Текст книги "Led Zeppelin. Самая полная биография"

Глава 8
Новая реальность

[1]

Led Zeppelin стремительно менялись.

В течение 1969 года музыканты откатывали тур за туром и достигли статуса суперзвезд. Они собирали толпы обезумевших фанатов, а вне сцены вели себя так бесцеремонно, словно им не писаны правила поведения в приличном обществе.

К концу мая их дебютный альбом достиг золотого статуса. Пластинка продержалась в чартах «Billboard» целых 14 недель, по соседству с такими жемчужинами как одноименный альбом Blood Sweat & Tears, пластинкой бродвейского мюзикла «Волосы», Nashville Skyline Боба Дилана и In-A-Gadda-Da-Vida группы Iron Butterfly с 17-минутной титульной песней. «Цеппелины» заявили о себе в Америке – успех альбома не оставлял в этом никаких сомнений. Их песни бесконечно крутили по радио, от предложений выступить не было отбоя, а пресса, скрепя сердце, освещала каждый шаг. Даже журнал «Life», известный своей умеренной и непредвзятой редакционной политикой, отправил репортера освещать гастроли новой супергруппы. Но абсолютным критерием популярности стала любовь фанатов. Они были без ума.

Музыка Led Zeppelin переносила слушателей в другое, неизведанное измерение, в котором несколькими годами ранее уже бывали 13-летние девочки, бьющиеся в истерике на концертах The Beatles.Их аудитория была другой, постарше, хоть и ненамного. Как правило, перед сценой толпились парни в возрасте от 15 до 20 лет. Джимми и Роберт, при поддержке армии усилителей «Marshall», доводили их до исступления. «Никогда еще громкость не доставляла такого удовольствия. Ее сила заставляет вибрировать тело, выводит из строя нервную систему. Сопротивляясь звуку, вы заработаете сильнейшую мигрень; двигаясь ему в такт, звук захватит все ваше тело», – отмечало издание «Chicago Sun-Times».

Громкость стала неотъемлемой частью новой музыки. «Рок-н-ролл должен звучать громко», – говорит Роджер Майер, гуру электроники и изобретатель педали фузз. В своей работе с уровнем громкости и искажением звука он полагался на кривую Флетчера-Мэнсона: она отражала человеческое восприятие одного и того же уровня громкости в зависимости от частоты звукового диапазона. Но, как замечает Майер, «если на музыку не влияет динамика, она не звучит громко». Под динамикой понимается варьирование между самым громким и самым тихим уровнями звука. «В случае с эмоциональной реакцией, динамика важнее громкости», – говорит он.

С динамикой у Led Zeppelin проблем не было: музыканты понимали, что сама по себе громкая игра искажает восприятие. Выкручивая громкость на максимум, можно довести зрителей до внетелесного переживания, но в этом нет ничего особенного. Динамика – вот что нужно для настоящего шоу. Игра света и тени в жгучих гитарных соло Джимми с выразительным языком его тела. Головокружительные вокальные выкрутасы Роберта – от пронзительных верхов до теплых и чувственных низов, сопровождаемые нарочитым самолюбованием. Разнообразный и подвижный бас Джона Пола и способность Бонзо сочетать мощные удары с более утонченными ритмическими рисунками. Все это приводило в состояние экстаза. Регуляция динамики позволяла музыкантам не скатываться в примитивный грохот, играя далеко от максимальных пределов звука.

Второе турне по Штатам совпало с желанием Джимми Пейджа скорее приступить к записи второго альбома. «Я хотел передать через запись концертную энергетику группы», – объяснял он. Это значит, что работа над новой пластинкой будет вестись, по точному замечанию Роберта, «на бегу, лавируя между гостиничными номерами и подружками-групи». В каком бы городе они ни находились, при появлении подходящего настроя следовало отправляться в студию.

Приземлившись 30 апреля 1969 года в Лос-Анджелесе, ребята прямо из аэропорта отправились в «Mystic Sound», старую голливудскую студию «Del-Fi». Здесь Ричи Валенс записывал хиты «Come On Let’s Go» и «La Bamba», а The Bobby Fuller Four явили миру «I Fought the Law».

«Mystic Sound» представляла собой скромную четырехдорожечную студию, в которой едва поместилось гигантское оборудование Led Zeppelin. «Цепеллины» поставили всего один акустический экран между двуярусными усилителями «Marshall» и с лету записали «The Lemon Song», собравшись вместе в тесной комнате с низким потолком. Группа регулярно исполняла ее на концертах. Песня была адаптацией «Killing Floor» Хаулина Вулфа, прямолинейного блюза с хлесткими риффами Джимми, амбициозным соло и проворными джазовыми интонациями бас-гитары Джона Пола, поддерживающими вокал. Роберт переписал текст, используя строчку из записанной в 1937 году Рузвельтом Сайксом «She Squeezed My Lemon». Стоя с ручным микрофоном посреди студии, Роберт бесстыдно распевал: «Squeeze me, babe, until the juice runs down my leg. The way you squeeze my lemon, I’m gonna fall right out of bed” («Сожми меня, детка, пусть сок течет по моим ногам. Ты так сжимаешь мой лимон, что я сейчас свалюсь с кровати»). Весьма неприличные строчки, рассчитанные на пылких тинэйджеров.

«Мы записывали “She Squeezed My Lemon” в Лос-Анджелесе и много дурачились. Такая радужная атмосфера и породила текст». К счастью, Плант не скрывал, что не все ключевые фразы песни были придуманы им. «Да, я их позаимствовал, а почему бы и нет? Фраза “выжми мой лимон” прекрасна – я и сам хотел бы придумать что-то подобное».

Также была начата работа над инструментальной «Pat’s Delight», названной в честь жены Бонзо. Песня включала в себя продолжительное соло ударных, которое на концертах растягивалось на 15–20 минут. Позже группа переименовала ее в «Moby Dick». Ритм-трек был прямой копией «Watch Your Step» Бобби Паркера, очаровавшей Джимми еще в подростковые годы. Позже ее слегка переработал Джон Леннон, сделав битловской «I Feel Fine». Команда работала часами, записывала дубль за дублем, лишь бы Джимми Пейдж смог выдать сколько-нибудь приемлемое соло. Усталость и растерянность стали давать о себе знать, пока звукорежиссер Крис Хьюстон не свернул сессию. «Не идет», – объявил он, несмотря на недовольство группы. Он знал, что не нужно потворствовать опытным музыкантам, которые сами рано или поздно придут к такому же выводу. Лучше не тратить время впустую и быть с ними откровенным.

Лос-Анджелес отвлекал от серьезной студийной работы. Стоило музыкантам приехать в «Chateau Marmont», как вокруг них сразу же образовался круг из жаждущих внимания групи. На задворках музыкальной сцены всегда крутилось множество любезных дам, которых привлекала энергия знаменитостей из мира рок-н-ролла. Однако возраст поклонниц из Лос-Анджелеса приводил в смятение. «Им было по 13–14, максимум 15 лет», – говорит публицист «Capitol Records», позже заявивший о себе как организатор всевозможных мероприятий в Лос-Анджелесе Родни Бингенхаймер. «Эти девицы просто сами появлялись, возникали, словно из ниоткуда». Для заносчивых лос-анджелесцев «ниоткуда» означало края долины Сан-Фернандо, Палос-Вердеса или округа Оринджи, жители которых словно мотыльки слетались на огни большого города.

«В основном это была безнадзорная молодежь, – говорит Майкл де Баррес (он же Мишель де Барр), – их отцов никогда не было дома, а матерям не было до них дела». Слишком юные, чтобы попасть в рок-н-рольный клуб вроде «Whisky a Go Go», девочки крутились у отелей, где обитали рок-звезды, особенно возле бунгало с открытыми дверьми и легким доступом.

Led Zeppelin время зря не теряли, будучи вдали от дома и жен, с которыми расписались, когда им не было и 20. Морин Плант и Пэт Бонэм сидели дома в Мидлендсе, Мо Болдуин хлопотала по хозяйству в Сассексе. В Лос-Анджелесе можно было открывать «сезон охоты».

«У каждого из них здесь были временные подружки», – говорит Ванесса Гилберт, присоединившаяся к свите «наивной 18-летней девушкой». Ричард Коул хлопотал, чтобы у ребят всегда были интересные варианты. Роберт и Бонзо в уговорах не нуждались. Они кинулись предаваться излишествам, как только прибыли в Штаты. Джимми уже давно встречался с американкой Кэтрин Джеймс, но всячески поддерживал экстравагантные выходки товарищей. Так переодевшийся в официанта Джон плюхался в тележку для обслуживания номеров, а Джимми катил его в компанию сластолюбивых девушек.

Однажды, когда Led Zeppelin в очередной раз остановились в отеле «Chateau Marmont», Питер Грант зашел в одно из пустовавших бунгало, которое они арендовали, и обнаружил там голую девушку, привязанную к кровати за запястья и лодыжки. «Я сказал: “Привет! А ты что здесь делаешь?” Она ответила: “Не знаю. Но парни то и дело приходят и трахают меня”. Я сказал: “Окей, тогда хорошего дня”».

Никто не задумывался о возрасте согласия. Кому-то было 18, кому-то 16, порой 14 или меньше – как правило, этим никто не интересовался. «Возможно, это говорило о нашей незрелости, но нам, в конце концов, самим было слегка за двадцать, поэтому 14–15-летние не казались малолетками, – говорил в свое оправдание Ричард Коул. – В конце концов, они приходили сами, их никто не заставлял и не принуждал. Они хотели поразвлечься, мы тоже».

Не существовало ни контроля, ни ответственности, ни намерения остановиться. Собственно, все определялось увлеченностью, характерной чертой участников группы на протяжении всей их карьеры.

Нельзя забывать, что творчество Led Zeppelin само задавало чувственный тон. Их музыка превращала зрителей в радостных и раскованных безумцев. Они как магнитом притягивали свободолюбивую и веселую молодежь. Строки «I’m gonna give you every inch of my love» и «Squeeze me, babe, until the juice runs down my leg» манили юных впечатлительных девочек, – и мальчиков, – резонируя с их фантазиями. «Секс в дискурсе хэви-метала – это потно, весело и свободно от обязательств», – говорит Дина Вайнштейн, профессор популярной культуры Университета Де Поля в Чикаго. Громкий и судорожный ритм пробуждал самые первобытные проявления сексуального возбуждения и желания у их аудитории.

Для преодолевающего пубертатный возраст тинэйджера Led Zeppelin были волшебным эликсиром, гормональным коктейлем из музыки и свободного выражения подсознательного.

* * *

Торжество подсознательного через раскрепощенное поведение Роберта и Джимми стало изюминкой концертов. Плант и Пейдж преуспели в деле рок-н-рольного дель арте[68]68
  Здесь автор намекает на комедию дель арте, или комедию масок – вид итальянского народного (площадного и уличного) театра, спектакли которого создавались методом импровизации, на основе сценария, содержащего краткую сюжетную схему представления, с участием актеров, одетых в маски. Прим. ред.


[Закрыть], активно взаимодействуя друг с другом на сцене. Разыгрываемый ими спектакль и кинетический эффект от их присутствия на сцене ничем не уступал по зрелищности музыке, которую они играли. Помогая публике раскрепоститься и расслабиться, музыканты использовали язык тела. Они принимали эффектные позы, бросали уверенные жесты, надували губы и виляли бедрами. Исполняли утиную походку, ходили кругами и активно перемещались по сцене. Устраиваемое Led Zeppelin шоу побуждало зрителей двигаться и чувствовать свою эмоциональную причастность к происходящему. Группа знала, как выстроить концерт таким образом, чтобы он получился напряженным и динамичным.

Гастролируя от Лос-Анджелеса до Нью-Йорка, играя в залах и на аренах, их концерты становились все более будоражащими и энергичными. После нескольких спонтанных концертов в Канаде местный критик написал, что Led Zeppelin «устраивают землетрясение из звука и ярости» и «с присущей им грубой и необузданной силой способны просверлить дыру в мозгу». Будущие солистки хард-рок группы Heart Энн и Нэнси Уилсон, которым было 19 и 15 лет соответственно, оказавшись на концерте Led Zeppelin в Сиэтле, не смогли выдержать все выступление британцев. С концерта они «просто ушли, – признавалась Энн позже, – потому что происходящее нас шокировало». Музыка и ее внешние атрибуты влияли на разум и чувства.

Зрители были в восторге. Впрочем, иногда оборудование сводило на нет все усилия команды. Они по-прежнему гастролировали с набором арендованных усилителей, всякий раз отдавая себя на милость местной пи-эй системе[69]69
  Пи-эй система (англ. PA system – public address system) – электронная система, состоящая из микрофонов, усилителей, громкоговорителей и связанного с ними оборудования. Прим. ред.


[Закрыть]. Даже спустя тридцать лет Роберт Плант до мельчайших подробностей мог вспомнить концерт Led Zeppelin в Университете Огайо в мае 1969 года, на разогреве у Хосе Фелисиано.

«Вся пи-эй система – [не более чем] груда динамиков, развешанных прямо под потолком. Мы играли в округлом здании, а в зале сидели порядка шестидесяти студентов, в чьих лицах отражалось то ли удивление, то ли пустота», – говорит Роберт. Было невозможно выжать хоть какой-то звук из этой старой, скрипучей системы. Плант не мог отстроить вокал и раскачать зал. Пожалуй, только Хосе Фелисиано в тот вечер сорвал аплодисменты.

И все же на большинстве концертов им удавалось сыграть с драйвом. Отзывы о концертах в основном были хвалебными. Но как бы они не выкладывались и как бы не взаимодействовали с публикой, время от времени находился зануда, упрямо не желавший признавать их исключительность. Так случилось 3 мая 1969 года на концерте в «Rose Palace» в Пасадене, где группа выступала вместе с Джули Дрисколл и Brian Auger & The Trinity. Газета «Los Angeles Times» отправила на концерт того самого Джона Мендельсона, автора злополучной рецензии в «Rolling Stone». Он назвал сценическое действо «выставкой непомерного самолюбования», а музыку «скучной, претенциозной версией блюзовых стандартов вперемешку с бездарным авторским материалом». Для пущей убедительности он обратил внимание на «неспособность Джимми играть изобретательно, или хотя бы со вкусом» и «бессвязное завывание Роберта Планта».

Поразительно, что Мендельсон пощадил чувства Джона Бонэма. В перерыве между сетами легендарный ударник выпил треть жеробоама[70]70
  Жеробоам – бутыль для шампанского и игристых вин объемом 3 литра. Прим. ред.


[Закрыть] шампанского и, протащив бутыль с остатками подмышкой на сцену, спокойно прикладывался к нему между песнями. Во время сета он дважды упал со стула.

К выходкам Бонзо ребята уже давно привыкли, но рецензия привела их в замешательство. Что не так с этим Мендельсоном? Казалось, он вредил им нарочно, имея какие-то личные счеты. Его рецензия затмила собой изобилие хвалебных отзывов и сделала представителей прессы персонами нон-грата для группы. По возвращении в начале июня в Лондон отношение Led Zeppelin к прессе стало еще жестче. Журналистов к музыкантам не подпускали, а если те продолжали травить группу в своих материалах, то им приходилось иметь дело с разъяренным Питером Грантом.

«Я видел, как Питер жестко вел себя с журналистами. Он рычал, словно рассвирепевший медведь, и угрожал телесными повреждениями тем, кто писал негативный отзыв», – говорит Билл Харри, основатель издания «Mersey Beat» и близкий друг The Beatles, ставший пресс-атташе Led Zeppelin. Работа Харри фактически состояла в том, чтобы ограждать группу от прессы. «Мы почти не давали интервью. Парни вообще не доверяли прессе. Слишком часто в начале карьеры журналисты относились к ним, как к группе второго сорта».

Отныне доступ к группе получали только благосклонно настроенные журналисты, доказавшие свою лояльность. На телевидении группа не появлялась вовсе. «В телестудии мы никак не могли добиться правильного звучания, и я понял, что это не стоит затраченных усилий», – говорил Грант.

Постепенно в Англии ослабевало неприятие Led Zeppelin. Из-за океана просочился слух, что «Цепеллины» настоящие профессионалы, развивающие музыку в новом направлении, и британская пресса, поддерживаемая местной фан-базой группы, сменила гнев на милость. Пока группа заново открывала себя уже перед более лояльной публикой, два самых влиятельных музыкальных журнала, «Melody Maker» и «New Musical Express», стали писать о команде и следить за их творчеством.

Ничто так не напоминало музыкантам времена своей юности, как выступление в городской ратуше Бирмингема 13 июня 1969 года. Особое значение этот концерт имел для Роберта и Бонзо. Именно сюда они ходили на концерты любимых звезд рок-н-ролла и мечтали, как однажды тоже сыграют в свете здешних софитов. И вот, они вернулись сюда в статусе суперзвезд. Желающих их поддержать собрался полный зал. У одной из стен сбоку от сцены мелькнула пара знакомых лиц ребят, которых они регулярно встречали в музыкальном магазине на Хирст-стрит. Субботними вечерами там собирались местные группы. Если в ближайшее время намечался концерт, а в составе группы не хватало участника, здесь всегда можно было воспользоваться помощью местных музыкантов. «У тебя есть знакомый ударник?», «А ты слышал Jeff’s Boogie?», «Не хочешь сыграть с нами?». Эти двое постоянно околачивались в магазине, но им никогда ничего не перепадало. Бедолаги, они всегда уходили из магазина последними, а теперь – ты гляди! Эта парочка – Тони и Оззи – недавно создала собственную группу Black Sabbath.

В Бирмингеме, как, впрочем, в Ньюкасле, в Бате, в любом другом городе, Led Zeppelin выложились на полную. Даже самые упрямые и скептически настроенные меломаны принимали новую музыкальную веру. Кульминацией мини-тура по Великобритании стало выступление в священном «Альберт-холле» 29 июня 1969 года.

С 1965 года так называемые «променад-концерты» становились главными событиями музыкальной жизни Лондона. На них выступали наиболее почитаемые исполнители классической и авангардной музыки, признанные иконы эстрады. В 1969 году эту традицию прервал семидневный музыкальный марафон поп-променад («Pop Proms»). Помимо Led Zeppelin в нем участвовали Fleetwood Mac, The Who, Чак Берри и другие менее известные группы.

До сих пор «Альберт-холл» не видел никого сопоставимого с Led Zeppelin. В 1963 году, когда в рамках программы Би-Би-Си «Swinging Sound» здесь играли The Beatles, звук и, главное, громкость были отстроены в соответствии с особенностями помещения, а публика была любезна и вежлива до неприличия. «Стоило Led Zeppelin выйти на сцену и сыграть в десять раз громче, чем кто-либо до них, и у зрителей буквально снесло крышу», – писал рецензент. Начался настоящий ад. Подростки «штурмовали сцену, танцевали в проходах и в ложах и скандировали так громко, что группа трижды выходила на бис». Из партера на сцену летели цветы, инициируя финальный джем Led Zeppelin с Blodwyn Pig, британской блюзовой командой, которая открывала вечер.

«Мы даже не заметили, что нет никакого сет-листа, так увлекла нас музыка. Никто не бегал и не скакал по сцене, потому что каждый из нас усердно работал, полностью сконцентрировавшись на музыке», – вспоминал Джон Пол.

В свою очередь, Роберту выступление в «Альберт-холле» далось с трудом. Он работал до седьмого пота и позже признавал: «Под конец я держался из последних сил».

В «New Musical Express» отметили «невероятный личный триумф» Led Zeppelin. Но они даже не представляли, насколько личным этот триумф был для одного из участников.

«Джимми просто ликовал», – говорит Кэрол Браун, ассистентка Питера Гранта. Кэрол и Джимми ехали по домам в одном такси, которое музыкант поймал на выходе с концерта. «Он буквально сиял от счастья. Из того, что он говорил, я поняла – этот концерт стал переломным для группы. Ребята, наконец, завоевали уважение столичной публики».

Впрочем, насладиться признанием времени было мало. Через пять дней группа вновь отправлялась в Штаты, где им предстояло пробыть все лето 1969 года.

[2]

Каждый перелет через Атлантику действовал на музыкантов как полнолуние на оборотней. В минуты рефлексии Джимми вспоминал: «На концерты в Англии приходила местная пресса и частенько наши семьи». Действительно, дома ребята вели себя в высшей степени прилично. «Но стоило прилететь в США, мы на все плевали и становились кучкой пижонов».

1969 год в Америке ознаменовался «фестивальным летом»: концерты на открытом воздухе проходили почти в каждом крупном городе страны. Джимми Пейдж не собирался упускать эту возможность. Многодневные опен-эйры собирали от 10 музыкальных коллективов, послушать которые приходили от 12 до 125 тысяч человек. По слухам, эти цифры должен был затмить заявленный на середину августа «Вудсток» – фестиваль на севере штата Нью-Йорк. Ни один из фестивалей не мог потягаться с ним по количеству суперзвезд.

Led Zeppelin не теряли даром ни минуты и тут же окунулись в фестивальную среду. Приземлившись в Штатах, они буквально за одну неделю поучаствовали в пяти фестивалях в компании мэтров международного рока. В Атланте они делили площадку с Ten Years After, Джо Кокером, Chicago Transit Authority, Дженис Джоплин, Blood Sweat & Tears, Spirit, Canned Heat и Джонни Винтером. В Лореле играли вместе с Jethro Tull, Джеффом Беком, Sly & The Family Stone, The Guess Who и The Mothers of Invention. Со многими из этих артистов они пересеклись в Ньюпорте, Род-Айленде и Филадельфии. Добравшись до Нью-Йорка 13 июля, запланированный на этот день выходной стал еще одним рабочим: музыканты оказалась в кулуарах фестиваля стадиона «Singer Bowl» в Квинсе.

Согласно официальной версии «Цепеллины» пришли туда поддержать хедлайнеров фестиваля Vanilla Fudge и Джеффа Бека. Там же было немало интересных групп «второго эшелона», в том числе Ten Years After. В городе стояла невыносимая духота. И на сцене, и за кулисами, и даже в очереди на входе было жарко как в духовке. Как позже верно заметил Джефф Бек: «Три английские группы в одном месте не сулят ничего хорошего».

Бонзо с радостью подтверждал эту мысль, чуть ли не с самого утра заливая глотку галлонами пива. «Джон был хорошим парнем, но, напиваясь, переходил на сторону зла», – говорит Кармайн Эппис.

Темная сторона Бонзо дала о себе знать примерно на середине выступления Ten Years After. Стоя за сценой, он запустил пачку апельсинового сока в соло-гитариста группы Элвина Ли, которая шлепнулась прямиком на его фирменную гитару «Gibson ES-335». Не самый приветливый музыкант, Ли рассвирепел и метнул смертоносный взгляд в сторону улюлюкающего за кулисами Бонэма.

Это не понравилось Джимми. «Бонзо должен взять себя в руки», – дал он указание Ричарду Коулу.

Но Коул знал: перечить выпившему Бонзо не стоит. Одно неверное слово могло вызвать бурю негодования. В конце концов, Коул и сам был не против немного подзадорить ударника: при правильном раскладе это будет хороший повод для смеха. Главное – действовать осторожно.

Пока Роберт, Джоунси и Джимми присоединились к Джеффу Беку и с ревом исполнили «Jailhouse Rock», Бонзо, пьяный в стельку, еще держал себя в руках. Но стоило Роду Стюарту выйти на бис с песней «Rice Pudding», Бонзо подошел к роуди Генри Смиту и сказал ему: «Чувак, я пойду на ударных поиграю». Прежде чем Смит успел его схватить, Бонэм проследовал на сцену.

Каким-то образом он уговорил своего коллегу из группы Бека, Тони Ньюмана, уступить ему место за ударной установкой и прервал песню раскатистой барабанной дробью. Остальные музыканты медленно покинули сцену. Два прожектора, расположенные по краям сцены, были нацелены на Бонзо. Подстрекаемый толпой, он стал стягивать с себя одежду – рубашку, брюки и, наконец, трусы. Оставшись, в чем мать родила, Бонзо продолжил комично извиваться на потеху публике.

Смит, техник Бонзо, стоял у него за спиной на протяжении всего перфоманса. Позже он вспоминал: «Питер Грант и Стив Вайс стояли у сцены и кричали мне: “Убери его нахрен со сцены!” Но как? Джон был крепким и очень тяжелым парнем. Пытаться с ним совладать – все равно, что тягать бочку с песком». В конце концов, ему удалось применить борцовский захват и потащить Бонэма со сцены задом наперед. К ним подбежал Вайс и схватил барабанщика за руки. Совместными усилиями с еще двумя мужчинами они выволокли Бонзо со сцены к ступенькам, где их уже поджидал наряд доблестной полиции Нью-Йорка.

Бонзо грозил арест за непристойное поведение в публичном месте. Пока Грант доставал из кармана пачку наличных толщиной не меньше восьми сантиметров, Смит держал Бонзо мертвой хваткой. «Он послюнявил большой палец и начал отсчитывать стодолларовые купюры, пока не набралась достаточная для удовлетворения претензий полиции стопка», – вспоминал Смит.

В тот раз все закончилось благополучно. Чего не скажешь о выступлении на августовском фестивале «Singer Bowl», проходившем на территории бывшей Всемирной выставки в парке Флашинг-Медоуз. Шоу открывал Бадди Гай, и к середине фестиваля, когда на сцену вышли Paul Butterfield Blues Band, Гай и Бонзо вылакали около литра «Jack Daniel’s».

Led Zeppelin вышли на сцену, когда в небе уже загорались звезды. Начав выступление с боевика «Train Kept a-Rollin’», Джимми заиграл вступительный риф, ожидая партию ударных. Но Бонзо сидел за установкой, положив голову на малый барабан. Он был в отключке.

Питер Грант схватил за штаны одного из роуди и рявкнул: «Разбуди его!»

«Как мне его разбудить?» – спросил Джо Райт.

«Толкни его!»

Райт не слишком дружелюбно толкнул Бонзо. Когда это не произвело должного эффекта, Грант сказал: «Ударь его!»

Райт пожал плечами: «То есть как, ударить?»

«Врежь ему как следует!» – потребовал Грант.

Пока в глубине сцены разыгрывалась настоящая драма, Джимми и Джоунси продолжали держать ритм. Райт бросил на менеджера недовольный взгляд и выполнил приказ. «Я со всей силы врезал Бонзо по затылку. Он взревел, как медведь, и встал за барабаны», – вспоминает Райт.

Бонзо запустил в Райта тарелкой, разбив тому костяшки пальцев. После этого ударник вступил, словно по сигналу, не пропустив при этом ни единого бита.

Правда, вскоре Бонэм отключился снова. Пейдж был в ярости. После концерта Джимми и Питер всерьез обсуждали возможную замену барабанщика.

Бонзо вел себя эксцентрично: он часто ребячился, иногда был агрессивен и всегда непредсказуем. Его хулиганский характер подпитывал алкоголь. Бонзо не знал меры и пил до потери сознания. Окружение терпимо относилось к его проблемам, но до тех пор, пока они не влияли на выступления группы. «Приятель, если сейчас ты нажрешься, у нас будут проблемы», – предупреждал его Грант. Но до последнего все надеялись, что в этот раз обойдется: Бонзо был блестящим ударником, возможно лучшим в своем роде. Но при этом ходячей бомбой замедленного действия.

Впрочем, менялось поведение и остальных участников Led Zeppelin. Страсть к излишествам и вседозволенности вне сцены все больше давали о себе знать. С момента получения золотого статуса альбома, группой овладела расточительность, а вместе с ней и моральное разложение. Это проявлялось в безвкусных, эпатажных, а порой и просто жутких выходках, которые со временем стали неотъемлемой частью легенды о Led Zeppelin. Однажды Роберт довольно ярко проиллюстрировал эти метаморфозы, взобравшись на пальму у одного из домов на Голливудских холмах, прокричав на всю округу: «Я златокудрый бог!»

Восторженная публика и окружение, которое сопровождало группу на каждом концерте, придали ей статус богоподобной, – и музыканты приняли это близко к сердцу. Они танцевали на столах в шикарных отелях, громили гостиничные номера, выбрасывали из окон телевизоры, а стоимость заказов еды в номер часто превышала сумму в тысячу долларов: они заказывали по пятьдесят напитков за раз. Теперь деньги не были проблемой, и они не знали им счета. В клубах, с царящей в них непринужденной атмосферой, им всегда наливали бесплатную выпивку. Девушки охотно заползали под стол, чтобы сделать им минет. Когда дело доходило до излишеств, «Цеппелины» утрачивали всякое объективное восприятие реальности.

Порой ситуация полностью выходила из-под контроля. Доступных групи становилось все больше, – Ричард Коул выхватывал девушек прямо из зала, – но развлечения с ними становились все более жуткими. В июле 1969 года произошел, наверное, самый громкий в истории группы и вместе с тем самый отвратительный случай. Это случилось во время трехдневного фестиваля в Сиэтле вместе с другими топовыми музыкантами.

Led Zeppelin и Vanilla Fudge заселились в гостиницу «Edgewater Inn». Отель располагался на берегу залива Эллиот и был известен тем, что при заселении гостям номеров с видом на берег выдавали удочки. Одна из самых знаменитых фотографий «биттлов» как раз демонстрирует, как известные постояльцы ловят рыбу прямо с балкона во время тура 1964 года. Обе группы пребывали в необычайно приподнятом настроении. Для Vanilla Fudge тур закончился, а по сути, подошла к концу история самой группы, поэтому в Сиэтле ее участники предпочли расслабиться и просто плыть по течению.

«Мы поняли, что группа себя исчерпала – нас перестали звать хедлайнерами, мы теряли актуальность. Наступила эра великих гитаристов, а наш Винни [Мартелл] был далек от идеала. Я и Тим [Богерт] обсуждали с Джеффом Беком создание новой команды Beck, Bogert & Appice (BBA), как только Джефф бросит тех ребят, с которыми он тогда играл», – говорит Кармайн Эппис, вспоминая свой беззаботный настрой во время той поездки.

Обе группы слонялись по отелю, наслаждаясь редким выходным. Роберт и Джимми укатили на фестиваль в Вудинвилле, примерно в сорока километрах от города. Они хотели побывать на совместном выступлении The Doors с The Youngbloods. Их привлекала скандальная слава Джима Моррисона – незадолго до этого во Флориде полиция арестовала фронтмена The Doors за раздевание на сцене. Роберту льстило, что пресса часто сравнивала его с солистом группы The Doors, и поэтому ему было интересно посмотреть на Моррисона. Можно представить себе разочарование Планта, когда изрядно потолстевший, запакованный в черный узкий кожаный комбинезон Джим ввалился на сцену и крикнул в зрительный зал: «Да пошли вы все на …!» Между песнями, которые он исполнял в непривычно вялой и равнодушной манере, рок-идол нес бесконечный псевдо-поэтический бред и чуть было не свалился со сцены.

«Это было просто отвратительно, от его сексуальности и следа не осталось. Кажется, парень витал в собственном мире», – вспоминал подавленный Роберт. Ради этого концерта его жена Морин прилетела из Англии, и Планту было неловко вдвойне.

Тем временем в отеле остальная компания убивала время в типичной для рок-звезд манере. «Мы расположились в номере Джона Пола, курили травку, любовались лодками в заливе и слушали Delaney & Bonney на кассетном магнитофоне Роберта», – вспоминал Кармайн Эппис. Их безмятежное времяпровождение было нарушено, когда в дверь постучалась 17-летняя рыжеволосая девушка по имени Джеки. Эппис склеил ее накануне вечером, и теперь она вернулась посмотреть, не продолжается ли вечеринка.

Коул и концертный менеджер Vanilla Fudge, сомнительный тип и обладатель самого понятного прозвища, Брюс «Бэтмен» Уэйн, сидели в соседнем номере, где уже несколько часов рыбачили и поглощали шампанское. Каким-то чудесным образом им удалось наловить мелкой рыбы, которая теперь медленно подыхала в мусорной корзине, наполовину наполненной водой. Решив сделать перерыв, они взяли корзину и присоединились к вечеринке в номере Джона Пола, где Джеки уже успела словить кайф от косяков, которые музыканты передавали друг другу.