Текст книги "Джокер и Палач"

Глава 2
БОГ ЖЕЛАНИЙ

В темноватом гараже Енот мрачно сидел на ящике из-под запчастей к комбайну и предавался грустным размышлениям. Другой ящик, распакованный и содержащий в себе столь не пришедшуюся ко времени покупку, стоял рядом. «Как же все-таки сбыть проклятую штуковину с рук и не остаться в накладе?» – спрашивал себя Енот. Похоже, для этого надо было хотя бы знать, что такое эта самая «Ангроглиссада». Документации ящик не содержал.

На самом же дурацком трансформере не было написано ровным счетом ничего.

Точнее, ничего, что было бы доступно разуму нормального индивида. Какие-то значки в столбик были врезаны в металл корпуса. Но их значение было покрыто мраком. Это наводило на мысль, что предназначена штуковина была для жителей каких-нибудь Желтых Лун, где в ходу был китайский...

Енот вперил свой взгляд в дурацкие иероглифы, пытаясь разгадать их сокровенный смысл. Что-то не понравилось ему в их виде. Что-то было с ними не так.

Ах вот что! Сейчас они были одинаковыми. Все, кроме последнего, в самом низу. Енот мог поклясться, что такого не было, когда он пялился на эту надпись в тот раз – когда занес ящик в гараж. Да-да... Тогда одинаковыми – вот такими косыми паучками или звездочками – были три первых, что сверху, значка. Два последних от них здорово отличались. А сейчас – только один... Ой!

На глазах у Енота этот единственный – не такой, как все, – изменился. Из чего-то, напоминающего нарисованный детскими каракулями кораблик, стал чем-то, напоминающим астрологический знак Меркурия.

Енот потряс головой, потер глаза и пощупал трансформер. Металл был холодный, значок – отчетливо рельефный... Как может мгновенно измениться рисунок, вырезанный по стали?

С сомнением Енот посмотрел на софит, освещавший нутро гаража. Нет, конечно, все дело в освещении. Он поднялся, поправил софит и снова сел, уставившись на идиотские иероглифы. И тут же помянул нечистого.

Теперь все четыре значка были совершенно одинаковыми – косыми звездочками-паучками.

– Чтоб тебе пропасть! – пробормотал Енот. – Что мне это напоминает? Что-то очень нехорошее...

А напомнило это ему цифры на индикаторе таймера бомбы, одна за другой превращающиеся в нули. Только не сверху вниз, а слева направо. Любимый прием режиссеров остросюжетной видеопродукции.

«Чье-то время истекло...» – с нехорошим чувством шевеления мурашек в различных частях тела подумал Енот. И замер.

Но не происходило ровным счетом ничего.

И мысли незадачливого обладателя «Ангроглиссады» вернулись к прежней проблеме: кому она могла быть хоть на фиг нужна – «глиссада» эта?

Самое простое, что можно было придумать на этот счет, – просто сделать запрос в Сеть. Только на Заразе, известное дело, все не как у людей. И Сеть здесь завелась не так уж и давно, и выхода во Всемирную у нее не было... И главное, послав запрос, в котором содержится название проклятой штуковины, – наследишь. То, что Паркер еще с утра давал показания в застенке Ордена, тревожило. По какой-нибудь причине в показаниях этих может фигурировать клятый ящик и название идиотского изделия, в нем находящегося. И тогда запрос относительно этого – единственного, надо полагать, на Заразе – изделия выведет людей Ордена и людей Закона на след того, кто за каким-то чертом интересовался этой фигней. Очень это надо?

Нет. Не очень...

Но можно сделать и так... Енот подошел к заваленному бумажным хламом и огрызками карандашей верстаку у окна и отыскал на нем свой мобильник. Нашел в его памяти номер канала репортера «Городских новостей» Тони Крюгера и нажал клавишу вызова. Он намеревался попросить старого приятеля сделать запрос с редакционного компа. Тогда концы отыскать будет очень трудно. Но Тони все не отзывался, как вдруг произошло нечто, самым серьезным образом отвлекшее Енота от задуманного разговора.

Он услышал за спиной шорох. Очень отчетливый шорох.

Затем звук металла, скользящего по металлу. Тот, что звучит между кликами «ку-клукс-клан!» – звук взводимого затвора. Енот испуганно обернулся.

И испугался еще больше.

Трансформер поднимался из своего ящика. Поднимался и на ходу менял форму и размеры. Р-раз – у него из корпуса высунулась башка. Металлическая башка в металлическом капюшоне. С пустыми провалами глаз. Еще р-раз – и руки растопырились в разные стороны...

– Ч-черт!! – прошептал Енот. – Воистину черт из коробки!

И стал пятиться к выходу. Осторожно, чтобы не привлечь внимания проклятого «черта». Но не тут-то было! Дурацкий ящик из-под запчастей подвернулся ему под ноги, и Челлини с размаху грянулся седалищем о давно не метенный пол. И оказался лицом к лицу с уже покинувшим свою упаковку посланцем дьявола. Это буквально парализовало его.

«Ей-же Господи, – сообщил он свое мнение обо всем этом Всевышнему, – посылать человеку два таких ужаснейших потрясения за один всего-то день – это явный перебор!»

Обитатель ящика «Ангроглиссады» стоял во весь рост. Рост этот был – сантиметров сто семьдесят. Он напоминал выполненную из темного, хорошо отполированного металла фигуру человека в каком-то средневековом наряде. Глядящие в упор пустые глазницы вызывали у Енота нехорошие ассоциации. А накинутый на плечи капюшон с фестончиками – уж и вовсе дурные. Он только не мог припомнить, с чем именно.

Эволюция зловещей фигуры тем временем продолжалась. Она начала сочиться какой-то дымкой и через мгновение окружила себя туманом. Точнее, тонкой пеленой белесой мглы. Мгла эта, однако, начала быстро обретать цвет и форму. Она уплотнилась, облекла металлического истукана, словно перчатка руку. Какая-то зыбь пробежала по ней, добавляя порожденному образу последние штрихи.

И вот перед Енотом стоял сухопарый человек в черном трико и красном капюшоне. Из-за плеч его выглядывала рукоять чего-то явно режущего или колющего. Тип хмуро смотрел на Енота.

– Вы Паркер? – строго спросил он. Голос у него был как у телеведущего, без малейшего акцента.

– Н-нет! – потряс щеками Енот. – Паркера забрали люди Байера...

– А вы кто? – осведомился «черт из коробки» все так же строго.

– А вы-то кто?! – вопросом на вопрос ответил Енот, обретая способность выказывать некое неповиновение. С кряхтением он принялся подниматься с пола.

– Я... – Тут, похоже, гость из ящика слегка призадумался. – Как в этом Мире называется человек, которого посылают, чтобы уничтожать?

– Как?! Всех уничтожать, кого встретил?

Енот, уже принявшийся было отряхивать пострадавшие от приземления на грязный пол брюки, замер в ожидании ответа. Он был для него весьма важен.

– Нет, не всех, – уточнил по некотором размышлении гость. – Только указанный объект. И помехи. И тех, кто будет их создавать.

Это прозвучало многообещающе. Но создавать выходцу из ящика помехи Енот не собирался.

– Тогда тебя называют «киллер», – с некоторым облегчением просветил он гостя и возобновил чистку брюк. – Тебе... Вам не Паркера, часом, заказали?

– Ответ неправильный! – строго произнес гость. Енот вздрогнул, ожидая, что за такой оценкой последует наказание. И наказание это будет суровым.

– Киллер, – пояснил гость, – это человек, которого нанимают за деньги, чтобы он кого-то убил. Как правило, другого человека. А меня не нанимали. Я выполняю свое предназначение... Паркер должен был помочь найти объект...

– Тогда вы, извините, палач, – сообщил ему свое мнение Енот. – Правда, палачам тоже должны платить. Но они именно выполняют свое предназначение. И одеты вы как палач. Как это я сразу не сообразил? Прямо как в кино. Или в детской книжке. А за спиной у вас ни дать ни взять самый настоящий топор. Головы рубить...

– Пожалуй, это точное определение, – заключил гость. – Я – палач. Это достаточно точное слово. Просто я не думал, что оно сохранилось у вас в языке... И выгляжу я действительно как палач. И это... – Он быстрым движением вынул из-за спины топор, и впрямь словно взятый на прокат из киностудии. – И этим можно отрубить голову...

Енот уже жалел о проявленном любопытстве.

«Терминатор чертов!» – подумал он, вспомнив древнюю видеосказку. В той сказке, помнится, всем встречным и поперечным очень похожего посланца злых сил приходилось туго.

Но пронесло. Топор снова спрятался за спину Палача. В петлю на его плече.

– Однако, – снова суровым голосом продолжил гость, – мне необходимо видеть Паркера. Без него я не смогу найти объект... И вы не ответили мне – кто вы! Отвечайте мне только правду. У меня есть возможность проверить любую информацию.

– Понимаете...

Глаза у Енота забегали, словно он уже в чем-то провинился перед жутким гостем.

– Если вас интересует, как меня зовут, – торопливо заговорил он, – то, вот видите, на бейджике написано, что я Апостолос Челлини.

Он постучал пальцем по опознавательной карточке у себя на груди. Это была святая правда. Написано на карточке было именно это. А ничего другого он и не утверждал. Например, того, что это его истинное имя.

– Я свободный предприниматель. На сегодняшний день – меняла. Менялы... Это не те, кто обменивает деньги... Хотя я и могу... Тоже... Но здесь менялами называют тех, кто... Посредников, одним словом. Тех, кто посредничает при обмене предметами Магии... И Паркер тоже меняла... Я должен был для него выкупить ва... вот этот контейнер. У одних парней... Я и выкупил. Но за это время люди из Ордена «Своих» забрали Родни в свой застенок...

– Вы очень много говорите, господин Челлини, – остановил его гость. – И очень сложно. «Люди Байера» и «люди Ордена “Своих”» – это одно и то же?

– Именно так!..

Енот сглотнул слюну и энергично закивал.

– Почему Паркер сам не забрал контейнер со склада компании «Грандисон»?

– Это сложная история...

Енот снова судорожно сглотнул.

* * *

История контейнера действительно была сложной. Доставленные из Старых Миров предметы – а доставлялись они только «с оказией» и вопреки законам Федерации Тридцати Трех Миров – поступали на склады компаний, занимающихся такого рода торговлей, путями часто окольными, без прямого указания имен и адресов отправителей и получателей. Ясное дело, что при таком бизнесе толклось много нечистого на руку народу. Не диво, что контейнер, адресованный Родни Паркеру, бесследно испарился в недрах складов «Грандисона». Заявлять в полицию тот не стал. Это было и бессмысленно, и – как теперь понял Енот – дьявольски опасно. Родни лишь поставил на уши всех своих надежных знакомых (а среди таковых числился и Енот), обещая им златые горы. Златые горы выставлялись тому, кто в кратчайший срок найдет на черном рынке и выкупит для него некий товар, приходивший на склад по такому-то (фиктивному, конечно) адресу и со склада пропавший. Товар был им детально описан, совершенно никому другому не нужный товар, как утверждал Родни, вполне безопасный товар. Последнее, похоже, было наглым блефом.

Надежные знакомые охотно пошли навстречу Паркеру. Все знали, что златые горы у Родни в закромах сверкают своими вершинами и шелестят вполне федеральной зеленью.

В одиночку Родни, конечно, не справился бы с такой задачей. Но в компании с надежными людьми она не представлялась невыполнимой. Хотя черный рынок Семи Городов и был огромен, полдюжины хорошо знающих его людишек было достаточно, чтобы отыскать в его недрах любой предмет. Повезло из всей полудюжины, конечно, лишь одному. И этим единственным был Апостолос Челлини. Правда, повезло ему весьма относительно, как он убеждался все больше и больше.

Жулью, осуществившему хищение, не повезло. Несмотря на то что среди местных умельцев большой спрос имела любая аппаратура, никому из них «Ангроглиссада» и на фиг не сдалась. Как сказал кто-то из авторитетных мастеровых, «из этой хрени и самогонного аппарата не изваяешь...» А поскольку аппарат такой на Заразе могли «изваять» практически из чего угодно, вещь была действительно абсолютно бесполезной. Истинный же получатель, который, может, и хорошо заплатил бы за товар, был жулью неизвестен и признаков жизни не подавал. Секреты истинных адресов получателей «люди на выдаче» раскрывали разве что под пытками.

Вся «розыскная бригада» Паркера старалась действовать тихо и шума не поднимать, используя только конфиденциальные каналы. Чтобы жулье не узнало и не задрало цену. Но какая-то зыбь прошла все-таки по бескрайним рядам подпольной торговли Семи Городов.

– Вот что, – сказал трое суток тому назад старший Зильберман Апостолосу, зайдя к нему на чашечку кофе и попросив хозяина «слушать сюда». – Я знаю, у кого вещь, но я никогда не смогу вещь получить. Я могу только немного сказать тебе, куда идти. Тебе отдадут. Мне – нет! Никогда!

– И сколько ты за это хочешь? – по-деловому поставил вопрос Енот.

Вообще-то после последних слов Зильбермана его можно было просто отправить куда-нибудь подальше. Все было ясно как божий день. Почему кто-либо мог отказать Ари Зильберману в явно выгодной сделке и не отказать в том же первому попавшемуся, скажите мне? Только потому, что этот «кто-либо» – ярый антисемит. Другого объяснения нет. Единственным антисемитом в кругах скупщиков краденого Семи Городов был Щука, он же Мыкола Просыпа. Можно было прямиком идти к нему. Но в деловых кругах теневого мира Семи Городов не принято было обижать старика Зильбермана.

Сошлись на том, что, получив от Родни златые горы, Апостолос отсыпет в карман Ари Зильбермана ровно половину. В конце концов, это было справедливо. Завершив торг, Енот бросил: «Ну?»

– Вещь выкупил Щука, у Гадины Рутгерта, – раскололся Ари. – Всего-то за пятьдесят «крылатиков». А со мной отказался даже говорить. Хотя я начал с пятисот федеральных.

Несмотря на строжайший запрет, валюта Старых Миров котировалась на черном рынке гораздо выше местного «орла». «Орла» нежно называли «крылатиком», «пташкой», «пернатым», «орликом» и бог весть еще как. Но предпочитали ему федеральные баксы из Старых Миров.

– Ты бы только слышал, Апостолос, – продолжал Зильберман, – куда этот негодяй послал меня с моими деньгами! Ты знаешь, я сам старый сквернослов, но такого...

Что и говорить, искусством табуированной лексики Просыпа владел на уровне мастер-класса.

– Вот такое вот мое еврейское счастье, – заключил старик свои объяснения.

– Мне следовало бы поднять свою доли до шестидесяти... – задумчиво произнес Енот. – Мне будет нелегко работать с Щукой.

– Почему же? – изобразил искреннее удивление Зильберман. – Ты всегда прекрасно ладил с людьми...

– Ты сам знаешь, Ари, – вздохнул (и вздохнул совсем непритворно) Енот, – Щука и меня числит в евреях...

– Но ты ведь не еврей, Апостолос? – с некоторым подозрением в голосе спросил Зильберман, опасливо присматриваясь к профилю собеседника. – Ты не посещаешь синагогу, не соблюдаешь шаббат, за милую душу трескаешь трефную пищу... И, наконец, ты же ведь необрезанный! Нет-нет-нет! – пресек он попытки Енота что-то возразить ему в том духе, что «поди расскажи все это Николе». Он крепко ухватил Енота за запястье и доверительным жестом прижал его руку к столу, а сам перегнулся через столик – к уху Апостолоса. – Не возражай! Ты необрезанный! Нина с Грибных Мест это подтвердит! И есть еще достойные женщины, которые не станут обманывать! Так что тебе есть что предъявить этому негодяю!

Енот представил себя предъявляющим Мыколе Просыпе свой основной аргумент непричастности к семитскому корню. И чем чревато этакое предъявление. Но златые горы стоили того.

К тому же одна нестандартная идея посетила его. На нестандартные идеи Енот был горазд.

– В конце концов, – горячо продолжал Зильберман, – мы можем нанять какого-нибудь поца скандинавской наружности...

– Поца... Это – рискованно, – отрезал Апостолос. – Ладно, я берусь за дело, Ари.

* * *

И приступил он к реализации своей нестандартной идеи. В основе ее лежала уверенность в том, что старый Ари, слегка сдвинутый на почве своей переоценки местного антисемитизма, что-то не понял в ситуации. Не таким антисемитом был Щука, чтобы отказаться от дуриком идущей в руки полштуки. А за целую штуку он отдал бы товар хоть главному раввину проклятой Федерации.

Значит, либо Щука знал другого покупателя (хуже всего, если самого Родни). Либо... это был не тот Щука!

Начал Енот со второго варианта. Потому, что первый был абсолютно фатален.

Для этого он первым делом направил свои стопы в бильярдную клуба яхтсменов, отыскал там Гадину Рутгерта и угостил его кружечкой пива.

– Я снова свел дружбу с Мыколой Щукой?! – посреди мирного разговора «за то, за другое» возмутился тот. – Да старому Зильберману это приснилось. У него уже глюки пошли насчет всемирного гойского заговора. Можно подумать, что у нас тут один Просыпа в «щуках» ходит...

– Неужто еще кто такое погонялово подцепил? – наивно поинтересовался Енот, чувствуя, что выходит на цель.

– Да тот же покойный Муренго... – пожал плечами Гадина и отхлебнул пивка. – Да мало ли кто!

Покойники решительно не интересовали Енота как перспективные партнеры.

– Ну, тот уже «этажом выше переехал», – усмехнулся он. – А в Семи Городах, выходит, все ж таки Просыпа – единственная щука, что еще не кверху брюхом плавает.

– Пфе! – презрительно поморщился Гадина. – С одной щукой – вполне живою – ты вроде бы неплохо дела ведешь...

– Это с кем же? – поразился Енот.

– Да с тем тощим парнем, что магазин типа секонд-хенда на площади Эпидемии держит. Вот щука так щука. Морда худая, острая, сам скелет скелетом, а взгляд ну точно щучий!

– Это с Тимоти Стрингом, что ли? – догадался Енот. – Так его ж обычно Толстяком дразнят...

– Ну а по мне, Щука он, – отрубил Рутгерт. – Больно торговаться умеет. На днях ободрал меня как липку...

Апостолос тяжело вздохнул. Он знал, что Тимоти хорошо умеет торговаться. И столь же хорошо информирован о веяниях черного рынка.

* * *

И вот конспект этой истории – с купюрами и без ненужных деталей, но в сильно запутанном виде – обрушил Енот на голову своего инфернального гостя.

Если тот и не понял чего (а чудом было бы, если бы он понял хоть что-то вообще), то ничем не выдал этого. Он только смотрел на Енота холодным взглядом, терпеливо дожидаясь, когда тот наконец выдохнется. Когда дождался, сказал только:

– Вы слишком много говорите, господин Челлини. Так каким образом я могу как можно скорее увидеть господина Паркера? Повторяю, вы должны мне говорить только правду.

Апостолос тяжело вздохнул.

– Я уже объяснил вам, что сегодня с утра Родни загребли рыцари Ордена «Своих». Вы в курсе того, что это такое?

– Я хотел бы выслушать ваше объяснение, – несколько уклончиво, но очень строго произнес Палач.

По всей видимости, он знал некий тайный способ извлекать из запутанной речи Енота какую-то смысловую составляющую. Или думал, что знает. Так или иначе, он сам напросился еще на четверть часа довольно сбивчивых и путаных объяснений того, что кто попал в лапы «Своих», еще иначе как конченым психом воли не видел. И на этих ребят, кроме Престола, никакой управы нет. И стволы у них разрешены любые, притом чаще всего они вооружены не по-детски... – И, несколько понизив голос, Апостолос Челлини стал пояснять, что вообще-то цели у «Своих» – чрезвычайно благородные. Но вот методы их получили в народе неоднозначную оценку...

– Цели тех, кто послал меня, – прервал его наконец Палач, – точно совпадают с целями этих «Своих».

Еноту ничего не оставалось, кроме как одеревенеть от изумления.

– Кроме того, – продолжил гость из ящика, – я не собираюсь освобождать господина Паркера. Мне нужно только переброситься с ним парой слов. Пусть даже в присутствии посторонних...

– Никто вас к нему не пустит, – сокрушенно развел руками Енот. – А если и пустит, то...

Мысли бедолаги заклинило, когда он сообразил, что совершенно не может представить себе, как будет выглядеть это самое «то...». И еще он сообразил штуку куда более странную. А именно то, что этак запанибрата учит уму-разуму, как учил бы какого-нибудь новичка, объявившегося в Семи Городах, нечто, что вовсе не было никаким новичком. Оно вообще не было человеком. И всего лишь полчаса тому назад испугало его до полусмерти.

– Мне придется немного подготовиться, – решительно произнес Палач. – Меня пропустят.

– К-как подготовиться? – задал Енот, пожалуй, самый глупый вопрос, который можно было измыслить в сложившейся ситуации.

– Собственно, это не должно вас волновать. Я достаточно подготовлен в вопросах организации вашей жизни здесь. Так что мне не надо будет тратить слишком много времени на то, чтобы найти Паркера. Единственное, что требуется от вас, – это забыть о моем появлении и о моем существовании вообще. Вы способны на это?

Палач посмотрел на Енота испытующим взглядом. Ни капли иронии не было в его голосе.

– Если нет... я могу помочь вам.

– Можете быть во мне уверены, – торопливо ответствовал Апостолос. – Я...

– Это вы должны быть уверены во мне! – оборвал его Палач. – Во мне и в моих возможностях!

– Я только хочу предупредить вас... – все так же торопливо и услужливо затараторил Енот. – В таком виде, как вы сейчас одеты... И вообще... Вам так не стоит появляться в городе...

Палач смотрел на него отеческим терпеливым взглядом. И только когда Апостолос запнулся, захлебнувшись в желании доказать свое искреннее желание быть полезным гостю, пусть и незваному, заговорил.

– Вы очень заботливы, – все с той же ледяной серьезностью произнес гость. – Но я в курсе дела. Вы можете оказать мне только единственную услугу.

Енот принял позу полнейшей готовности действительно быть полезным. И оставаться таковым как можно дольше.

– Удалитесь в свое жилище, – объяснил ему смысл ожидаемой услуги гость. – Удалитесь и сделайте так, чтобы... Чтобы, скажем, полчаса, сюда... в это помещение, я имею в виду, не прошел никто. В случае если это будет невозможно, предупредите меня.

Он взял со стола мобильник Енота и кинул его хозяину резко и неожиданно. Так что тому пришлось проделать сложное балетное па, чтобы перехватить телефон в полете. То, что ему это удалось, он записал в число самых больших достижений своей жизни. Учитывая его комплекцию и балетную подготовку, он был прав.

Совершив сей отчаянный подвиг, Енот уставился на гостя совершенно круглыми глазами.

– К-как?.. Каким образом я вас предупрежу?

Палач еле заметно улыбнулся:

– Просто быстренько наберите любой номер. Чтобы вызов поступил в эфир... Можете даже номер полиции или этих... Ордена «Своих». Я способен воспринимать сигналы этих штучек... – Он кивнул на мобильник. – Этого мне будет достаточно. У вас здесь есть утилизатор?

Енота обдало ледяной волной страха. Он представил себе собственный расчлененный труп, исчезающий в пасти утилизатора.

– В-вот... – кивнул он в сторону громоздящегося в углу агрегата.

– Он действует? – осведомился гость. Енот нашел в себе силы кивнуть.

– Благодарю вас, – тоном, не подразумевающим продолжения разговора, сказал Палач. – Ступайте!

– Д-да... Разумеется! – затараторил Енот. – Я сейчас! Я немедленно!

И его словно ветром вынесло в дверь, ведущую в дом.

* * *

На черной лестнице, куда выходила эта дверь, Енот, чтобы не рухнуть, вцепился в перила и, обливаясь холодным потом, на подкашивающихся ногах стал карабкаться наверх. «Необходимо наглухо запереться в своем кабинете и не выходить оттуда, даже если сам Сатана явится по мою душу! – Мозги его работали на полных оборотах. – Защита! Вот что тебе нужно! – объяснил Енот сам себе. – Кто-нибудь из тех, кто с такими штуками запанибрата... Ведь есть же такие! Здесь, на чертовой Заразе!..»

И тут внутренний голос сказал ему: «Стоп! Ты уже знаешь такого человека! Разговаривал с ним только сегодняшним утром. И это не просто человек, которому приходилось иметь дело с Магией. Это – человек со связями при Дворе!»

Енот уже чуть было не надавил клавишу мобильника, чтобы немедленно набрать номер Шишела, но вовремя схватил себя за руку.

«Полчаса! – сказал он себе. – Полчаса надо выждать, чтобы эта тварь убралась из гаража! Но боже ж ты мой! Что, если через эти полчаса меня уже по кускам сбросят в глотку утилизатора? Недаром же эта тварь о нем спрашивала!»

Он кое-как добрался до двери кабинета. С трудом сообразил, как отпереть собственным ключом собственный замок. Но запер дверь за собой – стремительно!

И тут же обернулся, так, словно его окликнул нечистый. В голову стукнула мысль, что в его святая святых – где-нибудь под столом или за креслом притаилось и сейчас кинется на него еще какое-нибудь чудище.

Но никакого чудища в кабинете не было. От пережитого страха ноги Енота стали совершенно ватными, и он, прислонившись к стене, начал медленно сползать на пол.

Как вдруг сам себя – мысленно, конечно, – за шиворот подтянул вверх и привел в некое подобие стойки «смирно» – ну, такой, какую бы сделала наделенная громадной силой воли медуза.

«Полчаса, – сказал он себе снова, зажигая все, что только имелись в кабинете, лампы и панели освещения. – Бежать не годится. Эта тварь, должно быть, подсматривает за тобой и использует твою, Енот, попытку к бегству как повод, чтобы с тебя заживо содрать шкуру... Хотя зачем ему повод, скажите мне, пожалуйста?»

В том, что Палач не простит ему ни одного ложного шага, Енот был уверен – эта уверенность таилась в нем где-то на уровне спинного мозга. И это – несмотря на то что общение их длилось, пожалуй, менее получаса. Это была Ее Величество Интуиция. А на интуицию свою Енот полагался всегда, когда Логика и Опыт молчали, поджав хвосты и норовя укрыться в уголке сознания потемнее.

Он посмотрел на часы: ждать оставалось двадцать семь минут.

«Потом пойду, – решил Енот, – и, не заглядывая в гараж, запру его. А потом ломану в город и сниму номер в гостинице подальше. А лучше – в кемпинге. И отсижусь с недельку. На дно лягу. Но прежде всего свяжусь с Шишелом. Так вернее...»

Енот снова бросил на часы нервный взгляд. Положительно – время остановилось в его кабинете. Он заглянул в ящик стола – проверить, не затерялась ли там, вопреки законам природы и эдиктам принцессы Фесты, какая-нибудь пушка.

Пушки не было. Оно и к лучшему. Енот подошел к холодильнику, открыл его и задумчиво посмотрел на томящуюся батарею банок пива. Покачал головой и закрыл холодильник. Подошел к заветному шкафчику с «тяжелой артиллерией» и извлек оттуда бутыль контрабандной граппы. Задумался, выбирая подходящую случаю емкость, махнул рукой и основательно приложился к горлышку. Резко выдохнул и задумался – ставить граппу на место или приложиться к целительному напитку еще раз.

И в этот момент в дверь постучали.

Енот решительно приложился еще.

«Ты идиот! – бросил он себе, закрывая шкафчик со спиртным и решительно направляясь к двери. – Оставил, старый дурак, дверь незапертой... И вот теперь – все, кто угодно... Все, кто угодно, и всё, что угодно... шастают... по... твоему... дому!»

– Кто там! – рявкнул он так, что впервые сам испугался своего голоса. – Кого принес черт?!

Вполне возможно, что он кого другого и испугал бы. Но только не старую грымзу Пьеретту де Сен-Пьер. Его секретаршу и по совместительству домохозяйку с функциями уборщицы.

– Я, конечно, слышала, что вам туго пришлось этим утром, мсье Челлини, – с большим ядом в голосе произнесла она. – Но это еще не повод, чтобы повышать голос на даму...

– Простите, мэм, – только и вымолвил Енот, отворяя дверь. – Я совершенно забыл за всеми делами, что у вас сегодня день уборки...

– Принимаю ваши извинения, мсье... – сухо парировала все еще уязвленная Пьеретта. – Уборку я закончила, вот ваши ключи. Должна сообщить вам, что там внизу один джентльмен желает вас видеть... Не знаю, правда, пожелает ли мсье встречаться с...

– Джентльмен уже не внизу, – раздалось у нее за спиной.

Пьеретта дернулась, как ужаленная, Апостолос же ограничился тем, что удивленно выкатил глаза. Посетитель был худощав, наряжен в свитер с высоким горлом, легкого брезента брюки и тяжелые армейские ботинки.

Родни Паркер почти всегда одевался так.

* * *

– Джентльмен уже наверху, – устало продолжил Родни. – И мсье с ним встретиться пожелает... Обязательно пожелает. Ведь я не обманываю мадам де Сен-Пы, а, Енотик?

«Енотик» только посторонился, давая проход своему неведомо как покинувшему узилище Ордена партнеру. Он молча принял ключи из рук мадам и с максимально возможной благодарностью во взгляде отвесил ей поклон-кивок. Та в знак глубочайшего неодобрения происходящего поджала губы и торопливо удалилась.

Этим она, по крайней мере, избежала очень больших неприятностей.

Енот прислушался, сработал ли автоматический замок, после того как захлопнулась наружная дверь за его столь универсальной и столь деспотичной служащей, и тщательно запер дверь своего кабинета. Родни уже устроился в кресле «для почетных посетителей» и покручивался в нем направо-налево.

– Весь город только и судачит, – начал разговор Енот, – о том, что тебя заграбастали люди Байера. А ты жив-здоров, сидишь у меня в офисе: еще и рассчитывая угоститься виски? Объясни мне: почему это так?

Родни поморщился.

– Политика, дорогой мой... Орден у Престола в немилости... Кстати, от виски я бы не отказался.

Енот молча поставил перед еще одним незваным гостем шкалик «Шивас-Регаль» и высказал свое мнение:

– Орден-то с принцессой не в ладах с самого начала. Но пока что нашего брата из тюряги не выпускали, чтоб Престолу угодить. Такого еще не было. Скажи честно: «хвост» тебе не привесили?

Родни проглотил виски и скроил брезгливую мину.

Ничего необычного в противоречиях Двора и Престола с некоторыми особо шустрыми Орденами не было. На системе рыцарских Орденов держалось многое на Заразе и даже в Семи Городах, где Закон более или менее подавал признаки жизни. Но полностью отдавать свои прерогативы бандам вооруженных «братков» в планы Престола не входило. Тем более когда какая-то из таких банд претендовала на то, чтобы монополизировать право «охоты на ведьм», что было чревато раздвоением всех вообще силовых структур в поддающихся контролю районах планеты. Ссылка на эти противоречия выглядела, однако, не очень убедительной. Обычно судьбы жертв «простого звания» не становились предметом особого внимания Престола. И Ордену любые действия в их отношении сходили с рук.

Так что чудесное освобождение Родни вызывало у Енота вполне обоснованные подозрения.

– Что ж я, сука, что ли, хвост за собой приводить? Ты лучше расскажи, – усмехнулся Родни, – как это вы с Дорожниками засаду на лихих братцев устроили? Об этом тоже все Семь Городов шелестят... Неужели у тебя смелости хватило живцом-приманкой работать и в луже под каром лежать, поджидая этих типов? Не побоялся воспаление легких заработать? Братьев действительно обоих в капусту изрубили?

– Воспаление – не знаю, а радикулит точно я себе обеспечил, – вздохнул Енот. Только никакой засады никакие Дорожники не устраивали. Все наоборот было. Один только Фого и убит был. Точней – сам себя своим же топором и уделал.