Текст книги "История гангста-рэпа: от истоков до наших дней"

В 1985-м они выпустили, наконец, первую собственную пластинку. Лейбл был тоже их собственный, назывался Kru-Cut. Всем приходилось заниматься самостоятельно – даже фотографией на обложку. Одевали их мать Андре и один из общих приятелей, который работал портным. Алонсо в тот раз натянул черный пиджак с блестками и вставил в уши сережки в форме звезд. Cli-N-Tel надел фиолетовый атласный пиджак с черными отворотами и белую рубашку, на которой демонстративно не стал застегивать пуговицы. Yella был в простеньком фиолетовом пиджаке с огромными плечами («Как у Принца!»), плюс белые перчатки. Ну, а Dr. Dre снялся в белом халате и со стетоскопом на шее.

Ну и, конечно, нужен был макияж. Время было такое, что лица красили все – от гитаристов хэви-метал до первых хип-хоперов. Личного гримера у парней, понятно, не было, занималась всем менеджер Ширли Диксон. Она напудрила их, чтобы кожа не так блестела, и каждому подкрасила губы. Плюс Dr. Dre и DJ Yella подвела глаза. «Ну, а чего вы хотите? – оправдывается Алонсо. – Это же были восьмидесятые!»

Парни долго разглядывали перед зеркалом то, что получилось, и решили: сойдет. Освещение сделали фиолетовым, включили дым-машину. Что именно делать, Dr. Dre не понимал, чувствовал себя от этого немного глупо и решил просто дурачиться. Вряд ли он представлял, как здорово все это щелкнет по его имиджу, когда бумерангом вернется обратно. «Это все DJ Yella со своим Принцем, – позже будет хмуриться он. – Мне бы и в голову не пришло такое устраивать».

Играл он все лучше, все профессиональнее. Порой вместе с Cli-N-Tel они по нескольку дней не вылезали из студии, и, бывало, просили кого-нибудь закинуть им еды и переодеться.

Первый раз команда выступила на открытии нового здания старшей школы Fremont. Шоу прошло отлично, и скоро их стали активно приглашать. Клуб Eve After Dark закрылся в 1985-м, и после этого Алонсо стал проводить вечеринки в Комптоне, в заведении, которое называлось Dooto’s. Там была горка, чтобы кататься на скейте, поэтому иногда клуб так и называли – Skateland. На сцену Dr. Dre выходил в белом халате, переделанном из обычного домашнего халата. По ходу выступления он мог выйти из-за пульта и немного потанцевать на сцене. В такие минуты танцпол просто сходил с ума. «Ну, понятно, что рассчитано все это было на телочек», – пожимает плечами DJ Yella.

Алонсо договорился, и World Class Wreckin ’Cru начали приглашать на выступления в другие города. Вряд ли теперь кто-то назвал бы их «начинающими». Они отыграли даже на одном из первых хип-хоп фестивалей, который назывался Fresh Fest. Проходил он в Лондоне, между прочим, на Уэмбли-арене. Которая вмещает не хухры-мухры, а двенадцать тысяч человек. Ну и в 1986-м они подписали контракт с CBS стоимостью в $100 000.

Казалось бы, теперь все должно начаться по-настоящему. Но именно после этого все и стало разваливаться. Cli-N-Tel сказал, что посмотрел бухгалтерию и увидел нестыковки. Так что он уходит. Произошло это как раз перед выходом их следующего альбома Rapped in Romance, который был выпущен на дочернем лейбле CBS. Алонсо признает, что и правда забрал себе большую часть от тех ста тысяч. Но это было правильно, потому что до этого платил за все он, да и теперь мог лучше, чем парни, распорядиться деньгами ради общего блага. Парни вроде как соглашались, но не до конца понимали, какое отношение к общему благу имеют новая квартира Алонсо и его новый BMW.

Альбом успехом не пользовался. В 1986-м руководство CBS заявило, что продлевать контракт не станут. Настроение было ни к черту. В 1987-м они самостоятельно выпустили сингл Turn Off The Lights, и тот моментально стал хитом, но команда к тому времени развалилась окончательно. Dr. Dre считал, что с него хватит. Дело было даже не в бабках, мимо которых он постоянно пролетал. Он устал от прежнего образа и считал, что все эти сладенькие баллады никому не интересны. Он хотел делать агрессивную музыку, как Run-D.M.C., или хотя бы как новый трек Айс-Ти 6 In the Mornin. А Алонсо считал, что только баллады и смогут всех их прокормить.

«Они никогда бы не написали песен, о которых я мечтал, – говорит Dr. Dre. – Они постоянно повторяли, что на радио такие песни все равно не возьмут».

Но Dr. Dre все равно продолжал мечтать. Run-D.M.C. очень на него повлияли. Их жесткие строчки с грубыми рифмами и мощными битами доказывали: жесткий хип-хоп может продаваться. И он был уверен, что у него такая музыка получится.

Землетрясение в раю

Году приблизительно к 1986-му дела у Эрика Райта вдруг пошли вразнос. Выглядело так, будто кто-то решил убрать его с рынка.

Для начала сгорел его «фольксваген». Машину сожгли прямо возле дома его родителей, так что Эрик решил ответить. Выяснил, кто за этим стоит, и сжег машину в ответ. Скоро конфликт полыхал вовсю, и никто уже не помнил, из-за чего уж там все началось. «Тут одно из двух: либо бабки, либо телочки», – говорит Марк Рукер, партнер Эрика. И чем дальше, тем очевиднее было, что войну Эрик проигрывает.

Положиться теперь было невозможно даже на собственных парней. Выяснилось, что один из курьеров отсыпает из товара, который должен доставлять, чтобы самому накуриться на халяву. Эрик его, разумеется, выгнал, но парень, прежде чем исчезнуть, стащил из его машины радио.

Запасы застреленного кузена Хораса давно кончились. Приходилось закупаться у других барыг. То, что начиналось всего лишь как легкий способ срубить бабла, превратилось в непрекращающийся стресс. На место, которое Эрик привык считать своим, претендовали теперь слишком многие. «Жизнь пошла такая, что удара можно было ожидать откуда угодно», – говорит Бигг Эй.

И очень немногие знали, что у Эрика на тот момент была еще одна, главная, страсть: хип-хоп. Он всегда верил, что рано или поздно уйдет из наркобизнеса и сосредоточится на том, что любит по-настоящему. Вместе с приятелем Лоренцо Паттерсоном (MC Ren) они любили ходить на рынок Roadium. Когда-то на этом месте стоял автокинотеатр, а теперь все пространство до самого горизонта занимали торговые точки. Купить тут можно было все что угодно: от пакетика марихуаны до расписанной в модном стиле футболки. Эрик и Рен чаще всего заходили в крошечный музыкальный магазинчик, который принадлежал Стиву Яноу, недоучившемуся студенту, наполовину японского происхождения. В университете тот изучал психологию, но все бросил, чтобы торговать музыкой.

Вечерами Стив и его жена Сьюзан проводили диско-вечеринки у себя дома, а днем в магазинчике было не протолкнуться от подростков. Располагался он ровно напротив лучшей в районе закусочной, так что на рекламу тратиться не было нужды. Яноу просто врубал на полную громкость какой-нибудь хит (например, Thriller Майкла Джексона), и из закусочной народ плавно перетекал к нему. Вечером, закрывая магазин, он оставлял перед входом большие бумажные коробки от проданного товара: подростки стелили их на тротуар и танцевали брейк-данс.

Тогда Эрик еще не знал этого, но песни, которые так нравились ему в магазинчике Яноу, были замиксованы Андре Янгом – Dr. Dre. Свои самые удачные ремиксы тот записывал на шестидесятиминутные кассеты и привозил Яноу. «Он говорил Стиву: “Это точняк будет хит! Ты просто обязан продавать именно это!” – вспоминает Сьюзан Яноу. – И конечно же оказывался прав».

Яноу продавал кассеты по 10 баксов, а может, чуть дешевле, сейчас уже и не вспомнить. Назывались они ’86 in the Mix («Замес’86»). И каждый раз повторялось одно и то же: к вечеру полка с кассетами, которые приносил Андре, оказывалась пуста – улетали они просто фантастически. Конечно, весь этот бизнес был не совсем законным, ведь никаких прав на эти песни у них не было, но кто бы стал обращать на это внимание? Рэп родился и существовал где-то далеко, в Нью-Йорке, там были какие-то свои звезды, о которых в Калифорнии мало кто слышал. А бодрые миксы Dr. Dre были вот они – здесь и сейчас. Очень быстро сборники стали настолько популярны, что местные рэперы сами просили его вставить какой-нибудь их трек в следующий «Замес».

Иногда он включал в подборку и собственные композиции. И именно на эти треки Эрик обратил особое внимание.

– Вау, что это? – замер он, когда услышал трек Андре впервые.

Стив рассказал ему о парне, который носит в его магазин собственноручно записанные кассеты. И только тут до Эрика дошло: бодрые миксы, под которые сходит с ума весь Комптон, записаны, оказывается, его соседом. В тот раз он скупил все выпуски «Замеса», которые смог отыскать в магазинчике. Деньги, чтобы расплатиться, разумеется, достал из белого носка.

– Передай, что я хочу с ним работать, – сказал Эрик на прощание.

Яноу помог организовать им встречу. «Они проговорили два часа, – вспоминает Стив, – а я при этом присутствовал. Эрик говорил, что это хорошая музыка и, чтобы ее продавать, нужно открывать магазин. А я ему весь такой: “Не, не надо. Это плохой бизнес, поверь мне, правда, плохой. Если хочешь, я научу тебя, но поверь: не стоит тебе этим заниматься. Открой лучше лейбл – вот там и правда можно заработать”».

Андре пришел на эту встречу, потому что ему нужен был кто-то, кто оплатит студию. Он давно уже понимал, чем хочет заниматься. Верил, что если делать треки, которые будут более жесткими и грубыми, они пойдут на ура. Но для начала нужны были бабки, чтобы записаться. Вообще-то занять он думал у местного барыги, которого звали Лэйлоу Гудман. Тот уже давал ему денег на одну раннюю песню, которая называлась Monster Rapping, и даже сам что-то на этой песне начитал. Может быть, думал Андре, Гудман оплатит все и на этот раз?

Но теперь появился Эрик. Который явно был более состоятельным и сам предлагал помощь. Так что Андре решил попробовать с ним.

«Команда высокого напряжения»

На бабки, полученные за их первый альбом, Алонсо купил себе новый BMW. А предыдущую тачку (Mazda RX-7) отдал Андре. Такой прекрасной машины прежде у парня никогда не было. Гонял Андре теперь совершенно безрассудно, и некоторое время спустя даже был за это арестован.

Из участка он позвонил Эрику, а тот перезвонил Алонсо.

– Они забрали Дре, – сказал он. – Дай денег, чтобы я смог его выкупить.

Алонсо был не прочь протянуть руку помощи. Он с удовольствием оплатил бы залог старому товарищу, и вообще… Но, честно говоря, с бабками как раз в тот момент было туго… И потом, Андре же сам виноват, что гонял и попался… Да и с какой стати с этими проблемами парень решил обратиться именно к нему? Короче говоря, выкупать Дре пришлось все-таки Эрику.

После того случая они стали по-настоящему близки. Часто встречались, подолгу болтали. И в результате Эрик все-таки согласился вложиться в музыку. Потратить часть денег, скопленных на торговле наркотиками, на музыкальный проект. Свой с Андре дуэт они стали называть High Powered Crew – «Команда высокого напряжения».

Им обоим на тот момент было по двадцать. «Мы больше не хотели выпускать ремиксы на чужие песни, – позже рассказывал Dr. Dre. – Теперь мы собирались писать песни, которые захочется миксовать другим диджеям».

Выступать стали на домашних танцульках, вечеринках у бассейна, вообще везде, куда позовут. По всему Южному Лос-Анджелесу – от Дауни до самого Лейквуда. На выступления приезжали в стареньком «фордике» Эрика, который трясся и вибрировал, если разгонялся быстрее пятидесяти километров в час. Шоуменил в основном Дре, а Эрик стоял за вертушками и отвечал за финансы. Выручка за вечер могла составлять несколько сотен баксов.

Это был странный дуэт: многое повидавший дилер с улицы и яркий артист, уже успевший повыступать на крупных площадках. «Когда Эрик его привел, я вообще сперва решил, что он пидор: он ведь сережки носил, – вспоминал Марк Рукер. – Но Эрик сказал, что он клевый, и они вместе станут делать музыку».

Эрик верил, что все получится. Что ему и в этот раз повезет. В отличие от большинства тех, с кем он начинал бизнес, он был до сих пор жив, и даже не сидел ни разу в тюрьме. Теперь Эрик собирался уйти из наркобизнеса и начать все с нуля. Потому что знал: если не уйдет, несмотря на всю везучесть, для него все кончится тем же, чем у кузена Хораса Батлера. «Ну не стоило все это того, чтобы ради такого бабла умирать, – говорит Эрик. – Когда я познакомился с Дре, то понял: это шанс сделать что-то правильное, а не заниматься всю жизнь дурью».

Тут, правда, был нюанс. «Поступить правильно» вовсе не означало для него «поступить по правилам». Вырос-то он ведь все-таки на улице, и на уровне подкорки усвоил правила улицы. Наркотиками Эрик торговал сам, без бандитской «крыши». И музыкой теперь собирался заниматься точно так же. Дре предложил ему открыть собственный лейбл звукозаписи, и Эрик согласился. «Все нужно держать в своих руках, – говорит он. – Гребаные правила ты сможешь устанавливать сам, только если работаешь на себя, а не на дядю».

Эрик был воодушевлен новыми планами. Но бывшие деловые партнеры смотрели на него так, будто он сошел с ума.

– Да что ты вообще знаешь про музыку?! – кричал Рукер.

И это был хороший вопрос. Эрик и правда не особо во всем этом разбирался. Но все равно сжег за собой мосты: по дешевке скинул остатки крэка – сразу несколько унций.

На этом прежняя жизнь была окончена. Дальше и для него, и для Дре должна была начаться новая, богатая и блестящая жизнь звезд рэпа. При том ни один из них не понимал, откуда именно блеск и богатства на них свалятся.

Зато ответ на этот вопрос был известен самоуверенному парню из Южного Централа. Как раз в то время он оканчивал среднюю школу и каждый день на школьном автобусе ездил мимо дома, в котором жил Эрик.

Глава 3
Мы вас всех закопаем!

Ежедневная дорога в школу занимала у О’Шиа Джексона час в одну сторону и час обратно. Далеко, но что поделать. Утром он выходил из опрятного домика родителей на Ван-Вик-стрит и где-то после обеда возвращался назад. И сразу бежал к приятелю, который жил в паре улиц вниз по кварталу. Друг просил, чтобы его называли Сэр Джинкс. У себя в гараже он устроил небольшой хип-хоп клуб.

Настоящим именем приятеля было Тони Уитон. Он уже тогда считал себя крутым диджеем и как положено крутому диджею круглосуточно носил большие солнцезащитные очки. В гараже у него стояли вертушки, диджейский пульт, а кассетный Walkman он прикрутил к колонкам скотчем. Деревянную коробку для наушников и прочих прибамбасов он смастерил сам в форме небольшого гробика.

К нему в гараж заглядывали поиграть знакомые диджеи. Брейкдансеры выписывали кренделя на шахматном линолеуме. Техника у него была не то чтобы крутая, но у других парней не было и такой. Вертушки достались Тони от знакомого барыги, а тот получил их в качестве платы за товар.

Район, в котором жили О’Шиа и Сэр Джинкс, это кварталы между Южным Централом и Инглвудом. В середине 1980-х тут были тысячи таких же гаражных хип-хоп клубов, как у них. Это всех устраивало: родителям было удобно приглядывать за подростками, а подростки могли тусовать в гаражах с приятелями или привести туда подружку, и никто не стал бы мешать. Чуть к востоку от Сэра Джинкса в точно таком же гараже искусство диджея осваивал DJ Battlecat. Еще на пару кварталов дальше жил их будущий соратник по Westside Connections – DJ WC. А за Хаас-авеню, в еще одном гараже, будущий DJ Slip до дыр заслушивал родительские пластинки со старым диско, пытаясь отыскать собственный фирменный саунд.

О’Шиа был просто повернут на рэпе. Как-то он услышал хит группы Sugarhill Gang, который назывался Rapper’s Delight. В нем были такие слова:

 
Это не песня, слышишь, ты?
Я просто читаю рэп под биты[23]23
  What you hear is not a test/I’m rappin’ to the beat.


[Закрыть].
 

О’Шиа на тот момент учился в девятом классе в Parkman Middle school. За соседней партой сидел парень, которого звали Терри «Киддо» Хайвард.

– А ты никогда не думал попробовать читать? – спросил Терри.

– Не-а, – покачал головой О’Шиа.

– А чё так? Думаю, это не сложно, – сказал Терри. – Давай попробуем написать. Ты напишешь свой рэп, я напишу свой, а по итогу посмотрим, у кого лучше получилось.

О’Шиа на минуту задумался. А потом сказал:

– Меня зовут Айс Кьюб, так и знай, йоу./Я не Run-D.M.C. и не Кёртис Блоу[24]24
  Курт Уолкер (род. 1959) – один из первых коммерчески успешных американских рэперов, чей дебютный альбом Kurtis Blow был выпущен лейблом Mercury Records в 1980 году, когда Айс Кьюбу было 11 лет.


[Закрыть].

С этих двух строчек все и началось.

Айс Кьюб

Прозвище Айс Кьюб для О’Шиа придумал его брат Клайд. Они были не то чтобы близки: Клайд был на девять лет старше. Как-то Клайду позвонила девушка, а младший брат, вместо того чтобы позвать его к телефону, стал болтать с ней сам. «Клайд тогда здорово разозлился, – позже рассказывал О’Шиа в интервью. – Сказал, что однажды просто засунет меня в морозильник, и там я превращусь в кубик льда. На что я ответил: “Айс Кьюб? Кубик льда? Знаешь что? Звучит неплохо».

Спорить с братом в тот раз он не стал. Но вообще-то вряд ли кто-нибудь назвал бы его мягким. В гараже у Сэра Джинкса вместе с приятелями он устраивал бесконечные фристайлы. Участники вставали в круг и начинали импровизировать. Ты выдавал шесть-восемь строчек и сразу передавал микрофон кому-то еще, а тот должен был подхватить тему, выдать свои строчки и передать микрофон дальше. Кто замолкал и не мог ответить, тот и проиграл. Айс Кьюб таких высмеивал жестко. Сам он не проигрывал никогда.

Стены гаража были расписаны граффити. Такими, знаете, в стиле фильма «Бит-стрит». Музыку слушали в основном нью-йоркскую: Beastie Boys, Слик Рик[25]25
  Ричард Мартин Ллойд Уолтерс (род. 1965) – ямаец, родившийся в Лондоне и выросший в Нью-Йорке, рэпер и музыкальный продюсер. Кроме сценического имени Slick Rick у него было также имя MC Ricky D.


[Закрыть], Run-D.M.C. И одеваться парни старались похоже: большие очки, кепки Kangol, спортивные штаны с полосками, золотые цепи. В их гараже не было места наркотикам, алкоголю и цветам банд. Сам О’Шиа косо поглядывал не то что на крэк, а даже на тех, кто курил траву. Правда, пахло в гараже все равно отвратительно: под ногами вечно крутилась собака хозяина по кличке Принцесса, и парни постоянно наступали в собачье дерьмо. Зато каждый из тех, кто сюда приходил, был молод, талантлив и вскоре смог добиться большого успеха.

Именно там О’Шиа превратился в Айс Кьюба – мастера-исполнителя, способного на атомы разобрать любой трек, а затем собрать его обратно. «Он был для этого рожден, – говорит Cli-N-Tel. – Он был вечно насмешливый, но тогда еще совсем не агрессивный, все это пришло позже. В те годы, если что его и двигало, это не ярость, а просто желание быть лучше, чем остальные, лучше, чем все вокруг».

«Знаете, он постоянно что-то рассказывал, и слушать его было интересно, – говорит Дуг Янг, промоутер N.W.A. – Он умел рассказать так, что ты просто рот разевал от удивления. И когда он начал читать рэп, то это был хороший рэп. Ты слушал его и прям видел, как все там в его песнях происходит».

В том гараже все они пытались отгородиться от жестокого окружающего мира. Но мир все равно запускал свои щупальца в их мирок. Каждая песня Кьюба говорила о том, с чем парни вынуждены были сталкиваться ежедневно.

Словосочетание «Южный Централ» для многих звучит жутковато. Репутация района такая, что наслышаны о нем были далеко за пределами Лос-Анжелеса. Хотя на самом деле единого района с таким называнием никогда не существовало. Это имя объединяет несколько очень разных кварталов общей площадью в пятьдесят квадратных миль – как их запихнешь в какие-то одни рамки? Разумеется, внутри Централа можно было найти очень много разных и непохожих друг на друга миров.

Самый север Централа – исторические улицы Вест Адамс и шикарные холмы Болдвин. Когда-то именно отсюда начался калифорнийский джаз первой половины XX века. Чуть южнее лежит Парк Леймерт, вокруг которого кучкуются магазинчики с хэнд-мейдом и сувенирами в африканском стиле. А пройдя всего квартал к западу, вы упретесь в Good Life Café, где проводились ночи открытого микрофона, с которых началась история таких охренительных групп, как Freestyle Fellowship и Jurassic 5.

Дома тут выкрашены в яркие цвета. На окнах красивые старинные решетки. Свернув за угол, можно упереться в старинную церковь или уютный садик, а кое-где прямо во дворах росли древние лимонные деревья размером с водонапорную башню. Тут вообще можно найти очень много всего: рынки с продуктами из Латинской Америки, лужайки для барбекю с отличным видом, корейские разливухи, вросшие в газоны старинные авто еще 1950-х, бесконечные ряды блошиных рынков, мексиканские закусочные с такими острыми бургерами, что невозможно проглотить… Из крупных минусов всего один: банды. И этот минус, увы, перевешивал все перечисленные плюсы.

Кварталами вокруг улицы Ван-Вик (на которой родился и вырос О’Шиа), заправляли 111 Neighbor Hood Crips, так же известные как N-Hood. Чуть южнее, за Империал-хайвей начиналась территория 115 Neighbor Hood Crips. Эти два филиала Crips были самыми крупными и опасными, а всего в Южном Централе было несколько десятков вооруженных группировок и каждая контролировала территорию примерно в десять блоков или чуть больше.

На улицах царил террор. Тебя спрашивали, откуда ты, и если ответ не устраивал, тебя жестко избивали. Бандиты постоянно враждовали с членами соседних группировок, но под раздачу попасть мог любой. Шанса надрать кому-нибудь зад просто потому, что парень оказался не в то время не в том месте, бандиты не упускали никогда. И уж тем более подростки из района, где жил О’Шиа, старались не гулять близ авеню Саус Ван Несс – там начинались владения Bloods.

Это была война, в которой нейтралитет не соблюдали даже совсем маленькие дети. Сэр Джинкс вспоминал, как второклассником попытался заговорить с девочкой в школьном автобусе. Но та сразу жестко спросила, к какой «семье» он принадлежит. «Тогда я просто растерялся: “А что это значит?” Но очень скоро я раз и навсегда понял, что именно это значит».

И все-таки улица, на которой жили О’Шиа и Джинкс, была не из худших. Большинство домов занимали семьи, в которых родители имели какую-никакую работу. Дэйн Уэбб, бывший редактор Rap Pages, вспоминал, что «банды на этой территории имели, конечно, большое влияние, но преобладающим цветом был синий – в данном случае цвет рабочих комбинезонов, а не красный – отличительный цвет банд. Ну и в хорошую погоду с их улицы можно было разглядеть знаменитые белые буквы HOLLYWOOD).

«Жить там было можно. Даже несмотря на то, что с наступлением сумерек постоянно слышались звуки стрельбы», – вспоминает Айс Кьюб. Когда он был маленьким, перестрелка произошла прямо у него под окнами. «Приехала полиция, копы собрали гильзы, которые блестели в траве, и укатили восвояси. В те годы ни на что большее замахиваться они даже не осмеливались».

«Ice – значит холод, но Cube это огонь»

О’Шиа был парнем крепким – невысоким, но мускулистым. Такой, может, не очень годился для баскетбола, но уж для американского футбола – самое то. Обычно ему доставалась позиция полузащитника и защитника.

Вместе с приятелями из соседних дворов у них была команда, которая даже участвовала в футбольном чемпионате на местном уровне. Ни себя, ни противника не щадили: локти, удары головой, жесткие толчки. В команде его называли тем же прозвищем, что звезду футбола О. Джей Симсона, – «Джус» («Сочок»).

У себя в семье О’Шиа был младшим. Сама семья была вполне себе дружная, братья держались друг за дружку крепко. К совершеннолетию родители купили ему «фольксваген-жук» – в те годы это была очень популярная марка. Родители работали в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе. Звучит неплохо, правда? Но означало это не совсем то, о чем вы подумали. Мама (Дорис) работала всего лишь вахтером, а папа (Хозайя) подстригал газоны.

Клайд, старший брат О’Шиа, много раз предупреждал его держаться подальше от банд. «Сам он во всем этом дерьме поучаствовал по полной, – рассказывал Кьюб в одном из интервью. – И постоянно повторял: “Чувак, лучше туда не лезь. Вот просто не лезь, и все”. И был прав, потому что ублюдки из N-Hood по итогу все стали убийцами. И мне просто любопытно, кем бы я стал, не будь у меня такой семьи».

От грязи окружающего мира Кьюб пытался держаться подальше. Хотя иногда это было нелегко. Двадцать девятого июня 1981-го (О’Шиа тогда было всего двенадцать) его сводная сестра Беверли Джин Браун, дочка Хозайи от предыдущего брака, была найдена мертвой. Ее убил собственный муж, Карл Клиффорд Браун. Ей было двадцать два. Она была красоткой, и за пару дней до трагедии казалось, будто все для нее только начинается.

Заметка в Los Angeles Times так описывала случившееся. У супругов завязался «бытовой конфликт». В результате Карл взял жену в заложники и заперся внутри их дома на Западной 53-й. «Офицеры, окружившие здание, слышали приглушенные выстрелы. Они попытались позвонить Карлу на домашний номер и обращались к нему посредством мегафона. Когда это не дало результатов, специальный отряд вошел в дом. Там были обнаружены истекающий кровью муж и застреленная жена». Меньше чем через месяц Браун все-таки умер в больнице.

«Он постоянно пытался вести себя как коп, – рассказывает Кьюб. – Хотя, когда подавал документы в полицию Лос-Анджелеса, его не взяли, и парень здорово из-за этого психовал». Браун успел послужить в армии: был сержантом ВВС в течение последнего года войны во Вьетнаме, а затем остался еще на три года по контракту. У них с Беверли был полуторагодовалый ребенок, он остался сиротой.

Еще с 1970-х школьную систему Лос-Анджелеса несколько раз реформировали, чтобы окончательно устранить расовую сегрегацию. В рамках этой реформы самого О’Шиа распределили в школу в Сан-Фернандо. Ездить туда было далеко, но парень не спорил. Потому что ближе к дому ничего подходящего все равно не было. Школа Washington Preparatory славилась как рассадник бандитизма, где всем заправляют гангсты из The Crips. А еще одно учебное заведение, William Howard Taft High School, наоборот, считалось непроходимо мажорским. Эта школа стояла посреди роскошного парка с эвкалиптовыми деревьями, и один только ее спортивный комплекс стоил несколько миллионов долларов. Сэр Джинкс как-то побывал внутри и говорил потом, что учебу в таком месте «могут позволить себе только дети знаменитостей, которых привозят на уроки на Porsche».

В плане учебы О’Ши был старательным и ответственным, хотя и без особых прорывов. Он выступал за школьную команду по американскому футболу, но куда больше, чем спортом, интересовался музыкой. Вместе с Сэром Джинксом они играли в школьной группе, которая называлась Stereo Crew. Такое называние должно было подчеркнуть, что они не члены банды, а артисты. Сценический псевдонимом самого О’Шиа в те годы был Purple Ice[26]26
  Фиолетовый Лед.


[Закрыть]: сразу понятно, что слушал он тогда в основном Айс-Ти и Принца.

Сегодня один из тогдашних музыкантов группы работает в полиции Сакраменто. Он дал мне послушать записи Stereo Crew, сделанные в начале 1980-х. «Звучат они старомодно», – предупредил он. И правда: неуклюжая драм-машина, голоса, как у роботов, простенькие скретчи, типичные для раннего хип-хопа. И совсем уж нелепые гитарные соло, зачем-то вставленные в некоторых местах.

Голос у О’Шиа на треках совсем детский, но самоуверенности ему не занимать:

– Ice – значит холод, но Cube это огонь./Я буду взбираться все выше, а ты – вали домой.

Интереснее всего трек, который называется Gangs. Кьюб там начитывает текст, печальную историю про пожилого бандита, у которого в перестрелке убивают друга. Бандит мстит обидчикам и отправляется на электрический стул. Коротко, емко и с моралью в конце. До момента, когда парни взорвут чарты треками в стиле гангста, оставалось еще несколько лет. Пока что эти юные создания повторяли, как заклинание: банды это зло, и вообще демонстрировали самые что ни на есть романтические убеждения.

Лучший рэпер Запада

А потом Кьюб узнал, что восходящая звезда Dr. Dre живет всего за несколько домов от него. Мир Южного Централа был тесным: дядя Сэра Джинкса некоторое время был женат на матери Дре. Когда та устраивала сыну взбучку за плохую учебу, он уходил ночевать к знакомым и несколько раз ночевал как раз у кузена – Сэра Джинкса.

Новое знакомство обрадовало О’Шиа. Шутка ли: появлялся шанс заманить в их школьную группу парня, песню которого крутили крутые радиостанции! Но когда они завели с ним разговор на эту тему, Дре только рассмеялся. «Мне было вообще не интересно с ними нянчиться, – вспоминал он позже. – Это был всего-навсего мой дальний родственник, совсем ребенок. Я просто сказал ему: “Отвали, чувак!”».

Ребята не отставали. Без конца ныли, чтобы он заглянул послушать их выступление. И Дре сдался. Согласился прийти в гараж, глянуть, что они делают. И неожиданно подростки произвели на него впечатление. Особенно Кьюб, который был ярким и запоминающимся даже в пятнадцать лет.

Они стали больше общаться. Дре брал его с собой на первые рэп-шоу или просто потусоваться. Доходило до того, что они на пару клеили телочек. Кьюб был на четыре года младше, но эти двое были похожи. Им нравилась одна и та же музыка, оба они терпеть не могли банды и оба успели потерять близких людей. «Я часто прогуливал школу, – вспоминает Кьюб. – Уходил из дому, зарули-вал за угол, и там он меня и подбирал. Мы могли укатить на целый день: болтали, болтались, классно проводили время».

Некоторое время спустя радиостанция KDAY проводила конкурс «Лучший рэпер Запада». Победитель получал договор на запись. Школьная группа О’Шиа выступила в отборочном туре и без проблем прошла в основной этап. Финальное шоу проходило в Hollywood Palladium. И началось для них с технической накладки: техник вставил кассету не той стороной. Кьюб буквально взорвался и бросился на него с перекошенным лицом: «Ты чего, сука, творишь? Ты же, мать твою, гробишь нам шоу!» Разнять их удалось с трудом, причем происходило все это на глазах у членов жюри. Группа в итоге заняла лишь второе место.

Контракт у них все равно появился. Через Дре парни познакомились с Алонсо, а тот свел их с лейблом Epic Records. Договорились, что лейбл оплатит запись одной песни, продюсером выступит Дре. Сингл вышел в 1986-м и назывался She’s a Skag. Честно говоря, ничего выдающегося, от силы несколько забавных строк. Вот, например, Кьюб читает о том, как подкатывает к телочкам:

 
Замри от восторга: я – Ice Cube из Stereo Crew!
А она пожимает плечами и не врубается, о чем это я говорю[27]27
  I said, «I’m Ice Cube from the Stereo Crew». She looked at her friend and they both said «Who?»


[Закрыть].
 

Группа Алонсо и их школьный ансамбль даже обменялись музыкантами. Когда Cli-N-Tel (Марк Хокинс) в 1986-м ушел из группы, место его занял бывший участник Stereo Crew. Оставшиеся парни переименовали группу в C.I.A. Сперва это расшифровывалось, как Criminals in Action («Криминалы за работой»), но потом решили, что лучше будет Cru’ in Action («Команда в деле»). В 1987-м они выпустили еще один сингл из трех треков на лейбле Алонсо Уильямса. Он буквально пропитан влиянием Beastie Boys – трек Ill-Legal один в один снят с песни Licensed to Ill. Два оставшихся трека тоже слизаны с более успешных музыкантов: композиция My Adidas группы Run-D.M.C. превратилась в My Penis, а Pee-Wee Herman в VD Sermon. Эта манера высмеивать конкурентов, перевирая названия композиций, скоро превратится в их отличительную фишку.