Текст книги "Смерть Цезаря: Хроника самого громкого убийства в древней истории"

При Республике в сенате в полную силу развернулось бы противодействие войне. Начались бы бесконечные дебаты, тщательно продуманные речи, обвинения, хвастовство, разногласия, голосования и ответные действия на это. Но теперь решения принимал диктатор.

Цезарь говорил, что на его век славы уже хватит.[201]201
  Цезарь говорил, что на его век славы уже хватит. – «Satis diu vel naturae vixi vel gloriae» («Я достаточно долго прожил как для законов природы, так и для славы») (Cic. Pro Marc. 25).


[Закрыть] Но что если он лукавил? Что если он хотел закончить свою военную карьеру, сражаясь с чужеземцами, а не на полях гражданской войны? Коль скоро в 53 г. именно он побудил Красса напасть на Парфию, он мог теперь считать, что его dignitas требует отмщения за то поражение. Он мог желать отомстить также и за других из числа тех, кто пал в решающей битве при Каррах, – за сына Красса, Публия, который был его офицером в Галлии, и за отряд галльских кавалеристов. Вероятно, он также хотел предотвратить возможность поддержки со стороны парфян сына Помпея, Секста, который всё еще не был захвачен[202]202
  В источниках не находится подтверждений тому, что Цезарь побудил Красса к походу. Гибель Публия Красса и его галльских кавалеристов (отряд, который он прислал Крассу в 54 г. уже в Сирию) была совершенно рядовым военным эпизодом, вряд ли Цезарь даже вспоминал об этом. Секст Помпей, который и в самом деле в это время продолжал борьбу, находился в Испании, так что парфяне просто не могли поддержать его в силу дистанции между Евфратом и Испанией.


[Закрыть].

По пути в Парфию также стоило урегулировать ситуацию в римской Сирии. Одаренный и опасный политик Квинт Цецилий Басс захватил ее в 46 г. Он был сторонником Помпея, организовавшим убийство двоюродного брата диктатора, Секста Юлия Цезаря. Когда Цезарь направил в Сирию нового наместника на текущий год, Басс нанес ему поражение. Теперь Цезарь решил лично заняться Бассом.

КОМЕДИЯ НА ВИЛЛЕ

Каждый римлянин, который что-то из себя представлял, имел загородную виллу. Зачастую несколько вилл. Так, Цицерону принадлежали три виллы на побережье Неаполитанского залива, еще одна в Тускуле, в Альбанских горах. Римская элита очень любила эти два региона. У Цицерона была прекрасная неаполитанская вилла под Путеолами (совр. город Поццуоли рядом с Неаполем), на возвышенности восточного берега Лукринского озера, с видом на море.

Цицерон жаловался на своего богатого и апатичного соседа Луция Марция Филиппа,[203]203
  …жаловался на своего богатого и апатичного соседа Луция Марция Филиппа… – Согласно Амвросию Феодосию Макробию (Sat. III.15.6), Филипп был одним из раздражавших Цицерона богатых и праздных людей, которые больше заботились о своих рыбных садках, чем о Республике (Cic. Att. I.18.6; I.19.6; I.20.3).


[Закрыть] который разместил в своем поместье пруды, полные рыбы, – по Цицерону, символ праздности и беспечного отношения к богатству. Бывший консул Филипп представлял собой изощренного интригана, сумевшего пережить гражданскую войну, не принимая чьей-либо стороны, хотя плотно общался с диктатором и даже получил его поддержку по наступлении мирного времени. Он был женат на Атии, племяннице Цезаря, и приходился приемным отцом Октавиану. В общем, этот человек имел прекрасные связи.

И неудивительно, что в ночь на 18 декабря 45 г. он принимал у себя Цезаря. Это была вторая ночь сатурналий, римского зимнего праздника. Диктатор был особенным гостем, в том числе и потому, что путешествовал не один. Как свидетельствовал Цицерон, его сопровождали приближенные и две тысячи солдат. Возможно, это преувеличение, но несомненно, что Цезаря сопровождало множество людей, которые теперь наводнили поместье. Цицерон обратил на это внимание, потому что Цезарь обещал заехать к нему на следующий день. В качестве подготовки оратор позаимствовал у друзей охрану и приказал разбить лагерь для солдат. Своему другу Аттику он в тот же день описал визит Цезаря в торопливом письме,[204]204
  …описал визит Цезаря в торопливом письме… – Cic. Att. XIII.52.


[Закрыть] полном сокращений и греческих слов, как если бы ему не терпелось предать событие огласке, но вместе с тем он хотел сделать свой рассказ приятным для чтения.

Должно быть, внимание Цезаря было приятно оратору, ведь у него выдался тяжелый год. В феврале его любимая дочь Туллия умерла родами, выжил только младенец. За несколько месяцев до того она развелась со своим мужем, Публием Корнелием Долабеллой, потому что их брак был несчастливым. Многие друзья выражали соболезнования, даже Цезарь написал из Испании,[205]205
  Цезарь написал из Испании… – Cic. Att. XIII.20.1.


[Закрыть] но Цицерон был безутешен. Один из друзей многозначительно заметил,[206]206
  Один из друзей многозначительно заметил… – Cic. Fam. IV.5.6.


[Закрыть] что Туллия ушла из жизни при падении Республики.

В мае Цицерон написал письмо Цезарю, сперва отправив его Луцию Корнелию Бальбу и Гаю Оппию. Они попросили внести столько изменений, что оратор передумал и отказался от мысли[207]207
  …оратор передумал и отказался от мысли… – Cic. Att. XIII.26.2, XII.51.2, 52.2.


[Закрыть] об этом письме. Но теперь ему представилась возможность поговорить с государем лично.

И вот 19 декабря 45 г., после утренней работы и прогулки по берегу, Цезарь прибыл к Цицерону. Последовали, разумеется, ванна, массаж, баня, увлажнение кожи тонким слоем благоухающего масла и, наконец, участие в роскошной трапезе с обильным угощением. Цезарь всегда вызывал у себя рвоту после обеда. Так регулярно поступали многие знатные римляне, чтобы сбросить вес, не отказывая себе в гастрономических удовольствиях.

Всё прошло весело и чинно. Хозяин дома был удовлетворен тем, что смог произвести хорошее впечатление, потратив немалые, но посильные средства. Казалось, и Цезарь был доволен. Но Цицерон заметил, что выражение лица гостя не изменилось, когда он услышал новости об одном из своих сторонников. Цезарь улыбался, а Цицерон рассыпался в лести и благодарностях, но оба знали: один из них похитил у другого политическую власть и влияние, другой же – чрезвычайно возмущен этим обстоятельством.

Как свидетельствует Цицерон, ни о чем серьезно не говорили, много обсуждали литературу. Что бывший консул думал по этому поводу? Цезарь не был для него гостем, «которому скажешь: прошу сюда ко мне, когда вернешься», – одного визита было достаточно.[208]208
  …одного визита было достаточно. – Cic. Att. XIII.26.2, XII.52.2.


[Закрыть] Следующей остановкой диктатора была вилла Долабеллы. То был оратор, который когда-то пытался состязаться с Цезарем за народную поддержку, но сражался за него в Африке и Испании. Он также мог пригодиться диктатору. Когда свита прошла мимо виллы Долабеллы, Цезарь сидел на коне, а по бокам от него ряды воинов приветствовали хозяина поместья.

Цицерон заканчивает письмо этим почти кинематографичным образом римской власти. Оратор, который когда-то управлял судьбами народов в сенате, сейчас мог лишь сообщать друзьям известия о первом всаднике. Вопрос состоял в том, свергнет ли кто-нибудь вскоре этого всадника.

ТРИ ПОСЛЕДНИЕ КАПЛИ В ЧАШУ ТЕРПЕНИЯ

В те мартовские иды Тит Ливий был еще подростком. Гражданин Патавия (совр. Падуя) в Северной Италии, он был свидетелем гражданских войн своего времени. Но Ливий пережил эти времена и написал одно из величайших исторических сочинений о Древнем Риме. До нас дошли значительные фрагменты из него, но, к сожалению, из разделов, посвященных Юлию Цезарю, уцелело совсем немного – только конспект, написанный позднее, во времена Римской империи[209]209
  Сочинение Ливия «От основания Города», которое обычно называют «История Рима от основания Города», состояло из 142 книг (т. е. разделов, объемом примерно по 30–40 страниц книжного текста). Из них дошли книги 1–10 и 21–45; события, связанные с первым триумвиратом, гражданской войной и диктатурой излагались в книгах 103–116. Эти книги сохранились только в виде так называемых периох (или эпитом) – краткого изложения содержания, размером по большей части от нескольких строк до половины страницы.


[Закрыть]. Однако даже в этом кратком изложении упоминаются важные для нас моменты. Так, можно обнаружить огромные проблемы, относящиеся к связям с общественностью. С ними столкнулся и Цезарь, как раз в тот момент, когда уже был готов приступить к новой роли. Цезарь всегда был образцовым манипулятором и кукловодом, но роль пожизненного диктатора требовала новых сценариев. И в этом плане ни один римский «имиджмейкер», независимо от его мастерства, не мог подать эту его роль таким манером, чтобы не вызвать протеста у той или иной части аудитории.

Сенат удостоил Цезаря высших почестей, но вскоре диктатор столкнулся с главным кошмаром римского политика – завистью и недоброжелательством (invidia). По словам Ливия, общественное мнение обратилось против Цезаря после трех происшествий: в декабре 45 г., в январе 44 г. и в феврале 44 г.[210]210
  …после трех происшествий… – Liv. Per. 106. Относительно хронологии инцидентов нет научного консенсуса. Далее я привожу события в том порядке, который кажется мне самым вероятным.


[Закрыть] И похоже, для некоторых римлян то были три последние капли, переполнившие чашу терпения.

Первое событие датируется, вероятно, декабрем 45 г. или первыми числами 44 г. Сенат присуждал Цезарю одну почесть за другой. Поговаривали, что даже враги Цезаря спешили присоединиться к чествованию, чтобы поставить его в неудобное положение, перегрузив знаками отличия. Только несколько сенаторов голосовали против. Наконец сенат решил преподнести эти почести Цезарю официально. Все как один сенаторы прошествовали к Форуму Цезаря. Консулы и преторы возглавляли процессию, за ними следовали другие должностные лица и сенаторы. Обычно посещаемость на заседаниях сената была низкой, но могло присутствовать 100–200 человек из 800–900. Они были одеты в свои официальные одежды и, несомненно, производили впечатление. За ними следовала большая толпа простолюдинов.

Цезарь восседал перед храмом Венеры Прародительницы. Этикет требовал от него встать и поприветствовать сенаторов, но он этого не сделал. Более того, он пошутил над ними, сказав, что его полномочия должны быть скорее урезаны,[211]211
  …он пошутил над ними, сказав, что его полномочия должны быть скорее урезаны… – Cass. Dio. XLIV.8; Plut. Caes. 60.3–4; App. BC. II.107. Suet. Caes.78.1; Nic. Vita Caes. 78; Liv. Per. 106.


[Закрыть] чем увеличены. Практически отвергая дар и отказываясь воздать должное высокому социальному положению сенаторов, он оскорблял их, а вместе с ними, как говорили некоторые, – весь римский народ. Сложно сказать, почему Цезарь, чрезвычайно проницательный человек, вел себя подобным образом. Возможно, хотел проверить границы своей власти.

В источниках можно найти массу комментариев[212]212
  В источниках можно найти массу комментариев… – Suet. Caes. 60.4–5; Cass. Dio. XLIV.8.2; App. BC. II.107.


[Закрыть] этого происшествия. Есть несколько объяснений, зачем Цезарь мог оскорбить сенаторов, но никто не знает наверняка, было ли то сделано специально. Некоторые утверждают, что инцидент возбудил смертельную ненависть к Цезарю, другие – что он всего лишь послужил заговорщикам главным оправданием. Поведение диктатора позволило его врагам утверждать, будто он желал, чтобы к нему обращались как к царю.

Римляне часто думали о своем правительстве в свете знаменитой формулы SPQR – SENATUS POPULUSQUE ROMANUS, «сенат и народ римский». Происшедшее на Форуме Цезаря создавало стойкое впечатление: Цезарю безразличен сенат, а в следующий раз, вероятно, он отвернется от всего римского народа.

Вторым таким событием стало столкновение Цезаря с двумя народными трибунами 44 г. – Гаем Эпидием Маруллом и Луцием Цезетием Флавом. В январе они обнаружили диадему на голове статуи Цезаря на ораторской трибуне Римского Форума. Кто-то неизвестный возложил ее на это место. Диадема была древнегреческим эквивалентом короны – гораздо более скромным, но всё же однозначным символом единоличной власти. Она выглядела как вышитая белая шелковая лента с бахромой на концах, завязанная узлом на затылке. Марулл и Цезетий сняли диадему и сказали, что, к его чести, Цезарь не нуждается ни в чем подобном. Сам диктатор был разгневан. Ему казалось, что инцидент был подстроен: трибуны организовали появление диадемы, чтобы публично ее снять и тем самым предстать в лучшем свете, в то время как народ будет подозревать Цезаря в стремлении к царской власти. Вскоре после этого, 26 января того же года, ситуация обострилась.

Цезарь шествовал со свитой по Аппиевой дороге, спустившись по узкой тропе от храма Юпитера на Альбанской горе (совр. Монте-Каво), которая возвышается над кристальными водами озера Альбано – к юго-востоку от Рима. Там отмечали старинный ежегодный Латинский праздник (feriae Latinae)[213]213
  Это было древнее торжественное собрание союза латинских городов под гегемонией Альбы-Лонги. По разорении этого города и переселении его жителей в Рим римские цари стали во главе союза и совершали ежегодное союзное жертвоприношение сначала в храме Дианы (на Авентинском холме), позже – опять на Альбанской горе. Ежегодно оба консула должны были отправляться на Альбанскую гору для принесения жертвы.


[Закрыть]. Традиционно это был апрельский праздник, но Цезарь перенес его на январь, потому что весной планировал начать парфянскую войну. Процессия миновала Бовиллы – город, где род Юлиев пустил свои корни еще во времена, предшествующие основанию Рима.

Сенат предоставил Цезарю право вернуться в Рим верхом, как если бы он праздновал небольшой триумф. Когда триумфатор достиг Аппиевых ворот, вокруг него уже собралась толпа. Вдруг кто-то в толпе поприветствовал его как царя: «Ave rex!» («Да здравствует царь!»), – и многие подхватили этот возглас. Цезарь же ответил: «Я Цезарь, а не царь».[214]214
  …«Я Цезарь, а не царь». – Suet. Caes. 6.1.


[Закрыть] Остроумие этого ответа в том, что латинское слово rex служило не только титулом, но и родовым именем. Среди предков Цезаря некоторые носили имя Рекс («Царь»), относясь к семье Марциев Рексов. Цезарева игра слов подразумевала, что кто-то якобы просто неправильно произнес его имя. Впрочем, циники считали, будто всё было организовано, чтобы дать Цезарю еще один повод покрасоваться своими мнимыми республиканскими настроениями.

Это представление не удовлетворило Марулла и Цезетия, и они арестовали первого, кто выкрикнул в толпе слово rex. Тогда и Цезарь дал выход гневу, обвинив трибунов в том, что они настраивают против него оппозицию. Трибуны, в свою очередь, заявили, что им угрожают при исполнении служебных обязанностей. Цезарь созвал заседание сената.

Для трибунов требовали смертной казни, но Цезарь не пошел на это. По его собственным словам, он испытывал скорее сожаление, чем гнев. Он хотел проявить свое обычное милосердие,[215]215
  Он хотел проявить свое обычное милосердие… – Vell. II.68.3.


[Закрыть] но в этом деле была задета его dignitas. А потому он настаивал, чтобы трибуны были отрешены от должности и исключены из сената. Так и произошло. Напоследок Цезарь потребовал, чтобы отец Цезетия лишил сына наследства,[216]216
  …потребовал, чтобы отец Цезетия лишил сына наследства… – Val. Max. V.7.2.


[Закрыть] но тот отказался, и Цезарь снял этот вопрос.

Устранение трибунов должно было разрешить конфликт, но некоторые обвиняли Цезаря в том, что он привлек к ответственности лишь посредников:[217]217
  …некоторые обвиняли Цезаря в том, что он привлек к ответственности лишь посредников… – Nic. Vita Caes. 69, 76; Liv. Per. 116; Suet. Caes.79.2, 80.3; App. BC. II.108–9; Plut. Caes. 61.10; Cass. Dio. XLIV.10.1–4, 11.4.


[Закрыть] утверждали, что гневаться он должен был не на трибунов, а на тех, кто назвал его царем. Вскоре состоялись выборы новых консулов, и кое-кто даже голосовал за Марулла и Цезетия. Это может говорить не только о недовольстве общей ситуацией, но еще и о том, что Цезарь стремился превратить выборы в чистую формальность.

Римский плебс всерьез считал народных трибунов своими защитниками. В свое время Цезарь думал так же. В 49 г. он говорил, что одной из причин перейти Рубикон было желание защитить народных трибунов от злых умыслов со стороны сената.[218]218
  В 49 г. он говорил, что одной из причин перейти Рубикон было… – Caes. BC. I.7–8.


[Закрыть] Теперь же, согласно общественному мнению, он занял не ту сторону. Результатом оказалась всеобщая неприязнь (invidia)[219]219
  Результатом оказалась всеобщая неприязнь (invidia)… – Liv. Per. 116.


[Закрыть] и уверенность в монархических амбициях Цезаря. Кстати, диктатор любил украшения древнеримских царей – высокую красную обувь и золотые венки.[220]220
  …любил украшения древнеримских царей… – Cass. Dio. XLIII.43.2; Gelzer M. Caesar, politician and statesman / Trans. by Peter Needham. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1968. P. 316. № 1.


[Закрыть]

Это приводит нас к третьему случаю, о котором пишет Ливий; он произошел на праздновании Луперкалий 15 февраля 44 г. Инцидент на Форуме Цезаря не был спланирован, происшествие у Аппиевых ворот либо не было спланировано, либо пошло не по сценарию. События Луперкалий были явно спланированы, но мы до сих пор не знаем, зачем и кому это понадобилось.

События развивались следующим образом. Луперкалии были ежегодным праздником, связанным с плодородием. После жертвоприношения жрецы в набедренных повязках бежали по центральной части Рима и хлестали прохожих, особенно женщин, ремнями из козьей шкуры[221]221
  Эти магические действия, как полагали, обеспечивали беременность тем женщинам, которые того желали, и гарантировали легкие безболезненные роды уже беременным.


[Закрыть]. Праздник был связан также с легендарным основателем Рима Ромулом и поэтому наверняка нравился Цезарю, а также тем, кто считал его вторым основателем Рима. К 15 февраля, готовясь к празднеству, сенат сформировал в честь Цезаря специальную жреческую коллегию. Верховным жрецом в ней был Марк Антоний, по этому он возглавлял бегущих.

Луперкалии были ежегодным праздником, но в 44 г. праздновались с удивительным размахом. Цезарь восседал на ораторской трибуне (ростре) на Римском Форуме. Диктатору предложили диадему, но он демонстративно отказался от нее. Это стало главным событием дня.

Ораторская трибуна была впечатляющим новым памятником, заметной частью реконструкции административного центра Рима, произведенной Цезарем. Прежняя трибуна простояла несколько веков, пока ее не снесли. Слово rostrum означает «нос корабля»; трибуна получила такое название, так как была украшена покрытыми бронзой носами захваченных вражеских кораблей. То было главное место для обращений к римскому народу, поэтому прежде трибуна находилась в центре. Когда Цезарь осуществил реконструкцию городского общественного пространства, он переместил ростры в угол форума, и это многое говорило о том, как он на самом деле относился к выступающим перед народом ораторам[222]222
  Ростры появились в Риме в IV в. до н. э. и находились на границе комиция (площадки для народных собраний), перед древней курией Гостилия. Перенос ростр Цезарем был связан со строительством нового здания курии, которое захватило часть комиция. Новые ростры были не задвинуты в угол, а находились практически на главной оси форума – их остатки обнаружены рядом с аркой Септимия Севера.


[Закрыть].

Трибуна Цезаря насчитывала более 11 футов в высоту и более 43 футов в длину. Ее передняя выгнутая часть, вероятно, опиралась на прямоугольную платформу. Ростра была облицована мрамором, сзади на нее вели семь ступеней, передняя часть – обращена к открытому пространству форума. Украшением служили четыре статуи. Цезарь восстановил ранее разрушенные конные статуи Суллы и Помпея. В дополнение были установлены две статуи Цезаря (в том числе – конная): одна в дубовом венке (гражданская корона), а другая – с венком из трав и полевых цветов, что считалось еще более почетной военной наградой. Словом, единственными персонажами, представленными на рострах, оказались два диктатора и властолюбивый полководец и политик, к тому же зять Цезаря. Борцов за свободу, наподобие предка Брута, Луция Юния Брута, здесь не наблюдалось.

Здесь и восседал Цезарь 15 февраля по случаю Луперкалий. Он был облачен в пурпурную тогу полководца-триумфатора, в высоких башмаках и тунике с длинными рукавами, что составляло часть одеяния древних царей. Его голову украшал золотой венок, и сидел он на золоченом стуле. Собралась большая толпа.

В какой-то момент сюда подбежал Марк Антоний; он взошел на ростры и возложил диадему на голову Цезаря со словами: «Народ через меня преподносит это тебе».[223]223
  …«Народ через меня преподносит это тебе»… – Cass. Dio. XLIV.11.2.


[Закрыть] Раздались редкие рукоплескания, но большинство народа ответило молчанием. При этом присутствовал недавно назначенный начальником конницы Марк Эмилий Лепид. Он только тяжело вздохнул и мрачно посмотрел[224]224
  …тяжело вздохнул и мрачно посмотрел… – Cic. Phil. V.38.


[Закрыть] на происходящее. Цезарь снял диадему. Когда Антоний попытался еще раз, Цезарь снова ее отверг. Наконец он приказал поместить ее на Капитолий, сказав: «Юпитер – единственный царь среди римлян».[225]225
  …«Юпитер – единственный царь среди римлян». – Cass. Dio. XLIV.11.2–3.


[Закрыть] Толпа восторженно отреагировала на эти слова.

В ознаменование этого события Цезарь получил запись, сделанную в фастах – официальном государственном календаре: «По велению народа, консул Марк Антоний предложил постоянному диктатору Гаю Цезарю[226]226
  …«По велению народа, консул Марк Антоний предложил постоянному диктатору Гаю Цезарю»… – Cic. Phil. II.85–87.


[Закрыть] царскую власть. Цезарь ее отверг».

В античных источниках мы находим массу предположений[227]227
  В античных источниках мы находим массу предположений… – Nic. Vita Caes. 71–74; Cic. Phil. II.85; Dio Cass. XLIV.11.3.


[Закрыть] насчет того, кто стоял за всем произошедшим и какие цели преследовал. По некоторым версиям, Марк Антоний и был главным инициатором: он желал либо польстить Цезарю, либо поставить его в неловкое положение. Кто-то даже подозревал, что таким образом Антоний как бы пытался заставить диктатора опомниться[228]228
  …Антоний как бы пытался заставить диктатора опомниться… – Cass. Dio. XLVI.19.1–8.


[Закрыть] и отказаться от мыслей о царской власти. Иные отводят здесь центральную роль врагам Цезаря: якобы двое из них подошли к трибуне и попытались заставить его принять диадему.[229]229
  …центральную роль отводят врагам Цезаря… – Это были Гай Кассий Лонгин и Публий Сервилий Каска: Nic. Vita Caes. 72. Впрочем, данное свидетельство не заслуживает доверия. См.: Nicolaus of Damascus. Life of Augustus / Ed., introd., transl., comm. J. Bellemore. Bristol: Bristol Classical Press, 1984. P. 106 (комм. к указанному месту).


[Закрыть] Но мы никогда не узнаем, как всё происходило в действительности. Очевидно, что Цезарю теперь стало необходимо восстанавливать отношения с публикой, которую пугали его амбиции.

Но у него по-прежнему имелось много сторонников. Верный Авл Гирций, например, позже настаивал, что Цезарь был vir clarissimus – человеком необычайных дарований,[230]230
  …был vir clarissimus – человек необычайных дарований… – См., например: Cic. Att. XIV.22.1.


[Закрыть] сделавшим Республику сильнее. Очень многие называли его великим человеком.[231]231
  …называли его великим человеком. – «Tanto viro» (Cic. Att. XIV.11.1; Vell. II.56.3).


[Закрыть] Как заметил один из его сторонников, только «людям влиятельным и близко стоящим к власти… было тягостно» его первенство.[232]232
  «…людям влиятельным и близко стоящим к власти…» … с восхищением взирало… – Nic. Vita Caes. 64. [Здесь и далее цит. по: Николай Дамасский. О своей жизни и своем воспитании. О жизни Цезаря Августа и его воспитании / перевод Е. Веселаго // Вестник древней истории. 1960. № 3–4.]


[Закрыть] Большинство славило его «после многих и значительных побед» и с восхищением взирало на этого особенного человека. Однако некоторые его поступки именно той зимой 44 г. показались римлянам спорными. Цезарь принес городскому плебсу землю и мир, положив конец жестокой вражде аристократов, а также обогатил их жизнь праздниками и зрелищами. Тем не менее плебс возмущался его нападками на народных трибунов и профанацией выборов. Они явно не слишком-то уважали новых сенаторов, приехавших из Галлии. Некоторые всерьез полагали, что Цезарь теряет народную поддержку.

В то время пользовалось популярностью и такое предположение: сцена с диадемой была для диктатора способом узнать, одобряет ли народ[233]233
  …способом узнать, одобряет ли народ… – Plut. Caes. 61.6; Cass. Dio. XLIV.11.3; Nic. Vita Caes. 73.


[Закрыть] его желание стать царем. Многие верили, что он хочет единоличной власти, и презирали его за это.

Ненависть – одна из величайших опасностей для правителя,[234]234
  Ненависть – одна из величайших опасностей для правителя… – См. об этом в гл. 19 «Государя» Макиавелли. [Макиавелли Н. Государь / перевод Г. Муравьевой // Макиавелли Н. Избранные сочинения. М.: Художественная литература, 1982. С. 353–361.]


[Закрыть] особенно ненависть со стороны простонародья. Ненависть питает заговоры, а народная ненависть позволяет заговорщикам думать, что их планы могут остаться безнаказанными.

Создавалось впечатление, что Цезарь собирался проверить это на себе. За прошедшие три месяца он успел выразить презрение сенату, пренебрежение – народным трибунам, а кроме того, он заигрывал с символами монархии. К февралю появились первые признаки заговора, который должен был низвергнуть Цезаря. Возможно, заговор готовился уже давно.

Часть II
Кровь на камнях

Глава 5
Рождение заговора

ПЛАН ПОКУШЕНИЯ НА ЦЕЗАРЯ ЗАРОДИЛСЯ В ТОТ ДЕНЬ, когда Гай Кассий Лонгин вышел из дома и отправился в гости к своему шурину, Марку Юнию Бруту. Кассий, несмотря на родственные отношения, не разговаривал с ним уже несколько месяцев – был сердит за то, что тот отнял у него выгодную должность. Но прямо сейчас Брут был нужен ему. Встреча началась с обмена любезностями и примирения, а затем перешла в серьезную и продолжительную дискуссию. Наконец Кассий заключил Брута в объятия. Так Юлий Цезарь оказался на краю гибели. Это произошло в феврале 44 г.

По крайней мере, о том повествует один из основных источников.[235]235
  …один из основных источников. – Plut. Caes. 62.8, Brut. 10.3–7.


[Закрыть] Кажется вполне правдоподобным, но мы не знаем, как на самом деле возник заговор и кем были первые заговорщики. Шекспир сообщает, что сердцем заговора являлись Брут и Кассий, но поэт всего лишь следует античной традиции. Другие источники утверждают, что заговор возглавили не два, а три человека, и на самом деле за спиной Брута и Кассия стоял Децим – их руководитель. Самый ранний из независимых источников информации о заговоре[236]236
  Самый ранний из независимых источников… – См. прим. к с. 108.


[Закрыть] даже называет Децима первым среди заговорщиков.

Присутствие здесь Децима – не одна из множества деталей, а ключ ко всей истории. Когда-то Брут и Кассий сражались за Помпея и Республику, а Децим был верен Цезарю более десяти лет. Почему же изменил теперь? Позже Децим утверждал, что действовал в целях спасения Республики,[237]237
  …действовал в целях спасения Республики… – Cic. Fam. XI.10.4.


[Закрыть] но он был человеком жестким, из тех, кто руководствуется страхом, соображениями статуса и личными интересами. Но и прочие друзья Цезаря тоже участвовали в заговоре. Поведение диктатора не могла оправдать никакая работа по связям с общественностью – доверие было подорвано. Цезарь злоупотребил их дружбой, нарушив негласное правило римской жизни: верность должна быть вознаграждена. В результате влиятельные друзья пришли к убеждению, что им будет лучше без него[238]238
  Когда говорится о «дружбе» (amicitia) и «друзьях» (amici) применительно к Риму, речь идет не о личных отношениях, которые связывают современных людей, а о политических связях (что не исключает существования в Риме и дружбы в социально-этическом смысле, но только в сфере частных отношений). Amicitia предполагала взаимные обязанности сторон, никак не оформленные официально, но обязательные к исполнению. В условиях гражданской войны это порождало множество запутанных ситуаций.


[Закрыть].

Очевидно, что римская знать никогда не приняла бы пожизненного диктатора. Эти люди, всегда ревниво оберегавшие свои привилегии, были готовы скорее убить Цезаря, чем подчиниться ему, – будь они уверены, что преступление останется безнаказанным. Зимой 44 г. признаки народного недовольства вселяли в заговорщиков такую уверенность. Они еще могли колебаться, но близкий отъезд Цезаря на войну с парфянами побудил их к действиям.

В 49 г. Цезарь казался неким вторым Ганнибалом – вторгшимся в Италию великим полководцем с запада. В 44 г. Цезарь казался вторым Александром Великим – полководцем, подобным Помпею, но еще более опасным, – на пороге великой войны на Востоке, которая должна была возвратить его в Рим с триумфом и уже, видимо, в качестве царя. Тем, кто сопровождал его, например Октавиану, были уготованы слава и власть. Оставшиеся дома опасались, что их заменят даже в случае сохранения ими лояльности. Цезарь оставил в Риме несколько своих опытных военачальников. Нам неизвестны причины этого решения, но прежде диктатор уже не раз отстранял от дел тех своих сторонников, которые переставали быть полезными или могли в чем-то превзойти его.

Никто уже не надеялся, что Цезарь восстановит Республику. Он был объявлен пожизненным диктатором и богом, он публично пренебрегал сенатом и народом. Хотя Цезарь многократно отказывался от царских почестей, он всё же невольно выдавал себя. Казалось, Цезарь станет повелителем Азии подобно Александру. Юлий Рекс (Царь) сильно отличался бы от проконсула Галлии. Многие боялись человека, который разместил египетскую царицу и их, вероятно, общего сына на своей вилле за Тибром; человека, запланировавшего масштабный поход для завоевания того же самого Древнего Ирана, который некогда завоевал Александр; человека, что заменит республиканский строй монархией. Цезарь любил кровопролитие, величие и власть – кто мог сомневаться в том, что он достигнет своих целей?

ИСТОЧНИКИ ИНФОРМАЦИИ

Прежде чем перейти к заговорщикам и преступлению, стоит сказать пару слов о наших источниках информации. Если и имелся когда-то полный и своевременно составленный отчет о расследовании, он давно исчез. Переписка Цицерона включает несколько десятков драгоценных писем, которыми он обменивался с полудюжиной заговорщиков.[239]239
  …писем, которыми он обменивался с полудюжиной заговорщиков. – Существуют письма, которыми Цицерон обменивался со следующими заговорщиками: Брутом (Brut., две книги из двадцати шести писем, большинство из которых подлинные), Кассием (например, Fam. XII.12), Децимом (например, Fam. XI.5), Гальбой (Fam. X.30), Требонием (например, Fam. XII.16), Минуцием Базилом (Fam. VI.5).


[Закрыть] Весьма занимательное чтение, но свидетельств о мотивах и самом преступлении там немного. Несколько заговорщиков выпустили монеты, которые дают многозначительные подсказки. Археологический материал из города Рима добавляет важной информации о событиях мартовских ид.

Описание убийства оставили несколько современников. Гай Азиний Поллион (76 г. до н. э. – 4 г. н. э.) написал, вероятно, лучшую историю промежутка времени между 60 и 44 гг. Этот замечательный историк являлся другом Цезаря, но ему были ведомы и его недостатки[240]240
  Сочинение Поллиона до наших дней не дошло – от него остались лишь несколько фрагментов, которые цитируют или пересказывают более поздние авторы, такие как Плутарх и Аппиан.


[Закрыть]. К сожалению, Поллиона не было в Риме во время мартовских ид. Тит Ливий (59 г. до н. э. – 17 г. н. э.) родился в Патавии (совр. Падуя), а в Рим приехал закончить образование. Если даже он не находился в Риме в мартовские иды, то совершенно точно побывал там через несколько лет, когда это событие еще не стерлось из общей памяти. Смерть Цезаря стала важным эпизодом его монументальной «Истории от основания города». Известный историк и географ Страбон (62 г. до н. э. – 23 г. н. э.) переехал из Анатолии (совр. Турция) в Рим в эпоху Августа. Он включил смерть Цезаря в свою историю 145–30 гг. Гай Оппий, близкий друг и помощник Цезаря, создал мемуары о нем, а Бибул, усыновленный Брутом, написал сочинение того же жанра о Бруте. Друг Брута Эмпил стал автором небольшой книги о смерти Цезаря. Было бы крайне интересно прочитать все эти сочинения, но, к сожалению, ни одно из них не дошло до наших дней. То, что осталось от работы Тита Ливия, содержит только краткий пересказ глав о Цезаре. К счастью, более позднее античные авторы читали эти ныне утерянные книги. Впрочем, всё-таки сохранились два чрезвычайно важных свидетельства.

Одно из этих свидетельств относится к 44 г.[241]241
  Одно из этих свидетельств относится к 44 г. – Cic. Divinat. II.23.


[Закрыть] и находится в письме, написанном Цицероном, возможно, всего через несколько недель после мартовских ид. Это свидетельство очевидца, но, к сожалению, совсем небольшое – лишь один параграф. Оно подтверждает некоторые детали в более поздних версиях, но всё же содержит некоторые преувеличения.

Намного более значимый, хотя и более поздний рассказ современника можно найти в «жизни Цезаря Августа» – биографии императора Августа, бывшего Октавиана, написанной Николаем Дамасским (64 г. до н. э. – после 4 г. н. э.). Это один из пяти основных сохранившихся источников о заговоре, идах и о том, что за ними последовало, – и в настоящее время наш наиболее важный источник. Суждения Николая зачастую проницательны, но и с ними есть некоторые проблемы. В 44 г. Николай был уже взрослым человеком, однако он не находился в Риме. Историк даже не являлся римлянином – он был греком из Сирии. Он писал эту работу несколько десятилетий спустя после убийства Цезаря, но когда именно – точно неизвестно. Кроме того, то была тенденциозная работа: он частично переработал автобиографию Августа и фактически выполнял императорский заказ; соответственно, у него имелись свои причины опорочить заговорщиков. И наконец, до нас дошло не само сочинение, а его позднейшая краткая версия. Тем не менее уцелевшие отрывки представляют собой захватывающее чтение. Гораздо увереннее, чем все прочие историки, Николай Дамасский настаивает на том, что все заговорщики, кроме Брута, руководствовались личными мотивами, а не гражданским долгом.

Плутарх (ок. 45 г. н. э. – до 125 г. н. э.), уроженец Центральной Греции, один из самых известных античных авторов, рассказывает о заговоре в трех биографиях: Цезаря, Брута и Антония. Все три текста созданы через сто с лишним лет после описываемых событий, но Плутарх был ученым и сверялся с более ранними источниками[242]242
  Сегодня мы назвали бы Плутарха автором «исторических романов».


[Закрыть]. Плутарх тоже изучал греческую философию, как и Брут, которого он сделал своим героем. Брут действительно играл очень большую роль в заговоре против Цезаря, но биограф, вероятно, преувеличил ее. Поскольку Плутарх занимает столь видное место среди историков, что стал даже основным источником для Шекспира, нам следует учитывать и его точку зрения. В качестве противовеса можно использовать тексты Николая Дамасского, который вовсе не был очарован Брутом.

В написанной на латинском языке «жизни двенадцати цезарей» Светония (ок. 70 г. н. э. – после 128 г. н. э.) имеется и биография Юлия Цезаря. Чередуя сплетни и проницательные замечания, критику и восхищение, она включает подробный рассказ о заговоре и убийцах. Как и Плутарх, Светоний был хорошо знаком и с более ранними источниками. Он чересчур превозносил достижения Цезаря-полководца, но критиковал его как политика и человека. Блестящий мастер слова, Светоний способен увлечь читателя, но он не всегда достоверен.

Аппиан (ок. 90–160 гг. н. э.), грек из Александрии (Египет), бо́льшую часть жизни провел в Риме. Среди нескольких его работ – история римских гражданских войн[243]243
  Это часть его «Римской истории», которая была построена по особому плану: каждая книга описывала войну Рима с каким-либо врагом, причем книги XIII–XVII нарушали этот принцип – в них рассказывалась история гражданских войн (133–35 гг.).


[Закрыть]. Из всех пяти авторов он оставил самое длинное и связное историческое повествование об убийстве Цезаря. Подобно Плутарху и Светонию, он также, вероятно, пользовался текстом Гая Азиния Поллиона. Искусный писатель, он изображал Цезаря главным образом военным.

Наконец, последний источник – Кассий Дион (ок. 164 г. н. э. – после 229 г. н. э.), сенатор греческого происхождения, написавший историю Рима в 80 книгах. Он использовал более ранние исторические сочинения, но в своих трудах демонстрирует независимость суждений и талант проницательного аналитика. К сожалению, и он допускал фактические ошибки. Будучи горячим сторонником монархии, он мало симпатизировал убийцам Цезаря.

По стандартам античной истории это солидный набор сведений, но по современным меркам его явно недостаточно. Почти все свидетельства довольно поздние и получены из вторых рук. Ни один из источников нельзя назвать беспристрастным, у каждого автора есть личные причины исказить события. В то время как сторонники римских императоров не интересовались фигурами заговорщиков, противники монархии видели в них образец для подражания и практически считали их святыми.

В общем, пять источников в основном сходятся в описании заговора и преступления, хотя и противоречат друг другу в деталях. Историк, работающий с такими текстами, должен обладать воображением, талантом и осторожностью, а также подвергать взвешенной оценке сведения по каждому пункту. Взяв на вооружение эти принципы, приступим к подробному описанию людей, имевших веские причины убить Цезаря.

КАССИЙ

В январе 45 г. Кассий видел в Цезаре «старого и снисходительного господина».[244]244
  «…старого и снисходительного господина». – Cic. Fam. XV.19.4.


[Закрыть] Прошло чуть больше года, и в феврале 44 г. Кассий решил, что должен убить его. Отношение Брута изменилось похожим образом[245]245
  Отношение Брута изменилось похожим образом… – Cass. Dio. XLIV.14.2.


[Закрыть] – это могло произойти как само собой, так и под влиянием Кассия.[246]246
  …так и под влиянием Кассия. – Plut. Brut. 7.4, 8.2, 10.1; App. BC. II.113. См. также: Suet. Caes. 80.3–4.


[Закрыть]

Сомнительно, что план был готов уже к февралю. Во-первых, не имелось явного повода: до февраля Цезарь еще не лишал должности народных трибунов и не разыгрывал сцен с отказом от диадемы. Во-вторых, это было опасно: большое число заговорщиков не смогли бы долго держать в тайне свой замысел.