Текст книги "Тайна старого дома"

Томская область

– Хорошо, что мы вышли на работу, – сказал Фролову Скорпион, – все-таки отвлекаешься. Игрушки делаем, – рассмеялся он, – паяем платы, молоко получаем. А ведь здесь частная лавочка – жена начальника оперативной части это затеяла. А уж потом ее бабы хозяина и режимника поддержали, и получилось у них совместное предприятие. И зэкам неплохо, и бабки на их счета капают, в ларек можно ходить и пятьдесят процентов на содержание высчитывают. Ты надоумил нас на работу попроситься. И нормалек, тезка.

– Здорово, – подошел к ним завхоз.

– Здоровее видали, – усмехнулся Кубинец. – Ты свали наскоряк, а то подумают, что знаем.

– Я просто сказать хочу, что над тобой ляжет новый этап, – хмыкнул завхоз и ушел.

– Стукача кладут, – сказал Скорпион. – Ты, тезка, не разглагольствуй с новеньким ни о чем. Наверняка кум стукача кладет.

– Слышали? – подошел к ним Купец, – Фокусник пришел.

– В натуре? – Кубинец засмеялся. – Недолго же он прогулял. Куда его?

– Да к нам, он над тобой и ляжет.

– Привет, братишки! – К ним подошел невысокий бритоголовый мужчина с рюкзаком. – Сколько лет не виделись. А я еще на пересылке узнал, что вы на «пятерке». И смотрю, меня тоже сюда.

– Привет, бродяга! – обнял его Кубинец.

– Здоров! – Скорпион похлопал Фокусника по плечу.

– Привет, братаны! – засмеялся тот. – Пятерик придется быть в вашей компании.

– Познакомься, Фокусник. – Кубинец кивнул на Фролова. – Мужик вполне нормальный, поэтому давай без приколов.

– Все путем! – Фокусник протянул руку Фролову. – Илья.

– Иван, – ответил Фролов.

– А ты вроде на гастроли в Прибалтику катался? – спросил Кубинец.

– Было дело. – Илья вздохнул. – Там и погорел. Да сработал чисто, и терпилы не написали, хотя охранники отеля взяли меня на выходе. Но за мной хвост из столицы любимой родины, две хатенки я там подломил, и меня экстрадировали. А я, чертило, думал, прибалты российских ментов не любят. И главное, что обидно – взяли меня на выходе, я номерок один вскрыл, а тут хозяева нарисовались. Я сумку мужику в руку и к выходу, а шалава мне подножку подставила и шарахнула пяткой по затылку, я и обмяк. Но очухался и рванул. А тут на шум охрана налетела. И все, ласты за спину – и привет. Потерпевшие, правда, отказались: мол, нам все вернули, претензий не имеем. А полиция литовская в МУР обо мне чирикнула, оттуда ответ пришел, и меня на родину спровадили. Я хотел в Литве политического убежища просить, потом вспомнил, что они фашистов освободителями считают, и передумал. Привезли в Москву – шустро пятерик на шею и вперед. Два месяца на все ушло, и вот я здесь. А вы как живете-можете?

– На работу уже неделю ходим, – улыбнулся Кубинец.

– Кум вообще мозги потерял, – усмехнулся Фокусник, – вы же сдернете.

– Да мы не на выезде, – сказал Скорпион – а здесь, в подвале, мастерская, игрушки делаем. Паяем платы для автомобилей игрушечных. И время быстрее идет, и все-таки в ларек ходить будем. Ты тоже можешь на работу выйти.

– Да уж лучше работать, – согласился Фокусник, – чем на нарах париться. В выездные бригады меня не сунули, я в прошлом побегушник, три раза с зон уходил. Просто ради приколов, – кивнул он удивленно смотревшему на него Фролову. – Раз, правда, ушел, полтора месяца шарили. В Хабаровском крае меня медведь подрал, беспредел лохматый. Так и нашли менты меня без сознания. Отходили и год навесили. А потом в Саратовской области ради прикола ушел. Вышел за забор и назад в зону. Менты офонарели. В крытую до конца срока на полтора года отправили. И в Свердловской области так же сделал. Но там шутки не поняли и поломали прилично… Ну ладно, давайте похаваем. – Он развязал рюкзак. – У меня тут с пересылки кое-что есть. Фраерок один, набитый хавкой, в стиры предложил помылить, ну я его и…

– Извините, – спросил Фролов, – как это в стиры и помылить?

– В карты поиграть на интерес, – рассмеялся Фокусник. – А ты первоходок, что ли?

– Он раньше был судим, – ответил за Ивана Скорпион, – а сейчас восемнадцать за двойное убийство. Бабу с хахалем зарубил.

– За тройное, – глухо проговорил Фролов. – Жена беременна была. – Он вышел.

– Для него это больная тема, – сообщил Кубинец, – а мужик нормальный.

– Подождем, потом вместе перекусим, – сказал Илья.

– Да мы просто общаемся, – проговорил Скорпион. – Так что захочет, вернется. Ты давай про Литву расскажи.

– Богатого дятла ты обул. – Кубинец отправил в рот кусок колбасы.

– Да он набит, как продуктовая лавка, – усмехнулся Фокусник. – А это что за фотка? – нарезая хлеб заточенным черенком алюминиевой ложки, кивнул он на лежащую на тумбочке фотографию. – Шкура твоя, Кубинец? Покажи!

– Иван тут с женой и пацаном, которого усыновить хотел, – Скорпион взял фотографию. – Пацан между ними стоит, и бабу отрезать он не может.

Взглянув на снимок, Фокусник замер и схватил фотографию.

– Твою мать, да это же телка, которая меня в номере со своим мужиком повязала! Ну не они, а охрана. А они отказались от обвинения. Точно она.

– Да хорош тебе! – Кубинец забрал у него снимок.

– Да сукой буду, она! – Илья вырвал у него фото. – Я эту чуву до конца жизни не забуду. Если бы она подножку не подставила, ушел бы я. Она это, сто процентов, башку даю!

Кубинец и Скорпион переглянулись.

– Да ну на хрен, – уже не так уверенно возразил Кубинец. – Он же за нее и хахаля срок получил. Что-то ты путаешь, бывают похожие. Я…

– Да сукой буду, она это! – перебил его Фокусник. – Слышь, ты, – кивнул он дневальному, – кликни этого, как его?

– Фролова, – сказал дневальному Скорпион.

– Как они там? – спросил невысокого зэка начальник оперативной части.

– Да как и все. Не шепчутся и вообще нормально себя ведут. На работу вышли. В карты Гога хотел их пригласить, сразу отказались. В общем, если что услышу, сразу вам, начальник, стукну…

– Да ты, Бугор, – покачал головой подполковник, – можешь и не услышать.

– У меня своя агентура есть, – самодовольно заявил зэк.

* * *

– Слышь – сказал подошедшему Фролову Фокусник, – у твоей бабы шрамы на руках были?

– А зачем тебе? – удивился тот. – И вообще…

– Слышь, тезка, – вмешался Скорпион, – ты ответь. Тут кое-что неясно стало. Ничего страшного, но…

– Были, – кивнул Фролов.

– На левом локте след от ожога небольшой, – сказал Фокусник. Фролов, кивнув, пораженно смотрел на него. – Вот тут, – он коснулся себя выше левой ключицы, – шрамик такой, ну вроде галочки.

– Да, – прошептал Фролов. – Она стекло разбила. Порез был как галочка. А ты…

– С другой стороны шеи маленькая черная бородавка. Глаза синевой отдают, но не синие.

– Ты где ее видел?! – заорал Фролов.

– Тихо! – Скорпион оглянулся. – Потом все перетрем.

– Где ты ее видел? – повторил Фролов.

– Три месяца назад в Литве. Там типа домов отдыха на побережье, кемпингов полно, отели есть классные. Я там бомбил отдыхающих.

– Ты про нее давай, – предложил Скорпион.

– Я один номерок заприметил, там парочка жила, она, – Илья кивнул на фотографию, – и мужик такой рослый, светловолосый.

– Дальше! – рявкнул Скорпион.

– Они на экскурсию куда-то поехали, я в номер. А они, суки, вернулись. Я мужику сумку бросил – и к двери. А эта сучка мне подножку подставила, а потом другой ногой по затылку саданула и руку вывернула. Мужик ей говорит, мол, отпусти, Маринка, а…

– Марина?.. – повторил Фролов.

– Ну да, – кивнул Фокусник. – А мужика этого…

– Артур, – выдавил Иван.

– Точно! – Илья удивленно посмотрел на него. – Но это они меж собой так, а по ксивам туристы из Германии, кажется. Точно не помню. Короче, я понял так: эта пара гнедых сама под статьей, может, и не под одной. Когда меня охрана повязала, они отказались заяву катать. Точнее, местный полицай бывшим ментом из МУРа оказался, он и запер меня, а сам, сучара, ксиву в столицу накатал. Ну а там меня за хаты новых русских шарят. Вот так я и попал…

– Марина, так мою жену звали, – прошептал Фролов. – А любовника ее Артур. И шрамы, и родинка…

– Да, – кивнул Фокусник, – не бородавка, а родинка такая…

– Тормози, – остановил его Кубинец. – Это, блин, что ж выходит? Мама моя родная, получается, ты не за хрен восемнадцать огреб, а они по курортам катаются.

– Были еще два сожженных трупа, – ответил Фролов. – Топор с их кровью, волосы на лезвии, ребенок в животе Марины. Я ничего не понимаю.

– Но с другой стороны, имена, шрамы и родинка – это как объяснишь?

– Черт знает что, – пробормотал Фролов. – Кого же я убил? Нет, не может быть. Я не знаю, что делать, – посмотрел он на Скорпиона.

– Я тебе объясню, – ответил за приятеля Фокусник. – В ментуру писать, точнее, в Генеральную прокуратуру. Пусть делают запрос туда и…

– Нет, – остановил его Фролов. – Извините, господа, но решать мне. Я понял, что все не так просто. Я должен это обдумать. Надо понять. Извините, господа, мне необходимо побыть одному. – Он быстро пошел к выходу, но в дверях столкнулся с плотным высоким зэком.

– Ты чё, сука, – плотный отшатнулся, – нюх потерял?

Он вдруг согнулся и от резкого удара в висок рухнул.

– Ты чего, сука! – К Кубинцу бросились двое. Он запустил в одного пустой банкой из-под тушенки. Банка, ударившись о стену, разлетелась на мелкие осколки. Скорпион прыгнул вперед. Фролов, отбив удар ноги второго, кулаком ударил противника в нос. Обливаясь кровью, тот упал. Иван ударил его ногой в бок. Потом пнул в живот плотного.

– Помогите! – Обхватив Фролова за плечи, Скорпион пытался оторвать его от плотного. Кубинец, Фокусник и еще двое зэков с трудом оттащили Фролова.

– Как же это так? – Мгновенно обессилев, Фролов опустился на табурет. – За что я сижу? Почему? – Он беспомощно посмотрел на Скорпиона.

– Все, мужики, отошли, – сказал тот. – Потом все обсудим, сейчас успокойтесь. А у тебя ударчик будь здоров и реакция дай Боже.

– Что же выходит? – спросил Фролов. – Живы они. Но ведь я помню, как убивал. Ну не точно, а как во сне, но помню. А они живы… Точно, это она… – Вздохнув, он взял сигарету. Скорпион зажег спичку и увидел завхоза.

– Сейчас выведу, – сказал он завхозу. – Пойдем, нельзя в отряде курить, отрядный сейчас придет. Пошли на улицу. Как они? – спросил он у Кубинца.

– В отключке, но блатовать долго не станут.

– Проблем не будет? Кто они по жизни?

– Бакланье! – презрительно отмахнулся Кубинец.

– Не хотел бы я ему под кулак попасть, – пробормотал Фокусник.

– А ты ничего не перепутал? – спросил Кубинец.

– Да я эту чуву на всю жизнь запомню. А телка выглядит ништяк.

– Блин, – вздохнул Кубинец, – представляешь, каково сейчас Старателю? Тут по делу срок дали и то обидно, а уж сидеть за то, чего ты не делал, вообще караул.

– А он ничего, – усмехнулся Фокусник, – не оттащили бы его, точно пришиб бы этих бакланов. Во, – кивнул он, посмотрев в окно, – менты бегут. Вызвал, видно, кто-то.

– Не я, – проговорил проходивший мимо завхоз.

– Да они и не к нам, – увидев, что контролеры не сворачивают к их калитке, сказал Кубинец.

– Я не знаю, как теперь жить, – вздохнул сидевший на корточках Фролов. – И ничего не понимаю, – он посмотрел на Скорпиона. – Мне кажется, это какой-то страшный сон. Как они могли остаться живыми? – недоумевающе спросил он. – Я бил их топором и потом сжег трупы. Кровь была их, волосы на лезвии топора тоже. Все указывало на то, что я убил их. Соседи слышали крики, видели, как я тащил трупы к корыту, а они, выходит, живы…

– Ты помнишь, как мочил их? – спросил Скорпион.

– Смутно. Первым ударил, кажется, мужчину. Марина лежала, по крайней мере я помню, что ударил ее по голове. Потом по животу. Но как-то смутно, и такое впечатление иногда возникает, что я со стороны это видел. Сейчас все чаще так кажется. Врач меня какими-то таблетками опоила. Я поскандалил в детском доме, когда мне ничего не сказали о детях, и меня забрал участковый. Потом приехала врач…

– Тормози, – остановил его Скорпион. – Как это приехала? Ее что, ментяра вызвал?

– Не знаю. Хотя знаю, – тут же вспомнил он, – она мимо проезжала и…

– Охренеть можно, – усмехнулся Скорпион, – мент отдал задержанного врачу. Да это чушь какая-то! Врачиха-то что говорила?

– Не помню. На суде ее не было. Следствие вели быстро, допрашивали всего пару раз. Подписывал все не глядя. Жену убил с любовником – это еще как-то можно понять, но она была беременна, хотя я этого не знал. А если бы и знал? Не понимаю… Хотя у Марины был любовник, мне не раз об этом говорили, но я ничего не предпринимал, а верил или не верил, не знаю. Потом она говорила, что сделала это специально, чтобы расшевелить меня. Но сейчас я убежден, что она обманывала меня. Я, наверное, тебе надоел, но я никому никогда этого не говорил, спасибо тебе, что выслушал. Конечно, не хотелось бы, чтобы ты видел во мне…

– Да хорош тебе… – Скорпион вздохнул. – Даже не знаю, как бы я вел себя на твоем месте. После Афгана я вразнос пошел. Первый раз меня упрятали не по делу. Ну а дальше я сам всем объявил войну. Тебе, конечно, хреново в этих местах, хотя хорошо здесь никому не бывает. Воля есть воля. Просто некоторые выделываются, мол, тюрьма – дом родной. Параша это, все понимают, что все не так. Я, наверное, скоро отсюда отвалю. Менты копают под меня, возможно, что-то и накопают. Держись Кубинца и Фокусника. Жорка и так тебя не оставит. Срок у вас почти одинаковый, а одному тебе не выжить.

– Мне все равно, – обреченно отозвался Фролов. – Жизнь закончилась.

– Тебе надо справедливость восстановить. А ты как школьник, которому двойки в четверти поставили и родители ремня всыпали, и ты плачешь, но ни хрена не делаешь. Ты ж мужик, ты в тайге сколько раз один был. И медведь тебя мял, и волки на дерево загоняли, или ты нам уши тер?

– Я никогда не вру, не вижу в этом смысла. Какой есть, такой есть. Рано или поздно все узнается. Не думал, что от тебя такое услышу.

– А ты думал, я тебе слезы утирать стану?

– А что я могу? Илье не поверят и не будут разбираться. Ты сам прекрасно понимаешь. Что мне делать? Писать жалобы и утверждать, что один осужденный видел убитых мной в Литве? Никто в это не поверит. Ну, допустим, кто-то вдруг захочет проверить. И что он узнает? Да ничего.

– Никто ничего и узнавать не будет, – уверенно заявил Скорпион. – Всем все по хрену. Сколько народу ни за что сидит!.. Будь со мной такая хреновина, я бы сдернул с зоны, нашел бы парочку и приговорил их сам. Потом собрал бы прессу и трупы показал. Пусть разбираются, как со мной закону быть – судить по-новой или срок прежний оставить?.. Я бы вот так поступил. И если бы сидел дальше, то хотя бы знал, за что. А так прикинь: оттянешь ты свой срок, выйдешь, а у ворот тебя жена встречает, говорит, прости, Ванечка, я к тебе вернулась. Вот это будет зехир! – Скорпион засмеялся. Фролов задумчиво смотрел на него. – И вообще, хорош себе башку этой хреновиной забивать. На выездные работы не пустят, отсюда не уйти. Если б возможность была, я бы уже рванул. Чувствую, что вот-вот петля на шее затянется и на пожизненное пойду. Но хрен им, я на конвой кинусь или себя кончу, но пожизненное сидеть не стану. Я что-то такое примерно еще в детдоме понял. – Скорпион криво улыбнулся.

Фролов взглянул на открывшиеся ворота.

– Игрушки грузить будут, – усмехнулся Скорпион. – Поедет наша продукция на волю вольную… – Он вздохнул.

Из подвала выкатывали длинные и широкие ящики. В локалку задом въехал грузовик. Из кабины вышел контролер.

– Грузите, – приказал он. – Машина полная будет? – спросил он зэка с нашивкой «Бригадир» на рукаве.

– Полная, – кивнул тот. – И еще останутся три ящика.

– Хорошо работаете, – усмехнулся прапорщик.

Зэки стали поднимать ящики в кузов. Фролов подошел к машине. Скорпион догнал его.

– Захват тачки с водилой и прапором пустой номер, – прошептал он, – из зоны не выпустят. Это вариант на самый крайний случай.

– Я ни о чем подобном не думаю, – ответил Фролов и стал помогать грузчикам.

«Да нет, Старатель, – мысленно усмехнулся Скорпион, – что-то у тебя во взгляде изменилось. Ты думать умеешь не так, как мы».

Он тоже стал помогать грузчикам.

– Разомну косточки, – подмигнул он прапорщику.

– Я слышал, ты на работу вышел, – сказал контролер. – Скоро на пожизненное пойдешь, Скорпион, – засмеялся он. – Тебя ведь так в Афгане называли, а?

– Не мешай работать, дурак! – резко откликнулся Скорпион.

– Иванова из двенадцатого ко мне, – сказал начальник режимной части заглянувшему в кабинет шнырю. – Выходит, четверо на нем висят.

– Да это как всегда, – усмехнулся Зорин, – пытаются все повесить на того, кто сидит. Но похоже, двое точно на Иванове висят. Зря мы его вызываем. Хотя положено, но не будет он повинную писать. По его реакции поймем, что он думает.

– Скорпион тот еще зверюга, – покачал головой начальник оперативной части. – Как бы на вышку не кинулся.

– Он не кинется.

– Иванов явился, – заглянул в кабинет шнырь.

– Давай его, – кивнул подполковник.

В кабинет вошел Скорпион.

– Осужденный Иванов Иван Антонович, – доложил он. – Осужден…

– Еще не за все, – усмехнулся кум. – Садись.

Скорпион сел.

– Ты работал по заказу в Туле? – спросил режимник.

– По какому заказу? Я по наводкам не работал. Просто вижу, что хата…

– Хватит, Скорпион, – остановил его кум, – на тебе еще четверо висят. Похоже, двое твоих. Ты бы написал явку с повинной и, глядишь, на пожизненное не пойдешь. Один тульский та еще мразь был.

– Может, мне за него и медальку подбросят? – усмехнулся Скорпион. – Зря, начальник, время теряете. Мне-то, один хрен, срок идет и ништяк, а вы не туда себя направляете. Мне чужого не надо. Своего выше некуда.

– А куда игрушки возят? – спросил Фролов.

– В Березовку, – ответил Кубинец. – Отсюда километров девяносто. А для чего тебе это?

– Да просто так.

– Слышь, мужики!.. – К ним подошли трое.

– А ну сдернули на хрен! – поднялся Кубинец. Фокусник, загораживая собой Фролова, схватил заточку, сделанную из алюминиевой ложки.

– Да мы извиниться, – проговорил первый. – Купец сказал, что мы косяк запороли. Извини, бродяга, мы за кента…

– Все, – сказал Кубинец, – отвалили, отрядный нарисовался.

Москва

– Понятно, – сказал по телефону худощавый молодой мужчина. – Да вроде пока ничего, Щербатого отпустили, с ней он больше не встречался. В доме сейчас живут трое. Тетка Нины Петровны Парамоновой и ее дочь с мужем. Они работают в Москве на рынке. Им привозят рыбу из Астрахани, а они продают. Выходит неплохо…

– Из Астрахани? – усмехнулся Герман.

– Да, я узнавал.

– Где они живут?

– На первом этаже слева. Занимают две комнаты. Дверь на второй этаж закрыта. Как я понял, Сазонова по осени будет отдавать дом под детский санаторий. Позавчера туда приезжали и осматривали территорию, но в дом не входили.

– Щербатый, сука, не может с этой бабой договориться. И еще грузины желают домик прикупить. Ты знаешь, Артист, что…

– Да все я знаю. Когда ты появишься? Кстати, брат Хитрого объявился и начал копать дело, когда на тачку с деньгами Круга навалились. Хочет выяснить, кто его брата и Круга свел лоб в лоб. Парнишку одного дергали, но отпустили. Таксиста помнишь?

– Он не опасен и спасся чудом. Обо мне он не знает, да и вообще ничего не знает. А что со Шведом?

– Выходит он скоро. Менты с Петровки его отмазали. И что делать, когда он выйдет?

– А то ты не знаешь! Швед наверняка захочет получить бабки с Мадонны. Вот там его и кончите.

– Скоро папа твой придет, мой сыночек милый, – напевала Татьяна держа на руках ребенка. – И имя тебе папа даст, подожди немного.

– Спит? – шепотом спросила вошедшая Зоя.

– Только уснул. Не думала, что так трудно мамой быть. Имя давать надо.

– Давно бы уже придумала. – Зоя взяла у нее ребенка. – Сходила бы на свидание и все решила бы…

– Да и Эдгар так говорил. Но я хочу, чтобы мы вместе пошли в загс.

– Поняла! – Зоя улыбнулась. – А Зубов мне наконец-то предложение сделал. Так что через две недели будешь свидетельницей в загсе, а потом крестной мамой! – Она засмеялась, но спохватилась и закрыла рот ладонью.

– Он крепко спит, – успокоила ее Татьяна. – Скорей бы Эдгар вышел. Я очень соскучилась.

– Значит, я завтра выйду? – хрипло спросил Швед.

– А ты хочешь еще сутки здесь проторчать? – усмехнулся Зубов. – Я попрошу, тебя подержат.

– Погоди, получается, что я…

– Распишитесь, Шведов. – Майор милиции подвинул ему бланк. – И можете быть свободны.

– Ты серьезно, мент? – прошептал Швед.

– Ты отсидел год за превышение самообороны, – улыбнулся Зубов. – И все. Дуй к Таньке и сыну. А то пацаненок до сих пор без имени.

– Володькой сына звать будут.

– Поехали. Отвезу я тебя, и отметим.

– На выезд, капитан. – В кабинет заглянул рослый блондин. – Труп на Каширском.

– Сам доберешься! – Зубов бросился к двери.

– Понимаешь, Леван, – виновато произнес Левицкий, – не получается с домом.

– А я тебя мужчиной считал, – сказал плотный грузин. – Думал, ты за свои слова отвечать можешь. Мужчина сказал и сделал, а ты… У тебя неделя, потом я с тобой уже не буду говорить. – Он сел в машину. – Запомни, Лев, либо через неделю ты получишь деньги и я вселюсь в дом, либо ты мне будешь платить всю оставшуюся жизнь. Но для начала отдашь мне свою половину акций банка. – «Мерседес» отъехал.

– Да я вообще ничего не знаю ни про дом, ни про претензии Щербакова к этой женщине, – сказал по телефону Прошин. – Я с ним обязательно разберусь. Конечно, – выслушав абонента, кивнул он, – больше такого не будет. До свидания и спасибо за информацию. – Ты, – гневно произнес он, глядя на Щербакова, – ты что делаешь?! Не получилось уговорить ее, ну и все, оставил бы бабу в покое. А теперь…

– Погодите визжать, Михаил Сергеевич, – заговорил Щербаков, – ведь вы сами хотели…

– Я тебе сто раз говорил, чтобы никаких уголовных штучек, а ты пошел на похищение детей и…

– Если бы я на это пошел, то уже сидел бы. А я свободен, и передо мной даже извинились. Виновные в преступлении наказаны. Двое погибли и…

– Вот что, Лис, еще один такой номер, и я вышибу тебя к чертовой матери! Понял?

– Сможете? Или просто мечтаете о том, что удастся меня уволить? В общем, хватит. Я работаю, в принципе, не на вас, условия мне ставят другие люди. Так что больше не возникайте, а то все вернется на круги своя. Надеюсь, вы правильно поняли?

– Не совсем… – Прошин удивленно посмотрел на Щербакова.

– Вы просто забыли, кто меня вам рекомендовал, – спокойно проговорил Щербаков. – Но если желаете, я могу и уйти. Тогда кассета…

– Вот оно как? Тогда понятно. Но может, ты объяснишь мне, идиоту, зачем вам нужен этот дом? И грузины на него глаз положили. В чем дело?

– А вас это не касается. Неужели трудно было надавить на эту бабу и забрать дом за долги Фролова, который…

– Все, – остановил его Прошин, – я пробовал. И даже на суде делал заявление, но не вышло. Впрочем, ты все знаешь. И кстати…

– Этот дом должен быть наш, – перебил Щербаков. – Как вы это сделаете, меня не касается. Купите, отнимите, но дом мне нужен…

– Да иди ты! Я не верю ни в какую кассету, и вы ничего не осмелитесь сделать, даже если что-то там у вас записано. Я слишком много знаю и…

– Вы не знаете главного. Если дом не будет куплен в течение недели, вы просто сдохнете! – Щербаков вышел.

– Ну все, – процедил Прошин, – вы меня достали. Даже если у вас есть эта кассета, то я многое могу рассказать о Хане. И я это сделаю.

– Понятно, – проговорил высокий полковник милиции. – Они хотели получить дом в счет долга убитого Фроловым Берга. Тот взял у них большой кредит и погиб. Но им объяснили, что ни Сазонова, ни даже Фролов не могут быть должниками и платить за…

– Вот именно, – кивнул мужчина в штатском. – И тем не менее…

– Я знаю про Щербакова, – перебил его полковник. – Но это всего лишь слова Сазоновой. Нападавших в милицейской форме осталось двое. Щербакова они не знают. Двое других погибли.

– Жаль, что погиб водитель грузовика, поэтому все осталось под вопросом.

– Подождите, майор. Вам жаль водителя, а не сотрудников милиции, которые…

– Полковник, сотрудники МВД такие же солдаты, как и сотрудники ФСБ. Да, жаль любого погибшего, но они погибли на службе государству. И будет гораздо хуже, если убийцы останутся безнаказанными. А в данном случае это так. Вы поторопились освободить Щербакова, а с ним надо было поработать.

– Понаехала пресса, – недовольно сказал полковник. – Адвокат, кстати, сам Сахно, вы его знаете.

– Конечно. Но тем не менее вы поторопились. Кстати, что говорят двое оставшихся?

– Один повесился, второй убит сокамерниками в драке. Играли в домино на интерес, и что-то не сложилось…

– Понятно. – Фээсбэшник покачал головой. – Значит, все концы обрублены.

– Извините, майор, почему в это дело…

– Занимайтесь своей работой, – перебил его майор ФСБ. – Вопросы задавать надо не нам. И кстати, когда убиты задержанные?

– Сегодня ночью. Я только перед вашим приходом узнал об этом.

– Щербаков Андрей Викторович? – Молодой человек остановил вышедшего из джипа Лиса.

– И что дальше? – усмехнулся тот. – Если вы из…

– ФСБ. Садитесь в машину. Спокойно.

– Конечно. – Лис проглотил слюну. – Иду, сопротивления не оказываю… – Лис поднял руки.

– Понятно, – сказал по телефону Артист. – Надеюсь, он не окажется придурком. – Потом несколько мгновений слушал. – Ты прав. Надо быть готовыми и к этому.

– Да я понятия не имею, о чем вы говорите, – сказал плотный мужчина в золотых очках. – Я сделал все и вытащил Щербакова. Так что я не при делах и не понимаю…

– Пятьсот тысяч, – перебил его голос в сотовом. – Вам их отдадут прямо сейчас.

– Еду! – Плотный встал и поправил очки. – Надеюсь, ФСБ не хочет скандала в прессе, – усмехнулся он.

– Да ничего я не знаю, – пробормотал явно испуганный Щербаков. – Я и тех парней не знаю. Ну встречался, может, пару раз, а чтобы дела с ними иметь, я…

– Слушай, Лис, – усмехнулся сидящий впереди худощавый седой мужчина, – зря ты в это влез. Скажи, кто заказал тебе дом, и ты свободен, а потом… – Договорить ему не дал вызов сотового. Он поднес его к уху.

– Выбросьте его, – послышался приказ. – Тут адвокат Сахно хай поднял.

– Понял, – усмехнулся седой и выключил телефон. – Ладно, ты свободен. Но предупреждаю: если хоть слово скажешь о нас, тебе конец. Топай!

Щербаков вышел, и машина отъехала. Он проводил ее взглядом и достал сотовый.

– Где ты? – спросил Артист.

– Отпустили. Выбросили из машины около…

– Поезжай домой, – не дал договорить ему Артист. – Никуда не выходи и не звони. Вполне возможно, там у тебя поставлены «жучки». Все понял?

– Да.

– Дело становится все более серьезным, – проворчал полковник ФСБ. – Кто эти оборотни? Дай Бог, чтобы не были нашими эти сволочи.

– Я уверен, что это не наши, – сказал майор. – Хотя странно все это. Только что был разговор с полковником Загаевым о Щербакове. И тут Щербакова берут люди из ФСБ. Но мы его не брали. Хорошо, бабушки-соседки все слышали. Вот кого надо в стукачи записывать и платить им зарплату. Щербаков испуган и наверняка даже не проверил удостоверение. Хотя сейчас липовые документы сделать труда не составляет. Но зачем им нужен Щербаков? Если хотят убрать, то почему разыграли этот спектакль?

– Да, – согласился полковник, – непонятно. И до сих пор не могут найти эту машину. Наверняка она числится в угоне.

– Не думаю, что они поедут на угнанной, на дело на похищенных не ездят.

– Верно.

– Щербакова нашли, – послышался голос в переговорном устройстве. – Наши его ведут. Что делать? Брать?

– И немедленно, – сказал полковник. – Подключите милицию, ближайших постовых или ДПС, в общем, пусть берут те, кто рядом. Возьмите его по дороге.

Щербаков вышел из желтой «Волги» и подошел к ларьку.

– Мне пива три баночки баварского, пачку «Парламента» и… – Не договорив, он вздрогнул и ткнулся лбом в стекло. Продавщица закричала. На треснувшем стекле были видны брызги крови. Таксист резко рванул машину с места.

– Стоять! – Остановившаяся перед «Волгой» «семерка», сдав назад влево, преградила такси дорогу.

– Я тут ни при чем! – затормозив машину, крикнул таксист.

– Как плохо, что приходится иметь дело с идиотами, – процедил Леван. – Конечно, он будет от всего отказываться. Неужели трудно было заехать куда-нибудь и прострелить ему колено? Он бы все рассказал. А потом просто убить. Дети ослов, сгиньте с глаз моих!

Седой и двое крепких мужчин быстро вышли.

– Кретины, ничего не умеют! Странно, зачем так нужен этот дом? И кому? Я хотел его купить, потому что дом мне понравился. Стоит удобно, рядом река, подъезд хороший. Можно было бы устроить дом отдыха, девочки и все остальное. Но тут появился Щербаков. Я думал, для банкиров старается, оказывается, нет. Что за дела? Придется самому этим заняться.

– Извини, – вздохнул молодой мужчина, – выстрела не слышно было, и ты рванул. Поэтому…

– Да я понимаю, – разминая натертую наручником кисть, кивнул таксист. – Но сам подумай: он вышел от меня, тут же бах, и мозги на стекле. Я и даванул на газ. Думал, и меня сейчас. Хотя ничего и подумать не успел. Просто со страха…

– Стреляли от автобусной остановки. – К ним подошел старший сержант милиции. – Вот, – он протянул ТТ с глушителем в целлофановом пакете.

– Значит, здесь ждали его, – сказал рыжеватый мужчина. – Мужик куда-нибудь звонил? – спросил он у таксиста.

– Два раза, денег просил.

– Значит, номер в телефоне есть, – пробормотал рыжеватый. – Хоть что-то.

– Я открою. – Зоя вышла в прихожую, распахнула дверь и увидела Эдгара. – Где ты был? – сердито спросила она. – Тебя выпустили два часа назад. Если я снова…

– Деньги получал и цветы искал. Извини. Где Таня и Вовка?

– Таня с сыном. А Владимир на работе. Он же тебя…

– Я не про мента твоего спрашиваю, моего сына Вовкой зовут. И знаешь, в честь кого я его назвал? А будет дочь, которую мы быстро состряпаем, ее Зойкой назовем. Танька! – не удержавшись, позвал он. – Я иду.

– Эд! – Татьяна с сыном на руках выбежала из комнаты.

Зоя успела забрать ребенка у начавшей падать Татьяны. Эдгар, бросив сумку и цветы, подхватил ее на руки.

– «Скорую» давай! – заорал он.

Ребенок сосал соску.

– Да это от радости. – Зоя унесла ребенка в комнату.

– Эд, – прошелестела Таня. – Господи, дождались мы тебя. Эд! – Она обняла его и тут же встрепенулась. – Сын где?

– Зойка унесла.

– И не плачет.

– Вовкой звать его будем, – после долгого поцелуя сказал Швед. – И дочь делать надо. Я твоей подруге обещал Зойку сделать.

– Ну, сейчас не получится, – рассмеялась Таня. – Милый мой! – Она заплакала.

– Хватит. Я уже здесь, дома, и больше никуда никогда не полезу. Сукой буду…

– Не говори так, – попросила Таня.

– Золота в Якутии навалом, – сообщил Жигунов. – Но с новыми месторождениями проблема. Бурцева так и не приехала. Звонил Лешему, спросил, в чем дело, а он вроде даже обиделся, говорит, нет такого, как Фролов. Присылайте спеца, а охраной и рабочими обеспечу. Он прав.