Текст книги "Ступени"
Автор книги: Борис Давыдов
Жанр: Современная русская литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 1 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Ступени
Борис Давыдов
Дизайнер обложки Е. Г. Яшин
© Борис Давыдов, 2017
© Е. Г. Яшин, дизайн обложки, 2017
ISBN 978-5-4485-6660-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Борис Константинович Давыдов
«Не всегда плохие поступки
свершают плохие люди»
Б. К. Давыдов
В каждой своей книге я стою над героями, но не вмешиваюсь в их действия, а просто наблюдаю. И даже в том случае, когда вижу: кто-то ведёт себя неправильно, молчу. Бывает, правда, что позднее каюсь: надо было остановить такого-то героя от падения, и этого направить по иному пути, но… человеческая жизнь полна неожиданностей: смотришь в окно – ясно, вышел из дома – дождь. А вечно солнечная погода и розовые облака, всё это в другом мире.
Не всем удаётся прожить правильную жизнь – кто-то сходит с прямой дороги. Любопытство ли, познание ли жизни двигает человеком, когда он решает уйти с намеченного пути – неизвестно. А может, делает он это намеренно, дабы узнать: какие ощущения испытываешь от падений и разочарований, от случайных поцелуев и чужой постели. И от многого чего разного и неизведанного – того, что и манит, и околдовывает, и сводит с ума, и уводит в сторону, в болотную топь. И всё это – жизнь.
Часть первая. Русский паренёк
Глава 1. Сирота
Руфина дождалась, пока дыхание Ванечки станет ровным, выключила настольную лампу. Прежде чем выйти из комнаты, постояла возле кровати ребёнка.
– Уснул, сиротинка, – со вздохом сказала. И пятясь, вышла из комнаты.
Все девять дней с момента похорон погибших в одночасье родителей Вани Молодцова Руфина не отпускала его от себя – жалела. И свой выбор она сделала: в Молдавию, откуда приехала проводить в последний путь двоюродного брата, уже не вернётся и Ванечку в детдом ни за что не отдаст. Оформит на него опекунство, и заживут они вдвоём. Тем более и насчёт работы договорилась для себя – на близлежащий завод. Пока рядовым вахтёром.
Руфина обвела глазами чистенькую кухню. Пусть деревянный дом и небольшой, зато в черте города. «Наехал» город на когда-то обычную деревню, окружил со всех сторон, и осталась от большой деревни одна улица. Кого-то из деревенских радовало такое соседство: газ, вода, а кто-то, наоборот, был недоволен. Опасались, что отберут огородную землю, а это как-никак подспорье в хозяйстве. Руфина же была всем довольна: и жить есть где, и работа рядом.
С Ваней отношения ладно сложились. Он к тёте Руфе как к матери относится, и она к нему с материнской любовью: мальчишка симпатичный, правда, хулиганистым оказался, видно, энергии много. Поэтому, как десять лет пацану исполнилось (Руфине в эту пору было тридцать один год), отдала она его в секцию бокса – верила: спорт сделает из мальчика мужчину. Шло время. У Вани появились успехи в боксе. Тренер говорил Руфине, что её племянник обязательно вырастет до мастера спорта.
– А чтобы он стал настоящим боксёром, буду его обкатывать.
Руфина помнила, как испугалась тогда за Ванечку:
– Как обкатывать?
– Обкатывать, значит, буду чаще его выставлять на поединки, на соревнования в другие города брать.
– Понятно, – успокоилась она.
После восьмого класса Ваня поступил в строительный техникум. А как шестнадцать исполнилось, стал совмещать учёбу с работой – устроился в специализированное строительное управление – учеником каменщика. Руфина приняла его решение перевестись на вечернее отделение с пониманием, видела, что племянник всячески старается поддержать материально их быт. И хотя дни его были настолько спрессованы, что времени не оставалось даже на кино, уже спустя год он на работе, как в учёбе и боксе, добился заметных успехов – сдал на третий разряд. Самые опытные каменщики в бригаде имели четвёртый разряд, а пятый – лишь бригадир.
В разговорах с тётей Ваня, кстати, никогда не высказывал желания быть начальником, считал, что вначале надо стать хорошим рабочим, профессионалом своего дела, потом и дальше заглядывать. А сегодня, кроме того, что он неплохой каменщик, имеет уже первый разряд по боксу. Его спортивными успехами гордились и в строительном управлении, и в техникуме. И, конечно же, тётя Руфа, которая много сил и терпения вложила в него.
Всем хорош Иван в свои неполные восемнадцать – и достижениями, и внешностью бог не обидел. Роста среднего, с большими серыми глазами, волос густой с медным отливом – ёжиком. Характер открытый, не лишён чувства юмора. Подсобницы на стройке в нём души не чаяли: он и вежлив, никогда грубого слова от него не услышишь, и смешные истории рассказывать мастер. В общем, не зря молва шла о нём как о хорошем каменщике и положительном молодом человеке. Многие женщины в управлении желали Ване достойную невесту. Только он пока на девушек не смотрит, хоть и заглядываются они на него. А на вопрос, что ж, мол, ты, Ваня так, отвечает коротко: некогда да потом.
Восемнадцать Ивану исполнилось в июне. Дни рождения он обычно не отмечал – с детства не был приучен. Поздравила, поцеловала его тётя Руфа – и достаточно. А вскоре его в составе бригады каменщиков отправили в командировку в Куйбышевскую область. Иван обрадовался, поскольку в командировки он ездил с удовольствием: там и командировочные платят, и зарплата, главное, больше. А мир посмотреть, себя показать? Единственный минус – тренировок нет по боксу. Но утренние пробежки и различные упражнения у него и без тренерского глаза давно в привычку вошли.
Добравшись не без приключений до пункта назначения – посёлка Алексино, бригаду сразу определили на жительство в строительный вагончик. В одной половине вагончика, где как раз было шесть двухъярусных кроватей, по числу командированных, трое немолодых каменщиков расположились внизу, а мужчины помоложе и Ваня заняли верхние места. Почти как в поезде. Городок из вагончиков Ивану пришелся по душе. В одном из вагончиков находилась и рабочая столовая, в которой, как сказали старожилы, кормили дёшево и, что немаловажно, вкусно.
Поужинав, Ваня решил познакомиться с поселком. Тот ему показался довольно привлекательным: зелёные улицы, в основном двух и трёхэтажные дома, есть дом культуры, куда он и решил заглянуть. Вошёл, а там, в просторном фойе, – танцы. Нового симпатичного парня (хотя и одет он был скромно) мигом разглядели девушки. То одна его пригласит на танец, то другая, но он всем вежливо отказывал, так как не любил танцевать, хотя девушек всё же тишком разглядывал. В конце концов разговорился с одной – темноволосая (в его вкусе), на вид лет семнадцати-восемнадцати, всё выспрашивала его: кто, откуда. А потом попросила до дома проводить.
Девушка, как и Иван, любила поговорить, и до её дома за разговорами дошли как-то незаметно. Поднялись на второй этаж, вошли в небольшую квартирку. Вскоре девушка сбросила с кровати покрывало и раздевается до сорочки. Ваня опешил. «Что такое?» Такого поворота событий он не ожидал. Целоваться – другое дело. Девушка тем временем смотрит то на постель, то на юношу… и вдруг обиженно поворачивается к нему спиной. Она, наверное, подумала: если парень из большого города приехал да на язык горазд, значит… Но у разобранной постели догадалась, что не созрел он до серьёзных «игр». А Ваня постоял чуть и тихонько вышел из квартиры.
На следующих танцах Иван снова увидел свою знакомую, но оба сделали вид, что не заметили друг друга. Хотя Ваню так и подмывала подойти к понравившейся ему девушке, спросить: мол, что ж ты? Но не подошел. А когда настроился поговорить, было поздно: девушку на танцах он больше не встречал. Ругал себя за то, что её, видимо, не понял. Начали бы с чая, а потом… согласился бы в её квартире остаться, это же лучше, чем в тесном и душном вагончике ночевать. Весёлая девчонка! И лёгкая в разговоре, душевная. Не судьба.
Однако спустя несколько дней уныние испарилось, и помогла ему в этом новая подсобница Фая, стройная двадцатипятилетняя брюнетка с густыми волосами до середины спины.
Командированная бригада каменщиков вела строительство 32-х квартирного жилого дома. Им предстояло закончить кирпичную кладку второго этажа и начать третий.
На второй день после приезда в Алексино, бригадир поставил перед Молодцовым задачу: каждое утро он должен заводить угол на строящемся доме, потом заниматься кирпичной кладкой межкомнатных перегородок и санузлов, начиная с первого этажа. Вторая часть задачи для Вани была весьма приятной – без свидетелей можно было общаться с понравившейся ему Фаей. Да и та, как оказалось, была довольна. Она с первого дня ненавязчиво стала обольщать Ванюшу, нежно щебетала с ним, улыбалась. Впрочем, чему тут удивляться: практически все подсобницы стараются понравиться каменщику, чтобы он не гонял без нужды туда-сюда. Но в данном случае было заметно, что не только это руководило Фаей: юноша явно приглянулся молодой брюнетке. Да к тому же услышала, что Ваня боксёр – чемпион России среди юношей, и образование получает.
Сблизились молодые люди после поездки в один совхоз, где строителей попросили срочно сделать небольшую работу. Бригада отправилась на задание на грузовой машине, в кузове под тентом. На деревянных скамейках всем места не хватило, и Фая села на колени Молодцову, пошутив при этом: «Ваня, только не возбудись, а то я тоже возбудимая». Все засмеялись, а один из каменщиков сказал: «Ты бы ко мне, Фаина села, я бы уж точно возбудился, потому что много лет с молодыми девками ни-ни. Может, пересядешь?» Фая и ему шуткой ответила: «Дядя Толь, я бы села к тебе да знаю: ни я не возбужусь на твоих мосластых коленях, ни ты. Тебя, наверное, только жена может согреть… рюмашкой». Так минут тридцать, пока ехали по ухабистой дороге, строители веселились. Фая всё это время ёрзала у Вани на коленях, иногда как-то по-детски, будто ребёнок, подпрыгивая, и, действительно, привела его в возбуждённое состояние. Он, то раздвигал свои ноги, то сдвигал их, чувствуя, как горячие женские ягодицы того и гляди подожгут его…
Пошла вторая неделя, как Ваня находился в командировке. Жить в вагончике для него оказалось мýкой, поскольку каждую ночь кто-нибудь из молодых сотоварищей приводил женщину. Сначала выпивали, потом занимались любовью на «втором этаже». «Старикам» было до фонаря – храпели под охи и ахи. А Иван ворочался на своей полке, краснел и ругался про себя. Он обратился к Фае, чтобы она подыскала ему частную квартиру у какой-нибудь старушки. Она обещала подумать. А на следующий день, в обеденный перерыв, сказала: «У меня есть разведённая подруга, сочная такая женщина и красивая. Хочешь, я тебя с ней познакомлю?» Иван стушевался. «Фай, я просил бабулю, а ты мне…»
– Ты что, за свою мужскую честь боишься? – Фая посмотрела на него с хитринкой.
– Ничего я не боюсь. А если и боюсь, так это того, чтобы на меня пальцем не показывали: мол, молодой, а с какой-то бабой связался. А про боязнь… – Юноша опустил глаза, но тут же в каком-то отчаянии поднял их. – Фай, я же говорил тебе, что у меня ничего не было с женщинами. Ну, этого… А ты меня поддеваешь.
Фая села ему на колени, лицо в лицо.
– Ну, давай я тебя научу хоть целоваться для начала. – И, обняв его, припала к его губам. Поцелуй вышел долгим. Наконец оторвавшись от женских губ, Иван выдохнул из себя:
– Ох, и наглая ты, оказывается, Фая.
– Я не наглая, а охóчая.
– До чего охочая?
– До тебя, Ванюша, до тебя. А ты как дремучий старик: не только не видишь, но и не чуешь. Не чуешь, как я тебя хочу. Я хорошо целуюсь?
– Хорошо. Но и я целоваться умею. Уж чего-чего, а это…
– Ванюш, вопрос на засыпку: ты терпеливый?
– В чём именно?
– Ну, например, я буду что-то делать, сидя на коленях у тебя, а ты будешь терпеть. Это что-то вроде игры.
– А что ты хочешь делать?
– Да что угодно, лишь бы тебе приятно было. Ну и мне, конечно. А так как у тебя не было женщины, то я… в общем, сам почувствуешь, что я буду делать.
– Что я должен почувствовать?
– Закрой глаза.
Иван не полностью закрыл глаза, хотелось подсмотреть, что же такое будет делать Фая. Но она заметила его уловку.
– Эй, не глядеть! – И приспустила с него штаны, приказав помалкивать. Ваня покраснел, машинально обнял Фаю, которая, сидя у него на коленях, начала как-то чуднó двигаться.
Сколько прошло минут, неизвестно, но юноша в какой-то момент почувствовал, что у него даже по мозгам прошла горячая, сладкая волна; хотелось кричать как сумасшедшему, прыгать, но он каким-то чудом сдержал переполнявшие его эмоции.
– Ванюша, ты умница! – глядя на него сияющими глазами, восторженно произнесла Фаина. – Теперь тебя можно и моей знойной подруге отдать. Согласен?
– Не зна-а-й, – неуверенно протянул Иван, ещё не осознавая, что с ним произошло. Ему казалось, что всё это случилось не с ним.
Видя его юношеское смущение, явное непонимание произошедшего, Фая уверенным тоном произнесла:
– Вань, я думаю, нам надо закрепить это дело. И сделать это необходимо дома у меня.
– А муж? – Он несмело посмотрел на неё.
– Вань, я же тебе говорила, что своего пропойцу почти каждый вечер самолично приволакиваю домой. А если он сам приползает, то до квартиры всё равно не доходит, храпит у входной двери.
– Как же ты живёшь с ним? – Юноша покачал головой. – Таких мужиков надо на Колыму отсылать, для перевоспитания.
Засмеявшись, Фаина махнула рукой:
– Да ну их, этих пьянчуг. Поговорим лучше о хорошем. – Она обняла юношу, нежно поцеловала его. – Ванюш, пойдём после работы ко мне, а? Ну… хотя бы на часок.
Посмотрев в её умоляющие глаза, увидев на её лице нерешительную улыбку, он твёрдо сказал:
– Уговорила!
…Этим вечером Ваня впервые целовал женские груди, впервые гладил женское тело, да какое! От счастья у него захватывало дух. А Фая специально заводила его, видя, что он очарован и ею, и всеми её женскими прелестями. К тому же она оказалась без комплексов и многим приятно удивила паренька.
Во время отдыха Фая вдруг сделала неожиданное признание:
– Ванечка, я давно мечтала найти молодого мужчину, похожего на тебя. И знаешь, сейчас мне жалко знакомить тебя со своей подругой. И познакомить надо, а то могу увлечься тобой и… А что потом? Одни разговоры. А про Полю ничего не будут говорить, она незамужняя. К тому же все будут думать, что ты обычный её квартирант. Ванюш, так познакомить тебя с ней?
– Я бы лучше с тобой…
– И мне бы лучше, да муж. И квартира не мужа, а его отца. А мне жить негде. Вот получу от вашего управления жилплощадь, тогда… разведусь.
– Фай, а ты частенько изменяешь мужу? – как-то так, запросто спросил Иван.
– Если бы я изменяла, то не тряслась бы у тебя на коленках как сумасшедшая, когда ехали в совхоз. А прихватило меня буквально через пять минут. Да где? На твоих коленях. Правда, твой торчок виноват. Кремень, не торчок! Но скажу тебе честно: я бы, наверное, изменяла, было бы с кем. Но не с кем. Иногда смотришь на какого-нибудь приезжего, думаешь: с ним бы можно. Но… тебя уже пасёт свора поселковых глаз. Здесь ведь как: в одном углу чихнул, в другом тут же говорят, кто чихнул. А я самолюбивая. Но несмотря ни на что, я хочу от тебя ребёночка родить, чтоб здоровым родился. Ты меня как-то спрашивал: почему я со средне-техническим образованием, а работаю подсобницей. А потому, что год тому назад, когда строительный участок от вашего управления здесь организовывали, всем, кто устраивался на этот участок, говорили: года через три всех очередников обеспечат жильём. А ребёнка рожу, наверняка получу квартиру. Вот я и уволилась из райпо, где работала экономистом – квартиру там не получишь сто лет.
– Так ты экономист? – удивился Иван. – Вот это да-а. С такой специальностью можно в любом городе устроиться. Ходовая специальность.
– Погоди, Вань. Я к чему тебе о ребёночке говорю? К тому, что я должна забеременеть и забеременеть от красивого, а главное – здорового мужчины. А ты ещё и на моего мужа похож. Только от моего мужа, какие могут быть дети, если у него вместо спермы – красное вино. А ты, я уверена в этом, здоровенький.
– Я здоров, как молодой бычок.
– Значит, Ванечка, я рожу от тебя. Но об этом ни-ко-му. Ты умеешь хранить тайны?
– Фая, клянусь, я хоть и молодой, но умею хранить тайны. Тем более такую тайну я буду хранить всю свою жизнь.
– Верю тебе. Я сразу заметила, что ты порядочный. Да, но если у тебя будет с моей подругой что-то такое… ты ей не открывай наш секрет. Не скажешь?
– Фа-а-я, – укоризненно посмотрел на неё Иван.
– Верю, Ванечка, верю, – затараторила Фаина. – Всё, а теперь давай целоваться. С тобой я вспомнила время, когда в техникуме училась и как с одним пареньком целовались до утра. По весне.
– И всё, были одни поцелуи? – заулыбался Иван.
– Конечно! О чём-то другом и в мыслях ни у кого не было.
– И что, до двадцати двух лет не было ничего?
– Первый раз в неполных двадцать было, когда я с молодым лейтенантиком на танцах познакомилась. А он хоть молодой, но опытный – предохранялся. Ты хоть понимаешь, что это такое: предохраняться?
– Про это я давным-давно слыхал. Фай, а дальше что у тебя с ним было?
– Дальше ничего, если не считать моего траура, потому что лейтенант женатым оказался. А мне сначала обещал, что женится на мне, но ребёнка, говорит, заводить пока не время. Вот комнату получит… Я уже потом поняла, почему он предохранялся. Вообще-то, молодец, а то «влетела» бы и что? Ванюш, давай не будем об этом? А то у меня настроение испортится, а этого нельзя допускать. У меня теперь должно быть только хорошее настроение. И знаешь почему?
– Нет.
– А тебе про это и знать ничего не надо, это наши, женские дела. – Фаина встала с кровати. – Ва-ню-ша, посмотри. – Она стала вертеться перед ним.
Он залюбовался ею, поскольку вот так, целиком, её ещё не видел.
– Я красивая?
– Очень! А губки вообще…
– Вот и хорошо. Значит, и ребёночек будет красивым. Ты любишь детей?
– Люблю, но мне ещё рано…
– Ванечка, тебе, может, и рано, а у меня душа будет рада. И у тебя сейчас душа запоёт…
Глава 2. «Племяш»
На следующий день, после работы, Фаина поднялась этажом выше, к Полине. Полина – брюнетка выше среднего роста, с вьющимися волосами чуть ниже плеч, с эффектной фигурой и красивыми чёрными глазами.
– Поль, – войдя в такую же двухкомнатную «хрущёвку», в какой жила сама, начала разговор Фаина, – ох к нам и юноша приехал в командировку, прелесть! Молодой, разговорчивый.
– Ну и что? – надула полные губки Полина. – Мало ли красивых юношей по городам и весям ездит, а мне не юноша нужен – матёрый мужик. Желательно, непьющий.
– Поль, я не то имела в виду, когда сказала о юноше. Этот мальчик ещё нецелованный, не говоря о чём-то другом
– Ну, если он нецелованный, значит, с ним в карты только играть или в шашки.
– Именно это я и имела в виду! – воскликнула Фаина. – Ты же любитель в картишки и шашки поиграть, вот… В общем, ему страх как не нравится спать в вагончике, поскольку там, говорит, ночью шалман: бабы приходят, ну и… а он не может уснуть.
Сделав паузу и доверчиво посмотрев на соседку, Фаина продолжила:
– Поль, пусть парень у тебя поживёт, глядишь, и тебе не скучно с ним будет. Он, кстати, готов платить за ночлег. А питаться он будет в своей столовой, в вагончике.
– Он надолго приехал сюда?
– Как все каменщики – на полтора месяца. У них ведь как: одни уезжают, другие приезжают.
– Хорошо, пусть приходит.
– Спасибо, Полюшка. – Фаина улыбнулась. – Теперь и мне веселее будет. Как только мой пьяным придёт, к вам буду бегать.
– Как будто до этого ты не бегала ко мне.
– Согласна. Но когда знаешь, что на тебя будет смотреть красивый парень, совсем другие ощущения появляются, более светлые.
– Смотри, голову не потеряй от своего нахваленного мальчика. У нас ведь в посёлке в каждом углу глаза торчат.
Засмеявшись, Фаина сказала:
– У меня ещё не было случая, чтобы в меня пальцем тыкали. И вообще, я серьёзная девочка. Всё, я ушла, завтра приду к тебе с Ванюшей.
– А твой мальчик-то умеет в шашки играть?
– Если не умеет, научишь. – Фаина вышла из квартиры.
Полина работала директором раймага – это было большое, по местным меркам, двухэтажное здание, построенное несколько лет тому назад. Полина обычно возвращалась с работы в начале седьмого вечера. Увидев на скамейке возле дома Фаину с Иваном, она весело улыбнулась:
– О, племяш приехал. Так сколько годиков тебе исполнилось?
Юноша сразу догадался, что Полина задумала, улыбнулся в ответ:
– Недавно восемнадцать стукнуло.
– Вот те на! – всплеснула руками Полина и, подойдя к Ивану, обняла его, поцеловала. Сделав шаг назад, снова воскликнула: – Восемь лет не виделись, надо же! А какой красавец стал, чудо! – Незаметно посмотрев на балконы дома, откуда глазели любопытные, она сказала: – А теперь айда в дом, нечего тут под окнами рассиживаться. – Она вошла в подъезд, за ней Иван с Фаиной.
«Находчивая, ничего не скажешь», – с удовлетворением подумал Иван. Фигура Полины, поднимающейся по лестнице впереди, так и притянула взгляд, особенно её широкие бёдра и, соответственно, пышный зад. И вся она, одетая в модный сарафан цвета хаки, в белых туфельках на высоком каблуке показалась ему какой-то возвышенной, одухотворённой. Такой тип женщин ему нравился. Восемнадцатилетний парень, можно сказать, с первого взгляда влюбился в жизнерадостную, полную сил и энергии женщину. Впрочем, он был влюбчивым пареньком, и все красивые женщины, в первую очередь с чёрными волосами, вызывали в нём тайные любовные чувства. Не влюблялся он в блондинок, которые казались ему холодными, так же как и рыжие. Себя же считал не рыжим, а золотоволосым. Наверное, потому, что так называло его большинство знакомых женщин.
Почему темноволосые женщины вызывали у него повышенный интерес, не старые, конечно, об этом он не задумывался. А старыми считал всех женщин с сединой в волосах, с морщинами на шее, на лице. Полине же, как сказала Фая, недавно исполнилось тридцать восемь, но он не дал бы ей больше тридцати.
В квартире Полина предложила Ивану и Фае не стесняться, располагаться, где нравится, а сама, расстёгивая на ходу кнопки на сарафане, направилась в ванную.
Фаина села на диван, и тут же усадила рядом с собой Ивана.
– Ванюш, как тебе Поля, понравилась?
– Понравилась, – честно признался он.
Глядя на его профиль, Фаина сказала:
– Она не может не понравиться. Жила бы она в большом городе, за ней бы толпы мужиков бегали, как за эстрадной певицей.
– Фай, скажу тебе откровенно, ты нисколько ей не проигрываешь, а в чём-то даже выигрываешь.
– В чём я выигрываю?
– Ты выглядишь как красивая девушка-студентка, а она – как красивая учительница в школе. Чуешь разницу?
– Чую, Ванюша, чую. Я много чего чую, да поздно уже – прошлые ошибки за спиной. И главная ошибка – замужество.
Разговаривая с Фаей, юноша одновременно разглядывал комнату, где кроме дивана, стояли два кресла, сервант. Над диваном и над креслами висели ковры, на деревянном полу – палас… Созерцание комнаты прервала Полина.
– Фая, а ты чего сидишь? На стол бы чего-нибудь поставила, пока я летнюю пыль с себя смывала. – Полина появилась в парчовом халате с ярким орнаментом, напоминающем восточный.
– Нет уж, Поля, в своей квартире сама командуй.
– Тогда пошли на кухню, поможешь мне.
– Это другое дело. – Фаина поднялась с дивана, погладила Ваню по голове и, улыбнувшись, вышла.
Иван пошёл следом за женщинами.
– Вам помочь?
– Ты пока стол в зале разложи.
Стол накрыли быстро. Иван по просьбе Полины пополнял бокалы вином. Он обычно не пил спиртное, но сегодня решил не отказываться, хотя подчеркнул, что выпивает крайне редко, а если и делает это, то в исключительных случаях, по пять капель. Поля похвалила его:
– Молодец! – И, лукаво посмотрев на соседку, добавила: – Вот от каких парней надо детей рожать, а не от наших пьяниц. А, Фай?
Та на мгновение смутилась.
– Да бы. А где нам таких взять? Значит, будем рожать от пьяниц. Когда протрезвеют.
– Фая, ты серьёзно? Ты же никак не хотела. А сейчас что, решилась?
– Решилась, – вздохнув, ответила молодая женщина. – Не хотела, не хотела, да передумала. Попробую родить, может, после этого муж за ум возьмётся. Да и ребёнка хочется.
– Дела-а, – протянула Полина.
Иван мысленно заулыбался, зная, от кого хочет родить Фаина, но задал вопрос на полном серьёзе:
– Фай, а ты чего замуж за пьяницу вышла, неужели не было нормальных парней? Ты ж красивая.
– Ну, в самом начале он мало пил, такой обаятельный был, рыжик… – Увидев, как юноша эдаким бычком посмотрел на неё, Фая улыбнулась: – Да, Ванюша, ты немножко похож с моим мужем, правда, ты красивее и волосы у тебя не рыжие, а какие-то… В общем, мой Валерик в то время был хоть куда и работал он тогда электросварщиком. Потом решил озолотить меня, стал калымить… Надо признать, хорошие у него были мысли, дельные – хотел денег побольше в семью принести, но… его благие намерения к пьянству привели. За пьянство его и уволили. Потом устроился грузчиком на базу райпо, где всегда на винцо подшибить можно. С тех пор пошло, поехало. – Фаина замолчала.
– Фай, а почему ты не родила ребенка, когда муж мало пил?
Она с грустью посмотрела на юношу.
– Хотели окрепнуть, на ноги встать. А через год после женитьбы уже поздно было – стакан помешал. Не знаю, с какой стати мужики начинают пьянствовать. Об этом даже учёные ничего не могут сказать. – Фая отсутствующим взглядом уставилась на противоположную стену.
– Хватит грустить! – прервал Иван задумчивость Фаи. И тут же с юношеской непосредственностью сделал хозяйке комплимент: – Поля, ты в своём оригинальном халате похожа на восточную ханшу.
Она встрепенулась:
– А я и есть, можно сказать, самая настоящая ханша. Во мне ведь кровь татарских ханов течёт. И южных князей, и кровушка уральских казаков попала. Так что во мне такая гремучая смесь, ого-го! Может, из-за этой самой смеси, я своего русского мужа года не вытерпела. И рада, что с тех пор одна. Чего хочу, то и делаю. Захотелось в Крым? Заказываю путёвку – поехала. Хочется туда? Еду. Вот так и катаюсь во время отпуска. На озере Балатон была в Венгрии, отличное, скажу, местечко. В Болгарии, в Югославии, Чехословакии. Да, в Польшу ездила. Планирую даже на Кубу махнуть.
– А я к родителям никак не могу съездить, – тихо произнесла Фая, – денег нет.
– Вот именно. А я бы куда съездила, если бы с мужем-пьяницей жила? В Куйбышев и обратно. Но это, скажу так, присказка, а сказка такая: почему я такая волосатая? – Полина оглядела гостей, усмехнулась: – Не даёт мне покоя этот вопрос, хоть тресни. А вопрос такой, даже не вопрос, а мысли вслух: татарские женщины, как известно, обычно не волосатые, уральские казачки тоже не смахивают на обезьян, а вот я… – Она помолчала, почему-то нахмурила густые, чёрные брови. – Откуда на мне, к примеру, волосы на ногах, руках… От кого всё это перешло, с каких земель? – Она остановила свой взгляд на юноше: – Ванюш, а ты, я смотрю, тоже обратил внимание на мою волосатость, а? Ну-ка, признавайся.
– Ну, обратил. А что тут такого? Скажу по секрету: я с девяти лет со своей тётей в баню ходил. У неё тоже фигура хорошая, не толстая и не худая, и она довольно-таки волосатая. В бане, исподтишка, я поглядывал на неё. И с той поры мне почему-то нравятся такие женщины. А позднее я стал стесняться в баню ходить. С тётей, я имею в виду. Но такие, как она, мне до сих пор нравятся. В волосатеньких девушках или женщинах лично я вижу особый шик. На стройке мужики иногда разговаривают об этом – многим нравятся волосатые женщины.
Полина довольно улыбнулась; ответ ей понравился.
– Кстати, и Фая у нас пушистая девочка. – Полина стрельнула глазами на подругу. – Ты, Ванюша, и её рассмотрел?
– Конечно. Тем более тут и рассматривать нечего, это и невооружённым глазом видать. К тому же я человек наблюдательный, да и зрение отличное.
– Смотрю я Ваня на тебя и думаю, что в тебе, как и в каждом из нас, тоже намешана кровь разных народов. И то, что ты видишь в волосатых женщинах что-то своё, родное, это, по всей видимости, не от русских. Не так ли?
– Возможно, – уклончиво ответил он.
– Ванюш, а Фаинка у нас тоже не кто-нибудь, она самая что ни на есть Терская казачка.
– Как? – Он удивлённо вскинул брови. – Фая, это правда?
– Правда-то правда, но что с того? Ни кола, ни двора не имею. А это плохо для казачки. – Она встала из-за стола.
– Поль, извини, пожалуйста, но я всё-таки пойду, ужин надо какой-нибудь приготовить.
– Для кого готовить-то? Твой пьянчуга всё равно где-нибудь свою любимую «фуньку» с дружками пьёт. А ты здесь поужинала.
– Нет, Поля, пойду.
Фая покинула квартиру, а Полина стала убирать со стола. Ваня взялся помогать ей. Потом они, сидя на диване, играли в дурака. Чаще выигрывала Полина. Юноша сделал ей комплимент по поводу того, что она хорошо играет в карты, но на этом не остановился.
– Поль, – глядя в её выразительные глаза, негромко произнёс он, – тебе не нравится, а мне очень нравится твой пушочек: и на руках, а особенно на ногах. Он на меня действует как-то необычно, волнительно.
– Не только тебя мой пушок волнует, а многих мужиков. Одна моя знакомая недостатком это у себя считала, дёргала их пинцетом, потом стала брить. И добрилась… После этого волосы у неё стали жёсткие, противные. А у меня они мягкие как лебяжий пух, от этого и норовят к ним бравые мужчины прикоснуться.
Иван вдруг погладил её ногу, у самой коленки.
Полина шутливо прикрикнула на него:
– Ванька, не задорь, а то не посмотрю, что юнец, брошу тебя в постель. Я женщина горячая, поэтому не шути так, взорвусь.
– Поль, какой я юнец, – нахмурив брови, проговорил юноша. – Я нормальный парень, почти что мужик.
– Вполне возможно. – Полина лукаво посмотрела на него. – Но ты, я смотрю, и хитрец к тому же. И своими словами можешь ненароком распалить меня, совратить на неблаговидное дело. Был бы ты хоть годика на три постарше, можно бы подумать, а так – нет.
– Поль, да я не про то…. Ну, мне с тобой и так приятно – посидеть, поговорить. С такой женщиной…
– Молодец, Ванёк! Так держать! – Она встала с дивана. – Ну что, спать будем? Время уже одиннадцатый…
– Как хочешь.
– Тогда вставай, я на диване тебе постелю.
Разложив диван, Полина стала стелить простыню, а юноша задумчиво сказал:
– И всё же ты сильно с моей тётей похожа. Она и черноволосая, как ты, и фигура.
Застелив для Ивана постель, Поля подошла к нему, посмотрела в его глаза и, вздохнув, сказала:
– Да, Ванечка, если в детстве тебе кто-то понравился или наоборот, не понравился – это надолго в памяти остаётся.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?