Текст книги "История гангста-рэпа: от истоков до наших дней"
Автор книги: Бен Вестхофф
Жанр: Музыка и балет, Искусство
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Пародии и высмеивания нравились публике. Toddy Tee, исполнитель из Комптона, превратил трек Whodini[28]28
Рэп-группа из Бруклина, созданная в 1981 году.
[Закрыть] под названием The Freaks Come Out at Night («Уроды выползают по ночам») в The Clucks Come Out at Night («Торчки выползают по ночам»). Теперь секрет успеха был прост. Чтобы заработать пусть недолгую, но популярность, нужно было просто взять раскрученный хит и добавить туда чего-нибудь поскабрезнее. И уже следующим утром твой трек зазвучит на всех местных радиостанциях.
У новорожденного хип-хопа с Западного побережья все в те годы было еще впереди. Все его будущие герои были совсем детьми и просто веселились, как и положено веселиться детям. Вряд ли кто-то всерьез предполагал, что именно эти подростки очень скоро перевернут все с ног на голову.
Skateland
Еще одним местом, где ковались ритмы завтрашнего дня, были скейтпарки – горки для катания на роликах или доске. Сюда приходили не только, чтобы прокатиться, – это было что-то вроде ночных клубов для тех, кому еще рано пить алкоголь. Для тусовок в таких местах диджеи в те годы даже играли особую музыку. С нее, например, начинал отец-основатель «южного» рэпа Люк Кэмпбелл, а команда Three 6 Mafia первое время выступала для скейтеров в месте, которое называлось Crystal Palace.
В Южном Централе в 1980-х было два популярных скейтпарка. Первый назывался Mid-City’s World on Wheels («Мир-На-Колесах»). Сюда ходили подростки из кварталов, которые контролировали The Crisp. Покрытие на горках было все в пятнах от газировки, на стенах висели обшарпанные щиты с картинками крылатых роликовых коньков. «Внутри было жарко, и к закрытию полы были такие мокрые, что аж блестели», – вспоминает Грег Мак. Радиостанция, на которую он тогда работал, транслировала эфир прямо в «Мир-На-Колесах», и парни со скейтами покачивали головой в такт самым бодрым трекам.
А в Комптоне работал Skateland U.S.A («Американский-Мир-Скейтов»). Зал вмещал две тысячи подростков, и каждый их них желал повеселиться. «Внутри стоял такой густой запах плесени, что его можно было резать ножом», – вспоминает владелец Крейг Швайзингер. Вместе с отцом он купил здание буквально за бесценок, и все вокруг считали их «самыми безумными белыми в Комптоне». Скейтпарк торчал на углу Западной Пиру-стрит, ровно посреди самого опасного района города, контролируемого бандами The Bloods. Каждый вечер на роллердром заявлялись толпы крепких парней с суровым выражением лица, в красных штанах и красных шапках. Синий цвет на районе не отваживался носить никто.
«В здании был всего один вход, он же и выход, – говорит Сэр Джинкс. – Ты пытался пройти, и тебя тут же ловили Bloods. Не дай бог, что-то будет не так с твоим внешним видом, – парни выбивали из тебя все дерьмо».
Швайзингеру достался кислый лимон, но они с отцом по-честному пытались превратить его в лимонад. Вложились в ремонт, заменили пол, на входе установили металлодетекторы. После этого бандиты с пушками оказаться внутри уже не могли, но Комптон все равно был Комптоном. Сам Швайзингер вспоминает, что даже у совсем мелких ребятишек он лично изымал на входе хирургические ножницы, здоровенные тесаки и килограммы опасных лезвий. Когда он решил устроить в своем заведении концерт Eric B[29]29
Eric B. & Rakim – хип-хоп дуэт из Лонг-Айленда, Нью-Йорк, в составе диджея Эрика Би (Эрик Барриер) и рэпера Ракима (Уильям Гриффин).
[Закрыть], на который заявилось 2600 человек, то нанял усиленную охрану, вооруженную автоматами «УЗИ». И все равно: в полицейском управлении считали, что даже после этого концерт проводить нельзя. По распоряжению шефа полиции к скейтпарку были отправлены вертолеты и части кинологов с натасканными на людей овчарками.
Dr. Dre тоже выступил в этом месте – еще в 1984-м, на празднике по поводу открытия. И в следующие годы любил сюда заглядывать. Несколько раз он играл вместе с DJ Yella или новым напарником Эриком Райтом. В те годы они как раз оттачивали стиль, искали новые рифмы и ритмы, поэтому от выступлений никогда не отказывались. А выступать для подростков было еще и весело. Швайзингер устал повторять парням, чтобы те прекратили проливать бренди на диджейский пульт.
Доводилось ему выступать тут и на пару с Айс Кьюбом. Дело в тот раз едва не кончилось массовой давкой. «Я заранее его предупредил: жги! Это же подростки, почти дети. Не станешь жечь, они закидают тебя дерьмом», – вспоминает Дре. В результате на сцене парень настолько разошелся, что обезумевшие слушатели толпами полезли на сцену. В тот раз они с Дре исполняли самые грязные пародийные песни: трек Salt-N-Pepa[30]30
Женское хип-хоп трио из Куинса, Нью-Йорк.
[Закрыть] I’ll Take Your Man («Уведу твоего парня») превратилась у ребят в I’ll Fuck Your Friend («Трахну твоего приятеля»).
Дре скретчил, Кьюб читал, а публика сходила с ума. «С ними было непросто, – говорит Кьюб. – Зал был битком. Пока мы не начали, все смотрели на нас исподлобья, и никто не обещал, что шоу должно будет им понравиться». Кончилось все, впрочем, хорошо. Роллердом они все-таки порвали. И после того раза каждое их выступление в «Американском-Мире» собирало аншлаг.
В том году Кьюбу исполнилось семнадцать, а Дре – двадцать один. Оба они понимали: пора. Оба они чувствовали, что готовы к чему-то большему, чем читать для прихлебывающих пепси тинейджеров.
Глава 4
Реальный гангста
Сегодня он считается типичным калифорнийцем, плоть от плоти парнем с Запада. Хотя вообще-то родился на противоположной стороне континента, в Нью-Джерси, в небольшом городке, который называется Саммит. Тогда его звали Трейси Марроу, и должно было пройти еще полтора десятилетия, прежде чем он станет известен как Ice-T.
В конце 1970-х оба родителя Трейси умерли. Взять его к себе согласилась тетя, сестра отца. Именно так мальчик переехал в Калифорнию. Его новый дом располагался в Южном Централе, в одной из самых приличных его частей. Жил Трейси неподалеку от Вью-Парк, правда, учиться ездил в Crenshaw High School – ту самую школу, с которой началась история банды The Bloods.
«До этого кварталы вокруг школы держали “крипсы”, – вспоминает в книге мемуаров Айс-Ти. – У них из левого кармана всегда торчал красный платок и было проколото левое ухо. А когда появились “кровавые”, они стали носить цвета банды в правом кармане и прокалывать правое ухо. Ну, то есть получалось как бы зеркальное отражение тех, кого они ненавидели».
Группировки без конца бились за контроль над кварталами. И в тот раз победа досталась The Crips: они сумели подмять школу Crenshaw, с которой началась история их конкурентов. Так что все, кто учился в школе (не важно, состояли они в банде или просто зубрили алгебру), тоже достались “крипсам” как трофей. Айс-Ти вспоминает, что смотрящим от банды в те годы был Джимел Барнс. «Вся верхушка The Crips одевалась одинаково. Это были здоровенные мускулистые парни, которые носили комбинезоны, как у фермеров, но никогда не застегивали нагрудную часть. Ну, чтобы было видно, какие накачанные у них грудь и пресс. Молодые бандиты пытались им подражать. Они покупали в аптеках детское масло, натирали им свои хилые мускулы и ходили, задрав нос, пытаясь впечатлить телочек».
Формально в банде Айс-Ти никогда не состоял. Но жить в те годы в Южном Централе и никак не общаться с бандитами было, конечно же, нереально. Это был тесный мир, где все знали всех, так что после уроков Трейси часто зависал с парнями из группировок. Его тянуло туда, потому что именно банды давали то, чего никто из них не мог получить дома. «Тетя никогда не говорила, что любит меня, – пишет Трейси. – Да и родители тоже не разбрасывались столь громким словом. А потом знакомый приобнимал тебя и говорил: “Никто и никогда тебя не обидит. И вообще, брат: больше ничего плохого не случится. Теперь ты в безопасности, потому что мы тебя любим”».
Как только Трейси исполнилось семнадцать, от тети он съехал. Она согласилась давать ему 250 долларов в месяц, и этого хватало, чтобы снимать жилье и питаться всякой дрянью, типа быстрорастворимой лапши Chef Boyardee.
Накануне выпускного он узнал, что его девушка беременна. На тот момент она училась в десятом классе. Так что Трейси решил, что стоит пойти служить в армию. Там он провел следующие четыре года. Часть располагалась на Гавайях. За время службы Трейси подкачался и научился стрелять.
Вернувшись на гражданку, зарабатывал как мог. В основном торговал поддельными Rolex или Gucci. У него было много приятелей, которые занимались куда более криминальными делами, и большая часть из них вскоре села. Трейси не исключал, что в ближайшее время в тюрьму придется отправиться и ему самому. Потому что жить было не на что, а бабки нужны постоянно.
Но тут все вдруг стало меняться. Деньги стали поступать, откуда не ждали: хип-хоп, который прежде казался просто забавным хобби, оказался вполне себе прибыльной профессией. Это было неожиданно, но очень кстати.
Разные люди, живущие вместе
Трейси нравилось веселить знакомых. Например, читать им стишки собственного сочинения. Он называл эти корявые строки «крипы-рифмы». Когда они собирались в компании, парень просто дурачился, рифмуя байки об уличных драках или том, как удачно кто-нибудь из парней нажил деньжат: «Ниггер из Crips развел лоха – им печалька, а нам ха-ха». Подкладывать подо все это биты первое время в голову Трейси не приходило. Я же говорю, это было просто веселое развлечение, которое никто не воспринимал всерьез.
Именно в те годы он взял себе псевдоним Ice-T. Иногда вместе со знакомыми бандитами они заваливали в клуб, смеха ради совали диджею пару баксов, забирали микрофон, и дальше Трейси мог читать свои рифмы хоть всю ночь до утра. Телочки были в восторге от того, как лихо это у него получается.
В 1983-м он даже решил записаться и выпустил сингл, который назывался The Coldest Rap – «Самый холодный рэп». Внутрь он запихнул все самые странные рифмы, которые только смог вспомнить. Как ни странно, пластинка хорошо продалась: чистая прибыль составила $250. Чаще всего сингл крутили в клубе Radio, который принадлежал Макартуровскому парку.
Заведение считалось из крутых. На музыкальные вкусы Radio ориентировались владельцы клубов попроще. Купить в клубе выпивку было нельзя, но хозяева не возражали, если посетители приносили алкоголь с собой. За вертушками там стояли обычно диджеи The Glove (Крис Тейлор) и Egyptian Lover (Грегори Бруссар), а на танцполе крутили брейк-данс танцоры Lil’ Coco и Boogalo Shrimp. По выходным проводились и живые выступления. Один раз даже выступила молоденькая Мадонна. «Во время выступления она вытащила нас на сцену, стала расстегивать пуговицы на рубашке, лезть в брюки и прочее дерьмо», – вспоминает The Glove.
Владельцы клуба предложили Айс-Ти тоже выступить в Radio. К тому времени белые подростки уже вызубрили его «Самый холодный рэп» наизусть. Сперва Трейси выступил один раз, потом еще разок, а некоторое время спустя клуб стал его постоянной площадкой. Каждые выходные он приезжал туда на ворованном Porsche и поражал слушателей все новыми, все более странными рифмами и все круче закрученными байками из жизни местного криминала. Одно такое выступление даже записали для фильма Breakin, вышедшего в 1984-м.
Еще одним местом с хорошей энергетикой был I Fresh на Лимерт-Парк. Это была не дискотека, а что-то вроде дома культуры: молодые музыканты или поэты могли приходить сюда и выступать перед теми, кому не лень послушать. Например, тут начинала рэперша Yo-Yo[31]31
Йоланда Уитакер (род. 1971).
[Закрыть] из Южного Централа. Рифмовать строчки ее научила школьная учительница по английскому, но уже очень скоро Yo-Yo будет записываться вместе с Айс Кьюбом. «Она хорошо держалась, была живая и очень творческая», – вспоминает Бен Колдуэлл, владелец I Fresh.
Все это происходило еще до момента, когда банды получат полный контроль надо всем. И в I Fresh, и в Radio ходили подростки очень разного происхождения: и черные, и белые, и средний класс, и совсем небогатые. Улыбчивость и открытость Лос-Анжелеса поразили тогда даже короля нью-йоркской рэп-сцены Африку Бамбаатаа: «Там все были вместе: панки, фанаты The Cure[32]32
Британская рок-группа, созданная в 1976 году.
[Закрыть], хип-хоперы. В одном и том же клубе могли играть и фанк, и регги. У нас в Нью-Йорке такое невозможно было даже представить, а тут все выглядело, как, знаете, у детских писателей: “Просто разные люди, вместе живущие на одной земле”».
Сам Айс-Ти в те годы все еще продолжал искать собственный стиль. В начале 1980-х одевался он, в общем-то, как все: пижонские кожаные джинсы, напульсники с шипами. Да и треки у него были вполне себе простенькие – не более чем подражание нью-йоркским. И может быть, так продолжалось бы и дальше, но как-то он долго сидел с приятелем, которого звали Рэнди, слушал Beastie Boys, думал о будущем и о дружках, которые надолго сели в тюрьму, и вдруг понял, что занимается ерундой. Какие сценические костюмы? Какие напульсники? Читать надо о том, что знаешь. О реальной жизни. О той самой жизни, которую он и его приятели проживают каждый день.
Вскоре после этого он записал трек 6 in the Mornin. Именно в это ранее время – в шесть утра – полиция Лос-Анджелеса обычно устраивала облавы. И уж в этом треке он попытался сказать обо всем, что знал: про то, как прятаться от копов, отвешивать пощечины оборзевшим телкам, без страха смотреть в глаза ублюдкам из конкурирующих банд. И буквально к концу недели об Айс-Ти говорил весь Южный Централ.
«Гангстерское буги»
А еще тогда существовали «умные» рэперы, как Гил Скотт-Херон, который записал трек The Revolution Will Not Be Televised[33]33
«Революцию не покажут по ТВ».
[Закрыть]. Или политические активисты, вроде «Последних поэтов» или «Пророков Уотта». Но это были скорее исключения. Потому что первые рэперы Лос-Анджелеса были простыми черными парнями. Тачки, телочки, поржать с приятелями – дальше этого их интересы не шли. Юмористические шоу по телеку интересовали их больше, чем разговоры о революции.
К тому моменту, когда семидесятые превратились в восьмидесятые, культура дискотек, стенд-ап юмор и рэп-поэзия окончательно слились воедино. Чуть ли не самый первый гангста-рэп трек вышел в 1980-м и назывался Badd Mann Dann Rapp. Его без конца крутили на танцульках, а речь там шла о сексе, насилии, грязных шлюхах и еще более грязных пидорах. Записал все это King Monkey – приятель известного стенд-ап комика Джимми Томпсона.
Сегодня рэп ассоциируется с тяжелым и жестким звуком. Но тогда это было довольно легкомысленное искусство: первые хип-хоп треки заставляли скорее улыбнуться, чем нахмуриться. Первыми добавить рэпу тяжести попробовали Run-D.M.C., и произошло это только после 1983-го. Тогда на их треке Sucker MCs впервые появилась драм-машина с этаким зловещим ухающим звуком.
Сами Run-D.M.C. гангста-рэперами не были. Однако именно они вдохновили музыканта, которому приписывают создание фирменного «гангста-саунда», – Schoolly D. Его настоящим именем было Джесси Бондс Уивер-младший, и вырос он в Западной Филадельфии, в многодетной семье, где помимо него было восемь братьев и сестер. Райончик, в котором взрослел Джесси, был тот еще: к пятому классу школы парень своими глазами видел не менее трех убийств. Может, потому и сам он вырос тоже не сахар: один раз звукорежиссер в студии по мелочи схалтурил на записи и, обнаружив это, музыкант просто вытащил ствол и приставил тому к голове.
О чем еще он мог читать, как не о парнях, которые торгуют дурью, тискают телочек, чуть что, начинают махать у тебя перед носом здоровенной мушкой? Считается, что именно его трек 1984 года P.S.K. What Does It Mean?[34]34
«P.S.K.: Да что за хрень?!»
[Закрыть] является первым гангста-рэпом в истории. Аббревиатура P.S.K. – название местной банды: Parkside Killers («Киллеры с Парк-сайд»). Герой песни крутит руль тачки, прихлебывая пивасик и догоняясь забористым джойнтом:
Приезжаем на место, видим: ниггер.
Я ему, такой: ты на кого прыгнул?
Приставил пушку к башке, собираюсь ниггера замочить,
говорю ему: ты долбаный подсос, пора тебя валить[35]35
Got to the place, and who did I see/A sucker-ass nigga tryin’ to sound like me/Put my pistol up against his head/And said, «You sucker-ass nigga I should shoot you dead.
[Закрыть].
На противоположном конце континента развивалось все довольно похоже. В интервью 1996-го Айс-Ти говорил: «Мой рэп о том, что я знаю. Если бы я рос в кварталах поблагополучнее, типа в доме за миллион, то и читал бы про золотые слитки да смазливеньких горничных. Но вырос-то я не там, понимаешь? Вырос-то я в Южном Централе».
К моменту выхода трека 6 in the Mornin Айс-Ти все-таки переехал из Централа в район Голливуд. Но это мало что поменяло: он все еще носил Adidas, был тощим и параноидальным. Дома на стене у него висели пистолет и винтовка. Просто так, в качестве украшения.
Трек стал прорывом. В 1986-м Айс-Ти приехал в Нью-Йорк и выступил в Южном Бронксе. Всего одного выступления оказалось достаточно, чтобы затмить местных звезд, типа Rakim[36]36
Уильям Гриффин (род. 1968).
[Закрыть] или же KRS-One[37]37
Лоренс Паркер (род. 1965), выступал также под псевдонимами Blastmaster, Kris Parker, Teacha и Philosopher. В 2008-м был удостоен премии BET Awards за выдающийся вклад в развитие хип-хоп музыки и культуры.
[Закрыть]. «Когда он зачитал: “Мочим мразей, втаптываем в асфальт”, все в зале разинули рты, – вспоминает Африка Ислам[38]38
Чарльз Андре Гленн (род. 1967).
[Закрыть], организатор того концерта. – В те времена люди как-то не ассоциировали Лос-Анджелес со всеми этими криминальными историями. Скорее уж с Голливудом или с пляжами Малибу. А тут: “мрази”… “асфальт”…» Сразу после того концерта контракт Айс-Ти предложил Sire Records, лейбл Мадонны.
Менялось все быстро. Песни типа What Does It Mean? или 6 in the Mornin здорово расширили рамки того, о чем можно и о чем нельзя говорить со сцены. Кроме того, они звучали совершенно не так, как до этого положено было звучать хип-хопу. Новый уличный стиль казался куда интереснее всего, к чему посетители дискотек привыкли за несколько последних лет. «Мы на своих вечеринках ставили теперь только эти треки, – вспоминает Dr. Dre. – Они классно звучали, а говорилось там обо всем, что мы знали, – о штуках, с которыми каждый из нас был связан с детства».
Их небольшая компания (Айс Кьюб, Эрик и сам Дре) одна из первых безоговорочно приняла новую стилистику. Слушать безликую электронную музыку, которую тоннами транслировали все радиостанции Калифорнии, им давно уже надоело. Им троим хотелось на языке улиц рассказывать о том, чем живет улица. И не беда, если истории окажутся жесткими, ведь на самом деле жизнь улиц еще жестче.
Летом 1986-го они в основном тусовались дома у Алонсо и пытались понять, куда двигать дальше. Еще одним их приятелем был Лэйлоу Гудман, у которого вечно были полные карманы наличности. Прежде Эрик иногда покупал у него небольшие партии дури, а теперь тот обычно платил за всех, если парням хотелось немного развлечься.
Как-то Дре принес послушать небольшой музыкальный фрагмент, над которым тогда работал. На нем был очень грубый бит с ухающими басами и резкие клавишные. «Дре хотелось, чтобы звук радикально отличался от всего, к чему вы привыкли, – вспоминает журналист Джонатан Голд, который много писал о них в те времена. – Это должно было стать его фишкой. Типа, ты идешь по улице, видишь, как в стоящей на светофоре тачке кто-то качает под трек, и сразу узнаешь: это трек Dr. Dre! Такой не спутаешь ни с кем!»
Кьюб послушал и стал доказывать, что под такие биты у него есть идеальный текст. Называется The Boyz-N-The-Hood, что-то вроде продолжения истории, рассказанной в 6 in the Mornin. Про парня, который накачался дешевым алкоголем, выбил, как положено, дерьмо из подруги и убил урода из конкурирующей банды. Там было и про правильную тачку («кидаю зад в свою 64-ю “импалу”[39]39
Chevrolet Impala 1964 года выпуска.
[Закрыть]»), и про напитки («глотни 8 Ball и не удивляйся, если изо рта будет нести дерьмом»), и вообще про все-все-все, что каждый день с ними происходило. В тексте упоминалась даже местная газета:
«А чего? – пожал плечами Эрик. – По-моему, текст к треку подходит». Они посидели еще немного, и Эрик дописал к песне еще один куплетик про приятеля, который украл у него из машины магнитолу:
После этого текст был готов, и Кьюб тут же начитал пробник. Вышло настолько здорово, что всю следующую неделю Эрик не вынимал кассету из магнитолы у себя в машине. Потом, когда трек будет записан на студии, он заплатит молоденькому Айс Кьюбу несколько сотен долларов, а еще некоторое время спустя (когда трек превратился в реальный хит) даже купит тачку Suzuki Sidekick. Никаких договоров между собой они, разумеется, не подписывали, все держалось на устных договоренностях. И позже из-за этого возникнет куча сложностей. Но в те годы они были молоды, полны азарта и никому из них не приходило в голову делить то, что доставалось так просто.
«Взял и превратил парня в рэпера»
У Дре были знакомые: парни из Нью-Йорка, которые выступали как группа H.B.O. (Home Boys Only). В 1986-м они постоянно торчали в Калифорнии, и Дре подумал, что было бы неплохо, если трек The Boyz-N-The Hood запишут они. Он привел их к Алонсо, они посидели, вроде бы обо всем договорились. Но в последний момент парни просто отказались идти в студию.
«Они были такие, типа: “Йоу, чувак, мы не будем делать эту песню. Это не наш трек, его должны делать парни с Западного побережья”. Они продолжали это твердить, а мы не понимали, что за фигня? Чего их не устраивает?» – рассказывает Кьюб.
Время в студии было уже оплачено, и Дре предложил зачитать текст Эрику. В конце концов, другого исполнителя у них все равно не было, не пропадать же студии. Текст Эрик давно уже выучил наизусть, да и кто из них способен понимать его смысл лучше, чем бывший барыга? Какое-то время Эрик отказывался. Говорил, что читать – это не его, он не умеет, и вообще. «Надень свои темные очки, закрой глаза и представь, будто вокруг никого нет, – отрезал Дре. – Просто сделай это».
Вряд ли Эрик понимал, куда все это его приведет. Но согласился. Читал он, конечно, ужасно. Не попадал в ритм, без конца запинался. Но Дре был настойчив. Текст они записывали строчка за строчкой: Дре включал биты, Эрик зачитывал строчку, они останавливались, отматывали и переслушивали. Если результат устраивал, шли дальше, если нет – повторяли еще раз. Трек был совсем коротенький, но запись растянулась то ли на восемь, то ли на девять бесконечных часов. У Дре был опыт, и этот опыт подсказывал ему: у Эрика есть то, что превратит его в звезду: уникальный тембр голоса. В нем сразу была слышна опасность. Эрик произносил слова негромко, чуть глуховато, но ты сразу начинал прислушиваться к тому, что именно он говорит. Этот голос ты больше никогда и ни с кем не спутаешь.
«Я смотрел, как они пишутся, и поражался тому, насколько Дре крут, – говорит Кьюб. – Он как волшебник: взял и превратил парня в рэпера».
Быстрым успех Boyz не стал. Никто из них не понимал, как такие треки продвигать. А окружающие и вообще не верили, что у них хоть что-то получится. MC Chip вспоминал, что, прослушав песню первый раз, испытал шок: «Я сидел и не мог поверить своим ушам: и вот с этим они собираются идти на радио?!»
О радио они будут думать позже. А пока решали более простую задачу. Рэпером Эрик стал неожиданно, так что теперь ему нужно было рэперское имя. Крутое и запоминающееся рэперское имя. Откуда взялось Eazy-E («Легкий», «Легкомысленный»), понятно не до конца, но в итоге остановились именно на этом варианте. Кьюб утверждает, что они придумали его еще до того, как песня была записана: «Неплохо звучит, и правда похоже на Эрика». Их тогдашний приятель Бигг Эй говорит, что имя придумал кто-то из продюсеров лейбла (но кто конкретно, вспомнить он так и не смог): «Эрик тогда сидел в кресле, а эти парни все повторяли: “Ты слишком легко относишься к жизни! Нельзя быть таким легкомысленным!»
Как бы там ни было, именно под этим именем Эрик и вошел в историю рэпа. Причем, сделал это с первой попытки. «Самая первая строчка этого трека: “Кидаю зад в свою 64-ю ’импалу’”[42]42
Cruising down the street in my ’64.
[Закрыть] создала гангста-рэп, – говорит глава лейбла Терренс Хендерсон – После того как трек, наконец, вышел, этот поток было уже не остановить».
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
