Текст книги "Благодаря и вопреки"

Михаил Кузнецов

Резкий рост производства фильтров начал отрицательно сказываться на их качестве. Я не мог этого допустить. Решительный барьер для брака может быть поставлен только путем создания соответствующей системы качества. Михаил Кузнецов одновременно со мной поступил в институт в Брянске в 61-м году. Учились в одной группе и жили вместе в одной комнате. Миша, будучи боксером-перворазрядником, был очень известным человеком среди местного хулиганья, а их предводитель Валентин Кондаков в знак уважения часто заходил к нам в комнату, принося с собой пару бутылок водки. По окончании института мы вместе попали на «Знамя Октября», где он до сих пор работал заместителем начальника конструкторского отдела.

Мы понимали друг друга с полуслова, и я уже представил себе, каким образом мы вместе с ним создадим систему качества. Представить-то представил, но меня пугало другое. Бизнес – жестокая вещь. Здесь не может и не должно быть никому никаких послаблений. А как это возможно среди друзей? Я же всегда называл его только Мишка, а он меня Боря, а тут я стану его начальником! Как быть? С другой стороны, на «Знамени Октября» ему уже было нечего делать – никакой работы не было, и не предложить ему хорошую должность было бы тоже непорядочно. Конечно, можно все обговорить «на берегу», что мы и сделали, но риск все равно оставался.

Я рискнул, Мишка стал начальником Центра управления качеством, или сокращено ЦУК. В этом центре был только один сотрудник – Михаил Кузнецов, сам себе и начальник, и работяга.

– Миша, – говорил я ему, – у тебя будут очень большие полномочия. Ты вправе будешь принять любые меры, исключающие брак.

– Боря, но я ведь не смогу все отследить.

– Ничего страшного, опыта у тебя достаточно, главное, грамотно поставить себя.

– Это я смогу, не беспокойся.

М. Кузнецов – начальник ЦУК

– Вот здесь, Мишка, я как раз беспокоюсь. Ты не жесткий человек, а тебе надо быть овчаркой и буквально рвать на части каждого, кто плюет на качество.

– Попробую, – эти мои слова немного смутили Мишу, но я-то знал, что если он сказал «попробую», то действительно все это осуществит.

Прошла пара месяцев. Миша освоился, и я изложил ему свою концепцию системы качества.

– В принципе, здесь нет ничего сложного – одна логика, – я старался объяснять максимально доходчиво.

– Боря, ну ты и загнул. Если бы все было так легко, то и брака ни у кого бы не было, – улыбнулся Миша.

– Мишка, логика простая, но реализация действительно сложная. Смотри, у нас хорошая технология, довольно подробно описан весь процесс, включающий все необходимые режимы обработки. Если мы будем все это точно соблюдать, то появление брака будет сведено к минимуму. Если же все-таки что-то где-то проскочит, то контрольные операции его отсекут. Вся беда в том, что практически никто, нигде и никогда не соблюдает это простое правило.

– Это точно, ты же знаешь, что творится на «Знамени Октября», а он один из ведущих заводов отрасли, – оживился Миша.

– Вот именно. Смотри, если мы льем пластик, то прессформа должна быть качественная, то есть точно соответствовать чертежам. Кто это должен гарантировать?

– Конечно, инструменталка.

– А кто должен это проверить?

– Ты хочешь сказать, что я? – видно было, что Миша начал представлять себе объем предстоящей работы.

– Ну конечно ты, Мишка. Однако пошли дальше. Фильтровальную бумагу нам нужно вклеить в металлическую чашку, так?

– Так, в технологии это подробно описано.

– Более того, там даны параметры: марка клея, вес подаваемой порции, температура нагрева и время его выдержки. Поэтому ты должен будешь сначала проверить, не подсунули ли тебе вместо клея какую-то парашу. Дальше следует регулярно контролировать вес, температуры и время. Все это станок осуществляет автоматически, но не исключен какой-то сбой, поэтому проверку следует осуществлять через какое-то время, но регулярно.

– Ты понимаешь, Боря, что я один со всем этим не справлюсь? – забеспокоился Миша.

– Конечно, не справишься, потому что сейчас ты командир без войска. Подбирай себе войско. Начни с малого, а дальше – лыха бэда начало, – я любил в разговор вставлять характерные украинские выражения.

Темп и еще раз темп

После увольнения Кондратюка коммерческим директором стал Андрей Васильев. Полтора года назад, когда был очередной набор специалистов, он был принят на работу. Его, бывшего офицера, ростом выше среднего, крепкого телосложения, постоянно улыбающегося при встрече с каждым, женщины фирмы признали красавчиком. В отличие от Кондратюка он создал доброжелательную обстановку в отделе, работал спокойно и уверенно. Со мной практически не спорил, почти во всем соглашался, но в разговоре с ним чувствовалась какая-то недосказанность. Это меня настораживало, хотя к нему не было никаких претензий. Темпы роста продаж при нем также оставались высокими. Однако недостаток опыта сыграл с ним недобрую шутку. Как-то, практически минуя меня, он договорился с немецкой фирмой OPTIMAL и получил от нее разнообразные автокомпоненты под реализацию. Я понял, что произошло, только увидев массу неизвестного товара на складе. Узнав стоимость товара, ужаснулся.

– Андрей, разве ты знаешь этот рынок? Как ты будешь продавать все это?

– Борис Наумович, они же дали мне без предоплаты. Не беспокойтесь, нас никто не торопит, я продам постепенно.

– Какая разница, оплатили мы или нет. Раз товар у нас – точка, мы несем ответственность. А чем ты ее можешь подкрепить? Да ничем, только своим желанием. Это же несерьезно!

К сожалению, я оказался прав. Товар застрял, и я долго и с большим трудом урегулировал эти непростые проблемы.

Расставшись с Хромихиным, я должен был передать торговлю в Москве кому-то другому. В Москве была одна семья, с которой у меня были дружеские отношения, но по иерархической социальной лестнице она была значительно выше. Он в советское время торговал за границей нефтью и был торговым представителем СССР в Югославии. Она – деловая и очень красивая женщина, чей портрет когда-то был на обложке журнала «Советский Союз». Именно от него пять лет назад я получил цистерны с бензином. Я редко бывал у них дома, но иногда это случалось. При встречах она немного рассказывала мне о своем бизнесе, но фамилии людей, с которыми они запросто общались, были известны всей стране. Так, Сосковец, бывший руководитель металлургического комбината в Казахстане, по ее словам, не без их участия попал в Москву. Шамиль Тарпищев, тренер Ельцина по теннису, в разговоре упоминался просто как Шама.

В кабинете у А. И. Чопы, я справа

Очередная встреча произошла как раз в тот момент, когда я приехал в Москву специально для проверки кандидата на вакансию Торгового дома. Я рассказал о своих проблемах, и, к моему удивлению, он мне предложил на эту работу себя. Я был крайне удивлен, а его довод, что он всю жизнь торговал, так почему же я сомневаюсь в его возможностях, показался мне убедительным. Так Торговый дом «Москва» получил другого владельца.

В мае в Киеве была выставка по нашей тематике. В прошлом году мы только начали работать с фирмой А. И. Чопы, а сейчас уже у нас с ним был один общий стенд. Я старался использовать любой повод для приезда в Киев – город моего детства. Так произошло и на этот раз. К этому времени Александр Чопа вошел в структуру Васадзе – известного в городе человека, бывшего руководителя украинского управления Автотехобслуживания, а ныне владельца крупнейшего объединения УкрАВТО и сетей престижных ресторанов украинской кухни. В один из них, расположенный недалеко от Киево-Печерской лавры, меня повел Александр Иванович.

В офисе Шая Фельдмана

Ранее, будучи на выставке во Франкфурте, я самостоятельно обходил все стенды производителей фильтров, чтобы понять, who is who. Иные сами приходили к нам. На фирму ALCO я обратил внимание в том числе и потому, что ее владелец Тони Лука неоднократно посещал наш стенд, ведя долгие разговоры с Рами. Также я там узнал, что в Израиле кроме ГУР есть еще одна серьезная фирма – A. L. Ее представители подходили на мой стенд, когда там не было Рами. Тогда я не придал значения этому факту. Вечерами, когда поток посетителей резко сокращался, я расспрашивал мнение Рами о каждом производителе. Меня особо интересовали две фирмы: ALCO и A. L.

Производственные мощности ALCO находились на Кипре. По словам Рами, топливные фильтры они сами не производили, и поэтому я считал, что Тони может быть одним их наших серьезных клиентов. С A. L. у Рами были особые отношения. Когда он был совладельцем ГУР, те были его прямыми конкурентами. «Это мои враги», – говорил он мне.

Летом 97-го я в очередной раз прилетел в Израиль. Уже почти два года я регулярно просил Рами найти оборудование для охлаждения термопластов. Водопроводная вода, которой мы охлаждали прессформы, хоть и была холоднее, чем речная, но не намного, и если сначала как-то помогла нам решить острую проблему с прозрачностью фильтров, то все-таки не полностью. К тому же значительно увеличился расход воды, а когда считаешь каждую копейку, то это существенно. И вот наконец-то в этот мой приезд он повел меня на фирму Фельдмана. Говорят, что тип человека можно определить по его лицу. Не знаю, так оно или нет, но лицо Шая Фельдмана покорило меня своей доброжелательностью. Неторопливость в разговоре, четкие и конкретные вопросы и сама организация всего технологического процесса – все это вместе вызывало уважение к нему и доверие к сказанным словам. Его небольшая фирма производила промышленные холодильники – именно те, которые были нам необходимы. Доставили холодильник на фирму самолетом. Да, это было дорого, но не дороже, если бы отправили морем, да к тому же намного быстрее.

C Тони Лука на Кипре

С Тони Лука была договоренность, что мы посетим его фирму. Из Израиля до Кипра лету 30 минут. Тони встретил нас в аэропорту и повез к себе на завод. Кипр – горная страна, и поэтому дорога все время шла в гору. Завод был расположен в живописной местности чуть в сторонке от шоссе и недалеко от Никосии. Он представлял собой ангар стандартной европейской промышленной конструкции, внутри которого расположились все необходимые технологические линии и склады. Нигде не было никаких перегородок. В торце здания были двухэтажные офисные помещения. Кабинет Тони имел удачное расположение на втором этаже. С него можно было наблюдать все, что происходило на заводе. Мне почему-то показалось, что между ним и Рами существует какой-то непонятный барьер. Улетели мы обратно в этот же день, практически ни о чем не договорившись.

К этому времени естественным образом произошло распределение обязанностей между мной и Сергеем. У Сергея около восьмидесяти процентов времени отнимала текучка, а двадцать щло на развитие. Он полностью контролировал производство, поставщиков, отгрузки, оплаты, кадры, здания и территорию. У меня, наоборот, развитие отнимало восемьдесят процентов, а текучка – двадцать. Полиамид, закупаемый у поляков, тяжелым бременем ложился на наш бюджет, и я поручил Сергею найти что-то дешевое в СНГ, но не худшее по качеству. Фирму «Технопол» он отыскал в Москве. Оказалось, что те торгуют разнообразными пластмассами, в том числе именно нашей маркой полиамида. Я немедленно поехал в Москву.

Генеральный директор фирмы Михаил Кацевман встретил меня очень доброжелательно. Он, бывший советский научный работник, специализирующийся в области переработки пластмасс, и его жена Лена, очень привлекательная и эрудированная женщина, сейчас уже вели совместный бизнес. Мы с ним очень быстро нашли общий язык и сразу же перешли на «ты». Лаборатории, которые мне показал Миша, только усилили мое желание начать с ним сотрудничество. По его словам, базовый полиамид ПА-6 он покупал в Белоруссии в Гродно, производил его переработку, превращая в техномид, и в таком виде готов был отгружать мне. Договорились о ценах и тут же с Леной, коммерческим директором, заключили договор на регулярные поставки. Обе стороны остались довольны. Мы не только значительно сократили свои затраты, но и получили товарный кредит, а они – стабильного и надежного клиента.

Если год назад, осенью 96-го, я подписал контракт с DEVON VALLEY на поставку мне фильтровальной бумаги, то в конце лета 97-го подписал такой же контракт с фирмой HOVOMEX. Это мексиканское отделение американской компании HOLLINGWORTH. Европейский представитель этой компании познакомился с Рами во Франкфурте и предложил нам покупать бумагу в Мексике. Энрике Морродо, который прилетел ко мне в Санкт-Петербург, был владельцем HOVOMEX. Это был красивый, высокий, немного смуглый мужчина лет сорока пяти. Ему наш город очень понравился, и, более того, он был удивлен, как тут спокойно. Я его не понял – как можно было говорить о спокойствии в городе в то время? Оказывается, можно, если есть с чем сравнивать. А сравнивать ему было с чем. У них в городе просто крали детей и жен на улицах. Поэтому ему надо было быть всегда начеку.

Я с Олегом в его офисе

Договорились мы с ним легко. Я кроме хорошей цены получил еще товарный кредит на 150 дней.

В конце ноября компания HOLLINGWORTH проявила интерес к Херсонскому ЦБК, и их представитель просил организовать им осмотр комбината. Я позвонил Олегу Вайханскому, и он согласовал со своим отцом встречу на 4 декабря.

Семен Семенович Вайханский – бессменный генеральный директор ЦБК – встретил нас очень добродушно в своем кабинете. Когда-то ведущий комбинат страны не имел никаких проблем со сбытом. Построенный специально для советских автогигантов, он был гарантированно нацелен на успех. Сейчас комбинат простаивал и имел печальный вид. Его клиентов, производителей автомобильных фильтров, очень эффектно перехватили две иностранные фирмы – немецкая «Бинцер» и финская AHLSROM, которые уже несколько лет как прочно обосновались на всем пространстве бывшего СССР.

Наш осмотр территории, цехов и оборудования занял немного времени и не вызвал никакого интереса у представителей HOLLINGWORTH. Оборудование, способное вырабатывать бумагу только по старой технологии, не могло их устроить, а полную его замену они посчитали делом экономически нецелесообразным.

«Снегурочка»

Если 97-й год начался для меня не очень удачно, так как я не сумел привлечь в свой экспортный проект других российских производителей из-за полученной в январе травмы, то завершался он как нельзя лучше. За год мы еще раз почти удвоили объемы. Было продано 7,8 миллиона штук фильтров, что на 85 процентов больше, чем в предыдущем году.

Этот успех отмечали всем коллективом, собравшись под Новый год в помещении столовой прямо на фирме. Дедом Морозом оказался главный инженер Александр, а усатый Володя Селезнев был Снегурочкой.

Последняя капля

Если на рынке СНГ успех был реальным, то серьезно говорить об экспорте пока еще было рано.

Взаимоотношения Рами с двумя израильскими фирмами – ГУР и A. L. были для меня совсем непонятны. Каждой из них мы в течение 97-го года отгрузили по контейнеру фильтров. ГУР рассчитался полностью, но очередного заказа не последовало. У A. L. произошла какая-то тяжба с Рами, они недоплатили пять тысяч долларов и тоже не было никакого продолжения. В чем причина, я понять никак не мог.

Было еще два небольших заказа по пять тысяч фильтров GB-202, один отправили в Гонконг, а другой – в Германию.

Я не понимал, как объяснить тот факт, что Рами, который, по словам Моше, был на рынке как рыба в воде, совершая многократные поездки во Францию, Англию, Германию, Кипр, Штаты, Финляндию, не мог привезти ни одного серьезного экспортного контракта. Вместо этого я получал от него колоссальные счета за перелеты, проживание в отелях, телефонные переговоры, аренду автомобилей и за бензин, ежемесячно расходуемый им в Израиле.

То ли судьба к нему не была благосклонна, то ли еще что, но даже первый экспортный заказ я получил не благодаря Рами. На последней выставке во Франкфурте ко мне подошла молодая симпатичная женщина. Лаура была хозяйкой фирмы LIMOROM в Румынии. Мне показалось, что уровень знаний о рынке фильтров у нас с ней был одинаков. Может быть, это было причиной, может, нет, я не знаю, но мы с ней быстро нашли общий язык. Она очень подробно, заинтересованно и доброжелательно расспрашивала меня о фирме. Прошло какое-то время, каждый из нас вернулся домой, возбуждение от АВТОМЕХАНИКА улеглось – и вдруг заказ. На фирме был праздник – ура, у нас пошел экспорт! Двадцать тысяч топливных фильтров GB-202 отправили самолетом в Бухарест.

Санкт-Петербург. Февраль 1998 г.

В конце 97-го года Рами получил заказ от американского отделения израильской фирмы A. L. Мы быстро его сделали и отправили. Поскольку с головной ветвью компании в Израиле у него ничего не получалось, то он решил сделать ставку на американскую и наметил поехать в Штаты, в Нью-Джерси, где она была расположена, чтобы договориться на месте о сотрудничестве. Семья моей дочки также жила там, и мы решили поехать вместе. Рами все время обещал мне найти клиентов на инжекторный топливный фильтр из нержавеющей стали, лазерную сварку для которого я приобрел в крайне тяжелый период становления фирмы и пока никак не мог ее применить. Еще работая в Израиле на ГУР, он поставлял топливные фильтры американской фирме ALLOMATIC. Расположена она тогда была рядом с Нью-Йорком, на Лонг-Айленде. Сейчас из-за роста налогов и стоимости земли она переехала в район развития штата Индиана, где правительство штата создало благоприятные условия для промышленников. Поэтому мы решили – сначала едем в Нью-Джерси, а после на АLLOMATIC в Индиану.

В том году зима в Петербурге была снежной и холодной. В первой половине февраля температура опускалась хоть ненадолго, но все же до минус 18–20 градусов. В те годы большинство автомобилистов зимой, особенно при таких условиях, свои автомобили ставили «на прикол» и в городе становилось просторнее. Мой путь на работу проходил через центр города, и, проезжая по Троицкому мосту, я всегда любовался Стрелкой Васильевского острова. Нева, скованная льдом и занесенная метровой снежной массой, белые от снега крыши домов и почти прозрачные столбы дыма от каких-то работающих котельных – все это ясно показывало: зима была хозяйкой в городе.

Нью Джерси. Февраль 1998 г.

В Нью-Йорк мы с Фирой прилетели 21 февраля, и встретил он нас теплом. Такое ощущение, что зимы здесь вообще не было. Весна была в полном разгаре, казалось, еще немного – и наступит лето. Инна и Саша организовали нам праздничный ужин, а Фира так соскучилась по Иланке, что все время прижимала к себе малышку. Она была уже взрослая – целых 2,5 года.

На четвертый день Рами приехал к нам. Он знал про Диму и Толю – моих американских кредиторов, а будучи вместе со мной здесь, в Нью-Джерси, познакомился с Толей. На INTERCONTINENTAL мы отправились втроем: Рами, Фира и я. Фира всегда, когда мы бывали вместе с ней за границей, принимала участие в переговорах. Она не то что подробно знала суть бизнеса, но своим очень развитым пятым чувством улавливала моменты, не доступные мне.

Фирма INTERCONTINENTAL представляла собой большой оптовый склад автомобильных фильтров. Приятно было среди них увидеть свои. Разговор Рами вел в основном по-английски, но иногда переходил на иврит. Кажется, в эти моменты они говорили про A. L., а может, старались обойти острые углы. Чувствовалась с одной стороны какая-то недосказанность, а с другой – явный интерес владельца фирмы к нашим фильтрам.

Чтобы попасть на ALLOMATIC, надо было сначала прилететь в Чикаго, а после на машине отправиться в штат Индиана. В Чикаго проживало много наших родственников и друзей. Если точнее, то не в самом городе, а в его пригородах. Когда-то мы все вместе жили в Киеве, а после, кто раньше, а кто позже, но все покинули Украину. Мы с Фирой прилетели в Чикаго 3 марта. Дима с Шуриком встретили нас в аэропорту и доставили прямо к столу. Застолье подготовила Римма. Все были удивлены нашей предстоящей поездкой в Индиану, а Шурка больше расспрашивал меня о Рами. «Завтра увидишь его, когда покажешь нам, где брать в аренду автомобиль», – под конец ответил ему я.

Рами прилетел в Чикаго вместе со своей женой Аувой. Шурка утром следующего дня помог нам с арендой, а прощаясь, отвел меня в сторонку и сказал: «Не нравится мне твой Рами».

На ALLOMATIC отправились вчетвером. Рами вел машину, а Аува села с ним рядом. Мы с Фирой на заднем сиденье. Дорога была дальней. Хотя наш путь шел на юг, но температура понемногу понижалась, а в городке, где был расположен завод, вообще появились небольшие хлопья снега. Они, правда, таяли, не долетая до земли.

Американцы в отличие от наших поселяются там, где есть работа, а если работа перемещается на другое место, то они вслед за ней. У них нет чувства оседлости. Наверное, это идет еще от первопроходцев. Сначала селились там, где создавали и осваивали свои новые владения. После переезжали поближе к заводам в период их бурного роста. Сейчас другая обстановка. Какие-то заводы закрываются из-за финансовых проблем. Другие осваивают пустующие регионы страны, создавая там новые рабочие места, благо налоговая политика государства способствует этому. ALLOMATIC покинул густонаселенный и дорогой район Нью-Йорка и переехал сюда, в Индиану – штат развития. Многие сотрудники последовали за заводом. Небольшую нехватку легко компенсировали местными кадрами. Одна из основных статей затрат в американской семье – это дом и его обслуживание. Здесь же дом, причем довольно неплохой, можно было купить за 10 тысяч долларов.

C коммерсантами ALLOMATIC в ресторане

Осмотр завода занял минут тридцать. Один из основных видов продукции завода – трансмиссионные фильтры. Они были повсюду, причем всех размеров – большие, средние, малые, – любой формы и для всех моделей автомобилей. Переговоры с нами вел коммерческий директор. Я за четыре года неплохо освоился с английским, но здесь я не понимал ничего. Американский хоть и английский, но далеко не английский. Для таких «знатоков», как я, нужна была какая-то практика, чтобы понимать носителей этого языка, а откуда ей быть у меня. Фира же поняла многое из того, о чем шла речь. «Им абсолютно не интересны наши фильтры, – сказала она мне, – они всю дорогу старались убедить Рами закупать их трансмиссионные фильтры и продвигать их на российском рынке». Встреча закончилась в ресторане, куда хозяева пригласили своих гостей.

«Здорово получилось, – думал я про себя, – поездка, которая обойдется нам более чем в 3,5 тысячи долларов, оказалась никому не нужной. Надо поговорить с Рами обо всем, что происходит с нашим бизнесом. Так больше нельзя».

Отель, где мы остановились, был небольшой. Скорее, это был двухэтажный кемпинг, где гости могли поставить машины рядом со своими номерами. Я попросил Фиру, чтобы она увела Ауву под предлогом, чтобы та показала ей городок, а сам пригласил Рами к себе в комнату.

– Рами, я уже пять лет занимаюсь фильтрами, а нашему совместному с тобой и Моше предприятию через пару месяцев будет четыре года. Пора подвести какие-то предварительные итоги, ты так не считаешь? – такими словами я начал наш разговор, который, как я и предполагал, оказался нелегким.

– Бэйлин, итоги, конечно, подводить надо, но разве сейчас то время и место, чтобы это делать? – Рами чувствовал какую-то опасность для себя и старался уйти от этого разговора.

– Почему нет? Времени у нас сейчас полно, еще нет четырех, наши женщины заняты своим делом, а мы можем спокойно все обсудить, никуда не торопясь, – решительно настаивал я.

– О чем ты хочешь говорить? Видишь, какого успеха мы достигли за эти несколько дней. INTERCONTINENTAL готов выставлять нам заказ за заказом, а сегодня мы наметили пути, как ALLOMATIC будет приобретать наши нержавеющие фильтры.

– Нет, Рами, я хочу начать разговор не с конца, а с начала.

– Я не понимаю, Бэйлин, о чем это ты?

– Все очень просто, Рами. Четыре года назад мы взяли друг перед другом какие-то обязательства, и я бы хотел, чтобы мы с тобой оценили их выполнение.

– По-моему, Бэйлин, все идет, как задумано. Наша фирма уже хорошо известна на рынке. Ты отгружал фильтры в Гонконг, Германию, Румынию, Израиль, а с Америкой какие перспективы! Разве это не то, что мы хотели?

– Я еще раз повторяю, Рами, не начинай с конца. В 93-м я произвел первый фильтр, увидев который, вы с Моше согласились вложить свои силы и возможности, создав со мной совместный бизнес. Тогда мы зарегистрировали фирму ГУР.

– Правильно, ты нам доказал, что с тобой можно работать, – подтвердил Рами.

«Я-то вам доказал, а доказали ли вы мне?» – про себя подумал я, а вслух сказал:

– Сначала мы договорились, что ваша доля будет 31 процент, а после вы настояли на 50 процентах.

– Конечно, нам надо было 50 процентов, иначе кто бы со мной разговаривал. Ты же знаешь, как все с недоверием смотрят на Россию, – Рами был уверен в своей правоте.

– Рами, я же согласился, и мы договорились, что эта доля предоставляется вам авансом, – я старался последовательно изложить и оценить весь ход событий, не допуская ему увести разговор в сторону. – По существующим в России нормам каждая сторона должна вносить свой вклад в течение года, не более. Я думаю, что такой порядок существует везде, а не только в России. Вы обещали свою долю обеспечить за счет ряда вложений: деньги, оборудование, технологии, новые проекты, инвестиции, рынок. Когда я просил тебя найти инвестиции на 25 тысяч долларов, чтобы приобрести лазер, ты дал мне их? Отказал, а я был вынужден брать их в банке под бешеный процент. А за чьи деньги покупались термопласты? В 96-м, когда фирма была укомплектована необходимым оборудованием, кто все это находил, разрабатывал, оплачивал? Что фирма получила от вас к лету 95-го? А к лету 96-го? Ничего вы не вложили, как было изначально передано девять тысяч долларов, так и осталось. А говорить об оборудовании, технологии или каких-либо инвестициях просто смешно – полный ноль. Все, что я смог получить от тебя в виде технологии, так это рассказ о карлике с длинным членом, знающем, как отливать прозрачные фильтры. Соблюдая условия, я должен был бы пересмотреть вашу долю, опустив ее с 50 до 7, кратно вложениям.

– Ты думаешь, Бэйлин, что мы бы тогда работали с тобой? Или ты считаешь, что рынок тут же сам прибежит к тебе? – возмутился Рами.

– Ничего я так не считаю. Я верил вам и надеялся, но прошел год, другой, третий. Сейчас завершается четвертый, и где все эти обещания? Новыми проектами Моше стал заниматься только с 96-го года, и каков результат – полный провал, одних убытков почти на 200 тысяч долларов.

– Откуда ты взял эти 200 тысяч? – опешил Рами.

За это время я его неплохо узнал и понял, что его уровень как бизнесмена очень невысокий. Да, он коммуникабельный, легкий на подъем и на обещания. Люди готовы его слушать и надеяться на успех от работы с ним. Все это неплохо, даже хорошо, если за тобой стоит серьезное производство, имеющее возможность поддержать тебя и все твои обязательства.

Такое производство его отец начал создавать в очень нелегких условиях 44-го года, а к 70-м годам оно было уже известно в фильтровальном мире. Муж его сестры Цви Фридман, будучи прекрасным инженером и работая на предприятии, впервые заменил металлический топливный фильтр на прозрачный пластмассовый. Я со многими в Израиле разговаривал об истории компании ГУР. Никто из них ничего плохого не говорил мне об отце Рами. Наоборот, все говорили только хорошее и что он был человеком, достойным уважения, к знакомству с которым многие стремились. Рами же занимался продвижением того, что производил его отец, то есть за его спиной стояло налаженное и хорошо работающее производство.

У нас же совершенно другие условия. Компанию я создал на пустом месте. В 94-м и 95-м годах в нее надо было вкладывать и вкладывать. Необходимо было все: деньги, идеи, оборудование, да и сами цеха, в конце-то концов, а не тот абсолютно неприспособленный для производства корпус, от которого было вынуждено отказаться в 89-м году даже автотранспортное предприятие.

Только создав базу, можно что-то обещать. Видно, Рами этого не понимал, а скорее не хотел понимать. Ни инженерных знаний, ни экономических у него не было, и поэтому суть многих проблем до него просто не доходила. Впервые услышанное известие о потере 200 тысяч его реально шокировало.

– А ты что думаешь, Рами, – я, постоянно обдумывая прошлое, пришел к выводу, что он реально не способен понять уровень потерь. Поэтому старался изложить все по порядку, – ваша авантюра с конфетами прошла без убытка? А вся эта затея с производством упаковки тоже ничего не стоит? Я сейчас даже боюсь предсказать последствия с оборудованием Дэвида. Мне кажется, что его ждет помойка. Это одно, а теперь давай рассмотрим другое. В Петербурге я полностью оплачивал твое пребывание. Все перелеты из одной страны в другую и проживание, большую часть которых ты совершал совместно со своей помощницей, которую я также тебе предоставил, оплачивала тебе фирма. Кроме того, ты получал ежемесячную зарплату наравне со мной и даже деньги на бензин, приобретаемый в Израиле.

– Это дело прошлое, Бэйлин, – Рами, как утопающий, хватался за соломинку. – Смотри, какой сегодня удачный день. Скоро ты будешь поставлять сюда фильтры. Это не та дешевка, что ты сейчас производишь. Каждый из них почти в восемь раз дороже.

– Нет, Рами, это все неправда. Им совершенно неинтересны наши фильтры, – приземлил я его.

– Что ты хочешь мне предложить? – Рами был опустошен услышанным.

– Если соблюдать закон, то вы с Моше можете претендовать не более чем на 7 процентов. Однако я в очередной, уже в третий раз иду вам навстречу и готов предложить максимум возможного – 28 процентов.

– Бэйлин, дай хотя бы 30.

– Рами, 28 – это и так в четыре раза больше, чем следует, – парировал я, – при таких обстоятельствах это очень хорошая доля, разве я не прав?

– Бэйлин, я, конечно, хотел бы больше, но в данном случае я согласен.

Перед 8 марта

Услышанное на ALLOMATIC, было последней каплей, переполнившей мое терпение. Я не был уверен, что предлагая ему не 7, а 28, поступал правильно. Если реальность требовала 7, то надо было 7 и давать. Но у меня еще теплилась какая-то надежда, а вдруг…