Текст книги "Не римская Испания. Арбалетчики в Карфагене"

– Куда ты так спешишь, аркобаллистарий? – и ножку выставила так, что ейная коленка и без того полупрозрачную ткань натянула. Для разговора об одинокой и жестоко тоскующей Ларит явно не в тему. Или она считает, что каши маслом не испортишь?

– Что-то Криула зачастила последнее время к Баркидам. О чём они там говорят таком с женой Циклопа?

– Мне об этом никто не докладывает, досточтимая. Наше дело – сопровождать и охранять. А чьи тряпки или ожерелья с серьгами они там обсуждают – мне неинтересно.

– Хи-хи! По-твоему, больше женщинам и поговорить не о чем?

– Ну, отчего же? Ещё – о похождениях каких-то общих знакомых.

– Хи-хи! На что ты намекаешь, а? Пошляк! – и сразу же плечи как бы невзначай расправила так, что полупрозрачная ткань на груди натянулась. Потом изобразила весьма серьёзный и озабоченный вид: – А известно ли Циклопу, что против него готовится заговор?

– Заговор? И какой же? Освистать его речь на Собрании? Или написать ночью на ограде его особняка бранное слово?

– Я не шучу, Максим! Его хотят убить!

– И при этом так неосторожны, что посвящают в свою тайну тебя?

– Злоумышленник проговорился случайно.

– И кто же этот самоубийца?

– Младший брат моего покойного мужа. Глупец вообразил себе невесть что и теперь мечтает избавить город от тирана!

– И за что же он так ненавидит Одноглазого?

– За реформу Совета Ста Четырёх. Ведь Циклоп отстраняет от власти лучших людей города, в числе которых и их семейство. Мой деверь вбил себе в голову, что тиран должен умереть, а он сам – прославиться как тираноубийца.

– Ценой собственной смерти на кресте?

– Он уверен, что со смертью Циклопа тут же восстанет и весь город.

– Ага, особенно городская чернь!

– Да кто в Мегаре думает о черни! Восстать должны все лучшие семейства со всеми своими наёмными отрядами!

– Против городского ополчения и ветеранов Одноглазого? Не думаю, чтобы вся Мегара сошла с ума. Старый город и войско порвут за него кого угодно.

– Я знаю. Но глупец в это не верит, и я не смогла отговорить его. Он погубит и себя, и всю свою семью!

– И чего ты хочешь от меня? Почему бы тебе не сообщить обо всём отцу?

– Зачем беспокоить этим отца? Разве мало у него других забот? Я слыхала, что ты сумел сделать какие-то очень сложные и опасные дела в Гадесе. Если ты справился там – справишься и здесь.

– С чем именно? Твой деверь, не послушав тебя, вдруг послушает меня?

– Ну, ты ведь умеешь справляться с непослушными и непонятливыми. Ну, как в Гадесе с каким-то там Дагоном, например…

– И ты хочешь, чтобы я таким же образом «вразумил» и брата твоего мужа? А зачем это тебе, досточтимая?

– Глупца всё равно уже не спасти. Но я не хочу, чтобы пострадала вся их семья. Пусть уж лучше погибнет он один!

– Так, так… Ещё братья у этого несчастного есть?

– Законных – нет, – ответила она после некоторой заминки.

– И значит, после гибели этого наследником его отца будет внук?

– Ты неглуп, Максим! И раз ты всё понял – должен бы прекрасно понимать и то, НАСКОЛЬКО я буду благодарна тому, кто решит для меня эту проблему! – говорится это с соответствующим придыханием и выставлением ножки, дабы у меня не было сомнений в форме ейной благодарности – эта стерва, млять, явно уверена в своей неотразимости.

– А заговор…

– В том-то и дело! Надо спешить! Он же погубит всё!

– Нужны доказательства, досточтимая.

– Ты мне не веришь?

– Дело слишком серьёзное, чтобы верить в нём на слово. Тут же пахнет крестом, если что-то вдруг окажется не так.

– Хорошо, я постараюсь добыть доказательства! – и удалилась такой походкой, что… гм… ладно, до дома и Софонибы недалеко…

Выпустив пар с бастулонкой и вернув себе способность соображать здраво, я прикинул хрен к носу. В эту самоубийственную жертвенность олигархического отпрыска, вдобавок – наследника, верилось как-то с большим трудом. Обычно такие ребята чужими руками жар загребать горазды – как Мириам, например. А посему – не очень-то верилось и в заговор. Доказательства-то эта сучка, надо думать, какие-нибудь быстро придумает и сфабрикует, мотивации у неё для этого – вагон и маленькая тележка, но всё же – а вдруг?

По большому счёту мне плевать на карфагенскую политическую кухню. Без нашего вмешательства, по идее, всё должно идти так, как шло и в нашем историческом реале. И хотя мелких подробностей мы, конечно, не знаем, мы знаем конечный итог – ни Циклоп в реале никакого военного переворота в городе не совершил и никаким тираном в нём не заделался, ни самого его никто не уконтрапупил, а только накляузничали на него в Рим и вынудили сбежать на Восток к Антиоху. Но, допустим на минуту, что что-то мы такое ненароком успели вытворить, что карфагенские события изменит. Скажем, пёрднул я на рыночной площади, от этого собака-дворняга, чтоб газы мои не нюхать, свернула не в ту сторону и шуганула не того кошака. Не тот кошак перебежал дорогу не тому местному забулдыге, он споткнулся, приземлился с размаху мордой лица, от огорчения нажрался до поросячьего визга раньше времени и проблевался в результате на сандалии вовсе не тому из людей поприличнее, которого должен был облевать в реале. Ну а этот не тот человек поприличнее возьми вдруг да и окажись паче чаяния пускай и относительно бедным, но всё же родственничком какой-нибудь городской шишки. Постирается он, заглянет потом к родственнику да и поплачется тому в жилетку – типа вконец чернь охренела, уже среди бела дня блюёт на ноги порядочным людям. Родственник проникнется, ляпнет где-нибудь в присутственном месте, демагог-популист какой-нибудь услышит да и перед толпой это дело разболтает, солидно сгустив краски отсебятиной. Чернь, ясный хрен, изобидится, она это дело любит, и вот он, социальный конфликт, на волне которого Одноглазый усиливает свою власть, а олигархи стремятся избавиться от тирана. Чисто теоретически – возможно, но реально – смешно, потому как и без меня накушавшиеся гороху гегемоны пердят где ни попадя, и тот из них, по чьей милости Циклопа суффетом избрали, благополучно успел пёрднуть в нужный момент в нужном месте, опять же и без меня. Карфаген – он большой, и надо быть личностью покруче любого из нас, чтобы сыграть роль в его истории.

Но, допустим, я недооцениваю старика Бредбери с его пресловутой бабочкой. И хрен ли с того? Да, если Ганнибал Барка захватит безраздельную власть – ага, привет дуче и фюреру, тоже взявшим её вполне демократическим путём – диктатор он будет ещё тот, и кое в чём он карфагенскую элиту ущемит весьма нехило. Но полностью он её придавить не рискнёт – уж очень неровно к нему дышат в Риме, с которым ему после поражения во Второй Пунической уж точно не тягаться. По этой же причине не пойдёт он и на военную централизацию частных олигархических дружин, а значит, и мы без хлебной и непыльной службы не останемся. Не пострадает от его власти, надо полагать, и наш наниматель. Да и вообще, насколько мы об Одноглазом наслышаны, не такой уж он и солдафон, как можно было бы подумать по визгу олигархической оппозиции, а настоящий аристократ высшей пробы – прекрасно образованный, просвещённый и даже где-то в чём-то либеральных и демократичных взглядов. Уж точно не восточный деспот, а что-то наподобие Цезаря Того Самого или Буонапарте, если из более современных. Как к диктаторам-то к ним претензий особых ни у кого и не было, и не их личной власти реально-то боялись, а превращения её в наследственную и ничем не ограниченную монархию. Но в случае с Ганнибалом и этого можно не опасаться – кому угодно, возможно, и позволил бы это Рим, но только не ему. И сам он это прекрасно понимает.

Или, допустим, грохнет его на хрен олигархическая оппозиция и восстановит свою прежнюю власть. В этом случае наш наниматель, не рассобачившийся и с ними, уж всяко останется при своём, а учитывая силовую опору олигархических семейств на свои частные военные дружины, что при их власти только усилится – опять-таки, сокращение штатов в дружине Арунтия и безработица нам уж точно не грозят. Ну так и чего нам тогда переживать за карфагенские политические расклады?

Тем более что я всё же абсолютно не склонен паниковать в духе означенного Бредбери с его означенным крылатым червяком. Принципа «я знаю, что ты знаешь, что я знаю» в политике никто не отменял. Одноглазый знает, что диктаторской власти ему один хрен не удержать, наследственной – тем более, и тогда на хрена ему сдался её захват? Но это же знает и антибаркидская оппозиция, после смерти Ганнона Великого возглавляемая Гасдрубалом Козлёнком. И на хрена им этот дурацкий заговор с политическим убийством Циклопа, когда по истечении срока его суффетских полномочий на него можно натравить римлян, что и было сделано в известном нам реале? Это на Цезаря Того Самого управы в Риме не оказалось, отчего тому и пришлось поскальзываться и падать прямо на кинжалы некоторых отцов-сенаторов, и так двадцать три раза подряд, гы-гы! А уж на Ганнибала-то там управу сыщут на счёт раз. А посему – сильно сомнителен мне этот заговор.

Поразмыслив, я переговорил с Васькиным, и у того тоже возникли серьёзные сомнения. Скорее всего, Мириам элементарно подставляет деверя, но следовало всё-таки это проверить. Этим Хренио и занялся между делом, как профессионал и дабы интерес к этому делу не связывали со мной – мне он предложил изобразить из себя «просто глухо сомневающегося» и пассивно ждущего доказательств от заказчицы. По профессиональной ментовской привычке испанец всюду вербовал информаторов, добрая половина которых и не подозревала о своей роли. И это правильно. Меньше знаешь – лучше спится.

Спустя неделю Васкес поделился со мной уже добытыми сведениями. Как мы и догадывались, никаким реальным заговором против Ганнибала там и не пахло, а был лишь обыкновенный пьяный трёп языком – точно такой же, как и в подавляющем большинстве домов членов Совета Ста Четырёх, где имелись свои представители «золотой молодёжи» мужеска полу. Убить «проклятого тирана» Циклопа «подряжался» под винными парами практически каждый из них, и что характерно – собственноручно. Потом, уже протрезвев, одумывались. Спешка же Мириам была обусловлена несколько иным обстоятельством – непутёвый братец ейного покойного муженька собирался жениться и остепениться, а от этого обычно появляются дети-наследники…

Но какова ж интриганка! На хрен, на хрен, скорее бы в «командировку»!

7. Родос

– Охренеть! Представь себе только, сколько всего ПОЛЕЗНОГО можно было бы сделать из этой бронзы и этого железа! – таким было моё мнение о местном чуде света.

– Представляю! – покачал головой Васькин. – У этих сеньоров неплох только их флот, а сухопутных войск не хватает, а тут этого металла на вооружение хорошей фаланги более чем достаточно!

Если он и преувеличивает, то не столь уж и круто. Пятьсот талантов бронзы и триста талантов железа вобрал в себя тот Колосс Родосский, а один талант – это примерно двадцать шесть кило. Мыслимое ли дело? И ради чего, спрашивается?

Валяющиеся обломки бывшего чуда не позволяли теперь даже определить, как оно выглядело до обрушения. Позднее, в эпоху Ренессанса, уже и вовсе нафантазируют, будто стоял Колосс на молу над входом в гавань, и корабли греков проплывали меж его расставленных ног якобы. Мы-то видели и место, где валяются обломки – далековато от волноломов гавани, и ширину входа в неё – это на «шпагат» того колосса пришлось бы тогда сажать, и хрен бы он тогда простоял свои полвека. Естественно, такой глупости не сделали даже эти взбаламошные греки. Хотя – настолько ли уж далеко они от неё ушли, если разобраться? Египтяне вон своих Рамсесов высекали гораздо меньших размеров, но цельнокаменными и сидящими на массивных тронах, то бишь с надёжной опорой – и это в Египте, куда более спокойном в сейсмическом отношении. А вот каким отсеком спинного мозга думали родосцы? Поставить высоченную клёпаную жестянку на железном каркасе в районе высокой сейсмической активности, о которой они ну никак не могли не знать – да млять, охренели они, что ли?! Да за это не то что помогать, как тот Птолемей египетский, который Филопатор, что медь, мастеров и деньги им на восстановление этого рухнувшего истукана выслал, – тут вздрючить их за это следовало бы по первое число! Ага, за грубое нарушение техники безопасности, млять! Это во-первых.

А во-вторых – цивилизация, относительно бедная металлом, а античная именно такова, могла бы распорядиться им и порациональнее. Ладно, не хватило им мозгов порох изобрести и бомбарды из этой бронзы отлить, которые стали бы в этом их греческом мире настоящей «вундервафлей», но уж оружия-то для гоплитов-фалангистов наклепать, как и предлагает мой спутник, – что, гением надо быть? И это если тупо, без фантазии. А если посоображать? Здешняя «вундервафля» – это осадные метательные машины. Баллисты, онагры, скорпионы и тому подобные. Тяжеленными и громоздкими их делает массивная деревянная рама. Облегчить её нельзя – прочность дерева не позволяет. Попозже, уже в имперские времена, до римлян наконец-то дойдёт железными или бронзовыми эти рамы делать, и это сделает их метательные машины легче и компактнее. Но сейчас-то пока ещё свободным грекам додуматься до этого что мешает? Ведь умеют же они изобретать, если захотят! Боги, как же всё запущено в этом античном мире!

К счастью, обсуждаем мы с Васкесом всё это по-русски, и греки, нормальным человеческим языком не владеющие, нас ни хрена не понимают. А то обидчивые они тут сверх всякой разумной меры – даром что цивилизованные – и страшно не любят, когда какие-то пришлые варвары не одобряют чего-то в их великой цивилизации. Они ж тут все урря-патриоты, а такую публику надо гладить исключительно по шёрстке, восхищаясь и восхваляя, и ни в коем случае ничего не критикуя – иначе вмиг у них вражьим шпионом или агентом влияния окажешься. А оно нам надо, спрашивается?

Я ведь чего об этих метательных машинах вспомнил? Посылая нас с Хренио в «командировку» на Кипр, где мы должны, шифруясь под торговцев испанским оловом, проследить за хитрожопыми Феронидами, Арунтий заинтересовался и нашей версией о запутывании ими следов через Родос, в результате чего дал нам «добро» действовать в этом случае как сами сочтём нужным. Но попутно поставил и дополнительную задачу – если наша версия подтвердится, то заодно, раз уж мы один хрен на Родосе, постараться отыскать и раздобыть полибол. Это, грубо говоря, автоматический «скорпион», о котором наш наниматель вычитал в трактате одного шибко вумного греки, Филона Византийского. На самом деле, конечно, автоматическим этот агрегат был лишь по античным меркам, и до настоящего пулемёта ему как раком до Луны. Но тутошний мир хитрой автоматикой не избалован, и приделанная к «скорпиону» цепная передача с воротом, позволяющая раз за разом взводить его и стрелять, покуда не кончатся стрелы в магазине сверху, подаваемые оттуда в желобок-направляющую поворотным валиком, представляется местным воякам вершиной военно-технической мысли.

В общем, захотелось нашему нанимателю быть в струе античного технического прогресса и собственным пулемётом обзавестись. А я как только представил себе работу этой ДЕРЕВЯННОЙ конструкции, так и понял сразу же, почему он до сих пор – а трактату этому филоновскому уже не один десяток лет – не вызвал особо ажиотажного спроса, не распространился по всему Средиземноморью и не вытеснил полностью обычный простой «скорпион». Зрелище это будет, как говорится, не для слабонервных. Может быть, агрегат и не развалится при отстреле первых десяти перезарядок магазина, но износ деревянных движущихся частей будет таким, что едва ли он прослужит долго. Собственно, потому-то и подумалось мне при виде остатков поверженного землетрясением Колосса Родосского о более рациональном применении металла. С бронзовыми рамой и движущимися частями этот античный «пулемёт» вышел бы не только легче и компактнее деревянного, но и не в пример долговечнее, хотя и дороже.

Почему именно на Родосе? Тонкость тут одна есть. Сам Филон в Александрии творил, в Мусейоне тамошнем, который при библиотеке. И изобретение того полибола он некоему Дионисию приписывает, жившему и творившему там же, в Мусейоне. Да только видел он полибол, причём работоспособный, как он уверяет, не в Александрии, а как раз на Родосе, где означенный Дионисий тоже бывал по каким-то там своим высокоучёным делам. Видимо, там и изобрёл. Чтоб в самой Александрии этих полиболов не имелось – в такое не поверили, конечно же, ни мы, ни сам Арунтий. Это у Птолемеев-то египетских, купающихся в деньгах и всё время озабоченных военным противостоянием с сирийскими Селевкидами! Но о Египте-то как о конечном покупателе коки и табака Тарквиниев мы с Васькиным пока что дипломатично помалкивали, а Родос как перевалочно-маскировочная база был вполне логичен, так что и вероятность того, что следы его заморских «снадобий» приведут нас туда, наш наниматель оценил как высокую. Раз так – почему бы и античную «вундервафлю» там заодно не поискать? А совсем уж «заодно» – и само собой разумеется, что «совершенно случайно» – и насчёт косского шёлка не разведать? Греция – это понятие растяжимое, и если там есть всё, то это прежде всего на крупнейших рынках вроде Родоса.

Так оно примерно и вышло. Получив из Гадеса очередной груз коки и табака – не иначе как наш знакомец Акобал прямо по весне через Атлантику сплавал, рисковый всё-таки мужик, – Арунтий тут же сбыл его оптом Феронидам, отследил отправку их судна на Кипр и направил нас следом на одном из своих судов с грузом олова. Кипр ведь в этом мире – признанный поставщик меди, а сирийские оловянные рудники давно уж истощены, так что испанское олово там – товар желанный и дефицитный. Скорее всего, оно, впрочем, британское, поскольку испанские месторождения тоже не столь богаты, но для здешних покупателей оно всё из Испании, и незачем им знать лишнее. Таким образом, груз олова не только надёжно легендировал нашу миссию, но и вполне окупал её финансово. Пока начальник судна – фактически человек Тарквиниев, но формально независимый от них купец – сбывал олово, мы с Хренио провели слежку за «подопечными» и навели справки. Хорошо, что вдвоём отправились – один точно запутался бы. А так, разделившись и следя каждый за своим «объектом», мы всё же вычислили того подставного родосца, которому торговец Феронидов «продал» интересующий нас груз. Осмотрев издали и запомнив его корабль, мы выведали и его дальнейшие планы, расспросив команду судна через нанятых за медяки вездесущих портовых мальчишек. Эта часть нашей миссии оказалась для нас с напарником несложной, и если прежние разведчики нашего нанимателя не справились с ней раньше, то лишь оттого, что действовали поодиночке. Нельзя так в таком деле.

На Родосе дела пошли труднее. Хоть и не Карфаген, но тоже крупный торговый центр, и мы дважды теряли «своего» купца из вида, находя потом оба раза вновь только с помощью местных малолетних наёмных «шпионов». Тут наметилась сложная комбинация – родосец в конце концов «продал» свой товар какому-то перекупщику, своих кораблей не имевшему и явно собиравшемуся «перепродать» его кому-то ещё. Но пока груз лежал на его складе, за которым наблюдали наши осведомители, и нам в этой ситуёвине оставалось лишь терпеливо ждать новостей…

Ожидание растянулось не на один день. Умирать от скуки в наши планы как-то не входило, и мы слонялись по городу. Даже в театр этот греческий разок сходили. Сдуру, конечно. Если обычную разговорную речь греков мы понимали уже более-менее сносно, то этот их выспренный театральный «высокий штиль» – только с пятого на десятое. Ну и на хрена вот, спрашивается, глядеть эту тягомотину античную, в которой ни бельмеса не понимаешь? У них ведь даже баб выряженные под них мужики в масках играют! И кем же надо быть, чтобы подобными зрелищами увлекаться? Тьфу! Может, и преувеличены эти слухи о греках как о чуть ли не повальных гомиках, но некоторые моменты подсказывают и напоминают старинную народную мудрость, что и дыма без огня тоже не бывает. Такой цивилизации мне моим варварским умишком уж точно не понять!

Поглазели на ихний храм Артемиды, который как раз к какому-то празднеству украшался, да на агору ихнюю, на которой у них какой-то митинг происходил, ораторы длиннющие речи толкали, а толпа праздношатающегося «электората» развешивала ухи – прямо как у нас, когда очередная предвыборная кампания происходит. Всё это, конечно, степеннее, чем в Карфагене, но если вдуматься, то делать им тут, что ли, больше не хрен? Финикийцы между своими митингами, кстати, ещё и работать успевают. Нам, в отличие от этих греческих гегемонов, хоть мы и не финикийцы, всё же было чем заняться, так что прислушиваться к болтовне всех этих местечковых политиканов мы не стали.

Оказалось, что совсем рядом находится и городской арсенал, и мы вспомнили о поставленной нам дополнительной задаче. Рядом с арсеналом, в его боковых пристройках, размещались и ремонтные мастерские, в том числе и артиллерийские. Там как раз у нас на глазах оружейники проверяли механизм только что починенной катапульты-стреломёта. Поговорив с арсенальным инженером, мы выяснили, что списанных полиболов у них нет и не предвидится. Если же полибол нужен нам во что бы то ни стало, то тогда нам следует обратиться к начальнику арсенальной стражи – говоря это, инженер как-то подозрительно прищурился, явно уверенный, что его совету мы не последуем. Да только хрен он угадал! Переглянувшись, мы с Васкесом поняли, что думаем об одном и том же – что той встречи с начальником стражи нам теперь один хрен не миновать, и для нас будет лучше, если она произойдёт по нашей собственной инициативе.

– Вы очень хорошо сделали, что сами явились ко мне, – сообщил нам тот, когда выслушал нас. – Мне уже доложили о двух подозрительных иностранцах, вынюхивающих сведения о вооружении Родоса, и я уже хотел приказать страже схватить вас. Но будь вы шпионами, вы бы, конечно, ко мне не пришли. А полиболы – можно было бы помочь вам с ними, если бы вы прибыли к нам раньше, – у нас было как раз несколько списанных. Но вы опоздали – всего месяц назад все эти изношенные полиболы были отремонтированы и проданы римлянам, с которыми у нас военный союз против Македонии.

Впрочем, он всё же посоветовал нам обратиться к частному оружейнику, адрес которого дал, хотя и предупредил, что шансы малы – мастер завален заказами на добрых полгода. Так и оказалось. Вдобавок сам ремесленник был ещё и не в духе и послал нас в баню, что нас изрядно позабавило. Посмеявшись, мы спросили у него адрес ближайшей и отправились по нему.

Баня оказалась как баня – по сравнению с современной стильно, но вот само это мытьё… Млять, эти долбаные цивилизаторы даже обыкновенного мыла ведь изобрести не соизволили! Ну не дикари ли? Чтобы помыться, надо сперва распариться в горячей ванне, натереться оливковым маслом, а затем соскрести его с себя вместе с грязью специальной лопаточкой. Мы-то и к этому приноровились, конечно, деваться-то некуда, но тут новая напасть приключилась. В античных банях моющимся прислуживают не только рабы, но и молодые симпатичные рабыни, которые вроде бы за отдельную плату должны клиента и от сухостоя избавить. По крайней мере, как я где-то у кого-то читал, в римских-то термах дело обстояло именно так, и если учесть, что римляне банное дело тупо собезьянничали у греков, здесь должно было быть то же самое. Но вышла загвоздка. Оказалось, что сервис такой в бане, конечно же, имеется, но все девицы, которые по этой части, именно сейчас разобраны, а вот персонально эта, которая нас обслуживала, этих интим-услуг клиентам не оказывает. То ли она хозяйская наложница, то ли ещё какая хрень – трудно выяснять тонкие нюансы, когда языком владеешь далеко не блестяще.

По совету симпатичной, но недоступной банщицы, мы решили полечиться от сухостоя у гетер, которых в городе хватало. Гетеры – это, конечно, весьма громко сказано. Настоящая гетера – это не уличная шлюха, а элитная «девочка по вызову», и этот вызов вовсе не обязательно «в койку». Актриса, музыкантша, танцовщица, массовик-затейник и просто весьма эрудированная собеседница, с которой интересно поболтать «за жизнь» – вот что такое настоящая высококвалифицированная гетера. Учатся они своему ремеслу в Коринфе в специальной закрытой школе при храме Афродиты и даже считаются как бы ейными жрицами. Собственно, только выпускница этой элитной школы и может считаться настоящей гетерой. Выпускается их ежегодно не более двух десятков, а чаще меньше, и разъезжается основная масса по всему эллинистическому миру, дабы не создавать друг дружке чрезмерной конкуренции. Пара-тройка таких на средний по размерам город – это максимум, больше – уже перебор, и тогда они начинают друг дружке нехило пакостить, пока какая-нибудь не осознает, что лишняя в этом городе – именно она. Та же, которая не окажется лишней, ведёт именно образ жизни светской львицы. Собственным передком в койке такая зарабатывает на жизнь в гораздо меньшей степени, и в основном в качестве постоянной любовницы-содержанки какого-нибудь «богатенького буратины», и лишь в исключительных случаях её можно снять на улице. Но изредка случается и такое, и это позволяет гордо именовать себя гетерами и обыкновенным уличным прошмандовкам. Ну а нам ведь не шашечки, нам ехать, точнее – трахать. Другое дело, что и мы свои окаянные отростки тоже не на помойке нашли.

Дешёвые портовые шлюхи из тех, что разок дадут за обол, а на всю ночь, если с ними поторговаться, снимутся и за пару-тройку, нас не устраивали по качеству. Не только потому, что в большинстве своём они там далеко не красавицы, а нередко и в не очень-то сексуальном возрасте. Тут, в отличие от физики с математикой, во всяком правиле вполне возможны исключения, и фактора везения никто не отменял. Если не по вкусу тебе первая попавшаяся – не снимай, принудительно ведь никто не навязывает, какие проблемы?

Проблема в другом. Если шлюха стоит обол, то и от триппера гарантий – на тот же самый обол. То бишь ровным счётом никаких. Сошедшая на берег матросня, пока не пропилась до исподнего, уж на таких «гетер» вполне состоятельна, а у трипперного на лбу ведь его диагноз не написан, да и сам он запросто может быть не в курсах, а оболы у него в кошельке – такие же абсолютно, как и у здоровых. Резиновых же «изделий номер два» до девятнадцатого века не предвидится, да и суррогат из бараньих кишок римляне только в имперские времена изобретут, так что у таких от сухостоя лечиться – исключительно на собственный страх и риск. Властям как-то насрать на повальную трипперизацию «малых сих», сами они по дешёвым шлюхам не ходят и сынков своих по ним тоже не водят, они и дорогих снять в состоянии. Имущественная дифференциация называется.

Шлюхи подороже и поэлитнее – тоже ещё далеко не настоящие гетеры, но нам ведь настоящих и не надо. Нам не симпосионы эти греческие устраивать, а нам просто от сухостоя полечиться, триппера при этом не подцепив. Отличить таких шлюх от портовых матросских шалав легко – и красивее сами, и упакованы подороже. С порядочными же их тоже не спутаешь – порядочные дома сидят, а если и окажутся по каким делам на улице, то уж напоказ не дефилируют. Если какая явно рисуется и пришлась по вкусу – снимай, не ошибёшься. А если ещё и ног под одёжкой даже чисто символически не прячет – так это по греческим понятиям всё равно, что у нас объявление о продаже, разве только ценник не вывешен, поскольку цена договорная.

А расценки у них уже кусачие – не в оболах, а в драхмах. В драхме же – шесть оболов, если кто не в курсе. Это даже если и надо только «разок по-быстрому», то таким уже меньше драхмы даже не предлагай, но обычно такие «на разок» не снимаются, только на ночь, и тут уж речь минимум о трёх драхмах идёт, редко с какой на двух сторгуешься, а если баба первосортная, то торг вообще с пяти драхм начинается, и до тех же трёх цену её сбить – уже немалое достижение. Держат марку, короче говоря. Хорошо хоть, что драхмы это местные, родосские, полегче аттических, не по семнадцать идут, а по двадцать четыре с половиной за десять карфагенских шекелей, если напрямую разменивать, без менялы.

В принципе-то на «командировочные» нам Арунтий не поскупился, и мы были вполне в состоянии оплачивать «сексотерапию» и по высшей ставке. Но, во-первых, есть такой страшный хищник – жаба. Если вцепится – удавит. А во-вторых, мы ведь по легенде кто такие? Мы ж купцы, торгаши, негоцианты, млять! До олигархов с их олигархическими понтами ещё не доросшие, но дорасти до них мечтающие, а значит – пока что считающие каждую драхму, то бишь мы крохоборы по определению. Ну и приличествующий всякому честному негоцианту чисто спортивный интерес поторговаться – это уже в-третьих. Ведь по торгашеским-то понятиям крут не тот, кто смог до хрена заплатить, а тот, кто сумел до хрена выторговать. Поэтому и мы тоже держим заявленную марку и серебром, нажитым по легенде непосильным трудом, сорить без нужды не стремимся, а тратим рационально.

Первых попавшихся, особой красотой не блиставших, но запросивших – совсем совесть потеряли – аж по пять драхм, мы нещадно забраковали по причине «во-первых». Ну, точнее, оценили их сперва на полторы драхмы, дабы в ходе торга согласиться на две – большего, по мнению наших жаб, эти прошмандовки не стоили. Прошмандовки же жутко обиделись и посоветовали нам прогуляться в порт или в бордель, где только нищебродам вроде нас и место. Ещё сильнее они обиделись, когда мы вместо того, чтобы набавить им цену, рассмеялись и посоветовали им отправиться торговать собой в Нумидию, допустим, где по сравнению с козами и овцами они будут считаться элитным товаром. Поскольку до феминизма античный мир докатиться ещё не успел, в рожи нам они вцепиться ногтями не рискнули, хотя и облаяли не самым цивилизованным образом – примерно на уровне тех портовых шалав, к которым и пытались нас послать. Мы же посмеялись ещё веселее, чем сконфузили их окончательно. Ещё одна, в принципе запрошенных с нас пяти драхм – ну, с некоторой натяжкой – стоившая и на четыре в ходе торга начавшая соглашаться, упёрлась рогом, когда мы продолжили торг по причине «во-вторых», и тоже включила обиду, когда мы не прекратили торга по причине «в-третьих». Эта, однако, оказалась воспитаннее и ни в порт, ни в бордель нас не послала, а посоветовала пройтись по улицам, где народ живёт победнее – там конкуренция у девиц лёгкого поведения пожёстче, и сами они в силу этого посговорчивее. Пожалуй, мы сговорились бы и с этой, уж четырёх-то драхм она стоила безо всякой натяжки, но нас-то двое, это же вторую такую же искать, а у неё подходящей нам подружки-напарницы не оказалось. Но кто ищет, тот всегда найдёт. Две следующие оказались такими, что причина «во-первых» у нас не включилась, поскольку наши жабы заткнулись и не вякали. Правда, и запросили эти крали аж по семь драхм, но эдак весело, и видно было по ним, что это заведомо для «спортивного» торга. До пяти, которых они уж точно стоили, по причине «во-вторых» мы их «приземлили» достаточно легко, а весёлое и непринуждённое продолжение торга по причине «в-третьих» обиды у них тоже как-то не вызвало – эти нас поняли правильно.