Книга: Лунная опера (сборник) - Би Фэйюй

Очевидно, что порядок произведений не случаен: первой стоит простая и злободневная, а последней — самая мощная и абсурдно-гениальная. Это как постепенное погружение в море — в море по имени Би Фэйюй. И это безумное море не похоже ни на какое другое.

В книге много персонажей (но не больше необходимого), второстепенным героям автор уделяет столько же внимания, сколько главным, сохраняя разницу лишь в событийности: действие продвигают главные герои. Автор пишет о мыслях и чувствах, даже самых противоречивых и неподдающихся трактовке, пишет о впечатлениях, галлюцинациях, снах, пишет о моментах счастья и отчаяния (пишет о них, а не трактует их), при этом не упускает ни тошнотворные подробности, ни возбуждающие фантазии, ни холодящие душу жесты. Там-сям проскальзывает влияние русской литературы, там-сям прослеживаются многовековая китайская традиция намёков, иносказаний и поэтической образности и некоторая азиатская распущенность мыслей и образа жизни (так много о сексе не думали даже в «Стране вина»). Наверняка были и другие отсылки, а уж культурный подтекст и вовсе необъятен (для меня, как для человека, который только знакомится с Азией), но за всем этим интересно наблюдать.

Приверженность традициям — одна из ярчайших черт китайского менталитета: для них новаторство в отрыве от традиций не является новаторством. Так и в этих произведениях полно образов, символов, полунамёков и полутонов, и нет привычной западной рефлексии. Последнее немного сбивает с толку, не даёт привязаться к персонажам эмоционально и всё же поражает, завораживает, как картинки в калейдоскопе. Уверена, мысль о галлюцинациях придёт вам в голову не раз. Восприятие, воспоминания, видение — из этих нитей Фэйюй выплетает сложное полотно сознания. Только дочитав книгу, понимаю, какое важное место Би Фэйюй отводит памяти. Не зря же безымянный зэк преподносит нам, как откровение, слова:

У нас нет так называемого прошлого. То, что мы называем прошлым, на самом деле является тем, что мы рассказываем о нем.

Это в равной степени относится ко всем персонажам. Они сосуществуют одновременно в нескольких временных потоках — в прошлом, каким оно помнится, настоящем, которое частично является следствием прошлого, и будущем, ведь оно уже свершилось, автор иногда намекает на него, но пытается создать впечатление, что будущее только подстерегает героев за ближайшим поворотом. А лейтмотивом можно назвать слова автора из предисловия:

В душе каждый из людей живет своей жизнью, ограничиваясь собственными представлениями.

И на каждое представление приходится своя повесть.

«Всё смешалось», или Томный полдень Например, похожие на Лэ Го девушки где угодно могут вляпаться в такую же историю — стать проституткой в тридцать лет, а потом засветиться по телевизору в облаве на ша…, ну вы поняли, и быть узнанной собственным мужем. Кажется, читала недавно нечто подобное у российских писателей, и было ещё похожее произведение на португальском, а впрочем — не важно. Автор рисует перед нами, казалось бы, заурядную картину семейной жизни, которая однажды разбивается вдребезги. Но это не повесть о трагедии семьи, не повесть о предательстве, хотя герои много размышляют об этом, — это повесть о том, как наши желания влияют на нашу жизнь. В повести много томных и страстных моментов, полно горечи и разочарования, воздух насыщен предчувствием перемен, каждый герой хочет добиться желаемого и достичь тем самым гармонии во внутреннем мире. Нет ни одного лишнего движения, мысли, слова, события, имени. Это даже не фотография, где по краям реальность теряет значение и чёткость фокуса, это картина, на полотне которой можно разглядеть мельчайшие детали, но в центре по-прежнему будет лишь пара героев. Да и то, я слишком обобщаю: в повести можно найти значительно больше. Это её единственный недостаток — много смысла вложено в маленький текст. Впрочем, тут самое время вспомнить о китайских художественных традициях, где в самый скромный жест и в самое короткое слово вкладываются сотни оттенков смысла. Автор сказал то, что должен был сказать, остальное пусть домысливает и вверяет своей совести читатель.

«Братцы», или Упавшая тень Казалось бы, простое название указывает на простую тему, но где-то в середине братцы, пьяные и раздухарившиеся, вдруг начинают играть на пальцах, крича «братцы!» и выкидывая большой палец. Тунань сперва выигрывает у младшего брата, а потом проигрывает, упорствуя в выбранной тактике. Автор даже не намекает, что это носит какой-то сакральный смысл, но, в конце концов, старший брат ведь действительно проигрывает младшему. Фэйюй не устаёт тыкать читателя носом в мысль, будто есть нечто большее, чем очевидное на первый взгляд. Это похоже на озеро: даже в самый солнечный день надо пристально вглядываться в воду, если хочешь точно понять, что лежит на дне. Кроме отношений братьев автор рассматривает столкновения двух миров — сельского и городского, юного и зрелого, традиционного и нового, чувственного и чувствующего. История растягивается на несколько месяцев и иллюстрирует постепенный переход из одного мира в другой. Да, миры не только сталкиваются, но и перетекают друг в друга. Герои не стараются как можно глубже понять себя, текст не страдает излишним психологизмом и в какой-то мере беспристрастен. В данном случае мнящаяся беспристрастность скорее вредит — вторая повесть читается немного легче, чем первая, но больше времени отнимает на осмысление, а беспристрастность не даёт ощутить эмоциональную связь с героями, не облегчая осмысление. Если вдуматься, автор по-своему сопереживает братьям, но к этому надо привыкнуть. Впрочем, я должна учитывать все варианты: возможно, персонажи мне не близки из-за разницы в восприятии (половом или культурном — не важно). Во всяком случае, чтобы понять символику, нет нужды задумываться о культурных различиях. Вода, тени, поливалка, ночные огни, алкоголь, фотография, дом, статус — во всём есть подтекст, понятный любому. И преподносится этот подтекст выверенными жестами или изящными повторами. Например, тень.

В полном одиночестве Тубэй стал наблюдать за собственной тенью. Словно преданная собака, она лежала у его ног, свидетельствуя о наличии своего хозяина.

В одинокие вечера Тунань неожиданно стал бояться собственной тени, она создавала у него неприятное чувство, что прямо перед ним кто-то находится.

Разбросанные по всему тексту, эти символы-намёки плавно подводят к мысли, что Тубэй — это и есть Тунань, они — одно целое, одно и то же существо, хотя и на разных этапах жизненного опыта. И Тубэй очень быстро догоняет братца.

«Отпуск Линь Хун», или Грязевые ванны для души, недорого Самая лучшая, самая восхитительная повесть в сборнике. И самая короткая. Не покидает мысль, что дело в светлой приподнятости настроения Линь Хун, которая уехала в отпуск. Она позитивно настроена, расслаблена и намерена оторваться, она буквально флиртует с читателем (а не с тем придурком, как его? Чжан Гоцзином) и читателю это нравится. И ещё эта повесть, наверное, сильнее всего пропитана, пронизана, пронзена эротикой. Здесь мне снова вспоминается «Страна вина», написанная в те же годы, и особенно обуреваемый вожделением следователь Дин Гоуэр. Возможно, времена были такие, и эротика находила отклик-отражение буквально во всём. Надо бы подумать об этом. Но вообще, если бы люди знали, какая эротика скрывается за изящным названием и невинной обложкой с цветком, я бы постоянно и стыдливо краснела, читая на улице или в транспорте. Но люди ни о чём не подозревали, и я читала откровенные сцены с каменным лицом, смущаясь лишь изредка, в душе. Впрочем, не подумайте плохого (или хорошего) — в книге нет такого уж особенного разврата, это просто я непривычная. Так вот, возвращаясь к повести: в ней тонко подмечен ход мыслей героини, их развитие и перемены. Как женщина может думать о красоте, молодости и упущенных возможностях (и снова здравствуй, Лэ Го), как уезжает в отпуск, как преображается, раскрепощается, распускается. Знаете, цветок на обложке вполне похож на Линь Хун: распустившаяся женщина-цветок. (Особо надо отметить, как хорошо понимает автор эту свою героиню и женщин в целом, прям подозрительно хорошо, но меня успокаивает мысль о том, что героини Фэйюя подобны между собой, а реальные женщины куда разнообразнее). От новообретённой свободы она переходит к чувственным поискам, сомнениям и исполнению своего желания. Концовка достигает эффекта звенящей тишины после пощёчины. Концовки у Би Фэйюя хороши. Прекрасно и чувственное восприятие, перерастающее в символы, образы и фантазии, как у нашей плавающей в воде парочки. Вообще изображение воды в этом сборнике проникновенно и мне очень по душе, но, в отличие от «Братцев», героиня «Отпуска» мне наконец-то близка. Может, поэтому мне так понравилась именно эта повесть?

«Сон с широко открытыми глазами», или Ужасы свободы Удивительное дело, какие глубокомысленные слова Фэйюй вкладывает в уста свежеосвободившегося зэка. Будто только повидавший жизнь человек способен сохранить наивность и обрести мудрость. А то, что он при этом не больно-то красиво разговаривает, отвратно выражается и понятия не имеет о собственной социопатии — так оно и добре, деля кантрасту падыходиць. Но здесь я снова нахожу нечто сходное в своих мыслях и мыслях героя, в понимании времени, понимании свободы, понимании Яви и Снов — слова могут разниться, но идея одна. Впрочем, можно объяснить чувство общности и проще: рыбак рыбака видит издалека, и из общего у нас с этим парнем только диагноз. Кстати, а его хоть раз назвали по имени? Эта повесть — самая противоречивая и остросюжетная — и самая композиционно выверенная. Не сильно ошибусь, если буду утверждать, что именно композиция создаёт накал страстей. Герой не просто вспоминает своё прошлое, его воспоминания врезаются в текст настоящего ровно в тот момент, который способен повысить напряжение до предела. Удаётся это автору блестяще. При этом сам герой — как и всякий социопат (слышите, с каким знанием дела я заговорила?), — временами поражает своей наивностью. И то, с каким простодушием и доверчивостью он раскрывает душу на встречу Ма Ганю, а затем последовательно и наивно описывает его преступление, — это убивает похлеще ножа в животе. Не хочу раскрывать всю интригу, но поверьте, уровень мастерства в этом произведении зашкаливает.

«Актриса», или Лунная опера Последняя повесть вплотную приблизила меня к разгадке названия. Пекинская опера как форма искусства стала для меня открытием, но, даже ничего не зная, я вполне разобралась в происходящем. Здесь хорошо «сыграли в дуэте» и комментарии переводчиков, и пояснения автора. Повесть начинается правдоподобно, понятно и рационально: у театральной труппы благодаря прославившейся в прошлом актрисе внезапно появляется спонсор (мотив «были бы деньги, а дальше всё возможно» просачивается ещё из «Братцев» и «Сна»). Актёры и работники бегают, суетятся, репетируют, в их жизни полно сложностей, а в работе — тонкостей. Творить искусство тяжело, не говоря уж о том, что оно требует жертв: каждый день, каждый раз. Жертвоприношениями становятся и здоровье, и семья, и разум. Чем ближе мы к концу, тем яснее видим, как главная героиня — Сяо Яньцю — погружается в море безумия. Её рассудок затуманивается голодом, слабостью, болью, завистью, и вместе с ним повесть теряет всякую рациональность. Не то чтобы Сяо Яньцю сходит с ума, не то чтобы автор специально подчёркивает тихое шуршание шифера — скорее он понимает и сострадает, а читатель понимает и сострадает вместе с ним. Интересна и аналогия, которую предлагает провести автор. Отношения ученика и наставника, в которых героиня побывала на обеих позициях: двадцать лет назад и сейчас. Выстраиваемая аналогия интересна тем, как изменилось положение актрисы и как мало пользы она извлекла из этого опыта. При этом аналогия не морализаторствует: хотя Сяо Яньцю и стала наставницей, она не повторила судьбу своей предшественницы и не оказалась на её месте. В центре внимания повести, на первый взгляд, находится Сяо Яньцю — Чанъэ, циньи, актриса, женщина, проще говоря — удивительное и противоречивое существо. Но сдаётся мне, что взгляд автора устремлён не столько на личность, сколько на талант — сочетание голоса, тела, умений. Именно этот «персонаж» двигает сюжет. Благодаря таланту (в первую очередь, голосу) Сяо Яньцю получила роль Чанъэ двадцать лет назад. Благодаря таланту (не в последнюю очередь, телу) этой женщины становится возможным поставить спектакль «Побег на Луну» после 20-летнего перерыва. И вот, снова попав на сцену благодаря таланту, она получает такое экстатическое удовольствие, что оно полностью размывает её личность.

Надо бы подвести итоги. Забудьте всё, что до этого услышали-узнали о «Лунной опере», потому что, читая книгу, вы можете увидеть всё совершенно в ином свете. Ваше восприятие целиком зависит от вашего опыта, личности, ценностей, желаний. Ведь в душе каждый из людей живет своей жизнью, ограничиваясь собственными представлениями.

Для тех, кто захочет прочитать эту книгу. Не повторяйте моей ошибки. Читайте дозировано.  Уверяю, вам понравится.