Текст книги "Белоповстанцы. Книга 1. Освобождение Приморья войсками Временного Приамурского правительства"

Летом 1919 г. в Омске подполковник Глудкин стал формировать егерский батальон охраны ставки Верховного главнокомандующего. Позднее этот батальон был развернут в отряд, приравненный по штатам к полку. В сентябре того же года на Тоболе молодой полк получил боевое крещение и покрыл себя славой, разгромив превосходящие силы противника под хутором Рожновским: оказавшись в тяжелом положении из-за отхода соседних частей, полк с честью вышел из положения, не оставив ни одного своего раненого, а их было более ста человек. После этого полковнику Глудкину был придан батальон из состава частей Степной группы, а затем отряд полковника Глудкина развернулся в дивизию, состоящую из двух егерских полков, одного конно-егерского полка и артиллерийского дивизиона. Во время похода через Сибирь полковник Глудкин, искусно маневрируя, провел свой отряд по глухим тропам, разбивая попадавшиеся на пути партизанские отряды. В Забайкалье отряд полковника Глудкина, по сведении в егерский полк, был включен в состав 1-й Сводной дивизии. Егерский полк в это время состоял из двух батальонов и одного конного дивизиона. Непрекращающиеся неудачи, повисшие над Белой армией, не пугали молодого, пылкого, безумно-храброго полковника Глудкина, и вот, по проходе в Приморье, когда каппелевские военачальники не вполне определили линию дальнейшего своего поведения, полковник Глудкин со своим егерским полком выходит из состава 3-го корпуса и присоединяется к частям Гродековской группы войск. К нему присоединяются уральцы, затем уфимские артиллеристы. Полковник Глудкин становится командиром 1-й стрелковой бригады, а свой полк, именующийся теперь 1-м егерским полком, передает своему помощнику – полковнику Александрову, окончившему Александровское пехотное училище и произведенному в офицеры в 1912 г. Помощником последнего становится подполковник Зултан, совсем молодой офицер (в 1917 г. он был еще прапорщиком), но энергичный и дельный. Кроме командира, в полку был еще только один кадровый офицер – адъютант капитан Штихлинг. По сведениям на 1 января 1922 г., в полку состояло по спискам 52 офицера и 239 солдат, но до этого времени полк успел понести потери в походе, а потому осенью 1921 г. состав его, безусловно, был больше человек на тридцать – пятьдесят. Весной 1921 г. во всей 1-й стрелковой бригаде по спискам на 6 марта было 218 офицеров, И чиновников, 719 солдат, 12 женщин и 9 детей, то есть в этих цифрах, кроме егерей, показаны также уральцы и артиллеристы. Одна четверть егерей по национальности была татаро-башкирами, которые плохо выговаривая слово «егерский», коверкали и превращали свой полк в «негринский», а самих себя в «негринцев». К осени 1921 г. полк состоял из трех стрелковых рот, двух пулеметных рот, двух эскадронов (1-го имени Бессмертного и 2-й Алтайский), нестроевой роты, команды связи и комендантской команды. Полковым праздником егерей был День святых Петра и Павла. Егеря имели малиновый погон с зеленым кантом и с витой желтой буквой «Е». На левом рукаве – угол, такой же, как и у уральцев.

После того как полковник Глудкин оказался в начале 1921 г. командиром стрелковой бригады, состоящей из двух пехотных полков и артиллерийского дивизиона, он решил воскресить свой умерший конно-егерский полк. В этих делах из егерского полка были выделены бывшие конно-егеря находившиеся под командой поручика Мещерякова. Они составили в новом 1-м конно-егерском полку первый эскадрон. В это же время к полковнику Глудкину присоединилась группа кавалеристов, находившихся в Приморье еще до прибытия туда частей каппеле-семеновских войск. Эта группа возглавлялась полковником Степановым. Полковник Степанов близко сошелся с полковником Глудкиным и был назначен командиром нового полка, но, так как обе группы оказались чуждыми друг другу, жизнь и порядок в полку налаживались слабо. Летом 1921 г., уже во время нахождения 1-й стрелковой бригады в Спасске, в конно-егерский полк стали вливаться отдельные офицеры и солдаты из Сводно-кавалерийского полка (полковник Козлов). В полку появилась третья группа. Вслед за этим полк понес жестокий удар: во время майского переворота конно-егеря получили коней. В Спасске, из-за недостатка фуража и средств, кони полка, подобно коням других частей, паслись на лугах, вблизи расположения казарм полка. Партизаны, видимо, выследили, произвели налет на табун и угнали всех коней. Конно-егерский полк фактически превратился в пехотную часть. При выступлении в поход он смог выставить всего трех всадников, остальные были пешими. Из-за отсутствия документальных данных и того, что полк не представлял собой единой семьи и каждая из групп жила замкнуто своей собственной жизнью и интересами, не представилось возможным выяснить численный состав полка. По некоторым сведениям, при выступлении на фронт полк дал до 180 человек. Погон – малиновый с желтым кантом.

Летом 1919 г. в Омске стал формироваться Особый отряд, коему предназначалось в будущем установление связи между левофланговыми частями фронта армии адмирала Колчака и правофланговыми частями Добровольческой армии генерала Деникина. Руководящую роль в создаваемых частях должны были играть и играли так называемые южане, то есть чины Добровольческой армии, пробравшиеся в Сибирь с юга России через безводные южнорусские и среднеазиатские степи. Во главе отряда был поставлен южанин – генерал Краморенко. Ко времени окончания формирования частей Особого отряда обстановка на Восточном фронте сложилась уже так, что думать о проведении в жизнь задуманного плана казалось поздно. Поздней осенью 1919 г. Особый отряд, переименованный в Добровольческую дивизию, под командой все того же генерала Краморенко, принял участие в боях, разыгравшихся к востоку от Уральских гор, на терртории Западной Сибири. Добровольческая дивизия состояла фактически из трех (на бумаге четырех) стрелковых добровольческих полков и артиллерийского дивизиона. Приблизительно в это же время к ней был придан Отдельный отряд Бехтерева в составе двух эскадронов и двух рот. Этот отряд был сформирован в августе 1919 г. из чинов различных частей. Во время похода через Сибирь к остаткам Добровольческой дивизии присоединялись группы чинов различных частей, а также мелкие части, например: 4-й батальон морских стрелков, отряд генерала Макри и др.

По проходе добровольцев в Забайкалье дивизия была сведена в бригаду, состоявшую из 1-го Добровольческого полка (остатки 1-го полка), 3-го сводного Добровольческого полка (остатки 2-го, 4-го полков и других частей) и Добровольческого артиллирийского дивизиона – две батареи (1-й командовал молодой подполковник Гайкович). Отряд полковника Бахтерева, сведенный в Отдельный конный дивизион, остался при бригаде. Бригада вошла в состав 2-го корпуса. Генерал Краморенко почти сразу по приходе в Читу уехал из армии, и вскоре (в Нерчинске) бригаду принял генерал-майор Осипов – бывший начальник 7-й Сибирской дивизии. Почти одновременно с этим в командование 3-м полком вступил прибывший из штаба 2-го корпуса полковник Урняж – кадровый офицер. После того как в шелапугинских боях были убиты командир 1-го полка – полковник Зантьев и его помощник, в командование 1-м полком вступил бывший командир 1-го батальона 1-го полка полковник Черкес – совсем молодой офицер.

В марте 1921 г., после съезда командиров частей Белой армии, происходившего в Гродеково, последовал выход из состава 2-го корпуса генерала Осипова и из состава 3-го корпуса полковника Глудкина. К чести командиров и чинов частей, раскол Добровольческой бригады на две части последовал без каких-либо эксцессов. Дело происходило так: на общем собрании чинов бригады после доклада обстановки генерал Осипов (комбриг), полковник Черкес (комполка 1-го), полковник Хромов (комдивизиона Красноуфимского) и подполковник Гайкович (комбатареи) заявили о своем переходе в подчинение к атаману Семенову, а полковник Урняж (комполка 3-го) и полковник Бахтерев (командир конного дивизиона) заявили о том, что остаются в подчинении своего прежнего начальства, то есть каппелевского. Чинам бригады было предложено самим выбрать путь. В результате красноуфимцы и артиллеристы полностью последовали за своими командирами и перешли к атаману Семенову, чины 3-го полка и конного дивизиона остались со своими командирами в подчинении каппелевского командования. 1-й же полк раскололся: все офицеры и часть солдат последовали за своим командиром, другая же часть солдат не пожелала перейти к атаману Семенову, а потому влилась в 3-й полк.

Добровольцы носили черные погоны с красным кантом, офицеры – такие же погоны с красными просветами. На погонах большая прописная буква «Д». Золотых погон офицеры-добровольцы совершенно не носили.

К осени 1921 г. чины бывшей Добровольческой бригады находились в следующих трех частях: 1) 1-й Добровольческий полк, 2) 3-й Добровольческий полк и 3) Отдельная Добровольческая батарея.

1-й Добровольческий полк после ряда мытарств и лишений, которые полку пришлось претерпеть летом 1921 г. ввиду принадлежности его к гродековцам, значительно поредел. В полку находилось всего не более 150 чинов, а потому нет ничего удивительного в том, что командир полка (полковник Черкес) должен был чрезвычайно дорожить каждым лишним человеком и вопрос «численности» был поэтому впереди вопроса «качества». Таким образом, до слияния, уже во время Хабаровского похода, с Отдельным Красноуфимским конным дивизионом полк был слабоват.

3-й Добровольческий полк до майского переворота по спискам насчитывал до 500 чинов, но ко времени выступления в поход осенью 1921 г. в рядах полка осталось всего до 350 бойцов. Следует отметить, что в это число входят также бывшие чины Отдельного конного дивизиона (полковника Бахтерева), который был влит в полк еще до майского переворота. Ко времени выступления в поход 3-й полк, несмотря на то что был сводным, оказался сплоченнее и крепче, нежели 1-й полк. Полк состоял из двух батальонов по три стрелковые роты и третьего сводного батальона – офицерская рота – 60 штыков, конно-разведческого эскадрона – 80 сабель, пулеметной команды – 5 пулеметов (по Покусу) и команды связи. Командиром полка был по-прежнему полковник Урняж, его помощником, который ввиду болезни командира полка прокомандовал полком в течение всей Хабаровской экспедиции, – полковник Бахтерев, командир 1-го батальона полковник Д. (южанин), командир 2-го батальона – полковник Лапаев, командир сводного батальона – подполковник Быков.

Отдельная Добровольческая батарея при выступлении на фронт в ноябре 1921 г. выставила 72 человека и 1 лошадь строевых и 29 нестроевых чинов. Эта батарея была, безусловно, интересной частью: командир, большинство офицеров и часть солдат, правда небольшая, были бывшими воспитанниками кадетских корпусов, в подавляющей своей массе – Омского кадетского корпуса. Кадетский дух, кадетские традиции в этой батарее доминировали, это была дружная, крепко спаянная семья. К этому следует прибавить, что большинство офицеров этой батареи окончили курс артиллерийских училищ, чего нельзя сказать про все остальные батареи белоповстанческих войск, так как в них преобладали пехотные офицеры, служившие в артиллерии с 1918 г. Командиром батареи был молодой, энергичный, неустрашимый подполковник Гайкович (выпуска в офицеры 1915 г.).

В конце 1917 г., по захвате власти в России и в Сибири Советами, есаул Забайкальского казачьего войска Семенов, сорганизовав совсем небольшой отряд, пытался противостоять большевикам на границах Маньчжурии и Забайкалья. К весне 1918 г. этот отряд превратился в ОМО – Особый Маньчжурский отряд. По очищении Забайкалья от красных чешскими, сибирскими частями совместно с отрядом атамана Семенова последний отряд поздней осенью 1918 г. был развернут в Особую Маньчжурскую дивизию. В конце 1920 г. в Гродеково пришли жалкие остатки ее, кои и были сведены в Отдельный Маньчжурский дивизион, командиром которого был совсем молодой, но доблестный полковник Буйвид. К осени 1921 г. в рядах дивизиона находилось до 300 строевых чинов. На малиновых погонах маньчжурцы носили буквы «АС» – атаман Семенов.

По расформировании в 1920 г. Читинского военного училища, созданного атаманом Семеновым и существовавшего с 1918 г., весь командный состав, молодые, только что произведенные в офицеры юнкера старшего курса и юнкера младшего курса были обращены на создание Сводного при ставке Главнокомандующего полка, состоявшего из батальона пехоты, дивизиона конницы и батареи, всего около 600 человек. Естественно, что связанные традициями училища в крепкую воинскую часть, закаленные в походах и боях, чины полка являли собой тот образ воинского чина, к коему должны были стремиться белые бойцы. Принимая участие в боях при отходе Белой армии из Забайкалья в 1920 г., конвойцы понесли большие потери и только в ноябре были отозваны в Маньчжурию на охрану ставки главнокомандующего. По прибытии в декабре 1920 г. в Гродековский район они были сведены в Отдельный конвойный дивизион. 26 мая 1921 г. они принимали участие в захвате белыми Владивостока, причем потеряли 6 человек убитыми и 12 ранеными. Затем, ввиду начавшихся недоразумений между каппелевцами и семеновцами, конвойцы прошли обратно в Гродековский район, где в условиях холода, голода и безденежья, совсем изнуренные, все же продолжали сохранять веру в своих начальников и боеспособность. В это время их было около 350 человек. Командиром дивизиона был полковник Иванов – кадровый офицер-артиллерист. Конвойцы носили такие же погоны, как и маньчжурцы.

В течение июля, августа и сентября 1920 г. в Гродековском районе под крылом Уссурийского казачьего войска был сформирован так называемый Отряд войсковой самообороны. Одну треть строевого состава этого отряда дал Уссурийский казачий дивизион, перекинутый сюда из Забайкалья по приказу атамана Семенова, две другие трети были добровольцы-одиночки – офицеры, юнкера и солдаты различных частей армий адмирала Колчака, оторвавшиеся от своих частей по тем или иным причинам и занесенные военной непогодой в Приморье ранее прихода туда частей белой Дальневосточной армии. В этом числе значительную роль играли бывшие юнкера Школы Нокса на Русском острове (близ Владивостока) благодаря своей сплоченности. Между прочим, ноксовцы доставили в Гродеково знамя школы, которое стало знаменем Отдельного Уссурийского стрелкового дивизиона, как в 1921 г. после ряда развертываний (главным образом на бумаге) и свертываний стали называться три пешие сотни означенной выше войсковой самообороны. К концу 1921 г. в рядах дивизиона насчитывалось от 200 до 250 человек. Командиром дивизиона был хороший строевой офицер полковник Белых.

Вышеперечисленные три дивизиона, совместно с Отдельным Камским конным дивизионом, осенью 1921 г., после отъезда из Гродекова атамана Семенова и реорганизации Гродековской группы войск, составили Отдельную стрелковую бригаду, командиром коей был назначен полковник Буйвид. При выступлении на фронт в самом конце 1921 г. эта бригада, переименованная в Пластунскую, выставила немногим более 1000 бойцов, что приводит к выводу о том, что вместе с нестроевыми чинами численность бригады превышала численность самых больших каппелевских бригад – Ижевско-Воткинской и отряда полковника Аргунова. В 1921 г. эта бригада считалась семеновской, к старшим начальникам и к рядовым чинам каппелевское командование относилось с заметным недоверием, опаской и даже недоброжелательством. Каппелевское командование было бы радо раскассировать эту бригаду, если бы представился случай. Между тем подавляющее большинство чинов этой бригады были бывшими каппелевцами, попавшими в семеновские части исключительно волею судеб, здесь были и ижевцы, и уральцы, и камцы, и уфимцы, и иркутяне и пр. и пр. Процент интеллигентных и полуинтеллигентных лиц в частях этой бригады был, безусловно, выше, нежели в других бригадах Белой армии. В заключение следует указать еще на то, что в частях бригады был образцовый порядок. Солдаты были подтянуты. Распущенности не было заметно.

На уральском фронте белых летом 1919 г. кавалерийских соединений было три: 1-я кавалерийская дивизия, 2-я Уфимская кавалерийская дивизия и Отдельная Волжская кавалерийская бригада. Последняя входила в состав 1-го Волжского стрелкового корпуса. Никаких других кавалерийских соединений (исключая казачьи) ни на фронте, ни в тылу армий адмирала Колчака не было, но почти при каждой дивизии имелись отдельные конные дивизионы.

В 1918 г. в боевой обстановке стали зарождаться и расти молодые полки молодой армии – преемники славы и традиций старых кавалерийских полков: на Волге – Казанский драгунский (быв. Каргопольский), Симбирский уланский (быв. Литовский), Самарский (быв. Александрийский) и Сызранский, в Сибири – Томский гусарский и Иркутский, на Урале – Екатеринбургский и Уфимские, на Дальнем Востоке – Приморский драгунский (быв. Приморский). В конце 1919 г. генерал-лейтенанту Миловичу было поручено сформировать кавалерийский корпус, но, объехав шесть полков (Волжские и Сибирские), генерал Милович пришел к выводу, что из имеющихся налицо кадров можно будет создать только одну четырехполковую дивизию. Заключения генерала Миловича были приняты верховным белым командованием, и он был назначен начальником 1-й кавалерийской дивизии. К июню 1919 г. эта дивизия была совершенно сформирована, после чего и выступила на фронт. В состав ее вошли – Казанский, Симбирский, Томский и Екатеринбургский полки и Конно-артиллерийский дивизион, 1-я батарея которого сформировалась еще в Казани осенью 1918 г. Полки 1-й дивизии по облику своему и духу вполне можно считать воскресшими полками славной российской конницы, один только Томский гусарский несколько уступал трем остальным. Уфимцы, напрягая силы в борьбе с красными, принуждены были меньше считаться с внешней выправкой. Они выставили четыре кавалерийских полка. На это не хватало, конечно, кавалерийских офицеров, солдатами же почти исключительно были татаро-башкиры, а потому полки 2-й дивизии не имели вида и тона былых кирасир, улан, гусар и драгун, чьи имена они носили, но на поле чести вряд ли они чем уступали частям 1-й дивизии. Обе дивизии хорошо дрались на Урале и через Сибирь прошли, потеряв одних только томских гусар, целиком оставшихся под Канском.

В Чите остатки трех полков 1-й дивизии были сведены в отдельные дивизионы и совместно с атамана Семенова конным полком составили 1-ю Маньчжурскую конную дивизию, начальником которой был назначен генерал-лейтенант Нечаев – бывший каргополец, на Волге командовавший Волжской кавалерийской бригадой. 2-я Уфимская кавалерийская дивизия, приведенная в Забайкалье князем Кантакузеном, была сведена в Уфимский гусарский полк и вошла в состав 2-й Уфимской стрелковой дивизии. В это время в рядах Уфимского гусарского полка насчитывалось до 450 сабель, и командиром его был старый кавалерист – полковник Зеленцев.

В самом начале 1921 г. в Приморье дивизионы бывшей 1-й дивизии и Уфимский кавалерийский полк были превращены в эскадроны и сведены в один Сводно-кавалерийский полк, который по справедливости в то время был наилучшей частью Белой Дальневосточной армии. В его рядах сохранилась полная дисциплина, выдержка и подтянутость чинов. Но так как до сведения в полк части 1-й и 2-й дивизии не встречались друг с другом в боях, походах и на мирных стоянках, нет ничего удивительного в том, что эскадроны нового сводного полка не могли сразу образовать дружной семьи. Уфимцы стали держаться в стороне и наконец в марте 1921 г., под командой все того же полковника Зеленцова, ушли из Сводно-кавалерийского полка из Гродековского района в Раздольное, в 3-й корпус, где очень скоро превратились в 1-й кавалерийский полк, который был включен в Поволжскую бригаду. Уход уфимцев, не сроднившихся с остальными эскадронами, все же вызвал брожение в умах солдат этих эскадронов. С каждым днем переход к «родным каппелевцам» становится популярнее, между тем офицерство упорно стояло на точке зрения верности начальству. В результате эскадроны раскололись: екатеринбуржцы ушли почти целиком, симбирцы и казанцы разделились приблизительно пополам. Самовольный уход солдат произвел сильное впечатление на командира полка (полковник Козлов – бывший александриец), командиров эскадронов и многих других офицеров, которые, считая все дело загубленным, оставили военную службу совсем.

К ноябрю 1921 г. в Приморье сохранились следующие части – остатки 1-й и 2-й кавалерийских дивизий: 1) 1-й кавалерийский полк и 2) Сводно-кавалерийский дивизион.

1-й кавалерийский полк насчитывал по спискам до 350 человек и состоял из четырех конных эскадронов, одного пешего эскадрона, пулеметной и нестроевой команды. Командиром полка в это время был уже подполковник Березин, служивший ранее в 12-м Стародубовском драгунском полку. Он был молод, энергичен, отличный командир и офицер в боевой обстановке. Единственно, в чем его обвиняли, так это в некотором пристрастии к уфимцам. Он принял полк от полковника Зеленцова после банкета, описанного В.Г. Болдыревым, на котором Зеленцов высказал свои монархические взгляды. В полку офицеров, прошедших курс кавалерийских училищ, было очень немного. Тон задавали уфимцы, и это был тон не старого кавалерийского полка, а хорошего конного полка времен Гражданской войны. Как уже было сказано выше, к ядру полка – уфимцам – постепенно примыкали чины бывших полков 1-й дивизии. Переходя в новый 1-й кавалерийский полк, поступающие образовали отдельные эскадроны, которые неофициально именовались старыми своими именами. При выходе в поход на Хабаровск полк выставил всего до 250 сабель, именно: 1-й эскадрон (уфимцы) – 70 человек, 2-й (екатеринбуржцы) – 60 человек, 3-й эскадрон (казанцы) – 40 человек, 4-й (симбирцы) – 30 человек, пеший (главным образом уфимцы и екатеринбуржцы) – 70, пулеметная (смешанная) – 20 и нестроевая – 25 человек. Погон полка был малиновый с синим кантом и с цифрой 1, но многие чины полка носили погоны своих прежних частей – эскадронов Екатеринбургского, Казанского и Симбирского. В рядах полка находились также до сорока бывших чинов Волжской кавалерийской бригады.

Сводно-кавалерийский дивизион вошел в состав Сводноконного полка (генерал-майор Хрущев) и состоял из двух эскадронов: кавалерийского (подполковник Лукин) и конноартиллерийского (капитан Сидорин), всего до 150 всадников. Командиром дивизиона был артиллерист – подполковник Быков, бывший командир Конно-артиллерийского дивизиона, позднее сведенного в эскадрон. В Сводно-кавалерийском дивизионе, насыщенном офицерами, прошедшими курс кавалерийских училищ, дух остался старокавалерийский, причем солдаты так же старательно поддерживали традиции прежних времен. Чины дивизиона носили формы бывших своих частей, то есть Симбирского, Казанского, Екатеринбургского полков и Конно-артиллерийского дивизиона. У первых двух были погоны красные с цветными выпушками, у екатеринбуржцев – малиновые с буквой «Е» и синей выпушкой, у конно-артиллеристов – положенные этому роду оружия, то есть красные с синей выпушкой.

Как в 1-м кавалерийском полку, так и в Сводно-кавалерийском дивизионе люди составляли одну крепкую и неразрывную семью. Кроме того, горсть бывших чинов 1-й дивизии при развале Сводно-кавалерийского полка (полковник Козлов) перешла в 1-й конно-егерский полк, но в последнем их было слишком мало, чтобы перевернуть весь полк на свой лад.

Осенью 1920 г. в Гродековском районе, входя в состав войсковой самообороны Уссурийского казачьего войска, существовала 2-я Отдельная Амурская сотня, пополненная уроженцами Амурского края, как казаками, так и лицами других сословий, а также бывшими чинами частей, ранее расквартированных в том же крае. Сотня эта развернулась в дивизион, а позднее разделилась на две отдельные части: Отдельный Амурский стрелковый отряд (Генерального штаба генерал-лейтенант Никитин) и Отдельный Амурский казачий дивизион (подполковник Рубинов). Численность стрелкового отряда была весьма скромна, и надо полагать, что цифра в 60 штыков будет близка к истине. Казачий же дивизион, состоя из двух сотен, насчитывал всего в своих рядах до 150 штыков и сабель.

Иманская сотня Уссурийского казачьего войска состояла из казаков-уссурийцев и насчитывала в своих рядах до 65 бойцов при 2 пулеметах. Командиром этой сотни был обожаемый всем Уссурийским краем местный партизан – войсковой старшина «дедушка» Ширяев. Большая часть бойцов сотни, если не все, служили ранее в отряде атамана Калмыкова, но, находясь в 1921–1922 гг. в рядах каппелевских войск, в крепких руках своего «дедушки», чины сотни, проявив не раз доблесть в боях, в отношениях к мирным жителям оказались вполне корректными, и должно считать, что своим поведением вполне сгладили то нелестное мнение, кое сложилось у многих из них о калмыковцах. В 1920 г. и большую часть 1921 г. Иманская сотня входила в состав частей Гродековской группы войск. С развалом ее осенью 1921 г. сотня перешла (прикомандировалась) в 1-ю стрелковую бригаду, когда же части последней, ввиду ареста их командиров, отказались было исполнить боевой приказ каппелевского командования, Иманская сотня при движении на север отряда генерала Сахарова присоединилась к нему, дабы в первых рядах принять участие в освобождении родных станиц и поселков.

В начале 1919 г. в Чите начал формироваться 1-й конный атамана Семенова полк. Позднее часть людей его вместе с командиром полка, войсковым старшиной Крыжановским, была выделена из полка и пошла на формирование конного дивизиона личного конвоя атамана. Командиром 1-го конного атамана Семенова полка стал полковник, позднее генерал-майор, Правохенский, после которого полк принял полковник Бычков – по происхождению оренбургский казак, служивший в регулярной коннице. До полковника Бычкова полк считался кавалерийским. Следует указать здесь, что подавляющее большинство офицеров этого полка не были казаками, но солдаты, наоборот, были почти все казаками. Будучи далеко не заурядным офицером, полковник Бычков быстро превратил свой полк в образцовый, кроме того, он сделал его казачьим.

После прихода каппелевцев в Забайкалье 1-й конный атамана Семенова полк совместно с остатками 1-й кавалерийской дивизии образовал 1-ю Маньчжурскую кавалерийскую дивизию. По проходе в Приморье полк был сведен в отдельный дивизион, продолжая оставаться в подчинении генерала Нечаева. После развала Гродековской группы войск дивизион вошел в подчинение начальника Забайкальской казачьей дивизии, дабы быть вместе с наиболее близкими частями.

Конный дивизион личного конвоя атамана Семенова по проходе в Приморье вошел в состав Сводно-конного полка, которым командовал полковник Ловицкий и который в первые месяцы 1921 г. стоял по квартирам в районе Богуславки – Жарикова (Гродековский район). Позднее полк перешел в Фаддеевку, здесь бывший личный конвой атамана был выделен из полка и стал именоваться Отдельным Забайкальским казачьим дивизионом. Осенью 1921 г. этот дивизион перешел в Ново-Никольское. В это время им командовал войсковой старшина Вологдин.

В октябре 1921 г. конный атамана Семенова дивизион и Отдельный Забайкальский казачий дивизион были сведены в г. Никольск-Уссурийске в конный атамана Семенова полк. Командиром полка был назначен полковник Бычков. Старшим штаб-офицером – полковник Сницарь, младшим штаб-офицером – войсковой старшина Вологдин. В рядах полка состояло до 70 офицеров и 500 казаков. Полк состоял из двух дивизионов по две сотни в каждом, нестроевой сотни и команд: пулеметной и конно-саперной. 1, 2 и 4-я сотни (подъесаул Портнягин, войсковой старшина Галкин и войсковой старшина Ярославцев) были конные, 3-я сотня (подъесаул Зимин) была пешая. В каждой сотне было от 100 до 120 казаков при 6–7 офицерах. Пулеметная команда (войсковой старина Петров) имела три пулемета Гочкиса, вывезенные из Забайкалья, при 70 казаках и 8—10 офицерах. В конно-саперной команде (есаул Зуев) было 25–27 казаков при 3 офицерах. Как указано выше, в полку было до 70 офицеров, но полковник Бычков, произведя основательную чистку, оставил в полку только необходимое число офицеров, остальных же он откомандировал в штаб Забайкальской дивизии, где из них был образован отдельный офицерский взвод под командой полковника Парыгина. После того как дивизионы бывшей 1-й кавалерийской дивизии сошли на нет, конный атамана Семенова полк, вне всякого сомнения, был самым подтянутым, самым дисциплинированным полком из всех частей Временного Приамурского правительства, и этим он был обязан своему командиру. Офицеры и казаки не на шутку боялись своего командира, так строг и требователен был полковник Бычков в мирной обстановке. На фронте те же офицеры и казаки не могли нахвалиться своим командиром, ибо тут они видели плоды воспитания своего командира, и сам он был не только энергичным и боевым командиром, но заботливым и внимательным ко всем нуждам подчиненных, последние знали, что с полковником Бычковым они не пропадут, они ценили и любили его, хотя в обстановке мирной им приходилось подчас тяжело.

Как забайкальский казачий полк, атаманцы, как их звали в рядах семеновских и каппелевских войск, носили форму этого войска. На погонах они носили буквы «АС» – атаман Семенов. Каппелевское командование, стараясь уничтожить все следы атамана, наименовало полк 3-м Забайкальским казачьим, и чинам полка было приказано снять с погон буквы «АС», но в жизнь это не было проведено, и за полком удержалось его прежнее наименование.

В мирное время Забайкальское казачье войско выставляло четыре полка: Верхнеудинский, Читинский, Аргунский, входившие в состав Отдельной Забайкальской казачьей бригады, и Нерчинский, входивший в состав Отдельной Уссурийской конной бригады. Кроме того, в лейб-гвардии Сводно-казачьем полку забайкальцы составляли полусотню четвертой сотни. Между прочим, 1-й Аргунский полк на Великую войну вывел полковник Крымов, который позднее стяжал себе широкую известность. В 1915–1916 гг. 1-м Нерчинским полком командовал полковник Врангель – будущий Главнокомандующий Русской армией.

В Великую войну Забайкальское войско, кроме вышеуказанных четырех первоочередных полков, выставило еще пять – формирования второй и третьей очереди. Развал, охвативший почти все части Российской армии в 1917 г., почти совсем не коснулся Забайкальской казачьей дивизии, состоявшей из трех полков первой очереди и одного полка второй. Эта дивизия вернулась в Забайкалье целиком, с оружием в руках, со своими офицерами, в погонах и почти в полном порядке. Остальные полки второй и третьей очереди вернулись домой, но порядок в них был далеко уже не тот, что в первоочередной дивизии.