Текст книги "Итальянская кампания и экспедиция в Египет и Сирию 1796–1799 гг."

Во исполнение плана, принятого Венским двором, Альвинци принял командование над основным войском, состоявшим из 45 000 человек, и перенес свою главную квартиру из Бассано в Роверето. Генерал Провера принял командование над корпусом, предназначенным для действий в направлении на нижний Адидже. Этот корпус состоял из трех дивизий силой в 20 000 человек. Его главная квартира была в Падуе. 12 января левофланговая дивизия корпуса, под командованием Баялича, заняла позицию в Кальдиеро, а Гогенцоллерн, командующий авангардом, – в Монтаньяна. 12-го Гогенцоллерн двинулся на Бевилаква, где находился авангард под командой храброго генерала Дюфо, который после легкого сопротивления отступил за Адидже, переправившись по мостам Порто-Леньяго. Дивизия Баялича атаковала Сан-Микеле. Она состояла из восьми батальонов и шести эскадронов. Массена выступил на поддержку своего авангарда. Австрийцы были сломлены и преследуемы по пятам до Кальдиеро, оставив 900 пленных.

Извещенный в Болонье своими венецианскими агентами о движении Австрийской армии на Падую, главнокомандующий распорядился выставить итальянские части на транспаданских границах, чтобы держать под ударом армию папы, и направил 3000 французов из Болоньи на Феррару, где они переправились через По в Понтеди-Лагоскуро. Сам он переправился через По в Боргофорте и направился в роверделльскую главную квартиру. В Верону он прибыл во время Сан-Микельского боя. Вечером он приказал Массена отвести ночью всю свою дивизию за Верону. Противник приступил к действиям. Следовало держать все войска вне дефиле, чтобы была возможность направиться без замедления туда, где произойдет действительная атака. Ночью он получил из Леньяго донесение, что замечено движение Австрийской армии на нижнем Адидже, что с ней ее главный штаб и что видели два понтонных парка. Донесение генерала Дюфо не оставляло никакого сомнения в том, что перед ним развернуты многочисленные силы. Он видел более 12 000 человек и предполагал, что это только первая линия. Жубер из Короны сообщал, что он подвергался атакам в течение всего дня 12-го, но удержался и отразил все атаки противника. Этим, казалось, подтверждалось мнение, что главное наступление противника ведется на нижнем Адидже.

Противник еще не обнаружил своих намерений, и принимать решение было рано. Войска были готовы к ночному переходу. Дивизия, бывшая в Дезенцано, направилась 13-го в Кастельнуово, чтобы там ожидать дальнейших приказаний. Донесения с Кьезы были успокоительны. Пошел проливной дождь. В 10 часов войска были под ружьем, но Наполеон еще не решил, в какую сторону их направить: спускаться ли вниз или подниматься вверх по берегам Адидже?

В 10 часов вечера прибыли донесения из Монте-Бальдо и с нижнего Адидже. Жубер доносил, что 13-го, в 9 часов утра, противник развернул большие силы, что сам он дрался весь день и что его позиция сильно сузилась. Он имел счастье удержаться на своей позиции, но в 2 часа пополудни заметил, что с левого фланга его обошла вдоль озера Гарда австрийская дивизия, угрожавшая стать между ним и Пескиерой, а с правого фланга его обошла другая дивизия противника, шедшая сначала вдоль левого берега Адидже, перебросившая мост около Дольче, в одном лье от Риволи, переправившаяся через эту реку и идущая теперь по правому берегу, вдоль подножия Монте-Маньоне, для захвата Риволийского плато. Заметив это, он счел необходимым выслать одну бригаду для обеспечения этого важного плато – ключа всей позиции. Он доносил, что в 4 часа счел даже нужным продолжать отступление, чтобы прибыть днем на Риволийское плато, и что он будет вынужден ночью очистить местность, если не получит других приказаний. На нижнем Адидже Провера занимал левый берег. Стрелки вели перестрелку вдоль обоих берегов. С этого момента план противника стал ясен. Было очевидно, что он действует двумя корпусами: главным – на Монте-Бальдо и менее значительным – на нижнем Адидже.

Казалось, что дивизии Ожеро будет достаточно, чтобы помешать Провере переправиться через реку. Но ближайшая опасность угрожала со стороны Монте-Бальдо. Нельзя было терять ни минуты, потому что противник, овладев Риволийским плато, соединился бы со своей артиллерией и кавалерией. Если же его атакуют до овладения этим важным пунктом, то он будет вынужден драться без артиллерии и без кавалерии. Все войска начали движение с расчетом прибыть в Риволи на рассвете. Главнокомандующий отправился туда же и прибыл на место в 2 часа утра.

Погода прояснилась, луна светила ярко. Главнокомандующий поднимался то на одну, то на другую высоту и наблюдал за линиями неприятельских огней. Ими была заполнена вся местность между Адидже и озером Гарда. Воздух как бы пылал от костров. Главнокомандующий ясно различил пять лагерей, в каждом из которых было по колонне, начавшей свое движение уже накануне. По огню биваков силы противника предполагались в 40 000–45 000 человек. Французы могли выставить на поле боя только 22 000 человек. Диспропорция была еще очень велика, но у французов имелось превосходство в виде 60 орудий и нескольких кавалерийских полков. Судя по расположению пяти неприятельских биваков, можно было рассчитывать, что Альвинци не начнет атаки раньше 10 часов утра. Первая колонна, под командованием Люзиньяна, на правом фланге была очень далеко. Казалось, что она имеет целью охватить Риволийское плато с тыла. Она не могла прибыть раньше 10 часов. Вторая колонна, под командованием Липтая, намеревалась атаковать, по-видимому, левую сторону плато.

Третья колонна, под командованием Кеблеса, прижалась к подножию Монте-Маньоне. Четвертая колонна, под командованием Очкая, была на вершине Монте-Маньоне и направлялась на часовню Сан-Марко. Пятая колонна состояла из 14 батальонов, при ней были артиллерия, кавалерия и обозы армии. Она переправилась через Адидже и Дольче и спустилась по правому берегу к подножию Монте-Маньоне. Она стояла напротив остерии[67]67
  Постоялого двора.


[Закрыть] делла Догана, на подъеме близ хутора Инканале, у подножия Риволийского плато, и должна была выйти по проходившему там шоссе. Тогда у Альвинци оказалась бы и пехота, и артиллерия, и кавалерия. Шестая колонна, под командованием Вукассовича, была на левом берегу Адидже, напротив венецианской Кьезы.

На основании этих наблюдений Наполеон составил свой план. Он приказал Жуберу, очистившему часовню Сан-Марко на Монте-Маньоне и занимавшему теперь Риволийское плато только арьергардом, немедленно перейти в наступление, вновь овладеть часовней, не ожидая рассвета, и оттеснить четвертую колонну Очкая насколько возможно дальше. Десять хорватов, извещенные одним пленным об очищении часовни Сан-Марко, только что ею завладели, когда Жубер, выслав к часовне в 4 часа утра генерала Виаля, вновь занял ее. Началась ружейная перестрелка с одним хорватским полком и вслед за тем со всей колонной Очкая. К рассвету эта колонна была оттеснена уже к середине Монте-Маньоне. Третья австрийская колонна – Кеблеса – ускорила тогда свое движение и немного раньше 9 часов прибыла на левые высоты Риволийского плато, но без артиллерии. 14-я и 85-я французские полубригады, стоявшие на этой позиции, имели каждая по одной батарее. 14-я занимала правый фланг, она отразила атаки противника. 85-я была охвачена с флангов и опрокинута. Главнокомандующий бросился к дивизии Массена, которая, проведя на марше всю ночь, отдыхала недолго в селении Риволи, и повел ее на противника. Меньше чем в полчаса колонна Кеблеса была разбита и обращена в бегство. Колонна Липтая спешно двинулась на помощь к Кеблесу. Было десять с половиной часов. Кважданович, находившийся в глубине долины, заметил, что Жубер не оставил никого в часовне Сан-Марко, и двинулся вслед за Очкаем, а когда около самого Риволийского плато раздались выстрелы, он счел момент подходящим и отрядил три батальона для занятия часовни и облегчения подхода артиллерии и конницы. От успешности этого предприятия зависел исход сражения, но выполнение его было[68]68
  В рукописи в этом месте пропуск. (Примеч. фр. ред.)


[Закрыть] затруднительно: это был подлинный приступ, при котором солдатам приходилось карабкаться вверх. Жубер приказал возвратиться беглым шагом трем батальонам, которые подоспели к часовне раньше батальонов противника и отбросили их вниз, вглубь долины. Французская 15-орудийная батарея, расположенная на Риволийском плато, расстреливала картечью все, что пыталось выйти из теснины на плато. Полковник Леклерк с 300 всадников атаковал повзводно; несколько дальше командир эскадрона Лассаль атаковал противника с двумя сотнями гусар. Стремительность этих атак обеспечила успех: противник был опрокинут в овраг; все, что успело выйти на плато, – пехота, кавалерия и артиллерия – было захвачено. Половина армии, состоявшая из колонн Кваждановича и Вукассовича, не успев выйти на плато, простояла без пользы и не оказала никакой помощи. Тем временем первая колонна Люзиньяна прибыла на указанную ей позицию. Она встретила дезенцианский резерв французов из 57-й и 58-й полубригад, стоявших на позиции в Орса, и оставила здесь одну из своих бригад, чтобы противодействовать им. Другая бригада, силою в 5000 человек, заняла позицию на высоте Пиполо, по обеим сторонам Веронской дороги, позади Риволийского плато, опираясь правым флангом на Адидже. Она совсем не имела артиллерии. Она считала, что обошла Французскую армию, но было уже слишком поздно: едва только она поднялась на высоту, как ей стало видно поражение Очкая, Кеблеса и Липтая. Она сразу почувствовала, что ее ожидает, ибо у нее не было выхода. Сначала она подверглась в течение четверти часа канонаде пятнадцати 12-фунтовых орудий резерва, затем была атакована в штыки и целиком взята в плен. Другая бригада, оставленная позади, на позиции против дезенцанского резерва, начала после этого отступление. Она была преследуема, рассеяна и большей частью перебита или взята в плен. Было 2 часа пополудни. Противник был повсюду разбит и энергично преследуем. Жубер наступал с такой стремительностью, что был момент, когда казалось, что будет захвачена в плен вся армия Альвинци. Брентинское ущелье оставалось единственным путем отступления противника. Но Альвинци, сознавая грозящую ему опасность, приказал резерву сделать поворот кругом, сдержал Жубера и даже заставил его слегка отступить.

Сражение было выиграно. Французы захватили 12 пушек, миновавших Инканале, знамена и 7000 пленных. Два отряда из 10-й и 32-й полубригад, которые должны были присоединиться к армии, наткнулись на дивизию Люзиньяна в тот момент, когда она пересекала Веронское шоссе. Они распустили в тылах слух, что Французская армия окружена и погибла.

В этот день главнокомандующего несколько раз окружали солдаты противника и под ним было ранено несколько лошадей.

Генерал Шабо занимал Верону с горстью людей.

В тот же день Провера перебросил мост в Анджиари, около Леньяго, переправился через реку и двинулся на Мантую. Он оставил резерв для охраны мостов. Ожеро распорядился плохо: он смог атаковать эти мосты только 15 января 1797 г. Бой продолжался несколько часов. Ожеро перебил и захватил в плен охрану и сжег понтоны. Но Провера обогнал его на один переход: блокада Мантуи была поставлена под угрозу. Трудно помешать неприятелю, имеющему понтонный парк, переправиться через реку. Когда армия, обороняющая речные переправы, имеет целью прикрытие осады, она должна заранее принять меры к тому, чтобы прибыть раньше противника к промежуточной позиции между рекой, которую она обороняет, и крепостью, которую она прикрывает. Как только Провера переправился через Адидже, Ожеро должен был бы двинуться на Молинелла и прибыть туда раньше его.

Наполеон, узнав 14-го, в 2 часа пополудни, в разгар Риволийского сражения, что Провера перебросил мост в Анджиари, тотчас же догадался, что может из этого получиться. Он предоставил Массена, Мюрату и Жуберу заботы о преследовании Альвинци на следующий день и в тот же час выступил с четырьмя полками к Мантуе. Ему предстояло сделать 13 лье. Он вступил в Ровербелла в тот момент, когда Провера подходил к Сен-Жоржу. 16-го на рассвете Гогенцоллерн с авангардом появился у ворот Сен-Жоржа во главе полка, одетого в белые плащи.

Зная, что это предместье прикрыто только простой циркумвалационной линией, он рассчитывал овладеть им врасплох. Миоллис, командовавший этим пунктом, выставил охранение только в сторону города. Он знал, что одна французская дивизия находится на Адидже, и полагал, что противник очень далеко. Гусары Гогенцоллерна были похожи на солдат 1-го французского гусарского полка. Однако один старый сержант Сен-Жоржского гарнизона, рубивший дрова в 200 шагах от крепости, заметил эту кавалерию. У него появились сомнения, и он сообщил об этом сопровождавшему его барабанщику. Им показалось, что белые плащи слишком новы, чтобы быть плащами гусар Бершени. Эти молодцы, чуя недоброе, бросились в Сен-Жорж, подняли тревогу и опустили шлагбаум. Гогенцоллерн пустился в галоп, но проскочить не успел. Он был узнан и обстрелян картечью. Вскоре войска заняли брустверы. В полдень Провера окружил крепость. Доблестный Миоллис с 1500 человек оборонялся весь день и таким образом дал время прибыть подкреплениям, выступившим с Риволи.

Провера при помощи лодки связался по озеру с Мантуей и согласовал с ней свои действия на следующий день. 16-го на рассвете Вурмзер с гарнизоном сделал вылазку и занял позицию у Фаворита. В 1 час утра Наполеон расположил генерала Виктора с четырьмя полками, которые он привел, между Фаворита и Сен-Жоржем, чтобы помешать соединению гарнизона Мантуи с армией, подошедшей на выручку. На рассвете Серюрье с блокирующими войсками атаковал гарнизон, а дивизия Виктора – армию Провера. В этом сражении 57-я полубригада заслужила название Грозной: она бросилась в штыки на линию австрийцев и опрокинула все, что пыталось ей сопротивляться. В 2 часа пополудни, после того как гарнизон был отброшен в крепость, Провера капитулировал и сложил оружие. Много знамен, обозов, несколько парков и 6000 пленных, из них несколько генералов, попало в руки победителя. В продолжение этого же времени арьергард, оставленный Провера на реке Молинелла, был атакован генералом Пуэном из дивизии Ожеро, разбит и взят в плен. Из корпуса Провера уцелели только 2000 человек, оставшиеся по ту сторону Адидже. Все остальные были взяты в плен или перебиты. Это сражение было названо сражением у Фаворита, по названию дворца герцога Мантуи, находившегося близ поля сражения.

У Риволи Жубер весь день 15-го теснил Альвинци и прибыл так быстро к Брентинскому ущелью, что 6000 человек были им отрезаны и взяты в плен. Мюрат с двумя батальонами легких войск обошел Корону на судах по озеру Гарда. Альвинци едва успел ускользнуть. Жубер направился на Триент и занял старые позиции на реке Авинчио. В различных рекогносцировках он захватил около 1000 пленных. Генерал Ожеро пошел в Кастельфранко и оттуда к Тревизе. Ему тоже пришлось выдержать несколько мелких стычек. Массена занял Бассано и расположил свои аванпосты на Пьяве. В двух авангардных боях он взял 1200 пленных.

Австрийские войска переправились обратно за реку Пьяве.

Снега занесли все ущелья Тироля, и это была самая большая преграда, которую Жубер должен был преодолеть. Французская пехота восторжествовала над всем. Жубер вступил в Триент и занял Итальянский Тироль. Он захватил всех австрийских больных и много складов. Армия заняла те же позиции, что и перед Аркольским сражением.

Трофеями, взятыми в течение января в различных боях, были: 25 000 пленных, 24 знамени и штандарта и 60 орудий. Потери противника были не меньше 35 000 человек. Бессьер повез в Париж знамена. Пленные были в таком большом количестве, что причиняли затруднения. Многие из них бежали с дороги через Швейцарию. Для этого была создана специальная организация. Между тем генерал Рей эскортировал их с конвоем в 4000 человек.

В ознаменование заслуг, оказанных в стольких сражениях генералом Массена, император впоследствии дал ему титул герцога Риволийского.

Давно уже гарнизон Мантуи был на половинном пайке; лошади были съедены. Вурмзеру дали знать о результатах Риволийского сражения, и ему не на что было больше надеяться. Потребовали, чтобы он сдался. Он гордо ответил, что у него продовольствия хватит на год. Однако несколько дней спустя его первый адъютант Кленау прибыл в главную квартиру Серюрье. Он уверял, что у гарнизона имеется продовольствия еще на три месяца, но фельдмаршал, считая, что Австрия не сможет вовремя выручить крепость, будет сообразовывать свои действия с условиями, какие ему предложат. Серюрье ответил, что он запросит об этом главнокомандующего. Наполеон отправился в Ровербеллу и присутствовал инкогнито при разговоре между двумя генералами, закутавшись в свой плащ. Кленау, приведя все обычные доказательства, долго разглагольствовал о больших средствах, остающихся у Вурмзера, и о большом количестве продовольственных припасов, которые имеются у него в запасных складах. Главнокомандующий приблизился к столу, взял перо и на полях предложений Вурмзера писал приблизительно в течение получаса свои решения, пока дискуссия с Серюрье все еще продолжалась. Окончив, он сказал Кленау: «Если бы Вурмзер заговорил о сдаче, имея продовольствия на восемнадцать или на двадцать дней, он не был бы достоин почетной капитуляции, но я уважаю возраст, храбрость и несчастья фельдмаршала. Вот условия, какие я ему предлагаю, если он откроет завтра ворота крепости. Если он задержит сдачу на полмесяца, на месяц, на два месяца, условия для него остаются те же самые. Он может выжидать до последнего куска хлеба. Я немедленно выступаю за По и двинусь на Рим. Вы узнали мои намерения. Передайте их своему главнокомандующему».

Кленау, ничего не понявший из первых слов, скоро догадался, с кем имеет дело. Он ознакомился с решениями и проникся признательностью за такое неожиданное великодушие. Скрывать что-либо дальше не было никакого смысла. Он признался, что продовольствия осталось только на три дня. Вурмзер прислал просить главнокомандующего, намеревающегося переправиться через По, сделать это в Мантуе, во избежание обходов и плохих дорог, но все распоряжения о марше были уже отданы. Вурмзер написал Наполеону, чтобы выразить свою признательность, и несколько дней спустя отправил к нему в Болонью адъютанта с уведомлением, что составился заговор с целью отравить его в Романье, и сообщил ему сведения, необходимые для того, чтобы предохранить себя. Это предупреждение оказалось полезным.

Генерал Серюрье принимал сдачу Мантуи, и перед ним прошел старый фельдмаршал и весь штаб его армии. Наполеон был уже в Романье. Равнодушие, с которым он уклонился от такого лестного зрелища, как сдача в плен фельдмаршала с громкой репутацией, генералиссимуса австрийских вооруженных сил в Италии, отдающего свою шпагу, со всем своим штабом было отмечено по всей Европе.

В гарнизоне Мантуи было еще 20 000 человек, из которых 12 000 в строю, 30 генералов, 80 чиновников и служащих разного рода и вся главная квартира Вурмзера. В течение трех блокад с июня в этой крепости умерло в госпиталях и было убито в различных вылазках 27 500 человек.

Жубер, уроженец Энского департамента, прежней Бресской провинции, готовился к адвокатской карьере. Революция побудила его вступить в армию. Он служил в Итальянской армии, где был произведен в бригадные, а потом в дивизионные генералы. Он был высокого роста, худой и казался по природе слабого сложения, но закалил свое тело среди тягот походной жизни и в горной войне. Он был неустрашим, бдителен, энергичен. В ноябре 1796 г. он стал дивизионным генералом вместо Вобуа. Под его командованием были войска, действовавшие в Тироле. Кампанию в Германии, как будет видно дальше, он провел с честью. Он был сильно привязан к Наполеону, поручившему ему в ноябре 1797 г. отвезти Директории знамена, взятые Итальянской армией. В 1799 г. он ввязался в парижские интриги и был назначен главнокомандующим Итальянской армией после поражения Моро. Тогда же он женился на дочери сенатора Семонвилля. Он пал в сражении у Нови смертью храбрых. Он был еще молод и не успел приобрести всего необходимого опыта. Он был создан для роли крупного полководца.