Текст книги "Запомни: ты моя"

Глава 3

Луиза сначала не обратила внимания на сигнал отслеживающего устройства, которое она подключила, чтобы быть в курсе последних новостей. Наверняка еще одна отсылка к свадьбе – каждый день приходило два-три упоминания. Она уже хотела отключиться, как на экране выскочили слова «Луиза Кларк», выделенные жирным шрифтом.

У нее остановилось сердце. Год. Целый год без упоминания ее имени. Почему сейчас?

Она положила пальцы на мышь. «Пожалуйста, пусть это будет совпадением», – молила она.

И открыла ссылку.

Бывшая жена короля мошенников принимает у себя королевскую свадьбу.

Неужели Сладкая Луиза ищет нового партнера?

Луиза Кларк, красотка-блондинка, которая соблазнила и в конце концов погубила дутого финансиста Стивена Кларка, всплыла на поверхность. На этот раз в Европе под именем Луизы Харрисон…

Под заголовком ее огромная фотография – она улыбается королевской чете.

В статье о ней говорилось как о хозяйке Палаццо ди Компарино и предполагалось, что, устраивая у себя свадьбу, она хотела заполучить нового мужа-миллиардера. Разве она не таким образом окрутила Стивена? Она ведь молодая роковая женщина, обольстившая своего босса, который был старше ее, а когда им заинтересовалось ФБР, то сдала его. Не важно, что все изложенное даже отдаленно не походило на правду – ведь обольстили и предали ее, – но для желтой прессы выдуманная история выигрышная.

Невидимая рука стиснула ей горло и душила. Сайт даже вспомнил ее отвратительное прозвище «сладкая». Наверняка появятся и другие статейки. В век Интернета каждый блог и каждая газета готовы опередить друг друга по части сплетен.

Дрожащими пальцами она коснулась клавиатуры, нажала «поиск», и на экране замелькали истории из ее жизни. Одних авторов занимал пересказ случившегося с ней, других – новые слухи и домыслы. Один политик из Флоренции даже требовал расследования подлинности фрески, найденной в часовне палаццо прошлым летом. Он заявлял, что это могло быть частью тщательно разработанного плана по подделкам произведений искусства. С каждой страницей кошмар усиливался. Заголовок за заголовком: «Соблазнительница из финансовой пирамиды появилась в Италии, в Тоскане: спрячьте ваши евро!»; «Королевский скандал!»; «На карту поставлено финансовое будущее Галенсии?».

О боже! Кристина и Антонио… Из-за нее их сказочная свадьба обернулась насмешкой. Они станут ее ненавидеть. А Дани, Раф, Нико? Они любят Монте-Каланетти. Они хотели, чтобы их деревня процветала, а она замазала ее скандалом. Как же она снова появится на улицах?

Зазвонил телефон. Луиза вздрогнула.

«Не отвечай. Это может быть репортер», – промелькнуло в мозгу.

Не репортер, слава богу. Это из банка. Название высветилось под номером на дисплее. Почему они звонят? Набрав в легкие воздуха, она ответила.

– Синьорина Харрисон? – прозвучал незнакомый женский голос.

– Д-да. – Луизе не удалось справиться с дрожью.

– Я звоню по поручению синьора Мерлони. Он просил сказать вам, что не сможет встретиться с вами сегодня. У него неотложные дела.

– Да, я вас поняла. – У нее в горле образовался ком. Только гордость – или мазохизм? – заставили ее не отключиться и продолжить: – Синьор Мерлони назначил другое число?

– Нет, – последовал ответ. – Боюсь, что его расписание заполнено на следующие несколько недель. Он позвонит вам, когда у него будет время.

Итак, остракизм начался. Луиза знала, что синьор Мерлони не позвонит. Никто больше не позвонит.

Телефон упал из пальцев. Луиза, едва передвигая ноги, пошла к террасе. Туда, где свежий воздух, а вдали пологие холмы. Все это она уже воспринимала как свой дом. Она застыла. Папарацци наверняка прячутся везде со своими телеобъективами, чтобы сделать эксклюзивный снимок Сладкой Луизы. Они вполне могли ловить подходящий момент, укрывшись в виноградниках.

Луиза попятилась обратно в дом, стукнулась щиколоткой о край дивана и опустилась на подушки сиденья. Что теперь? Она не может никому позвонить, не может никуда выйти.

Похоже на то, что было раньше. Она – пленница в собственном доме.

«Будь ты проклят, Стивен». Даже в тюрьме он до сих пор управляет ее жизнью.

Уровень сахара в точности соответствовал данным портативного счетчика, что не удивило Нико. Там, где дело касалось винограда, он редко ошибался.

«Ну конечно. Производить вино – это все, что тебя волнует», – прозвучали в голове слова бывшей невесты.

Но она была не права: его интересовало не только вино, но и его семья. И еще традиция. Хотя традиция подразумевает производство вина, значит, это одно и то же. Если он не сможет больше заниматься виноделием, то наверняка выживет. Он же выжил, когда его бросила Флориана или когда он приходил домой и видел, что у родителей очередной скандал. Бесстрастность – это спасение.

Если для того, чтобы не рехнуться, надо жить в одиночестве, что ж, пусть будет так.

Почему он об этом думает? Все дело в словах Луизы о том, что ей нужно время для себя. Кто-то сильно обидел ее, раз она сбежала в Италию. Ее боль напомнила ему об ошибках, совершенных им с Флорианой. Милая Флориана… Он старался изо всех сил полюбить ее по-настоящему, но когда в сердце нет огня… Он не смог пересилить себя.

Тот человек, разбивший сердце Луизы, тоже пытался стать другим и не смог?

– Марио, ты не уменьшишь звук? – крикнул он.

Даже из лаборатории было слышно телевизор.

Нико отставил мензурки и вышел в главное помещение – там Марио и менеджер по производству Витале уставились в портативный телевизор. Он сделал знак работнику Джузеппе передать ему пульт.

– Я не знал, что сегодня матч.

– Не футбол, signor. Это новости, – ответил Марио.

– Вы принесли телевизор, чтобы посмотреть новости? – удивился Нико.

– Si, – отозвался Джузеппе. – Жена Витале позвонила и сказала, что передают новости о Монте-Каланетти.

Нико подумал, что опять обсуждается королевская свадьба. И тут на экране появилось лицо Луизы. Это не фотография со свадебного приема, она в другом наряде, а с ней рядом мужчина – красавец с капризным выражением лица.

Подпись под фотографией гласила: «Сладкая Луиза снова вернулась».

Сладкая Луиза?

– Это та самая женщина – хозяйка палаццо? – спросил Витале.

Нико не ответил. А диктор монотонно продолжал:

– …главная свидетельница обвинения ее мужа Стивена Кларка в мошенничестве с вкладами и отмыванием денег. Кларк отбывает заключение сроком в семьдесят пять лет…

Нико вспомнил, что читал об этом случае. Финансовая пирамида Кларка вызвала грандиозный скандал. Несколько европейских бизнесменов потеряли на этом миллионы. А Луиза была его женой и свидетельствовала против него?

Неудивительно, что она скрылась в Италии.

На экране появилась другая фотография – с королевской свадьбы. Нико стиснул зубы. Теперь комментатор говорил о Луизе как о бездушной красавице, которая довела Кларка до роковой черты. Разве они знали эту женщину? Да, она соблазнительна, но назвать ее нечестной? Продажной?

В мысли вклинился звук рингтона. Не отрывая глаз от телевизора, он вытащил телефон из заднего кармана.

– Ты видел новости? – услышал он голос Дани.

– Смотрю сейчас, – ответил он.

– Это передают по всем каналам. В ресторане посетители ни о чем больше не говорят.

«Это неправда», – мысленно произнес он и удивился своей уверенности. У него нет ни капли доказательств, чтобы поддержать веру в Луизу, и тем не менее он знал – нутром чувствовал, – что Луиза не виновата, чего бы там ни сообщали пресса и телевидение. Стоило только посмотреть ей в глаза.

– Ты знала? – спросил он Дани. Жена Рафа была ближайшей подругой Луизы. Если Луиза рассказала кому-либо о своем прошлом…

– Нет. Она никогда не говорила о своей жизни до приезда сюда, – ответила Дани. – Она вообще почти ничего не говорила о себе.

Глупо, но ему почему-то было бы больно, если бы Луиза делилась своими секретами с кем-то еще, пусть и с близкой подругой.

– Репортеры повсюду в городе, – продолжала Дани. – Один даже пришел сюда и начал задавать вопросы. Я пыталась позвонить ей, лишь начался этот ужас, но ее телефон не отвечает.

– Вероятно, она избегает прессы.

– Но я волнуюсь. Она такая замкнутая, а когда ее жизнь выставляется на всеобщее обозрение…

– Я сейчас же иду к ней.

Луиза потеряла счет времени. Она свернулась в комок в углу дивана подальше от окна. Непереносимая тяжесть сдавила грудь и не проходила, ей не хватало воздуха. Словно сдвинулись стены, и комната становилась все меньше и меньше. Она пыталась собраться с мыслями, сообразить, что ей делать. Очевидно, в Монте-Каланетти оставаться она не сможет. Вернуться в Бостон… это невозможно. Как поступить? Поехать к матери и слушать целыми днями: «Я же тебе говорила»?

Она не хотела уезжать. Ей нравилось жить здесь. Палаццо, деревня… Здесь она почувствовала свой дом.

Но ей следовало знать, что это не надолго. Тень Стивена преследовала ее везде. До конца жизни она будет нести плату за то, что влюбилась не в того мужчину.

Сильнейший грохот, звенящий звук стекла заставил Луизу вскочить на ноги. Она подбежала к двери на террасу и выглянула: Нико тащил какого-то мужчину по полу. Грохот был от упавшего столика, у которого разбилась верхушка.

– Эй, что ты себе позволяешь? – вопил незнакомец. – Это мое эксклюзивное фото.

– Вот тебе твой эксклюзив, – прохрипел Нико. Держа за воротник незваного гостя, он сорвал камеру с его шеи и перекинул через балюстраду террасы.

– Ублюдок! Ты за это заплатишь!

– Скажи спасибо, что пострадала лишь твоя камера. – Нико рывком поднял его на ноги и отшвырнул к перилам. – А теперь убирайся вон. Если я опять увижу твою рожу в деревне, то ты узнаешь, что еще я тебе сломаю, понятно? – Он тряхнул парня с такой силой, что Луиза от страха съежилась. Нико отпустил незадачливого репортера, и тот пошел к ступеням.

– Ты куда? – Нико хлопнул его по плечу. – Уходи так же, как пришел.

– Ты с ума сошел? Здесь высота футов пять.

– Значит, постарайся не упасть.

Оба мужчины сверлили друг друга взглядом. Когда стало ясно, что Нико не уступит, репортер перекинул ногу через перила.

– Я позвоню адвокату. Ты заплатишь за камеру.

– Звони кому хочешь. А я позвоню в полицию и сообщу, что ты вторгся в частное владение. Так ты уходишь или тебя перекинуть?

Репортер исчез.

Луиза медленно вышла на террасу. Нико тяжело дышал, грудь у него ходила ходуном. А ей теперь было страшно уже от вида Нико.

– Он был первым? – Нико повернулся к ней с искаженным от ярости лицом.

Луиза сглотнула слюну.

– Кажется.

– Он перелезал через ограду, когда я пришел сюда. Наверное, увидел, что дверь террасы открыта, и решил подобраться поближе.

– В Бостоне репортеры предпочитали телеобъективы.

– Ты не в Бостоне.

– Знаю. – Кому, как не ей, знать безжалостность прессы. А сейчас она в Италии, родине «папарацци».

– Этот, по крайней мере, больше сюда не сунется. Если ума хватит.

– Спасибо.

– Не могу обещать, что больше ничего не будет, – сказал он, проходя мимо нее в дом. – Тебе лучше быть начеку.

Он прав. Только бы не рухнуть прямо там, где стоит. Те месяцы в Бостоне, когда она пряталась, едва не свели ее с ума. К новым атакам она не готова. Если бы Нико не появился…

Почему он пришел? Войдя в гостиную, Луиза увидела, как Нико ищет что-то на полках застекленных шкафов.

– У Карлоса где-то был запас наливки.

– Второй шкаф слева. Почему ты вдруг пришел?

– Мне позвонила Дани. Она увидела новости по телевизору.

– И пришла в ужас от того, с кем она дружила. И хочет, чтобы я держалась подальше от ресторана.

– Что? Они с Рафом хотят понять, в чем дело. В ресторан заявился репортер и стал расспрашивать. – Нико достал из шкафа пыльную бутылку. – Она сказала, что много раз тебе звонила.

– Я не отвечала на звонки.

– Ясно. Они попросили меня пойти к тебе и проверить, все ли с тобой в порядке. Хорошо, что я пришел.

Нико наполнил стакан и залпом выпил. Луиза опустилась на диван и смотрела, как он опрокинул второй стакан, после чего повернулся к ней. Теперь он овладел собой и выглядел спокойнее.

– Почему ты ничего не рассказывала о своем бывшем муже? – спросил он.

А что сказать? «Мой бывший – Стивен Кларк. Знаешь, тот самый, чьи жульнические схемы по инвестициям насчитывали миллиарды долларов. Я – жена, которая его сдала. Может, ты обо мне читал? Меня называли Сладкая Луиза». Она теребила кант на диванной подушке.

– Я собиралась начать новую жизнь там, где никто ничего обо мне не знает, – ответила Луиза.

– Но ты же понимала, что это не реально в наше время.

– Девять месяцев мне это удавалось. Ты сказал, что репортер приходил в ресторан?

– Сегодня утром. Дани поэтому и включила телевизор.

– Скажи им, что мне очень жаль. Разговоры утихнут, когда меня не будет в Монте-Каланетти.

Нико изменился в лице.

– Ты о чем?

– Я сегодня же вечером уеду во Флоренцию.

– Ты убегаешь?

– Я не могу оставаться. Больше не могу.

– Но палаццо… А твои планы переоборудовать дом, превратить его в отель? Неужели ты собираешься покинуть Палаццо ди Компарино?

Луиза съежилась. Чувства, которые Нико испытывал к палаццо, не были ни для кого секретом. В его глазах наверняка то, что она слишком долго не появлялась, чтобы подтвердить свои права на собственность, выглядело не меньшим преступлением, чем то, что сделал Стивен. Конечно, у нее были веские причины, чтобы откладывать приезд, но он этого не знал.

– Ты видел, что обо мне написано? Тот тип, которого ты выкинул с террасы, вероятно, сейчас ходит по деревне и выкапывает грязь. А то, что не удастся раскопать, он выдумает. Все что угодно, лишь бы продать в газеты.

– И что из этого?

– То, что я окажу услугу Монте-Каланетти, если уеду. Город сейчас на пике развития. Я не хочу этого испортить. – Не в силах вынести его взгляда, Луиза встала и отошла в дальний конец комнаты, как можно дальше от окон… и от Нико. На стене висел гобелен, и Луиза уставилась на замысловатый узор коричневых нитей. – Пусть лучше палаццо пустует, чем на город ляжет клеймо дома, где жила Сладкая Луиза, – сказала она.

– Как благородно – убежать, не попрощавшись с друзьями. Ты ведь именно так намерена поступить? Уехать, не сказав «до свидания»?

– Можно подумать, что людям не все равно. Поверь, все будут только рады, если я уеду.

– Рады? Ты сказала, что мы будем рады? – Послышались шаги, и она ощутила у себя на плече руку, которая резко развернула ее, и она оказалась лицом к сверкающим карим глазам. Злым, горящим праведным гневом.

Ей показалось, что Нико поднял руку, и она непроизвольно дернулась в сторону.

Madonna mia, неужели она подумала, что он ее ударит? Нико запустил пальцы в волосы, чувствуя, что у него дрожит рука. Он хотел стукнуть кулаком, но… чтобы ударить Луизу? Никогда. Руки чесались ударить по стене, по жалкой физиономии этого папарацци. Хоть спиртное немного его успокоило, но гнев, охвативший его, когда он узнал новости, до конца не оставлял. И другое, не совсем понятное чувство сжимало грудь стальным обручем.

Как она может вот так взять и уехать из Монте-Каланетти? Девять месяцев они относились к ней как к своей, а она считает, что им все равно. Неужели она такого низкого о них мнения?

– Если ты веришь, что мы из-за каких-то статей со сплетнями будем думать о тебе плохо, то тогда, наверное, тебе следует уехать куда-нибудь в другое место, – сказал он. – После стольких месяцев ты могла бы понять, что люди в Монте-Каланетти не столь глупы.

– И Доминик Мерлони тоже?

Банкир? А он здесь при чем?

– Он отменил нашу встречу, как только появились новости. И он не единственный, кто отвернется от меня. Он просто сделал это первым.

– Доминик Мерлони – жалкий тип, который полагает, что все в деревне должны его боготворить, потому что он когда-то играл в футбол за Геную.

– Сегодня утром ты говорил о нем другое.

– Сегодня утром я был вежлив. Я имею в виду людей, мнение которых важно. Мнение Дани, например. Твоей лучшей подруги. Ты считаешь ее настолько подлой?

– Нет, конечно. Но Дани ко всем хорошо относится.

– Да, но ты хотела уехать, даже не попрощавшись с ней.

– Я уже говорила тебе, я…

– Да-да, ты оказываешь деревне услугу. Давай устроим благословение святой Луизы-мученицы. Она уезжает из Палаццо ди Компарино ради благополучия жителей.

Луиза стояла, обхватив себя руками, словно это не давало ей упасть. Где та высокомерная американка, бросавшая ему вызов каждым жестом? Она была как шершень, готовая наброситься, стоило потревожить ее гнездо.

– Не понимаю, почему тебя это так волнует, – пробормотала она.

Нико и сам не знал. Знал только, что непонятные чувства сдавили грудь. Видя, как Луиза замыкается в себе, все, о чем он мог думать – это обхватить ее за плечи и встряхнуть, чтобы поселить в ней желание бороться.

Нико вернулся к шкафу, достал из бара чистый стакан и налил настойки себе и ей. Подойдя к Луизе, он протянул ей стакан.

– Вот – выпей. Может, тогда ты станешь мыслить яснее. – Может это касается и его.

– Мне не это нужно, – ответила она, но стакан взяла. – Мне нужно уехать из города.

– И куда ты отправишься?

– Не знаю. В Африку. В Новую Зеландию. Туда, где не смогут меня найти. Что-нибудь придумаю. Пока что знаю одно: мне необходимо уехать.

– Нет, черт возьми! – Он со стуком поставил бутылку на полку. – Ты не можешь это сделать!

Воздух между ними накалился. Нико смотрел на Луизу. Стакан дрожал в ее ладонях. Ему стало стыдно. С каких это пор он орет и готов все кругом разнести?

Сделав глубокий вдох, он начал снова, на этот раз ровным, негромким голосом:

– Уехать из города – это самое неразумное, что ты можешь сделать.

– Как ты можешь такое говорить?

Ему в голову приходило много ответов, но ни один из них не решал полностью проблемы и не был до конца правдивым. Правдивый и полный ответ гнездился где-то в подсознании.

– Потому что ты нужна городу, – сказал он, зацепившись за первое разумное объяснение. – Ты стала важной частью нашего города. Что бы ты ни говорила, но… люди верят в тебя. К тому же, – добавил он, – если ты убежишь, желтая пресса одержит победу, а люди поверят тому, что написано… и история прозвучит правдиво. Ты этого хочешь? Возродить Сладкую Луизу?

– Нет.

– Тогда останься и покажи всему миру, что скрывать нечего. Что статьи в прессе не что иное, как сплетни.

Она молча уставилась в стакан с наливкой.

– Что, если ты ошибаешься? – наконец прошептала она.

– Я не ошибаюсь. Что бы ни случилось, на твоей стороне уже есть три человека.

– Но в прошлый раз… – Она покачала головой.

– В прошлый раз был суд, на этот раз всего лишь слухи. Через несколько дней пресса займется новым скандалом и все забудут о Сладкой Луизе. Ты ведь сможешь пережить пару дней слухов, правда?

– Ты понятия не имеешь, сколько слухов я пережила в жизни, – ответила она, подняв наконец лицо.

Он заметил в ее глазах искру, крошечный отблеск былого огня. Он этого ожидал, и это произошло.

– О'кей. Значит, договорились. Ты остаешься.

Луиза приоткрыла рот, чтобы ответить, и замерла.

Пальцы с такой силой сжали стакан, что побелели. Нико тоже услышал шорох на террасе и в третий раз менее чем за час пришел в ярость. Сейчас даже целый ящик горькой настойки не удержит его от убийства всей итальянской медиабратии.

– Жди здесь, – одними губами произнес он, бесшумно подошел к двери на террасу, которую они забыли закрыть, и заглянул за косяк. Еще шорох, потом порхание, и мимо лица пролетел жаворонок.

– Это птица, – сказал он, вернувшись.

– На этот раз пронесло, – ответила Луиза.

Она права: папарацци не отстанут.

– Может, тебе пожить у Дани и Рафа? – предложил он.

– Ты же вроде не хотел, чтобы я сбежала.

– И не хочу, но при этом я хочу, чтобы ты была в безопасности. – Он не сказал всего: его волновали не только папарацци, но и ненормальные субъекты, которые захотят проверить, настолько ли Сладкая Луиза сексуальна, как утверждает желтая пресса.

– Я не знаю…

– В чем проблема? У них тебе не придется бояться папарацци. Раф позаботится о том, чтобы к тебе никто не приблизился.

– У Рафа и Дани ресторан, которым надо заниматься. Я не хочу делать из них нянек.

– При чем здесь няньки?

– А как это назвать? Мне лучше сесть на автобус и уехать. – Она глотнула настойки и сморщилась. – Что это?

– Горькая наливка.

– Терпеть не могу перечную мяту. – Луиза отставила стакан на кофейный столик.

– К этому вкусу привыкаешь. – Нико допил содержимое своего стакана и, полный решимости не допустить, чтобы она уехала из Монте-Каланетти, произнес: – Если не хочешь пожить у Рафа и Дани, тогда поживи у меня.

– Что, прости?

– Ты укроешься от папарацци и в то же время будешь достаточно близко от палаццо. Какое место может быть лучше?

– Ад. Когда замерзнет.

Нико не удержался от смеха. Вот к такой напористой Луизе он привык.

– Я говорю вполне серьезно. Если я не хочу Рафа и Дани в роли нянек, то и тебя тоже не жажду видеть в этой роли.

Она опять упрямится.

– Ты можешь работать, пока живешь у меня. Так тебе будет легче?

– Работать?

– Да. Мы завалены заказами на «Красное Аматуччи». Я едва справляюсь, а учитывая приближающийся фестиваль урожая, мне понадобится любая помощь. Ты могла бы заполнять счета-фактуры и следить за отправлением заказов.

– Ты… доверишь мне эту работу?

– А почему нет?

– А как же быть со Сладкой Луизой?

Глаза у нее наполнились слезами, нижняя губа задрожала.

Нико мог сколько угодно давать себе обещания не дотрагиваться до нее, но сейчас не удержался и провел пальцем по дрожащей губе.

– Я тебе уже говорил, что любой человек, который общался с тобой хоть недолго, понимает, что ты не похожа на расчетливую, холодную соблазнительницу, какой тебя рисует пресса.

– Спасибо. – Слеза скатилась у Луизы по щеке, и Нико смахнул ее ладонью. Такая ранимая и такая красивая. Необходимость защищать ее охватывала все сильнее и сильнее.

А как быть с зародившимся желанием? Нико не мог не почувствовать, как натянулись в паху джинсы. Он отвел с ее лица волосы. Это – шелк пшеничного цвета. К черту обещания. Он хочет ее поцеловать. Нико быстро отодвинулся, борясь с искушением. Сейчас не время испытывать судьбу.

– Пойди и упакуй сумку, – сказал ей он. – Уйдем, пока папарацци не сообразили, что здесь тебя нет.

«Ты приняла правильное решение», – говорила себе Луиза, поднимаясь наверх. Спрятаться лучше, чем убежать, а хозяйство Аматуччи – самое подходящее для этого место. К тому же она будет работать и оплатит свое проживание. Конечно, это не означает, что она на содержании у Нико. Она настоит на том, что ее пребывание будет исключительно деловым и платоническим.

Но… почему тогда у нее стянуло живот? Может, от неожиданности? Ведь менее чем за час она решилась переехать к Нико и работать у него.

А может, потому, что сказать «да» оказалось намного легче, как только Нико коснулся ее щеки?