Текст книги "Русское государство и его западные соседи (1655–1661 гг.)"

Происходившие события, свидетельствовавшие о новых попытках русской стороны утвердить свои позиции на двинском пути, вызвали беспокойство шведских властей в Ливонии. Здесь приняли решение занять город еще до начала общего наступления на Польско-Литовское государство. В июне рижский корреспондент А.Л. Ордина-Нащокина Альберт Бюлов сообщил ему, что «полявой маршалек Густав Адольф Левенгаупт, тот с финскими людми пошол под Диноборок»[45]45
  РГАДА. Ф. 79 (Сношения России с Польшей). 1655 г. № 7. Л. 52. В письме выражалось пожелание, чтобы на будущих мирных переговорах шведам были переданы Резекне и Лудза, «которые Ливонские земли присуды».


[Закрыть]. Полковник С. Комаровский оставил город и Г. Левенгаупт разместил в нем шведский гарнизон. Шведы на этом этапе действовали осторожно. Местной шляхте, просившей о защите, было отказано[46]46
  Kotljarchuk A. In the Schadows… Р. 95.


[Закрыть].14 июня Альберт Бюлов в письме к А.Л. Ордину-Нащокину, узнав о его ранении, выражал ему сочувствие, добавив, что «его милость пан Густав Горн (генерал-губернатор Ливонии. – Б.Ф.) зело вас жалел»[47]47
  РГАДА. Ф. 96.1655 г. № 1. Л. 30.


[Закрыть]. В июле 1655 г. направлявшийся к царю посланец Карла Густава Иоганн Розенлинд объяснял воеводе, что шведы хотели помешать полякам «всякой провоз от Риги от города… и всякую приятную ссылку меж наших обеих великих государей тем малым местом отнять»[48]48
  Там же. 1655 г. № 4. Л. 14.


[Закрыть].

К этому времени, однако, у шведов сложился план кампании на литовском направлении, преследовавший гораздо более далеко идущие цели. Осуществить его должен был новый наместник Ливонии Магнус Делагарди – один из виднейших представителей шведской знати, близкий родственник Карла Густава[49]49
  О нем см.: Кобзарева Е.И. Дипломатическая борьба России за выход к Балтийскому морю в 1655–1661 годах. М., 1998. С. 51–52.


[Закрыть]. В инструкциях, врученных новому наместнику 2 июля 1655 г., ему предписывалось занять весь север Великого княжества с городами Биржи и Ковно, особое значение придавалось занятию Жемайтии, что приближало шведские владения в Ливонии к Восточной Пруссии. Под шведский контроль должны были быть поставлены дороги, которые вели из Жемайтии к Вильно – столице Великого княжества. Особое значение, как и ранее, придавалось укреплению шведских позиций на двинском пути. Из Динабурга следовало выслать войска, чтобы занять Браслав[50]50
  Kotljarchuk A. In the Schadows… Р. 95–96.


[Закрыть]. Таким образом военные действия шведских войск по двум направлениям должны были привести к двум важным последствиям. Заняв всю северную часть Польско-Литовского государства, шведские правящие круги установили бы контроль над стратегически важными пунктами на южном побережье Балтийского моря и одновременно был бы поставлен барьер на пути возможного продвижения к этим территориям русских войск.

В инструкциях нашло отражение представление, что этих целей, возможно, удастся добиться без войны. В них указывалось, что литовцы, в особенности Радзивилл и другие дворяне, расположены к Швеции, и М. Делагарди получил полномочия заключить договор, который определил бы условия их существования под шведской властью. Вместе с тем, не полагаясь только на добрую волю литовских дворян, Карл Густав предписывал наместнику ввести шведские гарнизоны в стратегически важные пункты[51]51
  Ibid. Р. 96.


[Закрыть].

В начале июля 1655 г. армия А. Виттенберга вступила на территорию Великой Польши. И фельдмаршал, и находившийся при нем бывший канцлер коронный И. Радзейовский обратились к собравшемуся для отпора шведам дворянскому ополчению Великой Польши с предложением вступить в переговоры.

Предложение, поддержанное ружейным и пушечным огнем, имело успех. По заключенному соглашению магнаты и шляхта Великой Польши признали Карла Густава своим «протектором», передавая в его распоряжение королевские владения и доходы с них. В главных городах Великой Польши должны были разместиться шведские гарнизоны[52]52
  Kersten A. Hieronim Radziejowski… S. 389–399.


[Закрыть]. Достигнутый успех открывал шведской армии путь в другие польские земли и способствовал появлению у шведского короля новых, более далеко идущих планов в отношении Речи Посполитой.

Новый шведский наместник Ливонии прибыл в Ригу в конце июля 1655 г. и лишь тогда смог приступить к выполнению королевских инструкций. К этому времени началось большое наступление русских войск на западные земли Великого княжества Литовского. К началу июля в Минске сосредоточились главные силы центральной русской армии и оттуда она двинулась к столице Великого княжества – Вильно. К 24 июля русские войска оказались в непосредственной близости от этого города[53]53
  Мальцев А.Н. Россия… С. 90–92.


[Закрыть]. В этих условиях, когда войска литовских гетманов были явно не в состоянии противостоять русской армии и на помощь из Польши рассчитывать было нельзя, великий гетман литовский Януш Радзивилл и виленский епископ Ежи Тышкевич приняли решение искать помощи у шведов.

18 июня 1655 г. царь Алексей Михайлович отправил к курляндскому герцогу гонца Якова Поздышева с угрозой, что если герцог не перестанет помогать «литовским людям», то царь «болши того терпеть не будет»[54]54
  См. текст царской грамоты: РГАДА. Ф. 63 (Сношения с Курляндией). 1655 г. № 3. Л. 40–44.


[Закрыть]. В наказе гонцу предписывалось «проведать всякими мерами, сколько ныне в зборе свейских людей… и куды их походу чаять»[55]55
  Там же. Л. 4об.


[Закрыть]. Возвращаясь из Митавы через Ригу, гонец оказался буквально в эпицентре важных событий. Как отметил подьячий в своем статейном списке, 26 июля к Магнусу Делагарди пришли посланцы, «один – от Радивила, другой – от бискупа (т. е. от Е. Тышкевича. – Б.Ф.), а третей – от рады панов». Они просили скорее послать шведские войска в Биржи и в Вильно, «до тех мест, покаместа государевых ратных людей больших не собралось», а они и эти «и иные полские городы здавать учнут же без крови». Через день из Вильно снова приехали «скорые гонцы о том же»[56]56
  Там же. Л. 66–68.


[Закрыть]. 29–30 июля через Западную Двину перевозили войска во главе с Левенгауптом и артиллерию. Тогда же стало известно, что и сам Магнус Делагарди «хочет идти вскоре» к Вильно[57]57
  Там же. Л. 66, 68.


[Закрыть]. Для наместника открывалась возможность быстро и успешно выполнить указания короля.

1 августа М. Делагарди приказал Левенгаупту выступить в поход и занять те земли Великого княжества, где нет русских войск. Согласно плану М. Делагарди армия должна была заложить свой лагерь в крепости Радзивиллов, лежавшей на границе с Курляндией, оттуда шведские войска должны были двигаться к Биржам и Ковно. Ковно должно было стать главной базой шведской армии. Биржи сдались без сопротивления, и в них был размещен шведский гарнизон[58]58
  Kotljarchuk A. In the Schadows… Р. 115–116.


[Закрыть], но другую часть плана выполнить не удалось.

Желая выиграть время до подхода шведских войск, епископ виленский, гетман и большая группа офицеров литовского войска обратились к кн. Я.К. Черкасскому и другим воеводам, стоявшим во главе центральной русской армии, с просьбой о перемирии[59]59
  Публ. этих обращений см.: Заборовский Л.В. Великое княжество Литовское и Россия во время польского Потопа (1655–1656 гг.). Документы, исследование. М., 1994. С. 8–10,16–18.


[Закрыть], но Алексей Михайлович это предложение отклонил[60]60
  Там же. С. 13–15,18-21.


[Закрыть]. После недолгих боев литовские войска оставили столицу, большая их часть вместе с гетманами отступила в Жемайтию. 4 августа царь въехал в столицу Великого княжества[61]61
  Мальцев А.Н. Россия… С. 95–97.


[Закрыть]. 6 августа высланные из-под Вильно войска заняли Ковно. На протяжении августа – начала сентября входившие в состав русской армии казацкие войска Ивана Золотаренко вместе с “государевыми людми”» заняли многие города на территории Троцкого и Виленского воеводств и вышли к Неману. Казаками и армией А.Н. Трубецкого были заняты также многие города на территории Новогрудского воеводства с его центром – Новогрудком. В конце августа русская власть утвердилась и в Гродно[62]62
  Мальцев А.Н. Россия… С. 97–100.


[Закрыть].

Одновременно шведские войска продолжали занимать северо-западные земли Великого княжества Литовского, размещая свои гарнизоны в стратегически важных пунктах. Так было занято епископство Пильтен на территории Курляндии и посланы войска, чтобы занять Палангу. Обладание этим городом на балтийском побережье открывало возможность для свободного прохода шведских войск из Ливонии в Восточную Пруссию. Особое внимание, как и ранее, было уделено укреплению позиций Швеции на двинском пути. Шведский отряд во главе с капитаном Уленброком занял Браслав, затем Икажно и Друю[63]63
  Kotljarchuk A. In the Schadows… Р. 116–118. В архиве Посольского приказа сохранился связанный с этими событиями документ – обращение гетмана Я. Радзивилла к браславской шляхте от 27 августа 1655 г. (РГАДА. Ф. 79.1655 г. № 7. Л. 194–195), документ попал в руки русских властей в декабре 1655 г.


[Закрыть].

Еще до выступления шведских войск в поход М. Делагарди обратился к населению Великого княжества, обещая безопасность и защиту. Начались переговоры с той частью магнатов и шляхты Великого княжества во главе с Янушем и Богуславом Радзивиллами, которая выразила готовность подчиниться шведской власти. В лагере литовского войска под Кейданами были сформулированы условия, на которых магнаты и шляхта соглашались на шведскую «протекцию». Согласно составленной там декларации дворянство Великого княжества Литовского признавало Карла Густава великим князем литовским, его наместнику в Великом княжестве на время войны предоставлялась как резиденция Биржи, в распоряжение Карла Густава передавались все королевские имения в Великом княжестве, доходы и права, которыми располагали его предшественники. Вместе с тем Великое княжество Литовское под властью Карла Густава должно было оставаться особым государством со своими традиционными институтами, правами и привилегиями.

Одновременно эти условия налагали на шведского короля важные внешнеполитические обязательства. Карл Густав должен был обеспечить возвращение всех земель, занятых русскими и казаками, их прежним владельцам. Условия предусматривали, что Карл Густав должен сообщить царю о переходе Великого княжества Литовского под его власть и потребовать от него прекратить военные действия и отвести свои войска за Днепр. Если царь будет продолжать военные действия, шведские войска должны выступить и защитить города, отдавшиеся под покровительство Швеции. В августе в Ригу прибыл Бенгт Шютте, который должен был стать наместником Карла Густава в Великом княжестве Литовском[64]64
  Kotljarchuk A. In the Schadows… Р. 100–104,118-119.


[Закрыть].

Какой информацией о происходивших переменах обладало русское правительство и как оно на нее реагировало?

После взятия Вильно и отступления литовской армии в Жемайтию царь и его советники, находившиеся с ним в столице Великого княжества, полагали, что война на этом направлении фактически закончена и магнатам и шляхте Великого княжества ничего не остается, как подчиниться власти царя. 14 августа было принято решение отправить к гетманам московского дворянина В.Н. Лихарева. В посланной с ним грамоте, адресованной епископу виленскому, гетманам, «всему рыцерству и… всему поспольству», царь предлагал «милости себе поискат и быти под нашею, царского величества, высокою рукою»[65]65
  Заборовский Л.В. Великое княжество Литовское… С. 22–23.


[Закрыть]. В.Н. Лихарев возвратился в начале сентября[66]66
  Там же. С. 33.


[Закрыть], но еще до его возвращения в царскую ставку стали поступать сведения, что вряд ли можно рассчитывать на успех его миссии. Так, 20 августа Я.К. Черкасский прислал царю показания пленных о намерениях гетмана Радзивилла присоединиться к шведам, а другого гетмана, Госевского, «держит он у себя неволею для тово, чтоб, де, ево взять с собою к свейскому королю». В той же отписке сообщалось, что «на реке на Вилее по сю сторону видели они свейских немец, стоят на стороже»[67]67
  См. дневник похода царя Алексея Михайловича: РГАДА. Ф. 27. № 86. Ч. 3. Л. 145–146.


[Закрыть]. 4 августа М. Делагарди обратился с письмом к А.Л. Ордину-Нащокину с сообщением о начале войны с Речью Посполитой и первых успехах шведов[68]68
  РГАДА. Ф. 96.1655 г. № 1. Л. 136–138.


[Закрыть]. Тогда же к русским властям попали «немецкие листы» из Риги, в которых говорилось о капитуляции великопольского ополчения и о том, что «гетман полскии Радивил хочет поддатца за свейского короля»[69]69
  Там же. Л. 113–115.


[Закрыть]. Наконец, 8 августа датировано письмо А. Бюлова, ливонского корреспондента А.Л. Ордина-Нащокина, в котором говорилось, что «из Риги воинские люди пошли в Литовскую землю к Вилну»[70]70
  Там же. Л. 142.


[Закрыть].

Начало войны между Речью Посполитой и Швецией не стало для царя и его советников неожиданностью. Уже с начала 1655 г. в Москву систематически поступали сведения о ведущихся в Швеции обширных приготовлениях к войне, а затем и о планах захвата польских земель[71]71
  См. об этом: Заборовский Л.В. Россия… С. 130.


[Закрыть]. Так, в сообщениях, полученных в мае 1655 г., говорилось, что Карл Густав «хочет… идти против литовского короля под [Гд]анеск польской да и Прусскую землю хочет у литовского короля отнять»[72]72
  РГАДА. Ф. 96.1655 г. № 1. Л. 29–30.


[Закрыть]. В голландских «вестовых тетрадях», присланных из Архангельска, сообщалось, что ждут похода шведов «на Прусскую землю или на Гданеск, а в зборе у них такое великое войско земленым и воденым путем, что не слыхано». В портах задержаны все находящиеся в них корабли для перевозки этого войска[73]73
  Вести-куранты. 1651–1652 гг., 1654–1656 гг., 1658–1660 гг. М., 1996. С. 99.


[Закрыть]. Наконец, Альберт Бюлов в уже упоминавшемся письме от 14 июня прямо сообщил А.Л. Ордину-Нащокину, что «никоторому поляку на нашей стороне не жити, потому что мы и сами с поляками войну ведем», шведские войска уже переправляются через море для похода «в Прусскую землю»[74]74
  РГАДА. Ф. 96.1655 г. № 7. Л. 53.


[Закрыть].

2 июля сообщение А.Л. Ордина-Нащокина было получено в царской ставке и в тот же день Алексей Михайлович приказал воеводам идти «в Менеск тотчас, не мешкая»[75]75
  См. дневник похода Алексея Михайловича: РГАДА. Ф. 27. № 86. Ч. 3. Л. 81–82.


[Закрыть]. Такова была первая реакция в царской ставке на начало польско-шведской войны. Эта война не противоречила русским внешнеполитическим планам и могла даже рассматриваться как фактор, благоприятствующий их осуществлению. Однако слухи о переговорах Радзивилла со шведами и появление на территории Великого княжества шведских войск не могли не обеспокоить царя и его советников. Было решено объясниться с Карлом Густавом.

20 августа стряпчий Климент Иевлев получил поручение отвезти к шведскому королю царскую грамоту[76]76
  РГАДА. Ф. 96.1655 г. № 6. Л. 1.


[Закрыть]. В своей грамоте царь сообщал, что по просьбе Карла Густава будет соблюдать нейтралитет Курляндии, выражал радость по поводу того, что король «Курлянские и Прусские города и места поймал», обещал «принять честно» шведских великих послов. Вместе с тем царь ставил в известность короля, что он занял Вильно и стал «на Великом княжестве Литовском государем», а его войско идет «к Варшаве», «за реку Немон», «к Люблину и к Кракову». В этой связи царь настоятельно предлагал шведским войскам «из городов и из уездов Великого княжества Литовского вспять отступить»[77]77
  Дополнения к Актам историческим (далее – ДАИ). Т. 6. СПб., 1857. С. 443–446.


[Закрыть]. Одновременно К. Иевлев повез с собой письмо от Я.К. Черкасского и других русских воевод к М. Делагарди. В грамоте также выражали радость по поводу того, что шведский король отнял у Яна Казимира «порубежные городы». В ней с ударением подчеркивалось, что Алексей Михайлович с Карлом Густавом «в дружбе и в любви будут и свыше прежнего и нелюбия меж ими, великими государи, николи не будет». Вместе с тем в грамоте было уделено заметное место вопросу о Януше Радзивилле. Если Януш Радзивилл и другие литовские магнаты и шляхтичи действительно принесли присягу шведскому королю, то Карлу Густаву «достоит их взять в свои королевского величества городы», а в Великом княжестве Литовском – владении царя «подданным королевского величества земля владеть… не годитца». Вообще наместнику Ливонии не следовало бы принимать к себе тех, которые «от его царского величества сабли бегут»[78]78
  РГАДА. Ф. 96.1655 г. № 6. Л. 51–61.


[Закрыть].

Содержание этих двух документов показывает, какова была позиция русского правительства на начальном этапе шведско-польской войны. В грамотах довольно ясно поднимался вопрос о разграничении сфер влияния на территории Польско-Литовского государства. Русское правительство готово было согласиться с захватами Швеции на Балтийском побережье при условии, что она не будет вмешиваться в сферу русских интересов на территории Великого княжества Литовского. Сообщение о готовящемся походе русских армий на польские земли должно было показать, что русское правительство – серьезная политическая сила, с интересами которой при продолжении войны Карлу Густаву придется считаться.

Принятые меры явно запоздали. К тому времени, когда Карлу Густаву была отправлена царская грамота, шведские войска, как показано выше, уже заняли значительные территории на северо-западе Великого княжества Литовского и выводить без каких-либо веских причин эти войска шведский правитель не собирался. При оценке возможных перспектив этого демарша следует учитывать два обстоятельства. Поход русских армий в польские земли так и не состоялся и с течением времени сообщение царя должно было восприниматься как простая угроза. Карл Густав мог бы серьезнее отнестись к русским предложениям, если бы на польских землях он столкнулся с серьезным сопротивлением и возникла перспектива затягивания войны (на это, возможно, и ориентировались в своих расчетах царь и его советники). Однако события стали развиваться в другом направлении.

В польском обществе, измученном долголетней разорительной войной, приходившем в отчаяние от постоянных внутренних конфликтов, военных неудач и быстрого умножения числа врагов, наступил массовый психический срыв. Под влиянием агитации сторонников Карла Густава общество увидело в приходе шведского монарха с его сильным войском желанный выход из тяжелой, едва ли не безнадежной ситуации. Новый правитель на польском троне должен был прекратить раздоры и установить порядок, нанести поражение русским и казакам, вернув Речи Посполитой ее прежние границы. Начался массовый переход жителей Польско-Литовского государства под «протекцию» Карла Густава. Шляхта, собравшаяся на поветовые и воеводские сеймики, приносила присягу «протектору» и хлопотала о получении «охранных грамот» на свои владения. Эта быстрая, массовая капитуляция перед лицом шведских войск, захватывавших без сопротивления одну территорию за другой, получила в польской исторической традиции название «Потопа». Как воины «Потопа», шведские войска занимали земли. 8 сентября н. ст. шведские войска вступили в Варшаву. У шведских политиков возникали все более широкие планы, далеко не ограничивавшиеся «Прусской землей», которую готов был уступить царь.

В сентябре 1655 г. шведские войска продолжали размещаться на северо-западных землях Великого княжества, но царь и его советники явно не рассматривали этот факт как основание для разрыва со Швецией. Об этом ясно говорит эпизод, связанный с приездом в Вильно посла бранденбургского курфюрста. Фридрих Вильгельм, благодаря сообщениям своих агентов и бежавших на территорию Восточной Пруссии жителей Великого княжества, хорошо представлял себе, какое положение складывалось на соседних с Пруссией землях в результате успешного наступления русских войск. Русская армия приближалась к его границам, и курфюрст опасался, что его прусские владения, как земли польского ленника, будут охвачены войной. Поэтому 9 августа он отправил в Вильно своего посланца Лазаря Киттельмана. Киттельман должен был выступить с предложением о посредничестве между Алексеем Михайловичем и Яном Казимиром. Тем самым сразу давалось понять, что курфюрст не принимает участия в войне. Одновременно он должен был просить об «охранной грамоте» [Schutzbrief] для владений курфюрста.

Этим цели миссии Л. Киттельмана вовсе не ограничивались. Хотя Фридрих Вильгельм дал согласие на проход шведских войск через его владения в Великую Польшу, перспектива утверждения шведской власти на польских землях его не радовала. Будущность герцогства Прусского, окруженного со всех сторон шведскими владениями, не могла его не беспокоить. В сложившемся положении он был намерен взять под свое «покровительство» сословия Королевской Пруссии, оказавшейся после первых успехов, достигнутых шведами, в тылу шведской армии, отрезанной от польских земель. Это одновременно дало бы ему возможность перебросить в Восточную Пруссию войска, собранные на территории Бранденбурга. Так как такие шаги могли бы вызвать враждебную реакцию шведов, Фридрих Вильгельм прилагал большие усилия в поисках союзников. В июле 1655 г. он заключил договор о союзе с Голландией, заручившись поддержкой голландского флота в случае нападения на его «земли и порты»[79]79
  О политике курфюрста в начале «Потопа» см.: Szymczak В. Stosunki Rzeczypospolitej z Brandenburgą і Prusami Ksiqzecymi w latach 1648–1658 w opinii і dzialaniach szlachty koronnej. Warszawa, 2002. S. 139 і n.


[Закрыть]. Другого союзника курфюрст рассчитывал найти в лице царя, не заинтересованного, как он полагал, в усилении шведского короля. Поэтому Киттельман должен был добиваться «охранной грамоты» не только для владений курфюрста, но и для тех земель, которые примут его «протекцию». Киттельман должен был также поставить царя в известность о планах шведского короля захватить Пруссию и установить в прусских портах высокие пошлины. В этом случае курфюрст будет вынужден оказать ему сопротивление и надеется, что царь ему поможет[80]80
  Текст инструкций Л. Киттельману см.: Urkunden und Actenstüke zur Geschichte des Kurfürsten Friedrich Wilhelm von Brandenburg. T. VI. S. 704–705.


[Закрыть]. От командующего войсками курфюрста в Пруссии графа Вальдека он также получал указания хлопотать о заключении союза между курфюрстом и царем[81]81
  Hirsch T. Die ersten Anknüpfungen zwischen Brandenburg und Russland unter den grossen Kurfürsten. Th. 1. Berlin, 1885. S. 11.


[Закрыть].

Путешествие по разоренной войной стране, где продолжались военные действия, было долгим и трудным. Лишь 30 сентября он смог приехать в Вильно, где состоялись его встречи с думным дьяком Ларионом Лопухиным, а затем и с боярином И.Д. Милославским. Предложение о посредничестве было отклонено. В царской грамоте курфюрсту указывалось, что, если Ян Казимир хочет мира, он должен сам отправить послов с такой просьбой к царю. Одна из целей миссии была достигнута. Л. Киттельман получил «охранную грамоту»: в ней царь предписывал Богдану Хмельницкому и своим воеводам не причинять вреда владениям курфюрста. Однако действие этого документа не распространялось на те польские земли, которые захотели бы перейти под «протекцию» курфюрста. Что касается предложений о союзе против Швеции, о них в отчете Киттельмана о своей миссии ничего не говорилось[82]82
  Hirsch T. Die ersten Anknüpfugen… Th. 1. S. 12–13.


[Закрыть]. Очевидно, русские собеседники на высказывания посланца курфюрста не реагировали.

Размещение шведских войск на землях Великого княжества Литовского и одновременное продвижение русских войск на запад привело к столкновениям на пограничных территориях в районе Браслава, в районе Ковна. Сложности возникали и в связи с тем, что на территории, занятой русскими войсками, находились владения принесшего присягу шведскому королю Богуслава Радзивилла (такая крепость, как Слуцк), которые отказывались подчиняться русским воеводам и впускать русские войска. Стороны, однако, не стремились к обострению отношений.

М. Делагарди 4 августа обратился с письмом к «генералу его царского величества над великими сильными войски». Сообщая о переходе целого ряда земель Великого княжества Литовского (в их числе – Браславского повета) под шведскую власть, наместник предлагал прекратить военные действия и сохранять мир, а в дальнейшем о «граничном деле», т. е. об установлении точных границ между русскими и шведскими владениями на территории Великого княжества Литовского, могут договориться шведские «великие» послы, которые направляются в Москву»[83]83
  Перевод грамоты М. Делагарди см.: РГАДА. Ф. 96. 1655 г. № 18. Л. 8-13.


[Закрыть]. 25 августа грамота была доставлена к царю в Вильно[84]84
  Там же. Л. 1.


[Закрыть], и шведское предложение встретило благоприятный отклик. 28 августа царь приказал воеводе С.А. Урусову – новому командующему русскими войсками на территории Великого княжества Литовского – «учинить заказ крепкой», чтобы «ратные люди» не вступали на земли занятого шведами Браславского повета[85]85
  Там же. Л. 21.


[Закрыть]. 31 августа с ответом на грамоту М. Делагарди от имени Я.К. Черкасского и других воевод был отправлен гонец Афанасий Нестеров[86]86
  Там же. Л. 28.


[Закрыть]. Хотя в грамоте выражался протест против попыток распространить шведскую власть на земли, занятые русскими войсками, и содержалось требование, чтобы Я. Радзивилл перестал называть себя великим гетманом Великого княжества Литовского и Виленским воеводой, воеводы заверяли от имени царя, что мир будет соблюдаться, а решение спорных вопросов будет отложено до того времени, когда приедут в Москву шведские послы и «пограничных городов в уездех и межах договор учинят»[87]87
  Там же. Л. 29–43.


[Закрыть].

М. Делагарди любезно принял русского гонца, сообщил, что он послал «листы» в Браслав, Икажно и Динабург, чтобы оттуда на занятые русскими войсками земли «не въезжали и шкоды, и заказу никакова не чинили». Он также обещал, что, когда встретится с Я. Радзивиллом, «будет ему говорить, чтобы тот впредь воеводою виленским и великим гетманом Великого княжества Литовского писать себя не велел». Вызывало беспокойство лишь настойчивое утверждение наместника, что Слуцк и Несвиж находятся под шведской властью, так как присягу шведскому королю принес не только их владелец Богуслав Радзивилл, но и «тех городов шляхты человек со сто и болыии»[88]88
  См. запись бесед с Делагарди в статейном списке А.И. Нестерова: Там же. Л. 153–155.


[Закрыть]. В ответной грамоте, посланной с А.И. Нестеровым, также содержалось требование, чтобы русские войска «тем городом никакие шкоды и разоренья не чинили». Одновременно, однако, в этом документе М. Делагарди подчеркивал, что будет сохранять мир на границе с русскими владениями и «все делать на содержанье советные дружбы»[89]89
  См. перевод грамоты М. Делагарди: Там же. Л. 83–88.


[Закрыть]. Шведские власти в Ливонии явно стремились сохранять мир с Россией.

Такое же стремление обнаруживала и русская сторона. Так, в грамоте от 12 сентября царь, предписывая, чтобы в Гродно шведов «не пускали», одновременно требовал: «задора бы с ними никакова не чинили»[90]90
  РГАДА. Ф. 210. Московский стол. Стб. 270. Л. 34.


[Закрыть].

В октябре стремление обеих сторон сохранять мир оставалось прежним. 8 октября М. Делагарди обратился с письмом к С.А. Урусову. Он, правда, снова настаивал на принятии Слуцка и Несвижа под шведскую «протекцию», но вместе с тем подчеркивал свое стремление делать так, «чтоб с обеих сторон всякому свое место имети и владети без помешки» до окончания русско-шведских мирных переговоров. В знак расположения он распорядился освободить русских пленных, находящихся у Я. Радзивилла в Кейданах[91]91
  РГАДА. Ф. 96.1655 г. № 1. Л. 179–184.


[Закрыть]. О том же говорят грамоты, исходившие в октябре 1655 г. от С.А. Урусова. Так, в грамоте от 12 октября ошмянскому старосте Адаму Саковичу, выражавшему вместе с большой группой местной шляхты желание подчиниться власти царя, предписывалось «свейского короля… с людми с шведы ссоры и задоров не учинить»[92]92
  Там же. № 9. Л. 6.


[Закрыть]. В грамоте, отправленной шведскому наместнику 15 октября, настаивая на том, что Друя должна находиться под русской властью, С.А. Урусов одновременно заверял, что русским людям запрещено нападать на занятые шведами земли «под смертною казнью»[93]93
  Там же. Л. 9-11.


[Закрыть].

11 ноября на пути к Москве в Смоленске царь принял посланца Карла Густава Иоганна Розелинда. Посланец привез официальное сообщение о начале войны Швеции с Речью Посполитой. Карл Густав выражал надежду, что принятые решения «в добро приняты и истолкованы будут». Он предлагал, чтобы царь приказал своим военачальникам с шведскими генералами «всякую дружбу и доброе умышление держать»[94]94
  РГАДА. Ф. 96.1654 г. № 4. Л. 41–46.


[Закрыть]. Карл Густав сообщал также о посылке в Москву своих «великих» послов[95]95
  Там же. Л. 49–50.


[Закрыть].

В своем ответе царь подробно писал об успехах, достигнутых его войсками в Речи Посполитой, на сообщение о войне ответил, что ему об этом «ведомо». Идя навстречу пожеланиям короля, он приказал С.А. Урусову вести переговоры со шведскими генералами «о всяких надобных делах, которые пристоят нам, обоим великим государем, к дружбе». Царь обещал принять все меры к тому, чтобы «свейские послы» быстро и беспрепятственно доехали до Москвы, куда для встречи с ними направляется сам Алексей Михайлович[96]96
  ДАИ. Т. 6. С. 447.


[Закрыть]. Характерно, что в грамоте был полностью обойден молчанием вопрос о вступлении шведских войск на территорию Великого княжества Литовского и возникших в связи с этим конфликтных ситуациях. Решение всех спорных вопросов явно откладывалось до начала русско-шведских переговоров в Москве.

Вместе с тем, характеризуя позицию русской стороны, следует отметить одно важное обстоятельство. Сообщая 22 сентября Я.К. Черкасскому о своем решении распустить участвовавшую в летней кампании армию, царь одновременно распорядился, чтобы к весне эти войска были снова готовы к ведению военных действий: «им стать в Смоленску всею службою мая в 9»[97]97
  РГАДА. Ф. 210. Московский стол. Стб. 270. Л. 73.


[Закрыть]. В царской ставке, таким образом, не исключали, что весной 1656 г. армия снова может понадобиться.

Достигнутая сторонами договоренность о временном сосуществовании не исключала их попыток укрепить свои позиции на территории Великого княжества Литовского. В сентябре-октябре 1655 г. усилия М. Делагарди и Б. Шютте, наместника Карла Густава в Великом княжестве Литовском, были направлены на то, чтобы добиться заключения соглашения, которое окончательно оформило бы отношения между Карлом Густавом и магнатами и шляхтой, искавшими его «протекции», и узаконило бы пребывание его наместника и его войск на северо-западной территории Великого княжества Литовского. Делагарди и его войска нужны были Карлу Густаву на границе с Восточной Пруссией и соглашение должно было быть заключено до их ухода[98]98
  Kotljarchuk A. In the Schadows… Р. 123.


[Закрыть]. Соответствующие документы были оформлены в Кейданах 15–23 октября 1655 г.[99]99
  Ibid. S. 125.


[Закрыть]. Карл Густав и его преемники провозглашались наследственными правителями Великого княжества Литовского, которое оставалось особым государством, со своими законами, органами управления и парламентом. Вместе с тем литовская армия подчинялась Карлу Густаву и должна была участвовать в его войне с соседями Великого княжества (в их числе и с Польшей) и во главе органов управления должен был стоять наместник, назначенный королем[100]100
  Ibid. S. 125–126.


[Закрыть]. После подписания соглашений значительная часть шведской армии во главе с М. Делагарди двинулась на границу с Восточной Пруссией[101]101
  Ibid. S. 135.


[Закрыть].

С русской стороны осенью 1655 г. были предприняты шаги к тому, чтобы распространить русскую власть на те земли Великого княжества Литовского, которые не приняли шведскую «протекцию». Поездка В.Н. Лихарева к литовским гетманам не привела к успеху. Принимавший его Я. Радзивилл заявил, что от имени литовских магнатов и шляхты он обратился к шведскому королю, «чтоб принял нас в подданство», и Карл Густав ответил согласием[102]102
  Заборовский Л.В. Великое княжество Литовское… С. 26.


[Закрыть]. Однако выяснилось, что не все в военном лагере под Кейданами разделяли его взгляды. Многие шляхтичи говорили В.Н. Лихареву, что готовы подчиниться власти царя, если царь вернет им владения[103]103
  Там же. С. 31.


[Закрыть]. Но особую важность для русской стороны представляли заявления второго главного лица в военном лагере – польного гетмана В. Госевского. Гетман заявил Лихареву, что он и многие другие «не хотят к шведу». Через Лихарева он предлагал царю и его советникам заключить мир с Яном Казимиром, «а послы будут тотчас готовы». Он заверял, что польский король согласится и уступит земли, «што государь позволит», и даст возмещение за военные расходы. Гетман настойчиво предостерегал против шведов. По его словам, шведы будут сохранять мир, пока не одержат победы в Польше, «а, згубя короля, подлинно на государеву землю швед наступит»[104]104
  См. записи разговоров В. Госевского с Лихаревым 21 и 26 августа: Заборовский Л.В. Великое княжество Литовское… С. 26–27, 30–31. См. также: Заборовский Л.В. Русско-литовские переговоры во второй половине 1655 г. // Славяне в эпоху феодализма. К столетию академика В.И. Пичеты. М., 1978. С. 209–210.


[Закрыть].

В начале сентября вместе с Лихаревым в царской ставке побывали посланцы обоих гетманов. Официальной целью их миссии было добиться соглашения о прекращении военных действий, и эта цель была достигнута. В грамоте Я. Радзивиллу от 5 сентября ему предлагали, зная Карла Густава и царя «по вечному докончанью дружбу и любовь», «не вступатися» на земли, занятые русскими войсками[105]105
  Заборовский Л.В. Великое княжество Литовское… С. 37–38.


[Закрыть]. Это означало, что и русская сторона берет на себя соответствующее обязательство. Посылкой этой грамоты сношения с Я. Радзивиллом и ограничились. Совсем иным оказалось отношение к Госевскому. В тот же день было принято решение отправить к Госевскому вместе с гонцом Стефаном Медекшей Ф.М. Ртищева[106]106
  Там же. С. 39.


[Закрыть]. Отправка к гетману царского «постельничего», одного из наиболее близких к Алексею Михайловичу людей, показывает, какое значение придавали в царской ставке этой миссии. Речь шла о переходе гетмана Госевского и его войска на русскую сторону[107]107
  Там же.


[Закрыть]. В царской ставке считали это делом очень реальным. В грамоте, посланной 14 сентября С.А. Урусову, предполагалось, что в случае его похода на запад он будет действовать совместно с Госевским и его войском[108]108
  РГАДА. Ф. 210. Московский стол. Стб. 270. Л. 52.


[Закрыть].

Однако встретиться с Госевским Ф.М. Ртищеву не удалось. Вскоре после отъезда В.Н. Лихарева гетман был арестован Я. Радзивиллом, а подчинявшиеся ему офицеры со своими отрядами покинули лагерь под Кейданами[109]109
  WisnerH. Janusz Radziwi H… S. 207.


[Закрыть]. Когда 19 сентября Ф.М. Ртищев доехал до Каменца, стало известно, что арестованный Госевский не может его принять, и встречавшие постельничего полковники Кмитич, Жеромский и Липницкий проводили его в Брест[110]110
  Заборовский Л.В. Великое княжество Литовское… С. 48–49.


[Закрыть]. К этому времени Брест стал важным центром политической жизни Великого княжества Литовского. Здесь собирались сенаторы и шляхта, бежавшие от наступавших русских войск. Сюда стягивались отряды литовских войск, не желавших подчиняться шведам. Во главе собравшегося здесь войска стал витебский воевода Павел Сапега, которому после «измены» Я. Радзивилла была пожалована должность великого гетмана[111]111
  Rachuba А. Pawel Sapieha wobec Szwecji і Jana Kazimierza (IX 1655 – II 1656) // Acta baltico-slavica. XI. 1977. S. 83.


[Закрыть]. В сложившемся положении Ртищев не поднимал вопроса о подчинении П. Сапеги и объединившихся вокруг него сенаторов и шляхты власти царя, а попытался выяснить, что стояло за предложениями В. Госевского о мире, какие условия мира могла бы предложить царю польско-литовская сторона, но никакого определенного ответа не смог добиться. П. Сапега и другие сенаторы просили только о прекращении военных действий, обещая, что с их стороны враждебных действий предприниматься не будет[112]112
  См. «статьи», поданные Ф.М. Ртищевым, и ответы сенаторов: Заборовский Л.В. Великое княжество Литовское… С. 50–54.


[Закрыть]. Вместе с Ф.М. Ртищевым сенаторы отправили к царю своего посланца, гродненского подстолия Самуила Глядовицкого[113]113
  Там же. С. 53–54. Подробнее о переговорах в Бресте см.: Заборовский Л.В. Русско-литовские переговоры… С. 210–213.


[Закрыть]. Глядовицкий добрался до Москвы лишь к концу ноября 1655 г.[114]114
  Заборовский Л.В. Великое княжество Литовское… С. 62.


[Закрыть], и еще задолго до его возвращения начался поход русских войск на запад, который должен был привести к подчинению русской власти тех земель Великого княжества Литовского, которые еще не подчинились шведам.