Текст книги "Новый курс или кривая дорожка? Как экономическая политика Ф. Рузвельта продлила Великую депрессию"

К Хопкинсу со всей страны постоянно шли письма о том, что людей либо не принимают на рабочие места, созданные на средства федерального бюджета, либо увольняют с них из-за их политических взглядов. Многие из этих писем рассортированы по штатам и хранятся в Национальном архиве. Эти дела называются «WPA – политическое принуждение». Содержимое увесистой папки Нью-Джерси весьма красноречиво. Например, в одном письме человек жалуется, что получил разосланную массовым тиражом открытку: «Вы работаете либо по программе WPA, либо в государственном учреждении и на основании этого имеете обязательство перед [Демократической] партией принять участие в агитационной кампании. В случае вашего неучастия об этом будет сообщено нашему председателю в округе и вы рискуете потерять работу»[185]185
  Newark Evening News, October 19, in “WPA – Political Coercion, New Jersey,” File 610, National Archives, College Park, Maryland.


[Закрыть].

С подобными жалобами обращались и другие. Роберт Холл, работавший по программе WPA в Камдене, писал: «М-р Хопкинс, хочу поблагодарить вас за то, что предоставили мне работу. Ко мне обратилась одна партия с просьбой пожертвовать 2 долл. на ее избирательную кампанию, и я хотел бы спросить у вас, законно ли это»[186]186
  Robert Hall to Harry Hopkins, October 29, 1938, in “WPA – Political Coercion, New Jersey,” File 610, National Archives.


[Закрыть]. Клинтон Хоффман из Одубона, штат Нью-Джерси, писал: «Работающих по программе WPA заставляют платить по 2 долл. (рабочих) и по 50 долл. (мастеров) в фонд поддержки кампании демократической партии»[187]187
  Clinton Hoffman to Aubrey Williams, October 31, 1938; Aubrey Williams to Clinton Hoffman, November 8, 1938, in “WPA – Political Coercion, New Jersey,” File 610, National Archives.


[Закрыть]. Подобное происходило и в Клементоне, штат Нью-Джерси. «В „Атко“ с занятых на программах WPA собирали по 2 долл. на [избирательную] кампанию, – отмечала м-с Уильям Ф. Рейд. – Люди были вынуждены либо голосовать за него (землевладельца Эмила Маккола), либо терять работу»[188]188
  Mrs William F. Reid to Franklin Roosevelt, February 11, 1939; Elisabeth Reasoner to Mrs William F. Reid, February 28, 1939, in “WPA – Political Coercion, New Jersey,” File 610, National Archives.


[Закрыть]. Алисия Медило из г. Элизабет, штат Нью-Джерси, сообщала: «В последние три месяца всех, кому нужна работа, независимо от их политических взглядов, отправляют в избирательный штаб демократов; там три важные „шишки“ поговорят с вами и объяснят, как надо голосовать, чтобы попасть в список кандидатов на пособие или получить работу»[189]189
  Aubrey Williams to Alicia Medilo, September 30, 1938, in “WPA – Political Coercion, New Jersey”, File 610, National Archives.


[Закрыть]. Неудивительно, что новый конгрессмен от Нью-Джерси Фрэнк Тоуи заявил на съезде демократической партии в Ньюарке: «В округе 18 000 человек получают зарплату от WPA, семья каждого из них состоит в среднем из трех человек; таким образом у нас 54 000 потенциальных голосов за партию. Можно ли что-нибудь противопоставить этой силе, если она хорошо организована?»[190]190
  Newark Evening News, September 8, 1938, процитировано в телеграмме Гарри Хопкинсу, in “WPA – Political Coercion, New Jersey,” File 610, National Archives.


[Закрыть]

Республиканцам в Нью-Джерси рассчитывать было не на что. Сэди Керни писала Хопкинсу: «Газеты цитируют ваши слова: „В WPA работ нет политики“. Мы никак не можем с вами согласиться…» Отцу Сэди, стороннику республиканской партии, было отказано в трудоустройстве по программе WPA в Нью-Джерси. «Похоже, – считает она, – отец просто оказался по другую сторону баррикад. Даже вахтер-демократ в здании муниципального совета г. Патерсон сказал мне: „Ничего он не получит – он же республиканец“»[191]191
  Sadie M. Kearney to Harry Hopkins, June 27, 1938, in “WPA – Political Coercion, New Jersey,” File 610, National Archives.


[Закрыть].

Столь высокого уровня, как в Нью-Джерси, коррупция достигла не во всех штатах, но во многих, и в частности в тех колеблющихся штатах, которые были особенно важны для будущих побед партии демократов. Вот, например, как описывает ситуацию в Пенсильвании в первые годы федерализации помощи безработным журналистка Лорена Хикок: «Наши главные беды в Пенсильвании идут от политики. От самых отдаленных городков до Гаррисберга[192]192
  Административный центр штата. – Прим. ред.


[Закрыть] штат наводнен политиками, борющимися за привилегию распределять [федеральную] помощь». Понятно, почему губернатор Массачусетса Эли писал, что «агентства по оказанию помощи безработным» стали на деле «удобным политическим механизмом»[193]193
  Philadelphia Inquirer, July 17, 1936. Выступая во время президентской кампании 1936 г. в поддержку Элфа Ландона, губернатор Эли сказал: «Партия Рузвельта отреклась от принципов демократической партии». См также: Patterson, The New Deal and the States, 59.


[Закрыть].

Самыми «отстающими» в погоне за долларами из федеральных налогов оказались штаты Новой Англии[194]194
  Северо-восточные штаты Вермонт, Коннектикут, Массачусетс, Мэн, Нью-Хэмпшир и Род-Айленд. – Прим. ред.


[Закрыть]. В Массачусетс, например, несмотря на позицию губернатора Эли, эти средства начали поступать в 1933 г., однако обращаться с прямыми просьбами в Вашингтон власти штата не спешили, ожидая смены губернатора в 1934 г. «Я никогда ничего не просил у федеральной администрации», – говорил Эли, однако его преемник Джеймс Керли, едва вступив в должность, стал забрасывать президента Рузвельта просьбами выделить штату 600 млн долл. – таких средств от Федеральной администрации по оказанию чрезвычайной помощи не получал тогда ни один штат. Президент выделил несколько меньшую сумму, и к июню 1935 г. 20 % граждан Массачусетса получали пособие[195]195
  Ely, The American Dream, 128; Gorvine, “The New Deal in Massachusetts,” 23, 27.


[Закрыть].

Губернатор штата Коннектикут Уилбур Кросс, так же как и его сосед Эли, не принял первых бюджетных ассигнований 1932 года на помощь безработным. Впрочем, как только Кросс понял, что Новый курс предполагает изменения в политической системе, он решил начать охоту за федеральными долларами. «Вспоминаю, какое воодушевление вызвал первый федеральный грант, – признавался он. Гарри Хопкинс предоставил тогда для помощи безработным штата 858 526 долл. «И это было только начало ежемесячных поступлений средств…» Теперь, когда шлюзы открылись, Кросс решил увеличивать поток и бороться за пост губернатора на следующий срок[196]196
  Wilbur L. Cross, Connecticut Yankee (New Haven, Conn.: Yale University Press, 1943), 283–284.


[Закрыть].

Однако республиканцы критиковали Кросса и новую систему организации помощи. Они выступали против того, чтобы «федеральные деньги использовались в Коннектикуте с целью покупки прав, принадлежавших штату». Кросс энергично и решительно защищал новую федеральную систему. «Должен ли я понимать это так, – говорил он, – что если вы, республиканцы, придете к власти, то вы перекроете этот поток бюджетных средств и создадите свой собственный за счет чудовищного роста штатного и местного налогообложения?..» Затем Кросс, который прежде был преподавателем литературы в Йельском университете, вопрошал в духе великого инквизитора из романа Достоевского: «А вы подумали о том, что граждане Коннектикута платят федеральный подоходный налог почти в том же объеме, в котором получают от правительства гранты и ссуды? В перспективе объемы сравняются, нравится вам или нет то, как именно это происходит»[197]197
  Cross, Connecticut Yankee, 344.


[Закрыть]. С учетом того, что значительная часть налоговых поступлений шла на содержание разраставшегося как грибы бюрократического аппарата в Вашингтоне, предположение Кросса о возможности выравнивания сумм налогов и субвенций – будь то Коннектикут или любой другой штат – выглядит оптимистично.

В Массачусетсе губернатор Эли не мог играть по новым политическим правилам; в Коннектикуте губернатор Кросс решил, что может, и, включившись в игру, обнаружил, что умеет действовать весьма искусно. Он открыл золотую жилу: для небольших местных проектов использовались средства WPA, а для более дорогих – строительства автодорог, мостов, небоскребов – средства Управления общественных сооружений (PWA). Возможно, Коннектикуту и удалось уравнять свои выплаты в федеральный бюджет с поступлениями в штат от правительства. Позднее Кросс написал книгу, в которой он с гордостью сообщал, что «в 1938 г. федеральные гранты шли в штат один за другим. В апреле сумма поступлений от WPA доходила до 1 341 000 долл.» Затем в июле он «вел переговоры с Вашингтоном о выделении еще 9 млн долл. из средств PWA». Благодаря этой лавине федеральных денег Коннектикут смог, по свидетельству Кросса, более чем удвоить объем средств, направлявшихся на программы строительства. Более того, губернатор сообщал также, что он выиграл «специальный грант» – 3 млн долл. на строительство моста и двух лесопарковых автомобильных дорог, одна из которых «должна была носить мое имя». Четыре срока пребывания Кросса на посту губернатора начинали соперничать со сроком его пребывания в прежней, профессорской, должности[198]198
  Cross, Connecticut Yankee, 370. Были и другие политики Нового курса, которые способствовали или по крайней мере позволяли увековечивать их имена в названиях общественно значимых проектов. В подтверждение приведу лишь несколько примеров: плотина Норриса, озеро Баркли, здание госучреждения Джозефа Кристофера Махоуни и Международный аэропорт Маккарран.


[Закрыть].

Политическая «одиссея» губернатора Кросса примечательна. В 1932 г. он был солидарен с губернатором Эли. Массачусетс и Коннектикут входили в шестерку штатов, которые не обращались к правительству за пособиями для своих безработных и не получали этой помощи. Чтобы сэкономить бюджетные средства Коннектикута, губернатор Кросс уменьшил себе зарплату на 14 % и добивался, чтобы законодатели последовали его примеру. Он дни напролет с хмурым видом исследовал бюджет штата, изыскивая возможности сократить расходы. Однако уже к 1938 г. он бодро обеспечивал свой штат федеральными грантами, а одна из крупных автодорог, по которым эти средства могли поступать, носила его имя. Как правило, политики стремились развивать свои контакты с WPA примерно в таком же стиле, как это делал губернатор Кросс[199]199
  Cross, Connecticut Yankee, 281.


[Закрыть].

Редким исключением из этого правила был сенатор из Оклахомы Томас Гор, впервые избранный на этот пост в 1907 г., когда Оклахома получила статус штата. Гор был не чужд популизма, но всегда осознавал необходимость защищать личную свободу, ограничивая права государства. Поэтому в 1930-е годы он решительно выступал против вторжения федеральной власти в сферу оказания помощи безработным. Любопытная деталь: Гор был незрячим, он ослеп в детстве в результате двух несчастных случаев. Несмотря на это он смог стать юристом; а когда занял пост сенатора, помощники – кто-то из близких или сотрудников – читали ему необходимые материалы, книги, газеты. И все же он заявлял, что ясно видит множество политических махинаций, которые возникнут, если федеральное правительство вмешается в организацию помощи безработным. Ни одну депрессию, утверждал Гор, «невозможно преодолеть, раздавая из федеральной казны подаяние, подачки и пособия за счет вытягивания последних жил из налогоплательщиков». Что касалось самой помощи, то Гор полагал, что «в непосредственном контакте» с нуждавшимися в ней находились представители властей штата или города. Поэтому именно они могли лучше всего «проследить за распределением благотворительных средств». Вскоре после того, как начались выплаты федеральных денег из Федеральной администрации по оказанию чрезвычайной помощи, Гор сказал: «День, когда федеральное правительство начало предоставлять эти ссуды штатам, городам и округам, был для Республики более страшным, чем тот, когда Конфедерация начала бомбить форт Самтер»[200]200
  Monroe L. Billington, Thomas P. Gore: The Blind Senator from Oklahoma (Lawrence: University of Kansas Press, 1967), 149.


[Закрыть].

В 1935 г. Гор резко выступил в конгрессе против законопроекта о выделении 4,8 млрд долл. WPA. После его речи тысячи жителей юго-востока Оклахомы вышли на митинг протеста и осудили позицию Гора.

Ему послали телеграмму с требованием проголосовать в поддержку законопроекта, что предполагало бы увеличение поступлений федеральных денег в Оклахому. Гор отправил ответную телеграмму. «Ваши действия, – писал он, – показывают, насколько эти выплаты разрушительны для души. Из телеграммы следует, что вы выставляете свои голоса на продажу. Как ни важны для меня голоса избирателей, я не на рынке и не могу покупать их за народные деньги. Я несу ответственность не только перед каждым безработным, но и перед каждым налогоплательщиком». Продиктовав текст телеграммы, слепой сенатор отправился в зал голосования сената, чтобы опустить свой одинокий бюллетень против законопроекта[201]201
  Billington, Thomas P. Gore, 169–170.


[Закрыть].

Тысячи протестовавших на митинге отомстили Гору в день выборов. В следующем году, когда Гор попытался выдвинуть свою кандидатуру от демократической партии на новый срок, он не просто проиграл, а занял далекое четвертое место на предварительных выборах (прамериз). Двое победителей вели избирательную кампанию под лозунгами «Новый курс – в Оклахому!» и «Каждому фермеру – хозяйство, а каждой семье – дом!». Гор больше ни разу не выигрывал выборов в Оклахоме. Его политическая карьера была закончена[202]202
  Keith Bryant, Jr., “Oklahoma and the New Deal”, in Braeman и др., The New Deal, 182–183.


[Закрыть].

Такое развитие событий повлияло на другого сенатора из Оклахомы Элмера Томаса, планировавшего в 1938 г. переизбираться на новый срок. До выборов оставалось два года, и он активно поддержал WPA. В период его избирательной кампании, прямо перед предварительными выборами, работавшим по программам WPA по всему штату, была существенно повышена зарплата. Для обеспечения этих выплат сенатор Томас взял кредит, что, видимо, соответствовало обычной практике ведения дел при Новом курсе. Экономист Гэвин Райт, изучавший расходы WPA по штатам, пришел к выводу, что «найм работников по программе WPA бывал наибольшим осенью в годы выборов. Причем в таких штатах, как Флорида и Кентукки, где самая жесткая борьба между сторонниками и противниками Нового курса происходила на предварительных выборах, рост найма работников подгонялся к срокам этого этапа избирательной кампании». Когда Томас взял кредит, чтобы повысить зарплаты, противники обрушились на него с критикой. К огромному удовольствию Томаса, президент Рузвельт приехал в Оклахому поддержать его. В отличие от Гора Томас не только выиграл предварительные выборы, но и в ноябре легко переизбрался на новый срок[203]203
  Bryant, “Oklahoma and the New Deal”, 166–197; Gavin Wright, “Political Economy of New Deal Spending”, 35; Powell, FDR’s Folly, 101.


[Закрыть]. История двух сенаторов, Гора и Томаса, – это история о том, как WPA изменило политическую жизнь Америки.

Глава 7
Другие провалившиеся государственные программы: закон об авиапочте, лагеря Федеральной администрации по оказанию чрезвычайной помощи и Управление ресурсами бассейна реки Теннесси

По мнению Рузвельта, капитализм потерпел фиаско, что открыло дорогу новым экспериментам с государственными предприятиями и государственному управлению экономикой. Частные предприятия превращаются в государственные. Например, доставка авиапочтой, создание рабочих мест для ветеранов войны, строительство плотин и электростанций стали новыми сферами федерального контроля при Рузвельте. Однако два из этих новых государственных предприятий, к сожалению, привели к летальным исходам.

Смерть авиапочтой

Авиапочта начала работать в 1918 г., и первые полеты осуществлял Корпус армейской авиации США. Однако частные авиалинии развивались столь стремительно, что вскоре после 1918 г. правительство предложило контракты на доставку почты США крупным авиакомпаниям. Когда к 1930 г. почти все авиакомпании несли убытки, глава Почтовой службы США Уолтер Браун решил поощрить несколько крупных авиалиний, поручив им основные почтовые маршруты. Это решение противоречило закону, предусматривавшему проведения государственных торгов. Но Браун не верил, что некоторые потенциальные участники торгов, предлагавшие самую низкую цену, особенно бывшие самолеты-опрыскиватели, могли обеспечить безопасную, эффективную и прибыльную доставку почты. Ни одна авиалиния не могла получать прибыль только от пассажирских перевозок, и Браун предпочитал видеть от трех до пяти опытных перевозчиков, которые гарантировали бы доставку почты и приносили прибыль, а не десятки компаний, не всегда опытных, с ненадежной техникой, курсирующих по более чем двадцати семи федеральным почтовым маршрутам. К примеру, некоторые авиалинии, заинтересованные в почтовых перевозках, не имели опыта ночных перелетов и оборудования для управления самолетом в туман и дождь[204]204
  Felix Frankfurter to Arthur M. Schlesinger, Jr., June 18, 1963, in Felix Frankfurter Papers, LC. См. также: Fulton Oursler, Behold This Dreamer! An Autobiography (Boston: Little, Brown, 1964), 390; Samuel I. Rosenman, ed., The Public Papers and Addresses of Franklin D. Roosevelt (New York: Random House, 1938), I, 646. См. также: Leonard Mosley, Lindbergh: A Biography (Garden City, N.Y.: Doubleday, 1976), 173–178; W. David Lewis and Wesley Phillips Newton, Delta: The History of an Airline (Athens: University of Georgia Press, 1979), 24–29, 42–43.


[Закрыть].

Возможно, подход Брауна оказался ошибочным. Может быть, систему авиапочты нужно было даже приватизировать. Существовавшая система крупных федеральных контрактов и компаний, преследующих свои узкие интересы, прямо вела к сговорам и мошенничеству. Однако до тех пор, пока Почтовая служба США оставалась федеральным ведомством, Браун решил прикрыть конкурирующие заявки и отдать бо́льшую часть авиапочтового бизнеса крупнейшим компаниям с наиболее опытными пилотами и наименьшим числом аварий[205]205
  Lewis and Newton, Delta, 25–29.


[Закрыть].

В 1933 г., когда Рузвельта избрали президентом, сенатор Хьюго Блэк из Алабамы начал сенатское расследование всего федерального авиапочтового бизнеса. В ходе расследования он обнаружил отсутствие конкурирующих заявок, доказательства взяточничества и факты выдачи значительных субсидий крупным авиалиниям. Блэк призывал Рузвельта отказаться от почтовых контрактов и вернуться к конкурсным заявкам[206]206
  Franklin Roosevelt to Hugo Black, June 19, 1935, in Black Papers, LC; Lewis and Newton, Delta, 42.


[Закрыть].

Рузвельт настолько загорелся, что решил отменить все контракты немедленно и, пока не появятся новые заявки, доверить авиапочту Корпусу армейской авиации США. Однако глава Почтовой службы Джеймс Фарли хотел подождать несколько месяцев и передать контракты напрямую новым компаниям, которые выиграют конкурс. Рузвельт настоял на своем. Чтобы выполнить его пожелание, один из помощников Фарли связался с главой Корпуса армейской авиации США Бенджамином Фулуа, который выразил мнение, что его летчики справятся с перевозкой почтовых отправлений. По мнению Фарли, «президент хотел дать [армии] возможность отличиться». 9 февраля 1934 г. Рузвельт публично объявил, что все контракты на перевозку авиапочты будут аннулированы в течение 10 дней; те несколько месяцев, пока не поступят новые заявки, доставлять почту по воздуху будет Корпус армейской авиации США[207]207
  См.: Scottish Rite News Bureau (newsletters), January 22, 1934; March 19, 1934, in Hugo Black Papers, LC; James A. Farley, Jim Farley’s Story (New York: Whittlesey House, 1948), 46–48.


[Закрыть].

Во-первых, решение Рузвельта аннулировать почтовые контракты было странным. На самом деле эти авиакомпании делали именно то, к чему президент призывал весь бизнес в рамках Закона о восстановлении промышленности (NRA): организовывать, устанавливать стандарты, устанавливать цены и повышать заработную плату. Этим законом Рузвельт ограничил конкуренцию и узаконил именно то, за что осуждал авиалинии.

Как мы видели, когда «Файрстоун» и «Гудиер», к примеру, фиксировали высокие цены, они не давали Карлу Фарису из Ньюарка, штат Огайо, сохранить свой бизнес с помощью более низких цен на шины. Когда портные вписали в кодекс NRA ставку 40 центов за глажку брюк, они победили, а Джейкоб Магид из штата Нью Йорк сел в тюрьму за то, что брал с клиенов на 5 центов меньше.

Но когда крупные авиакомпании установили стандарты технической компетентности и профессионализма пилотов, а затем и высокие тарифы на свои услуги по доставке почты, Рузвельт осудил их, аннулировал их контракты и передоверил доставку писем менее подготовленным пилотам. Если бы авиакомпаниям хватило ума предвидеть атаку Рузвельта в 1933 г., возможно, они написали бы Закон о восстановлении промышленности таким образом, чтобы защитить себя и в конечном счете спасти многие жизни. А теперь крупнейшим авиаперевозчикам приходилось увольнять своих сотрудников и пытаться сократить внезапные убытки от потери бизнеса.

Во-вторых, даже если и не вспоминать про Закон о восстановлении промышленности, поведение Рузвельта было уязвимо по двум пунктам: он дезавуировал действующие контракты, имевшие юридическую силу, и подверг риску жизни американских пилотов. По первому пункту против него высказался известный летчик Чарльз Линдберг, нанятый компанией «Транс уорлд эрлайнс», упрекнув его в расторжении контракта «без справедливого суда». Газета «Уолл-стрит» также задавала вопрос: «Если частную отрасль столь бесцеремонно наказывают, даже без беспристрастного рассмотрения дела судом, то какая отрасль может довериться этому правительству, вступив с ним в договорные отношения?» Что до второго пункта, то пилот-ветеран Эдди Рикенбекер предсказывал, что для менее подготовленных военных пилотов это обернется катастрофой. Как сказал Рикенбекер нью-йоркским репортерам, «меня беспокоит, что может случиться с молодыми военными пилотами в такой [туманный зимний] день, как сегодня. Их борты не оборудованы для полета по приборам…»[208]208
  Edward V. Rickenbacker, Rickenbacker: An Autobiography (Englewood Cliffs, N.J.: Prentice-Hall, 1967), 184; Gary Dean Best, Pride, Prejudice, and Politics: Roosevelt vs. Recovery, 1933–1938 (Westport, Conn: Praeger, 1991), 59.


[Закрыть]

Рикенбекеру не пришлось долго ждать, пока его пророчества сбудутся. В первый же день, когда армия начала развозить почту, произошло две авиакатастрофы, в которых погбили трое пилотов. Один самолет врезался в гору в штате Юта, а другой разбился в Айдахо, попав в туман. «Это узаконенное убийство», – заявил Рикенбекер журналистам.

Но Рузвельт упорно шел своим курсом. Крушения происходили почти ежедневно, и в конце первой недели полетов армии шестеро пилотов погибли, пятеро получили тяжелые травмы, восемь самолетов было разрушено. Рузвельт начал замечать острое общественное недовольство, но стоял на своем и приказал армии сократить количество рейсов в ненастную зимнюю погоду[209]209
  Rickenbacker, Rickenbacker, 186–187; W. David Lewis, Eddie Rickenbacker (Baltimore: Johns Hopkins University Press, 2005), 312–313; A. Scott Berg, Lindbergh (New York: G. P. Putnam’s Sons, 1998), 293.


[Закрыть].

Рикенбекер был так сердит, что выступил на радио NBC с осуждением продолжавшихся полетов армии. Но когда он готовился ко второму радиообращению, ему позвонил Уильям Миллер из NBC и сообщил, что из Вашингтона «поступил приказ вырезать меня из эфира, если я скажу что-нибудь не то». Таким образом, Рикенбекера в некоторой степени контролировали. Линдберг тоже высказывал недовольство, но его упреки были нейтрализованы пресс-секретарем Рузвельта Стивеном Эрли, обвинившим Линдберга в том, что, критикуя президента, тот просто ищет популярности[210]210
  Rickenbacker, Rickenbacker, 187.


[Закрыть].

Тем временем начальник Авиационной почтовой службы Бенджамин Липснер пытался связаться с президентом. 8 марта ему наконец это удалось, и он умолял его «остановить эти авиапочтовые смерти». Рузвельт согласился сократить участие армии в доставке авиапочты, но на следующий день еще четверо армейских пилотов разбились насмерть.

На фоне нарастания критики президента Рузвельт написал профессору Гарвардского университета Феликсу Франкфуртеру:

«Разрозненные силы оппозиции ухватились за гибель армейских пилотов, чтобы сплотиться и выступить вместе. За последние три недели мы подверглись мощнейшей бомбардировке». Он пожаловался, что «авиакомпании подняли страшный шум, используя Торговую палату и каждый городок, имеющий летное поле, чтобы потребовать возобновления своих контрактов»[211]211
  Max Freedman, Roosevelt & Frankfurter: Their Correspondence, 1928–1945 (Boston: Little, Brown, 1967), 210, 193. См. также: Berg, Lindbergh, 294.


[Закрыть].

Когда число жертв достигло двенадцати, Рузвельт решил остановиться, сев за стол переговоров с авиакомпаниями: президент нес политические издержки, авиакомпании – финансовые.

Согласно Закону об авиапочте 1934 г., Рузвельт вернул частным авиакомпаниям бизнес по доставке авиапочты, а они, в свою очередь, согласились подавать более конкурентные заявки, принять новые правила на максимально допустимую нагрузку и на разделение бизнеса производителей самолетов и собственно перевозчиков. Авиакомпаниям пришлось также поменять названия, поскольку Рузвельт настаивал на том, чтобы ни одна компания, занимавшаяся перевозками по старым контрактам, не могла иметь новые. Таким образом, Eastern Air Transport превратился в Eastern Air Lines, а United Aircraft and Transport – в United Air Lines. У Линдберга решение Рузвельта «вызвало ассоциации с „Алисой в Стране Чудес“». Эдди Рикенбекер, ставший президентом Eastern Air Lines, сказал: «На сегодняшний день Eastern Air Lines пользуется государственными субсидиями. Я верю, что они станут свободным предприятием, и приложу все усилия, чтобы оно вышло на самоокупаемость»[212]212
  Rickenbacker, Rickenbacker, 190; Berg, Lindbergh, 295.


[Закрыть].