Текст книги "Опасная штучка"

– Тара, я не хочу быть причиной твоего напряжения или усугублять его, почему бы мне на один день не стать гостеприимным хозяином, пока не вернется Анжелика?

– Почему бы тебе не сыграть роль хозяина? Зачем ты вообще спрашиваешь? – Она взяла по-прежнему пустой бокал, многозначительно посмотрела на него, а затем поднесла к губам, шумно втянув воздух. – Все еще пусто. Давай, Майкл, налей мне вина, а затем продолжим ненавидеть друг друга. По крайней мере, будем знать, что у каждого на уме.

Не убирая рук со стола, он покачал головой, все еще посмеиваясь. Встал и направился к ведерку со льдом, которое все это время стояло рядом. Достал скользкую, охлажденную зеленую бутылку и вытер ее льняной салфеткой.

– Ненависть – такая бесполезная эмоция, Тара. И она так далека от того, что мы с тобой испытываем друг к другу.

Она подтолкнула свой бокал к нему и крепко держала за ножку, пока Майкл наливал вино. Лимонно-золотистая жидкость плеснулась и омыла стеклянные стенки бокала, но вместо того, чтобы тут же поднести его к губам и сделать большой глоток, Тара замерла, задаваясь вопросом: что же Майкл на самом деле думает о ней?

– Наверное, я должна сейчас жеманно воскликнуть: Майкл, а что же мы действительно испытываем друг к другу? Но я знаю, что чувствую к тебе. И по большому счету, для меня только это имеет значение.

– Какая изящная и благородная формулировка. Но я достаточно зрел и опытен, чтобы не знать, что мнение других людей исключительно важно для кого-то вроде тебя, Тара.

Она вращала тонкую ножку бокала между пальцами, по-прежнему не поднося его к губам.

– Может быть. Но если я знаю ответ на вопрос, зачем притворяться? В чем смысл?

Тара подняла на него глаза. Вызов.

Он снова сидел напротив нее. Откинувшись на спинку стула – расставив ноги, с уверенным видом. Изучающие темные глаза уставились на нее, так что ей хотелось обороняться – поднять щит. Или копье.

– Это просто вопрос времени. Чем дальше ты идешь по жизни, тем меньше тебя будет волновать мнение людей, которое не имеет значения.

– А твое имеет?

– С учетом наших отношений? Конечно.

– Отношений? У нас нет никаких отношений!

Он одарил ее снисходительной, рассеянной полуулыбкой. Так старый дядюшка смотрит, как спотыкается малыш, делая первые шаги. Как-то очень снисходительно.

– Тара, любые два человека, которые взаимодействуют, имеют отношения. Хоть какие-то. А у нас определенно было взаимодействие. И очень запоминающееся.

Его слова вызвали у нее воспоминания о том мерцающем тепле. Воспоминания, которые становились отчетливее с каждой минутой. Тара отказывалась смотреть на него.

– Секс был так себе. Надеюсь, что вино лучше.

Она наконец подняла свой бокал, глубоко вздохнула, сделала глоток, затем покатала вино во рту. Оно взорвалось на языке ароматами, которые она не могла определить, и скользнуло в горло. Но если Майкл рассчитывал на комплимент после того, как обращался и говорил с ней…

– Ну и как? Лучше?

Она поставила бокал и взмахнула ресницами. Майкл сидел там, как король на троне; глядя на нее с улыбкой, он поднес бокал ко рту, ожидая ее ответа.

– Вполне сносное. И да, лучше, чем секс. Намного.

На этот раз он откинул голову и расхохотался. И она тоже не сдержалась и засмеялась.

– Ты должна предупреждать о своем вреде для здоровья окружающих – эмоциональном вреде. Да помогут небеса тому мужчине, который недостаточно самоуверен с тобой. Ты же его просто уничтожишь.

В этом что-то было, полагала Тара. Возможно, гены – проявившиеся пусть и через поколение. А может, это многолетний опыт и осознание, что лучше показывать силу, а не слабость? На любом фронте. Атака – лучшая защита.

– Да.

– Но я в безопасности и знаю, что ты лжешь сквозь милые неровные зубы.

– Неужели?

– Ты сама знаешь, что это так. Ты прекрасно помнишь, какой оргазм мы пережили. И даже раньше – когда мы встретились в клубе, в машине, в моей гостиной. Прямо здесь на этой террасе. Ты чувствуешь то же, что и я. И я вижу это, хотя ты и отказываешься посмотреть на меня.

Тара улыбнулась в бокал. Абсолютно верно. Все. Каждое сказанное им слово. И еще много чего. Никакой ошибки – возбуждение гудело в воздухе. Хорошо, что он чувствовал то же самое.

– В чем суть?

– Посмотришь на меня? Или признаешь мою правоту?

Она бросила на него прямой взгляд:

– Ты не внушаешь мне никакого страха, Круз.

– Это интересно.

Она мысленно подняла щит выше, когда Майкл пристально смотрел на нее, потупила глаза.

– Хотя я не уверен, что здесь ты права.

Она позволила ему улыбнуться. Что он знал? Какое ему дело?

– Мне все равно, Майкл. Хотя, если мы говорим о честности друг с другом, может, заглянешь себе в душу и прольешь немного света на тот факт, что ты считаешь меня «загадкой» наедине и занозой на публике? Не потому ли, что сам боишься меня? Хм? Беспокоишься, что я буду вести себя не так, как надо, когда рядом твоя обожающая публика или, что еще хуже, твои обожаемые сестры?

Самодовольство. Непривычно, но Майкл, безусловно, заслужил такой тон. И ему это не понравилось. Брови нахмурились, а челюсть напряглась – отчего его мужественное лицо выглядело еще более красивым.

– Ты подаешь это как какую-то новость. Тара, но это очевидно. Ты… Конечно, я нахожу тебя привлекательной. И считаю тебя по-настоящему интригующей. Но дело в следующем: то, что я считаю интригующим, и то, что сейчас необходимо Фернанде, – это две разные вещи.

– Я изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не плеснуть в тебя вином из бокала. Ты уже во второй раз оскорбляешь меня. Ты действительно считаешь, я значу так мало, что можно унижать меня, раз я нахожусь здесь, в твоем доме? Думаешь, я так признательна тебе, что готова выслушивать все что угодно? Ты обращаешься так со всеми гостями?

– Что мне нравится, так это честность. Никакой игры, никакой искусственности или притворства. И я удивлен, что ты продолжаешь обижаться вместо того, чтобы посмотреть на вещи с точки зрения Фернанды.

Она не должна была позволять ему так легко манипулировать ею – и знала это, – но Тара уже не могла остановиться, глядя, как он сидел там, словно главнокомандующий, потягивая вино и жуя оливки. Еще один властный мужчина, который устанавливает правила. Не в этом ли все дело? В их умении повернуть все так, чтобы заставить тебя чувствовать вину!

– С точки зрения Фернанды? Не пытайся сделать вид, что заботишься о ней! Какой, ты думаешь, была бы ее точка зрения, узнай она, что ты с превеликим удовольствием занялся бы со мной сексом, если об этом никто не узнает? Может, тебе стоит подумать о лицемерии, с которым она сталкивается, не говоря уже о том, что она, возможно, нашла работу, которая радует и вдохновляет ее.

Может, оливка застряла у него в трахее, потому что Майкл сидел неподвижно напротив Тары, и казалось, будто полуденное небо внезапно закрыла очень черная туча. Тара почувствовала сильное желание забежать в дом и укрыться от шторма, который наверняка вот-вот разразится. Но не убежала. Это не в ее стиле. И чем бы он ни запустил в нее через стол, это будут только слова. Не кража, банкротство или нечто иное, что либо уже повлияло, либо потенциально может оказать влияние на ее жизнь.

Так что она поборола желание спрятаться от напряжения, которое сгущалось у них над головами, и откинулась на спинку стула. Поднесла к губам бокал, которому уже не грозило превратиться в снаряд, и отпила вина, вызывающе глядя на Майкла.

– Что такое? Неожиданно осознал, что и ты не до конца знаешь себя? Как и я? Но это нормально, когда люди оскорбляют тебя за столом, в автомобиле или на кухне?

– На самом деле, я думаю, что сейчас ты красивее и чувственнее, чем любая женщина, которую я когда-либо встречал.

Такого она не ожидала. И хотя в голове у Тары зашумело от ярости, стрела похоти вонзилась ей прямо в сердце от одной мысли, что он так о ней думает.

Она не могла оторвать от него глаз. Ее взгляд блуждал по его лицу, полным губам, которые она целовала. Она вспомнила, как умело он использовал язык и зубы, чтобы ласкать и покусывать ее, как он входил в нее, заполнял и двигался внутри ее. Тара снова посмотрела ему в глаза, и на этот раз в его взгляде была открытость, незащищенность, доверие и забота. И вдруг щит оказался где-то далеко – вне досягаемости, абсолютно бесполезный. А она – незащищенной и такой доступной.

– Не важно, считаешь ли ты меня лицемером, вижу ли я себя защитником; единственное, что имеет значение, – это влечение. Но в одном я уверен: мы не просто дикие животные, которыми управляет страсть. Так что…

Тара не могла в это поверить, у нее было ощущение, как будто ее сердце билось на блюде рядом с та́пас[5]5
  Тапас – закуска, подаваемая к пиву или вину.


[Закрыть], а Майкл продолжал говорить, словно зачитывал новости:

– Поэтому, какой бы красивой и чувственной ты ни была, эта поездка связана только со свадебным платьем Анжелики. И больше ничего. После обеда я оставлю тебя в покое. Никакого стресса. Никакого напряжения. Ничего, что будет отвлекать твое внимание. Надеюсь, ты справишься.

Отодвинул стул и поднялся – салфетка полетела на стол. Улыбка – скорее, причудливый изгиб губ. Последний глоток вина – бокал опустился на стол. И Майкл ушел, исчез.

Глава 5

Наряд для Барселоны номер три. Вторым был купальник и парео, в которое Тара обернулась, когда томительная тишина в доме и хозяин-мучитель играли в игры разума с тем, что осталось от ее вменяемости. Это заставило ее почувствовать себя нелюбимым ребенком, каким она была в далеком детстве, когда по малолетству не понимала, что маленьких девочек не должно быть слышно, только видно.

Ну, с тех пор она с лихвой наверстала упущенное.

Тара вытащила платье и критически осмотрела его. Яркие завитки на шелковой ткани. Обязательный глубокий V-образный вырез. Она подняла платье повыше. Может быть, слишком глубокий? Задавалась ли она раньше таким вопросом? Тара покачала головой – никогда, только не она. Но это ужин с семейством Круз. Без сомнения, в каком-нибудь десятизвездочном ресторане, где Майклу удалось получить столик без бронирования за год вперед, как это делают простые смертные.

Она посмотрела на туфли. Отличное цветовое сочетание, но опять же, ни одного намека на чопорность. Все в ее образе кричало: «Где же вечеринка?» Удивительно, что она чувствовала себя так неуютно. Вероятно, из-за того, что знала – Анжелика и Ферн, безупречные, как принцесса Грейс, разрушат ее уверенность в себе. Но даже это было необычно. Она так долго оттачивала свой образ – доводила до совершенства, а затем заново изобретала, – что сомневаться в себе сейчас немного странно.

В любом случае она оделась. Может, стоит по-другому уложить волосы? Не убирать наверх, а распустить? Не выпрямлять, а завить? Разумеется, крупными локонами, и макияж «смоки айс», никакой помады. Она проделала все необходимые действия, а затем встала и посмотрела на свое отражение в старинном зеркале.

Ее было не узнать. Должно быть, все потому, что она отказалась от карандаша для глаз, даже ее последнее увлечение жидкой подводкой умерло внезапной смертью. Может, просто пришло время для нового имиджа, может, она сможет заработать на этом, используя находку в следующей коллекции. Тара скорчила гримасу. Если у нее получится, то это будет уже другая аудитория. Чего-то определенно не хватало.

В руке загудел телефон.

Сообщение от Анжелики:

«Извини, дорогая. Застряла у бедной Софии. У нее ужасные новости, и я не могу ее сейчас оставить. Фернанда тоже на пути сюда. Надеюсь, Майкл хорошо заботится о тебе. Скоро увидимся. Анж.».

Отлично, просто отлично.

Она опустилась на кровать. Почувствовала невыносимую усталость. Глубоко вздохнула.

Еще одна ночь, когда ей придется противостоять его обаянию, его оскорблениям, его запредельной привлекательности. Еще одна ночь, когда ей придется защищаться от каждого комментария и каждого изучающего, пристального взгляда. Один на один, лицом к лицу. Именно поэтому она любила вечеринки. Где можно флиртовать и, да, легко спрятаться. Чтобы быть Тарой Девайн, иногда требовались слишком большие усилия.

Она посмотрела на ногти. Теперь с идеальным маникюром. Пальцы без колец, потому что единственное кольцо, которое она носила, висело на цепочке на шее. Обручальное кольцо бабушки. Пальцы рассеянно нашли и повертели его. Ее бабушка знала, каково это. У нее тоже были боевые шрамы. Но она, как могла, защищала своих девочек. Принимала огонь на себя и оберегала своих овечек. Ее уже давно не было с ними, но о ней всегда помнили.

Тара подавила подступившую печаль. Больше никаких слез. Не сейчас. Не когда она так далеко зашла – во всех смыслах – и так многого добилась. Тогда еще одна ночь с Майклом Крузом не должна быть слишком сложной?..

Может, ей стоит попытаться и заставить его понять Фернанду. Таре всего лишь нужно помнить: под платьем у нее кевларовый защитный костюм. И ни одно слово, которым Майкл Круз выстрелит в нее, не пробьет его.

Она схватила розовый лакированный клач и направилась к двери. Время ужинать.

* * *

Скай-бар? Или ирландский паб в переулке? Майкл Круз знал женщин. И он принимал решения. Так почему же он сомневался и обдумывал это простое решение, словно речь шла о договоре на поставку вооружения стоимостью миллиард долларов?

Майкл посмотрел на Тару, которая ехала рядом с ним на пассажирском сиденье. Он специально сам сел за руль – идея пришла в голову спонтанно, в последнюю минуту, когда Тара шагала к нему через фойе. У Майкла буквально перехватило дыхание от ее преображения. Но это не вязалось с Тарой. Она не из тех, кто пытается узнать парня и подстроиться под него – в поведении и одежде. Одно то, что ей никак не удается держать язык за зубами до момента, когда включаются ее механизмы контроля.

Она не отличалась сдержанностью – этакая девушка, живущая по принципу: «Не понравилась – пошел!» Но несмотря ни на что, она была чуть менее напористая и дерзкая, чем хотела казаться, – и чуть более уязвимая. И сегодня вечером Майкл снова уловил дуновение этой уязвимости. Тара была поглощена какими-то мыслями. Рассеянна? Может, дело в их вынужденной близости. Конечно, он мог бы оставить ее в доме, предоставив самой себе, – распорядиться об ужине, а самому извиниться и уйти, – но Анжелика не собиралась отказываться от своего последнего проекта, и, как пить дать, сестра знала, что он проявит гостеприимство, и еще какое!

Так куда же повести Тару? Вчера это мог быть только ирландский паб – Тара гармонично вписалась бы туда и отлично развлекалась, а он бы расслабился, зная, что гостья опрокидывает в себя рюмку за рюмкой и шутит налево и направо. Но сегодня такой план казался все менее подходящим. Она выглядела… она выглядела почти скромно, если не элегантно.

О причинах его беспокойства можно было только догадываться. Тара была табу. Они уже на славу повеселились. И как только состоится эта проклятая встреча с Анжеликой и Тара уберется обратно в свой мир, жизнь для всех станет легче.

Скай-бар. Однозначно. Ей понравится.

Тара взглянула на него поверх коктейльной карты. Потом снова опустила глаза. Майкл игнорировал ночной вид города, который обычно привлекал его внимание, и задержал взгляд на ней.

Снова подняла глаза. Потом опустила. Он рассмеялся:

– Что случилось?

Наконец Тара закрыла меню:

– Как мне выбрать? Я хочу все! Для такой алкоголички, как я, это просто смешной список выпивки.

– Зачем ты это делаешь?

Она подняла стакан с водой и начала ковырять лимон. Еще одна ее причуда.

– Делаю что?

– Принижаешь себя вот так?

Она пожала плечами и надулась:

– Зависит от того, что именно ты считаешь принижением. Не думаю, что назвать себя алкоголичкой так же плохо, как слышать, что я оказываю плохое влияние.

Она многозначительно посмотрела на Майкла, а затем с шумом втянула воду через соломинку. Несколько человек обернулись и посмотрели на нее. Тара высокомерно поставила стакан на стол, поймав еще пару взглядов, и вызывающе улыбнулась в ответ.

– Папарацци здесь бывают?

– Хочется немного публичности?

Майкл кивнул официанту, который завис над ними, и заказал еще воды, мартини с джином и коктейль на основе шампанского. Она может выбрать из этого что захочет.

– Нет, просто полюбопытствовала. На самом деле я не против того, чтобы остаться в тени несколько дней.

Она откинулась на стуле, беспокойно поерзала и поменяла положение. Сегодня она выглядела исключительно женственной – никакой комичности, ничего вызывающего, просто роскошная женщина.

Ее густые золотистые волосы обрамляли лицо. А тело просто убивало его. Майкл испытывал почти физическую боль с тех пор, как увидел ее за обедом, но ничто по-прежнему не обещало облегчения. Дело в безупречной женственности, которая будоражила доисторическую часть его мозга и возбуждала Майкла настолько, что ему хотелось овладеть ею прямо здесь, на полу ресторана. Или в чем-то еще? Если бы он знал. Если бы мог предпринять что-то, кроме очевидных действий!

– Ты в порядке? – Она удивленно смотрела на него, словно опасалась, что он вот-вот упадет в обморок.

– Конечно. – Майкл засмеялся. Она и не догадывалась, по крайней мере, он на это надеялся, что с ним происходит. – Как твой напиток?

Она попробовала коктейль и одобрительно кивнула. Потом еще глоток. И еще. Жадно осушила бокал наполовину.

– Не надо так торопиться. Не забывай, у тебя еще один.

– Невероятно вкусно. М-м-м.

Ему пришлось отвести взгляд. Тара обхватила губами соломинку и посасывала коктейль, словно это был нектар. Потом коснулась языком пенки, и эрекция Майкла усилилась. Может, ему следовало пригласить ее на мохито в Пасео-де-Борн. По крайней мере, там толпы людей. И движение. А не эмоционально заряженная секс-бомба напротив, из-за которой он готов взорваться.

– Значит, решила отдохнуть от публичности, пока ты здесь?

Она допила остатки коктейля и откинулась на спинку стула. Ее груди соблазнительно покачивались под платьем, Тара скрестила ноги. Неужели она разыгрывала перед ним шоу?

– Не намеренно. Я не вправе сделать это прямо сейчас – особенно сейчас, – но, честно говоря, мне легко и спокойно от одной мысли, что не нужно всю ночь дирижировать мероприятием ради коротенького текста в газете. Хотя, судя по всему, я вернусь к конвейерной ленте уже в понедельник.

– Даже не осознавал, что ты настолько предана делу. Это наверняка изматывает. С одной стороны, веселье, но одновременно нельзя забывать и о гонорарах… или, наоборот, промахах, которые ведь тоже иногда бывают?

– Риск неизбежен. Но, как я уже сказала, у меня не все так просто, так что я использую любую возможность и извлекаю максимальную пользу.

– Я думал, ты неплохо обеспечена. Анжелика упоминала твоих спонсоров.

Тара подняла стакан с водой и снова принялась за лимон:

– Они меня подвели. Как раз сегодня. Я только что узнала.

Она покачала головой и на секунду показалась Майклу такой уязвимой. Это поразительно. Редкие, едва уловимые вспышки другой стороны ее личности только добавляли загадочности. Тара тихо сидела, помешивая лохматый кружок лимона, который только что раздавила в стакане с водой. Пребывала в своем собственном закрытом мире. Неожиданно она показалась Майклу такой одинокой. Именно это Анжелика утверждала по телефону, когда Майкл попытался разузнать немного больше: что Тара непревзойденный мастер саморекламы и что оттачивает самостоятельно созданный образ любительницы вечеринок – этакой одинокой тусовщицы. Когда никто не поддержит под руку, не подставит спину. Может, у нее замечательная семья – он не знал и не особо горел желанием выяснять, – но сейчас Тара выглядела так, словно нуждалась в поддержке и заботе. У нее ведь есть кто-то, кто сможет позаботиться о ней? Женщины, как она, встречаются не каждый день. Ну уж точно не ему.

– Разве нет других вариантов? Других способов достать необходимую сумму?

Неожиданно она расцвела. Или, по крайней мере, попыталась. Широкие полные губы растянулись в бесподобной улыбе, глаза вспыхнули. Тара подняла бокал с мартини и одним глотком осушила его. Ничего себе, она могла в любой момент перевести все вот в эту плоскость!

– Конечно! – возбужденно прощебетала она, поперхнувшись обжигающим алкоголем, от чего на глазах выступили слезы. Майкл протянул руку и похлопал по спине Тару, а она засмеялась и схватилась за грудь. – Вот это да, какой крепкий!

– Не рановато ли пить за успех твоих новых спонсоров? Может, сначала лучше перекусить?

Она все еще кашляла, задыхаясь и смеясь, и Майклу начало казаться, что ситуация выходит из-под контроля.

– Эй, ты в порядке?

Слезы навернулись на глаза, а взрывы смеха больше не казались смешными. Она что… плачет?

– Эй, Тара, querida, ты в порядке?

Он подвинулся ближе, обнял и положил ее голову себе на грудь. Вдохнул аромат ее мягких на ощупь волос, но это продолжалось всего лишь пару мгновений, Тара отстранилась и выпрямилась, по-прежнему не поворачивая к нему головы:

– Со мной все хорошо.

Ее голос звучал еще хрипло, но Тара уже вернулась в игру, никаких сомнений. От нее волнами исходил сигнал «Руками не трогать». Может, она из тех людей, которые не любят, когда их утешают. Хотя Майкл не мог припомнить, что встречал какое-то сопротивление, когда прикасался к ней обнаженной в постели. И вот он снова вернулся к этому. Ему действительно необходимо разобраться в себе.

Он изучал изгиб ее спины. В любом наряде Тара Девайн остается амбициозной, волнующей женщиной, которая заводит его, как автомат для игры в пинбол, нажимая на невидимые кнопки, отвечающие за сексуальное возбуждение. Она не скрывала, кто она и чего хочет. Прекрасно. Но она направлялась туда, где он уже побывал. А у Майкла не было никакого желания возвращаться к прошлому, никогда. Наоборот, он надеялся сделать все возможное, чтобы и его семья туда не попала.

Это был нехороший мир. Гнилой. Мрачный. Он пробуждал самое худшее в людях. Пробудил худшее и в нем. Майкл уже не в первый раз осознавал, что нет худа без добра, и ужасная смерть матери вызвала в нем неожиданное чувство ответственности. Тогда он, разумеется, считал по-другому, но в каком-то смысле это стало его спасением. Майкл знал, в свое время он совершал гораздо более бездумные, рискованные, откровенно сумасшедшие поступки, какие Таре Девайн и не снились.

– Уверена? Ты просто поперхнулась или расстроилась из-за того, что выпила весь мартини? Я всегда могу заказать еще. Только скажи. Невелика беда.

Она повернула к нему лицо, все еще в красных пятнах, и улыбнулась:

– Спасибо. Все хорошо. Наверное, я закажу еще воды.

– Итак. Спонсоры. Тебе нужна помощь? Или сама справишься?

– Нет, все разрешится. Полно других Голландцев Ронни. – Она откинулась на спинку и устроилась удобнее на стуле, по крайней мере, сумела совладать с эмоциями.

– Голландец Ронни? Это что, марка презерватива?

Она подняла бровь:

– Не помню, чтобы ты такую использовал.

Майкл вынужден признать, что количество использованных презервативов в ту ночь оставляло желать лучшего. Если бы он знал то, что знает теперь, то спланировал бы встречу гораздо тщательнее. И Таре уже не удалось бы выскользнуть из его рук. А у него появилась бы возможность насладиться позами, которые он с тех пор постоянно видел в воображении. Некоторые собственные фантазии его даже изумляли.

Во что он вообще ввязывается? Пора вернуться на правильный путь.

Официант принес воду, и они молча ждали, пока он поставит ее на стол и удалится.

– Как ты думаешь, Анжелика завтра вернется?

Он очень рассчитывал на это.

– Честно? Я не знаю. Полагаю, что да, но ты должна знать об Анжелике следующее: ей всегда удается получить желаемое. И иногда она забывает, что у других тоже есть планы. Она не то чтобы эгоистична. Вовсе нет. На самом деле Анжелика занята тем, что помогает другим людям – ищет тех, кого я называю ее «проектами», и продвигает вперед, как маленький посольский конвейер.

Тара уставилась прямо на него серьезными голубыми глазами:

– Она считает меня одним из своих проектов?

Майкл ответил честно, другого ответа Тара не заслуживала:

– Откровенно говоря? Мне так кажется. Но это не должно тебя задевать, она не покушается на твою независимость или возможности. Анжелика привязывается к людям по самым разным причинам, и возможность помочь другим доставляет ей не меньше радости, чем людям, которые эту помощь получают.

Тара наконец перевела взгляд и опустила ресницы, тень завитушками легла ей на щеку. Золотой свет от настольных свечей плясал на лице. Тара завораживала. Слишком завораживала.

– Знаю. Я не настолько наивна. Просто я слишком привыкла в одиночку сражаться за команду Девайн, и мне трудно понять мотивацию тех, кто хотел бы помочь просто так.

Только он решил, что раскусил, понял ее, как она снова его удивила. Не только ее слова, но и тон, пусть на одно мгновение, показался ему таким мягким, уязвимым. И Майкл почувствовал тревогу за нее. Похоже, Тара столкнулась с надувательством или несправедливостью.

– Не все в бизнесе беспощадные головорезы, Тара.

– Но большинство.

– Поэтому ты изображаешь крутую бизнес-леди?

Она пожала плечами:

– Я изображаю саму себя. Я уже говорила тебе: в игры не играю. Просто некоторые заслуживают того, чтобы им яйца поотрывали. А другие… – Тара кокетливо взглянула на него, – чтобы их яйца…

Майкл поднял бровь:

– Ты действительно собираешься закончить эту фразу?

Она откинула голову и расхохоталась. Этот душевный искренний смех окатил его неистовой жаркой волной. Майкл понял, что попал в беду.

Он потянулся к ней. Просто не мог совладать с собой. Положил руку на затылок Тары, притянул женщину к себе и впился в ее насмешливые губы. Его язык проник в ее рот, и она вдруг успокоилась и затихла в его руках.

Он крепко держал ее, прижимаясь всем телом, чувствуя каждый дюйм ее гибкой плоти. Обеими ладонями обхватил ее лицо и продолжал целовать, не выпуская и не позволяя ей вздохнуть. Одна рука скользнула вниз и легла Таре на шею, пальцы почти обхватили ее горло.

И Майкл ощутил ее ответ. Ей это нравилось, да еще как! Он оторвался от ее рта и посмотрел в распахнутые изумленные глаза. Он рассматривал, изучал и понимал, что теряет голову. Тара была так опасна для него. Опасна и неотразима. Он должен заполучить ее снова, подняться с ней на следующий уровень. Не близость, или любовь, или другая романтическая глупость. Просто животная похоть, потому что он увидел это в Таре.

Она была с ним на одной волне, и Майкл собирался доставить ей такое удовольствие, чтобы Тара больше не чувствовала себя в полном одиночестве.

Майкл встал, бросил несколько купюр на стол и взял ее за руку:

– Вставай, мы уезжаем домой.

Но Тара продолжала сидеть, она не пошевелилась, даже не посмотрела на него.

– Нет, – сказала она. – Нет, Майкл. Ничего не будет.

Он оглядел бар: смеющиеся гости, отдыхающие у подсвеченного бассейна. Проходящие мимо официанты с профессиональным отстраненным выражением на лицах. За соседним столом группа элегантных женщин среднего возраста, которые явно узнали его. А потом его взгляд упал на Тару. Она сидела, склонив свою золотую голову. Вцепившись руками в края сиденья. Сведя ноги в коленях.

– Ты не хочешь этого? Не думаешь, что между нами возникла настоящая химия? – Серьезно, в своей жизни он никогда не сталкивался с таким невероятным возбуждением, похожим на взрыв, когда целовал кого-то.

– Химия не имеет значения. Самое главное происходит до и после химии.

Он посмотрел на нее сверху вниз. Целовать его так, как она только что целовала, с душой, а затем сказать «нет, спасибо»?

– Я не считаю тебя вертихвосткой, Тара.

– Но я считаю тебя обычным распутником, который пытается затащить женщину в постель – конечно, если важные люди не видят, – и, наигравшись, выбрасывает ее. Тебе глубоко наплевать на чувства. Майкл… – Она посмотрела на него в упор, во взгляде снова появился вызов. – Я не позволю с собой так обойтись.

Тара встала.

– То, что ты застал меня в момент слабости, когда другой парень кинул меня… на этот раз на деньги, но какая разница? И то, что я в стрессе… Все это не означает, что я еще когда-либо пойду с тобой. Зачем мне повторять то, после чего я чувствовала себя грязной и ничтожной?

Иногда Майкл действительно переставал понимать женщин.

– Мне очень тяжело, что ты ощущала себя грязной после того, что между нами было, Тара. Но между нами действительно особая химия. Если хочешь назвать это по-другому, давай…

– Химия не дает тебе право обращаться со мной так, как ты себе позволял, и вероятно, будешь снова, если я соглашусь на близость с тобой.

В ее глазах стояли слезы, но взгляд горел яростным огнем, а губы искривились в гневе. И во второй раз ничто не смогло остановить его. Майкл схватил прядь ее волос, потянул и быстро привлек женщину к себе – один долгий усмиряющий поцелуй и одно движение запястья, чтобы дать понять Таре, что ее слова ерунда. И ее ноги подогнулись в коленях.

Не выпуская ее, Майкл приблизил губы к ее уху и почувствовал, как она дрожит всем телом.

– Говори что угодно. Притворяйся, что не хочешь. Но мы оба знаем, что это повторится. И в следующий раз ты будешь просить. Умолять. И не будешь чувствовать себя грязной или ничтожной. Не будешь сердиться. Ты почувствуешь себя на седьмом небе. Поняла?

Он подхватил ее под руку и повел к лифту. Тара не сопротивлялась, и Майкл знал, что сломил и ранил ее. Если он заставит ее испытать обещанное, то реабилитируется перед ней. При этом Майкл был уверен на все сто, что Тара не позволит ему это так просто сделать.