Текст книги "Травля. Как искоренить насилие и создать общество, где будет больше доброты"

Статистика по всем видам травли и ее воздействию на тех детей, которым довелось стать ее жертвами, отвратительна во всем мире. Она должна стать сигналом всем нам! Активное сопротивление травле нужно оказывать уже на самых ранних ее стадиях. А наиболее тревожная статистика у разного рода сексуальных издевательств …

Сравнивая результаты исследования 1993 и 2001 годов, которые проводили в США разные общественные организации, их авторы отметили следующее: «Школьники очень часто говорят, что в их учебных заведениях уделяется много внимания проблеме сексуального харассмента и распространяется литература на этому вопросу. Семеро из десяти учащихся подтверждают, что в их школах он на контроле, и каждый третий упоминает о наличии такой литературы. Это существенно отличается от ситуации 1993 года, когда многие на заданные им вопросы отвечали либо отрицательно, либо говорили: “Я не знаю”».

Итак, информация о сексуальной травле сегодня доступна большинству школьников, но статистика отнюдь не утешительная – число учащихся, в той или иной форме подвергающихся ей, меньше не становится: «…как и в 1993 году, за время обучения так или иначе сексуальному харассменту подвергались восемь из десяти учеников». Тот факт, что в 2001 году, судя по данным доклада, о сексуальных преследованиях сообщили больше мальчиков, чем это было в 1993 году, может быть показателем того, что им стало легче в этом признаться. Или того, что сексуальная травля становится все более распространенным явлением …

В опросе 2001 года участвовали 2064 учащихся 8–11-х классов. И вот что они рассказали:

• 83 % девочек и 79 % мальчиков подвергались сексуальному харассменту;

• 57 % девочек и 42 % мальчиков признались, что их трогали, хватали, лапали;

• 53 % девочек и 43 % мальчиков сообщили, что к ним намеренно прижимались и это было своего рода сексуальным домогательством;

• 34 % девочек сказали о том, что им задирали юбки, а 28 % мальчиков – о том, что с них пытались стянуть брюки;

• 12 % девочек и 19 % мальчиков сообщили, что с них стаскивали одежду;

• 34 % девочек и 23 % мальчиков признались, что их зажимали в углах;

• 7 % девочек и 7 % мальчиков говорили, что их заставляли целоваться;

• 9 % девочек и 12 % мальчиков сообщили, что их принуждали к сексуальным действиям иного характера, чем поцелуи.

Треть опрошенных сказали, что так или иначе подвергались сексуальной травле начиная с 6-го класса и даже раньше. Места были названы такие: рекреации и коридоры (73 % случаев), классные помещения (65 %), школьный двор (48 %), столовая (34 %). В докладе 2001 года особо отмечается, что для детей, подвергшихся сексуальным преследованиям, последствия – как физические, так и психологические – могут быть очень серьезными.

Вот что меняется в поведении и даже жизни тех, кто подвергался сексуальным домогательствам:

1. Всеми силами избегают общения с агрессором 40 %.

2. Стараются поменьше разговаривать в классе 24 %.

3. Не хотят идти в школу 22 %.

4. Пересаживаются в классе на другое место, чтобы оказаться подальше от агрессора, 21 %.

5. С трудом концентрируют внимание на занятиях 20 %.

6. Избегают определенных мест в школе или на школьном дворе 18 %.

7. Понимают, что им стало тяжелее учиться, 16 %.

8. Утрачивают аппетит или вообще теряют интерес к еде 16 %.

9. Предпочитают чаще оставаться дома и как можно меньше времени проводить в школе 16 %.

Высок риск стать мишенью сексуальной травли у рано сформировавшихся физически девочек и запаздывающих в таком развитии мальчиков. С большой долей вероятности сексуальное преследование может вызвать и неправильная с точки зрения большинства сексуальная ориентация или идентификация. И. Риверс в своем исследовании 1996 года Young, Gay and Bullied, в рамках которой он опросил 140 подростков – геев и лесбиянок, пишет, что 80 % из них дразнили за сексуальную ориентацию. Более половины подвергались постоянным насмешкам учителей или сверстников и оскорблениям действием. Похожие результаты приводятся и в исследовании 2012 года, посвященном проблемам молодых представителей ЛГБТ-сообщества в США. В этом опросе, который проводила Human Rights Campaign (HRC) – самая большая ЛГБТ-организация США, приняли участие более 10 000 подростков в возрасте от 13 до 17 лет:

• 51 % опрошенных сказали, что подвергались вербальной травле (у нормально «ориентированных» школьников этот показатель равен 25 %).

• 17 % респондентов сообщили, что их оскорбляли действием (показатель у школьников, не считающих себя «голубыми» и «розовыми», – 10 %).

• 48 % признались, что сверстники не общаются с ними, потому что они другие (показатель для остальных школьников – 26 %).

Один из подростков, принимавших участие в опросе, написал: «Я хочу ходить в школу, но не желаю, чтобы меня там обзывали педиком или голубем. Я не хочу скрывать свою ориентацию только из-за того, что это опасно». Страх юноши оправдан, но тем не менее управа на агрессоров есть. Департамент школ Эшланда (Висконсин, США) выплатил по решению суда Джеми Набожны, который в течение длительного времени подвергался оскорблениям и угрозам гомофобного характера со стороны как одноклассников, так и учителей, 900 000 долларов. Администрация школы на его многочисленные жалобы должным образом не реагировала и нередко вставала на сторону агрессоров – Джеми, дескать, ни с кем не может найти общий язык. Впоследствии обо всем этом был снят документальный фильм «Затравленный» (Bullied: A Student, a School and a Case That Made History).

В 2011 году в США проводился национальный опрос о трансгендерной дискриминации. Выяснилось, что несовпадение гендерной идентичности с зарегистрированным при рождении полом ощущают около 6500 человек (данные по всем штатам), и почти 80 % таких подростков из их числа сказали, что сверстники издеваются над ними. А потом почти половина заявила, что у них уже есть попытка суицида. Цифры ошеломляющие …

Гендерное неравенство и насилие в мире

В своей колонке Чарльз М. Блоу, обозреватель The New York Times, озаглавленной «Да, все мужчины», описал разговор с сыном по дороге в колледж. Парень, в частности, сказал: «Мне кажется, очень важно, чтобы все люди разделяли идеи феминизма». В этих словах, по мнению Блоу, отражается тревога по поводу явного и скрытого гендерного неравенства, которое стало большой проблемой не только в развивающихся странах, но и в Америке. Внимание к данной проблеме привлекла и кампания в Twitter #YesAllWomen. Хэштег был создан после того, как в 2014 году в Айла-Висте Эллиот Роджер устроил бойню, предварительно написав в своем блоге, как он ненавидит женщин. Роджер сетовал на то, что девушки не обращают на него никакого внимания и в свои 22 года он продолжает оставаться девственником … Он пообещал, что придет день расплаты – женщинам воздастся за все его страдания. «Воздалось» не только женщинам – шесть человек погибли и 13 получили ранения.

Блоу в своей колонке приводит удручающую статистику из обзора ООН «Гендерное равенство и равноправие женщин в мире» (2013):

• около 70 % женщин хотя бы раз в жизни подвергались насилию со стороны своего постоянного партнера (данные отдельных национальных докладов);

• в Австралии, Канаде, Израиле, ЮАР и США случаи насилия со стороны постоянного партнера составляют от 40 до 70 % всех зафиксированных преступлений на сексуальной почве;

• около 140 миллионов девушек и женщин имеют калечащие последствия практики обрезания – частичного или полного удаления внешних гениталий (головки клитора, больших и малых половых губ), проводимого без медицинских показаний (данные по всему миру);

• в США 83 % девочек от 12 до 16 лет хотя бы раз подвергались сексуальному харассменту в школе;

• 35 % женщин на планете хотя бы единожды подвергались сексуальному насилию со стороны партнера или постороннего человека.

Отмечая, что в основе этих проблем лежит дискриминация женщин, обозреватель пишет, что борьба с сексизмом и женоненавистничеством – не только женское дело. «Это должно волновать и мужчин. Избавить от него мир мы сможем только тогда, когда мужчины научатся наконец распознавать женоненавистничество. Не все мужчины виноваты в нем, но да, все они должны принять участие в решении этой проблемы».

Самым важным открытием исследования 2014 года, проведенного McAfee, дочерним подразделением Intel Security, которое было посвящено проблемам онлайн-безопасности и травли в социальных сетях, стала поразительная статистика: в США из 1502 подростков в возрасте от 10 до 18 лет проявления жестокости в Сети наблюдали 87 %. А в 2013 году этот показатель составлял 27 % …

Вот еще данные, которые отражают воздействие жестокости в соцсетях на поведение нашей молодежи в реальной жизни:

• 72 % подростков признались, что их травили из-за внешности;

• 26 % сказали, что их травили из-за этнической или расовой принадлежности;

• 23 % сообщили, что их травили из-за сексуальной ориентации;

• 53 % тех, кто наблюдал агрессию в Сети, считают, что жертва либо занимала оборонительную позицию, либо впадала в ярость;

• 47 % отметили, что жертвы атак в социальных сетях закрывали свои аккаунты;

• 24 % всех опрошенных сказали, что не знают, как бы они себя повели, если бы подверглись травле в Сети;

• 50 % признали, что вовлечены в перепалку из-за своих постов (по данным исследования 2013 года, этот показатель составляет 33 %);

• 4 % сказали, что кибертравля продолжилась и офлайн, то есть вне Сети;

• 61 % подтвердили, что пользуются настройками конфиденциальности для защиты своего контента и персональных данных;

• 52 % не выключают геолокацию, раскрывая тем самым место своего нахождения для всех;

• 59 % общаются онлайн с незнакомыми людьми;

• 9 % переносят это общение в офлайн;

• 14 % выкладывали в Сеть свой домашний адрес;

• 97 % заходят на YouTube минимум раз в неделю;

• 92 % заходят в Instagram хотя бы раз в неделю;

• 90 % думают, что их родители доверяют им и считают, что они ведут себя в Сети правильно;

• 45 % изменили бы свое поведение в интернете, если бы знали, что родители за ними следят;

• 53 % удаляют историю просмотров и закрывают либо сворачивают веб-браузер, если в комнату заходят мать или отец;

• 33 % сказали, что чувствуют себя в Сети комфортнее, чем при общении офлайн;

• 25 % боятся стать мишенью хакеров;

• 16 % опасаются оказаться непопулярными в виртуальном пространстве;

• 12 % боятся травли в социальных сетях;

77 % отдают себе отчет в том, что их посты сохранятся навсегда;

• 49 % сожалеют о некоторых своих постах.

В отчете есть пять советов родителям, которые хотят помочь сыновьям и дочерям правильно себя вести в интернете.

1. Общайтесь с детьми. Ненавязчиво говорите с ними о том, с какими рисками сопряжено общение онлайн. Вы должны быть уверены, что ребенок вам доверяет и ничего от вас не скрывает.

2. Вам необходимо иметь доступы. Родители должны знать пароли ко всем аккаунтам своих детей и коды ко всем их устройствам, чтобы в любой момент получить полный доступ.

3. Владейте технологиями. Будьте на шаг впереди, не жалейте времени, чтобы как следует освоить различные устройства, которыми пользуются ваши дети. Вам надо знать обо всех этих хитрых штуках больше, чем знают они.

4. Будьте социальны. Вы должны знать о новых популярных социальных сетях. (Я бы добавила сюда и все новые мобильные приложения. – Примеч. авт.) Вам не обязательно создавать свой аккаунт, но важно, чтобы вы понимали, как они работают и входят ли ваши дети в эти сообщества.

5. Объясните детям: репутация – это навсегда. Убедитесь, что ваши сыновья и дочери поняли: все их онлайн-посты останутся в Сети до скончания века и даже дольше.

Никто из нас не должен равнодушно стоять в стороне, когда столько наших детей по всему миру подвергаются преследованиям – дома, в школе, во дворе, в разных сообществах. Статистика – это всего лишь эскиз проблемы, правда очень темными красками.

Чтобы найти правильные решения, нам необходимо понять, какие условия способствуют тому, что жестокость укоренилась, и почему мы перед ней пасуем. Нам нужна уверенность в том, что мы можем создать другие условия, при которых наше сопротивление насилию станет действенным. И для этого нам надо разобраться, что же это такое – травля, а что ею не является.

Посягательство на достоинство и безопасность одного человека разрушает систему ценностей всего общества.

Уильям М. Буковски, Лорри К. Сиппола, социальные психологи

3. Что такое травля и что таковой не является

Единого определения понятия «травля» не существует, и это неудивительно. Между тем найти такое определение очень важно. Пока люди не договорятся о том, что же это такое, они не смогут ни конструктивно обсуждать эту проблему, ни успешно ей противостоять.

Как самую общую формулировку предлагаю следующую: травля это систематическое злоупотребление силой в межличностном общении.

Кен Ригби, профессор, ведущий эксперт по травле в Австралии

Как показывает статистика, подростки подвергаются травле намного чаще, чем думает большинство из нас. Или чаще, чем мы готовы это признать. Согласно данным Американской национальной ассоциации школьных психологов, примерно один из семи школьников – либо зачинщик травли, либо ее жертва. Я полагаю, что детям, родителям и педагогам нужна бóльшая свобода в совместных обсуждениях того, что на самом деле происходит в жизни подростков. Прежде чем к такому конструктивному обсуждению приступим мы сами, необходимо устранить два препятствия – неосведомленность и безразличие. Во-первых, если мы не знаем, что такое травля, какие роли разные персонажи играют в этой трагедии и как разорвать круг насилия, невозможно искать эффективные решения. Во-вторых, если нас оставляет равнодушными, что кого-то травят, если нас не волнует, что это происходит рядом с нами – дома, в школе или на работе, это, безусловно, еще хуже, чем просто незнание. Невежество устранимо – в борьбе с ним помогут подробные и внятные разъяснения. Бороться с безразличием гораздо сложнее.

Мы всегда можем проявить доброту, даже когда нет любви.

Сэмюэл Джонсон, литературный деятель эпохи Просвещения

Люди, общаясь, не обязаны испытывать приязнь, но они должны уважать друг друга и вести себя по отношению ко всем окружающим в соответствии с этим. Мартин Бубер, еврейский философ, один из выдающихся религиозных мыслителей XX века, образно называл это «встреча меня и тебя». Видеть в другом «тебя» означает уважать его уникальность и индивидуальность, но в то же время признавать нашу взаимосвязь и взаимозависимость. Как ни парадоксально, на самом деле индивидуальность и общность – две половинки одного целого. Мы одновременно являемся «я и ты» и при этом «мы».

Сочувствие чужому горю, боли и желание их облегчить мы называем состраданием. Это больше, чем эмоция или мысль. Это и понимание, и ощущение, и отчетливое стремление сделать что-то с целью помочь. Богослов и писатель Мэттью Фокс сказал: «Сострадание – это не сантименты, а восстановление справедливости и акт милосердия». Без справедливости и акта милосердия мы останемся в рамках переживаний, печали и огорчения. Другими словами, сострадание действенно.

Движущие силы сострадания – эмпатия и симпатия. Их часто ошибочно воспринимают как нечто взаимозаменяемое. Это не так, во всяком случае в контексте проблемы, которую мы обсуждаем. Эмпатия – резонанс, эхо, переживание чужой эмоции как своей, а симпатия – чувство устойчивой эмоциональной предрасположенности к кому-либо. Данные чувства гармонируют, но они разные. И эмпатия, и симпатия очень важны. Для детей эмпатия – воспроизведение чужой эмоции – начало процесса осознания, что все мы, так сказать, сделаны из одного теста. Симпатия в данном случае – это в немалой степени печаль или тревога в ответ на чьи-то страдания и несчастья. Эмпатия помогает через общность чувств создать ощущение «мы», а симпатия – «я и мы» через два самостоятельных переживания, связанные одно с другим. Чем сильнее у ребенка развиты эмпатия и симпатия, тем активнее он будет сострадать жертве травли.

При этом эмпатия (внимание!) может быть искаженной, извращенной или отрицаться. Агрессоры часто не лишены эмпатии, то есть чувства жертвы они воспринимают, но вместо того, чтобы войти с ними в резонанс, продолжают дальнейшие мучения и находят в этом радость.

Так же легко может быть искажена идея симпатии. Безусловно, симпатия – это не просто жалость или огорчение по поводу чужих бед. Это намного более сильное чувство. Это глубокая печаль и забота о чужом благе. Такие проявления симпатии иногда называют глупой сентиментальностью или мелочной опекой, но все не так, если мы говорим об искренней реакции на чью-то боль. Да, она может быть и ложной, и даже извращенной. Когда человек хочет казаться сопереживающим, но на самом деле не открыт для чужой беды, его реакция – отсутствие отклика – будет, как правило, искусственной и/или покровительственной. Обманщик выдаст себя пафосными словами, снисходительным тоном, он притворяется, но вовсе не жаждет облегчить боль жертвы. Такая демонстрация симпатии – просто акт самолюбования. Сотрудник школьной администрации, произносящий слова соболезнования после того, как ученик школы покончил с собой из-за травли, но ничего или практически ничего не сделавший, дабы эту травлю пресечь, – вот воплощение ложного сочувствия. Агрессоры могут извиняться перед своей жертвой («Прости, если обидел тебя», «Я никого не хотел задеть …»), но делают это только потому, что их поймали, так сказать, с поличным. Их заботит то, какие это может иметь для них последствия, а вовсе не чувства жертвы.

Эмпатия и симпатия могут стать верхней точкой эмоционального напряжения, способной, что называется, превратиться в точку невозврата, особенно при большой трагедии, такой как, например, стрельба в школе, когда те, кто сильно сопереживает и сочувствует, ощущают себя беспомощными, а ситуацию безнадежной. Подчас эмпатию и симпатию и вовсе отрицают: дескать, жертвы сами создали свои проблемы или даже «заслужили» страдания либо еще проще – они не такие, как мы.

Оба этих чувства также могут быть подавлены гневом. Если подросток из числа жертв все-таки наносит ответный удар, сочувствие к нему может трансформироваться в разочарование и возмущение, которые мы испытываем из-за боли, причиненной и обидчикам, и зачастую случайным людям. Разрушительная жажда мести может поглотить и эмпатию, и симпатию.

В травле главное не злоба. И не конфликт как таковой – его часто просто не бывает. Главное – это презрение, полное пренебрежение к тому, кого считают никчемным или недостойным уважения. Травля, как и болезнь, может быть легкой, умеренной или тяжелой, но и презрение может варьировать, причем намного шире – от игнорирования до ненависти. Предубеждения, лежащие в основе этого презрения, часто бывают вызваны глубоко укоренившимися взглядами, привитыми дома, в школе и в обществе. Предвзятость или предубеждение могут быть использованы агрессором, чтобы утвердить и оправдать презрение к кому-то из сверстников либо целой группе.

Презрение позволяет обращаться с жертвой сколь угодно жестоко, не испытывая ни сострадания, ни сочувствия, ни стыда. Агрессор больше не воспринимает жертву как «ты». Для него жертва превратилась в «оно», нечто такое, что ниже человека, недостойно добрых чувств, зато представляет собой прекрасную мишень для насмешек, а потом и унижений и мучений.

В Ларами, штат Вайоминг, двое молодых людей после ни к чему не обязывающего знакомства отвезли Мэттью Шепарда за город, в безлюдное место, где привязали его к изгороди, избили, ограбили и оставили умирать на холоде. Они оправдывали себя тем, что Мэттью был геем.

В Джаспере, штат Техас, трое молодых людей, предложив Джеймсу Берду подвезти его домой, уехали с ним в лес, жестоко избили, а затем привязали цепью за ноги к пикапу и тащили по проселочной дороге три мили, пока тот не умер. Позже один из этих молодых людей сказал, что да, «забава» вышла неудачной, но Берд ведь был черным.

В Литлтоне, штат Колорадо, третьеклассницы бросили свою сверстницу в канаву и засыпали грязью. Учительница сделала им выговор, после чего заводила ухмыльнулась: «Но она и так черная и страшная – мы просто делали ее еще чернее и страшнее».

В каждом из этих случаев травля началась не с физической агрессии – она началась с дегуманизации жертвы – гей, чернокожий, уродливая. В глазах агрессоров жертва превратилась в «оно», не заслуживающее никакого уважения.

Такое пренебрежение всегда базируется на трех мнимых психологических преимуществах, дающих, по мнению агрессоров, им право глумиться над другими, причем они получают удовольствие от той боли, которую испытывают жертвы. Эти «преимущества» реализуются под конкретными лозунгами, и если хоть один из них звучал в школе, где учатся ваши дети, или в их окружении, значит, почва для травли подготовлена.

1. «Мы в своем праве!» Это декларирование привилегии и права руководить, доминировать, подчинять себе других. И оскорблять их.

Среди знакомых ваших детей есть группа, чувствующая, считающая себя выше других или действующая в соответствии с этим убеждением? У ее членов имеются ритуалы и традиции, которые укрепляют представление о том, что некоторые люди более ценны и значимы – и, следовательно, более достойны? Бейте тревогу!

2. «Они не такие, как мы!» Это нетерпимость к любому отличию (иной = низший) и, стало быть, декларирование того, что другие недостойны уважения.

Противопоставлять нетерпимости терпимость нельзя. Просить людей просто терпеть тех, с кем они общаются дома, в школе, на работе или в других местах, – значит подпитывать ханжество и презрение. Противоположность нетерпимости – доброжелательность. Именно она предполагает, что человек будет стремиться облегчить чужие страдания и желать ближнему добра. Из этого не следует, что жертва ему нравится или он готов с ней дружить, но, если свидетель травли видит, что другому больно, он постарается помочь.

3. «Они недостойны быть рядом с нами!» Права изгонять – отстранять, изолировать и подвергать остракизму человека, якобы не достойного уважения, – нет ни у кого. Разве что у суда.

Есть ли в школе, где учатся ваши дети, или в их окружении группы, наслаждающиеся своей исключительностью и изгоняющие других? Они считают изгнанных недостойными своего общества? Возьмите это на заметку.

Травля – это высокомерие в действии. Дети-агрессоры живут в атмосфере превосходства, которая иногда оказывается маской, скрывающей их собственные глубокие обиды и даже комплексы. Они думают, что их мнимое превосходство дает им право обижать презираемых, тогда как на самом деле это просто повод, чтобы принизить кого-нибудь и почувствовать себя, что называется, на высоте. Есть и такие, для кого эта атмосфера превосходства не камуфлирование своих обид – этих детей учили, что они лучшие, а рядом много таких, кто не заслуживает уважения или снисхождения. И научили возвеличивать собственное «я», принижая чужое. Кто научил? Взрослые …

Карл Апчерч, афроамериканец, бывший уголовник – гангстер, который стал сценаристом и правозащитником, пишет об институциональном расизме и о том, как он повлиял на него в детстве.

«Презрение к моему народу – каждое высокомерное высказывание, выпад и оскорбление – было выкроено и сшито как раз на меня, еще до моего рождения … Мне понадобилось больше тридцати лет, чтобы узнать – ДНК отвечает за то, что я черный и я мужчина, но никак не за то, что я “ниггер” … Я рос, убежденный, что заслуживаю презрения общества, потому что я черный … Я был задавлен равнодушным, бессердечным, безжалостным чувством неполноценности».

По его собственному признанию, Карл был обижаемым обидчиком. Равнодушие, бессердечность, безжалостность – щит, которым он закрылся, чтобы уберечь себя от пренебрежения, презрения и ненависти, царивших вокруг. Защититься в полной мере ему не удалось – Апчерч осознал, что у него все-таки есть сила контролировать собственную судьбу и, самое главное, помочь другим изменить ее к лучшему, только в заключении. Но ведь осознал же!

Презирая «иных» и действуя, исходя из этого презрения, человек оскверняет, очерняет и принижает не только «я и ты», но и «мы». Размышляя о концепции убунту – южноафриканском направлении этики и гуманистической философии, где особое внимание уделяется понятиям верности и лояльности в отношениях между людьми, Десмонд Туту – архиепископ Кейптаунский (первый чернокожий епископ в ЮАР), активный борец с апартеидом, лауреат Нобелевской премии мира – отметил: «Я – только потому я, что ты – это ты; моя человечность кроется в твоей человечности. Если я расчеловечиваю тебя, то неизбежно расчеловечиваюсь сам … Забота о других – лучший способ отстоять свои интересы». Все мы зависим от общего благополучия. Если «мы» принижено, значит, принижен каждый из нас.