Текст книги "Травля. Как искоренить насилие и создать общество, где будет больше доброты"

«Агрессор, жертва и свидетель, который якобы ни при чем» – пьеса, у которой много разных интерпретаций, но сюжетные ходы в ней неизменны. Ее играют разные труппы, актеры одеты сообразно времени и месту, и в их репликах всегда есть импровизация.

Конечно, имеются и константы, причем всегда негативные.

• Окружение, которое поддерживает и одобряет безоговорочное подчинение любой власти; жестокость, ставшая обыденной, когда слова «Я сказал!» – это закон; пренебрежение теми, кого считают не заслуживающими внимания, и унижение их.

• Социальные нормы, при которых агрессора поощряют, а жертву осуждают.

• Педагоги и директора школ, притворяющиеся, что в их учебных заведениях нет проблемы травли; школы с отработанной внутренней иерархией группировок; школы, где и в помине нет политики, нацеленной на противодействие травле, – жертве там попросту не к кому обратиться за помощью.

• Родители, которые преподают первые уроки травли дома.

• Взрослые, которые не замечают – или предпочитают не замечать – страдания и слезы детей, подвергающихся травле.

Акт I. Рекогносцировка

Агрессор изучает площадку, на которой будет разыгрываться спектакль, разглядывает других персонажей, стараясь определить потенциальную мишень, и публику, чтобы понять, насколько ей не все равно.

Потенциальная жертва в это время может играть с мячом возле школьной стены, не подозревая, что агрессор за ней наблюдает.

Остальные бросают мяч в баскетбольную корзину, смеются, подначивают друг друга – они друзья, они все вместе. Все они потенциальные свидетели, которые якобы ни при чем. Не особо об этом задумываясь, такая группа воспроизводит глубоко укоренившуюся схему «мы ни за кого, сами по себе».

Акт II. Пробная попытка

Агрессор будто бы случайно задевает выбранную мишень и наблюдает за реакцией – и ее, и всех остальных. Потом звучит брань, грязные слова – агрессор обезличивает свою будущую жертву и унижает ее.

Объект нападок пожимает плечами. Ему неловко, внутри зарождается страх, но что делать, он не знает.

Свидетели, которые якобы ни при чем, либо отворачиваются, либо смеются, выражая тем самым молчаливое или явное одобрение агрессору. Для некоторых это вообще повод развлечься.

Акт III. Действия

Теперь агрессор уже расценивает объект травли как нечто жалкое и презираемое, а никак не равного себе сверстника. Он толкает намеченную жертву, отбирает мяч и швыряет его в дальний угол школьного двора.

Жертва проклинает себя за то, что подверглась нападению, мысленно ругаясь («Я болван, что не ушел сразу…»), и попутно пытается увериться, что агрессор вовсе не хотел ее оскорбить.

Некоторые свидетели, которые якобы ни при чем, притворяются, что ничего не видят и не слышат, отходят подальше. Им совестно, что не остановили хулигана, но они боятся, ощущают себя беспомощными и опасаются, как бы не оказаться его следующими жертвами. А есть и такие, кто поощрительно гогочет или присоединяется к агрессору. Они обзывают жертву и пасуют ее мяч друг другу. Эта нарочитая грубость и обезличивание обижаемого позволяет и заводиле, и свидетелям, которые якобы ни при чем, перейти к более жестоким актам унижений и насилия.

Акт IV. Поощрение

Теперь агрессор постоянно ищет новые возможности, чтобы унизить и помучить жертву. Он делается все более физически активен и угрожает все более страшными вещами, чтобы вселить в жертву ужас. Помыкая ею, он чувствует себя могучим. Это доставляет ему огромное удовольствие.

Жертва все время изыскивает способы избежать встреч с агрессором. Об уроках несчастный уже не думает, он даже чувствует себя плохо, находит причины, чтобы не появляться на школьном дворе, в столовой и в туалете. Ощущение беспомощности и безнадежности у жертвы нарастает.

Свидетели, которые якобы ни при чем, поделились на два лагеря. Одни держатся от хулигана подальше, избегая любой конфронтации, другие присоединились к нему. Первая группа агрессора боится, вторая его одобряет и считает крутым, и обе убеждают себя, что с ними ничего подобного произойти не может – жертва сама виновата. Это слизняк, и вообще он не из наших! Какое нам до него дело?

Акт V. Тупик

Агрессор продолжает мучить свою жертву все более изощренно. Он уже вжился в амплуа тирана, уже не способен к нормальным человеческим отношениям, не может увидеть ситуацию глазами другого, чужд сострадания, симпатии и эмпатии. Себе он кажется могучим и всеми любимым – и действительно, некоторые подростки (и взрослые тоже…) считают, что у него отличные качества лидера и вообще он славный парень. Основа его поведения – нетерпимость ко всему, что отличается от его представлений, и радость от подавления других.

В условиях постоянной травли у жертвы появляются первые признаки депрессии. Впрочем, несчастный может начать огрызаться на тех, кто его преследует. Тогда взрослые на него ставят клеймо – проблемный ребенок. Он часто пропускает занятия и не может сконцентрироваться на уроках, а значит, учится все хуже – еще один повод для осуждения и давления. Не в силах найти способ конструктивно уладить ситуацию, жертва много размышляет о мести. Может примкнуть к группке других изгоев и вынашивать планы возмездия вместе с ними, а может полностью замкнуться и страдать в одиночку. И при этом жертва постепенно становится все больше похожей на того карикатурного уродца, каким выставляет ее агрессор.

Свидетели, которые якобы ни при чем, выбирают один из четырех вариантов поведения:

1. По-прежнему не решаются противостоять агрессору и винят обижаемого в том, что стал объектом травли;

2. Присоединяются к мучителю, переходя от роли свидетеля к роли агрессора либо его активного приспешника;

3. Не видя, чтобы кто-то готов был вмешаться, пожимают плечами и говорят себе, что ничем помочь не могут;

4. Убеждают себя в том, что это не их проблема и потому им на все наплевать.

Последнее хуже всего.

Акт VI. Финал

Агрессор не всегда будет оставаться ребенком. Он станет взрослым, но внятное осознание своего «я» у него, скорее всего, не сложится либо будет искажено. Такие люди плохо социально адаптированы, вспыльчивы, во всем видят провокацию. Травля становится базовым принципом их общения в семье, на работе, в социуме в целом. Такие отношения они считают нормой, рационализируя и оправдывая ее необходимость.

Агрессоры, занимающие видное положение и солидные посты, всегда находят поддержку у тех, чьи моральные нормы близки данной модели. А это, в свою очередь, у агрессоров – лишний повод для гордости и высокомерия, ощущения собственного превосходства, и теперь они ото всех ждут похвал и безоговорочного подчинения. Такие персонажи нередко занимают высшие посты в студенческом сообществе, на работе, в бизнесе и в политике и травят (да, травят!), без всяких для себя последствий, тех, кого считают зависящими от себя, либо тех, в ком видят угрозу своей власти.

Жертва все больше погружается в депрессию и/или переполняется гневом. Жертва злится на себя, на агрессора, на свидетелей, которые якобы ни при чем, и на взрослых, не желающих или не могущих ей помочь. Взрослым жертва уже не верит, из адекватного общения со сверстниками она исключена, а все ее время уходит на то, чтобы как-то справиться с болью. Гнев, дошедший до предела, может выплеснуться на агрессора, на его приспешников, на тех, кто был рядом и ничего не предпринял, и на взрослых, которые не смогли защитить. При ином сценарии жертва может направить агрессию на себя и свести счеты с жизнью, чтобы прекратить собственные мучения. Третий вариант, так, к сожалению, знакомый нам сегодня, представляет собой комбинацию двух первых, когда ставший объектом травли сначала направляет ярость вовне, и тогда нередко гибнут невинные люди, а потом либо сам убивает себя, либо его убивают полицейские.

Свидетели, которые якобы ни при чем, могут ощущать себя виноватыми в том, что не вмешались, а могут настолько очерстветь душой и примириться с идеей насилия, что начнут расценивать травлю как неизбежную часть детских отношений. Ничего страшного, зато это закаляет характер.

Сцена опустела? Да, но она готова для нового спектакля.

На бис

Не успел упасть занавес, как агрессор и его дружки требуют повторить все на бис. Да, это не детальное воспроизведение той же ситуации, а ее «новое прочтение», интерпретация. Начинаются разговоры о том, что жертва сама виновата – были личные проблемы, и все произошло исключительно по ее вине. В случае расовой травли очень часто объект травли объявляют уж больно чувствительным: «Ну прям слова ему не скажи!..» В случае травли сексуальной обычно говорят о провокативном поведении жертвы: «Сама напрашивалась!..»

Наряду с физической травля может быть словесной – или сплетни, или клевета. Причин, по которым ребенок становится объектом травли, много: этническая, национальная принадлежность, пол, сексуальная ориентация, религия, физические особенности, умственные способности, вес, рост, уровень благосостояния его семьи – выбор огромен, и каждый раз получается новая пьеса с неизменным сюжетом, одинаковым числом актов и трагическим финалом.

Эта трагедия уже слишком долго не сходит со сцены…

В следующих главах части I мы обсудим, что можно считать травлей, а что таковой не является. Поговорим о скрытой статистике – в контексте нашего «театра», стало быть, закулисной. Обсудим и главные персонажи – их грим и костюмы, реплики и поступки, а также взаимное влияние друг на друга, круг насилия, который они образуют, и опасные мифы, поддерживающие его. В части II речь пойдет о том, как дом, школа и социум в целом становятся режиссерами травли и помогают распределению ролей. И самое главное – мы рассмотрим и то, как все три персонажа могут разорвать этот круг насилия и создать новое общество, где будет больше доброты и взаимоуважения.

Штука в том, что мы любим искать несложные объяснения, которые создают иллюзию, будто есть простые решения… Если посмотреть на школьное насилие, то ясно, что здесь целый букет причин – насилие в семье, криминальные сводки по телевизору, травля, культура, которая проповедует насилие как способ добиться желаемого. Очень похоже, что нынешняя ситуация – результат соединения в единое целое всех этих факторов.

Говард Спивак, педиатр, профессор медицины

2. Закулисная статистика

Я делаю все, что могу. Работаю с экспертами, изучаю статистику, ищу способы, как добиться того, чтобы быть добрыми и любящими стало круто. Или хотя бы нормально.

Леди Гага

В исследовании, проведенном Фондом семьи Генри Дж. Кайзера (Henry J. Kaiser Family Foundation) совместно с Nickelodeon TV –  одним из самых популярных развлекательных детских каналов в мире, есть сведения о том, что три четверти опрошенных учеников младших классов знают о регулярной травле, происходящей в их школе. 86 % детей в возрасте от 12 до 15 лет признались, что их в школе дразнят или еще как-либо издеваются над ними. Больше половины 8–11-летних сказали, что травля – это большая проблема в школе. «Дети этого сильно боятся. И они сталкиваются с этим каждый день», – подчеркивает Лорен Ашер, сотрудница Фонда семьи Генри Дж. Кайзера.

В 1991 году доктор Дебра Дж. Пеплер и ее коллеги из исследовательского центра при Йоркском университете (Торонто, Канада), который занимается, в частности, проблемами насилия в семье и в обществе, провели опрос среди 211 учеников 4–8-х классов, их учителей и родителей. Вот некоторые данные доклада, сделанного этими специалистами:

• 35 % детей непосредственно участвовали в инцидентах, связанных с травлей;

• 38 % детей из группы так называемых требующих специального подхода подвергались травле (среди детей, которых посчитали обычными, таких было 18 %);

• 24 % детей признали, что травля по расовому признаку – частое явление.

При этом 23 % учеников, подвергавшихся травле, и 71 % учителей сообщили, что педагоги подобные инциденты пресекают – часто или почти всегда.

Последний показатель совпал с данными опроса среди родителей. Взрослые, таким образом, явно недооценивают масштабы бедствия – их оценки происходящего сильно отличаются от того, что утверждают дети. Так было в 1991 году, когда опрос проходил, и с тех пор ситуация в этом смысле ничуть не изменилась.

Интересно выглядит и при этом обескураживает сравнение ответов учеников с теми, что дают представители школьной администрации. В докладе «Травля среди подростков в школе: отличия восприятия у учеников и преподавателей» (2007) приводятся такие цифры: 87 % учителей считают, что успешно пресекают травлю, 97 % утверждают, что вмешались бы, столкнувшись с чем-то подобным, но при этом лишь 21 % учеников, подвергавшихся травле, сообщили об этом кому-то из педагогов.

В 2011 году Национальная ассоциация образования (National Education Association) провела исследование, в рамках которого в связи с проблемой школьной травли были опрошены 5064 человека – 2163 учителя и 2901 сотрудник из числа вспомогательного персонала (ВП). По результатам этого исследования, первого полномасштабного национального проекта подобного рода, сделаны следующие выводы:

• 43 % респондентов считали травлю важной либо даже самой главной проблемой в школе, где работали;

• 62 % сообщили, что были свидетелями травли два раза или более за последний месяц.

• При этом преподаватели расценивали данную проблему как крайне серьезную, в отличие от ВП.

• 45 % учителей и 35 % ВП сообщили, что ученики обращались к ним по поводу травли в течение месяца, предшествующего опросу;

• 16 % респондентов из обеих групп сказали, что к ним обращались родители, дети которых подверглись травле;

• 66 % преподающих в средней школе и 65 % работающих в городах признали, что случаи травли в их учебных заведениях нередки;

• 59 % преподающих в средней школе и 54 % работающих в городах воспринимают травлю как серьезную проблему.

Все школьные работники повсеместно сообщили, что словесная травля (59 %), социальная (50 %) и физическая (39 %) тревожит их больше, чем травля в социальных сетях (17 %).

При этом ученики сообщали учителям о словесной травле намного чаще, чем о травле в интернете или секстинге – пересылке личных фотографий, сообщений интимного содержания с помощью современных средств связи.

Учителя и ВП сообщили о случаях травли из-за веса (23 %), пола (20 %), сексуальной ориентации (18 %) и ограниченных способностей (12 %).

Сотрудники из числа вспомогательного персонала признали, что наименее комфортно чувствуют себя в случаях, когда травля возникает на почве сексуальной ориентации и гендерных проблем.

93 % сказали, что у них разработана и действует местная (региональная) программа предотвращения травли.

При этом соответствующую подготовку в рамках данной программы прошли только 55 % учителей и 46 % ВП.

В городских школах респонденты менее охотно говорили о наличии такой программы и желании пройти по ней подготовку (80 %).

80 % опрошенных сказали, что в их школе реализация программы дает хорошие результаты, и столько же полагают, что внедрять ее несложно.

42 % учителей и 27 % ВП заявили о своем участии в этой программе.

40 % респондентов принимали непосредственное участие в предотвращении издевательств.

98 % признали, что обязаны пресекать травлю, свидетелями которой они стали.

Только 58 % сообщили, что в их школе принимают официальные меры по предотвращению издевательств (из их числа в старшей школе 51 %, в городах 47 %).

Самый низкий процент участия оказался в старшей школе (24 %).

Получается, что там, где это важнее всего, проблемой занимаются не так активно, как надо бы. И притом что большинство издевательств происходит не в классах, а в раздевалках, туалетах, столовой и на школьном дворе, сотрудники из числа вспомогательного персонала ничуть не меньше, чем учителя, должны уметь принимать адекватные меры и, главное, в полной мере понимать серьезность проблемы.

В 2009 году результаты своего исследования опубликовали специалисты из Варвикского университета (Великобритания). Они работали с 6437 детьми в возрасте от младшего дошкольного до 13 лет и выяснили следующее.

13,7 % детей регулярно подвергались травле. 5,2 % из числа 10-летних терпели насмешки, ругань и побои от сверстников. Из этого специалисты сделали очень тревожный вывод: у детей, которые становились мишенью для издевательств в школе, к десяти годам психотические симптомы наблюдаются в два раза чаще, чем у тех, кто этого избежал. У тех, кто подвергался травле на протяжении нескольких лет, вероятность возникновения таких симптомов к 12 годам в четыре раза больше, чем у их сверстников, живущих в спокойной, здоровой атмосфере. Руководитель данного проекта профессор Дитер Вольке говорит: «Наше исследование показало, что дети, ставшие жертвами травли, имеют серьезные проблемы с восприятием окружающего мира – у них возможны мании, тревожные мысли, галлюцинации и т. д. И при этом их понимание того, почему с ними такое происходит, весьма ограниченно».

В мае 2013 года были опубликованы результаты исследования, проведенного учеными из Варвикского и Бристольского университетов, о взаимосвязи самоповреждений у подростков старшего возраста с травлей в детстве. Выяснилось, что дети, которых в младшей школе травили сверстники, намного чаще наносят себе раны и даже увечья, чем те, кто травле не подвергался. За год, предшествовавший исследованию, из числа 16–17-летних подростков существенный вред своему здоровью нанесли 16,5 %. Из них 26,9 % сделали это потому, что хотели умереть …

Комментируя результаты своей работы, профессор Вольке заметил: «Это еще раз подтверждает, что пора развенчать миф о школьной травле как о чем-то безобидном. Нам бы очень хотелось, чтобы педагоги и медицинские работники расспрашивали детей о том, не издеваются ли над ними – начиная от того, что их дразнят, и заканчивая физическим насилием. Узнать об этом на первых этапах травли очень важно».

Расстроенная злобными комментариями в интернете по поводу ее веса, Джес Бейкер начала кампанию «Безобразно не тело, а травля». Она предложила людям обсудить сопровождающие их фотографии издевательские замечания. Джес пишет: «Я, может быть, уже и привыкла к той злобной чуши, которую строчат всякие недоумки, но многих она сильно задевает, ведь это отражает “общее мнение”: толстяки отвратительны, они не могут обуздать свой аппетит, не хотят вести активный образ жизни, а значит, заслуживают наказания. Нет, смерти! Меня эта дикая ненависть поражает».

Помимо известных всем серьезных эмоциональных и физических страданий, которые испытывают молодые люди с избыточным весом, существует, как показали разные социологические опросы, и еще одна проблема – преследование по этому признаку, то есть травля из-за веса. У нее есть даже профессиональный код – ТиВ. В 2012 году в США было проведено содержательное, глубокое исследование по данному вопросу. В рамках этой работы опрошены 362 подростка в возрасте 14–18 лет, проходившие курс снижения веса в двух медицинских центрах. Вот выводы этого исследования:

• 64 % детей сказали о травле из-за избыточной массы тела в школе (чем больше вес, тем выше вероятность издевательств);

• 78 % признались, что их травили по крайней мере в течение года;

• 36 % заявили о том, что подвергались травле пять лет;

• 92 % агрессоров были сверстниками своих жертв;

• 70 % агрессоров жертвы ранее считали своими друзьями;

• в 42 % случаев в травле принимали участие учителя физкультуры и тренеры;

• в 37 % случаев детей унижали и оскорбляли родители;

• в 27 % случаев это делали школьные учителя.

Чаще всего издевательства были вербальными (75–88 % случаев). Это, кстати, характерно для большинства случаев травли. На втором месте (74–82 %) то, что можно назвать оскорблением действиями, на третьем – травля в социальных сетях (59–61 %). На долю физического насилия пришлось 33–61 %.

Исследование, о котором мы говорим, показало, что дети, нуждающиеся в лечении от ожирения, постоянно подвергаются ТиВ: дома, в школе, во дворе и т. д., причем травля нередко продолжается даже после того, как оно успешно завершено и лишнего веса уже нет. Родителям и педагогам нужно всегда об этом помнить. Не только очевидно полные дети, но и те, кто, так сказать, на грани, должны постоянно быть в зоне их повышенного внимания.

В докладе, опубликованном по итогам этой работы, упомянуты три дополнительных стрессовых обстоятельства.

1. Полные подростки могут испытывать добавочный сильный психологический дистресс (депрессивные симптомы, мысли о самоубийстве, самоповреждения, попытки суицида), если к другим формам преследования добавляется травля в социальных сетях.

2. Больше трети подростков (37 %) говорили о ТиВ со стороны родителей, и это вызывает очень большую тревогу. Если детей унижают и оскорбляют не только в школе, но и в семье, проблема многократно усугубляется. У них не остается никакого прибежища, где можно было бы чувствовать себя в безопасности.

3. Подростки часто становятся мишенью из-за тех, с кем они общаются или ассоциируются. В этот круг входят сверстники, разделяющие общие интересы (74 %), избранники сердца (65 %), а также члены семьи (32 %). Специалисты назвали это отраженной предвзятостью.

Важно отметить, что отраженная предвзятость характерна не только для ТиВ. Детей, имеющих братьев и сестер с ограниченными возможностями, сверстники могут травить даже за попытки заступиться за них. Подростки, чьи братья, сестры или друзья подвергаются сексуальной травле, тоже могут испытать на себе остракизм, поскольку клеймо изгоя подчас ставят на каждом, кто близок к жертве.