Текст книги "Феликс"

– Вот это лапоть! – сказал Евгений. Голос был тихий, восторженно дрожащий. Леска натянулась, изогнув удилище дугой. Заводные кольца, через которые была продета леска от катушки до тюльпана, расположенного на конце хлыстика, готовы были измочалить леску. Катушка потрескивала. В воздухе стояла тишина.

Послышался стрекот крыльев крупной стрекозы. Она уселась на кончик хлыстика, но тут же нервно взлетела с него, после очередного рывка рыбы. Стрекоза была похожа на вертолёт из американского боевика. Словно получив задание по рации, ринулась выполнять. Как назло, а может, специально дождавшись занятости обоих рук, на щеку примостился мелкий слепень. И тут же Евгений почувствовал резкую боль от подлого кровопийцы. В ответ, ни сколько не задумываясь, уперев удилище в живот, тем самым освободив одну руку, он с размаху ударил себе по щеке. Удар по силе превосходил разумную необходимость. Однако скорость реакции у слепня была выше. Пощёчина была звонкой, но безрезультатной. Слепень будто сдерживая прорывающийся сквозь губы смех, пикировал вокруг Евгения. Евгений, пытаясь защититься, мотал головой, одновременно пуская струю воздуха изо рта. Слепень терпеливо кружил, выискивая уязвимое место своей добычи. Евгений, каким то чудом умудрялся держать рыбу в центре внимания.

Он вспомнил рассказы, прочитанные им в журнале «Рыболов». Те строки, в которых говорилось о том, что при вываживании трофейных экземпляров, нужно следить за натяжкой лески. Рыба способна во время сопротивления пойти навстречу рыболову, при этом леска ослабляется. Затем рыба резко разворачивается и устремляется в противоположном направлении. При этом манёвре получается рывок, который леска не выдерживает.

Поэтому с помощью катушки, то подматывая, то наоборот, отпуская леску, рыбу утомляют. Уставшую рыбу подтягивают к поверхности воды. Дают ей глотнуть кислород. От этого она на некоторое время теряет волю к сопротивлению. И тут рыболов, проявляя свою ловкость должен умудриться подтянуть рыбу к берегу. Сделать это так, что бы она, не задела прибрежное дно. Осторожно подводят подсачек. При этом, не задевая ободком обруча завести её внутрь сетки. И все! Трофей ваш. Однако, случись рыбе в этот момент задеть дно водоема или край подсачека, она очнется от кислородного гипноза. Тогда с утроенной энергией продолжает сопротивление. В этом случае исход борьбы фифти-фифти.

Слепень не отставал, угрожающе кружа. Рыба, не переставая делала попытки уйти в глубину. Евгений щурился от струек пота, стекающих со лба которые попадали в глаза.

– Ох, не легкая это работа из болота тащить бегемота! – бормотал Евгений.

А вокруг все цвело и пахло. Начало лета. Легкие нарядные бабочки кружили над цветами. Грузные, как будто бородатые шмели, гудели высоковольтным гулом. В густой траве с остервенением соревновались в стрекоте друг с другом кузнечики. В лесу, за спиной Евгения, кукушка, потеряв счет предсказываемым годам, в ленивой задумчивости, повторяла свое «ку-ку».

Евгений, кусая угол несуществующего уса с правой стороны, тихо читал строки детских стихов или песенок. Вываживание рыбы шло с переменным успехом.

В лесу позади него послышался непонятный шум. То ли бег, то ли быстрая ходьба. Евгению в его положении обернуться означало бы потерять рыбу. Но звуки, как то тревожно быстро приближались. Евгений решил не оглядываться. Днем в лесу нечего бояться. Продолжал вытягивать рыбу. День наполненный светом и понятными звуками не вызывал тревоги. Другое дело ночь.

Глава 22.

Евгений, когда то, давным-давно, побывал в ночном лесу. Ночной лес – загадочное место. Неизвестность чаще вызывает тревогу и страх. Тогда он впервые увидел светящиеся огоньки. Волшебные фосфоресцирующие огоньки.

Со своим приятелем, ещё в школьные годы собрались порыбачить. Но рыбалка эта должна была проходить в ночное время. Река, где они собирались провести своё сафари, протекала в лесной местности. Было это недалеко от города, но в то время выглядела она достаточно дико. Густая лесная чаща смешанных деревьев разного возраста. Кусты дикой ежевики и смородины вдоль обрывистых берегов. Ягоды уже поспевали. Их ни кто не собирал. Разве, что мимоходом – вполне вкусно.

Пока они с Робой (так звали приятеля) добирались до берега, забрели в заросли калинника. Ягоды были ещё не зрелые, но Евгений решил для себя вернуться сюда в октябре. В октябре калина созревает, ее можно собирать. Все кусты были переплетены хмелем. Его шершавые лианы росли в бешеном беспорядке. Кусты калины это звучит достаточно скромно. Высотой с двухэтажное здание, они претендовали называться деревьями.

В тот день стояла жара. Ветерок был неспособный качнуть пламя свечки. Такая погода держалась больше трёх недель. В лесу средней полосы, человек мгновенно становился лакомой добычей стай вечно голодных комаров. Жара не давала им вылетать из тени. Главным образом солнце. А как известно из классики о вампирах, они все боятся солнечного света. Комары были красавцы. Точнее красавицы. Существует мнение учёных, что кровь пьют самки. Комар – слово мужского рода. Поэтому в разговоре людей – это он. Мужик, совершивший злодеяние более естественен, чем красавица.

Так вот эти красавицы были величиной с хорошую муху. Такие же шумные и чувствительные когда нападали. Они буквально со шлепаньем садились на место своей трапезы. Цвет у них был рыжий, наверное, сказывалось недостаточное освещение, что влияло на отсутствие загара. Единственный плюс этих дикарей – патологическое отсутствие чувства страха. А это облегчало борьбу с ними при помощи ладошек.

Жара, ветер-лентяй, «красавицы» – условия только для выносливых. Парни стойко переносили все это. Не девчонки, в конце концов! Евгений готовившийся поступать в ВУЗ не исключал возможность призыва в армию. Роба буквально бредил службой. У него даже рыбацкий костюм был – подарок старшего двоюродного брата. Тот служил в разведке роты ДШБ. Евгений увидев костюм на Робе, потерял дар речи. Цвета хаки, в маскировочных пятнах разного оттенка зелёного. Ничего подобного в магазинах города не продавалось. Роба был похож на десантника из советского боевика – «В зоне особого внимания». Евгений же сравнивал себя с диверсантом в приграничной зоне. Его задание, выйти на связь при помощи рации спрятанной в местных болотах. Штормовка с капюшоном, который затягивался шнуром под подбородком. Кирзовые ботинки, гордость Евгения, с замшевыми манжетами и закругленными носками. Эти ботинки подарила ему тетя. Она работала завскладом на оборонном заводе. Нигде в другом месте, даже в армии, такие ботинки не достать. Этот факт выравнивал друзей по части экипировки. Евгений ухаживал за ними, натирая кремом для обуви и полируя их бархатной тряпкой. Получался такой диверсант в блестящих ботинках.

Пройдя лес, отбиваясь от комаров, оказались у берега реки. Немного полегчало. Ополоснув лица в реке, приступили к раскладыванию снастей. До темноты все было готово.

Решение порыбачить ночью пришло после прочтения статьи в журнале «Рыболов». Автор писал о сомах, да так интересно, и плюс фотографии пойманных рыб. Трофеи впечатлили бы самых хладнокровных читателей.

Вспомнились рассказы одного заядлого рыбака. Звали его дядя Винер. Он жил в соседнем подъезде в доме Евгения. Кучерявый татарин с седыми волосами, частенько пьяненький с папиросой сидя возле подъезда на скамейке, любил поболтать не только про рыбалку. Обычно это происходило утром в воскресенье. Дядя Винер выходил из подъезда. На плече на одной лямке висел полупустой брезентовый рюкзак. Кучу бамбуковых удилищ аккуратно уложенные в самодельный чехол он прислонял к стене дома. Обычно в это время во дворе было пустынно. Винер закуривал свою неизменную папиросу. Какая ни будь хозяйка, выносила таз с постиранным бельем. Начинала развешивать на верёвках для сушки. Кто-то возвращался из гастронома. Дети после АБВГДйки по одному выходили на прогулку. Появлялись и мужики, спускаясь во двор. Увидев курящего у подъезда Винера, задерживались возле него. Завязывался разговор о рыбалке.

Евгений частенько вертелся рядом, слушая рассказы. Запомнился ему способ ловли сомов на жареного воробья. Единственное, что ему было неприятно, то, что перед жаркой, дохлого воробья нужно подержать в тепле, пока он не протухнет. Как то было не по себе. Но в рассказе дяди Винера звучало столько убедительности, что этот способ казался стопроцентно успешным. Можно взять жареного воробья и пойти на речку. Или взять деньги и пойти в магазин. Результат один!

Но в тот раз раздобыть воробьев, то ли из жалости, толи из-за брезгливости не удалось. Решили использовать сырую говядину. И вот насадив на крючки наживку, друзья забросили снасти. Приближалась ночь. Клева не было. Роба решил сменить наживку на обычного навозного червя. Хотелось поймать хоть что ни будь, раз уж с сомами не выходит!

Дневной свет исчезал. Предметы вокруг становились плохо различимыми. Поплавок временами пропадал в сумерках. И вдруг Евгению показалось, что поплавок нырнул в черноту реки. В ту же секунду сомнения растаяли. Мощный рывок согнул кончик удочки почти до воды. Рука сама сделала подсечку. И на конце лески, на крючке почувствовалось желанное сопротивление. Рыба как приросла ко дну. Евгений рискуя обрывом, потянул сильнее. Рыба не смогла больше сопротивляться, но оторвавшись от дна, рванула к берегу. Евгений не понял тактику рыбы, она же тем временем запутала леску в прибрежных корягах. Протекая в лесу, река была полна коряг. Это было естественным спасением рыбы от врагов. Первая поклевка окончилась завязанным под водой концом лески. Если бы не короткая борьба с рыбой Евгений не поверил бы, что это дело рук вернее плавников рыбы. Подоспевший Роба предположил, что это речной дух помог рыбе освободиться от плена. И тут же забросил свою удочку.

Евгений достал из рюкзака фонарик. Это был плоский жестяной фонарик для квадратной батарейки 3336 на 4,5 вольта. Были в то время такие батарейки. Размером с сигаретную пачку, только квадратные. Дефицит тот ещё!

Фонарик открывался, как портсигар и застегивался на откидывающуюся хромированную скобу. Внутри был отсек для батарейки и патрон для лампочки. На его передней стенке был расположен застекленный светоотражатель. Он был сделан в виде хромированного кольца, диаметром пять сантиметров и пиала образной чаши, с лампочкой по центру донышка. На передней стенке фонаря, выдавлена картинка катера, мчащегося по воде, раскидывающего волны. Сбоку включатель из чёрной пластмассы с помощью движения вверх-вниз включающий лампочку. На задней стенке раскладная скобка треугольной формы. Сделана она была из хромированной проволоки. Основание треугольника крепилось на корпусе, а вершина при раскладывании являла собой петлю для подвешивания фонарика.

Подвесив фонарик, в районе груди на пуговице штормовки, обе его руки были свободны для налаживания снастей. Очень удобно.

Пока Евгений в свете фонарика завязывал новый крючок и грузило, у Робы повторилась история с поклевкой и запутыванием лески в прибрежных корягах. Теперь настала очередь Робы налаживать снасти. Он подсел поближе к свету фонарика, и нетерпеливо взялся за распутывание огрызка лески и оснащение ее новым крючком и грузилом. Поделывая эти манипуляции, он почти шёпотом, развивал свою теорию о проделках речного духа. Евгений же, оснастив свою удочку, во второй раз дождался поклевки. Не давая рыбе юркнуть к спасательным корягам, он уверенно вытянул ее на поверхность, и не мешкая, одним махом, отправил ее на берег позади себя. Там были заросли ежевики. Роба как кот сиганул на помощь. Там в кустах практически на ощупь, он схватил улов. Это был некрупный сомик.

Обоим товарищам впервые в жизни посчастливилось увидеть сома своими глазами в живую. Опустив сомика в садок, они поспешили к своим снастям. Глаза ещё различали поплавки удочек, и им удалось наловить штук по пять таких же маломерок. Ловля была фантастически азартна. Рыбачили молча. Разговаривать опасались. В тишине разговор был слышен далеко. Казалось, слова, сказанные в ночи, может услышать тот речной дух. Было жутковато. Вот и молчали, сосредоточенно следя за поплавками, прислушиваясь к окружающей тишине. Вдруг ОН не одобрит вторжение двух людей в его владения без приглашения.

– Может нужно, как то его задобрить, – сказал Роба, когда его первая поклевка закончилась запутанным в корягах концом лески. После того как дело пошло на лад, Евгений предположил, что немецкие крючки, оставленные в корягах задобрили речного духа. Эта догадка немного успокоило товарищей.

Тьма постепенно обволокла все предметы вокруг. Только поверхность воды как то выделялась на общем фоне. И плакучая ива со своими повисшими над водой ветвями. Вокруг неё на воде временами расходились круги. Вначале, когда ещё было светло, казалось, что это мелкая рыбешка ловит мошек с поверхности воды. Но только немного позже Евгений заметил капли на одежде. Он слегка встревожился, опасаясь, начала дождя. Тогда безоблачное небо, видневшееся сквозь ветви плакучей ивы, на секунду подкинуло версию писающих птичек. И только безрезультатный поиск этих самых птиц наткнул его взгляд на ветви, которые были покрыты пузырящимся соком. Это напоминало плевки, повисшие на ветках. Так «плакала» ива.

Огромная, в несколько обхватов. Росла она на самом обрывистом краю берега. Эти капли ивы легко можно было спутать с началом дождя. Такие редкие, но не прекращающиеся. Ритмичные. Ива плакала.

В этом месте река поворачивала, подмывая берег. Судьба ивы зависела от реки. Через какое то время она явно пополнит ряды подводных коряг. Тех коряг под водой, которые принимают подношения рыбаков в качестве немецких крючков и прочих снастей. Ей явно хотелось продолжить своё житье-бытье на поверхности. Слезами она пыталась разжалобить речного духа. Что бы он, сжалился над ней и сохранил её могучее тело на берег.

Глава 23.

Как только мрак превратил ловлю сомиков в смесь пантомимы с тихим психозом, решено было ложиться спать. Ловлю решили продолжить на рассвете. Взобравшись на ровный берег и отойдя от плаксы, товарищи принялись расчищать руками поверхность площадки, на которую планировали постелить подстилку для сна. Темень была практически абсолютная. Работая руками, Евгений ощущал влажное тепло лесной земли. Мелкие веточки, опавшие листья. И вдруг он замер. По телу пробежали мурашки. Сотни мелких огоньков вспыхнули и медленно угасали вокруг ладоней разравнивающих место для сна. Роба то же затих. Неподалёку послышался глухой хруст. Евгений медленно отнял ладони от земли.

– Ты это видишь? – спросил Евгений.

– Да.

– А слышал?

– Кажется.

Лица Робы не было видно в темноте, лишь еле заметный силуэт. Но по голосу было понятно, что побледнело не только лицо, побледнели все маскировочные пятнышки на крутом комбинезоне.

Евгений медленно прикоснулся к земле. Земля была такая же тёплая и влажная.

В густом лесу даже днём бывает сумрачно. Поэтому все растения тянутся вверх, к свету. Редкая трава растёт только в местах, где деревья стоят пореже. На расстоянии друг от друга. Там света больше. При условии если кусты не заняли эти участки. В месте, где приятели собирались устроиться на ночь, деревья росли плотно. Травы практически не было. Лежала опавшая листва, мелкие веточки, даже полусухие грибочки, скорее всего несъедобные.

Евгений прикоснувшись к земле ещё раз, замер. Прислушался к ощущениям.

– Ты чего? – спросил Роба.

– Жду.

– Чего?

– Не знаю, – ответил Евгений.

И тут же медленно повёл ладонью по поверхности земли. На ощупь, шершавая. В то же время, как будто излучала пар. Но это было не важно, в тот момент.

Евгений, с Робой раскрыв рты от изумления наблюдали, как из земли в том месте где только что была ладонь, появлялись светящиеся точки. Роба взял двумя пальцами одну. Он был готов в случае опасности выбросить ее и отпрыгнуть на расстояние, на которое будут способны его ноги. Хоть на верхушку ивы. Точка светилась. Спустя мгновенье начала затухать. Роба осторожно покатал ее между пальцами. Свечение усилилось. Руки Робы задрожали и выронили точку.

– Нужен фонарик! – сказал Евгений.

– У меня с собой спички. Фонарик на берегу остался, – сказал Роба. Он шумно сглотнул, а может это тишина усилила каждый звук.

– Посвети, – попросил Евгений.

– Лучше ты, у меня руки грязные, – сказал Роба.

– В каком кармане?

– В левом, грудном, – сказал Роба.

Еще, какое то время приятели сидели не шевелясь. Евгений вычислял, какой именно карман левый грудной. Роба же, чувствовал как его пальцы, только что познакомившись с чем то потусторонним, меняются. Превращаются в чешуйчатые когтистые лапки «чужих». Первым зашевелился Евгений. Он начал нащупывать левый грудной. Как только он прикоснулся к Робе, тот отпрянул с громким шёпотом переходящим на свист: «Ты чего?»

– Спички ищу, – ответил Евгений.

– Я сам.

– Да, пожалуйста. Ты же сказал, что у тебя руки грязные, – сказал Евгений.

– Нормальные, – ответил Роба.

Машинально похлопывая себя по всем карманам, Роба достал коробок. Вытащив спичку он не рассчитав усилия, чиркнул о край, выбив его из руки. В другой остался обломок спички, без серной головки. Она отлетела не заискрив.

– Черт! – шепнул Роба.

– Лучше не надо, – отозвался Евгений.

– Чего не надо?

– Вспоминать его! – сказал Евгений. И тут же начал шарить по земле, ища выпавший коробок. Он старался не задевать почву, но иногда ладонь все же касалась земли. Огоньки словно радовались этому. Снова начали появляться и медленно угасать. Как малыши старающиеся помочь старшему товарищу. Услужливо загорались вслед за ладонями. Желающие привлечь внимание к себе.

Коробок вскоре нашёлся. Прежде чем Евгений зажег спичку, Роба пересилил свой страх. Он предложил держать в руках светящуюся точку, что бы увидеть наверняка, когда зажженная спичка осветит это нечто. Он вновь взял пальцами светящееся нечто. Помня о выпавшем коробке, Евгений аккуратно чиркнул спичкой. Яркий свет пламени, на какое то время ослепил глаза. Роба готовый откинуть в случае опасности загадочный предмет, держал его на вытянутой руке. Глаза, почти сразу же привыкли к теплому свету спички. В свете огня они увидели зажатый в пальцах Робы нечто напоминающее полусгнивший древесный кусочек. На их лицах появилась облегченная, дурашливая, улыбка. Они почти одновременно посмотрели друг на друга.

– Это что, гнилушка? – спросил Роба.

– Похоже на то, – сказал Евгений и тут же отдернул руку с обожжёнными от догоревшей спички пальцами.

Тьма вновь сделала все вокруг невидимым. Как будто укрывшись с головой под одеялом, еще видишь какие то очертания, а закрыв глаза – все исчезает.

Роба, потеряв страх, прикоснулся к земле и провел ладонью. Огоньки замелькали в темноте, да так ярко, что можно было различить растопыренные пальцы Робы. Это было волшебно. Такое тихое чудо. Евгений тоже начал шевырять поверхность почвы, разглядывая зеленоватые огоньки. Вдруг совсем рядом в ветвях деревьев послышался шум. Шум падающего предмета. Приятели замерли сидя на коленях, прижавшись, друг к другу плечами. Глаза различили в кроне дерева, растущего неподалёку, комок величиной со средний рюкзак, стремительно падающий вниз. И тут до них одновременно дошло, что «рюкзак» не падает, а непонятно как, но пикирует не вниз под дерево, а стремительно приближается к ним. Первым среагировал Роба. С криком: «ложись» он обхватил Евгения левой рукой и пригнулся с ним к земле. Через мгновение как они оказались на земле, Евгений почувствовал толчок в спину. Как будто бы «рюкзак» спикировав на них, оттолкнулся от их спин и полетел дальше по своим делам. Тут же с другой стороны раздался треск сравнимый с шумом падающего дерева.

«Все, хана, придавит», мелькнуло у Робы в голове. Тела их сжались. А шум к их облегчению не приближался, а удалялся с шорохом и треском. Наконец он совсем стих в дали. Евгений с Робой зашевелились, выходя из оцепенения. Сели, озираясь и молча прислушиваясь. Нервы были напряжены. Их передернуло от резкого крика какой-то ночной птицы. Крик напоминал чайку, такой же пронзительный, а в темноте жуткий. Следом за ним угукнул филин, так, по крайней мере, сказал Роба. «Это филин, филин». Повторяя это слово не осознано. Первый раз как догадку, а второй раз как подтверждение.

– Пойдем лучше к берегу спустимся, – предложил Евгений. – Там, по крайней мере, с одной стороны, крутой берег нас будет прикрывать. – Говоря эти слова, он старался сохранять тембр голоса на одном уровне, что ему не очень удалось.

– Пойдем, – коротко согласился Роба.

Они осторожно спустились с обрывистого берега и оказались у воды, которая в полной темноте была хорошо различима. Небо было ясное, но безлунное. Зато звезд на небе хватало. Они светили и перемигивались без всякого вмешательства человеческих ладоней. Звездного света хватало, что бы река выделялась в темноте. Они, как бы любуясь собой в зеркале реки, рассеивали свой свет вдоль русла. Редкая рябь от капель плакучей ивы, усиливала, рассеивая отражение звезд.

Сидя на берегу, приятели понемногу успокоились. Из леса изредка доносились пронзительные крики той ночной «чайки», но у воды они не были такими громкими и тревожными. Возможно из-за крутого берега, или из-за кроны ивы, которая то же заглушала ночные лесные звуки.

– Как ты думаешь, что это за летающее чудище нас толкнуло, когда ты меня пригнул? – спросил Евгений.

– Я думаю филин.

– А чего ему от нас надо было?

– Мы же в листве шуршали, – ответил Роба.

– Теперь что в листве пошуршать нельзя? – спросил Евгений.

– Можно, наверное, – ответил Роба.

– Так что ж он на нас кинулся? – спросил Евгений.

– Наверное, подумал, что мы мыши.

– Ничего себе мыши, килограмм под семьдесят.

– Так ведь и он как телевизор. – сказал Роба.

– Такой огромный?

– Лес то дремучий, вырос в глуши, мало ли.

– Как то это антинаучно, – засомневался Евгений.

– А птеродактили то же огромные были. Они то же антинаучно? – сказал Роба.

– Так это когда было. – парировал Евгений.

– Было давно и в порядке вещей. А может это они? В дебрях, какие то особи сохранились? И еще, – голос Робы стал тише – недавно в новостях передавали, что нашли мамонтенка.

– Как нашли? Живого? – спросил Евгений.

– Да нет, не живого. Если бы живого, то рядом бы и мамашу нашли бы и папашу, – приятели рассмеялись с облегчением. Таким смехом, которым смеёшься после долгого нервного напряжения. Когда проблема испарилась, а впереди безоблачное будущее.

– А где мамонтенок сейчас? – спросил Евгений.

– Ученые изучают.

– А как он не сгнил то, за столько лет? Врут наверно.

– Да нет, не врут, говорю же, по телеку показывали, – сказал Роба. – Он в вечной мерзлоте лежал, ну и потихонечку в мумию превращался. А когда растаял, его слегка потрепали. Современные звери. У него, когда его обнаружили, хвоста и хобота не было. А на ноге сильная рана была. Ученые предполагают, что из-за этой раны он в свое время и мог погибнуть. Есть версия, что он провалился под лед во время миграции.

– Да-а, – протянул Евгений. – Жалко.

– Не то слово, – согласился Роба. – Особенно маму мамантиху жалко и папу мамонта тоже. Страдали, наверное, у них же детенышей, как и у современных слонов, один, реже два бывает.

Они замолчали.

Вдалеке, на поверхности воды, послышался всплеск.

– Видал? – спросил Роба.

– Кто это интересно? – Сказал Евгений.

– Стопудово жерех!

– Не-е. Скорее всего сом. Жерех по ночам не играет, а вот сом ночной хищник.

– А как там наши сомики? – спросил Евгений.

Роба встал и хотел подойти к садку, но Евгений его остановил, сказав: «Лучше в темноте не ходи. Берег скользкий, доставай тебя потом из царства речного духа». Упоминание речного духа остановило Робу. Он, искусственно хихикнул. Сказал: «да, что-то скользко здесь» и отошёл на свое место.

– Слушай Жень, ты же в классе самый умный, – начал Роба. – Что это за волшебство с огоньками в лесу?

– Я точно не знаю, но мне кажется, что это фосфор выделяется при гниении дерева.

– А ты слышал, – Роба понизил голос до шепота – что на кладбище светятся недавние могилы?

У Евгения мурашки побежали по телу, его даже передернуло.

– Это антинаучно – сказал Евгений.

– Я не знаю как с научной точки зрения, но ведь ты сам только что сказал, что, скорее всего, выделение фосфора при гниении.

– Ты меня за слова не лови, я про древесину вообще-то говорил, – Сказал Евгений.

– Да ты не обижайся, мне просто интересно. Может здесь доисторический лес, и это светятся останки доисторических обитателей местного леса.

– Гипотеза любопытная, – ответил Евгений. – Но меня больше всего интересует то существо, которое нас лежачих толкнуло.

– Это да! Мне даже показалось, что оно хотело нас схватить, но поняло, что с нами лучше не связываться, – сказал Роба. И тут же после его слов в лесу снова угухнул филин. Приятели вновь замолчали. Так они просидели до рассвета, то переговариваясь в полголоса, то умолкая после очередного не совсем ясного по природе своей звука, доносившегося из ночного леса. А когда утреннее солнце пригрело приятелей, их начало нещадно клонить ко сну.

Глава 24.

Наступило утро.

Роба встал со своего места, потянулся.

– Пойду, пройдусь, – сказал осмелевший, при дневном свете Роба.

– Куда это? – спросил Евгений.

– Следы ночных жителей посмотрю.

– А как же рыбалка? – пытался задержать приятеля Евгений.

– Да я ненадолго, заодно дела сделаю.

– Смотри не обделайся, если на что наткнёшься.

– Ха-ха-ха, – картинно ответил Роба, поворачиваясь лицом к крутому подъёму, что бы взобраться наверх.

Пока Роба справлял нужду, вперемешку с разведкой местности, Евгений успел поймать маленького ерша. Ёрш настолько жадно схватил червя, что казалось освободить его живьём, вряд ли удастся. То ли из жалости, то ли из лени Евгений закинул удочку с ершом обратно вводу. Жмурясь от солнечного света и тепла, после ночной жути и прохлады (ночь все-таки была прохладной), Евгений задремал. Натянув козырек кепки на глаза, что бы лучи солнца не слепили их, он безмятежно удалялся в царство морфея. Удилище, закрепленное в рогульках, торчало над гладью реки. Ерш поле нескольких попыток уйти в глубину, оставил эту затею.

Евгению снилось как они, с Робой, весело болтая, идут по широкой лесной тропинке, больше похожей на ухоженную парковую аллею. Вокруг порхают удивительных расцветок бабочки. Вдали виднеется стадо слонов со слонятами. С другой стороны тропы маячат пятнистые жирафы, щиплющие верхушки деревьев. Вдруг в воздухе позади них послышался нарастающий гул. И крик Робы «Женя – б-е-е-ги». Евгений оглядывается и начинает бежать. На них с угрожающим гулом военного истребителя летит комар размером с мотоцикл «Урал» с коляской. Евгений как будто увяз в болоте, ноги не бегут. Он видит, что тропинка в порядке, но бежать невозможно. Ноги не слушаются. Он понимает, что это сон и нужно бежать, что бы проснуться. А комар вот-вот схватит его.

И тут происходит непонятное – он слышит наяву голос Робы, который кричит откуда-то сзади: «подсекай, подсекай, тащи». Он открывает глаза, солнце до испарины нагрело его, пока он спал. Оглядывается на крик Робы. Тот одним прыжком оказывается возле Евгения. Хватает его удочку, которая своим хлыстиком окунувшись в воду под тяжестью неведомой рыбины, ходуном мотается под водой. Пока Евгений приходит в себя, Роба выхватывает удилище из рогулек и с ходу выдергивает рыбину из воды. Она, серебрясь в воздухе чудом не сорвавшись, оказывается как первый соменок в прибрежных кустах ежевики. Евгений, словно зритель в театре наблюдал происходящее.

Громкий шорох в кустах ежевики вернул его в реальность. Роба уже был в кустах и с радостными воплями оцеплял рыбину от крючка. Евгений с ликующим сердцем подскочил к Робе. Это была щука. Роба держал ее одной рукой возле жабр, а второй вытаскивал зацепившийся крючок. Да щуке сегодня не повезло. Закончив с крючком, Роба подхватил ее второй рукой. Развернул ее пастью к себе.

– Попалась, которая кусалась! – Сказал он улыбаясь и поднося ее ближе к лицу. Она же противясь такому фамильярному отношению, усилила свои трепыхания, вырвалась из рук Робы. Сверкнув на солнце, она упала в гущу шершавого ежевичника. Евгений стоял ниже Робы, ближе к воде.

– Держи ее! – крикнул Роба.

Настала очередь Евгения проявить себя. Он как котенок, играющий с бантиком на конце нитки, рванул за рыбой почти наугад. Кусты были густыми, и рыба угадывалась по их шевелению. Не жалея себя, в азарте, Евгений в несколько прыжков настиг щуку в конце зарослей ежевики. Исцарапавшись о кусты ежевики и ужалившись крапивой, но с довольной улыбкой, Евгений крепко держал рыбу в руках. Такую рыбину, он еще не то чтобы не держал никогда, но и не видел в живую. Дина ее, от хвоста до кончика морды, была как расстояние от локтя до конца пальцев. А толщина не позволяла обхватить ее одной ладонью. И как всякая рыба за исключением ерша, была скользкая, тот был чемпионом по скользкости. Поэтому-то уха из ершей считается самой вкусной.

Роба помог Евгению, достал из воды садок с вечерним уловом и Евгений опустил зубастую хищницу внутрь.

– Ты заметил, сколько у нее зубов? – спросил Евгений.

– Да-а! Мне мой двоюродный братан рассказывал, как он попробовал сунуть палец щучке в рот. Потом кое-как вытащил, ладно рядом дядька был – помог. Если бы не дядька, то точно без пальца остался бы.

– Это точно, у нее ведь зубы в несколько рядов как щетка!

– Это еще ладно, они ведь у неё кривые и загнуты вовнутрь. Поэтому когда жертва вырывается, то только сильнее вонзается в зубы. Щуке только остается рот закрыть, а все остальное за нее сделают зубы и тот, кто попа к ней в рот.

– Вот мне повезло. Я ведь хотел зубы ее пощупать, – сказал Евгений.

– Зачем? – спросил Роба.

– Да просто так из любопытства? Но что-то меня остановило.

– Ты просто счастливчик или у тебя ангел-хранитель есть.

– Скорее всего, второе. Мне кажется, ангел-хранитель есть у каждого, просто не все к нему прислушиваются.

– И у меня есть? – спросил Роба.

– Конечно!

– А откуда ты знаешь?

– А ты вспомни, как ты тонул? Тебя еще тетка спасла, за волосы вытащила из ямы в реке. Когда ты купался.

– Так эта тетка мой ангел что ли? – улыбаясь спросил Роба.

– Ну, нет, конечно. Мы же их не видим. Просто он ее, в то время, к тебе поближе каким-то образом подвел. И ее руками тебя спас. Я так думаю.

– Есть в этом, какой то смысл! – сказал Роба.

Он стоял задумчивый. Евгений присев на корточки опустил садок в воду. Закрепил шнур садка к колышку, воткнутому у кромки воды. Берег был глинистый и круто уходил в воду. Вода хотя и была прозрачная, но глубь не просматривалась. Щука в садке оживилась, сделав несколько попыток уйти вглубь. Всякий раз, упираясь в сетчатую стену, пыталась вновь в другой стороне, внося своими попытками тревогу другим постояльцам. Через пару минут в садке наступил покой. Евгений, наблюдавший за уловом спросил Робу: «А моя красотка, не сожрет сомиков интересно?»