Текст книги "Джокер и Палач"

– Так, а ты инструкцию читал? – поинтересовался Гринни. – Там должен быть файлик с инструкцией... Может...

– А мне плевать, что там понаписано, в этой инструкции! – снова вскипел Енот. Если я включаю штуку, которая должна защищать разговор от прослушивания, и тут же впираюсь в чей-то – не для чужих ушей – разговор, то на кой она мне сдалась, хрень эта? Сделку аннулирую – и точка!

– Резонно, – согласился Тимоти и бросил дешифратор на стол. – Только...

– Слушай, Тим! – пришел на помощь другу Сян. – Пусть Енот у меня отобедает от пуза. В разумных пределах... И сочтем это компенсацией. А мы с тобой, – кивнул он Тимоти, – потом сочтемся...

Мысль о халявном обеде в неплохом китайском ресторанчике явно показалась Челлини привлекательной. Но так просто сдаваться было не в его привычках.

– Да мне теперь и сам товар тот на фиг не нужен! – возмущенно воскликнул он. – Куда я это счастье дену?

– Это почему же так? – вскинулся Тимоти. – Только-только знал, куда девать. И вот уже не знаешь? Как это?

– А так, что покупателя моего в Высокий дом взяли. Люди Байера. Так что мне этот трансформер ни к чему! – фыркнул Енот.

– Люди Байера? – поразился Сян. – Ну ты попал, Енот! Это не Родни Паркера, случайно?

– А ты уже знаешь? – огорченно воздел брови Челлини.

– Еще с утра, – пожал плечами Сян. – О таких вещах сразу узнают все Семь Городов – когда люди Байера берутся за дело, то...

Он выразительно скривил губы.

Орден «Своих», возглавляемый преславным Лео Байером – Страшным Коннетаблем, поставил своей задачей пресекать всяческие тайные проникновения Иного Разума в Закрытый Мир. То есть, по общему мнению, занимался охотой на ведьм. Никакой Магистрат Байеру со товарищи был не указ И хоть жертвы Ордена насчитывались единицами, вцепившись в какую-нибудь из них, Орден не ослаблял хватки и последствия для жертвы и для выявленных сообщников бывали самыми мрачными.

– Ну и что, что «люди Байера»! Да хоть черт с дьяволом! – высказался по существу дела Тимоти. – Я не то что на товар, я и на то, что с твоим покупателем ни черта не случится, гарантии не давал. Рыбка задом не плывет! Твой был риск – твои и проблемы. Или на халяву харчишься у Сяна, или – ариведерчи!

Теперь уже Енот вынужден был признать правоту оппонента.

– Но я пообедаю на пару! – сообщил он. – Скорее всего, завтра, около трех.

– Ладно, – махнул рукой Сян. – Приводите свою подругу, мистер Челлини. Будем вам рады...

– Отлично, – принял условия капитуляции Енот и уже в дверях обернулся, чтобы добавить: – Но, скорее всего, со мною будет не дама, а... э-э... деловой партнер. И старый друг молодости.

– Это уже трое, выходит! – возмутился было Сян. – А тетушку Сарру с внучатами ты ко мне не приведешь на дармовщинку?

– Я имел в виду одного и того же человека! – с достоинством пояснил Енот и убыл, оставив после себя аромат дешевого одеколона и чувство всеобщего облегчения.

* * *

– Уфф!! Запарил! – бросил Тимоти. – Спасибо, что выручил, Сянчик! За мной не станет. Только учти: у нашего Енотика неплохой аппетит. И, думаю, приятеля он приведет тоже не дистрофика... Хорошо еще, если тот будет не любитель станцевать на столе, покрушить мебель и пострелять в потолок... И по сторонам тоже...

Взяв снова дешифратор, он огляделся, словно ища урну для мусора.

– Чувствую, эту хрень мне не сбыть с рук до конца дней моих! Вроде партия была небракованная... Но ничего не поделаешь. Сперва полдюжины штук неведомо для кого прикупил Чувырла... Ты, кстати, его прелестный голосок в записи слушал.

– Чувырла? Макс Чумацки? – уточнил Гринни. – Этот ушлепок дорогую технику дюжинами покупает? Смешно.

Тимоти поморщился при каком-то воспоминании.

– Не для себя, ясен пень, берет. Для кого-то, Гринни, для кого-то... И то делает это по-уродски. Как и все, что он делает... На второй день приволок этот аппарат обратно и стал талдычить, что машинка не пашет. Я тогда подумал, что он просто в инструкции не разобрался. Но для понту тут же заменил ему аппарат и еще раз показал, что да как... А этот так без дела на полке и валялся, пока Енота ко мне не принесло. А теперь вот, гляжу, действительно: канал убрать иль заменить не получается. Придется в утиль отправить. Здесь кто такую вещь починит? А все равно досада берет, когда подумаешь, что там какой-нибудь вшивенький контакт отвалился... Но кто ж знает, что там Чувырла своими кривыми граблями понаворотил?..

– Слушай, – предложил Сян. – А может, сначала Мике вещь покажем? Раз уж к ней сейчас намылились. А что? У нее руки из нужного места растут... И разбирается во всем, что к магии относится. А к магии относится всё.

Тимоти скептически скосился на него.

– Если сама не сдюжит, – подкрепил свои слова Сян, – так кого-нибудь присоветует. Здесь, в Семи Городах, все, кто хоть на что-то путное способен, друг друга знают... А так тебе вдобавок и парный аппарат не продать.

– Ты иногда путные вещи советуешь, – признал Тимоти, сунул дешифратор в карман и кивнул приятелям, приглашая двигаться за собой.

– Я здесь останусь, – покачал головой Сян. – Сейчас клиент волной пойдет: обеденный перерыв в офисах. Все столики расписаны. Я после шести дела Вану сдаю...

Гринни понимающе кивнул.

– Ну вот, к двадцати ноль-ноль и подтягивайся ко мне или лучше сразу к тому пабу у Чоп-хауса... «Топор и плаха», одним словом...

– Ребята, вы забыли монеты, – напомнил развернувшимся к выходу друзьям Сян.

* * *

Мастерская Микаэллы Кортни (Мики – для друзей, Элли – для прочих) располагалась на «ничейной территории» – в лощине, разделявшей Грибные Места и Светлые холмы – земли весьма респектабельной застройки. В лощине же сейчас активно строились гаражи и ангары, за один из которых и можно было принять место работы и обитания Микаэллы.

Друзей своих она дожидалась, коротая время в рассматривании старых открыток, погруженная в воспоминания о родном мире. Терранова, бесспорно, была куда более богатым и цивилизованным миром, чем Зараза. Тут нельзя было и слова возразить. Но тоска по открыточно-синим небесам, по словно рекламными, дизайнерами вырисованным снежным горам и лазурным заливам была у Микаэллы замешена совсем не на сожалении о том, что она предпочла голодный и бурлящий мир сытому и застывшему.

Она – в который уже раз – пыталась проанализировать это чувство чего-то совершенного и непоправимого уже... Но ей вовсе не хотелось вернуться в покинутый ею мир. Да, она тосковала по нему, этому миру, тоской волка, воющего на луну. Но меньше всего ей нужен был обратный билет туда – к пляжам в лазурных лагунах и фуникулерам, уносящим состоятельных любителей гор в их стихию.

Тимоти не пришлось окликать свою давнюю по меркам слишком молодого Закрытого Мира подругу. Та всегда была созданием очень чутким к присутствию любых других живых существ. А уж костлявого и энергичного Тимоти чуяла за версту. Тем более что тот означил свое с Гринни появление в ее мастерской порядочным грохотом и скрежетом. Полутьма в сочетании с металлическими листами, набросанными под ногами, тому очень способствовала. Тем более дополненная обилием всякого хлама и инструментария, расположенного в самых неподходящих с точки зрения здравого смысла местах.

– Ну вот...

Микаэлла поднялась из-за стола (точнее, странного гибрида письменного стола с верстаком и токарным станком, смахнула открытки в ящик. Ящик со скрипом и дребезжанием задвинула, а на месте открыток на столе оказался небольшой шелковый сверток. Развернув его, девушка аккуратно, в ряд расположила на расшитом неброским узором шелке три почти одинаковые магические монетки. Тим и Гринни молча стояли вокруг стола. Тим понимающе цокнул языком.

Несмотря на небольшой размер, монетки были из тех, что котируются довольно высоко. Микаэлла глянула на него с какой-то жалостью – как старшая сестра на младшего брата. Хотя старше Тимоти она уж никак не выглядела.

– Вот эту... – Она двинула одну из монет. – Эту надо проиграть. Где-нибудь к концу матча. Чтобы она недолго маячила на столе.

– Почему, Мика? – поинтересовался Гринни.

– Она кривая, – пояснила Микаэлла.

– То есть фальшивая? – уточнил Тимоти. Его невообразимо тощая физиономия изобразила недоумение. Тоже невообразимое.

– Я сказала – кривая, – зло уточнила мастер околомагических ремесел. – Она магическим действием обладает. Но тоже кривым. Ею лучше владеть, но не пользоваться.

Тимоти подхватил монету со стола и покрутил ее у себя перед глазами.

– И откуда у тебя эта прелесть?

– Я ее сама сделала, – пожала плечами Микаэлла. Воцарилась тишина.

– То есть денежка все-таки поддельная, – скорее заключил, чем спросил Тимоти. – Но с магическими какими-то свойствами. Неприятными, как я полагаю.

– Если монета обладает какими-то магическими свойствами, то это настоящая магическая монета! – чеканя слова, произнесла Микаэлла. – А она обладает. Ее демон честно выполнил те две просьбы, которые смог. Но взял с меня слишком большую плату. Но теперь мы с ним в расчете. Пусть уходит к тому, кто хочет заключать сделки с дьяволом.

– Как так?.. – почесал в затылке Гринни. – Ты что, знаешь технологию изготовления магических штучек?

– Нет, – покачала головой Микаэлла. – Это происходит случайно. И очень редко. Когда делаешь копию на уровне молекулярного или даже понуклонного копирования. Как вы знаете, практически это не удается. Это правда. Но... не вся правда.

Она забрала монету из рук Тимоти и бросила ее к остальным.

– В одном случае из тысячи, нет, из миллиона такая копия начинает работать, – пояснила она. – Но работает обязательно неправильно. Словно назло! Удачей это не назовешь. Вот я и скопировала одну очень перспективную монетку себе на голову. Знала же, дура, чем это грозит. Самонадеянная была. Глупая совсем. За две моих просьбы, что были выполнены, мне пришлось выполнять приказы демона монеты все эти годы. Под страхом Превращения.

– А о чем же ты допросилась черта, Мика? – с флегматичным видом поинтересовался Тимоти.

– Мастерство и молодость, – сухо ответила Микаэлла. – И не спрашивайте, что приказывал мне демон. У меня в памяти это стерто. Или доступ к этим воспоминаниям закодирован. И не дай мне бог узнать код. А то, что сохранилось, настолько дико и нелогично, что это только для дурдома.

Мастерство Микаэллы как специалиста по «предметам Магии» было и впрямь необыкновенное. И смотрелась она, пожалуй, не на «-дцать», а на «-надцать». Гринни впервые задумался над тем, что, по слухам, Мика еще до начала колонизации Закрытого Мира знала Шишела Друга Престола. И знала чисто в деловом плане. Выполнила для него какой-то головоломный заказ. За что и была взята в Закрытый Мир. И, похоже, это не было блефом.

– А это хорошо будет – подбросить такую бомбочку кому-то, кто заграбастает «малый куш»? – с сомнением спросил Гринни.

– Среди игроков нет таких идиотов и идиоток, какой была я, – отмахнулась от его слов Микаэлла. – Они выигрывают всю эту мелочь не для того, чтобы ею по назначению пользоваться, а чтобы обменять потом на что-то крупное. Как вот вы задумали. И уж тогда, когда получат на руки что-то путное, посоветовавшись с магами, пускают вещь в дело. А у Секача – а он-то «малый куш» и возьмет, в обиде не останется – монетка эта в сейфе проваляется до невесть каких времен. В общем, берете вы меня в свою компанию или нет?

– Берем, – нестройным, но вполне уверенным хором ответили Тимоти и Гринни.

Отступать было поздно. Решение они приняли, как было сказано выше, уже давно и всерьез.

* * *

Сказать, что дом 33 по Ботанической ничем не отличался от других, достаточно трудно. Потому что на относительно короткой Ботанической не было ни одного похожего дома. Единственное, что придавало этим сооружениям толику сходства, так это одинаковая обшарпанность и запущенность. Обшарпанность и запущенность, правда еще только начинающиеся, но уже подающие надежды. Точнее – питающие безнадежность. В общем, правильнее было бы сказать, что тридцать третий дом ничем не выделялся на фоне утомительного, поношенного разнообразия здешней архитектуры.

Скрытое глазу различие состояло в том, что фасад тридцать третьего дома был много уже основного корпуса, потеснившего на заднем плане соседей. В плане дом выглядел тупым, широким клином.

Второе отличие состояло в том, что в доме 33 по Ботанической разводили драконов.

Собственно, совсем маленьких дракончиков. Не больше крупного геккона каждый. Вырасти в смертельно опасных огнедышащих тварей крошкам предстояло на пустынных полигонах далеких горных плато, а на аукционах, проходивших пару раз в год, обученных и тренированных, их за бешеные деньги приобретал объявленный вне закона Орден Разбойных рыцарей. Секретные силы Армии самообороны тоже не прочь были приобрести этих злобных тварей – в количестве, потребном противостоять драконьим соединениям Разбойных рыцарей. Авиация и зенитная артиллерия пока что были против них малоэффективны.

Здесь же, на Ботанической, в одном из тайных инкубаторов столь перспективные крошки лишь вылуплялись из яиц, которые сюда заботливо и всегда вовремя доставляли из других мест.

Ясно, что и занятия немногочисленных обитателей дома 33 были сугубо конспиративны. Орден Драконоборцев и еще три Ордена, поставившие своей целью очистить Заразу от драконьей нечисти, разоряли, уничтожали, выжигали каленым железом драконьи фермы, школы и инкубаторы. Но никому из рыцарей этих преславных Орденов пока не пришло в голову, что один такой, правда не самый большой, инкубатор расположен всего в получасе неспешной ходьбы от замка Магистратуры, где заседали представители всех Орденов, не враждующих с Законом.

Сегодня, в тот час, когда четверо друзей готовились – каждый на свой манер – к решающему для них турниру, все остальные участники предстоящих событий были заняты кто чем. Секач обсуждал свои планы с Себастьяном Мочильщиком. Шишел стучал в ворота Стриткасла. Енот имел проблемы с трансформером «Ангроглиссадой». А в сухом и обжигающем воздухе камеры инкубатора под лучами почти инфракрасного, тускло мерцающего света мудреных ламп над искусственной кладкой драконьих яиц задумчиво стояли двое.

– Уже на подходе, – сказал блаженного вида, слегка женоподобный блондин – из тех, что за рост получают у русских прозвища «колокольня», «верста коломенская» и тому подобные. – Этот выводок получше будет, чем прошлые разы... Продукт – класс! Это я тебе, Швед, говорю как специалист. Не стоило фьючерс заключать. Прогадали мы сильно...

– Удивляюсь, Мутти, – отозвался Швед, – как у тебя еще крыша вконец не потекла от «грезника». Кое-что соображаешь все-таки. Ты у нас единственный драконолог с дипломом. Не хочется искать другого. А ты то видеофильмы без Ти-Ви смотреть умудряешься, то про книжку, которую всю ночь читал, рассказываешь долго и увлеченно... И сильно удивляешься, когда выясняется, что книжки этой у тебя сроду не было и вообще такой в природе не существует... Завязывай с Чувырлой. Не нравится мне, что он тебе с Пугалом по дешевке порошок толкает. А там, глядишь, еще и приплачивать станет. Чтоб не отвыкли. Вы его к нашему домику прикормили, а он вас к чему-то такому, что еще не выявилось. Но вот выявится, боюсь.

Швед был невысок, сложен крепко, но коряво, простоват на вид, волосы имел светлые и редкие. Но в отличие от его несколько артистически выглядящего собеседника глаза Шведа не заволакивала мутноватая поволока и движения были скоординированнее и точнее. Хотя накопившаяся за сезон созревания «продукта» усталость делала их слегка замедленными.

– Ну что ты! – возмутился Мутти. – Макс просто одинокий, нелепый человек, который ищет у окружающих понимания... Тебе следует быть терпимее к людям. И тогда...

Зазвеневший где-то в недрах дома звонок прервал его нравоучительный монолог. Оба собеседника заспешили к выходу.

* * *

Но к тому моменту, когда они вошли в вестибюль, услужливый третий член команды драконоводов уже отпирал закрытую почти на дюжину замков входную дверь.

Швед подобрался. Ему было что сказать этому третьему.

– Янек, – тихим, но въедливым голосом начал он, – объясни мне, глупому, зачем у нас видеокамера на входе, автоматика на замках и тамбур между дверями? Ведь мы тут, кажется, драконий инкубатор содержим – не так ли?

– Швед, ты кругом прав! – признал Янек.

– Так какого же черта, вместо того чтобы, оставаясь на месте и глядя на экран, нажать на кнопочку, ты отрываешь задницу от стула и прешься сам откручивать все замки и щеколды. Не проверив, кто пожаловал, и не закрыв тамбур?

Янек, уже отворяя дверь, одновременно умудрился развести руками.

– Так это ж Коста!

Подтверждая его слова, в дверях и впрямь появился Коста Леонидис – пьяный вусмерть и с неизвестным типом под руку. Тип был элегантен и черен, как эбонитовый корпус антикварного телефона. Но не напоминал это устройство решительно ничем больше. Скорее он напоминал искусно остриженного и прихорошенного усилиями мастера парикмахерского дела домашнего песика. Только глаза у этого песика были волчьи.

«Песик» сжимал в левой руке черного дерева трость с резным набалдашником в виде головы Люцифера На трость он не опирался, а так – слегка жонглировал ею на весу.

– Это М-мишель, – сообщил Коста. – Я ему п-продал наших м-малюток... Огнедышащих... Но тссс!

– Господи! Коста! – взвился Швед. – Ты вышел на пятнадцать минут, чтобы в банкомате получить наличные. А вернулся через четыре часа, в дрезину бухой и с каким-то пуделем под руку! А если бы это был не Коста? – повернулся он к возящемуся теперь с запиранием двери Янеку. – Понимаешь? Не Коста, а чертовы драконоборцы?! Или просто грабители?

– Покуда я с вами, ребята, не стоит бояться таких вещей, – рассеянно бросил «пудель» и двинулся к ведущей наверх лестнице.

На этом пути он уронил висящего на нем Косту в случившееся по дороге кресло. А Шведа ухватил за плечо и повлек за собой. Был он, оказывается, силен необычайно. И глаза у него были даже не волчьи, понял теперь Швед. Нет, это были мутные глаза бешеного зверя. Мутные глаза сбесившегося хищника... на изящном, даже изысканно красивом лице черного аристократа, украшенном любезной улыбкой. Швед не стал сопротивляться.

– Я хотел, чтобы вы поняли, – ласковым, убедительным тоном втолковывал ему «пудель», – что вам теперь со мной работать. И ни с кем другим больше. Разве что с вашими поставщиками...

– Да кто ты такой, парень? – наконец набрался духу и выдавил из себя вопрос Швед.

– Я теперь твои папа и мама, – все так же ласково ответил нежданный гость. – Для начала я беру у вас весь выводок этого сезона...

– Как это «берете», мистер? – развел руками Швед, остановившись перед дверью офиса. – У нас фьючерсная сделка. Товар продан. Весь выводок этого сезона.

– Во-первых, ты ошибаешься, парень, – заверил его гость.

Он толкнул дверь, вошел в офис и удобно расположился за председательским столом в кресле, в котором Швед привык видеть себя.

– Ты ошибаешься, – повторил он. – Выводок – это не ваш товар. Вам платят не за самих дракончиков, а за работу и за риск. Вот это ваш товар. А хозяин выводка получает за то, что разрешает пользоваться своими летучими огнеметами, много больше. Мне вот захотелось стать таким хозяином... Вот я и покупаю этот выводок у его прошлого хозяина. Вы не против?

– По мне, хоть ансамбль песни и пляски себе заводите, – пожал плечами Швед и, за неимением выбора, опустился в кресло для посетителей. – Но я заключил сделку. И если вы, мистер, такой крутой, то должны хорошо знать, что бывает с теми, кто в нашем деле отступается от своего слова. А мой заказчик...

– Это ты про Рихарда Бражника? – с презрительной миной поинтересовался гость. – Про Модника? Выражайтесь правильно. Грамотно выражайтесь, ребята. Он дракош у вас не покупает. Он их арендует. Для тренажа и воспитания. Он полигон имеет на примете, тренеров. С их труда и кормится. Они ему за поставку дракош его долю отстегнут. Из того, что им хозяин драконов от платы конечного арендатора, на которого дракоши пахать будут, определит. Но только у меня есть другой полигон на примете. Покруче. И без всяких Бражников-посредников. – Он брезгливо поморщился, полез во внутренний карман и вытащил оттуда кожаный футляр для сигар. – Э-э... Не нравился мне Рихард. Никогда не нравился... Ты, наверное, знаешь, что этот парень по два раза на день делал себе маникюр? Любил это занятие...

Гость открыл футляр, полюбовался его содержимым, извлек из него, как показалось Шведу, какую-то странную сигару, бросил ее на стол. При соприкосновении с крышкой стола сигара издала звук, совсем не похожий на шорох плотно свернутых табачных листьев.

– Узнаешь маникюрчик? – осведомился «пудель» у Шведа, который, застыв от ужаса, смотрел на то, что лежало перед ним на столе.

– Не переживай за бедолагу, – посоветовал ему гость. – Ему этот пальчик уже без надобности... Главное то, что он тебя больше не побеспокоит. Фьючерс ваш считай аннулированным. Закуривай, – добавил он, убирая палец Модника в футляр, а вместо него вытягивая оттуда настоящую «гавану».

Швед машинально взял сигару и уставился на «пуделя», как кролик на удава.

– Вот и место освободилось, – заметил тот, разглядывая содержимое футляра. – Знаешь, что я вставлю сюда, рядышком?

Швед с тупой обреченностью смотрел в мутные желтые гляделки.

– Твой поганый член я сюда заткну! – уже без всякой ласки в голосе заорал гость. – Оторву с корнем и буду носить этак вот! Если ты, сука, еще хоть раз обзовешь меня Пуделем!!!

Мишель Лакост, по кличке Кобра, ненавидел свое второе (и более популярное в народе) погонялово. Собственно, оно было на самом деле первым. Прицепившимся к нему, еще когда он бегал на подхвате у самых последних «шестерок» «черной мафии» в одном из мегаполисов Метрополии. Давно – по здешним меркам.

– А теперь слушай меня внимательно, – продолжил он, мгновенно успокоившись.