Текст книги "Культ предков: Сила нашей крови. Сила любви"

– Значит, после восемнадцати лет шансов уже нет? То есть если человек не испытал этого в восемнадцать лет, потом уже не получится?

Нет, шанс есть, но это уже не будет ощущение, данное природой; человеку придется для этого что-то сделать. И здесь следует сказать о медитации. Если человек испытал это состояние биологически, это было естественно; он ничего не делал, все произошло само собой. И если это случилось естественным образом, тогда медитация дастся человеку легко – ведь он уже знает, что это за состояние. Ему не нужно верить в медитацию, он знает, что такое состояние существует. Он достигал его с помощью секса.

В медитации это состояние достигается в одиночку, с помощью определенной методики. Но если человеку уже известно это состояние, то, начиная медитативные практики, он чувствует, что приближается к нему. Он чувствует его аромат, его свежесть; он знает, что движется в правильном направлении. Он видит, что там горит пламя; еще немного – и он будет там. Так что даже если кто-то упустил этот опыт – а его упустило большинство людей, – медитация может помочь. Будет трудновато – но лишь потому, что у человека нет прошлого опыта, на который можно опираться.

Для этого я и создаю по всему миру коммуны, где медитирует такое множество людей. Кто-то сидит перед вами, кто-то – позади вас, кто-то совсем далеко. Это невероятно сильно мотивирует. Вы понимаете, что не нужно волноваться: люди пытаются и достигают этого состояния. А если вам посчастливится найти проводника, который его достиг, тогда одно его присутствие, одна его любовь будет вас мотивировать. В какой-то момент вам покажется, что все бесполезно, но он будет продолжать вас поддерживать: «Не волнуйся, еще немного».

Есть прекрасная история из жизни Будды. Они с учеником шли к деревне. Оба очень устали, так как целый день были в пути. Ученик, Ананда, спросил местного жителя, работающего в поле:

– Скажи, далеко ли еще до деревни?

Житель ответил:

– Нет, не очень. Всего три километра, и вы будете на месте.

Путники собрались с силами и пошли дальше. «Всего три километра? Ладно». Они ведь шли целый день, так что три километра – это ерунда. Но три километра кончились, а деревни по-прежнему не было.

Им встретился местный житель, пасший коров, и они спросили его:

– Скажите, далеко ли еще до деревни?

Тот ответил:

– Нет, не очень. Всего три километра.

Ананда сказал Будде:

– Какие странные люди здесь живут! Первый сказал, что до деревни три километра, и мы их прошли. Теперь этот тоже говорит «три километра», но я уже не верю, что мы дойдем до деревни.

Тогда Будда ответил:

– Три километра мы одолеем.

Но вот они прошли еще три километра, а деревни все не было. Им встретилась старуха, сидевшая у дороги, и они обратились к ней.

– Деревня совсем рядом, – ответила она. – Мне нужно немного передохнуть, а вы идите. До нее всего три километра.

– Похоже, в этой деревне живут одни лжецы, – сказал Ананда. – Мы уже прошли девять километров, а до нее опять три километра!

Будда ответил:

– Ананда, ты не понял, а я понял – ведь я сам всю жизнь делаю то же самое. Когда кто-нибудь из учеников спрашивает меня: «Далеко ли еще?», я всегда отвечаю: «Всего три километра!»

– Так что же насчет признаков зрелого мужчины и зрелой женщины?

Основной признак зрелости – это испытанное состояние оргазма. Вот почему на Земле так мало зрелых мужчин и женщин.

Можешь ли ты предложить простой способ медитации для влюбленных, который помог бы им найти свой путь?

Самый простой способ для влюбленных – это сделать занятие любовью священным.

Все религии уничтожают священность любви. Они осуждают ее как всякий грех. И эта обусловленность проникла в человеческий разум так глубоко, что люди занимаются любовью в спешке, словно стараясь закончить как можно скорее. Естественно, если это грех – надо поскорее с ним покончить! Их сердце гложет чувство вины, а ум переполняют мысли о грехе.

Если влюбленные хотят сделать любовь медитативным опытом, тогда первым делом нужно отбросить мысль, что это что-то греховное, плохое. Любовь – невероятно красивое явление, это великий дар природы, существования; она должна вызывать не стыд, а благодарность. И чтобы эту благодарность выразить, необходимо найти для любви особое место.

У каждой пары в доме, где это позволяют условия, должна быть отдельная комната для любви, в которой не будет никакой другой энергии: ни драк, ни ссор, ни бросания подушек. Влюбленные должны входить в эту комнату, приняв ванну, – словно они входят в храм. Пусть в этой комнате струятся чудесные благовония, пусть в ней не будет яркого света: только свечи, полумрак.

И не следует никуда торопиться, ведь прелюдия очень важна, по той простой причине, что у женщины все тело – эрогенная зона. У мужчины не так: все его эрогенные зоны находятся в области гениталий. Но у женщины все тело – эрогенная зона; и пока все ее тело не начнет трепетать от удовольствия, от экстаза, она не сможет достичь оргазма. Если мужчина достаточно долго играет с телом женщины, если женщина достаточно долго играет с телом мужчины… Техника медитации заключается в следующем: играя с телом своего партнера, оставайтесь наблюдателем, не отождествляйте себя с собой. Должно быть не два человека, а четыре: женщина с наблюдателем внутри и мужчина с наблюдателем внутри. Наблюдатель не судит, что хорошо, а что плохо; он словно зеркало: лишь отражает происходящее.

Это наблюдение – не что иное, как осознанность, бдительность, сознательность. И если вы сохраняете сознательность, бдительность во время прелюдии, тогда есть вероятность, что вы оба узнаете, в какой именно момент ваши тела готовы заняться любовью. Вы почувствуете «биоэлектричество», исходящее от ваших тел.

Начиная заниматься любовью, не торопитесь. Пусть женщина всегда будет сверху. Миссионерская поза – самая худшая поза на свете. На Востоке до прихода христиан никто не знал, что сверху может быть мужчина. Это так грубо, так уродливо! Женщина – нежное создание, а на ней сверху – огромное животное, выполняющее отжимания! В Индии эта поза называется миссионерской, потому что о ней узнали, только когда в страну пришли миссионеры. Они научили индийцев, что так тоже можно заниматься любовью, а до этого сверху всегда была женщина. С научной точки зрения, женщина сверху – это правильно: так она может быть более активна, а мужчина – менее активен. Если сверху мужчина, женщина не может быть активнее – тогда активнее мужчина. А если он более активен, то эякуляция произойдет очень быстро, и женщина еще не успеет достичь той стадии, когда может испытать оргазм. Но если сверху женщина, и она активна, а мужчина пассивен, то велика вероятность, что к моменту, когда женщина достигнет оргазма, мужчина тоже достигнет оргазма. И если оба испытывают оргазм одновременно, тогда происходит невероятная встреча, слияние: словно тела исчезают, и две души – уже больше не две души, два человека – уже больше не два человека.

А наблюдение продолжается. Продолжается ваша внутренняя медитативная работа: вы наблюдаете.

Когда оргазм произошел и начал медленно-медленно угасать, наблюдайте за ним. Наблюдайте, как он подступает, как взрывается; наблюдайте, как ваши тела снова возвращаются в обычное состояние. И тогда не спешите друг от друга отдалиться, побудьте еще какое-то время вместе. В тантре это называется «долинный оргазм». Миллионы людей о нем даже не знают. Первый оргазм был пиковым: вы встретились на пике своей энергии. Теперь пик остался позади, но рядом с каждой горой есть долина, гор без долин не бывает. И если вы останетесь вместе, продолжая безмолвно наблюдать, то будете поражены: наступит новый оргазм, совершенно иной красоты, иной глубины, иной радости – долинный оргазм.

Пока долинный оргазм не пройдет и ваши тела не вернутся в обычное состояние, не отдаляйтесь друг от друга. И пусть все это время продолжается наблюдение. Отдаляясь же, не спешите уснуть. Осталось еще кое-что важное: заключительные ласки. Только что в энергии ваших тел, ваших умов была такая буря, что они просто необходимы. Массируйте тела друг друга, играйте с телами друг друга. Вокруг – чудесные благовония, цветы, свечи, музыка… Если хочется танцевать – танцуйте. Но пусть наблюдение продолжается.

Почему я настаиваю, чтобы наблюдение продолжалось? Я обращаю на это внимание, потому что если вы проделаете это много раз, то однажды сможете наблюдать то же самое и без своего мужчины, без своей женщины – в одиночестве. Все будет как прежде: та же комната, та же атмосфера, то же освещение, та же обстановка, те же благовония, пробуждающие те же воспоминания – находясь там, просто начните наблюдать. И тогда вас ждет большой сюрприз: все, что происходило, когда вы были с женщиной или с мужчиной, начнет происходить у вас внутри без женщины или мужчины. Вы медленно движетесь к пиковому оргазму – ощущение то же самое, только без физического, без биологического выражения – и достигаете такого же долинного оргазма. Вы научились медитации через любовь и любви через медитацию, они и дальше будут обогащать друг друга.

Так оба партнера станут зрелыми, и зрелость высвободит то, что было подавлено: интеллект, осознанность, сострадание, способность любить. И все это уничтожит зависть, злобу, ненависть. Это изменит вас до неузнаваемости. Произошедшие изменения будут доказательством того, что вы на правильном пути.

Глава 3. В темнице ума

Я не могу рассказать вам, что такое любовь, но могу рассказать, как найти свою душу. Это и есть моя цель: помочь вам медитировать, помочь вам стать более осознанными, бдительными; чтобы вы понемногу начали видеть, что вы – это не просто тело и даже не просто ум, что за всем этим скрыто кое-что еще, и это и есть ваша настоящая жизнь. И как только вам откроется ваша настоящая жизнь, ваша суть, вы познаете то состояние, когда переполняет радость бытия: ею хочется поделиться со всеми, кто способен ее принять, кто готов открыть свое сердце.

Встреча двух сознаний и есть любовь.

Откройте в себе сознательность, и вы поймете, что такое любовь. Это такой опыт, о котором невозможно сказать больше, чем я только что сказал. Когда два сознания, встретившись, сливаются воедино, рождается величайший оргазм, который только возможен во вселенной.

Но сначала нужно отойти от тела, ума и сердца, проникнуть в самый центр своей сути. Достигнув его, вы увидите любовь, которую излучаете. Для этого вам ничего не придется делать. Это будет подобно тому, как с восходом солнца раскрываются цветы и воздух наполняется их ароматом.

Любовь – это побочный продукт медитации.

Только тот, кто медитирует, знает, что такое любовь.

Мой католический ум привык быть в напряжении: он привык бороться за власть, одобрение, любовь, секс. Медитация порождает во мне беспокойство. Что ты можешь сказать на этот счет?

Ум, любой ум: католический, коммунистический, иудейский, джайнский – всегда один и тот же. Ум – это болезнь, и всякий ум создает вокруг тебя тюрьму. Эти тюрьмы бывают разные: у каждой – своя архитектура, они сделаны из разных материалов. Одни построены из камня, другие – из кирпича, третьи – из бревен, и так далее, но это неважно. Материал не имеет значения, главное – что ты в неволе. Католический ум опирается на свои концепции, индуистский ум базируется на своей идеологии, но идеология необходима любому уму. Даже атеист живет в тюрьме, хотя и не верит в Бога. Он считает себя неверующим, но это не так. Его вера – это неверие. Он так же фанатичен в своем неверии, как верующие – в своей вере, а иногда даже фанатичнее них. Дело в том, что верующие вспоминают Бога лишь время от времени, разве что по воскресеньям – такая вот «воскресная религия», – но атеист непрерывно пытается доказать, что Бога нет. Он вспоминает Бога постоянно.

В индийских священных книгах есть очень красивая история.

Когда Нарада, горячо верующий человек, был при смерти, ему явился Бог. Раньше такое случалось, сейчас – уже нет. И Бог спросил, хотел бы он, чтобы какое-нибудь его желание осуществилось в следующей жизни.

– Да, – ответил Нарада, – я хочу родиться атеистом.

Тут даже Бог пришел в недоумение. Не забывайте: это было давно, сейчас такого уже не случается.

Бог сказал:

– Что? Ты хочешь быть атеистом? Но ведь ты такой набожный, такой религиозный человек, ты столько раз восхвалял мое имя!

Нарада ответил:

– Да, из-за того что я верующий, я постоянно о тебе забываю. Но атеисты, которых я видел, не забывают о тебе никогда. Вот почему в следующей жизни я хочу быть атеистом – чтобы всегда о тебе помнить. Я хочу, чтобы я ни на миг о тебе не забывал. Сейчас ты занимаешь лишь часть моего ума, а у атеиста, похоже, тобой занято все сердце. Несмотря на то что он тебя отрицает, он помнит о тебе. Поэтому дай мне лишь одно благословение: сделай так, чтобы в следующей жизни я был атеистом. Тогда я смогу непрерывно о тебе говорить.

Прекрасная история. Она символизирует то, что и атеист, и верующий находятся в одной лодке.

Коммунист постоянно доказывает, что Бога нет. Но ему вообще не должно быть до Бога никакого дела. Почему Карла Маркса так заботило существование Бога? Ведь Бог не лезет в экономику, не имеет отношения к экономической теории. Но Маркс был на этом помешан. Он то и дело отрицал существование Бога, как будто Бог его преследовал.

Это все фанатики. Верующие, неверующие, индуисты, мусульмане, христиане – все они фанатики. А фанатики никогда не смотрят на факты, на то они и фанатики. Их кредо: «Мы правы, и мы не позволим фактам сбить нас с толку. Что бы ни говорили факты – это неправда». Или: «Мы уже решили, что есть правда. И это факты должны подстраиваться под наше кредо, а не наоборот». Все эти так называемые идеологии порождают сильно искалеченных людей.

И конечно, католический ум – один из самых искалеченных и парализованных на свете; ведь он подавляет, а когда ты что-то подавляешь – все больше уродуешь себя. Подавленное все равно остается внутри. И не просто остается – с каждым днем оно становится все сильнее и сильнее. Оно накапливает энергию.

Если же ты его выпустишь, оно испарится. Например, человек, который злится, как обычные люди, как все мы – оскорби его, и он разозлится, – такой человек не опасен: он никогда не накопит достаточно злобы, чтобы стать опасным. Но человек, который постоянно подавляет свою злобу, сидит на вулкане. И извержение может произойти в любой день. Он убьет либо себя, либо кого-нибудь другого – меньшее его не устроит.

В мире так много порнографии именно из-за религиозного подавления. Порнография существует из-за священников, а не из-за «Плейбоя». Журналы вроде «Плейбоя» – всего лишь побочные продукты деятельности священников. В мире так много порнографии, потому что подавляется сексуальность, она пытается пробиться наружу, найти лазейку. Подавляемая сексуальность начинает находить извращенные пути. Она может привести человека в политику – это всего лишь сексуальность, ничего кроме подавленной сексуальности. Вот почему секс подавляется во всех армиях мира. И американские солдаты постоянно сталкиваются с трудностями по той простой причине, что их армия – первая, где был разрешен секс. Американские солдаты не могут победить, они обречены на поражение. Что бы они ни делали, куда бы ни отправились, их победят по той простой причине, что американские солдаты – это новое явление в мире: в них не подавляется сексуальность. Они не могут победить русских – они не смогли победить даже вьетнамцев. Бедные вьетнамцы победили одну из величайших мировых держав во всей истории по той простой причине, что, если сексуальность подавляется, человек становится очень опасен, по-настоящему опасен: у него внутри все кипит. Ему хочется драться, ему хочется быть жестоким. А сексуально удовлетворенного человека не слишком тянет убивать. На самом деле, все исследования говорят о том, что как минимум тридцать процентов американских солдат не применяли на войне оружие. Тридцать процентов – это большое число! И если тридцать процентов солдат вообще не пользуются оружием, значит, они каждый день уходят на фронт и возвращаются, никого не убив. Как же они тогда могут победить? Их не интересуют убийства, у них нет желания убивать.

Убийства происходят, только если очень сильно подавляется сексуальность. Вот один странный факт: каждый раз, когда общество достигало достатка, богатства, сексуальной свободы, его уничтожали более бедные, отсталые и жестокие общества. Такова была судьба древнегреческой цивилизации, такова была судьба Древнего Рима, такова была судьба индийской цивилизации, и такая же участь ждет цивилизацию американскую. Как ни странно, чем более развито общество, тем оно уязвимее к агрессии со стороны обществ менее развитых. Потому что в менее развитых обществах люди более склонны к подавлению – они глупее, неразумнее, они все еще слушаются священников. Да, они глупы, но эти глупые люди опасны. Они могут победить кого угодно, потому что в них так сильно подавляется сексуальность, в них подавляется столько энергии, что она готова взорваться. Достаточно будет малейшего повода.

Именно такие люди виновны во всех изнасилованиях на свете. Это то, с чем сталкиваются в Индии саньясинки. Они буквально приносят себя в жертву, отправляясь сюда ко мне: ведь куда бы они ни пошли, так называемые культурные и религиозные индуисты смотрят на них такими жадными глазами, словно готовы разорвать на части. И они не упускают возможности их ударить, пнуть, сделать с ними что-нибудь отвратительное. К женщинам пристают, их насилуют. А ведь это великие индуисты, известные на весь мир своей религиозностью, духовностью! Впрочем, это вполне естественно, никакого противоречия я здесь не вижу. Дело в подавлении: малейшая возможность – и все выходит наружу.

Ты говоришь: «Мой католический ум привык быть в напряжении»… По-другому и быть не может. Тебе придется его отбросить, вырвать с корнем. От него ничего нельзя оставлять. Не пытайся ничего от него оставить, ведь он весь заражен.

Ты говоришь, что он привык к напряжению, к борьбе за власть… А как же иначе? Когда сексуальность подавляют, она начинает переходить в другие измерения. Она превращается в сильную жажду власти. Когда сексуальность подавляют, ты начинаешь искать одобрения, но это плохой заменитель любви и уважения. И теперь, находясь здесь, ты начинаешь осознавать, как велика потребность в любви. Но ты боишься: твой католический ум против любви. Католический ум говорит: «Люби только Бога». Но как ты можешь любить Бога? Это же полная ерунда. Ты должен любить людей – это единственный способ любить Бога. Любить безо всяких условий, безо всяких требований. Но ты должен любить людей, которые тебя окружают, – это формы Бога, которые тебе доступны; ты не можешь любить нечто бесформенное. «Люби Бога, – говорят они, – избегай человека». Они учат монахинь любить Христа, и монахинь называют «невестами Христа». Какая ерунда! Он никогда не был женат, а теперь к нему, бедному, сватается столько монахинь. «Невесты Христа». Затем они, конечно, начинают что-то фантазировать, представлять, и ум играет с ними злую шутку.

Если вы почитаете историю монастырей в Средневековье, то будете удивлены. Задокументированы тысячи случаев, когда монахинь насиловал дьявол или его ученики; более того, у монахинь начиналась ложная беременность. Вот это воображение! Когда женщина включает воображение, она может представить себе немыслимые вещи. У мужчин воображение работает хуже, а вот женщины могут себе вообразить такое! Монахини давали показания в судах. И что же эти суды делали? Суды состояли из епископов, архиепископов, попов. Они выспрашивали подробности. На самом деле эти люди просто получали огромное наслаждение, слушая подробности о том, как дьявол занимался любовью с монахинями. Если вы прочтете эти показания, то увидите, что в них больше порнографии и непристойности, чем в какой-либо еще литературе. Откровения монахинь были очень странными: якобы дьявол являлся ночью и занимался с ними сексом, а они ничего не могли сделать… они были совершенно беспомощны. Что они могли поделать, если дьявол явился и овладел ими? Все сексуальные извращения пришли из монастырей. Если бы не монастыри, секс никогда не стал бы извращенным. Но во всем мире господствует то или иное подавление.

Ты должен отбросить этот ум. Ты говоришь: «Медитация порождает во мне беспокойство». Так и будет. Только медитация здесь ни при чем, она просто доносит до тебя твою реальность, и это столкновение тревожит тебя. Ты видишь, как отвратителен твой ум, и чувствуешь отчаяние. Но не волнуйся. Медитация пробуждает все то, что в тебе подавлено, тебе придется через это пройти. Если ты знаешь, что у тебя внутри, это можно отбросить. А если не знаешь, то как ты это сделаешь? Прежде чем что-то отбросить, нужно это узнать, хорошенько понять. Фактически, единственный способ что-то отбросить – как следует это понять.

И в тот день, когда отбросишь ум in toto (целиком, полностью (лат.). – Примеч. пер.), ты освободишься от власти священников. Священники – самые хитрые люди на свете, и самые глупые тоже – ведь хитрыми бывают только глупцы. Умные люди никогда не бывают хитрыми. Им это не нужно: у них есть разум, и этого достаточно. А если у тебя нет разума, тебе приходится компенсировать его отсутствие хитростью, тебе необходимо учиться хитрить. Но помни: все эти священники – католические, протестантские, индуистские, мусульманские – все эти аятоллы, муллы, пандиты – глупые люди, но они завладели умами людей и превратили все человечество в большую массу глупцов. Выбирайся из нее!

Медитация непременно всколыхнет в тебе все то, что делалось веками, но это неизбежно. Если ты хочешь этого избежать, то так и останешься прежним. Тебе придется через это пройти, испытать боль от вида всего уродливого, что в тебе есть. Но лучше это увидеть, лучше пройти через это и достичь своего сокровенного центра, чтобы найти свой подлинный разум, чтобы найти свою потерянную сознательность. Освободившись от священников, ты становишься свободен от глупости. Тогда ты уже не католик, не христианин, не индуист и не мусульманин. Тогда ты просто человек, и в тебе появляется великая красота.

Католический священник пришел в зоомагазин купить попугая. Продавец показал ему самого красивого. Священнику попугай понравился, только его озадачило, что у того к лапкам были привязаны две лески.

– Зачем они? – спросил священник продавца.

– Видите ли, отец, – ответил тот, – у этого попугая есть одна странная особенность. Дело в том, что это дрессированный попугай, он раньше выступал в цирке. И если потянуть за леску на левой лапке, он говорит «здравствуйте», а если за леску на правой – «до свидания».

– А что будет, если потянуть за обе одновременно?

– Тогда я упаду, идиот! – прокричал попугай.

Даже попугаи гораздо умнее, чем твои священники, чем твои политики, чем люди, которые над тобой властвуют. Избавься от них.

Медитация – это процесс избавления от прошлого, от всех болезней, от всего гноя, что в тебе скопился. Очищение будет болезненным, но другого способа очиститься нет.

Почему все хотят доказать свою значимость и самоутвердиться? Каковы психологические мотивы этого желания?

Психологические мотивы этого желания очень просты. Каждому ребенку с самого начала говорят, что он не такой, каким должен быть. Его начинают учить, ему дают заповеди, которые он должен выполнять. А если он не может их выполнять, то начинает чувствовать себя неполноценным. Ему кажется, что все остальные их выполняют, только он один не справляется. И этот комплекс неполноценности – главная болезнь ума, следствием которой становятся многие другие болезни.

Ни один ребенок не рождается с комплексом неполноценности. Этот комплекс в ребенке формируют родители, учителя, священники, общество, культура. И ребенок видит только один способ от него избавиться: доказать свою значимость в соответствии с ожиданиями других. Создается очень скверная ситуация. Он не стремится раскрыть свой потенциал, а следует чужим указаниям. Он станет кем-то другим, не тем, чьи задатки заложены в нем природой. Он никогда не будет счастлив; его уделом будут страдания. Возможно, ему удастся самоутвердиться и доказать свою значимость, а возможно и нет – но в любом случае конечным результатом станут страдания.

Если он докажет свою значимость в чужих глазах и станет респектабельным, то, когда он будет улыбаться, в его душе не будут распускаться цветы. Он будет показывать, что гордится собой, зная глубоко внутри, что предал себя. Он совершил самое страшное из всех преступлений: предал свою природу. Он пошел против существования и послушался каких-то идиотов.

Если он этого достигнет, то будет несчастен. Если не достигнет, то, разумеется, тоже будет несчастен – оттого, что не смог. Люди были правы: он хуже других, он не достоин элиты, его место – внизу. Это причиняет боль – ведь ни один человек не лучше и не хуже других.

Я не имею в виду, что все равны. Я не коммунист. По моему мнению, коммунизм устарел. Он так же мертв, как христианство, буддизм, мусульманство. Мой подход – принципиально иной.

Раньше существовало только два варианта: либо люди равны и должно быть всеобщее равенство, либо не равны.

У меня есть третий вариант: каждый человек уникален, несравним. Как можно сравнивать людей, как можно говорить, кто хуже, а кто лучше? Взять цветы: разве календула хуже розы? Но как это определить? И тот, и другой цветок уникален. Существование порождает только уникальных людей, копиям оно не доверяет. Поэтому вопрос равенства и неравенства отпадает, я пресекаю его на корню.

Есть такая греческая история:

У одного безумного короля был очень красивый дом, обустроенный специально для гостей, и в нем стояла золотая кровать. Когда гость входил в дом – а все гости тоже были короли, – то удивлялся радушию, почестям и уважению, с которыми его принимают. «А еще говорят, что король сумасшедший! Это же неправда». Но вскоре выяснялось, что правда.

Безумие хозяина заключалось в том, что гость должен был соответствовать длине кровати. Если он был длиннее, его укорачивали, обрубая ноги. Если же он был короче – наверное, этот король и придумал тракцию, – то огромные королевские борцы растягивали гостя с обеих сторон, пока кровать не становилась ему впору. И было неважно, умрет человек или выживет, главное – это размер кровати! Обычно люди умирали.

Абсурдна сама идея сделать всех равными, подогнать всех под один размер – в плане финансов, образования и так далее, потому что неравенство начнет проявляться в чем-то другом. Не все люди одинаково красивы – значит, завтра пластическим хирургам придется это исправить. У людей разный цвет кожи – значит, когда-нибудь всем начнут вводить пигменты, чтобы цвет стал одинаковым.

Каждый человек уникален, двух равных людей не найти, а идея коммунизма – уравнять все человечество! Но вы не сможете сделать всех равными в интеллектуальном плане. Гений музыканта и гений математика – это совершенно разные миры. Если вы хотите всех уравнять, тогда придется уничтожить вершины гениальности и все свести к самому низкому знаменателю. Тогда коммунизм станет величайшим убийством во всей истории человечества.

Я за уникальность каждого человека.

Да, всем нужно дать равные возможности быть самими собой. Иными словами, каждый человек должен иметь возможность быть неравным, уникальным. Можно предоставить такую возможность, но математик должен стать математиком, а музыкант – музыкантом. Однако до сих пор ни одно общество не давало человеку такой свободы.

Ты думаешь, что ты свободен. Но просто живешь в иллюзии. Человечество станет свободным лишь тогда, когда у детей не будут формировать комплекс неполноценности. Иначе свобода – просто лицемерие. Другие пытаются сделать из тебя марионетку. Всю жизнь у меня была проблема…

У родителей нет плохих намерений, как и у учителей. Я никогда не сомневаюсь в их намерениях, но я сомневаюсь в их интеллекте. Я сомневаюсь в их понимании человеческой природы, ее роста, ее возможностей.

Когда я поступал в университет, вся моя семья была в смятении. Одни хотели, чтобы я стал врачом, другие – чтобы я стал ученым, третьи – чтобы я стал инженером. Выслушав всех, я сказал:

– Никто не хочет, чтобы я стал самим собой. И вы думаете, что желаете мне добра! Никто из всей семьи (а в Индии «семья» – понятие очень широкое, в моей семье было пятьдесят-шестьдесят человек), никто из вас не сказал: «Мы хотим, чтобы ты просто стал самим собой». Зачем вы навязываете мне свои представления? Какое вы имеете право? Если вас так интересует медицина – идите и учитесь на врача! Но почему я должен исполнять ваши желания? Вы делаете из меня марионетку, инструмент. А я говорю вам всем «нет». Я буду делать то, что я хочу. Я буду изучать философию.

Все засмеялись.

– Изучать философию? Тогда ты всю жизнь проведешь в нищете.

Я сказал:

– По крайней мере, я буду испытывать удовлетворение от того, что сам сделал этот выбор, что никто мной не манипулировал. Если я разбогатею, став врачом или ученым, в моем сердце не будет радости. Я всегда буду помнить, что это чей-то чужой путь – меня заставили его выбрать! И даже ваша Нобелевская премия не даст мне того наслаждения, той радости, что дает свобода.

Я знал, что они сделают, и поэтому сказал:

– Я знаю, что у вас на уме. Вы скажете: «Тогда иди своим путем, но мы не будем тебя материально поддерживать». Это понятно, я не обижусь. Я не следую вашим советам – значит, у меня нет права просить у вас материальной помощи. И даже если вы будете давать мне деньги, я их не возьму.

Два года я сам зарабатывал на жизнь: ночью работал, днем учился. Отца это очень беспокоило. Он неоднократно приходил ко мне и говорил:

– Забудь о том разговоре. Ты гробишь свое здоровье, у тебя нет времени на отдых, ты живешь в ужасном графике.

А однажды он пришел и в слезах сказал:

– Либо ты каждый месяц будешь брать у меня деньги, либо я останусь здесь и буду голодать. Я буду сидеть здесь и не сдвинусь с места.

Я сказал:

– Хорошо. Теперь ты, наконец, принимаешь и уважаешь мое желание. Значит, эти два года прошли не зря.

Мне было тяжело: я был занят двадцать четыре часа в сутки, и лишь изредка удавалось поспать и поесть.

– Прости нас, – сказал отец. – Мы не думали, что ты окажешься настолько упрямым.

– Запомните, – ответил я, – если я что-то делаю, то не останавливаюсь на полпути.

Когда я окончил университет, все, кроме отца, спрашивали:

– Ну и что ты будешь теперь делать?