Текст книги "Реальность чуда. Записки целителя"

Немыслимая грязь порождала дизентерию, глазные болезни (было громадное количество слепых). На свет в массовых количествах появлялись тяжко больные дети и дети-калеки. Церковь ухитрилась зарабатывать и на этом: она скупала уродов для привлечения публики в храмы и монастыри: вспомним Квазимодо в романе В.Гюго «Собор Парижской Богоматери».

Лечить, то есть реально помогать больным, в буквальном смысле было некому. Без надежной медицинской помощи оставались даже императоры и короли, готовые платить любые деньги и одарять любыми почестями. Французский король Карл VI велел казнить двух монахов, которые вызвались его исцелить, но ничем не помогли.

Могучего сложения мужчины умирали от царапин, нанесенных шпагой, дети – от пустяковых ран, полученных во время игр. Молодые женщины погибали «от родильной горячки», т. е. от сепсиса. Аристократки чаще простолюдинок, потому что в сельской местности еще оставались целители и травники. Народные медики в Германии, Франции, Англии (а также в России), в глубочайшей тайне, по ночам, рискуя быть утопленными или посаженными на кол, продолжали спасать больных.

В результате в «немытой Европе» не нашлось ни одного авторитетного человека, способного положить конец самоистреблению грязью. Понадобилось еще полтора столетия, пока в Лондоне и Париже начали умываться каждый день и хотя бы раз в месяц ходить в баню. Понадобился еще один век, чтобы английский врач Э.Дженнер, подглядев, как неграмотные доярки спасаются от оспы, предложил вакцинацию. Понадобилось еще одно столетие, пока другой английский врач – Джозеф Листер – ввел в хирургическую практику антисептику. А француз Луи Пастер подарил нам пастеризацию.

То и другое явилось величайшим вкладом в развитие академической медицинской науки. Но, во-первых, Европа имела шанс воспользоваться подобными достижениями на 2000 лет раньше; во-вторых, разработки Д.Листера и Луи Пастера не избавляли медиков и больных от массы других проблем, которые давно были решены в восточной медицине: какими средствами бороться с сифилисом, х-лерой, туберкулезом, брюшным тифом и т. п.

Израильский историк медицины М.Горен пишет: «Во всех областях науки и техники… люди используют опыт предыдущих поколений. Никто не пытается изобретать все сначала… И только в медицине этого не происходит. Вр-чи… убеждены, что истина была открыта в прошлом… году, а то, что практиковалось в далекие времена, безнадежно устарело и сейчас бесполезно».

В одном Михаэль Еорен ошибся. Евромедики, продолжая шельмовать народных целителей, пользовались и продолжают пользоваться многими открытиями знахарей, колдунов и даже шаманов прошлого.

Великий парадокс или что евро-американская медицина позаимствовала из народной медицины Европы, Востока, Америки и Африки?

Иглу, нитку, нож (скальпель); шпатель, пинцет, щипцы; жгут для остановки кровотечения; лубки для фиксации переломанных конечностей; носилки, костыли; идею протезирования рук, ног и даже черепа; лечение, пломбирование, удаление и протезирование зубов; бинтование; лечение с помощью пиявок; грелки, компрессы; гидротерапию; траволечение; настойки йода, валерьяны, эвкалипта и т. п.; медолечение, лечение продуктами пчеловодства, в первую очередь прополисом; мумие; производство препаратов из животного сырья типа гематогена; лечение продуктами моря, в частности, морской солью; диетологию, кумысолечение, лечебное голодание, слабительные и рвотные вещества; оздоровление теплом животных; спирт: он служил для анестезии, был основой многих препаратов, дезинфицирующим средством; оспопрививание и саму идею вакцинирования; тепловую обработку как средство обеззараживания предметов и продолжительного сохранения пищевых продуктов; прозрачные камни как прообраз очков; морские раковины в качестве слухового аппарата.

Учитывая, что в последние годы самыми непримиримыми противниками народной медицины выступают онкологи, считаю своим долгом обратить внимание: многие противоопухолевые препараты, применяемые сегодня в клиниках всего мира, растительного происхождения, т. е. были позаимствованы из народной медицины.

Колхицин и колхамин – получены из безвременника; винбластин и винкристин – из барвинка розового; подофиллин – из подофила щитовидного; пеуцеданин – из горечника русского… Можно ли сегодня представить работу с онкобольными без этих средств, молчаливо позаимствованных без всяких слов благодарности из холщевых кошелок до сих пор пинаемых народных врачевателей?

Продолжаю: из народной медицины в европейскую пришло также слушание – прощупывание пульса (слабое подобие знаменитой пульсовой диагностики); рассматривание белков глаз и слизистых век (слабое подобие иридодиагностики); рассматривание языка и слизистых рта пациента; анализ мочи и кала, клизма и сама идея промывки кишечника снизу; опиум как обезболивающее; тонизирующие растения (женьшень и другие), пищевые чаи (они поначалу служили лекарственными средствами); бобы кофе, какао, коки; лимоны как противоцинготное средство; массаж; релаксация; аутотренинг; психотерапия; гипноз; дыхательная гимнастика; иглоукалывание и многое другое.

Если бы Господь, в наказание за неблагодарность к предшественникам, отобрал бы у евромедиков все позаимствованное из народной медицины, – с чем бы врачи сегодня остались?

Глава III
Народная медицина в России

Мы, россияне, как всегда, пребываем Иванами, не помнящими и родную бабушку. До сих пор нет основательных работ о мощном развитии народной медицины в нашей стране с древних времен. А такие труды могли бы иметь и практическое значение.

Организацией здравоохранения занимались уже древние славяне. К IX веку н. э. относятся упоминания, что специальные люди следили за очисткой селений от мусора и грязи, соблюдением мер гигиены. Первое упоминание о российских врачевателях относится к X веку. Мы находим его в «Русской правде», своде законов, составленном Киевским великим князем Владимиром Мономахом. Из Свода следует, что лекари были непременными участниками судебных разбирательств в случаях конфликтов, приведших к травмам. Значит, на Руси в X веке существовала не только лечебная, но и судебная медицина, способная давать юридическую оценку тому, что произошло с больным пострадавшим.

Из других источников известно: в Средние века, в эпоху Алексея Михайловича, в Москве в штате городской управы состояло 5 дипломированных врачей (имелись в виду иноземцы), 38 лекарей (т. е. народных целителей), 9 травников, один костоправ, 35 учеников. Значит, было в истории нашей страны время, когда дипломированные терапевты и хирурги мирно сосуществовали с народными медиками. Каждый делал свою работу. У каждого была своя сфера.

Русь прирастала новыми землями. Население увеличивалось. Врачей и лекарей любого ранга катастрофически не хватало. В начале XVIII века (при Петре Первом) на всю страну имелось 150 врачей. В начале XIX века – 1519. Да и оседали они по преимуществу в городах.

Таким образом, до организации т. н. земской медицины, до 60-х годов XIX века, врачей в деревнях практически не было. Но даже когда они там появились, обслуживать они могли только малую часть больных. Кто и как лечил основную часть населения громадной империи на протяжении десяти – двенадцати веков? Знахари и целители, которые имелись в каждой местности. Это была неофициальная, но главная структура, которая занималась здравоохранением в России.

Отечественным знахарям принадлежат уникальные открытия. Среди них – метод диагностики, названный современным автором, Гарри Андреевым, «рентгеном без рентгеновских лучей»[11]11
  Журнал «Чудеса и приключения». 1999. № 10. С. 47.


[Закрыть].

Больного раздевали, поили потогонным чаем, заворачивали в белоснежную льняную скатерть и оставляли лежать. Пациент потел. Через несколько часов его распеленывали. Скатерть во всю ширину разворачивали. Получалась карта. На ней 1:1 отпечатывались контуры большинства внутренних органов. По очертаниям и цвету каждого отпечатка, по его индивидуальному запаху специалист уверенно судил о состоянии легких, кишечника, печени, желудка, почек и т. п. Это известные зоны Захарьина – Геда. Этим методом в принципе можно пользоваться и теперь.

Величайшим изобретением отечественной народной медицины была и остается русская баня – с печкой, баком, калильными камнями, полками для мытья и массажа. Во времена, когда европейские монархи в лучшем случае раз в несколько месяцев плескались в бочках, когда Европа еще не знала мыла, в русских деревнях для мытья и стирки применялся щелок – настоянная в горячей воде зола. Она растворяла жир и отмывала грязь на теле во время мытья и от одежды при стирке.

К замечательным оздоровительным изобретениям следует отнести лыковую мочалку и веники. Они служили не только для очистки поверхности тела от старого эпителия. Подбор веников, брошенных на камни трав, создавал гамму запахов и испарений, которые успокаивали, расслабляли, убирали простуду, улучшали кровоснабжение, активизировали внутренние органы, восстанавливали здоровье и силы.

Если суббота для иудеев была и осталась днем обязательного отдыха и поста, то в России суббота была днем обязательной бани.

В России особая историческая роль принадлежит такому отряду народных медиков, каким являлись целители-банщики. В условиях, когда в нашей стране много веков начисто отсутствовали медицинские учреждения, – их заменяли бани. Банная терапия позволяла лечить простудные заболевания, нервные расстройства, страхи у детей, спазмы различного происхождения, бессонницу, ушибы. Здесь накладывали шины при переломах. С помощью горячей воды и пара исцеляли печень, почки, органы дыхания, нарушения гормональной сферы.

В банях принимали и роды. Роженица, успокоенная вдыханием приятных запахов, согретая на полатях, омытая горячей водой и полностью расслабленная, производила на свет ребенка в более короткие сроки, с минимальными осложнениями.

Банщик-целитель – это была очень уважаемая профессия. Многие пациенты, войдя в баню серьезно больными людьми, выходили из нее через два-три часа вполне здоровыми.

В бане было удобно проводить и психотерапевтические сеансы: банщики владели и гипнозом. Выражение «заговаривать зубы» не было художественным образом. Заговор много веков был одним из способов лечения, но не зубов, а зубной боли. Ведь щипцы для вырывания зубов привез впервые из-за границы Петр Великий. Он стал и первым дантистом. До него зубных врачей в России не существовало.

О значении бани на Руси лучше всего свидетельствует поговорка: «Коли б не баня – все бы мы пропали».

Известно ли вам, читатель, что еще сто лет назад в русских деревнях от инфекции умирали гораздо реже, чем в городе? У дипломированных врачей с саквояжами и стетоскопами практически не было бактерицидных средств. Докторам в чеховском пенсне приходилось уповать на защитные силы организма и терпеливо ждать т. н. «разрешения кризиса».

А у деревенских лекарей с двух-трехклассным (в лучшем случае!) образованием была под рукой целая природная аптека:

– шалфей, фиалка трехцветная – противовоспалительные средства;

– солодка, коровяк, девясил – для лечения воспаления слизистых оболочек дыхательных путей;

– медвежьи ушки – для снятия воспалений мочеполовых путей;

– лист подорожника – кровоостанавливающий, противовоспалительный, способствующий заживлению ран;

– цветки бузины, мать-и-мачеха, зверобой – бактерицидные растения местного и общего действия.

Но самым сильным средством много веков считалась хлебная плесень. Научное название – пеницилла. Плесень специально разводили на хлебных корках. Затем их сушили, толкли и такой заплесневелой крошкой присыпали раны или ту же крошку разводили в теплой воде и давали съесть при внутренних, особенно простудных заболеваниях. Если бы Пушкина после дуэли с Дантесом лечили не полдюжины беспомощных евромедиков во главе с придворным лекарем Н.Ф.Арендтом, а няня Арина Родионовна, – великий поэт мог остаться жив.

Пушкина после дуэли донимали два осложнения: запор, с которым врачи так и не справились, и перитонит, воспаление брюшины, которое вскоре перешло в заражение крови. Арендт, личный врач Николая Первого, в первую же минуту не оставил Пушкину никакой надежды. А друг поэта, А.И.Тургенев, наоборот, заявил Александру Сергеевичу: «…бывали случаи, что от таких ран оживали…» Но для спасения требовался хотя бы средней руки знахарь, который разбирался в лекарственных травах, знакомый с могучим исцеляющим действием заплесневелой хлебной крошки. Целителя никто искать не стал. У лейб-медика Арендта, как и у В.И.Даля, врача, писателя и составителя Толкового словаря русского языка, приглашенного к поэту, подобных средств не нашлось. В их арсенале вообще не оказалось ничего, кроме опиума для облегчения боли и пиявок: они разжижали кровь и смягчали воспаление во вздувшемся животе.

«Разных басен о знахарях, – заметит ехидный читатель, – мы наслушались предостаточно. А имеются ли у автора доказательства, что плесень могла хотя бы облегчить состояние поэта?» Конечно.

Современный читатель, как и большинство дипломированных врачей, не знает, что первооткрывателями лечебных свойств зеленой плесени в европейской медицинской науке являются не англичанин Александр Флеминг, будущий Нобелевский лауреат, а два российских профессора.

…История открытия до сих пор таит в себе массу загадок. Австрийский профессор Визнер, тогдашнее европейское светило, был наслышан о загадочных и целебных свойствах плесени из рода пенициллов, применяемой знахарями. Когда к нему в Вену в 1869 году приехал на стажировку российский профессор – дерматолог А.Г.Полотебнов, Визнер предложил ему в качестве темы научного исследования проверить эту легенду.

Полотебнов проверил и установил: плесень обладает сильными бактерицидными качествами. Мало того, свои опыты Полотебнов перенес в больничные палаты. Он выращивал плесень на апельсиновых корках и затем наносил «плесневую пыль» (споры и грибницу грибка) или «эмульсию таковой в масле» на поверхность кожи больных с давними, незаживающими ранами и язвами. Результат ока-зался ошеломляющим. Особенно хорошо протекало заживление сифилитических язв. Впервые в Европе, когда еще не существовало никаких надежных бактерицидных средств, Полотебнов продемонстрировал на пациентах, которым неоткуда было ждать помощи, могучие свойства «плесневой пыли». Случилось это уже в. 1871 году.

Результаты опытов оказались столь ошеломляющими, что Визнер решил открытие перепроверить. Австрийский ученый доверил продолжить исследование другому российскому ученому, профессору В.А.Манассеину. Тот подтвердил: зеленая плесень без труда справляется с патологическими микробами. Было это уже в 1872 году. Ровно 131 год назад.

«Фурор, – подумает читатель, – в Европе, России, Североамериканских штатах! Сотни исцеляемых ежедневно! Возвращение к жизни обреченных!!!»

…Получилось же все бездушно и нелепо, будто участники эксперимента внезапно и в полном составе лишились разума. Манассеин, подтвердив открытие Полотебнова, к опытам с больными даже не приступил. Сам Полотебнов лечение сифилитических и других язв не продолжил. В своей работе «Патологическое значение плесени» он лишь вяло посоветовал хирургам воспользоваться ею во время операций.

Потерял интерес к открытию и заказчик разработки, профессор Визнер. Хотя сообщения об открытиях обоих профессоров были опубликованы не только в России, но и в Европе, ни один дипломированный лекарь на громадном пространстве от Вены до Камчатки повторить опыты Полотебнова и Манассеина не захотел. «Лекарство из плесени, из гниющей апельсиновой корки?! Что за чушь! Как такую гадость можно класть на раны?»

Величайшее научное достижение, которое подтверждало открытие древней народной медицины, было отвергнуто. Врачи единодушно посчитали его ненужным – при том, что бактерицидных средств, как уже говорилось, у тогдашних врачей просто не было… Важного вида доктора приезжали к больным на роскошных дрожках, имея в саквояже только стетоскоп.

На протяжении последующих 70 лет пенициллин был заново открыт дважды. В 1928 году удивительные свойства плесени случайно обнаружил Александр Флеминг. Он получил из нее пенициллин. А позднее – Нобелевскую премию и… бессмертие.

В 1942 году пенициллин из плесени, давно известной многим полуграмотным деревенским бабкам, был заново – в третий раз – получен в Советском Союзе. Изготовила препарат Зинаида Виссарионовна Ермольева, доктор медицинских наук, микробиолог.

Зеленоватый (я еще его помню) порошок в знакомых нам всем флакончиках с резиновой пробкой появился в разгар Второй мировой войны и совершил переворот во всей евро-американской медицине.

Невозможно представить, сколько материальных средств, необходимых фронту, рабочих человекодней и просто человеческих жизней удалось бы спасти и сберечь, если бы одна из этих полуграмотных бабок хотя бы в начале войны пришла в Наркомздрав и сказала: «Миленькие! Да не ищите вы эту плесень. Положите на влажном месте сухих хлебных корок, и плесень явится к вам сама… Зеленый налет – это и будет ваша пеницилла. Неужто вы никогда ее не видели?»

Невозможно подсчитать, сколько миллионов людей в Европе счастливо, плодотворно и долго прожили бы свой век, если бы целителей, знавших тайну зеленой плесени, в Средние века не превратили в пепел. Так же трудно представить, как сложилась бы жизнь нескольких поколений россиян, если бы препарат из зеленой плесени вошел в повседневный арсенал врачей еще в 1871 году.

Нежданное чудо

Сто сорок три года назад, в 1860 году, в России произошло грандиозное событие. Его сразу нарекли «читинским чудом». Оно остается чудом по сей день.

В Читинской губернии вспыхнула эпидемия брюшного тифа. Медицинских средств для борьбы с нею не было никаких. Смерть косила не только население, но и медиков. Началась паника. Эпидемия угрожала расползтись по всей России.

От безвыходности кто-то посоветовал генерал-губернатору Восточной Сибири, графу Н.Н.Муравьеву-Амурскому, обратиться за помощью к буряту-знахарю по имени Цультим Бадмаев. Он с детства учился врачебной науке Тибета, лечил людей и скот и пользовался «огромной известностью в Забайкалье».

Муравьев-Амурский был человеком просвещенным. Исследователь края, он много слышал об удивительных возможностях народных медиков. Разыскали Бадмаева. Знахарь согласился помочь. Вместе с ассистентами, разъезжая по губернии, раздавая пакетики с порошками, Бадмаев за три недели полностью ликвидировал эпидемию.

Потрясенный Муравьев-Амурский представил Бадмаева царю, Александру Второму, который очень тепло принял медика-самородка. Цультим был крещен, его назвали Александром Александровичем. И царь предложил: «Проси в награду, чего пожелаешь». Думал: Бадмаев попросит медаль на шею или денег. А тот попросил… госпиталь (лечить по своей методе) и… погоны военного врача (чтобы не унижали коллеги-медики). Разговор случился при огромном стечении придворных. Они были изумлены и даже возмущены наглой, по их мнению, просьбой. А император велел: «Пусть покажет, что может».

Бадмаеву отвели палату в Николаевском госпитале. Коллеги-медики поместили в ней страдающих сифилисом, туберкулезом и раком. Больные, как свидетельствуют документы, находились в последней стадии. За их лечением неусыпно наблюдали врачи. Все пациенты до единого выздоровели.

За этот беспримерный врачебный подвиг «…правительство… испросило у Государя Императора небывалую награду для человека, который плохо говорил по-русски… сравняв его с военными врачами, окончившими высшее медицинское образование». А.А. Бадмаеву было разрешено принимать больных на дому и открыть аптеку восточных лекарственных средств.

Бадмаев еще не знал, что в день сказочного триумфа он был проклят столичными коллегами во всех поколениях вместе с тибетской медициной. И проклятие это не утратило разрушительной силы до сих пор…

Откуда взялась тибетская врачебная наука?

Основу тибетской медицины составила йоготерапия – наука, созданная индийскими йогами. Теория и практические врачебные навыки, разработанные на индийской земле, проникли на Тибет около 685 г. до Р.Х. Затем на Тибет были приглашены лучшие врачи из Индии, Китая, Кашмира, Непала и Персии. «Каждый из них должен был заняться переводом медицинских сочинений своей родины на тибетский язык, а все вместе составить руководства по медицине и хирургии для тибетцев»[12]12
  Бадмаев П.А. Основы врачебной науки Тибета Жуд-Ши. М.: Наука, 1991. С. 53.


[Закрыть].

Врачебная наука Тибета вобрала в себя все высшие достижения тогдашней восточной медицины. Главный труд по тибетской медицине Жуд-Ши содержит разделы по эмбриологии, анатомии, физиологии, патологии, диагностике, гигиене, фармакогнозии, фармакологии и хирургии.

В основе тибетской медицины, как и всей медицины Востока, лежала энергетическая теория, то есть открытие йогов: все живое на Земле зависит от универсальной жизненной силы, получаемой от Солнца. Энергия поступает в организм человека по системе каналов (схему которых сегодня можно найти в любом пособии по иглоукалыванию) и накапливается в особых центрах – чакрах. Если энергия поступает в организм без перебоев, человек здоров. Если возникает ее дефицит или переизбыток – человек заболевает.

Работа лекаря восточной школы укладывалась в два действия:

а) выяснение, в какой части тела (органе, системе) произошел энергетический сбой, возник дефицит энергии;

б) подбор способа/средств – физических или лекарственных – для ликвидации дефицита.

Большинству йоготерапевтов для обнаружения того, какой засорился канал и какой обесточился орган, служит «третий глаз». Это рудиментарный орган, шишковидная железа. По размеру она чуть больше пшеничного зерна. Железа имеется у каждого человека и может быть пробуждена и развита с помощью дыхательных упражнений. Прежде всего, «альтернативного дыхания» – попеременного принудительного дыхания разными ноздрями.

Установка диагноза строится на относительно простых физических механизмах, которые поддаются контролю. Больная зона или больной орган имеют иной электрический заряд, чем здоровые ткани. Это меняет их окраску. Страдающий орган выглядит темнее, чем здоровый. Это и улавливает сверхчувствительная шишковидная железа. Она работает в режиме чуткого электронного датчика.

Физическая основа этого явления позволила в наши дни создать большое количество электронно-диагностической аппаратуры: от экранно-визуальной до приборов, которые определяют состояние организма по биоактивным точкам.

Тибетские медики получали сходную информацию, накладывая пальцы на запястье больного. Здесь роль шишковидной железы выполняли нервные окончания в подушечках пальцев. Они считывали сведения о состоянии организма, об энергетических нарушениях в нем по току крови в сосудах во время пауз между сердечными сокращениями.

Обученные ремеслу с 4 лет, медики легко улавливали оттенки кровотока. Он мог быть: горячим, теплым, холодным; сильным, средним, слабым; круглым, квадратным, плоским, винтообразным; ритмичным, с беспорядочно нарушенным ритмом, с нарушенным ритмом, имеющим повторяющуюся мелодику. Поток мог быть спокойным, колющим или режущим кончики пальца врача. Оттенков было несколько сот. Каждый обозначал какое-либо отклонение в состоянии энергопотенциала и органов пациента в целом.

Совокупность оттенков давала специалисту подробную картину состояния организма.

Таким образом, медики прошлого открыли способность крови быть надежным банком и передатчиком информации. Хотя компоненты крови непрерывно обновлялись, информация пожизненно сохранялась на жидком движущемся носителе и охватывала все эпизоды жизни пациента, начиная с процесса рождения. Вполне вероятно, что старые кровяные тельца (скорей всего эритроциты, которые имеют в своей структуре железо) передают записанную на их поверхности информацию молодым. Похожими свойствами обладает и ферромагнитная пленка в наших магнитофонах.

Современные ученые только недавно обнаружили гораздо более слабые информационные свойства чистой, неподвижной воды.

Пульсовая диагностика, как и применение «третьего глаза», не содержали никакой мистики. Это была нормальная физиология – использование скрытых возможностей рук и мозга врача.

По способности к сверхчувственному восприятию к целителям восточной школы ближе всего пианисты и живописцы. Известно, к примеру, что художники способны различать до 40 оттенков одного только черного цвета и до 70 синего.

Отсюда понятно: попытки некоторых европейских ученых применить средства и методы восточной медицины, отбросив энергетическую теорию, – по бесплодности были равносильны стараниям овладеть высшей математикой, не выучив четырех правил арифметики.

Об уровне древней врачебной науки свидетельствует такой факт. Во времена татаро-монгольского нашествия на Русь, т. е. восемь столетий назад, в войске Чингисхана и его внука Батыя находились тибетские медики, которые прямо в поле спасали от смерти воинов с проникающим ранением в сердце. Это происходило за 400 с лишним лет до открытия европейцем Уильямом Гарвеем кровеносной системы и за 750 лет до начала операций на открытом сердце…

Тибетская медицина еще в глубокой древности постигла много тайн эмбриологии, что позволило (по мнению П.А.Бадмаева) на протяжении тысячелетий получать здоровое потомство. Если Луи Пастер только в 60-е годы XIX века обнаружил мир бактерий, то тибетские ламы знали о существовании микробов за тысячу лет до великого француза и владели надежными средствами борьбы с 18 возбудителями заразных болезней. Среди них были: чума, холера, оспа, туберкулез, дифтерия, малярия, сифилис, бешенство, корь, брюшной тиф и другие.

Полагаю: средства из аптек времен Чингисхана могли бы найти применение и сегодня: набор инфекционных болезней, включая чуму, холеру и давно известный СПИД, остался при нас.

«Петр Алексеевич! А ты – не прав!»

Каким же образом тибетские медики очутились в России?

В начале XVIII века ламы-врачи из Тибета, занимаясь миссионерской деятельностью, обосновались на окраине империи – в Бурятии. Буряты – родственный монголам и тибетцам народ. Большинство из них исповедовало буддизм. Ламы открыли при буддистских храмах школы. Сначала детей там обучали грамоте. Затем из наиболее способных мальчиков начали готовить лам-врачей.

Россия в ту пору не имела собственных дипломированных медиков. Царей лечили по преимуществу врачи-иностранцы. В лучшем случае это были специалисты третьего сорта. А может, и пятого. Борис Годунов, к примеру, выгнал за бездарность и беспомощность всех придворных медиков-иностранцев и заявил, что будет лечиться только у травника. Народный врачеватель из купцов действительно ему помог: Годунов страдал от мучительных ревматических болей.

Петр Великий оказался первым россиянином, который в конце XVII века обучался в Голландии ремеслу патологоанатома и дантиста.

Лишь в 1703 году Петр Первый распорядился основать госпитальную школу. Она готовила младший медперсонал. Только в 1764 году при Московском университете был открыт медицинский факультет, призванный выпускать своих врачей. Бурятские ламы к этому моменту вырастили уже много сотен медиков в шафранных одеждах. Самые способные уезжали на стажировку в Индию и Тибет. Оттуда они возвращались, увенчанные высшим титулом «Глава медицины», то есть в ранге академика.

Таким образом, три столетия назад, в эпоху Петра Великого, Россия, не имея своей системы здравоохранения, по сути стояла перед выбором: принять ли за основу восточную медицинскую систему – цельную, законченную, тысячелетиями проверенную. Ее лекарственный арсенал был огромен. Преподавать основы тибетской медицины стали бы лекари-иноземцы, которые уже имели опыт работы в России. А кроме того у нас уже были свои национальные кадры.

Другой вариант – медицина европейская: в ту пору эклектичная, в диагностике беспомощная, с убогим багажом лекарственных средств. Без представлений о микробиологии, без антисептики.

Выбрали, как всегда…

Миссионерские самовольные школы тибетской медицины просуществовали на территории России с начала XVIII до начала XX в. – т. е. 200 лет. За этот период, а также на протяжении следующего столетия, в нашей стране было сделано все, чтобы величайшая ветвь мировой медицинской науки не распространилась за пределы Бурятии. Не вспыхни сто сорок три года назад эпидемия под Читой, мы бы и сегодня могли не знать о феноменальных достижениях российских специалистов тибетской медицины.

Российская тибетская медицина в цифрах

…Вернемся к Александру Бадмаеву. Он не справлялся с наплывом больных и вызвал к себе на подмогу младшего брата, в православии Петра Александровича. Крестным отцом его стал император Александр Третий. С юности Петр Бадмаев дружил с его сыном Никой… Имея диплом ламы-врача, Петр Бадмаев, не прерывая частной практики, окончил факультет Восточных языков в Санкт-Петербургском университете (профессия – дипломат) и на правах вольнослушателя – Императорскую медико-хирургическую академию. Как позднее писал П.А.Бадмаев: «Врачебная наука Тибета в продолжение полувековой своей деятельности в Петрограде… приходила на помощь страждущим и излечивала… тех больных, недуги которых не поддавались лечению средствами европейской медицины».

О возможностях врача, владеющего методами и средствами тибетской медицины, свидетельствуют такие цифры. После смерти старшего брата Петр Бадмаев с 1873 по 1910 год работал один. За 37 лет он принял в своем кабинете 573 856 больных, что подтверждалось регистрационными книгами.

Это 16 тысяч с лишним пациентов в год. Около 50 человек в день. Как пишет в книге «Петр Бадмаев» Борис Гусев, родной внук великого врача, рабочий день его деда длился 16 часов. Человек, которого наши кинематограф и литература изображали раболепствующим полубездельником, трудился до самой смерти без выходных, праздников и отпусков.

В брошюре «Ответ на неосновательные нападки членов Медицинского совета на врачебную науку Тибета» П.А. Бадмаев писал, что у него хранятся регистрационные книги с диагнозами и адресами больных за полвека. Бадмаев был готов предъявить любому проверяющему. По этим записям, из 574 000 больных, исцеленных Петром Бадмаевым, более 100 000 относились (по понятиям медицины европейской) к категории неизлечимых[13]13
  Брошюра «Ответ на неосновательные нападки…» вошла в кн.: Бадмаев П.А. Основы врачебной науки Тибета Жуд-Ши. М.: Наука, 1991.


[Закрыть].

Диагноз Бадмаев ставил по пульсу. Эта процедура длилась не более минуты. Больной получал билетик с номерами порошков, которые приобретал в этом же здании, в аптеке. Пациентам Петра Бадмаева за тот же срок было выдано без денег или продано в аптеке 8 140 276 порошков. Такса была дифференцированной. Рабочий платил за визит 1 рубль. Господа – до 25 рублей золотом.