Текст книги "Божественный свет любви"

Они уже подходили к карете, когда леди Бедстоун проснулась:

– Надеюсь, вы хорошо провели время? – спросила она.

Этот вопрос вернул Авилу к реальности.

Ужин был подан рано.

Английский посол пригласил в этот вечер много почетных гостей, которым было необходимо познакомиться, как они были уверены, с принцессой Мэриголд.

Среди них было много приятных молодых людей, но все они как-то проигрывали по сравнению с принцем.

Авила чувствовала его присутствие, даже если он и находился в это время в другом конце зала.

Он был так красив, что Авила не могла не сравнивать его с Аполлоном.

Его присутствие странным образом действовало на нее, и ей было трудно поддерживать разговоры с кем-либо.

Во время приема она подошла к окну, чтобы полюбоваться огнями города.

Над Парфеноном сияли звезды.

Как-то ее мама рассказывала, как греки любят свет и не устают описывать, как он божественно красив.

– Они любят блеск песка и камней, омываемых морем, – вспомнились ей рассказы матери, – и поэтому для храма Аполлона они выбрали место на двух утесах-близнецах, которым дали имя «Сияющие вершины».

«Как бы я хотела отправиться в Дельфы, – думала Авила, – даже несмотря на то, что это довольно далеко. И как было бы прекрасно, если бы Дарий отправился со мной».

Она уже представляла себе, как они вдвоем с принцем прогуливаются по Дельфам.

Только она подумала о нем, как почувствовала, что он уже рядом.

– Никто, кроме греков, – заговорил принц, – не уделяет столько внимания свету, особенно ночью. Свет – это их защита от порождающей зло тьмы.

– Я что-то слышала об этом, – взглянув на принца, прошептала Авила.

Он продолжал:

– Древние греки осознавали, сколь много тьмы в людских душах. А потому они верили, что ночь – это именно то время, когда зло может полностью овладеть человеком.

– Очевидно, они были очень суеверны, – сказала Авила.

– Возможно, но они не позволяли суеверию затмить их разум, – ответил принц, – и они, как и я, верили, что свет мысли способен рассеять душевную мглу.

Авила не ожидала услышать подобные рассуждения из уст довольно молодого человека.

Тем не менее нечто подобное она уже обсуждала со своей матерью и реже – с отцом.

– Вы приехали узнать Грецию и найти ответы на вопросы, которые давно терзали ваш разум, – говорил Дарий, – но на самом деле вы уже знаете, что именно не давало вам покоя.

– Почему вы так решили? – спросила Авила.

– Потому что понять Грецию можно лишь родившись здесь. Сегодня днем я понял, что мне не нужно ничего более вам объяснять. Ответ уже находится в вашем сердце, в вашей душе.

Он замолчал, и их глаза встретились.

К ее удивлению, принц, не сказав более ни слова, развернулся и направился к выходу.

Авила не могла поверить, что он действительно ушел.

Она надеялась, что он вот-вот вернется, но этого не произошло.

Внезапно окружающий мир показался ей совершенно пустым и холодным, будто из ее жизни исчез свет, и на смену ему пришла тьма.

Час спустя она поднялась к себе в спальню.

Авила вдруг осознала, что все их с мамой разговоры о Греции, все книги, которые она прочитала, не дали ей для понимания этой страны и малой части того, что она узнала за последние несколько часов.

Она знала, что обязана этим Дарию.

Он так неожиданно ее покинул, что она готова была подумать, будто это был сам Аполлон, внезапно появившийся в ее жизни и так же внезапно исчезнувший.

«Возможно, – думала она, – в эту самую минуту он мчится по небу в своей колеснице.

Я обязательно увижу его завтра, обязательно, – успокаивала себя Авила».

С этой мыслью она и уснула.

Яхта принца Холдена стояла на якоре в маленькой бухте у побережья Франции.

Бракосочетание состоялось, когда они преодолевали пролив Ла-Манш.

Принцесса Мэриголд была в белом платье, голову украшал венок из орхидей, а в руках она держала прекрасный свадебный букет.

Церемонию проводил капитан Брюс.

Он выглядел великолепно в своей парадной форме с множеством медалей на груди.

Принц Холден облачился во фрак, как было принято на континенте.

На его груди красовалось несколько украшенных бриллиантами орденов, а под шейным платком на красной ленте висела звезда.

Принц подвел принцессу к импровизированному алтарю.

Капитан взял Библию, и церемония началась.

В соответствии с законом, дававшим право капитанам во время плавания отпускать обряды бракосочетания на судах, вверенных их заботе, Холден и Мэриголд были объявлены мужем и женой.

Для принцессы эта церемония имела такое же значение, как если бы она проходила в соборе Святого Павла.

Когда все закончилось, Мэриголд казалось, будто ангелы спустились с небес и поют для нее.

Пожелав им всего наилучшего, капитан оставил их вдвоем.

– Ты только представь себе, – воскликнула Мэриголд, – мы теперь муж и жена.

– Не думай, что мне так уж трудно это представить, – отозвался Холден.

Он обнял ее, серьезно посмотрел ей в глаза и сказал:

– Теперь ты моя. Ты моя жена, понимаешь? И с этого момента никто не сможет разлучить нас. И я перед Богом клянусь, что сделаю все возможное и даже невозможное, чтобы ты была счастлива.

Ты никогда не пожалеешь о том, что согласилась стать моей женой.

– Это… самое… замечательное мгновение в моей жизни, – проговорила Мэриголд, – всю свою жизнь я ждала только тебя, принадлежала только тебе, я знала, что ты придешь, и сохранила для тебя свое сердце.

– Вот наконец мы и нашли друг друга. И несмотря на ожидающие нас неприятности…

– Неприятностей не будет, – с жаром произнесла Мэриголд, – я верю, что боги не оставят нас. Те самые боги прекрасной Греции, в которых так верил мой отец, которые принесли счастье и мне, когда позволили встретиться с тобой.

– Я тоже очень надеюсь на их поддержку и впредь. Но сейчас, здесь, с тобой, любимая, я уже самый счастливый человек на земле.

Он притянул ее к себе и поцеловал, и не отпускал до тех пор, пока комната не закружилась вокруг них.

Затем принц поднял голову и сказал:

– Дорогая, по-моему, чтобы убедиться, что мы действительно женаты, нам следует спуститься в нашу каюту.

– Что ж, – кивнула Мэриголд, – пожалуй… мы так и сделаем. Только, что же это получается? Неужели никто не сможет нам помешать? Ты только представь себе, мой любезный супруг, что в этот раз не будет никаких адъютантов, никаких фрейлин, стерегущих мою честь, ни-ко-го.

Она рассмеялась и добавила:

– Пока что не будет даже нашей вездесущей вредной королевы, чтобы попытаться разлучить нас.

Принц Холден поцеловал ее и сказал:

– Теперь даже королева Виктория не в силах нам помешать. Но, моя прекрасная супруга, мы отвлеклись. Нам уже давно пора туда, где нам никто не помешает.

И они отправились вниз.

Яркий солнечный свет пробивался через иллюминаторы каюты и слепил глаза.

Принц запер дверь.

Теперь, оставшись одни, они с особенной остротой ощутили, как далеко они зашли в осуществлении своего плана.

Нарушены были фундаментальные законы того общества, к которому они принадлежали всю свою жизнь. Законы, подчиняться которым их приучали с детства.

В этот момент они чувствовали себя совершенно свободными и абсолютно счастливыми.

Они кинулись в объятия друг друга.

Наконец-то закончилась эта изнурительная борьба с непреодолимыми, казалось бы, обстоятельствами, и они вышли из нее победителями.

Некоторое время спустя принц нежно спросил Мэриголд:

– Любовь моя, понравилось ли тебе? Не обидел ли я тебя чем-нибудь?

Принцесса, еще явно пребывая где-то далеко-далеко, ответила:

– Дорогой, почему же ты не рассказал мне раньше, как прекрасна может быть любовь? Я испытала неземное блаженство. Такое чувство, будто я дотянулась рукой до звезд.

– Но ведь именно к этому я и стремился, – улыбнулся Холден.

В своей жизни он встречал разных женщин, но ни одна из них не вызывала у него такого восхищения, как Мэриголд.

И он прекрасно знал причину: они с Мэриголд по-настоящему любили друг друга. Любили той Истинной Любовью, которую многие ищут, но лишь немногие находят.

Это было поистине единение сердец, слияние душ.

Как только он впервые увидел ее, он понял, что это судьба, что именно такую женщину он искал всю свою жизнь.

Но принц Холден понимал, сколь велика разница в их социальном положении.

Принцесса была просто недосягаема.

День и ночь его преследовала мысль, что они с принцессой должны быть вместе. Вместе на всю оставшуюся жизнь.

Но вот, с божьей помощью, его план осуществился.

Им удалось сбежать из мира условностей и предрассудков и начать самим строить собственное счастье.

Холдену и самому порой не верилось, что у них это получилось.

Он был уверен, что, если их обман раскроется, у них начнутся большие неприятности.

Холден отчаянно боялся, что счастье может ускользнуть от него.

Но одно принц знал наверняка: что бы ни случилось, их любовь стоила того, чтобы за нее бороться.

От тяжких размышлений его отвлек голос принцессы:

– Ты не обо мне ли думаешь? – проворковала она.

– С той самой минуты, как я тебя встретил, – нежно сказал Холден, – я просто не в силах думать о чем-либо еще.

И вот что я скажу тебе, моя принцесса: если уж нам удалась такая невероятная затея с побегом и женитьбой, мы имеем полное право наслаждаться победой.

Он наклонился и поцеловал ее в губы.

Что бы ни ожидало их в будущем, это казалось совершенно незначительным в сравнении с тем, что происходило сейчас.

Оба почувствовали, как в них все жарче разгорается огонь любви.

Они целиком и полностью отдались его власти и растворились в нем без остатка.

Глава 5

Похороны являли собой впечатляющее зрелище.

Отпевание состоялось в небольшой уютной церкви, которая была построена еще в X веке.

По конфигурации это строение представляло собой крест, а центральный купол поддерживали четыре колонны.

Авила получала истинное удовольствие от звучащей в стенах церкви музыки и от разливающегося повсюду аромата благовоний.

Принц Дарий предупредил ее, что на похороны обязательно соберутся все хоть сколько-нибудь влиятельные жители Афин.

Поэтому Авила позаботилась о том, чтоб ее лицо прикрывала достаточно плотная вуаль.

Благодаря этой вуали даже те, кто лично знаком с принцессой Мэриголд, не заподозрили бы подмены.

Авила никогда ранее не слышала, как поет греческий хор, но она была уверена, что красота слов соответствовала красоте музыки.

Когда служба подошла к концу, все подошли к гробу, чтобы проститься с покойным.

Принц Дарий и Авила первыми покинули церковь.

Поскольку его величество король Георг был сейчас с семьей в Дании, то многим формальностям не уделял ось должного внимания.

По мнению Авилы, все в связи с этим чувствовали лишь облегчение.

Она молча шла рядом с принцем, размышляя о том, как он привлекателен.

Леди Бедстоун, которая попросила усадить ее в последнем ряду, была уже рядом с экипажем, дожидавшимся их снаружи, когда подошла Авила.

Принц открыл дверцу и помог дамам сесть.

– После обеда я вас похищаю, – тихо сказал он принцессе. – Посол посвятит вас в наши планы.

Авила улыбнулась, и карета тронулась. Теперь, когда рядом никого не было, можно было снять шляпку.

– Вы слышали, что назначено на сегодняшний день? – спросила она леди Бедстоун.

– Его высочество говорил, что вы куда-то должны ехать, но, боюсь, я не расслышала, куда именно, – неопределенно ответила леди Бедстоун.

Сейчас они были на пути в посольство.

Вчера принц предупредил ее, что на сегодняшний день назначен официальный прием для узкого круга родных и друзей умершего.

Сам он не мог там не присутствовать, но он боялся, что эта встреча может показаться Авиле довольно скучной, поэтому было решено, что она отобедает в посольстве.

Ей так много еще хотелось увидеть, но удручало то, что до отъезда в Англию оставался лишь один день.

Лорд Кардифф довольно ясно дал ей понять:

– Думаю, вы понимаете, мадам, что меня в Англии ждут неотложные дела. Мы должны ехать, если здесь нас больше ничего не держит.

Авила с трудом удержалась, чтобы не сказать, что для Греции у нее всегда есть сколько угодно времени.

Ей бы хотелось остаться здесь еще на несколько недель, чтобы увидеть как можно больше.

Она знала, что хочет остаться не только для того, чтобы получше познакомиться с Грецией, но и для того, чтобы подольше побыть с принцем Дарием.

Она не могла представить, что в мире есть еще что-либо более прекрасное, чем рассказы принца о богах и богинях, о Парфеноне и Эрехтейоне.

«У меня только один день», – подумала она, когда экипаж скрылся за воротами посольства.

За обеденным столом присутствовало несколько человек.

Посол большую часть времени беседовал с лордом Кардиффом. Они обсуждали ситуацию на Балканах.

Авиле казалось, что никогда еще время не текло так медленно.

Когда же наконец обед закончился, и они с леди Бедстоун перешли в гостиную, Авила подумала, что потратила массу времени впустую.

Вдруг в комнату быстрым шагом вошел британский посол.

– Прошу прощения, ваше королевское высочество, – извинился он. – Я совершенно забыл передать вам просьбу принца Дария. На мгновение Авиле показалось, что принц не приедет за ней, и почувствовала, как ее сердце сжалось от этой мысли.

– Ему бы очень хотелось показать вам свой дом, – продолжал посол, – и один из островов. Если вы с леди Бедстоун согласитесь остановиться в его доме на ночь, экскурсию можно назначить на завтрашнее утро.

– Я уверен, вам очень понравится Канидос, это один из самых красивых районов Греции. Дорога к дому принца лежит вдоль побережья на юг, в сторону мыса Сунион. Это совсем недалеко.

Он сделал паузу и добавил:

– Я уверен, вы знаете, что это самая крайняя точка Аттики, сравнительно маленькой области, столицей которой в эллинские времена были Афины.

– Это было бы чудесно, увидеть дом принца, – с волнением в голосе проговорила Авила.

– Уверяю вас, это потрясающее зрелище, – ответил посол. – Думаю, ваша служанка уже упаковывает вещи.

– А на который час назначен отъезд? – спросила Авила.

– Принц заедет за вами, – ответил посол, – как только закончится прием. И хотя такие мероприятия обычно затягиваются, я уверен, что он найдет возможность освободиться поскорее.

Для Авилы это была прекрасная новость.

Она направилась в свою комнату и обнаружила, что, как и говорил посол, ее вещи уже были упакованы.

Но погода стояла очень жаркая, и Авила решила переодеться перед дорогой. Она с удовольствием бы оделась в шелковый домашний халат, но решила не рисковать.

Вместо вычурного тяжелого траурного платья надела более легкое и простое.

Взглянув на себя в зеркало, Авила немного разочаровалась: черное так хорошо оттеняло нежную белизну ее кожи и золотой блеск волос.

– Так ли уж мне теперь необходима эта вуаль? – спросила себя Авила.

Но она знала ответ: «траур есть траур», особенно когда это касается королевской семьи.

Авила едва закончила переодеваться, как слуга объявил, что прибыли их королевское высочество.

Авиле с трудом удалось взять себя в руки и не побежать ему навстречу, а идти не торопясь и, как она надеялась, с достоинством.

Принц ждал ее в гостиной. Он тоже уже успел переодеться.

– Его превосходительство сообщил мне, – сказала Авила, – что нам будет лучше остаться сегодня у вас, и меня очень обрадовало это известие.

– Я тоже чрезвычайно этому рад, – ответил Дарий, – экипажи уже ждут.

– Экипажи? – удивилась Авила.

– Леди Бедстоун сказала, что предпочитает путешествовать в закрытом экипаже, тогда как вы, я подумал, захотите увидеть окрестности, по которым мы будем проезжать.

– Вы были совершенно правы! – воскликнула Авила.

Она вдруг подумала, что произнесла это слишком уж горячо и выглядела нескромно.

Но, как ей показалось, при ее словах в глазах принца промелькнул озорной огонек.

И, поскольку Авиле не терпелось отправиться в путь, они поспешили на улицу.

У Дария был фаэтон, похожий на фаэтон принца Холдена, только более элегантный и, как тут же почувствовала Авила, очень удобный.

Принц Дарий помог Авиле устроиться, и они тронулись в путь.

Фаэтон был запряжен парой прекрасных лошадей, и возникало ощущение, будто они летели над землей.

Поначалу принц и Авила ехали в молчании.

Затем, когда они отъехали от города и перед ними раскинулся прекрасный природный ландшафт, Авила сказала:

– Я и предположить не могла, что вы приготовите для меня такой замечательный сюрприз.

– Я очень хотел, чтоб вы это увидели, ведь у нас осталось так мало времени.

Авила обратила внимание, как он подчеркнул «у нас».

– Мне ужасно неудобно, что я отвлекаю вас от забот, связанных с похоронами вашего дяди, – сказала Авила.

– Не волнуйтесь, все необходимое с успехом выполнят другие родственники.

Мы же не должны терять ни секунды, которых у нас осталось так мало.

– Я тоже думала об этом, – отозвалась Авила.

Внезапно им открылась потрясающая воображение картина: по правую руку раскинулось море, а по левую – огромное пространство молодой зеленой травы. Вдалеке виднелись горы, и до самого горизонта не было видно ни одной живой души.

Авиле показалось, что они попали в волшебную страну – обитель греческих богов.

– Когда-нибудь, – сказал принц, – я отвезу вас в Дельфы, но завтра я хочу отвезти вас в совершенно особенное место, которое, несомненно, вам очень понравится. В вас течет греческая кровь, а для всех греков это место является самым священным в мире.

Авила не могла скрыть, как сильно она заинтригована.

– До завтра я сохраню это в секрете, – продолжал Дарий, – хочу сегодня полностью завладеть вашим вниманием. Ведь мы сейчас находимся на земле, которой мои предки правили веками.

Лишь через пару часов Авила увидела вдалеке белое строение, сверкающее в солнечных лучах.

На мгновение ей показалось, что это настоящий храм, – так огромен он был.

Через некоторое время они подъехали ближе, и Авила спросила:

– Это ваш дом?

– Да, и вы увидите, что это образец греческой архитектуры.

– Выглядит как дворец.

– Изначально это и был дворец, – пояснил принц, – королевский дворец. В средние века Греция вся состояла из небольших королевств, которые постоянно воевали друг с другом.

– А сейчас?

– Сейчас есть надежда объединиться, выбрать короля и жить в мире и процветании.

– Я уверена, что боги помогут осуществить вашу заветную мечту.

– Надеюсь, что они сделают это для меня, – быстро проговорил принц.

По его интонации Авила поняла, что он подразумевал нечто совсем другое.

Она слегка покраснела и, чтобы не выдать своего волнения, отвернулась.

– Вы просто прекрасны, – мягко проговорил принц, – но, с вашего позволения, мы поговорим об этом завтра.

Авила сгорала от любопытства, почему он решил отложить разговор до завтра, но спрашивать об этом было неприлично.

Они подъезжали все ближе и ближе к прекрасному зданию.

Вблизи дом принца, украшенный колоннами в ионическом стиле, еще больше напоминал дворец.

Дарий остановил лошадей.

Слуги, настежь открыв двери главного входа, поспешили поприветствовать гостей.

Авила с фрейлиной и служанкой вошли в дом и поднялись наверх.

– Надеюсь, путешествие вас не слишком сильно утомило? – поправляя волосы, обратилась Авила к леди Бедстоун.

– По правде говоря, мадам, – ответила фрейлина, – в экипаже было так удобно, что я проспала почти всю дорогу.

Она зевнула и добавила:

– Надеюсь, ваше высочество меня поймет, если после дороги я еще немного отдохну, чтобы не выглядеть уставшей за обедом.

– Да, конечно, – согласилась Авила. – Раз так, то и мне нужно прилечь. Если захотите чашку чая, горничная обслужит вас.

Она заметила на лице пожилой женщины выражение облегчения и поспешила вниз.

В это время принц был один в одной из самых красивых комнат дома.

Комнаты Виндзорского замка были беспорядочно заставлены маленькими столиками с произведениями декора или увешаны картинами и эстампами.

В этой гостиной было совсем немного мебели, а украшали ее три великолепные картины. Сама комната в действительности напоминала картину или чудесное произведение искусства.

– Это самая замечательная комната, какую мне довелось когда-либо видеть, – воскликнула Авила.

– Я был уверен, что вы это скажете, – ответил принц, – но она способна служить лишь скромным украшением для вас.

– Это такой приятный комплимент, – улыбнулась Авила.

– Я рад их вам говорить, – ответил принц. – Тем более что я приготовил английский чай, который, надеюсь, вам понравится.

Авила налила чаю им обоим. Принц взял свою чашку, но пить не стал.

Вместо этого он сел в кресло напротив и посмотрел на Авилу так, что она почувствовала смущение.

– В этот момент, – сказал принц, – вы совершенно определенно похожи на Афину – хранительницу домашнего очага.

Авила рассмеялась.

– Вы прекрасно знаете, – ответила она, – что у Афины были темные волосы, как и у всех других богинь. Так что мы вряд ли с ней похожи.

– Афина была богиней всего прекрасного, – сказал принц. – Как и Аполлона, ее окутывал только свет, и, мне кажется, ваши золотистые волосы натолкнули бы на мысль об этом того, кто взялся бы сделать с вас ее скульптуру.

– Я сомневаюсь, – улыбнулась Авила. – Думаю, мы никогда не узнаем, как выглядели богини.

Принц всплеснул руками:

– Да на свете миллион статуй Афины! Хотя в определенном смысле вы правы. Только когда я имею возможность постоянно видеть богиню перед собой, как, например, сейчас, я могу по-настоящему оценить, как она прекрасна.

Авила почувствовала, что краснеет, хотя по-гречески комплимент прозвучал не так откровенно, как на английском.

– Вы привезли меня сюда, чтобы показать свой дом, – быстро сказала она. – Расскажите, когда и кем он был построен и так чудесно отделан, словно настоящий храм?

Принц ответил на ее вопрос, а после чая повел осматривать дом.

Он провел Авилу по комнатам, отделанным и обставленным с большим вкусом. Одна из них, отведенная под ванную, с огромной купальней, не была еще до конца отреставрирована.

Принц намеревался воспользоваться ею, когда будет восстановлена ее первоначальная красота.

Когда солнце начало клониться к закату, они вышли в сад.

Отсюда была видна кромка синего моря и смутные очертания нескольких островов вдалеке.

– Расскажите мне об этих островах, – попросила Авила.

– Это лучше сделать завтра, – ответил принц.

– Вы уже не первый раз это говорите, – сказала Авила. – Я с нетерпением жду завтрашнего дня. Мне кажется, он должен стать особенным.

– На этот вопрос я тоже отвечу завтра, – улыбнулся принц.

Авила рассмеялась:

– Звучит так таинственно! Не пойму, для вас это просто игра, чтобы развлечься, или завтра действительно должно случиться что-то таинственное, волшебное?

– Боюсь, вам придется подождать до завтра, – осветил принц.

Авила снова рассмеялась:

– Мне кажется, это все из-за того, что мы в Греции. Даже наша речь здесь звучит как-то особенно: словно язык саги. Так говорили великие мужи древних Афин.

– Разве может быть что-нибудь лучше? – спросил принц. – Софокл говорил: на свете много чудес, но нет большего чуда, чем человек.

– Моя мама часто цитировала эти слова, – сказала Авила. – Но, боюсь, Софокл подразумевал только мужчин. Это довольно несправедливо, что он ничем не выделил женщин.

Принц рассмеялся:

– Думаю, он подозревал, что рано или поздно женщины сами о себе заявят и постараются убедить мужчин, что на свете нет большего чуда, чем они, женщины.

Он сделал паузу и продолжил:

– Хотя все мудрецы, включая Софокла, почитали и Афину и других богинь Олимпа.

– Странная вещь, – сказала Авила. – Я заметила, что здесь, в Греции, ни один разговор не обходится без упоминания о древних богах и богинях.

– А разве вы сейчас не чувствуете их присутствия? – спросил принц.

Авила взглянула на Дария:

– Вы считаете, что в этот момент они следят за нами с Олимпа и, может быть, даже смеются, глядя на нас?

– Я не знаю, с Олимпа ли или из какого-либо другого уголка Греции, – ответил принц, – но я уверен: это так. Прислушайтесь к себе, и вы услышите, что ваше сердце говорит вам то же самое. Боги и сейчас существуют, и они по-своему помогают нам осознавать смысл жизни.

– Вам удается выразить так просто и ясно то, что мне казалось трудным и непонятным, – сказала Авила, прижимая руки к груди. – Думаю, когда я уеду, все вновь станет, как прежде.

– А вам обязательно уезжать? – неожиданно спросил принц.

Авила удивленно взглянула на него.

– Вы знаете, что послезавтра мне нужно ехать домой, – ответила она. – А я еще не увидела и четвертой части того, что хотела бы посмотреть.

– Я задал простой вопрос, – сказал принц. – Вам обязательно уезжать?

Авила собиралась было признаться, что больше всего на свете она хочет остаться.

Но вдруг вспомнила, что здесь она не просто никому не известная Авила Грандел, а ее королевское высочество принцесса Мэриголд, да к тому же невеста принца Холдена. Она так и не нашла слов для ответа.

– Думаю, нам уже пора переодеваться к ужину, – прервал молчание принц. – Я заказал для вас деликатесные блюда. Надеюсь, они вам понравятся. Извините, это невежливо с моей стороны, но я не пригласил для вас горничную.

Его голос стал жестким, казалось, принц намеренно пытался рассеять очарование, оставленное их беседой.

Они направились обратно к дому. Тени стали длиннее от заходящего солнца.

«Я оскорбила его своим молчанием», – подумала Авила.

У нее сжалось сердце от необъяснимого ощущения, что Дарий вдруг неожиданно отдалился от нее.

Они вошли в дом. Казалось, принц не замечал умоляющего выражения лица Авилы.

– Спасибо… Спасибо за то, что показали… свой дом и сад, – поблагодарила она.

– Я рад, что доставил удовольствие вашему высочеству, – сказал принц голосом, в котором звучали официальные нотки.

Авила стала подниматься по лестнице, а принц направился к выходу.

«Что я сказала? Что я сделала?»– спрашивала она себя.

Принц изменился в одну секунду. Исчезла его доверительная манера, в которой он общался с ней.

Авила поднялась в свою комнату и подошла к окну.

Отсюда открывался вид на море.

Оливковые деревья возле дома были усыпаны чудесными цветами. Лучи заходящего солнца окрашивали небо в темно-красный цвет. Это было завораживающее зрелище.

Но Авила не замечала этой красоты: перед глазами стоял образ удаляющегося принца.

«Завтра будет последним днем, когда я увижу его», – сказала она себе.

Все ее тело, казалось, возмущалось против такой жестокости.

Вошла горничная и предложила Авиле передохнуть на кушетке, пока она будет готовить ванну.

Налитая в купальню горячая вода источала тонкий аромат лилий.

Авила опустилась в воду и вспомнила роскошную ванную внизу. Принц собирался отреставрировать ее, чтобы однажды принять ванну, так как это делали его древние предки.

Ей подумалось, что в этот момент он будет необыкновенно похож на Аполлона.

Среди вещей, которые собрала для нее принцесса Мэриголд, были прелестные вечерние платья.

Все они были черного цвета, конечно, но сделаны с отменным вкусом – из легкого кружева и полупрозрачного шифона.

Она надела одно из них. Вырез показался ей довольно глубоким, но платье открывало ее руки и плечи, и Авила остановила свой выбор на нем.

До сегодняшнего дня она не думала о том, должна ли принцесса носить драгоценности.

Принцесса Мэриголд и принц Холден были помолвлены тайно и не носили обручальных колец. Авила не была даже уверена, знает ли Дарий об их помолвке.

Авила примерила ожерелье, решив, что оно должно удачно дополнять облик предполагаемой принцессы.

Взглянув на себя в зеркало, Авила решила, что принц не сможет не залюбоваться ею.

Ей хотелось услышать его комплименты, которые немного смущали ее, но в то же время были полны сладкой музыки, которую ей ранее никогда не приходилось слышать.

В дверь постучали, и горничная пошла открывать.

Авила услышала слова:

– С уважением от его королевского высочества.

Горничная вернулась с цветами в руках.

Авила взглянула на них и поняла, что мечтала именно об этом.

Это было прекрасное ожерелье, сделанное из небольших скрепленных друг с другом живых цветочков, которые были так малы, что их можно было принять за цветы из драгоценных камней.

Авила надела ожерелье. Она хотела именно такое украшение – сдержанное, но необыкновенно красивое.

Горничная прикрепила к волосам Авилы маленький букетик с точно такими же цветами.

Авила взглянула в зеркало и поняла, что выглядит прекрасно как никогда.

Испытывая смешанное чувство неловкости и радостного волнения, Авила спустилась вниз.

Она вошла в гостиную. Принц уже ждал ее. Авила не спеша направилась к нему, зная, что сейчас он любуется ею.

Авила взглянула Дарию в глаза только тогда, когда была совсем уже рядом.

Он молчал, и в ее взгляде появился вопрос.

Вдруг он мягко сказал:

– Теперь я знаю, что вы и есть Афина.

Его голос опять стал теплым и проникновенным, от чего сердце Авилы забилось сильнее.

– Леди Бедстоун просила передать, что так устала, что не сможет присоединиться к нам за ужином. Она принесла свои извинения. Надеюсь, вы поймете ее, – сказал принц.

– Дорога была для нее утомительной, – только и смогла произнести Авила.

– Мне сложно выразить словами, – сказал принц, – как я рад быть с вами наедине.

Чувствуя, что она должна что-то сказать, Авила произнесла:

– Я удивлена, что посол и лорд Кардифф не присоединятся сегодня к нам.

– Должен сказать, что они очень надеялись на это, – ответил принц. – Но я сказал, что на похороны приехало большое количество моих родственников.

Он заметил удивление в глазах Авилы и быстро добавил:

– Я не солгал. Я просто сказал, что родственники приехали на похороны, а они решили, что все гости остановятся в моем доме.

– Вы довольно уклончивы, – сказала Авила, – как же вы могли знать, что захотите, чтобы мы остались наедине?

– Я и не знал, до тех пор пока не увидел вас. Я сразу почувствовал, что вы – та, о ком я мечтал. Мне захотелось, чтобы, пока вы здесь, вы были лишь со мной. Я решил показать вам мой дом и не хотел, чтобы нам мешали.

– Вы хотите сказать, что все происходящее является результатом секундного озарения?

– Я считаю, что наша встреча была предопределена свыше. Может быть, даже мы оба уже были здесь, когда дом был только построен.

Каждое произнесенное принцем слово находило отклик в душе Авилы. Ее разум, ее сердце говорили, что слова принца – правда.

«Он не должен заметить моих к нему чувств», – быстро одернула себя Авила.

Это было нелегко, но она постаралась, чтобы ее голос звучал непринужденно:

– Вы не очень-то стараетесь помочь мне понять Грецию. Расскажите мне лучше о своих планах на будущее. Трудно представить, что вы все время проводите здесь один.

– Я редко бываю один, – ответил принц.

Выла ли это судьба или воля богов, только меня не было в Греции, когда умер дядя. Я приехал лишь три дня назад.

Он сказал это с каким-то странным торжеством в голосе.

– И чем вы занимаетесь, когда приезжаете сюда? – спросила Авила.

– В основном присматриваю за моей недвижимостью, иногда занимаюсь государственными делами. Сейчас же я увлечен одним проектом, с которым познакомлю вас завтра.