Текст книги "Травля. Как искоренить насилие и создать общество, где будет больше доброты"

Многие случаи травли начинались с того, что детей оскорбляли, дразнили из-за цвета кожи, этнической принадлежности, пола, сексуальной ориентации, физических или умственных способностей. Будучи в этом уличен, обидчик обычно возражает: «Я просто шутил», «Да я дурачился, и все!». Надо растолковать детям, что дразнить – это значит намеренно раздражать приставанием, злить насмешками, а уж все перечисленное выше поводом для этого точно быть не может. Кроме того, нужно учить их вовремя останавливаться. Подначки становятся обидными и уже ничуть не смешными? Стоп! Очень важно, чтобы они запомнили это правило.

Здесь есть нюанс. Дразнить и поддразнивать – разные вещи. Поддразнивать кого-то – это веселиться с друзьями. Все смеются вместе.

Друзей не дразнят. Дразнят тех, кого считают не такими, как ты сам, причем это действие намеренно злое, близкое к издевательству. Издеваться же – значит травить того, к кому испытываешь презрение. Смеяться над кем-то. Обозначив это действие как травлю, мы получаем сигнал о том, что его необходимо пресечь.

Поддразнивание

• Позволяет участникам с легкостью меняться ролями.

• Не имеет цели обидеть.

• Не затрагивает ничье достоинство.

• Предполагает, что смеяться будут обе стороны.

• Лишь одно из проявлений совместной активной деятельности чем-то объединенных детей.

• Невинно по своей сущности.

• Прекращается, если тот, кого поддразнивают, расстраивается из-за этого.

Когда дети поддразнивают друг друга, в этом возможен элемент игры, которого нет при издевательствах. Все на равных – хотя одному, положим, лучше даются шутки, а другому забавные жесты. Если ребенок случайно сказал что-то обидное, он все поймет по выражению лица друга. Оба получат важный урок и в конце концов усвоят, где проходит граница поддразнивания. И силу слова они тоже усвоят! Любое злое слово – это уже не поддразнивание, а издевательство.

Издевательство

• Основано на неравенстве сил и имеет односторонний характер: агрессор издевается, жертва оскорблена.

• Подразумевает нанесения вреда.

• Произносятся жестокие, унизительные или ханжеские замечания, закамуфлированные под шутку.

• Направлено на уничижение чувства собственного достоинства жертвы.

• Вызывает страх дальнейших издевательств или может быть началом для физической травли.

• Имеет злой мотив.

• Продолжается, если цель представляется достигнутой.

Когда агрессор дразнит свою жертву, в этом нет ничего от игры, сколько бы он потом сие не опровергал: «Да я ничего такого и не думал!» Мишень для издевок, вероятно, выбрана потому, что обидчик знал – ответного удара не будет. Это не добродушный обмен колкостями. Оскорбления наносятся с дальним прицелом – социально изолировать жертву. Агрессор может смеяться, и то же самое подчас делают свидетели. Жертва смущена или испытывает чувство стыда… В любом случае она унижена и дальше уже живет в постоянном страхе, что все это повторится. Сопереживания, сочувствия или сострадания нет. Вместо этого – злорадство и ликование. Мотив хулигана – унизить другого и получить удовольствие от того, что кто-то испытывает страх и душевную боль.

Все три типа травли – физическая, вербальная и поведенческая – могут, как я уже не раз говорила, иметь сексуальный подтекст. Сексуальность является неотъемлемой и очень важной частью психики человека, а значит, травля на почве секса затрагивает базовые принципы нашей жизни и может иметь для нее разрушительные последствия. Такая травля в среде подростков – чрезвычайно распространенная форма насилия в школах. И происходит она не только между сверстниками. Ученики могут издеваться над учителями, а учителя – над учениками. Травля включает в себя замечания на тему секса, жесты, относящиеся к сексу, неуместные прикосновения и, что называется, излишнее физическое внимание.

Вербальная травля на тему секса

Словесные издевательства – самая распространенная форма травли в целом и секс-травли в частности. Часто она предваряет физическую или поведенческую травлю на почве секса, а также почти всегда является первым шагом к сексуальному насилию. Природа такой травли у девочек и мальчиков разная. Мальчиков травят, используя уничижительные слова, определяющие их как «недомужчин» (девчонка, баба, слабак и т. д.) или вообще отказывая им в принадлежности к сильному полу (гомик, гомосек и т. п.). Девочек травят, используя слова, ставящие под сомнение их привлекательность (дылда, жирная, кривоногая, косая) или намекая либо прямо говоря об их доступности (дырка, шлюха, проститутка и совсем уж нецензурные аналоги этих слов).

Вербальная травля может также включать угрозы сексуального насилия над жертвой, оценку ее лица и фигуры, сексистские «шутки» или уничижительные замечания о сексуальной жизни либо ее отсутствии.

Как и агрессоры, которые издеваются над своими жертвами, такие «шутники» отрицают, что намеренно старались причинить вред – они просто шутили! Кроме того, агрессоры, добавляющие в свою злобную песню сексистские нотки, могут пытаться доказать, что они так флиртовали, но если подростки уже в детстве усвоили, чем отличается поддразнивание от издевательств, то и флирт от травли на почве секса они отличить сумеют.

Флирт

• Никогда не бывает игрой в одни ворота – его участники легко могут меняться ролями.

• Не имеет цели никого обидеть – по большому счету это выражение желания.

• Не ущемляет ничье чувство собственного достоинства. Он комплиментарен.

• Это своего рода приглашение повеселиться вместе и насладиться обществом друг друга.

• Привлекает сексуальное внимание.

• В полной мере дает тому, с кем флиртуют, почувствовать себя привлекательным, желанным.

• Прекращается, когда тому, с кем заигрывают, перестает это нравиться.

Во флирте есть игривость, а вот в травле на почве секса ее нет и не может быть. В заигрываниях нет намерения навредить! Флирт – это словно бы приглашение узнать друг друга получше. Как и любое другое приглашение, оно может быть принято или отклонено, и человек, начавший флирт, принимает и уважает любой ответ.

Вербальная травля на почве секса

• Такая травля зиждется на неравенстве сил и является односторонней: агрессор издевается, жертва унижена.

• Словесные издевательства изначально нацелены на причинение вреда.

• Вербальная травля на почве секса агрессивна и более того – призвана подтвердить статус агрессора.

• Такая травля всегда предполагает унижения.

• Словесные издевательства подразумевают установление господства и осуществление контроля.

• Вербальная травля на почве секса часто подразумевает нарушение физической неприкосновенности жертвы.

• Цель такой травли – заставить жертву чувствовать себя недостойной, отвергнутой, униженной, бессильной… А уж неловко-то – точно.

• Словесные издевательства продолжаются, особенно если жертва становится объектом для замечаний с сексуальным подтекстом.

В травле на почве секса нет никаких приглашений – только нападки. Жертва смущена, унижена, опозорена и, как правило, чувствует себя бессильной. Это не желание агрессора завязать невинный по сути флирт с другим человеком – нападки предполагают нанесение вреда, уж эмоционального-то непременно.

Физическая травля на почве секса

Такая травля практически всегда сопровождается прикосновениями сексуального характера: агрессоры могут щипать жертву за интимные места, щелкать бюстгальтером или задирать юбки у девочек, стягивать брюки у мальчиков. Возможно и прямое насилие – в той или иной форме. Замечу, что физическая травля на почве секса может квалифицироваться как преступная деятельность – об этом нужно знать жертве и помнить агрессору.

Приведу пример. В октябре 2011 года шестиклассница из Денвера, штат Колорадо, подверглась такой травле. Учащиеся – 24 человека – работали в группах в компьютерном классе. 12-летний мальчик приставил к ноге девочки нож, предложил троим своим друзьям щупать ее под партой и даже посулил им дать за это по пять долларов. Мальчики предложение приняли… Мать девочки, узнав о произошедшем, подала на школу жалобу. Администрация и тут все постаралась спустить на тормозах: учитель не видел, что происходило, он вообще полагал, что эта группа – четверо мальчиков и девочка – друзья. И вообще, не выдумала ли она все это?

Особый разговор о преступной травле на почве секса. Были случаи, когда девочек-подростков насиловали их сверстники, а затем выкладывали фото в интернет… Последствия оказывались поистине ужасающими. Три девочки покончили с собой… Перед смертью они говорили, что не выдержат такого стыда, обвинений в доступности и осуждения. Девушка, которую принудил к половому акту лучший футболист своей школы, столкнулась с резко негативной реакцией одноклассников, да и многих взрослых в своем окружении. Преступника приговорили к четырем месяцам тюремного заключения и далее к двум годам условно, а на потерпевшую начались массированные вербальные атаки в социальных сетях и вживую. В конце концов девушка попыталась свести счеты с жизнью, но ее удалось спасти.

После школьного выпускного травля на почве секса не заканчивается. В 2007 году Министерство юстиции США провело исследование о сексуальном насилии в общежитиях университетов, и выяснилось, что ему подвергались 19 % студенток и 6 % студентов. В 2014 году работа была продолжена, уже с привлечением военных юристов, и ее результатом стал доклад президенту. В нем, в частности, отмечается, что из 2061 зарегистрированного случая насилия и изнасилований в армии в 2013 году до суда дошли только 484 дела и лишь в 376 случаях были вынесены обвинительные приговоры. Немного раньше, в 2012 году, Пентагон признал, что в вооруженных силах изнасилованы были 26 000 человек (женщины и мужчины), но зарегистрированы были только 3374 эпизода. Статистика, которая редко становится достоянием общественности, не говоря уж о прессе, такова: каждый сотый мужчина, проходивший лечение в госпитале Veterans Health Administration, получил во время службы в армии «сексуальную травму». У женщин все намного хуже: насилию подвергается каждая пятая, и это притом что мужчин в вооруженных силах почти в шесть раз больше.

Выводы из всего этого неутешительные: в университетах и армии проблем, связанных с травлей на почве секса, не меньше, чем в среде подростков, в старшей школе. Жертвам, как и там, верят далеко не всегда: наоборот, иногда их самих, обвиняют в случившемся, а агрессор выходит сухим из воды. В высших учебных заведениях бывает, что жертву, приклеив на нее ярлык гомосексуалиста или шлюхи, вынуждают покинуть университет, а насильники продолжают учебу.

И травля на рабочем месте стала очень острой проблемой во всем мире. В Японии есть мнение, что способствующая травле атмосфера означает, что работодатель не обеспечил сотруднику безопасность на рабочем месте, а это ведь входит в его обязанности, а также нарушает право работника на уважительное отношение. В Токио и Осаке, кстати, компании, обеспечивающие перевозку пассажиров на пригородных поездах и в метро, озаботились выделением для женщин отдельных вагонов, чтобы они не подвергались сексуальным домогательствам по пути на работу и с работы. А во всех остальных вагонах, несмотря на плакаты, призывающие вести себя корректно (проще говоря – не распускать руки) и ужесточение наказаний при доказанном эпизоде домогательства, число зарегистрированных случаев такого рода правонарушений неуклонно увеличивается. Важно отметить, что мальчики, учащиеся в средней школе, а также люди с ограниченными возможностями и те, кто их сопровождает, имеют право ездить в вагонах для женщин, потому что они тоже могут подвергнуться оскорблению такого рода. В больших городах Индии и в Индонезии, к слову, тоже появились специальные вагоны для дам.

Да, общество стало жестче пресекать случаи травли на почве секса, но дело это небыстрое. Чтобы положить им конец, потребуется еще целый комплекс социальных, организационных и других мер, но набат все-таки услышан.

Поведенческая травля на почве секса

Если ко всем способам, которые используют дети и подростки в поведенческой травле, чтобы систематически унижать чувство собственного достоинства жертвы, добавить слухи или эпитеты с сексуальным подтекстом, надписи на шкафчиках в раздевалке, изоляцию жертвы из-за ее сексуальной ориентации либо идентифицирования себя, «сканирование» тела жертвы, пристальные взгляды, ухмылки и непристойные жесты – все то, что трудно зафиксировать, но легко исполнить, она станет поистине всеобъемлющей. А если плюс к этому будет реализовано распространение в интернете материалов сексуального характера и граффити с непристойно-оскорбительными надписями и картинками, налицо окажутся все составляющие того, что Закон о гражданских правах в США (1964) и решение Канадской комиссии по правам человека (1991) определили как враждебную среду, мешающую детям учиться.

И в этом вопросе, к счастью, есть сдвиги к лучшему, примером чему стал следующий случай. Администрация одной из школ в Миннесоте проигнорировала просьбу ученицы стереть в душевой для мальчиков непристойное изображение с подписями, намекающее на то, что нарисована именно она. Спустя два года – картинка так и оставалась на месте – девушка подала на школу в суд. Моральный ущерб адвокаты истицы оценили в 15 000 долларов и дело выиграли.

Единый для всех учебных заведений подход, который позволил бы изменить сексистские убеждения, гендерные стереотипы, предвзятые взгляды на проблемы пола, лежащие в основе травли на почве секса, предложила в своей книге «Обучение мальчиков» (Schooling the Boys: Masculinities and Primary Education) Кристин Скелтон. По ее мнению, педагогам для начала надо задаться следующими вопросами.

• С какими представлениями о мужественности/женственности ученики приходят в школу и как они их реализуют в классе и на школьном дворе?

• Какие представления о мужественности/женственности прививает сама школа?

• Какие, по мнению администрации школы, ролевые модели предпочтительны для учителей?

• Какие стратегии и проекты должны внедрять учителя, обсуждая с учениками гендерные вопросы?

Летти Коттин Погребин, психолог писатель и журналист, автор книги «Испытание болезнью: как общаться, сохранить отношения и помочь близкому», так говорит о последствиях разделения людей исключительно по гендерному признаку, в особенности для нынешней молодежи:

«Сегодня многие девочки ненавидят собственное тело. Это приводит к тому, что расстройства пищевого поведения случаются уже даже у восьмилетних школьниц… Сегодня многие мальчики либо становятся агрессорами, либо превращаются в жертвы. Очень мало кто из подростков-геев готов заявить об этом открыто. А вот таких, кто слушает тяжелый рок, смотрит клипы на такую музыку и играет в компьютерные игры, в которых девочек унижают, бьют, а то и насилуют, слишком много… Сколько детей становится жертвами насилия, инцеста и сексуальных издевательств… Сколько подростков совершают самоубийства… Это не тот мир, который мы представляли себе сорок лет назад. Он не должен был стать таким. Мы обязаны это исправить. И Церквь тоже говорит: “Мы должны это исправить”».

Священнослужители действительно стали говорить о нетерпимости и презрении, которые кое у кого вызывают сексуальность в целом и сексуальная ориентация, а также сексуальная идентичность в частности, – очень часто носители этих идей прикрывают свою ненависть напускным благочестием. В связи с массовостью суицидов, вызванных травлей на этой почве, один из них признал: «Мы больше не можем оставаться в стороне от обсуждения данного вопроса. Дети гибнут. Мы должны выступить против травли с церковной кафедры. Если не сейчас, то когда же?»

Я пообщалась с учениками старшей школы, изучавшими в то время тему «права человека», и спросила девочек, почему они называют кого-то из одноклассниц шлюхой. Я сама это слышала. Одна ответила, что ее подруга просто пошутила… Она знает, что оскорбленная девочка – вовсе не шлюха. Я поинтересовалась, какой смысл девушки вкладывают в это слово. Та же самая ученица сказала: «Это та, которая спит со всеми подряд». Я спросила, как они назовут парня, который «спит со всеми подряд». Пока все смеялись, одновременно ответили несколько мальчиков: «Плейбой!»

Да, нам нужно многое исправить. Мы ведь хотим, чтобы травля на почве секса когда-нибудь исчезла как факт.

До Флоренс Дикон, монахини ордена святого Франциска, как-то дошли слухи, что есть люди, обвиняющие ее в том, что она радикальная феминистка. Сестра Флоренс на это ответила так: «Я такая и есть, если определять феминизм как радикальную концепцию, что женщина – такой же человек, как мужчина». Согласиться с тем, что мальчики и девочки равны, – значит сделать первый шаг в предотвращении травли на почве секса.

Автор пособия «Половое уважение» (Sexual Respect: Curriculum) Питер Минер, учитель средней школы в Нью-Йорке, считает, что разница между выражением сексуальности и травлей на почве секса заключается в следующем: «Можете ли вы опираться на такие ценности, как справедливость и уважение, и в то же время дискриминировать и травмировать кого-то? Харассмент и сексистское поведение – это поведение, оскорбляющее других людей, недостойное и несовместимое с умом и честью».

Точно так же, как сексизм, расизм нередко сопровождается травлей.

Как это может происходить, описывает новозеландец Кит Салливан, автор книги «Руководство по борьбе с травлей» (The Anti-Bullying Handbook), психолог, получивший международное признание за работу в программах по предотвращению травли:

«Ранжи один в пустом классе, сидит за партой, что-то читает.

Открывается дверь.

– Что ты делаешь, мальчик-маори? – с издевкой спрашивает Дэвид. – Ты что, в дерьме извалялся, чернокожий?

Он подходит ближе.

– Чита-а-ешь?! Не знал, что ты умеешь читать.

– Привет, ниггер! – в класс заходят еще несколько человек.

Ранжи привык не обращать на них внимания (только в этом месяце они подступались к нему с такими издевками уже раз пять), но сейчас он взрывается.

Оборачивается к Дэвиду. Они дерутся. Ранжи дерется куда лучше противника, он быстро одерживает победу. За Дэвида тут же вступается Джим, хватает Ранжи за шею, оттаскивает от своего дружка и швыряет на пол. Помогает Дэвиду подняться.

Появляется дежурный учитель, ведет Дэвида и Ранжи к директору.

Дэвид плачет, говорит, что просто дурачился, а Ранжи вдруг психанул, стал драться и ударить старался побольнее.

Ранжи спрашивают, что произошло. Он что-то угрюмо бурчит. Все ясно – злой, неуравновешенный мальчишка, грубиян. Его на неделю отстраняют от занятий: за драку и за то, что был невежлив с директором.

Друзья Дэвида в один голос подтвердили, что Ранжи “психанул” – сорвался на них, что называется, на ровном месте.

Дэвид получил предупреждение за драку, но все единодушны: он – пострадавшая сторона.

Ранжи считают зачинщиком. Никто и слушать его не хочет. Все поверили на слово “приличным мальчикам”».

Профессор Салливан отметил, что, хотя в этом эпизоде травли очевидно присутствовал сильный элемент расизма, представители администрации заявили, что ничего подобного в их школе нет. Они поверили агрессору и наказали жертву за то, что та защищалась. Возможно, «приличные мальчики» больше не будут издеваться над Ранжи, найдут кого-нибудь послабее. Их расистские взгляды никак не изменились. Вероятно, Ранжи затаит обиду, обозлится из-за несправедливости и ополчится на школу за нежелание встать на сторону правого.

Инцидент между Дэвидом и Ранжи показывает не только то, что происходит, когда жертва дает сдачи, но и то, как обычно ведет себя агрессор, когда его призывают к ответу.

• Обидчик отрицает, что он поступил плохо.

• Обесценивает событие: «Да мы просто баловались!»

• Переходит в контрнаступление: «Это он как с цепи сорвался!»

• Претендует на статус жертвы – плачет, жалуется, обвиняет другого ребенка в том, что тот «первый начал», хотя сам провоцирует жертву (помните, что Ранжи сносил издевательства на протяжении месяца, прежде чем наконец дал отпор?).

• Избегает наказания, сваливая вину на жертву (Дэвида вот посчитали пострадавшим).

• Рассчитывает на поддержку дружков, которые будут отрицать, опровергать или преуменьшать то, что жертва говорит или делает в свою защиту (друзья агрессора поддержали его, сказав, что Ранжи ни с того ни с сего «психанул»).

• Добивается поддержки, запугивая свидетелей, которые не слишком одобряют его действия.

Агрессор хорошо выучил слова, прекрасно справился с ролью пострадавшего, заранее обеспечил себе поддержку приятелей и мастерски сыграл на эмоциях, а также предвзятом отношении к жертве взрослых. Круг насилия не разорван.

Детей маори в школе, о которой идет речь, расположенной на одном из двух крупных островов этого государства – Южном, мало. Они представители коренного национального меньшинства Новой Зеландии, долгие годы бывшего угнетаемым. Замените маори иннуитами, чероки, аталаски, навахо, хопи, лакота, сиу, любыми другими расовыми или этническими меньшинствами, и вы увидите одну и ту же картину… Все это происходит во многих школах США и Канады.

В своей книге «Краткая история расизма» (Racism: A Short History) историк Джордж Фредриксон пишет: «Расизм возникает, когда одна этническая группа или историческая общность доминирует, исключает либо стремится исключить другую, исходя из различий, которые, как она считает, являются наследственными и неизменными». Далее он объясняет, что расизм – это социальное поведение, в котором доминирующая группа сообща угнетает группу-жертву. Люди в доминирующей группе могут играть в театре травли любую из ролей, при этом многим достается роль агрессора либо свидетеля, который якобы ни при чем. Тем не менее находятся в ней и те, кто встает на защиту угнетенных и противостоит расизму, – храбрые сердцем.

Привитые взгляды

Чтобы проявилась травля на почве расизма, необходима соответствующая среда. В обстановке, где детям прививают идею дискриминации, где «иной» равно «плохой», такая травля более чем вероятна.

Дети учатся, если это слово в данном контексте уместно, расизму и нетерпимости на стереотипном восприятии того, что они видят, предубеждениях и поступках окружающих.

Во-первых, это привычное, клишированное мышление. Дети делают обобщения о целой группе людей без учета каких бы то ни было индивидуальных особенностей.

Во-вторых, дети начинают судить о человеке предвзято, исходя из этого самого клише.

Соедините стереотипное мышление и предвзятое отношение, и вы получите детей, готовых дискриминировать представителя любой «иной» группы («Ты не можешь играть с нами!», «Тебе не место на нашей вечеринке», «Никто из нас не согласится на то, чтобы ты был в нашей команде», «Убирайся отсюда, обезьяна!»). Это травля на почве расизма – именно так ее и нужно называть.

От расовой дискриминации один шаг до ситуации, когда ребенка делают козлом отпущения – выбирают, кому страдать за других или кого обвинить, если не очень ясно, чья была вина. Ранжи обвинили в том, что он начал драку, потому что «эти маори все такие вспыльчивые».

Когда речь идет о расизме, первый необходимый шаг в борьбе с ним – признать, что расизм в наших школах есть. Назвать проблему – значит начать ее решать.