Текст книги "Внуки лейтенанта Шмидта"

Глава 8. Олимпийская регата Боба

Мы отдаёмся службе без остатка, не зная, где, когда и с кем закончим свой рабочий день.

(Депутаты отчитываются)

Соучастники:

Старший механик Морозов – вероятный экстремист

Завотделом Абрамова – женщина-вамп

Першинг – политический обозреватель

Наши:

Володя Романов – советский ди джей

Михаил Казаков – майор ПГУ

Владимир Николаев – полковник ГРУ

Время и место:

Весна, лето 1980, Таллин

Подрывные материалы:

Винилы Queen – «The Game», Boney M – «Ocean

of Fantasy»,

George Benson – «Give Me the Night». Напиток «Пепси-

кола»

Комсорг Романов

Новые шведские дворники безуспешно сражались с мокрым снегом на обледеневшем лобовом стекле «Нивы». Дороги немедленно превратились в каток, на котором шипованная резина из «Берёзки» уверенно отрабатывала, потраченные 80 сертификатов. Боб объехал своих нешипованных собратьев на одном коньке, как Балдерис сборную Польши. На площади Победы, обнаглевшего жокея, тормознули гаишники на лысой резине за отсутствие знака «шипы».

В такой гололёд на опустевших улицах доминировали членовозы на зимних покрышках, спецтранспорт и автопарк очень уважаемых людей. На замерших городских магистралях Романов без труда засек хвост, возникший нежданно-негаданно. Налётчиков, задержанных во время операции в Оральном переулке, изолировали далеко и надолго. Главному заказчику наезда помог выкрутиться его дядя комитетчик, которому Морозов обещал сдать всю моряцкую сеть Боба.

Любимый родственник и приставил к жокею комитетскую наружку, а седьмой отдел водил Вову даже в туалет.

Услужливый майор Миша по своим каналам собрал сведения о подготовке оперативной разработки диск-жокея. После поступивших сигналов, его ожидало обвинение в незаконных валютных операциях и антисоветской пропаганде.

Дядюшка конкурента, с помощью «семёрки», по-семейному отрабатывал все связи Романова. И, конечно же, контора не оставила без внимания телефоны и почту Боба. Поэтому, вся цепь, проводимых через посредников, операций с валютой переносилась на закрытые объекты Гостелерадио и Минсвязи, куда комитетские не совались. Но за оперативными заботами Володя не забывал карабкаться вверх по служебной лестнице.

После окончания института Романов повысил свой служебный статус до начальника отдела радиотелецентра, где его выдвинули в комсорги и приняли в партию. Правда, для этого он полгода числился рабочим VI разряда: ИТРов в партию принимали только по разнарядке.

Сегодня Боб, под присмотром комитетчиков, проскользил на ковёр горкома партии, где разбиралось громкое ЧП в передающем центре. На повестке дня закрытого заседания бюро стоял один вопрос: ночной дебош пьяных техников в эфире Эстонского Радио. Он прозвучал на всю страну во время профилактики через случайно подключённый передатчик.

По регламенту измерения технического тракта проводились ежемесячно, сопровождаясь промывкой контактов оборудования этиловым спиртом. Нормы использования, которого утвердил душевный добряга с богатым воображением. Во время ночной вахты передовая бригада, основательно прочистив контакты двойной нормой, продолжила испытания низкочастотным сигналом в исполнении запрещённой панк-группы.

Лужёные глотки технарей дуэтом подпевали музыкальной фонограмме, а заодно и обсудили в эфире исторические решения XXV съезда КПСС. К сожалению, жаркая дискуссия проходила с использованием немарксистской и чуждой нам терминологии.

Сегодня подобное стало нормой в эфире, а в 80-м злободневную передачу ударно прикрыла спецгруппа «Вымпел», мимоходом обесточив студию. Из-за отсутствия ночных программ в эфире, эту пилотную передачу услышали немногие. Но всех её авторов поместили в изолятор КГБ, и их судьба решалась на сегодняшнем бюро горкома партии.

Буйные техники трудились в студийном комплексе и напрямую Романову не подчинялись. Но он отвечал за аполитичную выходку своих подопечных, как комсорг. Не исключались и оргвыводы. Троим «звёздам» ночного эфира грозил реальный срок до трёх лет, а их начальству – увольнение по нехорошей статье и пожизненный «волчий» билет.

При благоприятных условиях, Боб мог рассчитывать на поддержку горкома и парторга Гостелерадио. Но за пару часов до бюро руководство назначило «стрелочником» начальника отдела кадров, которого отправляли на незаслуженный отдых.

Поэтому, заходя в кабинет первого, Боб не сомневался в благоприятном для себя исходе. Предводитель столичных коммунистов, выскочив с жёсткого ковра в ЦК, обдал присутствующих ледяной волной демократического централизма. Фитиль, вставленный в Белом Доме, ещё не догорел и персек передал эстафету по команде.

Главный удар аппаратчика пришёлся по дирекции Гостелерадио, как филиала «Голоса Америки». Не забыл докладчик и о тлетворном влиянии агентов ЦРУ, вьющих гнезда, в райкоме комсомола.

После продолжительных прений, от которых зал накрыло продуктами разложения, парторг передал слово Романову.

Боб уплотнил дымовую завесу и сходу предложил изменить техрегламент аппаратно-студийного комплекса. Подумав, он обозначил тенденцию искоренения устаревших штампов в партийно-политической работе. Как и ожидалось, бюро единогласно одобрило предложенные санкции, а товарища Романова неожиданно попросили задержаться.

Первый остывал на глазах, как малый паровой котёл. Проводив свиту и массовку, он обнадёжил диск-жокея:

– В данном ЧП есть наша общая вина и это своевременный сигнал для всех. В молодёжной политике пора что-то менять и кардинально, иначе потеряем целое поколение. Я ведь сибирский эстонец и родного языка совсем не знаю, но радиоконцерт твоих комсомольцев в записи послушал. Дурацкая песня нашей панк-группы звучит безобразно: дикция ужасная. Невозможно понять текст. Записано явно в подвале, а уровень исполнения канализационный.

Персек подошёл к эстонским гуслям, известным как «каннель», которые занимали всё свободное время функционера. А Романов снабжал гусляра новейшими нотами и записями западных хитов. Вечерами из Белого Дома доносились необычные интерпретации последних достижений «Police», «Blondie» и «Queen».

Он нежно коснулся струн: – Вот подбираю «ELO». Напомню, ведущий панк того ансамбля работает у вас на телевидении осветителем. Проведи работу и обеспечь новинками. Пусть послушает «Pretenders» или «Clash», давно пора забыть звучание, а ля Джонни Роттен. И потом, твои подшефные совсем не умеют прилично ругаться. Ну, ничего, на зоне их быстро подтянут. С таким словарным запасом им не место в Доме Радио.

Романов взмолился: – Если возможно, мы готовы взять эту бригаду на поруки, а язык отшлифуем на месте.

Первый возражал:

– Это не нам с тобой решать, наверху требуют крови! Но для тебя есть и приятные новости, касаемо олимпийского диско. Тебя утвердили главным диск-жокеем олимпиады в Таллине. За тобой большая арена парусного центра и олимпийский отель.

Он подошёл к каннелю и наиграл аккорды «Atomic» – последнего бестселлера «Blondie». Получилось вполне узнаваемо, но Боб все, же поправил:

– Попробуй на октаву ниже.

– Уже пытался, но не звучит. А наши нацкадры хотели поставить своего дискора, но тот по уровню явно не тянет. А ты парень опытный, комсорг, коммунист и английский в порядке. Справишься, решение принято! Наслышан о твоих заморочках с комитетом, но, к счастью, они носят личный характер. Но нам всякие осложнения не нужны, поэтому с тобой свяжется товарищ Николаев из пресс-центра и всё уладит.

Но тут раздался командный звонок «вертушки» с гербом, и аудиенция подошла к концу. Боб спустился в буфет ЦК, где в который раз вспомнил об обещанном коммунизме, который точно в срок заменила «Олимпиада-80».

Взору предстали плакаты из детства с культуристом в каске и обещанием построить его к 80-му году. Здесь «оно» уже наступило: «Кэмел» давали по 40 копеек, а «Наполеон» по 4 рубля. Икра паюсная в широком ассортименте предлагалась по рублю за баночку.

Не будем осуждать Романова, ставшего завсегдатаем этих мест. Но на это раз он зашёл в оазис не случайно: в День Советской Армии предстояло отдать ежегодный долг Родине.

Дань предназначалась начальнику III отдела военкомата, в котором Боб стоял на страже лейтенантом запаса.

Бойкий майор сходу определил личное дело жокея в раздел «блатных» и для острастки сымитировал его отправку поофицерствовать на Кушку. Попытка мгновенно материализовалась, приняв форму телевизора «Панасоник» на даче завотделом, построенной такими же блатными запаса. Священный долг доставили и установили опричнику прямо в румынскую секцию, до предела забитую хрустальными горшками.

Книги в обители майора обнаружились только в прихожей, где на тумбочке в ряд стояли три устава СА.

К мужскому празднику начотделом относился с трепетом, отмечая все знаки внимания крестиками в личных делах подопечных. Саботажники получали повестки к Женскому дню, а самым рассеянным предлагалось отметить День Победы в войсках. Буквально на днях майор замахнулся не по чину, и Боб, схватив личное дело, написал на папке «Панасоник». Офицер, не моргнув глазом, исправил – двухкассетник «Шарп-555».

На этот раз Боб занёс подарочный набор прямо на дом гвардейцу. Жена полководца встречала запасных неласково и дальше прихожей не пускала:

– Натащили тут всякого, ставить уже некуда!

В семье она была генералом, поэтому известного ди джея пропустили в гостиную только проверив достойность подношений. И марки напитков!

После третьей рюмки разговор с военкомом пошёл в нужном направлении:

– Тебя трясёт особый отдел, Володенька. Сам подумай, где ты наследил, ведь это комитетская контора. Мне оттуда уже не раз рекомендовали послать тебя выполнять интернациональный долг. Во избежание осложнений, со вчерашнего дня направляешься на сборы в полк приписки. Присутствовать не обязательно, но придётся отметиться в начале и в конце. Зайдёшь к особисту, он введёт тебя в курс дела.

Сбегая по лестнице, лейтенант запаса столкнулся с горемыками из «Ювелирторга», поднимавшими наверх бронзовый бюст майора. Боб выяснил главное – за травлей стоит родственник Морозова и не более. Теперь его интересовала только фамилия этого сотрудника.

С надеждой что-то выведать он отправился в резервную часть, существовавшую только на бумаге, но где уже полным ходом шли учения. Предъявив на КПП повестку, Романов быстро отыскал здание гауптвахты, где скрывался Особый отдел и указанный майором контрразведчик. Эти казённые серые стены напомнили Володе институтские армейские сборы годичной давности.

Грядущие тогда, два месяца в Калининградской области не обещали Бобу большого счастья в личной жизни. Вдруг пробудилось чувство долга и победило тоску.

Какой-то лирик с потока «Водоснабжение и канализация» верно подметил:

– Потянулись монотонные армейские будни, унылые и однообразные, как азиатские лица.

Выпускники Таллинского политеха в полевой форме образца 43-го года бодро маршировали из столовой в бывшие немецкие казармы города Гусева.

В такой важный для пищеварения момент по ротам разнёсся панический слух: «В армейский чай добавляют бром для подавления естественных потребностей растущих организмов».

Для проверки в наряд на кухню отрядили добровольцев, которые всю ночь отмывали розовый комбижир с тарелок и к раскладке продуктов не поспели. Но подозрения окончательно окрепли после заявления капитана медика, который категорически отверг все обвинения. И ряд курсантов решились немедленно проверить свою состоятельность на деле.

А сделать это представлялось возможным в ближайшем женском общежитии ткацкой фабрики имени товарища Бертольда Брехта, что гостеприимно раскинуло корпуса прямо за КПП. Предыдущие выпуски даже проделали проходы в кирпичной стене гарнизона и протоптали к ним дорожки.

После отбоя под окнами общаги проходили кастинги, а прошедшие фейсконтроль счастливчики, которых было большинство, поднимались в номера по пожарной лестнице.

Сборы 78

Курсанты из Таллина здесь всегда считались завидными женихами: на руках диплом инженера и распределение в сытой Эстонии. А обрадованная таким шефством дирекция, построила рядом детский сад и ясли, которые уже не справлялись с демографической ситуацией.

Самые стойкие бойцы заглядывали и в соседние комнаты, но дольше трёх дней в царстве женщин никто не выдерживал. После такой самоволки и гауптвахта казалась санаторием. Изредка, по просьбе администрации фабрики и для установления отцовства, курсантов поротно строили на плацу.

Здесь лимитчицы на сносях выводили из строя всех вероятных папаш. А победителю конкурса «Мистер самоход» строгое жюри предлагало радости семейной жизни в том же общежитии. В комнате на две семьи!

Боб, как сторонник нестандартных решений, не торопился в объятия ткачих. Тем более, изучив доску объявлений у лаза через забор. Там давалось подробное описание перечня услуг поэтажно, с указанием лучших по профессии персонально.

Сегодня на утренней пробежке у штаба он заметил девственный лазарет, а при нём юных практиканток из медицинского.

Уже вечером тяжелобольной Романов с высокой температурой поступил туда на лечение. Хохотушки третьекурсницы из янтарной «столицы» тут же раскусили разбитного симулянта в партизанской форме. Кто-то признал известного диск-жокея, который триумфально «назвездил» в студенческом клубе Калининграда. В окружении восторженных поклонниц, остриженный под Стинга жокей, поправлялся прямо на глазах.

А в нужном полушарии уже включилась одна из программ обольщения медицинского персонала. С учётом лимита времени она запустилась в сжатом варианте. Романов с детства испытывал слабость к блондинкам в белых халатах, особенно в ансамбле с ажурным бельём.

И назревшее предложение соблюдать постельный режим вместе, ответственно поддержала дежурная медсестра.

В отдельной палате безотказная златовласка не раз опровергла слухи о губительных свойствах армейского чая. Оказывается, бром в частях давно, и успешно заменяли марш-бросками, строевой и физподготовкой. А полное отсутствие белков в рационе срочнослужащих, должно исключать и утреннюю эрекцию.

Этой ночью медперсонал с готовностью подтверждал эти данные, но подозрительный Романов всё-таки продолжил проверку до самого подъёма. Утренний сеанс показал неудовлетворительную языковую подготовку медичек, особенно хромал английский. Володя ещё пару дней подтягивал хвосты третьекурсницам в свободной палате изолятора на втором этаже.

За лечебную неделю двоечницы овладели языком на твёрдую оценку «хорошо». Но дальнейший прогресс прервал, вернувшийся из отпуска начальник госпиталя, который выписал злостного симулянта. Капитану не давали заснуть на дежурстве громогласные упражнения по фонетике.

После рапорта военврача курсант Романов маршировал по дорожке, проторенной ещё рядовым Швейком, на полковую гауптвахту. В этом исправительном учреждении командовал парадом Володин земляк и большой любитель диско. Поэтому отведённые командованием десять суток ареста пролетели в офицерской камере и ближайшем пивном баре, как один день.

В помещениях гауптвахты ещё витал дух бывшей тюрьмы гестапо. И Боб от скуки отремонтировал электрощиты, взорванные ещё в 45-м при штурме Гумбиннена. На губе до сих пор светили фашистские лампочки «Сименса».

После курса лечения он успел повоевать и на учениях, куда торжественно прибыл на зелёной «Ниве» под эскортом БТРов и Р-140. Свой «радиомобиль» жокей замаскировал камуфляжной сеткой по соседству с фургонами военных радиостанций. Полковник, инспектируя полевой узел связи, юмор оценил и сделал курсанту замечание: – Не порядок, поднять антенну!

Боб строевым промаршировал к «Ниве», и на «раз-два» вытащил телескопический штырь антенны.

В ходе отражения очередной атаки противника, неподалёку от узла связи, наша разведка обнаружила замаскированный под развалины колхоз имени дедушки Калинина. Руины молочной фермы неоднократно перевыполняли годовой план. Туда в вечерний рейд на танцплощадку и выдвигался весь личный состав. До объекта добирались по разбитой грунтовке неполный час на бортовом «Урале».

Романтический вечер начинался с сюрприза: на троих пьяных трактористов приходилось до пятидесяти доярок и птичниц. Поэтому появление курсантов на поляне у клуба колхозницы встретили с воодушевлением. По пути связисты прихватили ещё трёх морпехов. Воины в полной боевой: при оружии, в раскраске и камуфляже, выполняли задачу в районе женского общежития.

На колхозной дискотеке допотопный «Тембр-2» с «Листья жёлтые над горо…» непрерывно останавливался на припеве и Романов вытащил из кабины мигающий «Шарп-555». По легенде, моднейший двухкассетник помогал курсанту осваивать приём на слух «морзянки». Но почему-то на этот раз, вместо нудных точек и тире японец выдал дважды по двадцать ватт Донны Саммер последнего германского разлива.

Разгульная «Королева диско» со знанием дела всё расставила по своим местам.

Вечер отдыха под красным фонарём колхоза «Вымя Ильича» плавно перетекал из танцулек в поцелуйки и обнимашки. Стандартный дресс-код птичниц уже не смог остановить курсантов после месячного воздержания. А под фуфайками и ватниками телятниц тоже бились девичьи сердца, ещё не познавшие любовной неги. Стонущая под аккомпанемент Мородера мать-одиночка Донна, накрыла поляну гимном любовной страсти.

А жокей поразил эрудицией и эрекцией доярку, которой пришлось поработать по специальности. Они сошлись без протокола на ближайшем сеновале, но в антрактах любимая ставила вопрос ребром:

– Ты меня хоть чуть-чуть любишь?

Володя сегодня неоднократно порадовал девушку ответом: – И с каждым разом всё больше!

Романов прочёл в журнале, что передовые птичницы отдаются только по любви. Дом, где состоялось грехопадение, был сложен из гранита ещё при кайзере Вильгельме II, но использовался для танцев только наполовину.

Вторая часть строения сгорела при штурме усадьбы в далёком 45-м, и все последующие годы служила солдатикам сеновалом.

В эти минуты на колхозном танцполе засветились новые «звёзды» на двух бортовых «ЗИЛах». Вновь прибывшие деревенские мелиораторы, по сложившейся здесь традиции, прихватили на танцы колья, вилы и лопаты, мечтая развеяться в народной забаве. Но встречи «стенка на стенку» не случилось. С боевого дежурства у коровника подоспели «чёрные береты», синхронно передёрнув затворы АКСу. А этот аргумент действует и в Африке.

Прощание было недолгим… Донна Саммер умоляла с борта, уходящего в ночь «Урала»: – Вернись любовь!

Боб очень надеялся, что этот рейд, со временем, хоть немного изменит районный генотип. Следующим же вечером отделение эстонских связистов, усиленное морпехами с Поволжья, прорвало плотную оборону противника и развернуло наступление на соседнюю Литву.

Скрытно передвигаясь по лесным дорогам, ударная группа вышла в тыл противнику и проломила пограничный забор в колхозном саду. Этот подвиг за рулём головной машины совершил энергетик Колян по прозвищу «Тирэкс».

При росте в 2 метра и пудовых бицепсах природа одарила его малюсенькой головкой первоклассника, что придавало ему сходство с прототипом. На сборах он задирал «стариков» из люка БТР, а когда вслед за детской моськой из брони вытягивалась гора мышц, вместо затрещины «Тирэксу» предлагали целую пачку сигарет.

Пока вечно голодные воины лакомились литовскими яблоками и сливами, из-за деревьев показалась хозяйка этого великолепия. Речь садовода была содержательной, но краткой:

– Проклятые русские, всю жизнь мне сломали! Не дам ни яблока. Это сад моего деда, которого вы расстреляли!

Коренной эстонец с XII века, с тех пор, как его прапрапра… бабушку затащили на сеновал крестоносцы, Михкель Кац очень обиделся:

– Мы не есть русский золдат! Мы очень голодный эстонский брат! Давай пожрать и выпить, а то, курат (примитивное эстонское ругательство), начнём реквизиция.

Закончив свой монолог, он повёл стволом пулемёта, но литовская подкулачница достала двустволку: – Получи на ужин, эстонский гад!

Ответ был подтверждён зарядом соли. Но угрозы никого не остановили, и дегустация солёных яблок продолжалась. А через неделю в многотиражке появилась карикатура: «Эстонский десант добрался до Литвы»!

Обиженный Кац возмущался пресловутой балтийской солидарностью. Вскоре подоспели и основные силы, занятых в учениях «Запад» соединений. На Романова сильное впечатление произвела бесконечная колонна новеньких «Т-80», растянувшаяся до самого горизонта. Танкисты тут натворили дел, задавив двух сапёров, заснувших в кустах после литовского самогона.

Позже на переправе погиб ещё и воин таджикского стройбата, которому срезало полчерепа лопнувшим тросом.

Боба тоже возмутили неблагодарные литовцы, пожалевшие колхозных яблок советскому солдату, который вернул им немецкий Мемель и польский Вильно. Отличившиеся в саду связисты, едва не попали в санчасть с расстройством желудка. Ну а сторожиха, испугавшись «чёрных беретов», моментально забыла все бортовые номера БТРов.

Но сегодня в здании таллинской гауптвахты жокея ждал начальник особого отдела дивизии, фактически кадровый контрразведчик.

Зайдя в кабинет подполковника, он подтвердил серьёзность своих намерений подарочным набором из буфета ЦК.

Офицер отработанным движением спрятал знаки внимания в сейф, забитый доверху такими же коробками. Он, молча, зарегистрировал повестку Боба и выслушал его объяснения. Особист закурил нетабельный «Кент» из своей пачки и лукаво улыбнулся:

– Это не мой профиль, но открою секрет: за акцией стоит один майор из «семёрки». Кто-то хочет испортить тебе биографию, а заодно и отправить послужить за Урал. Мы пока инициативы не проявляем, да и Горком не даст своих в обиду. По данному вопросу с тобой свяжется мой коллега и вызовет тебя на беседу. Парольная фраза – «поклонник Майлса Дэвиса», не перепутай! Ты занимаешься нужным делом, и я не собираюсь плыть против течения.

Боб заметил: – Пусть хотя бы наружку снимут, а то спина уже чешется. Не дают прильнуть к первоисточнику.

Особист усмехнулся: – Разучились, сволочи, работать! Ну, ничего решим вопрос. Я, между прочим, изучаю «Pink Floyd» и собираю коллекцию их дисков. Ну, естественно, только в интересах государственной безопасности: просто хочу понять, чем они задурили бошки нашим охламонам? Для всестороннего анализа не хватает только «Стены» и первого альбома – «The Piper at the Gates of Dawn». Прихвати, когда приедешь закрывать повестку. Мы знаем, ты получил ещё в конце года.

Романов оцепенел, когда услышал идеальный английский подполковника. Офицер всё объяснил: – Я родился и вырос в Лондоне в семье дипломатов. В данный момент, временно, прохожу службу в Таллине. И всё из-за «крота»!

Боб тепло попрощался с музыкальным особистом, пожав протянутую руку: – Какое издание дисков предпочитаете: английское или американское?

– Конечно, американское и лучше «Коламбия», там толстый вкладыш.

– Тогда я, пожалуй, прихвачу новый релиз «Обратной стороны», в качестве сувенира. – пожелав личному составу на КПП спокойного дежурства, Романов освободил машину из снежного плена и осторожно покатил в Дом Радио.

Сегодня комсорг Романов планировал потрясти безнадёжных должников по членским взносам, пробивших брешь в бюджете первичек на 250 рублей.

Первым взошёл на ковёр известный и уже «озвездевший» политический обозреватель, который беспринципно нарушал устав уже два года. Свой нелёгкий хлеб он зарабатывал в телеэфире, комментируя тревожные сводки ТАСС об американских ракетных базах в Европе. Документальная хроника с мест, где журналист никогда не бывал, вызывала у телезрителей шокирующий эффект присутствия. Коллеги за глаза прозвали его «Першингом», регулярно цитируя авторские перлы в телевизионном баре:

– Сегодня мы с трудом пробились к воротам американской военной базы (кто выпустит этого алкаша из Союза), откуда «Першинги» нацелены на наши города и сёла, фабрики и заводы. Время подлёта из Дюссельдорфа всего 10 минут. Два негра-образины в десантных комбинезонах бесцеремонно ощупывают белокурых немок. Джи-Ай, размахивая бутылками виски, вырывают у девушек плакат: «Долой Першинги!» Их брань и непристойные жесты шокируют мирных демонстрантов.

На этой мажорной ноте, в баре обычно чокались и ощупывали блондинок. Судьбы номерных заводов и фабрик, чья продукция всё равно не доходила до прилавков, мало трогала телезрителей. Так же глубоко параллельно была народу и участь загадочных совхозов.

А вот образ негритянского амбала, запустившего лапы под юбку типичной эстонской блондинки, воздействовал на аудиторию подсознательно.

Да и негры в Таллине, а тем более пьяные, не водились в принципе.

Романов давно обвинял Першинга в плагиате и прямом воровстве, уже украденного, музыкального материала. Конфликт вышел на международный уровень, когда комсорг назвал комментатора «латентным экзистенциалистом».

Что было горькой правдой. Обозреватель придерживался нетрадиционной ориентации, в наши дни ставшей пропуском на «голубой» экран. А в те же заповедно-застойные времена, подобные отклонения карались статьёй УК и для журналиста означали пожизненный запрет на профессию.

Один его воздыхатель расстался с музыкальной редакцией и карьерой навсегда, выпустив в эфир мелодию «Клистир» Рика Уэйкмана. Случай имел место на юбилей Леонида Ильича.

Першинг внимательно изучал все музыкальные программы жокея в эфире русской редакции Эстонского Радио, которые Боб лепил без отрыва от руководства отделом. Зная о полном отсутствии интереса к этим программам у коренного населения, он нагло использовал все находки ди джея в своих обзорах. И помимо этого, переписывал музыку из фонотеки Боба, которая усиливала драматизм его очерков.

Боб, в свою очередь, позаимствовал буйных десантников в обзоре еженедельника «Мелоди Мейкер» и бросил их в прорыв программы о группе «Крафтверк» из Дюссельдорфа. Но с недавних пор, они регулярно высаживались и в студии политических программ Першинга на телевидении. Блондинок обычно ощупывали сами операторы.

Романов просто обожал, внешние эффекты и прорабатывал неплательщиков, применяя методы психологического воздействия с использованием наглядной агитации. Его кабинет, заставленный сверх дорогой техникой фирм «Nagra» и «Studer», украшали плакаты времён «холодной» войны, которые начисто лишили комментатора привычного красноречия.

А угроза исключения из комсомола с последующим обязательным увольнением, ожидаемо вызвала мелкую дрожь и учащённый стул у оппонента. Трясущимися руками он достал из кармана мятую пятёрку, погасив тем самым, часть долга за прошлый год. После небольшой паузы, он вдруг пообещал закрыть с гонорара и остальное.

Довольный эффектом воздействия, жокей незамедлительно отразил этот факт в протоколе. Заполнив ведомость, он злорадно напомнил коллеге технические характеристики «Першинга» и «Томагавка». На прощание он бросил вдогонку невоеннообязанному журналисту:

– Десантные бригады армии США никогда не используются для охраны баз!

Далее на помост вызывался солист, прогремевшей в ночном эфире, панк-группы. На телецентре он трудился простым осветителем и просто забыл встать на учёт в первичке.

Комсорг привычно оприходовал очередную задолжность, и неожиданно выступил в роли музыкального продюсера. Между делом, он выполнял задание первого секретаря:

– Плоское звучание вашей группы, срисованное с первых синглов «Пистолз», давно на помойке, как и пионеры устаревшего стиля. Макларен перешёл к новому проекту, который панком даже не пахнет. В Старом Свете так уже не играют. Я тебе подготовил кассету новинок: киберпанк, новая волна, электропоп и ска. Послушай, тебе будет интересно. Не мешало бы, поработать над текстами, почитай для вдохновения раннее из Блока и Маяковского. Ну а если захочешь нормально записаться, милости просим в пятую студию!

Обескураженный панк, впервые встретив подобного комсорга, схватил кассету и вышел, тихо закрыв за собой дверь.

И ровно в пять вечера на столе зазвонил телефон. Долгожданный звонок раздался с точностью до секунды. Звонивший представился, как Владимир Николаев, а по должности руководитель информационного бюро. Он приглашал на полезную беседу в олимпийский парусный центр, не забыв фразу про музыку Майлса Дэвиса. По дороге в олимпийскую деревню Боб забыл про гололёд и совершил серию проверочных манёвров.

Он проскочил по встречке на красный и даже пересёк беговую дорожку, с облегчением отметив отсутствие слежки.

Новый парусный центр в Таллине готовился к встрече гостей Олимпиады-80, невзирая на возможный бойкот.

Главный корпус парусного центра напоминал рубку авианосца и, к ужасу архитектора, – не нашего, а американского «Энтерпрайза». За что автора регулярно вспоминали в Горкоме и ЦК. Боб, пристально изучив фасад, все же не поддержал старших товарищей: парадная часть центра больше походила на башню советского ТАКРа «Минск», чьи фотки он видел в шведском журнале.

Предъявив пропуск вахтенному «авианосца», Романов поднялся на верхний этаж в новеньком финском лифте и зашёл в указанный офис. Его хозяин, высокий спортивный блондин в строгом костюме радушно встретил жокея в предбаннике у громадного аквариума.

Беседа проходила в просторном кабинете с роскошным видом на море. Продолжая улыбаться, блондин представился и перешёл к делу:

– Тебе выпала большая честь руководить олимпийской дискотекой в Таллине. Один наш сотрудник попытался воспрепятствовать этому, причём довольно грубо. Как выяснилось, за самодеятельностью стояли его личные мотивы, но теперь все неприятности в прошлом. Переходим к делу.

Романов торжествовал: – Полагаю, руководил акцией дядя моего недоброжелателя, обычного завистника. Цель понятна: любыми средствами снять меня с дистанции. Непомерные амбиции несостоявшегося диск-жокея уже подорвали его здоровье.

– Давай только без глупых выходок! Это не наш метод. Я же не оперативник, у нас другие задачи. – Заметил Николаев и подошёл к «Hi-Fi» стойке из компонентов «Пионера». Боб поразился отличному выбору джазовых дисков.

– Там разберутся и без нас. А для тебя есть задание поважнее. Как известно, что после Афганских событий ряд членов НАТО решили бойкотировать Московскую олимпиаду. Готовятся провокации и, возможно, диверсии, о чём сообщают наши друзья из-за океана. Твоей дискотекой заинтересовались не только прозападные журналисты и спорторганизаторы, так что вскорости жди гостей.

Володя совсем осмелел: – Вы хотите услышать мои доклады о возможных провокациях и подозрительных персонах. Разумеется, не по телефону, а лично. Это не мой профиль, вам разве стукачей не хватает?

Пресс-агент рассмеялся: – Мы с тобой такими мелочами заниматься не будем. По нашим данным, в твоей дискотеке собираются личности, которые интересуют мою фирму. Мы их там изучаем, как в аквариуме. Помимо этого, у вас в клубе настоящая западная атмосфера и мои парни перед заброской проходят там акклиматизации, привыкают к иной среде.