Текст книги "История гангста-рэпа: от истоков до наших дней"

Хип-хоп-сцена Лос-Анджелеса выросла именно среди всего этого хаоса. Первое время это была довольно дружелюбная, радостная музыка. Местные исполнители просто читали под танцевальные биты. Диджеи ставили записи рэперов в клубах или на домашних вечеринках, а брейкдансеры с пляжей в Венис красиво под них танцевали. Бывало и так, что кто-то из наркодилеров вкладывался в местные таланты, типа уроженца Комптона миксмастера Спейда. Диджеить тот учился, пока ходил в школу в Нью-Йорке, а когда вернулся домой, помогал вставать на ноги King Tee, Toddy Tee, Coolio, DJ Pooh и прочим исполнителям из Лос-Анджелеса. Для него все закончилось в 1987-м, когда полицейские остановили парня на улице и, обыскав, вытащили из кармана какое-то количество порошка.

Но еще за год до ареста Спейда произошло знаменитое побоище во время хип-хоп шоу на Long Beach Arena. Хедлайнерами там были Run-D.M.C, но выйти на сцену им так и не удалось. Трансляцию для радиостанции KDAY вел Грег Мак. Он рассказывал, что обернулся на крик и увидел, как прямо во время выступления человека выкинули с балкона, а на толпу бросились парни, каждый из которых держал в руках по отломанной ножке от стула. Охрана не могла ничего сделать и едва успела бежать, травмы тогда получили десятки слушателей. «Члены черной банды с Лонг-Бич отобрали кошелек у какой-то мексиканки, – вспоминает популярный диджей Роджер Клейтон, присутствовавший на шоу. – Поэтому мексиканцы собрались все вместе, поднялись наверх и без разговоров бросились в драку. Черных парней лупили метлами, швабрами, палками, всем, что нашли. И тогда все члены черных банд, кто был на шоу, объединились и в ответ бросились бить вообще каждого мексиканца, ну и заодно всех белых, кого отыскали. Они не просто надирали им зад, а забивали палками и кидали со второго этажа. Странно, что никто в тот раз так и не погиб».

Журнал People после этого писал: «Согласно мнению большинства критиков, новая музыка «рэп» сама по себе содержит подсознательное послание, утверждающее, что бить людей – это в целом нормально». Однако слушатели с этим вряд ли согласились бы. Хип-хоп для них был просто музыкой, которую они слушали, которую просто любили. Вокруг и правда царили хаос и насилие, но именно хип-хоп позволял порой разорвать этот порочный круг. Алонсо Уильямс вспоминал: «Я как-то выступал в восточной части Лос-Анджелеса. Это была просто вечеринка во дворе, но тут две латиноамериканские банды решили выяснить отношения. Все шло к тому, что вот сейчас они начнут палить. И тут вдруг кто-то из них говорит: “А давайте отпустим диджея. Он-то тут точно ни при чем”. И представь: парни из обеих банд в тот момент на минутку забыли о стрельбе и даже помогли мне погрузить аппаратуру в машину».

Глава 2
Сэр Ромео

Начало 1980-х. Рослый, хорошо сложенный Андре Янг оканчивает старшую школу. Но главное, что его интересует, это телочки. Вместе с диджеями из Freak Patrol он прокачивает тусовки, а на футбольном поле Андре просто нет равных. Он носит легкие спортивные тапочки (в фильмах такие носил Брюс Ли) и черную куртку, как у киношного Бэтмена. Сзади на куртке вышито «Сэр Ромео». Надпись не только намекала на его любвеобильность, но и обыгрывала второе имя Андре – Роумелл.

Все свободное время Андре проводит в клубе Eve After Dark неподалеку от Комптона. Каждый вечер туда стекались толпы разряженных тинейджеров. Перед входом вечно стояла длиннющая очередь, а внутри крутились зеркальные шары. Из динамиков лупили R&B, фанк, рэп и электро.

Название клуба намекало на грехопадение. Но внешне все было вполне прилично. Этакий райский сад до того, как туда пробрался змей. Алкоголь внутри не продавали, только газировку. Владелец клуба Алонсо Уильямс, начинавший с диджейства, запрещал носить в клубе цвета банд. Он настаивал, чтобы посетители одевались прилично: парни в галстуках, девушки с волосами, стянутыми в пучок. Таких охрана пропускала внутрь без проблем. Оказавшись в клубе, девушки сразу бежали в туалет, чтобы распустить волосы, а парни с облегчением убирали галстуки в карман. «А перед тем как вернуться домой, они снова приводили себя в порядок и заходили такие, типа: “Привет, ма!”», – смеется Алонсо.

Мать Андре отпускала его в клуб с братом Тайри и приятелями. Когда он уходил, она ложилась спать, но каждый раз ставила будильник на час ночи, чтобы проверить, вернулись ли дети. Оказавшись в клубе, Андре сразу выискивал в толпе пару-тройку телочек посимпатичнее. И вечер редко заканчивался без того, чего он желал.

Отцом он стал в шестнадцать лет. Кассандра Джой Грин родила ему мальчика, которого назвали Кёртис. Андре отказывался его признать. В основном потому, что уже встречался с четырнадцатилетней школьницей Лайзой Джонсон. Родилась она в Южном Централе, но потом семья переехала на запад Лос-Анджелеса. Отец с ними не жил, брата Лайзы убили в бандитской перестрелке. Она говорила, что с Андре у них все началось, когда она перешла в девятый класс.

Ее мама отношений не одобряла, кричала, что еще слишком рано. Встретиться им удавалось урывками и втайне от всех. «И однажды я услышала то, чего боится услышать любая мать подростка», – позже вспоминала мать Андре, Верна Гриффин. Ну да, все верно: Лайза Джонсон была беременна.

На тот момент девушка ходила в школу. Правда всего через несколько недель после начала учебного года со школой пришлось завязать. «Я же была беременна. Меня просто перестали пускать в школьный кампус», – говорит Лайза. Мать узнала об этом и пришла в ярость. Лайзу она выгнала из дому.

В январе 1983 родилась девочка, которую назвали Ла’Танья. Матери было пятнадцать, отцу семнадцать. «Но он был по-настоящему горд», – вспоминает Лайза. Мать Андре пустила ее с дочкой пожить у них. Ночевала девушка в комнате Андре, а сам он перебрался в гостиную. Иногда пара останавливалась у бабушки: та как раз жила неподалеку от клуба Eve After Dark. Бывало и так, что они ночевали в грязных мотелях с почасовой оплатой.

В целом все шло неплохо. До тех пор пока в начале 1984-го Лайза не узнала, что забеременела еще одна девушка Андре. Эту звали ЛаВетта Вашингтон. Ярость ее можно понять: сама Лайза на тот момент снова была в положении.

Мама

Маму Андре звали Верна Гриффин. Это была по-настоящему сильная женщина. В 2008-м она опубликовала книгу воспоминаний, в которой есть такой эпизод: как-то ночью в Лос-Анджелесе двое мужчин попытались ее ограбить. Они прижали ее к стене и орали: «Бумажник! Гони бумажник!»

«Что мне оставалось делать? – пишет Верна. – Я достала из сумки пистолет, приставила ствол ко лбу того, что стоял поближе. И они убежали».

С будущим мужем Теодором Янгом она училась в школе. В 1965-м у них родился сын. Мать Верны сильно на них давила, и молодым людям пришлось официально оформить брак. Квартиру они решили снимать на 135-й улице у отчима Теодора. Цена была подходящей: 18 долларов в неделю. Но чтобы добыть и эту скромную сумму, пришлось начать торговать травой. Курили клиенты обычно прямо у них в квартире. «Все провоняло марихуаной, проветрить дом было невозможно», – пишет она. Плюнув на планы жить самостоятельно, Верна забрала сына и вернулась в дом родителей. А Теодор вскоре сел.

Она признавала, что муж ее бил. «Если я задерживалась в магазине, он сразу начинал меня избивать, – пишет Верна. – Если я останавливалась с кем-то поболтать, он сразу начинал меня избивать». Особенно сильно он лупил жену, пока та была беременна вторым ребенком. Едва родившись, младенец почти сразу умер. Некоторое время после этого Верна боялась даже просто выходить из дому.

У Верны было всего восемь с половиной классов образования. Но она была умной и сильной. Работать она устраивалась в сетевые гипермаркеты самого низкого пошиба, типа National Dollar, Sears или Kmart. Просто потому, что больше ее никуда не брали. Нищета дышала ей прямо в затылок. Счета за телефон, а иногда даже за отопление оплачивать было нечем. Вскоре у Верны умер еще один ребенок, а во время следующих (уже четвертых по счету) родов едва не умерла она сама. Плохо образованные врачи из местного госпиталя не особенно пытались ей помочь, но Верна, несмотря ни на что, выжила, и ее младший сын Тайри тоже выжил.

Все детство Андре прошло в бесконечных переездах. Всего они сменили больше дюжины квартир: Южный Централ, Уоттс, Карсон, Лонг-Бич, Комптон (тут они жили на Сорсон-авеню, всего в паре кварталов от Эрика Райта). Какое-то время семья занимала квартиру в знаменитом квартале Вилмингтон Армс, неподалеку от комптонского аэропорта. Весь этот жилой комплекс газета L.A. Times как-то назвала «самым известным в штате рынком психотропных веществ», а власти несколько раз порывались бульдозерами сровнять его с землей. Кварталы, в которых взрослел Андре, были разными, но все одинаково жесткими. Как-то их соседка пошла забрать ребенка в детский сад, увидела, что тот о чем-то спорит в песочнице с еще одним карапузом, заступилась за сына, начала ругаться с мамашкой обидчика… В общем, кончилось тем, что дамы устроили поножовщину и разъехались по больницам с проникающими ножевыми.

Когда Андре было одиннадцать, он пострадал в автомобильной аварии. На лице осталось несколько небольших шрамов. Но пока его зашивали, он даже не плакал. А ровно через месяц после аварии мальчишка еще и сломал себе ключицу. «Болело здорово, но он никак это не показывал, – пишет Верна. – Интересно, это у меня он научился прятать всю боль глубоко внутри себя?»

Три брата

Потом Верна наконец оформила с Теодором развод. И вскоре на пляжной вечеринке познакомилась с Кёртисом, который быстро стал ее новым мужем. Но не сложилось и на этот раз. Она оформила еще один развод, а поскольку Кёртис всячески ее доставал, еще и добилась для него судебного запрета приближаться к их бывшему дому.

Андре тем временем рос, да и его младший брат тоже перестал быть совсем уж ребенком. Полное имя брата звучало так: Тайри Шон Крейон, он был всего на три года младше, и никого ближе у Андре в те годы не было. Тайри играл в футбол, кидал мяч в баскетбольную корзину и рано научился сводить треки. Он, между прочим, первым в семье умудрился окончить старшую школу. После этого он нашел работу в компании, которая имела какое-то отношение к НАСА, и стал встречаться с девушкой, у которой был сын от другого парня. «Брат был моим лучшим другом, – рассказывает Андре, – мы все и всегда делали вместе. Он был просто ходячим мешком со смехом. Стоило ему заявиться, и вокруг сразу начиналось движение».

Верна вышла замуж и в третий раз. На этот раз за Уоррена Гриффина Второго, который работал на авиастроительный концерн McDonnell Douglas. Он жил в городке Лонг-Бич, и когда Верна с детьми переехала к нему, это стало напоминать дурацкий ситком типа Brady Bunch[9]9
  «Семейка Брейди» – американский комедийный телесериал, выдержавший пять сезонов (1969–1974 гг.).


[Закрыть]. Под одной крышей уместилась куча детей. Большинство были рождены Верной раньше – вклад ее нового мужа был поскромнее: всего один тихий мальчик в очках, Уоррен Гриффин Третий. С годами он превратится в рэп-продюсера Уоррена Джи (Warren G).

Уоррен Гриффин-младший отличался от прежних мужей Верны. Он работал во вполне приличной компании, носил на мизинце масонский перстень, ходил в секцию карате, которое как раз тогда становилось дико популярным. Сыновей (Уоррена, Андре и Тайри) он обучил приемам самозащиты. Иногда «Большой» Уоррен собирал все семейство, и на его минивэне они ехали смотреть киношку в автокинотеатре. А Верна тем временем попробовала себя в роли модельера. Дети подрабатывали моделями на показах: младшие выходили в стильных шмотках, Тайри шоуменил в паузах, а Андре крутил на вертушках R&B. «В показах участвовала вся семья, – рассказывал Уоррен Джи. Дела хоть и медленно, но двигались. Верна сумела открыть собственный магазин в Carson Mall. На открытии новая девушка Андре, восходящая R&B звезда, Michel’le (Мишель Дениз Туссен), устроила там автограф-сессию и вообще, как могла, помогала в продвижении.

Даже когда приходилось тяжело, семья оставалась дружной. Даже когда питаться приходилось омлетом из яичного порошка, они держались друг за друга. Уоррен Джи относился к Андре и Тайри, как к старшим братьям. Те называли его «Киббл»: «Это потому, что у меня была лохматая прическа, – как шерсть у собак в рекламе собачьего корма Kibbles ’n Bits». Зависали они рядом с Келли Парк, территорией банды Эрика Райта. Уоррен родился в буржуазном и безопасном Лонг-Бич, поэтому старшим братьям приходилось учить его выживанию. «Тренировались обычно на мелких пацанах, – рассказывает Джи. – Те подходили просто поболтать, а парни натравливали их на меня, провоцировали конфликт и, дождавшись, пока те начнут бить уже всерьез, кричали: “А теперь проучи их, Киббл!”».

Читающий рэп

Андре плохо учился в старшей школе. Из школы в Комптоне ему пришлось перевестись в заведение попроще. Новая школа называлась Fremont и располагалась прямо в Южном Централе. Но даже там успеваемость его была одной из худших.

Учителя не опускали руки. Верна вспоминала: «Его преподаватель по английскому повторял: “Я знаю, он не тупой. Я видел, как на перемене он играет в шахматы и всех уделывает”». У него неплохо выходило рисовать. Когда на уроке ему задавали сделать чертеж, он получал приличные оценки. Уцепившись за эту соломинку, учителя пытались вытащить и все остальное, хоть как-то заинтересовать его и иными предметами. Однако по итогу Андре ушел и из Fremont тоже. Мать настаивала – ей хотелось, чтобы аттестат дал бы ему хоть какой-то шанс на приличную работу, но сын уперся: с образованием на этом покончено.

Главное, что интересовало Андре, это музыка – а все остальное пусть идет к черту. Уж кому, как не Верне, было понимать: эта его дорожка была определена с рождения. Даже второе имя ее непутевого сына (Роумелл) было дано ему в честь музыкальной группы Romells. Дома постоянно валялась куча пластинок, и когда Андре был маленький, он пытался сводить для подружек мамочки песни на стареньком домашнем проигрывателе. Он еще не умел читать, но уже отличал сорокопятки по цвету «яблока». «Музыку на районе слушали все, – говорил Андре. – Пацаны в парке на полную громкость слушали каждый свой Walkman. Эти старенькие плейеры первых моделей мы называли “бластеры гетто”».

Сама Верна предпочитала фанк семидесятых. Всяких там Earth, Wind & Fire и еще Джеймса Брауна. Под них Андре и вырос. В четырнадцать лет он сходил на концерт Parliament-Funkadelic и все два часа простоял, почти не шевелясь. Рот у него открылся так, что внутри мог бы приземлиться космический корабль. Фронтмен группы Джордж Клинтон метался по сцене и, глядя на все это сумасшествие, Андре впервые понял, что музыка для него – это навсегда. «Вообще-то до того концерта я подумывал стать чертежником, – вскоре расскажет он корреспонденту Los Angeles Times. – Но тот вечер меня просто взорвал. Я первый раз подумал, что нет никаких ограничений, кроме тех, что ты сам себе ставишь». Фанк стал для него даже не музыкой, а сразу смыслом жизни.

Наверное, было бы неплохо пойти учиться играть на музыкальных инструментах, освоить ноты и все такое. Но Андре не пошел. Слух у него и так с самого рождения был абсолютным. На Рождество ему подарили диджейский пульт, и он наконец смог сводить треки. «Эта штука была нужна мне просто позарез, – вспоминает Андре. – Черт побери! Теперь у меня был пульт!»

В 1970-х и начале 1980-х звездами хип-хопа были именно диджеи. Парни, которые первыми стали читать рэп, воспринимались не как самостоятельные исполнители, а всего-навсего как болтливое дополнение к тем, кто стоит за вертушкой. Одним из пионеров был Айс-Ти[10]10
  Ice-T – Трейси Лорен Марроу (род. 1958), рэпер, вокалист группы Body Count, обладатель премии «Грэмми» и NAACP Image Award. О нем речь пойдет дальше.


[Закрыть]. Чуть ли не первая его запись – Reckless – была целиком посвящена Крису «Зи Глов»[11]11
  The Glove – Перчатка.


[Закрыть] Тейлору – диджею, с которым он выступал. Запись вошла в саундтрек к фильму Breakin[12]12
  «Брейк-данс» – музыкальная комедия Джоэла Силберга, вышедшая в 1984 году.


[Закрыть] в котором вообще было представлено множество звезд тогдашней калифорнийской хип-хоп сцены. Но вот рэперы к числу звезд точно не относились. Тот же Айс-Ти был подписан в титрах к фильму как «читающий рэп».

Ранний хип-хоп был чистой импровизацией. Парни собирались на вечеринках и читали вживую. Даже позже, когда всё это начнут, наконец, записывать, именно поток рифм и ассоциаций будет считаться главным достижением любого рэпера. Хотя, например, в Нью-Йорке даже в те ранние годы все было немного иначе. Там исполнители типа Grandmaster Flash[13]13
  Джозеф Саддлер (род. 1958).


[Закрыть] еще в 1982-м говорили о политике или социальных проблемах. Там рэп не просто заполнял паузы между треками диджея: к середине 1980-х Run-D.M.C.[14]14
  Рэп-группа из нью-йоркского района Холлис в Куинсе; основана в 1983 году Джозефом Симмонсом и Дэррилом МакДэниелсом, позже к ним присоединился Джейсон Майзелл.


[Закрыть] и LL Cool J[15]15
  Джеймс Тодд Смит (род. 1968).


[Закрыть] уже читали под тяжелые биты и умудрились стать намного популярнее любых диджеев.

Но вот Лос-Анджелеса все эти перемены совсем и не коснулись. Какая политика? Какое чтение под биты? Тут парни по-прежнему просто веселились на вечеринках. Музыка была куда быстрее, чем в Нью-Йорке, более светлая и электронная. Звучало все это совсем по-танцевальному. Послушать рэп на танцах было здорово, но никому и в голову бы не пришло записать это на кассету и слушать потом в своем плеере. Кому нужны эти политические проблемы? В Калифорнии все просто хотели отрываться.

Самым популярным диджеем тут был Egyptian Lover[16]16
  Грегори Бруссар (род. 1963).


[Закрыть]. Именно парни из его команды придумали то, что сегодня называется техно. Публику он поражал своим умением с помощью вертушки вытаскивать из любой песни звук барабанов. Он заставлял звучать эти барабаны по несколько раз подряд (Бум! Бум! Бу-бу-бу-бум!), и танцпол ревел от восторга. Вместе с несколькими приятелями он собрал команду, которая называлась «Армия Дяди Джема»[17]17
  Uncle Jamm’s Army. Синглы этой группы («Yes, Yes, Yes», «What Your Sign» и «Dial-a-Freak») оказали заметное влияние на хип-хоп Западного побережья.


[Закрыть]: если вы устраивали вечеринку, парни могли приехать и сделать весело. Их лидер Роджер Клейтон был чуть ли не самым модным парнем города, и вокруг него вечно крутились толпы малолеток, готовые ради своего кумира часами раздавать флаеры или посреди ночи сгонять к дилеру за марками.

В плане музыки парни из «Армии Дяди Джема» ориентировались на Afrika Bambaataa[18]18
  Лэнс Тейлор (род. 1957).


[Закрыть], одного из первых диджеев Нью-Йорка. Начинал он как член уличной группировки из Бронкса, которая называлась Black Spades. Но рамки банды Бамбаатаа быстро перерос, и как раз в те годы занимался большим проектом, который называл Zulu Nation. Слушая его музыку, черные парни должны были вспомнить о своих корнях и начать бороться за права. В 1982-м он выпустил Planet Rock – ремикс на композицию немецких музыкантов из Kraftwerk, и трек буквально взрывал танцполы.

Теперь «Армия Дяди Джема» собиралась повторить в Калифорнии то, что так здорово удалось Африке Бамбаатаа в Нью-Йорке. Правда, без всякого политического подтекста. Они всего лишь беззастенчиво скопировали саунд у более опытного коллеги, и дела постепенно пошли. Начали они с довольно скромных площадок на верхних этажах торговых комплексов. Но уже к 1983-му доросли до L.A Sports Arena на пять тысяч мест.

Рекламировались мероприятия как «полный вынос барабанных перепонок». Флаер шоу обещал «сотню колонок, выстроенных в форме египетской пирамиды». Дым-машины работали вовсю, а за диджейской будкой небеса расстреливали бесконечные фейерверки. Сами диджеи носили кожаные куртки с шипами и вели себя, будто заклинатели змей с арабского рынка. На тот момент в команду входили Egyptian Lover, DJ Pooh[19]19
  Марк Джордан (род. 1968).


[Закрыть], Кейт Кули и Bobcat[20]20
  Бобби «Bobcat» Эрвин (род. 1967).


[Закрыть], который недавно вернулся из Филадельфии и привез оттуда модный саунд: «Звук, ну, короче, как у трансформеров». Это был уже не концерт и уж точно не просто дискотека. Все это музыкальное безумие можно было бы назвать нынешним словом «рейв» – только до рождения рейва тогда еще оставалось несколько долгих лет.

Диджеи играли без пауз: каждый предыдущий трек плавно перетекал в следующий, еще более бодрый и заводной. Веселье не прекращалось ни на мгновение, басы долбили прямо в мозг, и среди самых популярных треков было несколько, которые на нынешний взгляд вполне можно было бы назвать рэпом. Но живых выступлений с читкой-импровизацией на шоу «Армии Дяди Джема» тогда еще не предполагалось. «Зачем? – пожимал плечами Роджер Клейтон. – Это бы все испортило. Рэперов можно было поставить минуты на две, где-нибудь уже под утро. Потому что иначе они сбили бы нам всю энергетику».

Диско-Лонзо

Алонсо Уильямс мог бы стать вполне себе опасным бандитом. А стал одним из прародителей стиля гангста-рэп.

Он родился в Комптоне, в детстве посещал католическую школу, а когда подрос, стал зарабатывать, играя R&B на танцульках. Приятели так его и звали: Диско-Лонзо. За вертушки он вставал в футболке с Суперменом и в строительной каске, к которой была прикреплена мигалка. На шее носил здоровенную золотую цепь с буквами L.O.N.Z.O. и бритвой (ею было удобно делить кокс на дорожки). «Во всем этом он здорово напоминал кого-то из мультиков про Симпсонов», – смеется The Un known DJ, один из его тогдашних приятелей. Играть приходилось на разных площадках: каждый вечер вместе со своими парнями он возводил новую пирамиду из колонок и каждое утро все это разбирал. Между собой они так себя и называли: «Сборка-разборка профессионального уровня». А уж состав диджеев в команде менялся даже быстрее, чем декорации, на которых они выступали.

Потом через своего отца Алонсо сумел познакомиться с хозяевами клуба Eve After Dark. И с 1979 года наконец получил постоянную площадку. Фишкой заведения были конкурсы для посетителей и «атмосфера сумасшедшего веселья». Любая девушка могла получить сто баксов, забравшись на стойку бара и станцевав стриптиз (снимать трусы не обязательно).

Андре Янг обычно ходил в этот клуб по выходным. Сперва просто потанцевать и склеить телочку. Но быстро понял, в какую сторону тянет его по-настоящему. Он долго просил, чтобы большие парни дали ему сыграть. И в 1982-м наконец встал первый раз за клубные вертушки. В тот раз он сводил старую, еще 1960-х годов, песню Please, Mr. Postman с модным хитом Planet Rock Африки Бамбаатаа. «Сложность там в том, что одна дорожка в два раза быстрее другой, – рассказывал Алонсо. – Биты не совпадают, – как он умудрился их свести, никто в зале не понимал, но он умудрился. Это был настоящий шедевр». Сегодня такие штуки запросто делаются через компьютер. Но тогда на подобные трюки способны были немногие. Танцпол был в восторге.

Быстро выяснилось, что Андре вообще способен свести что угодно. По сравнению с той техникой, которая есть у диджеев сегодня, тогдашние вертушки кажутся каменным веком. Но даже с их помощью он творил невозможное. «Он брал какие-то классические диско-песни и накладывал вокал Принца, который как раз тогда стал дико модным. Причем барабаны умудрялся вставить еще из какой-то другой песни, – говорит ведущий радиостанции KDAY Грег Мак. – Про него принято говорить, будто диджей он какой-то не настоящий. Но ты знаешь, мне плевать. То, что он делал, звучало просто очень круто!»

«В те годы ты приходил в клуб, а там диджей просто по очереди ставил одну за другой какие-то популярные песни, – вспоминал Андре. – Мне этого было мало. Я пытался превратить все это в реальное шоу». Именно для выступлений в клубе он взял себе псевдоним Dr. Dre – как у баскетбольной звезды Джулиуса «Dr. J» Ирвинга. За каждый выход к вертушкам Алонсо стал платить ему по 50 баксов. И больше не хмурился недовольно, когда Андре заскакивал днем, чтобы покопаться в технике.

Вскоре после того, как Андре превратился в Dr. Dre, начались и его отношения с KDAY. Так называлась полулюбительская радиостанция с нечетким сигналом, вещавшая на Комптон. Именно она стала первым в мире хип-хоп радио. Вместе с еще одним парнем из клуба Алонсо они стали играть вживую то, что сами называли «миксы для пробок». При этом официально Андре числился учеником старшей школы. Но пока его одноклассники жевали сэндвичи на переменах, он исполнял реальный хип-хоп.

В Eve After Dark он быстро превратился в звезду. Он был подростком и играл для подростков, так что отлично знал, чего хочется танцполу. И просто давал им это. «В клубе тусовались некоторые парни из банды Bloods, – рассказывает Энтони Уильямс, в те годы постоянный посетитель клуба. – Всем им очень нравилась песня Freak Show on the Dance Floor, и, приходя в клуб, они каждый раз велели ставить именно ее. И все привыкли, что эта песня звучит там постоянно, просто постоянно. Но Дре это сразу прекратил. Он никому не позволял приближаться к диджейскому пульту. Никто не мог заставить его ставить то, чего он не хотел».

«Когда я только начинал, – вспоминает Dr. Dre. – все было непросто. Результатов я добился, но далось мне это большим трудом. Быть диджеем это ведь непростая работа, и те месяцы были хорошей школой, которая превратила меня в профи».

Он забрал у нее все

Играл Андре все лучше, все профессиональнее. А его личная жизнь разваливалась на куски. Лайза Джонсон была беременна их второй дочерью. И за время беременности он дважды крепко ее избил. Она даже обратилась в суд. Согласно заявлению, первый случай произошел, когда девушка была на шестом месяце. Андре ударил ее так, что «голова в результате стукнулась о стену», после чего он «несколько раз ее ударил». Второй случай произошел, когда Лайза была на восьмом месяце.

Рождение Ла’Тойи в сентябре 1984-го ситуацию не изменило. За пару дней до Рождества он прямо в доме матери Лайзы опять ударил девушку по лицу, да так, что рассек ей губу. В апреле 1985-го он пришел к Лайзе, которая жила в доме своей тети. Ему недавно исполнилось двадцать, а она была беременна уже их третьей дочкой (пятым ребенком Андре). Девушка сказала, что не хочет его видеть, потому что он «никак не помогает ей заботиться о детях». После этой фразы он дважды ударил ее, свалив на пол. «Если бы не моя кузина Несса, он бы продолжил меня избивать, пока я лежала. Несса крикнула, чтобы он оставил меня в покое, после чего Андре сел в свою машину и уехал, крикнув на прощание, что еще вернется».

Тетушка Лайзы, которая просила не называть ее имени, хорошо запомнила тот случай. «Он бил ее по затылку, по лицу и выкрикивал оскорбления. Я выбежала и толкнула его на куст роз». Через две недели Андре вернулся. «У него была пушка. Он кричал, чтобы я вышла или он меня убьет, так как я не поняла, с кем связалась».

Заявления Лайзы так ни разу и не были рассмотрены в суде. Но тетушка все же помогла ей оформить жалобу на домашнее насилие и забрать детей. Двадцать девятого мая 1985 судья Ли Б. Рэгинс выписал Андре запрет приближаться ближе, чем на сто ярдов к матери своих дочерей, а также предписал ежемесячно выплачивать по 200 долларов алиментов.

Ни один из пунктов вердикта соблюдать Андре не собирался. «Ни цента от него я так и не увидела, – утверждает Лайза. – И домой ко мне он заявлялся точно так же, как раньше». Первые деньги ей удалось получить лишь в 1990-х, уже после того, как он стал звездой.

«Он сломал ей всю жизнь, – считает тетушка Лайзы. – С момента их знакомства она здорово поменялась. А была такой прекрасной девчонкой. Он просто забрал все, чем она была».

«Я правда любила его, – говорит Лайза. – Мне казалось, будто он все, что мне нужно. Он был особенный, и я видела, как упорно он работает, чтобы хоть чего-то добиться. Я верила в него. Верила всему, что он мне говорил».

«Да нет – ну конечно же он пытался заработать денег и для нее, и для детей. Вопрос в том, что не было тогда ни у кого из нас никаких денег, – рассказывает Марк «Cli-N-Tel» Хокинс, один из диджеев клуба, в котором выступал Андре. – Время еще не пришло, и заработать на музыке было еще совсем нереально».

В своих мемуарах мать Андре обвиняет Лайзу, что та была безответственной матерью. Также она утверждала, что девушка «все выдумывала, лишь бы заставить Андре делать то, что ей хочется».

Позже еще три женщины обвинят Андре в том, что он их избивал. Среди них будет и мать одного из его детей. Но это уже будет не Лайза.

Неотложка

Музыка позволяла Андре сбежать от безумия, в которое погружалась его жизнь. Он желал заниматься только хип-хопом и посвящал хип-хопу все свободное время. Одна беда: заработать на этой музыке в те годы и правда было невозможно. В Нью-Йорке первые звезды хип-хопа уже появились, и там парни уже рубили какое-никакое бабло. Но Калифорнии до этого было еще далеко.

В 1983 Алонсо привез группу Run-D.M.C. выступить в его клубе Eve After Dark. Их выступление показалось Андре вполне себе ничего. Но разница в стиле бросалась в глаза уже тогда. Парни с востока были суровыми и носили кожаные джинсы, а слушать их пришли подростки, разряженные будто на карнавал. «Со сцены они смотрели на нас, как на сборище педиков», – вспоминает он.

Некоторое время спустя собственные рэп-вечеринки в клубе стали проводить и приятели Алонсо. Читали они обо всем, что казалось важным. Например, в песне Gang Bang You’re Dead речь шла о бандитах, которые как раз тогда вдруг стали очень заметны, – об их цветах, манере поведения, стиле одежды.

 
Носите красные, синие тряпки, большие шнурки.
Пьете по сорок унций пива, говоря, что это по-мужски.
Одеваетесь так, что все похожи на задротов,
И вы еще удивляетесь, почему у вас нет работы[21]21
  You wear red rags, blue rags, and big shoelaces/You drink fortyounce brews by the cases/You dress so tacky ’til you look like a slob/And you wonder why you can’t get a job?


[Закрыть].
 

У Cli-N-Tel была идея сделать песню в честь друга, которого убили бандиты. Алонсо и Дре помогли ее написать. Это был один из первых треков, на которых можно услышать Dr. Dre. Однако прославил его не этот трек, а другой, который назывался Surgery («Неотложка»). Там был и запоминающийся ритм, и скретчи, и такой синтетический звук, будто в больнице слушают твое сердце. А главное – там был сам Андре, который с непередаваемой интонацией читал:

 
Медсестрички говорят, я красивый, хорош собой.
Аккуратнее, детка, я ведь и правда такой[22]22
  The nurses say I’m cute, they say I’m fine/So you better beware because I’ll blow your mind.


[Закрыть].
 

Все хоть и понемногу, но менялось. Сложилась группа World Class Wreckin ’Cru. Парни стали записывать треки, эти треки постепенно становились все популярнее. Были песни, услышав которые на выступлениях, девушки буквально сразу начинали громко визжать от восторга. В общем, дела понемногу шли.

Еще одним их приятелем в то время был Антуан Кэреби. Он родился в Западном Комптоне и первое время выступал, как DJ Bric Hard, а потом взял псевдоним в честь песни Принца Yella. Его тогдашний приятель Unknown DJ вспоминает: «Принцем Антуан был просто одержим. Он одевался, как Принц, говорил с интонациями Принца и даже двигался так, будто его снимают для клипа Принца».

С Андре они быстро стали очень близки и проводили много времени вместе. Именно Yella научил Андре скретчить. «Скретч» – это тот скребущий звук, который получается, если несколько раз провести звукоснимателем по пластинке. Звук считался модным, но на Западном Побережье не так много парней умели скретчить по-настоящему. Так что Дре новым умением очень гордился.

Тусовались они в основном дома у Алонсо в Южном Централе. Там они записывались, а в основном просто кривлялись перед зеркалом. «Мы смотрели на свое отражение и репетировали такие, знаешь, диджейские движения», – рассказывал Алонсо в июле 2014-го. Мы беседовали в его студии, на заднем дворе того самого дома. Сам он до сих пор живет здесь.