Текст книги "Песня синей птицы"

Он был прав, это судьба. Им не уйти друг от друга.

Маркиз вернулся в комнату с ее халатиком и положил его на кушетку.

– Там никого нет, – сказал он. – Я зажег свечи, – и теперь, моя дорогая, вам надо вернуться в вашу спальню. Заприте дверь, и я клянусь вам, что сегодня ночью к вам никто не приблизится: я буду рядом, в этой комнате, и буду держать дверь открытой.

– Тогда мне не будет страшно, – ответила Сильвина.

Она потянулась было за халатиком, потом, покраснев, взглянула на маркиза.

– Я отвернусь, – сказал тот с улыбкой. Подойдя к камину, он смотрел на источающие тепло уголья.

– Я готова! – услышал он за спиной нежный голос.

Халатик Сильвины, который сшила Бесси из белой шерстяной ткани, плавными линиями ниспадал с ее плеч. Простой круглый воротничок был украшен белыми кружевными оборками. Золотистые волосы девушки распушились, на длинных темных ресницах еще оставались слезы. Больше всего она напоминала сейчас ангелочка, случайно упавшего с неба.

– Вы уверены, что там… никого нет? – обеспокоенно спросила она.

– Клянусь вам, что комната пуста, – ответил маркиз. – И повторяю: я сумею вас защитить.

– Я верю вам… сэр Юстнн, – запинаясь, отозвалась она, – и теперь все будет… совсем, совсем по-другому.

Она на мгновение потупилась, потом неуверенно добавила:

– Мне стыдно, что я устраиваю такой шум из-за того, что вы можете счесть… тривиальным эпизодом, – ведь вы решаете вопросы жизни и смерти, ожидая вторжения ста двадцати тысяч французов, которые, возможно, как раз в эту минуту высаживаются на южном побережье…

Услышав эти слова, маркиз пристально посмотрел на девушку; лицо его стало холодным и жестким:

– Кто вам сказал, сколько их будет? – спросил он, и голос его прозвучал резко, как выстрел. – Клайд?

– Нет… не Клайд, – быстро ответила Сильвина.

– Тогда кто же?

Она молчала, и Алтон сурово потребовал:

– Отвечайте, Сильвина, – вы должны сказать это мне.

– Вы сердитесь, – растерялась девушка. – Чем я… вызвала ваше… неудовольствие?

– Просто ответьте намой вопрос. Кто сказал вам, что сто двадцать тысяч французов должны высадиться на южном побережье?

– Я должна… ответить?

– Боюсь, что да, – строго сказал маркиз. Сильвина покраснела.

– Я… подслушала это.

– Чей разговор вы подслушали? – настаивал тот.

Сильвина сплела пальцы, как нашаливший ребенок в ожидании наказания.

– Я не собиралась этого делать, – объяснила она. – Все получилось так… некрасиво. Это произошло после того, как вы… были у меня на Куин-Уок, и… я была так счастлива… Когда вы ушли, я убежала наверх, в свою комнату, и почти сразу же Бесси пришла сказать, что джентльмены в гостиной ждут меня, – я имею в виду графа и мистера Каддингтона… – Она вздохнула и продолжала:

– Я хотела сразу же пойти в гостиную, но испугалась, как бы мистер Каддингтон не догадался по моему лицу, что что-то… случилось. Мое сердце колотилось, и я была так взволнована, что не сомневалась: он заподозрит неладное.

– И вы услышали разговор этих джентльменов? – подсказал маркиз.

– Д-да, – пролепетала Сильвина. Маркиз сжал ее плечи.

– Послушайте, Сильвина, – сказал он, – это чрезвычайно важно. Расскажите мне, что они говорили. У вас хорошая память: постарайтесь вспомнить каждое слово – понимаете, каждое из того, что вы услышали.

Сильвина закрыла глаза и наморщила лоб, стараясь сосредоточиться.

– Кажется, сначала я услышала графа, – сказала она. – Звуки его голоса напомнили мне о Париже, о том, какой это прекрасный город.

– Он говорил по-французски? – спросил маркиз.

Сильвина кивнула.

– А Каддингтон?

– Он тоже говорил по-французски, довольно свободно, но с многочисленными не правильностями. Граф, кажется, сказал: «Это смелый шаг – поступить именно в этот департамент. И раз он смелый – он будет успешным».

– Продолжайте, – подбодрил ее маркиз.

– А потом он спросил, – медленно продолжала Сильвина, – «Когда начнется вторжение?»А мистер Каддингтон ответил: «Со дня на день, – только бы унялся этот ветер. Все уже готово». – «То же самое я слышал в Париже, – сказал ему граф. – Но вам известно больше, чем мне». «Да, конечно, – ответил мистер Каддингтон. – Планируется переправить сто двадцать тысяч ветеранов. Они отплывут на полутора тысячах барж, а кроме того, там будут еще большие военные корабли, вооруженные 24 – фунтовыми орудиями, и на каждом будет по сто пятьдесят человек». – «Это грандиозно!»– воскликнул граф. «Они отплывут из Булони, Виссана, Амблетеза и Этапля, – сказал тогда мистер Каддингтон, – триста из Дюнкерка, Кале и Гравлина, триста из Ньюпорта и Остенде, а еще триста с голландской армией из Флиссингена». – «Они будут непобедимы!»– восхитился граф. «Можете себе представить, что они сделают с неопытными, необученными и в основном безоружными волонтерами?»– спросил мистер Каддингтон. «Это будет катастрофа!»– воскликнул граф. При этих словах я вошла в комнату, – сказала девушка. – Странно, но оба они… улыбались.

Пальцы маркиза сильнее сжались на ее плечах.

– Послушайте, Сильвина, – сказал он, – вы рассказывали это кому-нибудь еще? Она покачала головой.

– Тогда поклянитесь, что не скажете ни слова никому, даже Клайду.

– Конечно, раз вы просите, – охотно согласилась девушка.

– Я не только прошу – я приказываю, – сказал маркиз. – Теперь слушайте, любимая: наши планы изменились. Я должен ехать в Лондон.

Сильвина негромко вскрикнула:

– Вы… уезжаете?

– Всего на несколько часов, – успокоил он ее, – и никто не должен знать, что меня здесь нет. Я вернусь к ленчу, но прошу вас оставаться в своей комнате. Пусть Бесси скажет, что у вас болит голова. После сегодняшней сцены мистер Каддингтон и не может ожидать ничего иного.

При упоминании имени помощника министра в голосе маркиза зазвучали металлические нотки.

– Но вы вернетесь? – по-детски спросила Сильвина.

– Ничто не удержит меня вдали от вас, – ответил маркиз. – Однако, дорогая, не меняйте своего поведения по отношению ко мне. Оставайтесь такой же сдержанной и холодной, как и раньше. Когда спуститесь вниз, держитесь поближе к герцогине. Вы вернетесь в Лондон с Клайдом, и, может быть, уже завтра у меня будут для вас хорошие новости.

– Хорошие новости?! – переспросила Сильвина.

– Известие о том, что вы с Клайдом свободны, – пояснил маркиз.

Он убрал руки с ее плеч и направился к двери.

Сильвина не двигалась с места. Когда он обернулся, чтобы посмотреть, следует ли она за ним, девушка спросила очень робко:

– Вы… не сердитесь на меня, сэр Юстин? Секунду маркиз озадаченно смотрел на нее, потом с нежной улыбкой приблизился к ней, заглянув ей в лицо.

– Может быть, вы удивились, что я не поцеловал вас на прощание, сердце мое? Почему я не обнял вас? Посмотрите на меня, Сильвина. Неужели вы думаете, что я не хочу снова целовать ваши губы, вновь испытать те восторг и упоение, после которых вы ввергли меня в такой ад, какой еще не выпадал на долю смертного?

Глядя ей прямо в глаза, сэр Юстин продолжал:

– Я люблю вас! Люблю так, как никогда не любил женщину и никогда больше не полюблю. Но, моя дорогая, я должен защищать вас не только от других людей, – я должен защищать вас и от себя. Сегодня здесь, в моем доме, я буду поступать так, как следует поступать джентльмену, но, Господь мне свидетель, это нелегко, когда вы так на меня смотрите.

– Значит, вы… по-прежнему… любите меня? – спросила Сильвина.

– Очень скоро я отвечу на ваш вопрос. Я обниму вас и прижму к себе, буду целовать ваши губы, ваши глаза, ваши волосы, ваши плечи, пока у вас не исчезнут все сомнения. Тогда вы будете уверены, – как уверен сейчас я, – что мы принадлежим друг другу и ничто не сможет разлучить нас. Но сейчас…

Маркиз прервался. Сильвина подняла к нему лицо. Губы ее были полуоткрыты.

Сэр Алтон смотрел ей прямо в глаза; девушка увидела в его взгляде огонь и поняла, что его душа рвется к ней, как и ее к нему, и страх навсегда оставил Сильвину. Только необычайная сила воли позволила маркизу удержаться и не сжать ее в объятиях.

– Боже! Как я люблю вас! Как жажду вас! – глуховатым голосом сказал он.

Протянув руки, он взял Сильвину за запястья и медленно повернул ее руки ладонями вверх.

Потом он наклонил голову и запечатлел на обеих ладошках поцелуи – долгие, страстные, так что дыхание у девушки участилось и по телу пробежали волны жара, а вся она затрепетала от просыпающейся страсти.

– С вами, моя любимая, остается мое сердце, – сказал он. – Храните это в тайне, пока я не смогу объявить всему миру, что оно ваше до скончания века.

Глава 12

В Министерстве иностранных дел лорд Хоксбери взглянул на золоченые часы, стоящие на каминной полке. Они показывали без пяти десять. Звонком вызвав секретаря, министр отрывисто приказал:

– Попросите помощника министра оказать мне любезность и прийти ко мне.

– Хорошо, милорд.

Несколько минут спустя в кабинете появился мистер Каддингтон.

– Вы хотели меня видеть, милорд? – осведомился он.

– Да, господин помощник министра, – ответил лорд Хоксбери. – Я хотел бы обсудить с вами несколько вопросов. Но сначала расскажите, как вам понравилось в Алтон-Парке.

– Чрезвычайно, милорд. Маркиз очень гостеприимен, и я нашел и сам дом, и его окрестности очень приятными.

– Да, Алтон-Парк – одно из красивейших поместий в Англии, – отозвался лорд Хоксбери, – и, по моему мнению, самое комфортабельное.

– Я должен признаться, милорд, – развязно проговорил мистер Каддингтон, – что при ближайшем знакомстве маркиз кажется не таким уж суровым. Право, он настолько добродушен, что я начинаю сомневаться: тот ли это человек, которому следовало доверить то дело, которым он сейчас занимается.

– Я думаю, оснований для сомнений нет, – сухо сказал лорд Хоксбери. – В прошлом маркиз не раз доказывал, что успешно справляется с тем, за что берется. Сегодня утром у нас другие заботы. Я хотел бы узнать ваше мнение по одному вопросу.

Тут неожиданно открылась дверь в кабинет и лорд Хоксбери замолчал.

– В чем дело? – недовольно спросил он.

– Милорд, маркиз Алтон просит вас уделить ему несколько минут.

– Алтон! – воскликнул лорд Хоксбери, удивленно поднимая брови. – А мы как раз о нем говорили. Впустите его светлость.

Через несколько минут в кабинет вошел маркиз. Он выглядел исключительно элегантно во фраке из темно-синего тончайшего сукна, и мистер Каддингтон обратил внимание, что галстук его завязан совершенно по-новому.

– Доброе утро, милорд. Доброе утро, мистер Каддингтон.

Подойдя к столу лорда Хоксбери, маркиз вполголоса осведомился:

– Нас не могут подслушать?

– Нет, конечно же, нет, – ответил министр. – Что-нибудь случилось?

– У меня чрезвычайно важное дело, – заявил Алтон.

Мистер Каддингтон начал приподниматься в кресле, чтобы с подчеркнутым тактом удалиться, но был остановлен быстрым жестом маркиза.

– Нет-нет, Каддингтон, сейчас требуется ваше присутствие. То, что я имею сообщить его милости, следует слышать и вам.

Помощник министра наклонил голову. Усевшись в кресло, маркиз вынул из кармана большой пакет со множеством печатей и положил его перед лордом Хоксбери.

– Здесь, господин министр, – торжественно сказал он, – документ настолько ценный, что о его существовании осведомлены только еще двое людей: граф Сент-Винсент, первый лорд Адмиралтейства, и лорд Хобарт, военный министр. Это они составили его, и у каждого из них осталось по его копии; сам оригинал останется здесь и будет храниться у вас.

Лорд Хоксбери был заинтригован.

– И каково же содержание этого документа? – спросил он.

– Он содержит, – ответил маркиз, – полный и детальный план расположения волонтеров, артиллерии, припасов, кораблей нашего флота и складов с амуницией. Короче, его авторы не упустили ничего, что может понадобиться в момент вторжения.

– Но почему документ должен храниться у меня, – осведомился лорд Хоксбери.

– Они просят, милорд, – ответил маркиз, – чтобы, когда премьер-министр или кто-либо другой уведомит вас о том, что вторжение началось, вы сломали печати и представили содержимое пакета кабинету министров. Из-за утечки информации, которая, как мы опасаемся, имеет место, было сочтено желательным, чтобы граф Сент-Винсент и лорд Хобарт не связывались, как это обычно принято, с самим премьер-министром или его коллегами. Как я уже сказал, существует всего три экземпляра этого документа, поэтому они просят вас, милорд, держать его в полном секрете, никому не доверяя его хранение. Когда он понадобится, вы сможете ознакомить с ним премьер-министра, членов кабинета и других лиц, которых вы сочтете необходимым.

– Прекрасно понимаю, – сказал лорд Хоксбери, – и позволю себе заметить, милорд, что, на мой взгляд, это очень разумная предосторожность, если мистер Питт прав и среди нас действительно есть предатель.

– Лично я не верю, что кто-то на уровне кабинета министров может оказаться шпионом, – заметил маркиз, – но абсолютной уверенности все же нет. Вот почему я прошу вас, милорд, не вскрывать этот документ ни при каких обстоятельствах, до начала вторжения.

– Даю вам слово, – ответил лорд Хоксбери.

– А где вы будете хранить пакет? – осведомился маркиз.

– Там, где мы храним все наши самые секретные бумаги, – ответил лорд Хоксбери, – в сейфе, здесь, в кабинете. Ключи от него есть только у меня и у мистера Каддингтона. Не может быть и речи о том, чтобы сюда мог проникнуть посторонний.

– В таком случае нет оснований опасаться за его полную сохранность, – сказал маркиз. – Как вы понимаете, этот документ был составлен с целью наилучшим образом отразить вторжение. Вот почему чрезвычайно важно, чтобы позиции боевых кораблей не были известны никому, кроме графа Сент-Винсента и лорда Хобарта.

– Понимаю, – кивнул министр.

– Что касается расположения войск, – продолжал маркиз, – то вы, ваша светлость, понимаете, что мы любой ценой должны не допустить прорыва наших линий обороны. Вот почему было бы катастрофой, если бы противник получил информацию о содержании находящегося в пакете документа.

– Пока он находится в моих руках, – заверил его лорд Хоксбери, – это исключено. Я готов поручиться за надежность всех моих подчиненных. Вы согласны со мной, мистер Каддингтон?

Помощник министра утвердительно кивнул:

– Они все служат у нас уже много лет, милорд. К тому же я могу заверить вас, что никогда не расстаюсь с ключом от этого сейфа. Так что не может быть и речи, чтобы его украли или воспользовались им. Уверен, что то же самое можно сказать и относительно вашего ключа.

– Да, конечно, – подтвердил министр. – Смотрите, милорд маркиз. Я кладу этот документ в сейф у вас на глазах, и у нас не будет необходимости вскрыть его, пока мы не услышим о попытке французов высадиться, – но надеюсь, что такого известия мы не получим никогда!

С этими словами лорд Хоксбери встал и, достав из кармана ключ, открыл изготовленный из толстой стали сейф, вмурованный в стену позади его кресла. Положив в него драгоценный конверт, министр захлопнул дверцу и пригласил мистера Каддингтона убедиться, что замок заперт.

– Такой вид сейфов еще никому не удавалось вскрыть! – с гордостью заявил помощник министра.

– Тогда я спокоен, – завершил разговор маркиз, вставая.

Он раскланялся с лордом Хоксбери и мистером Каддингтоном.

– До свидания, джентльмены. Боюсь, что сегодня меня трудно будет застать в моем кабинете, мне придется присутствовать на нескольких совещаниях.

Лорд Хоксбери взглянул на часы.

– А я должен ехать в Палату лордов, – сказал он. – Сожалею, господин помощник министра, но вопросы, по которым я хотел с вами посоветоваться, придется отложить: вряд ли я успею сегодня вернуться в министерство. Днем у меня встреча с премьер-министром и другие дела, которые задержат меня еще надолго после вашего ухода. Но я знаю, что могу оставить министерство иностранных дел на вас.

– Я приложу все силы, чтобы решить все вопросы, которые могут возникнуть во время вашего отсутствия, милорд, – подобострастно заявил Каддингтон.

Маркиз ушел. Министр задержался ненадолго, чтобы захватить кое-какие бумаги, затем спустился к ожидающей его карете и приказал сопровождающему его министерскому лакею, чтобы тот велел кучеру ехать в Палату лордов. Но, когда они были уже на полпути, он как бы передумал и велел повернуть к Алтон-Хаусу на Баркли-сквер.

У маркиза он, как и ожидал, застал графа Сент-Винсента и лорда Хобарта.

Все трое сидели в большой библиотеке, выходившей окнами в сад позади дома. У каждого в руке была рюмка, и они подняли их, приветствуя лорда Хоксбери.

– Мы слышали, что все пошло по плану, – густым басом проговорил граф Сент-Винсент.

– Алтон великолепно сыграл свою роль, – рассмеялся лорд Хоксбери. – Право, милорд, когда все будет позади и вы останетесь без работы, я предлагаю вам выступать на театральных подмостках.

– Вы тоже славно сыграли свою роль, – ответил маркиз. – Но пока преждевременно радоваться, джентльмены: посмотрим еще, польстится ли эта крыса на сыр.

– Я все никак не могу поверить, что это Каддингтон, – сказал министр иностранных дел, принимая от маркиза приличную порцию коньяка. – Должен признаться, что мне никогда не нравился этот тип, но он в высшей степени талантлив, в этом нет никаких сомнений.

– Вечно с этими выскочками одно и то же, – проворчал лорд Хобарт. – Взлетают, как ракета, и успех кидается им в голову. Им надо все больше и больше. Власть не только разврашает, она просто губит человека, не рожденного для нее.

– Могу только сказать, Алтон, – сказал граф Сент-Винсент, – слава Богу, что вы нашли предателя не в Адмиралтействе. Флот такого позора не перенес бы.

– Не растравляйте мне раны, – взмолился лорд Хоксбери. – Как я подумаю, сколько секретных документов видела эта свинья, как вспомню, сколько раз я рассказывал ему, что происходило на заседаниях кабинета министров, то хочется пустить себе пулю в лоб.

– Вы не виноваты, – успокоил его маркиз. – В том, что касается Каддингтона, винить нельзя никого. Но сейчас нам нужно избежать скандала.

Лорд Хобарт выпрямился в своем кресле.

– Вы совершенно правы, Алтон, – сказал он. – Если дело получит огласку, это серьезно подорвет боевой дух войск. Плохо, когда человек должен идти в бой только наполовину вооруженным, но знать, что ему нанесли к тому же удар в спину те, кто определяет судьбу нации…

– Я с вами согласен, – поддержал его граф Сент-Винсент. – Это предательство надо во что бы то ни стало скрыть, и я уверен, что все члены кабинета скажут то же, когда узнают правду.

– Тогда нам остается только надеяться, что наш план осуществится, – сухо заметил маркиз. – Вы распорядились, лорд Хобарт, чтобы на всех дорогах находились кавалерийские отряды?

– На дорогах в Портсмут, Брайтон, Дувр и Уоппинг, – подтвердил лорд Хобарт. – И во главе каждого отряда поставлен офицер, которого я считаю абсолютно надежным. Если они захватят человека, то сплетен не будет.

– А если он улизнет от нас? – спросил маркиз, обращаясь к графу Сент-Винсенту.

– Сегодня на рассвете я послал гонцов к адмиралам, ведающим всеми нашими основными портами, – ответил граф Сент-Винсент. – Они должны связаться с береговой охраной, и та будет осматривать все корабли, отплывающие от наших берегов. И даже если этот подлец доберется до побережья, я узнаю, на каком корабле он собирался плыть, – пусть для этого придется выпороть всех матросов флота!

– Нет оснований предполагать, что в это втянут военный флот, – негромко сказал маркиз. – Нам с вами прекрасно известно, милорд, что торговые корабли обеих сторон меняют флаги посреди пролива.

– Тогда этому торговому кораблю больше не плавать, – сурово отозвался граф Сент-Винсент.

– А теперь, джентльмены, – сказал маркиз, – нам остается только ждать, что по меньшей мере чрезвычайно утомительно. Как мы проведем время: будем заниматься самобичеванием и изводить себя или сподвигнемся сыграть в карты?

Лорд Хоксбери посмотрел на маркиза с улыбкой.

– Хладнокровный вы дьявол, а, Алтон? Неужели ничто, даже самые важные события, не заставляет вас волноваться, или, используя выражение моих детей, «трястись»?

– Вы мне льстите, – откликнулся маркиз. – Уверяю вас, милорд, по некоторым поводам я бываю сильно взволнован, и данный случай, несомненно, попадает в эту категорию.

– Однако я ни разу не заметил, чтобы вы были чем-то обеспокоены, – парировал лорд Хоксбери.

Маркиз позвонил, и слуги внесли карточный столик и холодную закуску.

– Черт побери все это, – проговорил граф Сент-Винсент. – Мне сейчас не до еды.

Тем не менее он, как и остальные гости, отведал сандвичей с паштетом, пирог с жаворонками и устрицами и нарезанную ломтиками кабанью голову. Одного маркиза, казалось, не интересовали ни еда, ни питье.

Игра в карты шла спокойно, почти без разговоров, только и слышно было что звяканье золотых гиней, которые игроки выкладывали на стол из кошельков, да шелест карт, тасуемых умелыми пальцами.

Спустя почти два часа за дверью, в холле, раздались голоса. Маркиз вскочил, отодвинул стул, и распахнул дверь. В холле грязный оборванец препирался о чем-то с лакеем.

– Входи, Джеб, – резко сказал маркиз. Оборванец повиновался. Он был худ и тщедушен, а сломанный нос придавал ему несколько нелепый вид, хотя взгляд его был острым и проницательным.

Он подождал, пока маркиз закрыл дверь, и только потом сказал:

– Он сбежал, хозяин!

– Он исчез? – воскликнули все четверо хором.

– Рассказывай сначала, – повелительно сказал маркиз.

– Я все сделал, как вы приказали, милорд, – начал Джеб, крутя в руках помятую шляпу. – Я стою у ступенек и вижу, как его честь подкатывает в своем каррикле. Я думаю: он его оставит, но нет – он велит кучеру ехать домой. Потом заходит. Я оглядываюсь: странно, ведь если он будет уезжать, так ему не на чем. И тут я вижу: под деревьями, в тенечке ждет Билл Доуз со своей бритсей, а в нее запряжены самые резвые его лошадки.

– Кто такой Билл Доуз? – перебил его лорд Хобарт.

– У него самое быстрое время от Лондона до Брайтона, – кратко пояснил маркиз. – Владелец ливрейной конюшни и лучший ездок во всей Англии. Продолжай, Джеб.

– Я Билла знаю, – повиновался Джеб, – поэтому я к нему подгребаю и говорю так небрежно: «Хорошие у тебя сегодня лошадки. Чей рекорд собираешься сегодня побить?»– «Мой собственный», – отвечает. «Ну-ка, ну-ка, – говорю я, – его королевское высочество едет из Лондона в Брайтон четыре с половиной часа, а ты – четыре часа двадцать минут. Но тебе не хочется обижать гордых принцев, поэтому ты помалкиваешь».

«Не этот рекорд, – отвечает Билл. – В прошлом месяце я проехал из Лондона до Дувра за три часа двадцать пять минут. Если мне не удастся срезать десять минут с этими клячами и теми, что я приготовил на полпути, то я их всех сведу на живодерню». – «Удастся, – говорю я. – Тебе ведь нет равных в том, чтобы заставлять лошадок пролетать милю за милей, а, Билл?» Он ухмыляется, и я уже думаю: вот сейчас он мне даст пару медяков, чтобы я выпил за его здоровье, но тут его окликнули из подъезда, он хлестнул лошадей и полетел.

– Дувр, так вот куда направляется Каддингтон! – воскликнул граф Сент-Винсент.

– Ты еще не договорил, Джеб? – прервал графа маркиз.

– Нет, хозяин. Я прицепился сзади, как вы и велели, чтобы убедиться, что он не повернет. Скажу я вам, милорд, опасное это дело, – ехать между колес, когда правит Билл. Да и увидеть меня могли, потому что верх был опущен.

– Что он называет «бритсей»? – осведомился лорд Хобарт.

– Он имеет в виду легкую бричку, – объяснил маркиз. – Это новый экипаж, рассчитанный на быструю езду. Кучер сидит впереди, а за ним места для двух пассажиров. Они чертовски скоростные, могу вас уверить. Продолжай, Джеб.

– Я надеялся, что ваша светлость наградит меня за то, что я рисковал здоровьем и жизнью, – проныл Джеб.

– Сначала я хочу услышать всю историю до конца, – резко сказал маркиз. – Ты действительно убедился, что он поехал по Дуврской дороге?

– Да, милорд, но мы оказались бы там гораздо раньше, если бы он не остановился в Чел-си, чтобы забрать свою кралю.

Маркиз застыл.

– Челси? – спросил он голосом, который разнесся по комнате, как гром.

– Да, милорд, совсем меня это ошарашило. Билл останавливается у какого-то дома на Куин-Уок, и его честь выскакивает. Я еле успел отбежать, чтобы он меня не увидел.

– Что было дальше? – спросил маркиз таким голосом, что больше никто не решился вмешиваться в их разговор.

– Через пару секунд она выходит. Прехорошенькая…

– Она шла добровольно? – прервал его маркиз.

– Святой истинный крест! – ответил Джеб. – Сбежала по ступенькам в синем дорожном плаще с капюшоном на голове.

– Она не протестовала, не кричала? – пытал его маркиз.

– Нет, хозяин, чтоб мне провалиться, если я вру! – сказал человечек, испуганный резким тоном маркиза и его гневным выражением лица. – Она бежит по тротуару и влезает в карету, как будто торопится не меньше его.

– Она с ним не говорила? – спросил маркиз, чуть помолчав.

– Клянусь, милорд.

Казалось, Алтон окаменел.

Сидящие за столом люди, глядя на него, поняли, что речь идет о какой-то неприятной неожиданности, и молчали.

И тут, словно почувствовав, что должен как-то ослабить невыносимое напряжение, Джеб нерешительно сказал:

– Она что-то сказала, хозяин.

– Что?

– Только не ему, а старухе, которая подошла к двери, когда они уезжали.

– Что она сказала?!! – взорвался маркиз. Говори, пока я тебя не придушил!

Он сделал шаг в сторону тщедушного оборванца, и тот испуганно попятился.

– Она сказала, милорд, – и я уверен, что не ошибаюсь: «Не волнуйся, дорогая, – может, Клайд ранен не так уж серьезно». Вот что она сказала, хозяин. Я не вру, это ее собственные слова.

– Так вот как он заманил ее! Маркиз распахнул дверь библиотеки и вышел в холл.

– Пусть мне немедленно оседлают самого быстрого коня! – приказал он. – Мерку… Нет, Громовержца. И пусть моя дорожная карета с четверкой и лишним грумом едет по Дуврской дороге, пока не догонит меня. Я поеду напрямик. Все понятно?

Лакей бросился выполнять приказ.

Маркиз вернулся в библиотеку, бросив на ходу Джебу кошелек, и, подойдя к столу в дальнем конце комнаты, достал дуэльные пистолеты и начал их заряжать, не обращая внимания на гостей, изумленно смотревших на него.

Когда он наконец сунул в карман сначала один пистолет, а потом второй, лорд Хобарт не выдержал:

– Что вы собираетесь делать, Алтон?

– Убить это отребье, – коротко ответил маркиз.

Лорд Хобарт откинулся на спинку стула:

– Я полностью поддерживаю вас.

– И я, – добавил граф Сент-Винсент. Только лорд Хоксбери смотрел на маркиза озабоченно:

– Осторожнее, Алтон! Нет ничего опаснее крысы, загнанной в угол!

Но его предупреждение не было услышано: маркиз быстрыми шагами вышел.

Сильвина сошла к завтраку настолько переполненная счастливыми мыслями, что не сразу заметила непривычную молчаливость брата.

Накануне всю дорогу домой из Алтон-Парка он без умолку говорил о маркизе, о том, как он им восхищается и как хотел бы во всем ему подражать.

– Ты обратила внимание на то, как на нем сидит фрак, Силь? – спрашивал он. – Надо узнать, кто ему шьет: Уэстон или Стульц! Ни морщинки! Сидит, как влитой! А его галстуки! Если бы мне хоть раз удалось завязать узел, хоть немного похожий на его, я, наверное, умер бы от счастья.

Он все говорил и говорил… Сильвина поняла, что со свойственным юности энтузиазмом Клайд нашел себе кумира.

– Видела бы ты, как он ездит верхом! Кажется, они с конем – одно целое. Я знаю, у него породистые лошади, но он их великолепно показывает, Силь. И я уверен, что и на какой-нибудь старой кляче он выглядел бы не хуже. Вот это мастерство верховой езды! Мне бы хотелось увидеть, как он правит четверкой. Говорят, он делает повороты круче всех в Лондоне!

Сильвина была счастлива сидеть и слушать бесконечные похвалы человеку, одно имя которого заставляло ее трепетать от радости и восторга.

«О, сэр Юстин, сэр Юстин! – повторяла она про себя. – Я снова нашла вас. Ничто на свете не важно, раз вы… любите меня».

Она вспоминала, как он целовал ее ладони, вручая ей свое сердце, и лелеяла в душе эту тайну… Она даже уснуть не могла от счастья, и только прижималась губами к своим ладоням, словно на них остались следы поцелуев Юстина Алтона.

Но, как ни странно, этим утром Клайд хмуро молчал.

– Что с тобой, милый? – спросила наконец девушка. – Я вижу, ты плохо спал.

Ее брат встал из-за стола и подошел к окну.

– Когда мы вернулись вчера домой, я все думал, – тихо сказал он, – что поступаю, как трус, Силь. Не годится мужчине прятаться за спину женщины.

– Но, Клайд… – начала было Сильвина, но он поднял руку, призывая ее замолчать.

– Я принял решение, – сказал он, – и поступлю так, как сделал бы маркиз, окажись он на моем месте. Я собираюсь ему во всем признаться, Силь. Я скажу ему правду – и надеюсь, что он поверит мне.

Сильвина сжала руки.

Секунду она колебалась, не сказать ли брату, что эта жертва уже не нужна. Маркиз обещал спасти их обоих и знал, что трудное положение, в котором оказался Клайд, – не его вина. Но тут она вспомнила, что обещала маркизу никому не рассказывать о происшедшем. А как она могла успокоить Клайда, не открыв ему, что попала в чужую спальню, убегая от любвеобильного мистера Каддингтона?

– Если маркиз будет сегодня у себя, – нервно произнес Клайд, – я попрошу, чтобы он принял меня. Наверное, после ленча это будет удобно. Если нет, то обязательно завтра. Не спорь со мной, Силь, я решился.

Он посмотрел на сестру словно впервые и увидел у нее на глазах слезы.

– Ничего, – сказал он, – не надо огорчаться. Я приму то наказание, какое мне назначат, и, надеюсь, покажу себя мужчиной.

– Ах, Клайд, я так горжусь тобой! – воскликнула девушка.

– Не с чего, – ответил он, смутившись. – Мне следовало это сделать сто лет назад. Но только когда я попал в Алтон-Парк, познакомился с маркизом и почувствовал, как он отличается от этой низкой свиньи, Каддингтона, я понял, что позволил себя запугать и веду себя, как подлец. Отцу было бы стыдно за меня, и маме тоже. Ты не должна была позволять мне так поступать, Силь.

– Я так боялась за тебя!

– Мне стыдно за самого себя, право же. Ну, ладно, надо мне идти. Раннее утро не время для героики. – Клайд подошел к сестре и обнял ее.

Сильвина не успела больше ничего сказать ему – он ушел. Услышав, как за ним захлопнулась парадная дверь, она сжала руки и прошептала:

– Спасибо тебе, Боже, слава Тебе! Только сейчас девушка поняла, как больно ранила ее готовность Клайда принести ее в жертву, не обращая внимания на ее страдания, ради того, чтобы самому оставаться в безопасности. Теперь он намерен был сам бороться с трудностями, как подобает мужчине, и с внезапным приливом радости Сильвина подумала, что этим они обязаны маркизу.

Какой он необыкновенный, какой хороший и безупречный во всем!