Текст книги "Создание предпринимательских университетов: организационные направления трансформации"

Эта двойная реформа изменила управление работой отделений и систему взаимодействия во всем университете. По мере возрастания локализации ответственности и распространения дискреционных средств отделения и центральное руководство находили мотивы и возможности для принятия более решительных мер по превращению отделений в признанные «центры знаний», а отдельных подразделений в «жемчужины» университета. Некоторые научные области имели особые поводы и возможности для получения дополнительных ресурсов, позволяющих им двигаться вперед. Распространение предпринимательского подхода внутри академического оплота, прежде всего в области химии и физики, а затем и в особой профессиональной сфере лесоводства, становилось все более очевидным.

Химия появилась в университете в 1972 году, вскоре после того, как она стала предметом для подготовки школьных учителей. В начале 1980-х отделение придавало особое значение исследованиям и считало себя важным участником «строительства исследовательского университета». Будущий глава отделения Тапани Пакканен активно работал над созданием исследовательской группы, количество сотрудников которой к середине 1990-х годов выросло до 20 человек, включая последипломных студентов. Вместо одного старшего профессора на отделении их стало двое, а вместо двух профессоров и адъюнкт-профессоров, возглавлявших исследовательские группы, – пятеро. Вскоре количество готовящихся на отделении учителей химии заметно отстало от количества тех, кто выбрал химию в качестве профилирующего предмета: в 1994 году соотношение одних и других составляло 36: 145 [University of Joensuu, 1994b, p. 4]. Поскольку университет начал уделять все больше внимания своей исследовательской базе, его финансирование диверсифицировалось: деньги поступали не только по линии научных советов – советов в рамках Академии Финляндии, но и от различных министерств (не только министерства образования), нового национального Центра развития технологий, частного бизнеса и по линии специального финансирования из университета. К середине 1990-х годов зависимость от финансирования со стороны министерства образования – «главного источника финансирования университета» – существенно сократилась, и оно стало составлять только половину всех доходов отделения.

Нераспределенное финансирование настолько подходило для этой весьма активной единицы, что отделение сделало следующий шаг, разделив свой бюджет на отдельные суммы, которые выделялись четырем внутренним исследовательским группам, – пример того, насколько далеко современные университеты могут зайти в децентрализации бюджетных полномочий. Поскольку каждая лабораторная группа имела свой собственный бюджет, кафедра отделения могла отслеживать только несколько показателей, а во всем остальном считать самостоятельную деятельность группы «черным ящиком». Внутренние административные обязанности кафедры ограничивались несколькими часами в неделю, что являлось прекрасным результатом по сравнению с тем временем, когда руководители отделений были просто перегружены работой.

Отделение химии в Йоэнсуу также работало над тем, чтобы предложить привлекательную для студентов программу. Студенты в Финляндии могут подавать заявления в любое число университетов. Как и в Германии, они считаются достаточно взрослыми для выбора специальности: они подают заявления на отделения и зачисляются на них (после формального решения преподавателей). Отделение химии Йоэнсуу не страдало от избытка желающих учиться на нем: из шести отделений химии в Финляндии отделение в Йоэнсуу было наименее популярным. Посчитав свою укомплектованность на 30 % недопустимой, отделение избрало стратегию небольших специальных программ, подготовленных на основе личных собеседований со всеми абитуриентами и первоначального отбора немногих из них (около 15 человек). В течение первого года были отобраны и другие студенты, а тем, кто не желал продолжать изучение химии, было позволено перейти на другие дисциплины. Отобранные студенты вскоре были включены в исследовательские группы на отделении. Кроме того, им разрешали пропустить некоторые общие курсы первого года обучения, летом им была предоставлена работа, и было обещано, что они смогут получить свою первую ученую степень через четыре года, а не через пять или шесть лет, что еще больше укрепило сознание того, что они «особенные». Выбор этого нового подхода позволил поднять конкурс на отделении до 1,25 человек на место. Такими средствами отделение готовило выпускников, которые имели веские мотивы продолжать обучение и сами желали этого. Половина выпускников начинала работать над докторскими на том же самом отделении, развивая свои студенческие наработки. Большое значение придавалось также участию студентов в жизни отделения. В отличие от интенсивного лабораторного обучения в других странах, когда студенческой «массе» почти не уделяют внимания, процесс обучения был направлен исключительно на уже подготовленных студентов: в лабораторные группы отделения химии входили как преддипломные, так и последипломные студенты.

Международный оценочный комитет, созданный университетом для оценки факультета естественных и точных наук и включавший экспертов из шести стран, в отчете за 1993 год назвал отделение химии отделением, которое работает «на высочайшем международном уровне, а результаты его работы можно встретить во многих престижных журналах в этой области». И далее: «степень производительности отделения также является наиболее высокой в Финляндии [среди отделений химии], то же можно сказать и о высокой доле внешнего финансирования, особенно финансирования со стороны бизнеса: оно существенно выше средних по стране показателей» [University of Joensuu, 1993, р. 3]. Отделение имело выдающее руководство. В середине 1990-х знаменитый профессор Пакканен был одновременно главой отделения и главой одного из четырех научных советов национальной академии, которому он отдавал два дня в неделю (и даже больше), работая в Хельсинки. Выполняя административные функции, которые сами по себе отнимали очень много времени, Пакканен столкнулся с проблемой ведущих ученых, занимающих ответственные должности: «Или я перестаю заниматься административной работой, или я перестаю заниматься наукой».

Точные и естественные науки – это вторая область, в которую университет решил вкладывать свои ограниченные дискреционные средства. И в этой затратной области нужно было принимать непростые для небольшого отделения в небольшом университете решения. Если о поддержке всех специальностей не могло быть и речи, то какие одно-два направления можно было выбрать в физике? Оптика была ранним и очень удачным выбором; она появилась в университете в 1980-х годах и получала более серьезную поддержку по сравнению с остальными специальностями – в 1990-х. Международный комитет, созданный для оценки работы всего отделения естественных и точных наук, отмечал в 1993 году, что «первоначальный выбор оптики как специальности был проницательным выбором для сравнительно небольшого отделения» [Ibid., р. 4]. Четыре исследовательские группы, которые объединила область «информационной оптики и оптических материалов», сделали отделение «важнейшим центром исследований оптики в Финляндии» [University of Joensuu, 1994b, p. 9]. Профессора отделения считали эту специальность сплавом «фундаментального» и «прикладного», центром, позволяющим вносить фундаментальный вклад в мировую науку и при этом выполнять прикладную работу для бизнеса. Сотрудничество с научно-исследовательскими институтами в Германии, Франции, Швейцарии, России и Японии позволяло минимизировать изолированность карельского местоположения.

Начиная с 1993 года отделение физики многое выиграло благодаря сильному и решительному руководству Тимо Яаскелайнена, который, будучи главой отделения, расширил международные связи, особенно с японскими исследователями, и имел репутацию серьезного ученого. Подобно отделению химии, отделение физики постепенно диверсифицировало свои источники финансирования (бизнес, Европейский союз, Академия Финляндии, прочие правительственные ведомства), снизив свою зависимость от государственного финансирования до уровня ниже 50 %. В 1996 году отделение возглавило руководство большим проектом, финансируемым ЕС, который был «больше нашего обычного бюджета». Получая в организации таких совместных прикладных европейских проектов поддержку со стороны Центра технологического развития Финляндии, отделение осознало, что такие проекты «приносят больше денег, а получать их легче», чем гранты от Академии Финляндии. Важным начинанием, вскоре воплощенным на практике, было создание «чистой» лаборатории, способной привлекать большие проекты со всей Европы, а также проекты финских компаний. Лаборатория в Йоэнсуу открывала невиданные возможности позволяя одновременно делать фундаментальные открытия и оказывать существенную помощь производственным компаниям, не имевшим собственных лабораторий такого уровня. Если Калифорнийский университет в Сан-Диего, у которого в середине 1990-х была подобная лаборатория, способен был предоставлять своей лаборатории мощности за 400 долларов в час, то почему Йоэнсуу не мог использовать свою «чистую комнату» точно так же? Если время работы в ней в соответствии с техническими требованиями ограничивалось не более чем 12 часами в день, то на проведение исследований сотрудниками отделения можно было выделить десять часов, а остальное время использовать для получения дохода. Почему так много времени отводилось на исследования сотрудников самого отделения? «Потому что это университет, а не частная компания». Создание специальности по оптике и связанной с ней «чистой комнаты» служит примером проницательного решения. Для отделения, университета и финского научного сообщества такое решение открывало большие возможности, но при этом было сопряжено с серьезным риском концентрированного инвестирования ограниченных ресурсов.

Отделения физики и химии, эти вершины академического оплота Йоэнсуу, оказались гибкими в организации своей деятельности. Они с самого начала утверждали, что гибкость можно считать важным преимуществом небольших университетов, особенно в европейской системе публичных университетов: «Йоэнсуу гораздо гибче, чем Хельсинки». Первый имел более тесные внутренние короткие связи, которые позволяли профессорам взаимодействовать напрямую с ректором, а последний страдал от жестких иерархий и сопутствующих бюрократических правил. Гибкость увеличивалась и за счет создания исследовательских групп в самих отделениях, а не в отдельных научно-исследовательских институтах, которые обретали собственную внутреннюю жизнь. И наконец, лишь часть сотрудников отделения (половина или меньше) работали на постоянной основе полный рабочий день, а остальные, включая последипломных студентов, числившихся научными работниками, были временными работниками или работали на своих должности от одного года до пяти лет. Затем, имея прекрасную подготовку и опыт для получения более престижных должностей в другом месте, за пределам или внутри университета, они двигались дальше.

Поскольку расходы на заработную плату в университетских бюджетах занимают далеко не последнее место, урок очевиден. Гибкость, которая становится все более желаемым качеством в университетах, означает, что «временные деньги» позволяют содержать лишь «временных людей», особенно на отделениях, самостоятельно распоряжающихся предоставленными им нераспределенными средствами. Все университеты или их крупные сегменты могут содержать некоторый постоянный штат за счет диверсифицированных потоков «мягких» доходов. Но эти возможности резко сокращаются на уровне отделения, особенно небольшого и с высокой концентрацией персонала. В этом случае временные деньги начинают означать временный персонал. Менее постоянная занятость и зачастую не на полный рабочий день – это плата за более гибкую приспособляемость отделений, из года в год, от проекта к проекту.

Лесоводство – третья область, которая играет важную роль в поддержании внешних связей и предпринимательской деятельности Университета Йоэнсуу. Эта область всецело отвечает финской культуре и плотно взаимодействует с соответствующей отраслью. Финны, живущие в стране, на 70 % покрытой лесами, издревле любят свои лесистые земли. Финская архитектура, искусство и ремесла, художественно использующие дерево, связывали продукцию лесоводства с национальной идентичностью в сознании представителей даже самых космополитичных слоев населения. В 1996 году, который был объявлен Национальным годом леса, Музей финской архитектуры в Хельсинки справедливо утверждал, что «лес – это знакомый, близкий и естественный для каждого финна материал. В нашей крестьянской культуре почти все необходимое для повседневной жизни изготавливалось из дерева, [и] древесина по-прежнему остается одним из самых важных материалов финской архитектуры, дизайна и искусства». Кроме того, «дерево – это экологичный и возобновляемый природный ресурс, обладающий невероятно разнообразными качествами» и даже «теплый материал с душой». Поэтому «неудивительно, что дерево сегодня, как никогда, уместно и актуально» [Museum of Finnish Architecture, 1996].

Мир финской коммерции был полностью с этим согласен: древесина и деревообрабатывающая промышленность – важнейший сектор народного хозяйства, способный в середине 1990-х годов поспорить с металлообработкой и «высокими технологиями» за звание главного сектора в экономике страны. Считая себя в середине 1990-х «высокотехнологичной» страной, Финляндия использовала новое для поддержки старого. С точки зрения правительства, «поддержание конкурентоспособности финской деревообрабатывающей и лесной промышленности благодаря непрерывному взаимодействию с отечественной отраслью высоких технологий гораздо важнее прямого [высокотехнологичного] экспорта» [Ministry of Education, 1994а, р. 27]. При всем возрастающем значении прямого высокотехнологичного экспорта его объем в 1992 году составлял лишь около 15 % общего экспорта. Несмотря на сокращение продукции лесного хозяйства (с 70 % в 1960 году), она по-прежнему составляла около 37 %. Высокотехнологичные инновации использовались для развития металлообрабатывающей и электротехнической промышленности, которая производила оборудование для деревообрабатывающей промышленности. Правительство видело «выгодные ниши для инновационной высокотехнологичной отрасли» в ее взаимодействии с традиционным и основным лесным хозяйством [Ibid., р. 27–28].

Развитию лесного хозяйства, имеющего такое большое культурное и коммерческое значение, Финляндия уделяла огромное внимание. После многих десятилетий сотрудничества между государственными ведомствами, коммерческими компаниями и частными хозяйствами к 1990-м годам Финляндия пришла к «устойчивому лесу»; она выращивала больше деревьев, чем вырубала, – предмет гордости для любой страны. В континууме устойчивости лесов она располагалась рядом со Швецией и являла собой полную противоположность Бразилии и Индонезии. Другие европейские и не только европейские страны, глубоко обеспокоенные истощением этого важного природного ресурса, проявляли интерес к тому, что делали финны. Начались серьезные исследования. По количеству исследователей леса в Западной Европе небольшая Финляндия немного отставала от Германии, Франции и Швеции; по доле таких исследователей в числе всех ученых страны она была впереди других стран [The Finnish Society of Forest Science, 1995, p. 15].

В 1981 году после привычного уже сопротивления со стороны Университета Хельсинки с его традиционным факультетом лесоводства, сопровождавшегося ссылками на растрачивание ресурсов и ненужное дублирование, в Йоэнсуу была введена программа обучения для получения первой (магистерской) ученой степени по лесоводству. Эта программа выросла в полноценный факультет, когда в середине 1980-х университет перешел к структуре из пяти основных подразделений. Десять лет спустя на факультете работали 100 преподавателей, включая десять профессоров, и обучались 200 преддипломных и 60 последипломных студентов. Верный изучению «арктической лесной экосистемы, основного природного ресурса Финляндии», факультет готовит «исследователей экологии леса», а также лесников, способных участвовать в общем управлении лесами, лесотехнике и деревообработке в разных частях света, опираясь на «принципы устойчивого развития» [University of Joensuu, 1995, 1996]. Доходы факультета от внешнего финансирования превышали его доходы от основного источника финансирования: в 1995 году из внешних источников поступило 12 миллионов финских марок, а от министерства образования – 8 миллионов. Внешние источники включали Европейский союз, бизнес, финскую Академию, а также министерство сельского хозяйства и лесоводства.

Факультет лесоводства получил научное признание, а его работа – поддержку. В 1994 году Академия Финляндии в ходе острой конкурентной борьбы выделила среди всех университетов и дисциплин 12 национальных центров передовых знаний для развития высококлассных университетских исследований. Семь новых центров находились в Хельсинки, два – в Турку и только три – в остальных университетах: один – в Тампере, на юге страны, один – в Оулу, в западной Финляндии, и один – лесоводческий – в Йоэнсуу под руководством Сеппо Келломаки, специально в целях изучения «ответа экосистемы арктических лесов на изменение климата» и того, как должно быть изменено управление этой системой «для обеспечения устойчивого прироста лесов» [Ministry of Education, 1994b, p. 15]. Эта серьезная награда от высшего научного органа страны означала признание исследований, проводившихся в университете с начала 1990-х годов, в качестве составляющей общефинских усилий по изучению последствий изменения климата. Это свидетельствовало о высокой репутации факультета лесоводства и способствовало ее укреплению, благодаря чему внутри университета и за его пределами факультет считали чем-то выдающимся.

В то же самое время он стал сильной базовой единицей академического оплота и играл важную роль на периферии развития университета. Факультет поддерживал отношения не только с бизнесом и органами лесного хозяйства, но и с двумя научно-исследовательскими институтами, один из которых располагался на кампусе, а другой – в соседнем городе, что помогло сделать городской Йоэнсуу местом, где теория и практика лесоводства были тесно взаимосвязаны. В том же самом году, когда в университете ввели изучение лесоводства, в городе была создана станция по изучению леса, одна из восьми в стране. Находясь в подчинении у министерства сельского хозяйства и лесоводства, а не министерства образования, станция по изучению леса настолько тесно сотрудничала с факультетом лесоводства, что в середине 1990-х они располагались в одном новом здании университета и совместно использовали пространство лаборатории. Численность полностью и частично занятых работников на станции возросла примерно до 100 человек [Finnish Forest Research Institute, 1996]. Отношения между университетом и исследовательской станцией строятся подобно исторически сложившимся отношениям между американскими сельскохозяйственными университетами и практическими специалистами на станциях по изучению сельского хозяйства: считалось, что факультет и станция имеют «разные культуры», – соответственно более академическую, с докторами наук во главе, и более практическую, по большей части «без докторов».

Вторым институтом, с которым связан факультет, является Европейский лесной институт (ЕЛИ), получавший поддержку от европейских органов и финского правительства. Он занимается «проблемно-ориентированным анализом», простирающимся от устойчивости лесов до изменений на рынках лесоматериалов и информационных услуг для лесотехнического сектора [European Forest Institute, 1995]. Ноу-хау факультета лесоводства было создание ЕЛИ именно в Йоэнсуу вопреки пожеланиям многих других финских городов, которые жаждали заполучить его. Со своим опытом в лесоводстве ректор университета Пааво Пелконен оказал немалую помощь в создании института. ЕЛИ считал себя неправительственным институтом, финансируемым частными источниками, ЕС, правительствами различных стран и взносами 60 институциональных членов, находящихся в более чем 30 странах. В его конференциях в Йоэнсуу принимали участие специалисты из других стран, а также члены факультета университета. Имея свыше 150 исследователей в университете и в двух внешних институтах, Йоэнсуу стал важной европейской площадкой.

Появлялись все новые планы. В середине 1990-х лесоводческий комплекс продолжал развиваться: в рамках недавно созданного Северокарельского политехникума был организован Институт лесоводства и технологии деревообработки. Новый политехнический сектор финского высшего образования, сектор АМК (ammattikorkeakoulu), основанный только в 1991 году, предполагал модернизацию старого профессионально-технического образования. Политехникум «предлагал трех– и четырехлетние курсы, дававшие квалификацию, сопоставимую с университетским образованием, но с большим акцентом на профессиональной подготовке» [Organisation for Economic Co-operation and Development (OECD), 1995, p. 95]. Этот местный политехникум вскоре заключил новые соглашения о сотрудничестве с университетом в области исследований, образования и совместных, например библиотечных и информационных, услуг. Его акцент на «практических исследованиях» означает сближение лесоводческого обучения с практикой [North Karelia Polytechnic, 1996]. По мере развития политехникума университетский факультет лесоводства все больше будет приобретать значение научного центра в местном комплексе организаций, постоянно поддерживая связи с практическими специалистами в этой широкой базовой отрасли.

Лесоводство стало настолько важной сферой изучения в университете, что обществоведы, обеспокоенные относительно слабым положением своих дисциплин, даже рассматривали возможность налаживания связей с ней, обращаясь к исследованиям окружающей среды, экономическому анализу и социальной политике. Некоторые, в свою очередь, полагали, что биология может упрочить свои позиции, наладив более тесные отношения с лесоводством. Учитывая, что в стране было всего два высших учебных заведения, которые давали университетскую подготовку в области лесоводства, факультет в Йоэнсуу неизбежно занимал ведущее положение в своей области, обладая некоторыми преимуществами в организации и местоположении. В Университете Хельсинки лесоводство было «рассеяно» между тремя специальными и четырьмя смежными отделениям на большом факультете сельского хозяйства и лесоводства, который, в свою очередь, был составляющей большого многопрофильного университета с 33 000 студентов (впятеро больше, чем в Йоэнсуу). Факультет в Йоэнсуу, гораздо меньшем по размерам университете, имеет целостную структуру и не разделен на отделения. К тому же он располагался среди лесов, а не в самом большом городе страны.

Факультеты естественных и точных наук и лесоводства находились на переднем крае общего перехода университета к диверсифицированному финансированию. В 1980 году университет на 96 %, то есть практически полностью, зависел от государственного финансирования. Через пятнадцать лет, в 1995 году его финансовая зависимость снизилась на 30 % – до 66 %. Второй канал поступления доходов – научные советы – расширился с 1 % до все еще не слишком высоких 7 %; существенно возросло значение третьего канала – с 3 до 27 % (табл. 6.1). Заметный вклад в повышение общих показателей университета внесло лесоводство, на которое в 1995 году приходилось три пятых доходов учебного заведения, поступающих из иных источников, помимо основного государственного финансирования. В том же направлении двигался и факультет точных и естественных наук во главе с отделениями химии и физики, приносившими половину всех доходов из негосударственных источников.

Как уже было сказано выше, факультеты общественных, гуманитарных наук и педагогики имели меньше связей с внешними группами и получали меньший доход, чем факультеты естественных и точных наук и лесоводства. Сравнительно слабый факультет социальных наук пытался заниматься вопросами социальной политики; психология двинулась в более широкий мир профориентации. Факультет гуманитарных наук откликнулся на интерес студентов к истории, культурным исследованиям и языкам; эти предметы получали государственное финансирование в зависимости от количества обучающихся студентов. А педагогический факультет, занимающийся подготовкой учителей для восточной Финляндии, продолжал оставаться важной составляющей института. В 1993 году на него приходилось немногим более 30 % студентов и преподавателей и он присваивал половину всех степеней. Однако многие преподаватели являлись простыми лекторами и не имели полной занятости: на факультете было менее 20 % старших преподавателей, и он получал менее 20 % университетского бюджета [University of Joensuu, 1994а, Appendix 3]. Его возможности по привлечению внешнего капитала связаны с проектами развития для развивающихся обществ и с работой Научно-исследовательского центра по информационным технологиям в образовании, получившими новый импульс в середине 1990-х годов. Профессора на других факультетах, особенно естественных и точных наук, ощущали, что «педагогический факультет сам себя изолировал». В академическом отношении факультеты гуманитарных и общественных наук занимали промежуточное положение между факультетами лесоводства и естественных и точных наук, с одной стороны, и педагогики – с другой.

Как факультет гуманитарных наук со своими традиционными отделениями может стать участником университетской периферии развития? Можно ли вообще увидеть его сотрудников в научном парке? Иногда студенты показывают нам, что такое возможно. В 1993 году три студента Йоэнсуу, занимающихся фольклористикой и одновременно увлеченных компьютерами, решили, что они могут создать мультимедийное отображение картин и текстов как новый способ подачи культурного наследия. На протяжении трех лет они работали над сбором и интеграцией 1000 фотографий по Калевале, классическому финскому эпосу, рожденному из устной традиции карельского региона. Проделав непростую работу из любви к делу (с незначительной финансовой поддержкой), в начале 1996 года они вместе с несколькими друзьями выпустили CD-диск под названием «Гипер-Калевала». Когда проект уже близился к завершению, они организовали небольшую компанию («нам просто показалось, что это нужно сделать») и начали продавать диск через издателя. «Гипер-Калевала» показывает финскую народную культуру от ранних наскальных рисунков до искусства XX века; основной акцент в ней делается на культурной преемственности устных и письменных традиций, простирающихся на многие столетия. Окончательный продукт привлек к себе общественное внимание, появилась возможность получения лицензионных платежей. Данный диск можно использовать в школах всех ступеней, включая высшую, и в обучении взрослых. Это была первая в своем роде финская модель того, что можно было сделать с историческим материалом и с фотографиями в мультимедийной форме. При огромном потенциале в «отображении картинок» возможности кажутся безграничными. Конечный продукт легко использовать, но сложно изготавливать, так как он требует длительной кропотливой работы и существенных начальных затрат.

30-летний студент, с которым я беседовал об этом замечательном проекте, писал в университете диплом по культурным исследованиям. Получая стипендию научного работника, он пытался представить «в научной форме» материалы из «Гипер-Калевалы». Несмотря на свое гуманитарное университетское образование, он работал в мультимедийной секции Карельского научного парка.

Университет довольно поздно начал развивать научный парк в качестве главной составляющей своей периферии развития. Факультет лесоводства уже имел налаженные внешние связи; отделения химии и физики самостоятельно могли наладить взаимоотношения с бизнесом и другими внешними секторами. Университет не имел отделения инженерного дела – области, которая играла важнейшую роль в развитии научных парков большинства университетов и в создании крупного парка Оулу технополис с Nokia в качестве якорного арендатора близ Университета Оулу. Да и сам город Йоэнсуу не считался ни крупным промышленным центром, ни особенно удобным местом для новых высокотехнологичных предприятий по сравнению, скажем, с регионом Хельсинки, Турку и Оулу. Но с 1990 года началась работа Йоэнсуу по формированию своего научного парка, в котором ключевую роль играл университет. Карельский научный парк, юридически созданный как отдельная корпорация, в 1994 году перебрался в новое помещение, поближе к университету. Получая поддержку от города, региона и университета, он был готов сдавать помещения компаниям, предлагать учебные курсы для предпринимателей и оказывать содействие развитию передачи технологий. Имея 40 компаний и всего 120 сотрудников, парк считал себя пристанищем для небольших отделившихся фирм. Будучи частью национальной сети из более чем десятка технологических парков, он входит в состав финской ветви «Инновационных контактных центров» [Innovation Relay Centers] – сети, связанной с гораздо более широким общеевропейским комплексом, который оказывает помощь компаниям и институтам, желающим купить или продать технологию. Наиболее весомое участие университета в парке относилось к области лесоводства, физике (оптика) и химии (химические технологии). К сожалению, если касаться вопросов получения дохода, патенты в Финляндии получали индивидуальные инвесторы. Поэтому парк и университет не имели никаких средств от использования прав интеллектуальной собственности.

* * *

Мы завершим этот анализ яркой иллюстрацией различий в «присвоении степеней», которые возникли между пятью факультетами университета (табл. 6.2). Факультет естественных и точных наук присваивал всего 15 % первых ученых степеней, но на него приходилось 46 % докторских степеней. Следом шло лесоводство с 7 и 18 % соответственно. На эти факультеты в сумме приходилось две трети докторантов. На остальных трех факультетах наблюдалась обратная картина: они играли важную роль в подготовке студентов по гуманитарным наукам и педагогике (две трети первых ученых степеней), но совсем незначительную в подготовке докторантов. Факультет педагогики готовил 38 % всех студентов и всего 12 % докторантов. Инвестиции Йоэнсуу в науку и лесоводство для создания более широкой исследовательской базы в этих областях были одновременно инвестициями в подготовку соответствующих специалистов, которая велась на самом высоком уровне. Обслуживая карельский регион, факультеты педагогики и гуманитарных наук обладали бесспорным лидерством в подготовке студентов.