Текст книги "Кожа"

Джон Доу – вот ключ к разгадке тайны трагедии в реабилитационной палате!

5

Зеленые осколки битых бутылок сверкали в свете уличного фонаря, будто горсть рассыпанных изумрудов. Перри Стэнтон, расставив ноги для устойчивости, затуманенным взором рассматривал следы пребывания не в меру веселой компании на улице Бруклина…

И вдруг страшная боль ударила ему в голову, костлявые плечи задрожали под разорванным больничных халатом. Острые зеленые осколки манили к себе, обещая избавить от невыносимой муки.

Стэнтон запрокинул голову и издал глухой протяжный стон, надолго повисший в прохладном ночном воздухе. Мышцы ног судорожно напряглись, вынуждая жаждущее покоя тело двигаться вперед. Но Стэнтон все же сумел побороть этот порыв и рухнул на битое стекло, выгнув спину и широко раскинув руки.

Он катался по усыпанному стеклом асфальту, превращая осколки в пыль. Облегчение не приходило. Стекло продирало в халате огромные дыры, но ничего не могло поделать с ужасным зудом. Словно сотни тысяч крохотных прожорливых насекомых облепили Стэнтона со всех сторон. Медленно и неотвратимо весь мозг профессора заполнила одна единственная мысль: «Я больше так не могу!» Даже самая простая команда, рождавшаяся в голове, с огромным трудом достигала дрожащих мускулов. Стэнтон закрыл лицо руками, беззвучно вопрошая: «Что это, что?!» И тут же с ужасом отдернул ладони – липкая теплая жидкость залила глаза. Кровь! Опять кровь!

Стэнтон вскочил на колени и на четвереньках пополз вперед, судорожно всхлипывая. Адский зуд мешал четко мыслить, но даже он не мог хотя бы временно стереть из памяти хруст черепа медсестры, ее вылезшие из орбит глаза. И кровь. Потоки, фонтаны крови, ударившие во все стороны… Но ужасней всего была ярость, которая не утихала, а разгоралась с новой силой. Ее рождал невыносимый зуд, и она кипела, заливая тело раскаленной волной.

Первая волна накатилась, когда Стэнтон, ничего не подозревая, лежал на больничной койке и думал о том, что скоро встанет на ноги… Мгновение спустя он не встал, а вскочил. Горячая пульсация в мозгу разом уничтожила все если, оставив лишь способность ощущать.

Ощущать страшный, невыносимый, пожирающий заживо зуд. Белая расплавленная ярость отчаянно требовала выхода. – и нашла его, когда над Стэнтоном склонилась медсестра. Она улыбалась, она посмела улыбаться!

Улыбка мгновенно исчезла с ее лица, но было поздно – Стэнтон уже схватил обеими руками ее голову. А потом – истошный вопль, хруст, кровь…

Но это не принесло облегчения. Кипящая ненависть требовала продолжать. И Стэнтон, не в силах сопротивляться, бросился крушить все, что попадалось под руку. Только однажды в ужасном кроваво-красном мареве блеснул лучик рассудка, который успел оформиться в мысль:

«Бежать!» Туман тут же сгустился вновь, но новое устремление потеснило ярость. Стэнтон понимал, что действует по чужой воле. Им властно командовала его кожа – все приказы исходили именно оттуда. На малейшую попытку сопротивляться кожа отвечала мучительным зудом. Она превратилась в чужеродную оболочку, враждебную остальному телу. Стэнтон чувствовал это и ничего не мог сделать.

…Осколки стекла с тихим звоном осыпались с изодранного халата. Помутневшие глаза смотрели вдаль. Стэнтон не знал, где находится. Ему и не нужно было этого знать. Потому что он услышал вой сирен. Значит, они уже близко. И надо бежать. Все равно куда, лишь бы оказаться подальше от них. Если они настигнут его, снова будут крики, хруст костей и кровь, кровь…

Отчаянный визг тормозов заставил Стэнтона обернуться. Сквозь пелену, застилающую глаза, он увидел стремительно приближающееся такси и искаженное ужасом лицо шофера, вывернувшего баранку, Стэнтон замер посреди дороги, и в следующее мгновение радиатор автомобиля ударил ему в ногу.

Стэнтон посмотрел на машину, отлетевшую к тротуару, потом на согнутый обломок бампера, лежащий на улице. Водитель уже открывал дверь. Сейчас он выйдет и бросится к нему. Нет! Только не это!!

Но зуд снова начал пожирать его кожу, быстро распространяясь от бедер к голове. Нет, нет, нет!!

Водитель такси – высокий, худощавый негр – хотел наорать на старого идиота, путающегося под колесами, но, увидев вмятины на кузове своего автомобиля, обомлел.

– Эй, мистер, – несмело окликнул он профессора, – вы в порядке, а?

«Все, пропал мальчишка!» – пронеслось в голове у Стэнтона. Кожа вспыхнула, как газетная бумага, и расплавленная ярость, точь-в-точь как тогда, в палате, залила сознание. Неимоверным усилием воли Стэнтон попытался остановить импульс, идущий из пораженного мозга, прежде чем он достигнет мускулов и приведет их в Действие. Он силился вспомнить себя таким был всю жизнь – мягким, робким, вообразить, что рядом стоит любимая дочь…

Но, как только миллионы невидимых насекомых вонзили в него свои жала, все отрывочные мысли, собранные с таким трудом, рассыпались в прах, так и не успев выстроиться в цепочку. Лицо Стэнтона исказила гримаса неудержимой злобы.

Только сейчас водитель заподозрил неладное. Коротко вскрикнув, он начал отступать, но панический ужас сковал его ноги судорогой.

– Беги! – это было последнее, что смог выдавить Стэнтон. Заскрежетав зубами, он вытянул вперед руки, растопырил пальцы и, пошатываясь, двинулся на таксиста. Увидев у своего лица напряженные окровавленные ладони, негр наконец понял все, и это вывело его из ступора. Юркнув вниз и влево, таксист завопил – и бросился наутек. Стэнтон, хватая руками воздух, побрел следом. «Беги… беги… беги…» – нескончаемым эхом звенело в его ушах.

6

Небо над крышами кампуса медицинской школы было невыразительно серым. «Около пяти», – определил Малдер, даже не взглянув на хронометр. В мышцах появилась характерная неприятная вибрация – свидетельство того, что он не спал больше суток. Долго в таком режиме не протянуть – так подсказывал здравый смысл. Но профессиональный азарт и чувство долга перед жителями дремлющего в утренней прохладе Нью-Йорка не давали суперагенту сомкнуть глаза.

Несколько минут назад позвонила Скалли и сообщила последние новости. Профессор Стэнтон объявился в северном Бруклине, где в него резалась машина. Точнее, он врезался в нее, основательно покорежив кузов. Водителю чудом удалось спастись. Полиция надежно оцепила прилегающие кварталы, и теперь, уверяла Скалли, задержание Стэнтона было делом ближайших часов.

Но полицейские даже не представляли, какая опасность им грозит. Их следовало предостеречь, но от чего именно?.. Скалли и Малдер приняли решение действовать порознь – обычно они поступали так в случае крайнего цейтнота. Сейчас уже не столь важно, чья версия окажется правильной. Вирусы были тому виной, или воздействие таинственных перерождающих сил – Перри Стэнтон представлял собой смертельную угрозу для окружающих. А возможно, и не только он. Следовало как можно скорее отыскать и допросить студентов, собиравших злополучную донорскую кожу.

На третий этаж большого каменного здания Малдер взбежал всего за полминуты. Скользнув подошвами по мраморным плитам пола, он остановился у двустворчатой двери лаборатории.

Сквозь круглое окошко в одной из створок Малдер увидел просторную квадратную комнату, уставленную стальными столами. На некоторых из них лежали трупы, запакованные в непрозрачные полиэтиленовые мешки. Каждый стол был снабжен стоками для крови и кюветой для сбора органов.

Когда Малдер наконец решился открыть дверь, его едва не вывернуло наизнанку. Он никогда не отличался брезгливостью, тем более что за время работы успел повидать десятки обезображенных трупов. Но здесь все было иначе. Атмосфера этого заведения наводила на мысль, что человеческое тело – не более чем кусок мяса. Здесь никто не задумывался о смысле жизни, душе и даже о Боге. Столь непохожих при жизни людей привели к общему знаменателю скальпель, стальной стол и никелированная кювета. Малдер стиснул зубы и вошел в лабораторию.

В нос ударил тяжелый запах формальдегида, и содержимое желудка – к счастью, не слишком обильное, – немедленно устремилось вверх по пищеводу. Малдер переборол естественную реакцию организма, огляделся и сразу увидел того, кого искал. Долговязый, по-мальчишески угловатый молодой человек производил какие-то манипуляции с извлеченным из мешка трупом. Его короткие рыжие волосы были всклокочены, халат расстегнут, серая футболка небрежно свисала поверх мятых бордовых спортивных штанов. На столе перед ним, помимо вскрытого трупа, лежала толстая книга, в которую молодой человек внимательно смотрел. Майк Лифтон, похоже, был полностью поглощен своим занятием, во всяком случае, Малдера он заметил, только когда тот подошел вплотную.

Но стоило молодому человеку поднять глаза, Малдеру почудилось что-то неладное. Увлеченностью работой никак нельзя было объяснить сами собой закрывающиеся веки и подрагивающие губы. Что с ним? Болен? Или просто устал?

Лифтон откашлялся, после чего его мертвенно-бледные щеки порозовели, и сказал смущенно:

– Извините, я не заметил, когда вы вошли. Чем могу быть полезен?

Малдер посмотрел на его руки в окровавленных перчатках, на скальпель, аккуратно зажатый между указательным и большим пальцем, и мягко произнес:

– Это вы извините, что я оторвал вас от дела. Я из ФБР. Агент Фокс Малдер. Ваш сосед в общежитии подсказал, где вас найти.

Повисла тягостная пауза. Молодой человек отложил скальпель в сторону. Малдер невольно проследил за его рукой и уперся взглядом в разрезанный живот трупа. Он напоминал распоротый мешок, набитый мертвыми черными змеями. Это малоприятное зрелище обладало странной притягательностью.

Когда Малдер снова поднял глаза, оказалось, что Майк смотрит на него с откровенным испугом.

– ФБР?.. Значит, я что-нибудь натворил? Он опять закашлялся. «Смахивает на воспаление легких», – подумал Малдер. На лице мальчишки выступили капли пота, его явно лихорадило.

– Вы, кажется, не слишком хорошо себя чувствуете, мистер Лифтон, – скорее констатировал, чем спросил, Малдер.

– Зовите меня просто Майк. Так, ерунда, простудился немного. Тут еще всю ночь привилось проработать, формальдегида нанюхался, а у меня на него аллергия. Так что случилось?

Его руки мелко дрожали. Что это – нервы или еще один симптом лихорадки? Несмотря на свое особое мнение, Малдер постоянно держал в уме и «микробную» теорию Скалли. Сейчас Скалли, наверное, входит в комнату Джоша Кемпера. В каком состоянии она его обнаружит? Вполне возможно, у Кемпера сейчас наблюдаются сходные симптомы. Простуда? Или зловещие признаки чего-то гораздо более серьезного?

– Я хотел обсудить с вами процедуру взятия донорской кожи, которую вы с вашим коллегой Джошем Кемпером производили в прошлую пятницу ночью.

Лифтон попятился от стола, и его руки бессильно повисли вдоль худосочного тела.

– Мы сделали что-то не так?

Судя по тону, каким был задан вопрос, визит агента ФБР не оказался для юноши слишком большой неожиданностью.

– Видите ли, у нас есть все основания полагать, что вы и ваш товарищ… как бы это сказать… обработали не тот труп.

Лифтон медленно смежил веки. Его впалые щеки побледнели сильнее прежнего.

– Я так и знал. Я предупреждал. Но Джош настаивал. Он уверял, что Экклмен спьяну просто перепутал бирки. «Смотри, – говорил, – все как в карточке: блондин, глаза голубые, никаких внешних повреждений». Вот и достукались.

– А почему вы решили, что взяли из морга не тот труп?

Лифтон вздохнул, вытер рукавом пот со лба и пробурчал:

– Нужно быть слепым, чтобы не заметить. Во-первых, татуировка. У трупа на правом плече был наколот дракон. Во-вторых, покраснение на шее. Об этом в карточке не говорилось ни слова.

Интересно. Малдер отлично помнил, что Бернстайн тоже заметил кожное раздражение на шее трупа.

– Какое покраснение? Можете описать подробнее?

Лифтон повернул голову и указал на шею чуть пониже затылка.

– Вот здесь. Правильной круглой формы, многочисленные красные точки, как сыпь, только больно уж аккуратная. Джош сказал, что это ерунда. Наверное, он был прав, только загвоздка в другом. Когда покойник прибывает в морг из блока интенсивной терапии, даже такую ерунду обязательно указывают. Если напрямую – через приемное отделение, – другое дело, им не до того. А в интенсивке всегда все запишут.

Малдер кивнул. Тело Джона Доу привезли непосредственно из пункта «скорой». А Деррик Каплан умер в реанимации. Майкл Лифтон оказался сообразительным пареньком. Непонятно только, как он мог позволить однокашнику уговорить себя начать процедуру, предварительно ничего не проверив.

– Ну а что вы сделали с телом, когда закончили процедуру?

Лифтон бросил на него недоуменный взгляд исподлобья.

– Как это что? Вернули в морг, естественно.

– В ту же ячейку, откуда взяли?

– Само собой. Пятьдесят какая-то. То ли пятьдесят вторая, то ли пятьдесят четвертая, не помню точно. Вообще-то у меня хорошая память на цифры. Но работа по ночам в течении целой недели – сами понимаете.

Малдер снова кивнул. Хотелось бы верить, что состояние мальчишки – результат бессонницы. Впрочем, выяснить это необходимо немедленно.

– Вам нужно срочно провериться у врача, – сказал он Лифтону. – Есть опасения, что вы подхватили от Джона Доу какую-то инфекцию.

Лицо студента стало белее его халата.

– Что вы имеете в виду?.. Разве он умер от инфекционного заболевания?

– Мы не знаем, отчего именно он умер. Поэтому и посылаем вас на проверку.

Лифтон как-то сразу осел. Его губы опять задрожали, а из груди вырвался лающий кашель.

– Вам следует немедленно закончить работу и идти в отделение интенсивной терапии, – отрезал Малдер.

Рассуждать о том, чья теория вернее – его или Скалли, некогда. Майк Лифтон болен, и в этом не оставалось сомнений. Его состояние ухудшалось на глазах. «Как там второй, – думал Малдер, нетерпеливо похрустывая суставами пальцев, пока студент зашивал живот трупа. – Только бы Скалли успела вовремя!»

– Мистер Кемпер! Мистер Джош Кемпер! – голос Скалли словно разбивался о тяжелую запертую дверь. – Я агент ФБР. Со мной комендант общежития. Если вы не откроете, мы будем вынуждены войти сами!

Приложив ухо к двери, она прислушалась, но услышала только стук собственного сердца. Скалли обернулась к кряжистому мужчине в серой форменной рубашке и решительно кивнула. Митч Батлер поднял увесистую связку ключей, подбирая нужный. Скалли готова была выругаться, наблюдая, как неловко он орудует толстыми, как колбаски, пальцами. У них в запасе не было ни секунды!

Когда первая попытка достучаться до Кемпера закончилась неудачей, Скалли вызвала «скорую». К сожалению, бригада не могла появиться мгновенно, а тут еще пришлось едва ли не через силу тащить толстяка коменданта с первого на четвертый этаж. Когда Батлер, пыхтя, карабкался по лестнице, Скалли была близка к тому, чтобы взвалить его себе на спину.

– Ага, вот он наконец! – облегченно выдохнул, комендант, показывая маленький латунный ключ – Апартаменты четыре-двенадцать.

Скалли, не церемонясь, схватила ключ, одним движением открыла замок и толкнула дверь.

– Мистер Кемпер! Джош!

Войдя в комнату, Скалли быстро осмотрелась. не слишком просторно, хотя мебели почти нет:

большое кресло, телевизор напротив, фотообои во всю стену с изображением двух симпатичных псов в смокингах, да еще на полу, вместо ковра, кучи белья, давно ждущего стирки. Скалли вспомнила свои студенческие годы – выкроить часок для стирки было практически невозможно. Она была так же молода, как жилец этих апартаментов, и так же напряженно занималась. На износ.

– Сколько всего комнат? – крикнула она коменданту, который шумно отдувался после беспримерного восхождения на четвертый этаж.

– Вот эта, еще кухня и спальня, – не сразу отозвался Батлер. – Да вы пройдите.

Через дверь в боковой стене Скалли попала в небольшой коридорчик, ведущий в крохотную кухню. На деревянном столе, больше напоминающем тумбочку, стояла открытая коробка апельсинового сока. Кроме этого – никаких признаков жизни. Не задерживаясь, Скалли пересекла кухню и оказалась в следующем коридорчике. В полумраке она едва не упала, споткнувшись о мешок с постельными принадлежностями, лежащий у дверей второй комнаты. В центре спальни стояла кровать, на голом матрасе валялись конспекты и научные журналы. Но Кемпера не было и здесь.

– А где ванная? – крикнула она коменданту.

– Как раз из спальни вы в нее и попадете. Скалли поискала глазами дверь и обнаружила

ее в самом неподходящем месте – в углу за шкафом.

– Планировочка… – процедила она, рывком поворачивая дверную ручку…

Кемпер был в ванной. Раздетый до пояса, он лежал но полу лицом вниз, обхватив рукой сточную трубу. Другая рука неестественно вывернулась за спину. Скалли быстро нагнулась и положила ладонь на шею студента. Пульс не прощупывался. Тело было еще теплым, но кожа уже приобрела мертвенно-серый оттенок.

Заметив, что суставы еще подвижны, Скалли осторожно оторвала руку Кемпера от трубы и с трудом перевернула тяжелое тело на бок.

На мальчишеском лице застыло выражение предсмертной муки – глаза навыкат, рот напряженно открыт. Скалли надавила указательным пальцем на щеку Кемпера и быстро отдернула руку. Кожа побелела, а потом приобрела первоначальный оттенок. Это означало, что смерть наступила не более четырех часов назад, но никак не менее двух. Судя по неестественной позе трупа и гримасе на лице, Кемпер бился в конвульсиях. На теле не было никаких видимых повреждений – следовательно, причиной смерти стал не удар при падении, а что-то другое. Она повернула голову Кемпера набок. Нет, шея чистая. Впрочем, отсутствие красного пятна еще не гарантия, что Доу не передал Кемперу инфекцию. Болезнь часто проявляется в разных симптомах.

Вздохнув, Скалли пустила в умывальнике горячую воду и принялась тщательно отмывать руки с мылом. Она прекрасно осознавала, что это лишь полумера и что она рисковала, даже просто войдя в эти апартаменты. Однако вероятность воздушно-капельного заражения ничтожно мала – инфекции, передающиеся таким путем, едва ли могут убить молодого, полного сил человека за считанные часы. Кроме того, разгуливающий на свободе Стэнтон уже успел бы спровоцировать в городе мини-эпидемию – между тем ничего подобного не произошло. Скорее всего таинственный вирус скрывался в крови больного. Значит, в группу риска, помимо двух студентов, попадала хирургическая бригада Бернстайна и, возможно, врачи и санитары «скорой помощи», которая привезла Джона Доу.

– Миссис Скалли! – Комендант все еще не Добрел до ванной. – Что у вас там?

– Мистер Батлер, спускайтесь вниз и ждите «скорую». Я подойду через несколько минут.

Скалли подождала, когда стихнут вдали тяжелые шаги коменданта, вытерла об одежду руки и достала из кармана сотовый телефон. Малдер ответил после второго сигнала.

– Где ты сейчас находишься? – спросила она.

– В медицинской школе. А точнее – в реанимационном блоке.

Скалли покосилась на труп. Послышалась сирена «скорой» – то ли за окном, то ли из динамика телефона.

– Значит, ты нашел Майка Лифтона?

– Да. Но в каком состоянии! Скалли, с ним что-то неладное. Когда я привел его сюда, у него были все симптомы сильнейшей простуды. Несколько минут назад врачи сказали, что он впал в кому.

Скалли кивнула. Пока все сходится. Налицо признаки вирусной инфекции, постепенно достигающей мозга. По мере ее распространения меняются симптомы – сначала простуда, потом психический припадок или конвульсии. В финале скорее всего – смерть.

– Малдер, надо немедленно проинформировать Службу по борьбе с инфекционными заболеваниями. Пусть разыщут всех, кто контактировал с Джоном Доу. Промедление равноценно смерти – возможно, многих уже сейчас невозможно спасти.

Малдер не ответил. Неужели он еще упорствует в своем заблуждении? Или встреча с Лифтоном его все-таки в чем-то убедила? Впрочем, он вряд ли поспешит это признать.

Наконец в динамике снова раздался голос Малдера.

– А Джош Кемпер? С ним тоже дело паршиво?

– Более чем, – мрачно отозвалась Скалли.

– Он мертв, Малдер, мертв уже несколько часов. Я не знаю, чем он заразился от Джона Доу, но вирус распространяется очень быстро и еще быстрее убивает.

– Значит, по-твоему, именно вирус заставил Стэнтона убить медсестру?

– Не «по-моему», а так и есть. Существует несколько видов микроорганизмов, вызывающих воспаление мозга и неадекватные психические реакции. Что касается Стэнтона, то сотворить что-нибудь подобное ему больше не удастся. Болезнь, видимо, уже подточила его силы.

Она услышала возбужденные голоса в коридоре – прибыли санитары.

– Малдер, я заканчиваю. «Скорая» уже здесь, поеду с ними в клинику. Узнаю, что за микроб скосил Кемпера, и спать. Устала, как черт. Ты, Думаю, тоже.

На этот раз возражений не последовало. Впервые за сегодняшний день.

Через десять минут носилки с телом Джоша Кемпера загрузили в машину, двойные двери захлопнулись, и тяжелый автофургон с натужным гудением выехал со стоянки перед общежитием.

Не успел он скрыться из виду, когда на узкой дорожке между домами из-за мусорного контейнера появился высокий черноволосый молодой человек в длинном плаще и бейсболке. Его движения были легкими и грациозными. Руки он держал в карманах, но внимательный наблюдатель заметил бы странную деталь – на одном из запястий, выглядывающем наружу, виднелся завернутый край резиновой перчатки.

Молодой человек проводил «скорую помощь» долгим взглядом. Правда, смотрел он не на машину, а на рыжеволосую женщину, утомленно привалившуюся щекой к дверному стеклу.

Молодой человек улыбнулся. Белозубая улыбка на лице цвета карамели казалась ослепительной. Он думал о том, какое потрясающее открытие ждет агента ФБР Дану Скалли через полчаса. Усталость наверняка как рукой снимет!

Уже не таясь, молодой человек извлек из кармана руку в резиновой перчатке – два пальца держали изящный предмет, напоминающий шариковую ручку. Молодой человек нажал большим пальцем на кнопку с тыльного конца предмета. Раздался тихий щелчок.

Молодой человек, задрожав от волнения, поднес предмет к глазам и стал с любовью разглядывать выскочившую из него иглу. Игла была необычайно тонкой – тоньше человеческого волоса, а диаметр острия не превышал диаметр кожной поры. Стоило развернуть предмет под другим углом – и игла становилась совершенно невидимой.

Какое изящество в сравнении с автоматом и паже с острым лезвием ножа! И вместе с тем – какая эффективность! Молодой человек с наслаждением прикрыл глаза, вспоминая то, что произошло пять часов назад в переполненном вагоне метро. Одно легкое движение запястьем – проходивший рядом студент даже ничего не заметил. И потом, чуть позже, на лестнице у дверей анатомической лаборатории медицинской школы… Молодой человек щелкнул языком от досады – как жаль, что ему не пришлось наблюдать все до конца.

Он обожал свою работу, как новичок-энтузиаст. Однако приходилось оставаться профессионалом. Он с сожалением нажал на кнопку – тонкая игла исчезла, и положил «авторучку» в карман. Затем снял резиновую перчатку и направился к голубому «Шевроле», припаркованному неподалеку.

Агенты ФБР возвращаются в клинику. Если как следует нажать на газ, можно подъехать туда сразу же вслед за «скорой», везущей тело Кемпера. Нельзя отпускать их слишком далеко – вдруг они окажутся сообразительнее, чем он предполагает? Но если они потеряют бдительность и приблизятся к нему на расстояние чуть меньше вытянутой руки… Молодой человек задрожал от сладкого предчувствия. К черту профессионализм! Только бы они не оказались тупицами, ведь тогда придется отказаться от величайшего удовольствия в мире.

7

– Я, например, перед сменой сорок минут бегал в баскетбол, – заявил Кэнтон. Забил немного, зато с подборами в этот раз было все в порядке.

Малдер улыбнулся и облегченно вздохнул. Кажется, здесь действительно все в порядке. Он, конечно, не медик, но непохоже, чтобы у санитаров наблюдались летаргические симптомы, о которых говорила Скалли.

Санитары решили пройти в раздевалку, чтобы не тратить время исключительно на разговор. Малдер согласился, но решил не прерывать беседу даже на ходу.

– Мне сообщили, что Джона Доу доставили прямо с места аварии на автобане.

– Совершенно верно, – подтвердил Кэнтон. – Мы нашли его на разделительной полосе, футах в двадцати от первой разбитой машины.

Он был без сознания, но стабилен. У нас в перевозке уже лежала женщина с проникающим ранением грудной клетки, но мы решили рискнуть и взять на борт еще одного. Что поделать. Когда такие аварии, дежурных машин никогда не хватает. Одних трупов набирается на целый штабель, о живых я уж не говорю.

Он сделал шаг в сторону и поймал проходящую медсестру за талию. Та кокетливо рассмеялась и высвободилась – впрочем, без особого рвения. «Да, этот парень действительно ни минуты даром не теряет, – подумал Малдер, – и успевает пользоваться успехом».

– И по пути в клинику его состояние оставалось стабильным?

– Я же сказал – он был без сознания, но стабилен. Причем мне лично показалось, что на месте аварии парень оказался случайно и не имел к ней прямого отношения. В смысле – никаких наружных повреждений. Ну, как вы думаете: может человек вылететь из машины и не получить ни одной царапины?

– Одна потертость все-таки была, – напомнил второй санитар. – Вернее, не потертость, а кожное раздражение. Вот здесь, на шее. Но это такая чепуха, что мы даже не стали сообщать, когда сдавали его в приемной.

Кэнтон выразительно покосился на напарника, и тот приумолк, опустив глаза.

– Бешеная была ночка, – объяснил Кэнтон Малдеру. – Надо было срочно шпарить обратно, за ходячими ранеными. Пацаны, как пить дать, заметили это пятнышко. Да и потом не от него же, в самом деле, умер этот Джон Доу.

Они вошли в раздевалку. В небольшой комнатке вдоль стены стояли металлические ящики для одежды, напротив – массивный шкаф, а посредине – две приземистых лавки. Дверь в дальнем углу вела в душевую. Санитары открыли свои ящики и начали переодеваться в чистую спецодежду. Пока они возились с куртками и штанами. Малдер размышлял над словами Кэнтона. И его мысли упрямо возвращались к тому моменту, когда Джона Доу нашли у дороги. Если его не выбросило из машины, как утверждает санитар, каким образом он там оказался?

Наконец санитары переоделись, и Малдер снова обратился к Кэнтону:

– Я уже переговорил с диспетчером, а теперь, раз уж вы здоровы, уделите мне один час.

Кэнтон приподнял бровь и пожал плечами.

– Если у вас есть официальные полномочия, – с удовольствием.

Малдер улыбнулся. Ему определенно нравилось отношение этого молодого человека ко всем жизненным вопросам.

8

«Скорая» лавировала между машинами, заполонившими улицы Нью-Йорка. Люк Кэнтон почти не пользовался «мигалкой», больше надеясь на свое водительское мастерство. Малдер, раскачиваясь из стороны в сторону на крутых поворотах, поглядывал на мелькающие в окне автомобили с некоторой опаской. Его всегда поражало, как некоторые водители ухитряются аккуратно держаться в потоке, идущем с довольно приличной скоростью (притом, что просвет между бамперами всего несколько дюймов) и вдобавок еще перестраиваться!

– Я вот тоже думаю: ничего удивительного, что они бьются в авариях, – сказал Кэнтон, поймав его взгляд. – Странно то, что многие ездят вот так много лет и остаются целы. Знаете, Только людей гибнет на дорогах в одной только нашей стране?

Малдер где-то слышал о подобной статистике, но вспоминать ее не хотелось.

– Более пятидесяти тысяч, – констатировал санитар. – Примерно столько же, сколько умирает от СПИДа. Но, странное дело – у людей хватает воли отказываться от случайных связей, а от лихачества на дороге – никак. Лучше разбиться в котлету…

В следующую секунду их резко бросило вперед, потом влево – Кэнтон нажал на тормоз и вывернул руль. Не успел Малдер понять, что произошло, как «скорая» остановилась у разделительной полосы. На отбойном рельсе красовались довольно свежие вмятины, впереди на асфальте поблескивали мелкие осколки битого стекла, а в стороне от дороги, на траве, валялся искореженный обломок бампера. Кроме этого, ничто не напоминало о страшной аварии.

– Аккуратно прибрали, – сказал Кэнтон, осматриваясь. – Видели бы вы, что творилось в ту ночь! Здоровенная гора металлолома, реки масла пополам с бензином. Машины – как мятые нестиранные носки. Передние слепились так, что не разберешь, где двери. Одна женщина висела на ремнях в водительском кресле, а из какой машины вылетела – не понять.

Малдер открыл дверь и спрыгнул на асфальт. Рев шоссе, одурманивающий запах выхлопных газов, горячий ветер – ощущение было такое, словно он попал в огромный цех старого завода. Кэнтон подошел к нему и указал прямо перед собой:

– Вот здесь, у отбойника, стояла последняя машина. Еще несколько – на второй и третьей полосе. Основной завал был вон там, ярдах в тридцати. Переднее авто – двухместный «БМВ» с открытым верхом – лежал вверх колесами. Его вообще смяло чуть ли не в лепешку.

Малдер медленно пошел вперед, внимательно осматриваясь. Он прекрасно понимал, что прошло слишком много времени, да и уборщики постарались на славу. Но всякий следователь обязан сделать все, чтобы разыскать хоть какие-то вещественные доказательства. Удача может подвернуться там, где ее не ждешь.

– А из-за чего перевернулась передняя машина, никто не выяснил? – спросил Малдер. Кэнтон кивнул.

– Водитель одной из машин, которые пострадали поменьше, рассказывал, что перед «БМВ» ехал большой белый фургон. То есть «ехал» не то слово. Его просто носило как попало между рядами. Наконец у фургона настежь открылись задние двери, и, видимо, дама за рулем «БМВ» здорово струхнула. Дернулась в сторону, въехала в отбойник, отлетела и опрокинулась. А сзади на всех парах неслась «Вольво». Семьдесят миль в час. Ну а остальные воткнулись в эти две. Через секунду – куча-мала.

Они подошли к тому месту, где, согласно Указаниям санитара, перевернулась «БМВ». Малдер склонился над барьером и увидел два глубоких разрыва в толстом металле. От центральной полосы сюда вели черные следы покрышек. Малдер представил, как отчаянно давила на тормоза та женщина. Но было уже слишком поздно.

– Хозяйка «БМВ» хорошо рассмотрела белый фургон?

– Наверное, – поморщился Кэнтон. – Сама она уже ничего рассказать не могла. Голову отрезало. Единственный толковый свидетель, как я уже сказал, сидел в последней попавшей в аварию машине. Полиция выяснила только то, что фургон был белый, американского производства, и его задние двери были открыты. Его уже ищут, но как найдешь – мало, что ли, в Нью-Йорке белых фургонов.

Малдер кивнул. Конечно, по возвращении в клинику он обязательно побеседует с полицейскими, но сомнительно, чтобы они успели узнать новые подробности. Если водитель фургона скрылся с места аварии, значит, он не хотел попасть в руки полиции. Едва ли это желание возникло у него позже.