Текст книги "Ворон"

Уинн рассмеялась:

– Думаю, это не очень любезно с твоей стороны, сестра. Мейдок, должно быть, очень умен, чтобы быть таким богатым.

Пролетели осенние месяцы, позолотив окрестные холмы. Наконец наступил декабрь. Теперь зеленели только сосны, а склоны холмов окрасились в серый, черный и коричневый цвета. Приближался день зимнего солнцестояния, а вместе с ним и свадьба Несты и Риза.

Риз прибыл в замок за два дня до бракосочетания, как и велел ему Мейдок. Он приехал с отрядом воинов в сто человек в сопровождении своих кузенов, лордов Коуда и Ллина, их жен, юного лорда Гарнока, его бабушки и Map. Мейдок отправил Давида управляющим в Гарнок спустя несколько недель после приезда Уинн в замок. Она порасспросила его и полностью сошлась во мнении о нем с Мейдоком.

– Я понимаю, что брат еще молод, – обратилась Уинн к Давиду, – но вы должны считаться с ним во всем, если, конечно, не будете абсолютно уверены, что он не прав. Иначе он ничему не научится, он очень горд.

– Надеюсь, его гордость ничем не отличается от гордости большинства мужчин, моя госпожа, – ответил Давид, а в глазах у него мерцали насмешливые огоньки. И Уинн он понравился еще больше.

Теперь, когда Давид остался приглядывать за Гарноком, Дьюи мог приехать на свадьбу Риза и Несты.

При виде всех чудес у Дьюи широко раскрылись глаза, но как бы он ни был поражен, он не мог удержаться от резкого замечания:

– А все же я предпочитаю Гарнок.

– Так и должно быть, – согласилась Уинн. – Это твой дом.

– Дурак никогда не меняется, – тихо сказала брату Кейтлин. – Да это место – просто рай, а ты предпочитаешь навозную кучу, откуда мы сбежали? Я продала бы душу сатане, чтобы иметь все это! – И она показала широким жестом на зал.

– Значит, тебе не нравится в Коуде? – поинтересовалась Уинн.

– Если начистоту, довольно неплохое место, но уж очень напоминает Гарнок, – ответила Кейтлин. – Мне приходится прилагать много усилий, чтобы привести его в должный порядок. Но теперь, когда леди Блодвен удалена из дома, станет легче. Я здесь вижу много такого, что могу приспособить в меньшем доме. А может, будет легче просто расширить дом. – Она погрузилась в размышления.

– А что случилось с леди Блодвен? – спросила Уинн, желая узнать, как Кейтлин удалось избавиться от свекрови.

– О, она отправилась в монастырь Сант-Фрайдсвайд, где и закончит свои дни. Ей там хорошо, а я наконец обрела покой, – довольным тоном сообщила Кейтлин.

– Как ты вынудила ее уехать из дома? – строго спросила Уинн. – Только правду, Кейтлин!

Кейтлин самодовольно рассмеялась, а затем, понизив голос, сказала:

– Не хочу, чтобы Артур услышал. Я обещала толстой корове сохранить ее секрет в тайне от сына взамен ее добровольного отъезда. – Кейтлин перешла на шепот. – Я застала мою дорогую свекровь в пекарне с задранными до талии юбками, склонившуюся над столом и набивающую свою утробу пирожными и засахаренными фруктами, в то время как пекарь, грубо схватив руками ее мясистые бедра, накачивал ее доверху своим собственным кремом. Я не один раз наблюдала ее в таком виде, но ждала момента, чтобы разоблачить, до тех пор, пока не убедилась в регулярности этих занятий. Старуха Блодвен похотлива сверх меры, хотя, взглянув на нее, никому бы и в голову это не пришло. Она наведывалась в пекарню по крайней мере четыре раза в неделю, и это в ее-то возрасте! – закончила Кейтлин несколько огорченным тоном.

– Значит, ты заставила ее покинуть дом и уйти в монастырь? – воскликнула Уинн. – Не слишком ли это сурово?

– Я не могу, чтобы такое существо развращало моих детей своим бесстыдством, – чопорно сказала Кейтлин, на мгновение коснувшись руками живота. – Ее поведение непростительно. Она не изменилась бы, позволь я ей остаться. На самом деле, Уинн! Я могла бы простить ей благоразумного любовника из нашего круга, но, сестра, она ведь спуталась с пекарем!

– А какова же участь пекаря? – поинтересовалась Энид.

– Я сказала Артуру, что он оскорбил меня. Его хорошенько выпороли. Он легко отделался, бабушка, да к тому же пекарь не дурак. Он принял наказание и вернулся к своим печам. Я могла бы лишить его жизни.

– Но для этого, – заметила Уинн, – тебе пришлось бы разоблачить леди Блодвен, и тогда у тебя не было бы такой удачной сделки. Возможно, она вообще не ушла бы добровольно.

Кейтлин кивнула:

– Не смотри на меня так хмуро, Уинн. Блодвен так же хорошо в монастыре, как и в Коуде. Артур проследил за этим, так как он любит ее. У нее будет неиссякаемый запас засахаренных фруктов.

– А какую причину ты придумала для мужа, чтобы отправить ее в монастырь? – спросила Энид.

– Ну что ж, – вновь самодовольным тоном произнесла Кейтлин, – старая корова всегда носилась со своим слабым здоровьем. Вот она и сказала Артуру, что не перенесет присутствия в доме кричащего младенца, будь он даже ее внуком.

– Ты ждешь ребенка? – Уинн внимательно посмотрела на сестру.

– Конечно! – ответила Кейтлин. – А разве не видно? Артур говорит, я расцветаю с каждым днем.

– Мое дитя, ты мне должна была сказать, – пожурила ее Энид. – Когда должен родиться ребенок?

– В июне, – ответила Кейтлин. – Я зачала своего сына, когда мы приехали в Коуд, сразу же после свадьбы. Артур – страстный любовник.

– А я зачала своего сына в первую брачную ночь, – внезапно заговорила Дилис. – Хауел очень доволен мной. Он говорит, что у меня все данные быть хорошей матерью, – с гордостью закончила она.

Энид от удивления покачала головой.

– Когда ваш ребенок должен появиться на свет? – сухо спросила она.

– Разумеется, раньше, чем у Кейтлин, – последовал удовлетворенный ответ. – Это я, бабушка, подарю тебе твоего первого правнука.

Уинн взглянула на Несту, которая, как и она сама, с трудом сдерживала смех. Расстояние сделало мелочность ее сестер смешной. Как и брат, Уинн, как ни старалась, не могла полюбить своих сестер. Они не знали покоя за все время пребывания в Скале Ворона. Они бродили по замку, заглядывая в каждый укромный уголок, наблюдали за хозяйственной жизнью. Они откровенно завидовали старшей сестре, ее богатству, которое, как каждая из сестриц уверяла всех, кто соглашался выслушать их, на самом деле принадлежало ей.

Уинн была слишком занята, чтобы уделять много внимания своим сестрам, поскольку заботы о свадьбе Несты легли на нее. Празднование должно быть достойным сестры принца Пауиса. Надо накормить более трехсот гостей, включая вассалов. Но сейчас Уинн уже чувствовала себя уверенно и знала, что сможет заготовить достаточно еды. С побережья привезли двенадцать бочонков устриц, которые установили в колотый лед и снег, доставленный с ближайших гор. Четыре говяжьи туши зажарят на кухне на больших вертелах. Будет целый бык, два оленя, а также ветчина, гуси, утки, тушеный кролик, приправленный луком, петрушкой и морковью, пироги с куропатками, перепела, зажаренные до золотистого цвета, и павлин, начиненный сухими фруктами, которого внесут в зал на серебряном подносе со всеми его красивыми перьями; форель, пойманная в местных ручьях, будет зажарена в масле и подана с лимоном; лососина на листьях салата; треска, приготовленная в сливках и в сладком вине. Будет крошечный зеленый горошек, мелкая отварная свекла, молодой латук, сваренный в белом вине на пару с луком-пореем и каперсами.

Пекари работали не покладая рук, чтобы испечь превосходный белый хлеб, который подадут на верхний конец стола. Для тех, кто будет сидеть на нижнем конце стола, они напекли сельские буханки и хороший черный хлеб. Масло и мед будут в изобилии, так же как и несколько сортов сыра, из которых шесть кругов Гарнокского золота привез Дьюи ап Оуен. Сахарные вафли, сваренные в сахаре фиалки и дудник, а также несколько яблочных пирогов, которые подадут с обильным кремом. Свадебный пирог из сахарной ваты с марципаном станет заключительным угощением для всех гостей. На столах, кроме всего прочего, будут стоять чаши с яблоками и грушами. Октябрьский эль, а также несколько сортов вина утолят жажду гостей. Погреба Мейдока глубоки, и Уинн позаботилась, чтобы не было недостатка в напитках. В качестве особого угощения для сидящих на верхнем конце стола Уинн приготовила праздничный обманчиво крепкий напиток из меда, от которого, как известно, быстрее бежит кровь по жилам.

К свадьбе Риз из Сант-Брайда, разумеется, подготовился, поскольку трехмесячная разлука с Нестой лишь увеличила его страсть к ней. Это было взаимное чувство. Чтобы понять значение слова «любовь», надо было просто посмотреть на них. К несчастью, подумала про себя Уинн, она не может испытывать такое же чувство. Риза и Несту, казалось, связывала тонкая невидимая нить. Они едва могли дождаться дня свадьбы, так они стремились соединиться в браке.

Мейдок рассчитал момент зимнего солнцестояния, и именно в этот миг жених и невеста стали мужем и женой. Неста, светившаяся, как само зимнее солнце, была облачена в золотой наряд – прекрасный фон для темно-рыжих волос и кожи цвета сливок. Ее платье из золотистого шелка все было расшито жемчугом и золотыми нитями. Кайма и широкие рукава оторочены роскошной коричневой куницей. В шелк кремового цвета, из которого была сшита нижняя туника, были вотканы полосы из чистого золота. Наряд опоясывал свободно свисающий ремешок из крученого золота с жемчужными кисточками. Тонкую шею украшало золотое витое ожерелье с зеленой и синей эмалью. В ушах висели жемчужные серьги. Золотой с жемчугом обруч удерживал длинные струящиеся волосы. На ножках были надеты крошечные золотые туфельки.

Риз блистал, как и его красавица невеста. Его могучее тело было облачено в длинное одеяние из красно-золотой парчи, открытый ворот украшали гранаты и жемчуг. Туника была перехвачена золотой цепью. Из-под длинного наряда выглядывали лишь сапоги, но такие, каких никто из гостей не видывал. Из красной кожи! У жениха не было при себе меча. Явиться в день собственной свадьбы вооруженным – значит нанести самое большое оскорбление.

Они были красивой парой. И когда священник объявил их мужем и женой, Риз сердечно поцеловал Несту под приветственные возгласы гостей. Почти сразу же заиграла музыка. После окончания пира будут танцы. Древний менестрель развлекал гостей, распевая уверенным и благозвучным голосом, невероятным для столь почтенного возраста. Когда-то он бродил по свету со своими песнями, но сейчас уютно доживал свой век в замке Скала Ворона. Уинн оценила историю менестреля как новое проявление доброты Мейдока к людям.

– Ты все прекрасно устроила, – похвалил ее Мейдок во время празднества. – Все предусмотрела. Ты оказала более чем достаточно почестей моей сестре и ее мужу. Я благодарен тебе, дорогая.

Уинн покраснела от удовольствия. Никогда прежде ей не приходилось быть хозяйкой на таком большом торжестве. По мере приближения дня свадьбы Неста, обуреваемая обычным для невесты беспокойством, не могла быть ей полезной.

– Пир удался, мой господин, – согласилась Уинн. – Все гости, похоже, довольны. Признаком моего успеха можно считать то, что Кейтлин за весь вечер ни разу не пожаловалась. Она довольна и местом за столом, и едой, и музыкой, всем! Как ты думаешь, может, будущее материнство смягчило ее?

– Скорее у нее просто нет слов, – ответил Мейдок, а потом зашептал, чтобы только она могла услышать: – Как ты сегодня прекрасна, Уинн. Зеленый и золотой, несомненно, твои цвета. Как бы мне хотелось, чтобы это была наша свадьба, но, увы, мы должны ждать до Белтейна.

Его слова заставили сильно забиться сердце Уинн. Она начала понимать, что Мейдок из Пауиса был романтиком. И ей хотелось остаться наедине с ним. Она не могла дождаться, когда разъедутся гости. Он оказался прав, когда сказал, что им нужно побыть одним. Они останутся одни. Ей хотелось лучше узнать его, выяснить, что именно связывает их. И все же она опасалась еще раз соединить с ним свою судьбу. Внезапно Уинн почувствовала желание переступить барьер, разъединяющий их, каким бы он ни был.

Уинн взглянула на своего суженого и заметила, что он улыбается.

– Плутишка! – бросила она ему и слегка шлепнула по руке. – Опять читал мои мысли. – Она глубоко вздохнула. – Мейдок, ты неисправим!

– Я люблю тебя, – просто ответил он, словно это его оправдывало.

Уинн засмеялась:

– Что мне с тобой делать, Мейдок Пауиса?

– Любить меня, дорогая. Это все, что я хочу от тебя.

– Нет, – внезапно став серьезной, ответила Уинн. – Есть большее, но оно придет, я знаю. Я чувствую, как меняюсь здесь, в Скале Ворона.

Молодых уложили в постель, добродушно подшучивая и делая недвусмысленные намеки. Гости разбрелись по своим спальням. А утром из окна комнаты Несты была вывешена простыня с красными пятнами – доказательством ее невинности и удали Риза. Гости, хорошо позавтракав, начали разъезжаться. Уинн, вернувшись в свою спальню поменять туфли, которые натирали ей ноги, удивилась, услышав голос Несты, доносившийся из комнаты Мейдока. Заинтересовавшись, она подошла поближе, не в силах удержаться.

– Ты счастлива? – спросил Мейдок.

– Да, – ответила Неста. – Очень, но я боюсь за тебя, мой брат. Вчера приехал Брайс, я знаю. Ты думал, что утаишь это от меня?

– Он доехал только до моста через реку, до того как я отправил его назад. Он не будет тебя больше беспокоить, Неста.

– Ах, Мейдок, он не меня ищет, чтобы навредить, а тебя! Он так же ненавидит тебя, как наш отец ненавидел твоего. Та же горечь, та же зависть. Кажется, он весь пропитан ею. Мой брат – ужасное проклятие, черное и злое.

– Он не причинит мне вреда, Неста, – уверял Мейдок сестру. – Он знает мою силу.

– Он также знает, что, несмотря на твою волшебную силу, у тебя доброе сердце и ты не причиняешь никому вреда. Будь у Брайса твоя сила, он охотно разделался бы с тобой и получил бы от этого удовольствие. Возможно, сам по себе ты неуязвим, Мейдок. Но сейчас ты стал уязвимым через свою любовь к Уинн.

– Брайс ничего не знает об Уинн.

– Знает! – уверенно ответила Неста. – Возможно, ему неизвестно, что ты много лет назад обручился с ребенком, но можешь быть уверен, он знает, что твоя суженая живет в замке! Он часть этого, Мейдок! Важная часть! У Уинн не было еще проблесков памяти?

– С детства она видит один и тот же сон, – сказал он Несте и затем пересказал ей содержание сна. – И ничего больше.

– Ей надо знать правду, Мейдок. Особенно теперь, чтобы Брайс не попытался вновь разрушить твое счастье, – твердо сказала Неста.

– Я не могу ей рассказать, Неста, ты ведь знаешь. Она должна вспомнить все сама.

– Ты можешь ей помочь, ничего не рассказывая, и прекрасно это знаешь, – горячо возразила Неста.

Уинн была зачарована разговором между братом и сестрой. Что все это значило? Она надеялась на чудо: что никто не войдет в покои принца и не увидит ее подслушивающей. Ей хотелось узнать больше.

– Я надеялся, что здесь, в Скале Ворона, в моем обществе она начнет вспоминать.

– У тебя осталось мало времени, брат. Твоя свадьба назначена на первое мая. Помоги ей! Я не могу спокойно уехать в Сант-Брайд, зная, какая вам обоим грозит опасность от Брайса, пока вы не решите это дело между вами раз и навсегда. Мейдок, я люблю Уинн. Как и когда-то, она и сейчас милейшая душа, – сказала Неста с чувством.

– Я последую твоему совету, сестра. А сейчас ты должна найти своего мужа и собираться в дорогу, потому что я горю желанием остаться с моей прекрасной госпожой один.

Уинн тихонько проскользнула на прежнее место, услышав его последние слова. Она была бы очень смущена, если бы ее застали подслушивающей столь интимный разговор. Поменяв туфли, она вернулась в Большой зал как раз вовремя, чтобы тепло распрощаться с Нестой и Ризом и вместе с Мейдоком проводить их на главный двор замка, где ждали лошади и отряд воинов.

Неста, сияющая от счастья, сердечно обняла Уинн.

– Я приеду весной на вашу свадьбу, – пообещала она.

– Мне не хочется, чтобы ты так скоро уезжала, – сказала Уинн.

– Будет буря, – предсказала Неста, – нам лучше поскорее выбраться из гор, пока она не разразилась.

– Но через несколько дней Рождество, а вы все еще будете в пути, – сокрушалась Уинн.

– В таком случае отпразднуем в дороге, – рассмеялась Неста. – Хочу поскорее быть в своем доме. Увидев первый раз Риза, я поняла, что мне придется хорошенько потрудиться, чтобы сделать замок Сант-Брайд пригодным для житья.

Она в последний раз обняла Уинн и поцеловала в щеку.

– Позаботься о Мейдоке, Уинн, а если придется встретиться с нашим братом Брайсом, остерегайся его. У него ангельская внешность, но сам он – дьявольское отродье.

– Жена! – проревел Риз, счастливый и довольный собой. – Ты теряешь время, сплетничая во дворе с нашей сестрой! На лошадь, говорю я!

– Да, мой господин! – кротко ответила Неста, незаметно подмигнув Уинн.

Он поднял ее и посадил в седло, вложив ей в руки поводья.

Мейдок обнял Уинн. Стоя у входа в замок, они вместе помахали на прощание лорду и леди Сант-Брайда, пока гости не скрылись из виду за поворотом.

– Ну вот, сейчас мы одни, дорогая, – сказал он, улыбаясь ей.

– Я рада этому, Мейдок, – искренне ответила Уинн и улыбнулась ему в ответ, когда они входили в замок.

6

Неста, которая чувствовала изменения погоды, правильно предсказала приближение бури. К вечеру следующего дня после тихого серого затишья пошел снег. Он падал всю ночь. Хрупкие маленькие снежинки прилипали ко всему, чего они касались, пока замок и его окрестности не окутал белый покров. Окна покрылись морозными узорами. Снежная буря принесла с собой глубокий покой, который проник даже сквозь стены замка.

Они были вдвоем в Большом зале, который казался огромным. Огонь весело пылал в четырех больших каминах. Искры время от времени с треском отскакивали от горящих поленьев, неизменно вызывая испуг. Вчера после обеда они совершили прогулку верхом. Мейдок согласился с сестрой, что приближается непогода, и предложил Уинн воспользоваться возможностью прокатиться на лошадях, пока это еще возможно. Сегодня Уинн наблюдала, как слуги наводили в замке порядок после торжеств.

Они уютно сидели вместе, смакуя превосходное сладкое вино. Мейдок немного поиграл на маленькой свирели. Внезапно положив ее, он взглянул на Уинн.

– Что тебя беспокоит, дорогая? Я чувствую, что ты огорчена.

– Меня охватила тоска, ведь я несколько дней не видела старину Дью, моего ворона. У меня не было времени поискать его из-за приготовлений к свадьбе Несты. Мы вчера проездили верхом почти до ужина, а он так и не появился. Теперь, когда разыгралась непогода, я беспокоюсь, все ли с ним в порядке. Для птицы он довольно стар, Мейдок.

– Неужели это уродливое черное существо так много для тебя значит, Уинн, что может нарушить твой покой?

– Он вовсе не урод! – защищала птицу Уинн. – Для меня он самый красивый ворон.

Мейдок рассмеялся:

– Почему он так много для тебя значит, что ты даже защищаешь его от моих нападок?

– Старина Дью был мне другом всю мою жизнь, – нежно ответила Уинн. – Я верю, он охранял меня от беды, хотя знаю, что это невозможно.

– Почему же, вполне возможно.

– Не понимаю тебя, Мейдок.

– Закрой на мгновение глаза, дорогая, – тихо попросил он.

Она ему уже вполне доверяла и поэтому послушно закрыла глаза. Через мгновение Уинн открыла глаза и с трудом поверила тому, что увидела. По залу парил старина Дью, летая среди балок Большого зала с торжествующим карканьем.

Уинн рассмеялась и радостно захлопала в ладоши.

– Я знала это! Я все время догадывалась! Я просто не знала, что это ты! – воскликнула она. – Ты оборотень, Мейдок!

Большой черный ворон летел прямо к ней, и не успела Уинн моргнуть глазом, как перед ней опять стоял Мейдок.

– Ты не испугалась? – спросил он.

– Нет! Мне хочется узнать, как ты это делаешь! Ты научишь меня? Ох, Мейдок. Значит, это ты охранял меня все эти годы. И тебе я доверяла все свои секреты. Это был ты!

– Да, Уинн, я. Я никогда не хотел вторгаться в твою личную жизнь, дорогая. Сначала мне было интересно знать, как ты растешь. Хотел убедиться, что ты здорова и счастлива. Затем появилось новое желание. Оказалось, мне нужно было быть рядом с тобой. Без этого я не мог чувствовать себя счастливым. Иногда случалось, что собственные заботы не давали мне возможности видеть тебя по нескольку дней, недель, тогда я становился раздражительным. А что стоил мне тот год, когда я отправился в Византию! Это была пытка! После нескольких месяцев я так отчаянно мечтал тебя увидеть, что притворился больным, чтобы на некоторое время уединиться и с помощью сильных чар несколько коротких минут глядеть на тебя.

– Да, ворона не было целый год, – задумчиво проговорила Уинн. – Мне было тогда, я полагаю, лет восемь. – Она посмотрела на него. – Это всегда было частью тебя? Я имею в виду волшебство. В другом времени?

– Нет, – ответил он. – Только в этом времени и месте.

– Но как ты узнал об этом? Ты был ребенком, когда умер твой отец. – Она взяла его за руку и подвела к скамье перед камином.

Когда они сели, Мейдок сказал:

– Мой отец был убит, Уинн. Рукой своего брата. Это не несчастный случай. Видели, как дядя совершил грязное дело. Свидетельницей преступления была бабушка, но она всего лишь женщина. Она ничего не могла сделать. Поэтому она рассказала об этом нескольким верным слугам и взяла с них клятву сохранить все в секрете. Остаток дней она провела, оберегая меня от Синбела.

– Когда мне было семь лет, я уже знал, как уничтожать. Но отец внушил мне, что жизнь – священная для Богородицы и Всевышнего. С того момента, как я научился ходить, я стал бывать с отцом в лаборатории. После его смерти я учился самостоятельно по его тайным книгам, которые были спрятаны от моего дяди. Он непременно взял бы их себе, несмотря на то, что они не принесли бы ему пользы. Он всегда считал, что, отыскав эти книги, сможет изменить судьбу, которую ему и его потомкам предопределил собственный отец. – Мейдок вздохнул. – У моего дяди была такая испорченная душа, Уинн. Он женился на моей матери, чтобы завладеть Скалой Ворона, но не сумел этого. После рождения Брайса его безумие – а это было именно безумие – стало проявляться еще сильнее. Он решил, что его сын должен иметь то, что принадлежало мне. Он с ранних лет учил Брайса ненавидеть. Зависть, пожиравшая его, проникла и в Брайса. Конечно, под неусыпным оком бабушки и верных слуг я был в безопасности. У дяди не было возможности навредить мне. Он из-за пустяка настроил против меня брата. Но коль скоро дело сделано, изменить уже ничего нельзя. Брайс пытался овладеть Нестой, зная, как сильно я люблю нашу сестру. Он считал, что это насилие будет для меня смертельным ударом.

– Но ему не удалось, – мягко проговорила Уинн, – и он очутился в изгнании, которое только усилило его горечь и гнев против тебя.

Мейдок печально кивнул:

– После этого ни о каком примирении не могло быть и речи, хотя после смерти отца я ради матери сделал такую попытку.

– Он женился? – поинтересовалась Уинн.

Мейдок резко засмеялся:

– Нет! Он открыл для себя, по его мнению, прекрасный путь мщения. Церковь. Несколько лет назад он принял духовный сан. А после смерти старого епископа в Кей два года назад мой брат бесстыдно купил его место. Он один из самых молодых епископов в церкви. Теперь Брайс пытается уничтожить меня, заявляя, что моя сила исходит от дьявола. В суде короля Граффидда есть несколько болванов, которые опасаются моего влияния и охотно поверят в это.

– Тогда женитьба на мне очень выгодна для тебя, ибо я в родстве с королем, – задумчиво заметила Уинн.

– Я не потому обручился с тобой, дорогая, – ответил он.

– Я знаю, Мейдок, и не боюсь узнать причину, по которой ты берешь меня в жены. Я верю тебе. А теперь покончим с твоим братом! Я хочу, как и ты, принимать другое обличье.

Он усмехнулся:

– Зачем? Я думал, ты любишь меня не за мои знания в искусстве магии, Уинн. Думаю, что мне следует оскорбиться.

– Я не знаю, почему я люблю тебя, Мейдок. – Произнеся эти слова, Уинн выглядела более пораженной, чем мужчина, сидевший с ней рядом. – О-ох! – выдохнула она, широко распахнув от удивления зеленые глаза.

– Ты меня любишь? – спросил он слегка сдавленным голосом.

– Мне кажется, я произнесла именно это, не так ли? – Уинн от досады прикусила нижнюю губу, а потом, осторожно подбирая слова, продолжила: – Думаю, я люблю тебя, Мейдок. Я, конечно, не осознавала этого, пока слова сами не сорвались с моих губ. Когда такое могло случиться? Я знаю, что хочу тебя, и это правда, но любить тебя? Что ж, я произнесла эти слова, и, похоже, у меня нет желания отрицать это, значит, так оно и есть на самом деле. Это, однако, не изменило того, что было между нами в другое время и в другом месте и что должно быть завершено. Видимо, сейчас мы сможем уладить наше прошлое разногласие, поскольку в моем сердце зародилось к тебе нежное чувство.

Впервые в жизни у Мейдока не нашлось слов. Он знал, что должен что-то сказать, но боялся своими словами опять отдалить ее от себя. Уинн быстро решила за него эту задачу.

– Теперь, когда мы пришли к соглашению, мой господин, скажи, когда ты начнешь учить меня перевоплощаться?

Ему удалось справиться с волнением.

– Это просто, Уинн, но может оказаться опасным занятием. Мир, в котором мы с тобой живем, уже совсем иной, чем у наших кельтских предков. Меня многие называют волшебником, приписывая мне большую силу, чем есть на самом деле. Знания, которыми я владею, когда-то высоко почитались и ценились нашим народом. В этом нет зла, если только знания не стали достоянием злых людей. И так было всегда. Сейчас, однако, говорят, что все это исходит от дьявола. Поэтому я должен скрывать большую часть того, что знаю, от окружающих, чтобы меня не сочли учеником дьявола. Все же молва обо мне продолжает гулять по свету из-за истории принцев Пауиса Венвинвина. Истории, выдуманной и приукрашенной моим братом Брайсом для услады невежественных, глупых и суеверных людей.

– Ты должен передать свои знания, мой господин, – спокойно сказала ему Уинн. – Это часть нас самих. Не просто тех, кем мы были вчера, но и нас сегодняшних и тех, кем мы будем завтра.

– Возможно, сегодня, но не уверен относительно завтра, дорогая. Тем не менее я научу тебя всему, что знаю сам. Но прежде чем я передам тебе секрет изменения облика, ты должна будешь узнать много других вещей. У тебя в Гарноке есть маленькая лаборатория. В моем замке тоже. Завтра мы с тобой туда и отправимся. Я посмотрю, насколько ты преуспела в приготовлении микстур, а потом буду учить тому, что тебе надо знать. Нам придется усердно поработать, Уинн, и предупреждаю, я строгий учитель.

– Меня тоже не устраивает плохая работа, Мейдок, – ответила она.

Он улыбнулся, услышав ее гордый ответ, взял за руки и поднял со скамьи.

– Уже поздно, дорогая. Пора в постель. – Он нежно поцеловал ее в губы.

Утром, когда Уинн поднялась и умылась, вошла Меган с подносом, на котором были свежий хлеб, тарелка горячей ячменной каши, ломтик ветчины, глиняный горшочек несоленого масла, медовые соты и кубок сладкого вина, разведенного водой.

– Когда вы будете готовы, госпожа, мне велено отвести вас к принцу.

От волнения Уинн ела медленно и опустошила весь поднос. Она не знала, сколько они пробудут в лаборатории Мейдока и когда у нее будет возможность поесть вновь. Когда она покончила с завтраком, Меган подала полоскательницу с ароматной водой, чтобы Уинн могла вымыть руки и лицо после еды. Затем она протянула хозяйке наряд цвета травы.

– Что это? – спросила Уинн, впервые увидев незнакомый туалет.

– Хозяин просил вас надеть его, чтобы доставить ему удовольствие, – ответила Меган.

Уинн надела шелковое платье до самого пола, с простым круглым вырезом, которое облегало ее фигуру. Узкие рукава доходили до запястьев. Поверх него – зеленое парчовое с рукавами чуть ниже локтя, от шеи до каймы оно имело спереди разрез. Трехдюймовая тесьма с национальным кельтским рисунком, вышитая золотом, спускалась сверху донизу и украшала горловину платья, отвороты на рукавах и подол.

– Присядьте, госпожа, я причешу вас.

Уинн села на стул, и Меган начала осторожно распутывать сбившиеся после сна длинные, до колен, черные волосы, расчесывать их, пока они не заблестели, и заплела в одну толстую косу, которую ее хозяйка так любила. Когда она закончила, то надела на лоб Уинн простой узкий обруч из червонного золота и, встав на колени, обула хозяйку в мягкие фетровые туфли.

– Вот вы и готовы, моя госпожа. А теперь я отведу вас к принцу Мейдоку.

Меган поднялась и грациозно пошла к двери. Уинн последовала за служанкой. Они быстро прошли по замку до конца коридора, освещенного мерцающими факелами, потом вверх по лестнице с каменными ступенями в башню. Наверху лестницы была маленькая дверь, перед которой Меган остановилась.

– Постучите один раз и входите, моя госпожа.

– Ты дальше не пойдешь? – поинтересовалась Уинн.

– Нет, моя госпожа. Никому в замке, кроме принца, нельзя переступать порог этой комнаты. Это особое место, освященное старинными обычаями нашего народа. Простой смертный, нарушивший святость этой комнаты, совершит великое кощунство. Вас, как и принца, этот запрет не касается. Мы все знаем это, иначе он не выбрал бы вас в жены.

Уинн тихо стояла перед дубовой дверью, слушая эхо шагов Меган, удалявшейся по узкой лестнице. Наконец, подняв руку, она стукнула один раз и отчетливо услышала через толстую дверь его голос, приглашающий ее войти. Что она и сделала.

– Доброе утро, дорогая, – приветствовал ее Мейдок, когда она вошла в комнату. – Надеюсь, ты готова усердно потрудиться. – Он улыбнулся.

На Мейдоке был такой же наряд, как и на Уинн, только фиолетового цвета. На шее висела тяжелая серебряная цепь с кулоном, в который был вставлен самый большой лунный камень из всех, виденных Уинн. Он был размером с маленький абрикос, такие Мейдок присылал ей прошлым летом. Серебряная диадема, удерживающая его непокорные черные волосы, была усыпана лунными камнями небольшого размера. Он казался ей больше, и Уинн внезапно пришло в голову, что она немного побаивается его.

Она учтиво поклонилась, стараясь скрыть эту мысль и надеясь, что он не прочтет ее.

– Я готова выучить все, что ты мне скажешь, Мейдок, если в конце ты научишь меня изменять облик.

– Со временем, дорогая. Не будь такой нетерпеливой.

Уинн с откровенным интересом оглянулась вокруг.

– Где мы? – спросила она.

– Это восточная башня Скалы Ворона, – последовал ответ.

– Одна из круглых башен, – произнесла Уинн. – Я бы сказала, главная башня замка.

Она осмотрелась. В закруглении стены был небольшой камин в форме перевернутой буквы U. На каменной плите ярко пылал торф. В комнате стоял большой стол в виде буквы L с грифельной столешницей и такой же, но только Т-образной формы. На каждом из них стояли ступка и пестик. В углублении одной из стен находились полки, заставленные пузырьками, чашами, колбами и другими сосудами из стекла и камня разнообразных размеров и форм, заполненными колышущимися жидкостями, пастами, порошками и другими веществами, происхождение которых она в этот момент понять не могла. На каждом столе стояло несколько жаровен с древесным углем. Со стен свисали пучки трав, корней и сухих цветов.