Текст книги "Случайности не случайны, или Духовность для скептиков"

5. Будьте путешественником, а не туристом

Без сомнения, вы уже сделали самый трудный шаг: признали, что нуждаетесь в переменах. В противном случае вы никогда не взяли бы эту книгу в свои руки. Ввиду переживаемого нами системного кризиса самопознание и духовное развитие входят в моду. Стоит отметить, что это путешествие внутрь себя можно совершить двумя различными способами: как очередной турист (так делает подавляющее большинство) или как настоящий путешественник.

Различия очевидны: туристы испытывают страх и немного ленятся. Поэтому они ищут комфорт и безопасность. Путешественники же отважны и инициативны. Поэтому они стремятся к приключениям и свободе. Туристы занимаются туризмом. Им нравится следовать заранее заданному маршруту. Они придерживаются строгой, наперед спланированной программы. Они всегда знают, какие места посетят. И не отходят далеко от экскурсовода.

Путешественники же прокладывают собственный маршрут и идут собственной тропой. Для этого у них есть карта и компас. Импровизируя и разбредаясь по пути, они часто оказываются в местах, о существовании которых и не подозревали, благодаря чему их путешествие становится намного более оригинальным и дразнящим. Именно по этой причине туристы никогда не помнят, где они были, а путешественники никогда не знают, куда они направляются. Огромная разница состоит в том, что туристы возвращаются домой такими, какими они и были, а путешественники возвращаются в преображенном состоянии.

В точности то же происходит с путем самопознания. Духовные туристы желают, чтобы все было просто и разжеванно. Они привязаны к теории. Они никогда не покидают зону интеллектуального комфорта. Прежде всего потому, что они не готовы поставить под сомнение свои верования, перестать отождествлять себя с эго и прочувствовать подавленную боль, затаившуюся у них внутри. Иными словами, они не хотят вязнуть в глине, потому что им не нравится мараться и пачкать руки. Возможно, они и заглядывают внутрь, но при этом остаются на поверхности.

Духовные же путешественники мотивированы на проникновение вглубь своей норы. Благодаря проводника за поддержку, они не боятся путешествовать в одиночку. Они стремятся погрузиться в трясину, чтобы залить светом свои самые темные тени. И они открыты для преодоления собственного неведения, удаляя самые глубокие столпы своей психики. Если появляется боль, они принимают ее, осознавая, что она – часть процесса оздоровления и преображения. А как путешествуете внутрь себя вы? Как турист или как путешественник?

Настоящее путешествие состоит не в том, чтобы увидеть новые пейзажи, а в том, чтобы обрести новый взгляд на жизнь.

Марсель Пруст

6. Мои отношения с богом

Дойдя до этого пункта, я хотел бы вкратце поделиться с вами тем, какими были мои отношения с богом. Я делаю это для того, чтобы вы представляли, куда простираются корни написания этой книги. Мои родители были невоцерковленными католиками. Иными словами, они соотносили себя с католицизмом просто вследствие социальной традиции. Они принимали участие в мессах, только когда их приглашали на венчания и крещения. Вообще-то я и сам был крещен через несколько месяцев после рождения, но не из-за их убеждений, а по традиции.

Я ходил в светскую школу, но уже с малых лет стал верить в бога. Потому что речь шла о веровании, которого придерживались все жители моего района. В десять лет я заявил своим родителям, что хочу пройти первую евхаристию. Речь идет о ритуале, в ходе которого несколько детей проходят причастие, принимая перед алтарем освященный хлеб и вино, символизирующие тело и кровь Иисуса Христа. Как предполагается, таким образом молодые верующие проявляют свое желание связать себя с богом.

У моей матери сохранилось три воспоминания о том дне: я впервые в жизни надел галстук; за несколько минут до начала церемонии я нечаянно столкнул одного из своих товарищей в пруд перед церковью – и он был вынужден вернуться домой, чтобы переодеться; будучи невинным ребенком, я жевал просвиру с открытым ртом, как будто ожидая, что это окажется какой-то сладостью, и в присутствии всех гостей морщил лоб в знак своего недовольства.

Перед этим я должен был посещать тридцатичасовой подготовительный курс по изучению катехизиса. За это время – без особого успеха – меня попытались поставить на путь следования за Иисусом Христом. Мне много раз говорили о нем как о «сыне бога», и я досыта наслушался убеждений в том, что я должен любить его всей душой, для того чтобы он стал моим «спасителем». Однако в те годы я был юрким и шаловливым ребенком, и литургия оставляла меня равнодушным. Кроме того, я был недостаточно сосредоточенным и слишком часто отвлекался, поэтому мне с трудом удалось выучить наизусть «Отче наш» и первые строки молитвы «Аве Мария». Единственной причиной, по которой я принял первое причастие, была возможность участия в последующем празднестве и получения такой благодати, как подарки от гостей.

Годом позднее я вновь оказался лицом к лицу с представителем духовенства. Это случилось во время летних каникул. По-видимому, одна из моих последних хулиганских выходок очень не понравилась одному из живших по соседству действительно воцерковленных католиков. Помимо искренних извинений за мое ненадлежащее поведение, от моих родителей – как часть моего искупления – потребовали, чтобы я исповедовался в приходской церкви и покаялся в своих грехах перед падре. И мои родители заставили меня это сделать.

Когда я рассказал тому католическому священнику о том, что произошло, он велел мне прочесть пятнадцать раз «Отче наш», десять раз «Аве Мария» и еще пять молитв, названия которых я не помню. Но дело в том, что я не мог этого сделать. Во-первых, из-за своей ужасной памяти. А во-вторых, – и это самое важное – потому, что, несмотря на свои 11, я не видел в этом никакого смысла. Если я уже раскаялся и попросил прощения за совершенный проступок, почему я должен исповедоваться перед священником и механически зачитывать эти молитвы бесчисленное количество раз? Это был первый и последний раз в моей жизни, когда я исповедовался.

Перестать верить в бога

В течение последующих восьми лет мои отношения с богом были однонаправленными. Я был настолько эгоцентричным подростком, что никогда не спрашивал у него, как у него дела. Я вспоминал о нем только тогда, когда просил помочь сдать экзамены или охмурить девочек, которые мне нравились. Кроме того, я вспоминал его всякий раз, когда у меня что-то не получалось. Иногда я даже клял его, произнося типичную жалобу жертвы: «Почему я?»

В свои 19, вследствие ряда весьма неблагоприятных личных обстоятельств, с которыми я столкнулся, я достиг дна. Я даже подумывал о самоубийстве. Но единственным трупом стала моя вера в бога, которую проповедовала католическая церковь: я стал воинствующим безбожником. Однако, поскольку меня приучили верить в то, что меж облаков обитает угрюмое бородатое существо в белых одеяниях, я время от времени смотрел на небо, боясь, что меня поразит молния.

Под влиянием таких философов-экзистенциалистов, как Фридрих Ницше, Жан-Поль Сартр, Альбер Камю, Эмиль Чоран и Федор Достоевский, я пришел к категорическому выводу, что жизнь бесцельна и бессмысленна. Именно в то время моей новой доктриной стала надменность. Я смеялся над книгами о самопомощи и безапелляционно осуждал авторов, специализировавшихся на духовности. Я избавился от своих религиозных убеждений, но впитал убеждения противоположные, равным образом ограничивающие и недейственные в том, что касается полноценной жизни.

Недаром теизм и атеизм являются сторонами одной медали, номинал которой определяется не опытом, а верованием. Ни одно из этих двух антагонистичных течений человеческой мысли не предполагает нашего подлинного психологического освобождения. Оба течения осуждают нас на ментальное рабство: два сапога пара. Поэтому, несмотря на освобождение от религии, я по-прежнему оставался рабом невежества, следствием чего были тоска, пустота и страдания.

И так продолжалось до моих 24: я затерялся в лабиринте и не мог найти выход. Я презирал мир взрослых, я был очень обозлен на жизнь и был абсолютно не приспособлен к системе. Устав от страданий, я постепенно стал сомневаться в том, действительно ли мое нигилистическое мировоззрение было значимо для меня. Действительно ли Вселенной правит слепой случай и хаос? Неужели в ней нет трансцендентального замысла? Пытаясь найти ответ на эти вопросы, я начал пожирать массу произведений авторства Эриха Фромма, Виктора Франкла, Карла Юнга, Германа Гессе, Джорджа Оруэлла и Олдоса Хаксли, которые – как я понял a posteriori – служили мостом между западной и восточной философиями.

Опыт без испытателя

Вскоре после того, как я открыл свой разум и немного залечил сердце, мне рассказали о таком инструменте самопознания, как эннеаграмма личности. По иронии судьбы курс, который я посетил для того, чтобы углубиться в своих экзистенциальных исканиях, проводился в женском монастыре. Несмотря на мое неимоверное первоначальное сопротивление, тот опыт ознаменовал собой новый поворотный момент моей жизни. Без всякого сомнения, осознание того, что такое эго, и осмысление того, каким образом оно определяет и ограничивает мое восприятие реальности, стали мощной пощечиной по моей надменности. Я не помню, чтобы прежде так много плакал.

Признание собственного невежества – это горький, но необходимый урок для личностного роста и эволюции. Слеза за слезой я избавлялся от жесткой системы верований. Пристыженный, я распрощался с высокомерием и добровольно преклонился, дабы смиренно принять философию жизни. Я знал только то, что я ничего не знал. Я заглянул в зеркало и сказал себе: «Я не знаю, откуда я пришел. Я не знаю, кто я. И я не знаю, куда иду». Парадоксально, но внутри я почувствовал сильное облегчение.

То было начало нового этапа на моем пути обучения. На следующий день я перестал читать Ницше и стал интересоваться учением Далай-ламы, Энтони де Мелло, Шри Раманы Махарши, Экхарта Толле и Джидду Кришнамурти. И уже год спустя – в два часа ночи 19 марта 2006 года – я пережил мистический опыт, навсегда изменивший мой взгляд на мир и мое восприятие жизни. Я прекрасно осознаю, насколько странными и эзотеричными могут показаться мои слова, но я уверяю вас: в двадцать пять лет я родился вновь.

Я, как всегда, закрылся в своей комнате и впервые в жизни знакомился с творчеством Херардо Шмедлинга, а конкретно – с его «Акцептологией». В этом тексте о функционировании Вселенной говорилось много такого, что противоречило всему тому, чему меня учили. Настолько, что поначалу я чувствовал дискомфорт и даже занял оборонительную позицию. Но по мере чтения я постепенно перешел в состояние глубокой безмятежности и внутреннего спокойствия, что для меня было новым и доселе неведомым.

В какой-то момент во мне произошел щелчок. Я почувствовал мощный поток электричества, пронзивший все мое тело от низа спины до макушки. От этого внезапного удара у меня буквально взорвалась голова. И вся моя комната за несколько секунд залилась светом. В ней вдруг не осталось ни следа от Борхи Виласеки. То был опыт без испытателя. Ощущались лишь безграничная любовь, мир и счастье. Но при этом не было того, кто это чувствовал!

Сознание оставалось в таком состоянии в течение полутора месяцев. Меня ничто не могло побеспокоить, потому что не было того, кто бы мог обеспокоиться. Неизменно присутствовало «сознание-свидетель», которое взирало извне на то, как некий Борха переживает то, что происходит в тот либо иной момент. Однако никогда не возникало представления о существовании как бы отдельного я. Разум был полностью умиротворен, не оставалось и следа от эго, из-за которого раньше я испытывал такую сильную тревогу и тоску.

Помню, что я целыми днями и часами сидел на скамейке в парке около моего дома, ничего не делая, сознательно дыша и чувствуя тесную связь с богом, жизнью, Вселенной… Называйте это как хотите. Я, не переставая, рыдал от счастья. И в течение всего того периода неизменного благоденствия и чрезвычайного просветления любовь правила всем моим мироощущением и каждым из проявлений моего поведения, уделяя самое лучшее, что было у меня, каждому человеку, в каждой ситуации, в которой я оказывался. Правда, самым забавным было то, что я ни на мгновение не мог возомнить, что именно я был вершителем этих действий. Я просто чувствовал, как жизнь живет внутри меня.

Воссоединение с духовным измерением

Со временем, медленно, не спеша, я возвращался в свое обычное, привычное состояние сознания, вновь соотнося себя со своим эго. Однако что-то во мне изменилось навсегда. Тот чудесный опыт оставил во мне каплю истины, налет мудрости и неизгладимый след любви. Когда я пишу эти строки, я помню об этом опыте, будто это произошло вчера. И это никогда не забудется.

Именно так я начал отделять зерна от плевел. Иными словами, различать религию и духовность. Через шесть лет после уничтожения бого-верия в своем мозгу я породил бого-опыт в своем сердце. Я не то чтобы верю в эту невидимую созидательную силу: я знаю, что она существует, потому что я испытал ее на себе. Благодаря тому пробуждению я воссоединился со своим духовным измерением. И всего несколько месяцев спустя я начал проводить собственные занятия по самопознанию. Я хотел поделиться с искателями тем, что преобразовывало лично меня.

Наряду с этим я погрузился в суть того, что несут в себе такие духовные традиции Востока, как индуизм, буддизм, даосизм, дзен или адвайта. И несмотря на все предрассудки, накопленные мною на моем нигилистическом, атеистическом этапе жизни, я читал Библию и Евангелия, как канонические, так и апокрифические. Тогда я осознал, что все великие мистики в истории человечества пытались донести единый универсальный посыл, не имеющий ничего общего с религиозными институтами, созданными вокруг их имен.

В то время, дабы отмежеваться от своего социального и семейного окружения, я начал носить патлы и отрастил длинную бороду, за которой никогда не ухаживал. Также я начал носить шлепанцы с носками, надевая одни лишь тайские брюки и льняную рубаху в полоску самых несуразных расцветок. И, конечно же, я несколько раз посетил Индию, чтобы изучить основы медитации, созерцания и йоги. В тот период мною овладело духовное эго, я стал чувствовать себя выше других, задаваясь трансцендентальными вопросами, от которых большинство людей отмахивалось или о которых просто не знало…

Годы спустя у меня случилась определенная реминисценция того ощущения безграничного растворения и тесной связи с жизнью. На этот раз – благодаря экспериментам с психоделическими веществами. Да, они помогли мне в дальнейшем открытии разума и расширении сознания, но ни один из экспериментов с ними не мог сравниться с тем, что я смог постичь естественным путем в 25 лет.

С тех пор утекло много воды. И благодаря таким великим мудрецам, как Сиддхартха Гаутама, Лао-цзы, Ади Шанкара, Сократ, Луций Анней Сенека или Иисус Назарянин, я научился отдавать приоритет опыту в ущерб верованию, превратившись в подлинного ученика жизни. Не стремясь на сегодня к просветлению, время от времени я вновь ощущаю благодать, которая нисходит, когда исчезают разум, эго и мысли, и полностью сливаюсь воедино с настоящим мгновением.

После моего пробуждения прошло уже более 15 лет. И если я в чем-то и убедился за это время, так это в том, что случайности не случайны. Вместе с тем я приобрел уверенность в том, что все происходящее с нами полезно для дальнейшего роста, обучения и развития. Я много лет прятался в своем духовном шкафу, но теперь, публикуя эту книгу, я выхожу из него, чтобы поделиться моим небольшим жизненным опытом. Дело в том, что погружение в светскую духовность для любого человека является, несомненно, самым прорывным, преобразующим и революционным опытом. Прежде всего потому, что он позволит вам пережить – пусть даже на мгновение – глубокое ощущение единения, связи и приобщения к жизни, которое выходит за пределы, очерчиваемые логикой, разумом, концепциями и языком. После этого уже ничто не будет прежним, хотя все будет оставаться таким же и ничего не изменится. Надеюсь, вам посчастливится пережить это.

Перестань верить в бога: живи им!

Виллигис Йегер

Часть первая
Религия без духовности

III
Подлинный первородный грех

Все проблемы человечества связаны с неспособностью человека спокойно сидеть в одной комнате.

Блез Паскаль

В незапамятные времена мы, люди, были богами. Но из-за своего инфантилизма мы так злоупотребляли своими привилегиями, что жизнь, Вселенная, бог – назовите это как хотите – лишили нас могущества. И решили спрятать его там, где мы бы меньше всего его искали и, как следствие, где нам бы труднее всего было его найти. Жизнь хотела, чтобы мы воссоединились со своей божественностью, когда по-настоящему повзрослеем.

«Давайте закопаем божественное могущество в землю!» – предложил один из членов ее совещательной коллегии. «Я вижу, что вы не понимаете человеческой природы, – ответила Вселенная. – Они будут разведывать, перекапывать и разрушать землю, пока однажды его не найдут». После этого слово взял другой советник: «Тогда давайте бросим его на дно океана». Бог вновь покачал головой. «Неубедительно: я из опыта знаю, что они не смогут успокоиться. Они и там будут его искать», – сказал он.

«А если спрятать его на Луне?» – предложил еще один советник. Жизнь расхохоталась. «Они и туда попадут. Люди потратят уйму денег на корабли, чтобы покорить космос». Советники замолчали, не зная, что сказать. «По твоим словам, под землей, на дне океана и даже на Луне нет места, куда люди никогда не заглянут», – произнес один из них, понурив голову.

Когда Вселенная услышала эти слова, на нее снизошло озарение. «Я знаю! Мы спрячем божественное могущество в самую глубь их сердца: это единственное место, в котором лишь немногим придет в голову его искать». Поэтому-то испокон веков человечество покоряет природу и исследует межзвездное пространство, бессознательно ища то, что находится у него внутри[6]6
  Из книги «Примени к себе сказку» Жауме Солера и Марии-Мерсе Конангла.


[Закрыть].

Если мы посмотрим на нынешнее состояние человечества, трудно не задаться вопросом: откуда столько войн, голода и нищеты? Почему царит насилие и разрушение? Почему человеческие отношения в целом столь конфликтны? И, наконец, откуда столько страданий в мире? С христианской точки зрения все это обусловлено одной причиной – первородным грехом.

Согласно Библии, священной книге иудеохристианства, истоки нашего разложения как вида – в эдемском саду. В этом раю появились Адам и Ева, которые жили нагими и счастливыми. Они были первыми людьми, созданными богом. Он дал им свободу делать все, что им захочется, запретив лишь одно: съедать плод древа познания добра и зла, символически представляемого в виде яблока.

Но однажды появился змей, являвший собой дьявола, который искусил их на совершение греха. После того как они вкусили яблоко, они утратили свое целомудренное состояние. Внезапно Ева и Адам устыдились своей наготы. И за неповиновение богу они были изгнаны из Эдема. Начав жить в состоянии этого первородного греха, человечество утратило, помимо прочего, самое важное – райскую сущность. И именно факт совращения и неподчинения воле бога стал причиной появления остальных грехов. В связи с этим для христианства мы все являемся «грешниками».

Но что именно означает это слово? Испанское слово pecado происходит от латинского peccatum, что значит «преступление, нарушение или наказуемое деяние». В свою очередь, арамейское khata, древнееврейское jattá’th и греческое hamartia – на этих трех языках написана Библия – означают «ошибиться в смысле недостижения цели, не попасть в цель, промазать». Если отстраниться от религиозной и моральной коннотации, слово «грешить» значит не более чем «ошибаться». Фактически первородный грех – это аллюзия на первую и самую крупную ошибку, которую совершают все люди в момент своего рождения. Речь идет о психологическом опыте, переживаемом во время родов. И мы ничего не можем сделать, чтобы избежать этого.

Рана отделения

До рождения каждый из нас живет в состоянии расслабленности в материнской утробе, с которой мы связаны и слиты воедино. Это ощущение известно под названием «океаническое состояние», что относит нас к капле воды, растворенной в океане и характеризуемой ощущением бытия одного в единении со всем.

Именно так себя чувствуют младенцы, плавая в околоплодной жидкости. И пока мы находимся в утробе, у нас нет осознания отдельного я. Мы не видим различия между нашей матерью и нами самими. Напротив, нас наполняет ощущение необъятности – без пределов, границ и барьеров. В таком состоянии мы – все сущее. Нет никакого отделения. Мы чувствуем себя в единении с жизнью.

Однако все меняется в момент родов, когда нас буквально отрывают от нашей матери. Без сомнения, это наш первый приближенный к смерти опыт. Спустя девять месяцев жизни в нашем личном эдемском саду нас изгоняют из рая. И после перерезания пуповины, соединяющей нас с плацентой нашей родительницы, мы начинаем чувствовать болезненную рану отделения.

Внезапно мы впервые вдыхаем воздух, расправляя наши малюсенькие легкие. Мы ощущаем холод. Страх. И голод. Именно в этот момент рассеивается наше океаническое состояние – и мы перестаем чувствовать единение и связь. Наоборот, мы начинаем ощущать себя как отдельные субъекты. С этого мгновения мы начинаем ошибочно взирать вовне в надежде на то, что кто-то или что-то вернет нас в наш утраченный рай. Однако со временем мы теряем контакт с нашей главной сущностью, упрятанной в самой глубине нашего сердца, благодаря которой мы можем вновь почувствовать свое слияние со всем сущим.

Эта природная травма остается у нас на всю жизнь. И чтобы мы никогда о ней не забывали, нам оставляют на память наш первый шрам – пуп. Не случайно мы используем выражение «пуп земли» по отношению к чрезмерно эгоцентричным людям, считающим себя центром Вселенной. По сути, они относятся к подлинному первородному греху – нарастающему и неизбежному отождествлению с эго, психологическому феномену, который приводит к переживанию когнитивной иллюзии чувства отделенности.

В целом подавляющее большинство из нас внутри чувствуют себя разделенными. И именно в этом состоянии отделенности мы заблуждаемся – от начала до конца – в нашем образе бытия, выбирая неверный способ интерпретации и связи с реальностью. Вера в то, что мы являемся отделенным я, – это первопричина прочих ошибок в различных сферах и измерениях нашей жизни. Это причина того, что в мире столько конфликтов и страданий.

Это невозможно постигнуть умом: правда в том, что, да, мы являемся, но не каким-то особым я. Мы существуем, но мы не отделены от Вселенной. Стоит лишь убрать вуаль кажимостей путем фрагментации реальности, как мы замечаем, что отделения не существует. В первую очередь потому, что существование едино. Если отмести формы, в глубине мы найдем лишь единение. В то мгновение, когда мы воссоединяемся с главной сущностью и вновь чувствуем себя в единении и союзе, сразу же исчезают наши невзгоды. И нас наполняет чувство абсолютного счастья.

Я смеюсь, слыша, будто рыба в воде хочет пить.

Кабир