Текст книги "Реальность чуда. Записки целителя"

Факты существования биологической энергии, пути и способы ее получения и передачи другим первыми научно осмыслили индийские йоги. Энергию от целителя к больному они передавали наложением рук. Усовершенствовали технологию накопления энергии и передачи ее больному китайцы. Они изобрели миниатюрные иглы. Много позднее в Европе изобрели громоздкие громоотводы. Назначение игл и громоотводов было разное. А принцип один, физический – энергия из атмосферы притягивалась кончиком тонкой или толстой иглы для дальнейшей транспортировки. В первом случае энергия поступала в тело больного. Во втором – уходила в землю.

Независимо от индусов и китайцев ту же энергию открыли египтяне. Величайшим изобретением была и остается конструкция египетских пирамид, внутри которых концентрируется и тысячелетиями сохраняется энергия. Ее свой-ства не поддаются объяснению с позиций современной физики. Упоминаю об этой загадке потому, что в потоках энергии пирамид сохранились, не подвергаясь тлению, жертвенные животные, похороненные одновременно с фараонами две-три тысячи лет назад. Животных, как правило, не бальзамировали.

Для нашего разговора важно и другое: загадочная энергия присутствует не только в пирамидах, она возникает и в уменьшенных пирамидальных конструкциях. Их энергия обладает и меньшей целебной силой, но она вполне достаточна, чтобы помочь больному человеку. Воспроизводимость эффекта свидетельствует прежде всего о том, что древние египтяне нашли геометрическую форму, способную фокусировать и сохранять эту энергию. Открытие убеждает нас в том, что «египетская энергия», как я бы ее назвал, является фактором неразгаданным, но объективным. Модель пирамиды, построенная из тонких реек, стояла несколько лет и у нас дома. Сейчас она стоит у моего ученика.

Форму, близкую к пирамидальной, имеют храмы большинства ведущих конфессий. Как это получилось? Истории известно: в разных концах Земли люди делали однотипные открытия: добывание огня трением, изобретение лука и стрел, землепашество и т. п. Одним из повторяющихся открытий стала форма жилья и храмов.

Почему выбор пал на такую конструкцию, тоже теперь понятно: все делалось для того, чтобы верующие, придя на богослужение, попали в идущий сверху, из купола, поток, который избавил бы прихожанина от усталости, душевного переутомления, улучшил бы состояние его здоровья.

Одномоментное обращение сотен и даже тысяч верующих к Богу с просьбой о помощи сравнимо с коллективной медитацией. Оно создавало мощный поток энергии.

Здесь кроется объяснение того, почему во время многочасовых религиозных праздников случались исцеления парализованных и прозрения слепых. Выздоравливали в первую очередь психоневрологические больные, страдания которых могли быть вызваны дефицитом энергии. Калеки, находясь в громадной толпе верующих, уподоблялись занедужившей овце, со всех сторон обогретой собратьями.

Жизнь на Земле зависит от Солнца. Оно посылает нам два основных типа энергии – тепловую и квантовую.

Квантовая, попав на поверхность современной солнечной батареи, превращается в энергию электрическую. Так получают энергопитание все искусственные спутники Земли. На солнечные электродвигатели мечтают перевести автомобили современные конструкторы.

Та же квантовая энергия, попав на поверхность живой ткани, на кожу человека, кролика, лягушки, на зеленый лист, превращается в энергию биологическую, которая необходима и человеку, и травинке.

Чтобы энергию солнечной батареи направить в какой-либо прибор, необходим проводник. Им может стать металлический кабель или вода, но не может быть сухое дерево, сухая глина, любая другая сухая порода.

Биологической энергии (я бы назвал ее биоэлектрической), которая возникает на поверхности живого тела или растения, для перехода внутрь тоже необходим проводник.

В любом живом организме для этого существует специальная система, названная древними учеными «каналами».

Подобно тому, как электрическая энергия для выполнения полезной работы должна быть направлена по кабелю-проводнику, так и биоэлектрическая должна двигаться по собственным, только ей принадлежащим путям.

Утверждение восточных ученых, что такая система в организме существует, вызывает раздражение у евро-американских медиков. Одна из причин негативизма такова: если европейская медицинская наука признает, что биоэлектрическая система в живом организме существует, то это должно повлечь за собой большие изменения в способах диагностики и средствах лечения, применяемых в клиниках Запада и России. А в Вашингтоне, Париже, Риме, Лондоне, Бонне и в Москве врачи к этому ни нравственно, ни информационно, ни технологически не готовы. Отставание евромедиков в овладении методами лечения, подсказанными самой Природой, составляет минимум 2000 лет.

За этот срок Европа и Америка, их наука и промышленность прошли колоссальный путь развития. Только отношение врачей евро-американской школы к альтернативным видам врачебной науки осталось на прежнем, гиппократовом уровне.

Между тем восточная медицина прошедшие 2000 лет не топталась на месте. Убедительным тому доказательством может служить рождение у нас на глазах Су Джок-терапии. Она разработана в одиночку ныне здравствующим южно-корейским ученым, профессором Пак Чжэ By, который приезжал и в Москву. Мой сын, например, слушал его лекции, а также прошел краткий курс обучения под руководством самого Мэтра в Московской академии Су Джок-терапии. По этому поводу С.Б.Камову выдан диплом.

Смысл нового способа лечения тоже гениально прост и состоит вот в чем. Все терапевтические проблемы пациента можно решить, надавливая на точки левой или правой руки.

– А как, – спросит читатель, – узнать, какую точку нужно надавливать, если ты не профессор Пак?

Очень просто. Точка, с которой нужно работать, чтобы исцелить занемогший орган, при надавливании болезненна. Так что рентгеновские аппараты, УЗИ, томографы, анализы кала и мочи в большинстве случаев не нужны. Организм сам сигнализирует, где произошел сбой, и сам сообщает, чем его лечить… Как говорится: «Умри, мистер Пак, а лучше не придумаешь!»

…Другая причина неприятия европейскими врачами «биоэлектрической теории» – следствие терминологических разногласий. Понятие «канал» в значении «канал для транспортировки биоэлектрической энергии» пришло из глубокой древности, когда еще не было термина «антенна», как не было и понятия «электропроводник». Тогдашние ученые при всей своей гениальной прозорливости не могли представить, что сила, названная ими энергией (в переводе с греческого это означает «деятельность»), способна течь, передвигаться внутри сплошного тела.

Сегодня мы знаем: для воды, песка, металла это исключено. А для электронов естественно и нормально. Такая трактовка многое делает понятным.

Система энергоканалов в живом организме, открытая учеными прошлого, – это не канализационная система, подобная мочевыводящей или кровеносной. Она по своей структуре ближе всего к нервной, только в сотни и тысячи раз миниатюрней. Это густая сеть микроантенн и микропроводников в организме. Она вполне сравнима с миниатюрными системами в современной электронике, где один кристалл заменяет сотни и тысячи радиоламп, которые совсем недавно мигали в наших приемниках и телевизорах.

Развитие техники идет сейчас в сторону сближения с конструкциями, которые создала Природа.

Разглядеть десятки тысяч таких «каналов»-антенн в организме с помощью пары глаз и одного скальпеля, как это делали некоторые специалисты европейской медицины, невозможно. Особенно если ищешь то, чего не желаешь найти.

– Но как можно было без приборов открыть такие системы в организме? – часто спрашивают меня на лекциях.

– Почему же вы не удивляетесь, – отвечаю я, – что Аристотель, не имея даже приличного увеличительного стекла, открыл атом? А Ньютон, отдыхая под деревом, открыл до сих пор невидимую силу притяжения Земли? Ученые прошлого, в большинстве случаев не имея аппаратуры, лучше, нежели мы сегодня, были информированы о колоссальных возможностях мозга и органов чувств и умели этим пользоваться.

Следует вспомнить, что главнейшие звездные системы были открыты и получили свои названия, давно принятые всем человечеством, очень давно, когда отсутствовали не только телескопы, но и очки. Линзы, подобные моноклю, которые нашел Г.Шлиман при раскопках Трои, увеличивали всего в два раза.

С развитием цивилизации такие сверхспособности утрачивались. Например, люди в старину обладали более тонким и осмысленным обонянием, чем современные собаки. Человек улавливал больший диапазон запахов, чем свора теперешних ищеек, где одна распознает только запах наркотиков, а другая – только взрывчатки…[18]18
  Реальной личностью со сверхспособностью к восприятию явлений природы был охотник Дерсу Узала, герой знаменитой книги Арсеньева. Сверхспособностью к восприятию явлений цивилизованного мира в близкую нам эпоху обладал другой литературный герой – Шерлок Холмс. Он имел реальных прототипов. Одним из них был сам А.Конан Дойль. Другим – хирург Д.Листер.


[Закрыть]

Теперь мне легче объяснять, как протекает энерголечение. Начинается оно с набора энергии. Набор бывает самопроизвольным, автоматическим, когда целитель не прилагает к этому никаких усилий. И целенаправленным. Самым доступным способом целенаправленного набора энергии является регулируемое дыхание.

Тем, кто желал бы научиться приемам энерголечения из любознательности или по суровой необходимости, я говорю: сначала отработайте ритм самого дыхания, чтобы оно стало как бы полуавтоматическим. Затем на вдохе представьте: золотой поток света, идущий от Солнца, входит в вас через голову и концентрируется в солнечном же сплетении. Когда такая концентрация произойдет не только в вашем воображении, но и в реальности, в животе и руках станет тепло. С этой минуты вы технически готовы передать часть своего энергозапаса человеку, которому желали бы помочь.

Сядьте возле больного. Лежать он должен так, чтобы орган, работу которого вы собираетесь скоординировать, оказался под вашей правой рукой. Левая лежит у вас на бедре ладонью вверх. Она будет выполнять роль дополнительной солнечной батареи.

Как дышать, вы уже знаете. На вдохе вы говорите себе: «Мое солнечное сплетение наполняется энергией». Задержка. На выдохе: «Посылаю энергию в (название органа)». И формулируете задачу. Она может быть такой:

– боль проходит;

– болезнь проходит;

– орган (название) очищается;

– орган (название) становится здоровым.

Пять-десять минут таких занятий могут принести больному слабое или существенное облегчение в зависимости от уровня «заряженности» целителя.

Таков основной принцип. Дальше каждый целитель должен определить сам, может ли он продолжать занятия с пациентом, не теряет ли больше энергии, чем набирает; нуждается ли пациент в ежедневных сеансах. Или ритм занятий должен быть менее интенсивным.

Я предпринял такой экскурс в прошлое, чтобы объяснить: почему Сережа во время наших первых сеансов лечения ощущал холод в почках, и тем самым показать на живом примере: как реально функционирует энергосистема человека!

Каждый энергоканал в нашем теле (или точнее – энергоантенна) имеет начало и конец. Конец – в том органе, куда проводник обязан доставить биоэнергию. А начало – на поверхности нашего тела. Поскольку антенна сверхминиатюрна, то кончик ее может высовываться над поверхностью кожи на доли микрона. Поймает антенна энергопоток или нет, зависит от того, открыта она или завалена хламом – чешуйками старой, изношенной кожи (эпидермиса), или погребена под банальной грязью на поверхности давно не мытого тела.

Ученые прошлого утверждают: предрасположенность к болезни начинается с той секунды, когда антенна перестает получать свой энергопоток от Солнца. Тогда над внутренним органом, который антенна обслуживает, впервые нависает опасность возникновения болезни.

Если ситуация не меняется, то возможность болезни переходит в реальность. Болезнь Сережи началась со скарлатинозной инфекции. Поначалу опасность осложнения на сердце и почки была равной – 50:50. Мы с женой, когда мальчишка слег, вероятно, оказались без вины виноваты, перестав его как следует купать. Возможно, из-за этого оказались «вырублены» антенны почек. И осложнение возникло в почках. Вполне допускаю: если бы оказались завалены хламом антенны, ведущие к сердцу, мы получили бы осложнение на сердце.

Когда я стал лечить Сережу наложением рук, энергия в него не шла. Поток биоэлектричества, который не мог проникнуть в его тело, Сережа ощущал как поток холодный.

Теперь я знаю: это был защитный сигнал, по значению равный болевому. Организм кричал: «Антенны завалены биологической грязью. Это опасно!» Но я предупреждения не понимал. Только после трехкратного интенсивного мытья антенны очистились, кончики обнажились, биоэлектричество двинулось внутрь. Сережа ощутил это начавшееся движение вглубь тела как тепло. Оно стало первым признаком излечения.

Теперь, когда пациент мне заявляет (порой с обидой), что от моей руки вместо ожидаемого тепла идет леденящий холод, я, не говоря худого слова, отсылаю его на три дня отмываться горячей водой с мочалкой и мылом.

Почему я понял все это задним умом, впустую потратив столько времени и едва не потеряв сына?

Обучиться йоговским позам можно самостоятельно. Обучиться самостоятельно философии йоги, охватить умом и памятью огромные объемы основополагающей и оздоровительной информации гораздо сложнее. В самой Индии для этого существуют Учителя и школы – ашрамы, где паломники живут и постигают мудрость и опыт годами. Теперь я подробно знаю об этом от своего ученика, Святослава Дубянского, художника и философа. Он прожил в общении с великими посвященными современной Индии в общей сложности несколько лет.

У меня наставников не было. Разумеется, я знал о существовании биологической энергии и 72 000 каналов в теле каждого человека. Но сам я как йог стоял еще на самых нижних ступенях, страдая от бедности познаний и невозможности продраться сквозь заросли полузашифрованных слов и понятий.

А рядом со мной жили, работали, зачастую успешно лечили, оперировали, консультировали мои сверстники-врачи. Иные были немного старше меня, но имели ученые звания, хорошие должности, внушительные оклады. Считалось: люди себя нашли. Я же со своими занятиями йогой выглядел малосведущим дилетантом и законченным неудачником. Многие недоумевали: «Зачем эта йога вообще нужна?» Кто беззлобно, а кто и презрительно надо мной посмеивался. Несмотря на все это, занятий своих я не бросил и делиться сведениями, которые мне становились известны, не прекращал.

Так получилось и с каналами-антеннами. Я сидел как-то за столом, где собралось много медиков. Речь зашла об иглоукалывании. Один из собеседников авторитетно заявил, что рефлексотерапевты вводят иглы в нервные окончания… Я поправил: «Во входные отверстия каналов». Раздался громкий хохот.

– Чему вы смеетесь? – возмутился я. – Давайте я принесу швейную иглу и ткну любому из вас в палец. Вы вскрикните. А в канал игла входит без малейшей боли на сантиметр и глубже… Как вы это объясните?!

В этом споре прав был я, но такие стычки давили на мое подсознание. И… я не стал всерьез изучать каналы. Я малодушно довольствовался рассуждениями, что энергию можно извлекать из воздуха, если глубоко дышать, – пока мне в минуту отчаяния не открылась великая и спасительная роль каналов… А если бы не открылась? Или открылась, когда было бы поздно?..

История с каналами послужила мне предостережением на всю жизнь. Я жестоко осудил себя за малодушие, за то, что поддался мнению людей, которые ничего не смыслили во врачебной науке Востока, и чуть не упустил своего Главного пациента.

Чтобы это не повторилось, я принял на вооружение еще один великий совет йогов – отключать в минуту опасности всю эмоциональную сферу и делать то, что считаешь нужным, не поддаваясь влиянию внешних обстоятельств. Мнения других в подобные моменты и сегодня остаются для меня за воображаемым сверхтолстым стеклом – пока я не закончу работу с пациентом, который мне доверился.

В жизни я делал потом много других ошибок. Но этой, по счастью, не повторил.

Я по-прежнему лечил только своих: родню, друзей, знакомых, но круг пациентов ширился. Реестр недомоганий при этом был велик: привезли двухлетнего Мишу Л.: из-за отека мозга он потерял речь. Врачи признали его безнадежным. Я нашел способ убрать отек. Сейчас Миша разговаривает на трех языках. Большой спорщик.

Пришла молодая жена известного ученого – менструации у нее случались дважды в месяц. Она медленно погибала от кровопотерь. Я восстановил ей цикл.

Школьный друг, известный публицист Игорь Ачильдиев, привел сослуживца-журналиста «Литературной газеты». Павел В. перенес инфаркт. Врачи запретили ему ездить в поезде и летать на самолете. Он рисковал остаться без работы. Я научил его йоговским упражнениям. В первую очередь дыхательным. Однажды Павел пришел ко мне расстроенный:

– Мы готовим полосу об автозаводе в Тольятти.

– Вам надо ехать? Езжайте. С вами уже ничего не случится.

Павел ездит и летает до сих пор.

Молодую сотрудницу в нашем представительстве за границей поразил загадочный недуг – странные ощущения и боли в голове. В Женеве, затем в Париже она консультировалась у тамошних знаменитостей. Облегчение ощутил только ее кошелек. Женщине пришлось вернуться в Москву. Здесь, в Четвертом управлении («Кремлевка»), ей помогли на европейском уровне…

Нора (имя изменено) оказалась соседкой моего друга – Станислава Фурина, редактора журнала «Пионер». Фурин был ярким, жизнерадостным и добрым человеком. Он сделал много хорошего на Земле. Это Фурин придумал игры «Зарница», «Золотая шайба», «Кожаный мяч». В период редакторства Фурина при журнале «Пионер» был создан Всесоюзный штаб Тимура. Он объединял до пяти с половиной миллионов детей, которые добровольно и бескорыстно помогали больным, пожилым и сверстникам, если те нуждались в помощи. В руководстве штабом я был заместителем Фурина. Он-то и попросил меня помочь Норе.

– Сделайте что-нибудь, – взмолилась женщина, когда я к ней пришел. – В голове у меня постоянно что-то шевелится. Врачи считают меня сумасшедшей.

– Никакого сумасшествия у вас нет, – сказал я после осмотра. – У вас нарушена регуляция сосудов мозга. Они попеременно спазмируют. А виноват в этом экзостоз, солевой бугорок на шейном позвонке. Когда мы его уберем – вы сможете вернуться на работу – хоть в Женеву, хоть в Южную Африку.

Прошло три месяца.

– Учитель, – позвонила Нора. – Меня посылают в Нью-Йорк. Что делать? Лететь?! Но это четырнадцать часов в воздухе.

– Какая разница – шейные позвонки теперь чисты.

Откликаться на многочисленные просьбы становилось все трудней. Кормила меня по-прежнему литературная работа (никакой платы за лечение я не брал). А это командировки, встречи, записи на радио и ТВ, сидение в архивах и библиотеках. И машинка на столе. Принимать больных тоже было негде. По счастью, грянула перестройка.

Глава VIII
Место работы: Детский фонд им. Ленина

Шел 1990-й год. У нас дома родилась идея создать Центр народной медицины. Кликнули клич среди друзей и знакомых. Желающих работать с нами набралось восемнадцать человек. Дипломированных врачей оказалось шесть (двое – кандидаты наук). У двух молодых женщин было биологическое образование (одна имела кандидатскую степень). Замечательным было то, что все врачи и биологи владели какой-либо техникой народной медицины. Были студенты фельдшерского училища, в котором к тому времени преподавала жена. И два моих ученика – Сергей Камов и Игорь Попов – оба с учительскими дипломами.

Директором должна была стать жена, Элла Гдальевна. Я готовился на роль ее заместителя по народным методам лечения. Оставалось только найти организационную форму.

Обстоятельства не шли, а бежали навстречу. Весь коллектив – 18 человек! – взял в свой штат Всесоюзный Детский фонд им. В.И.Ленина. Он обязался на первых порах платить нам врачебные ставки. Мы с женой как руководители получали по 305 рублей в месяц. Остальные меньше.

Президента Детского фонда Альберта Анатольевича Лиханова я хорошо знал – мы состояли с ним в одном писательском объединении, встречались в редакции «Пионера».

Одного из главных помощников Лиханова – Тамару Алексеевну Куценко – я знал еще лучше. Мы вместе учились в Ленинградском педагогическом институте им. Герцена. Став секретарем ЦК ВЛКСМ, а позднее – заместителем председателя комитета по печати РСФСР, Тамара Алексеевна мне очень помогала. Благодаря ее поддержке я опубликовал три свои книги – «Гайдар» в серии ЖЗЛ и двухтомник в «Детской литературе»: «Мальчишка-командир» и «Рывок в неведомое».

Особенно обрадовался нашему появлению в Детском фонде Сергея Сергеевича Чуйченко – заведующий медицинским отделом.

– У Детского фонда, – рассказывал он, – в регионах много собственных медицинских учреждений. – Ваш Центр станет головным. Вы будете разъезжать по нашим филиалам и помогать лечить детей, которые не поддаются исцелению обычными средствами. А потом мы будем собирать врачей с периферии в Москве для обучения методам народной медицины. А там будет видно. Средства у Фонда имеются.

Перспективы прорисовывались грандиозные. Мы о таком даже не мечтали.

Нас знакомили с приезжими из республик и областей, представляли иностранным делегациям. Интерес к Центру нетрадиционной педиатрии «Солнышко», как мы теперь назывались, был велик.

Своего помещения в особняке Детского фонда в Армянском переулке у нас не было. Раза два в неделю мы вели прием в знаменитом Белом зале. Обычно он служил для официальных церемоний. В наши приемные дни Белый зал наполняли пациенты: москвичи и приезжие. У одних детей был т. н. неясный диагноз. У других диагноз был ясным, но лечение не давало результатов. Третьи готовились к операции – в России или за рубежом. Наша задача в этом случае заключалась в том, чтобы помочь ребенку долететь до операционной заморской страны.

Перед началом приема мы делили пациентов на группы. Каждого ребенка осматривали три-четыре наших специалиста. Ни один дефект, ни одно отклонение в состоянии здоровья ребенка мы старались не пропустить. Мы уточняли диагнозы (в чем была большая необходимость) и лечение: ведь Центр «Солнышко» имел своих педиатров, для которых народная медицина была второй профессией. Это делало наших сотрудников уникальными специалистами[19]19
  Я позднее напишу о каждом, а сейчас нет возможности: это отдельная, большая книга.


[Закрыть]. Мы старались ощутимо помочь больному за один сеанс: для многих повторная встреча исключалась.

К нам стали обращаться за советом сотрудники Фонда. Некоторые просили разрешения просто посидеть в Белом зале. Мы никому не отказывали. Вскоре в Белом зале в дни наших приемов было невозможно найти свободное место. Стулья ставили в два и даже три ряда.

Мы не вешали на дверях табличку: «Не входить! Идет прием!» Мы занимались диагностикой и лечением на глазах «болельщиков», многочисленных пациентов, которые ждали своей очереди, их близких. Мы чувствовали себя на арене такого цирка очень уверенно. Десятки глаз, которые за нами наблюдали, взволнованное или затаенное дыхание, негромкий шепот нам не мешали, а скорее помогали: эти люди в нас верили.

В Центр «Солнышко» стали поступать официальные приглашения из других городов. Наш друг и главный советчик Чуйченко говорил: «Хотите ехать? Пожалуйста».

Но мы откладывали поездки. Мы искали более рациональное приложение своим рукам и головам прежде всего в самой Москве. Приемы пациентов в Белом зале, на самом деле, нас мало устраивали. Нам хотелось иметь собственное помещение. Мы считали, что нужно определиться с тематикой. Нам нужна была отчетная документация, ближайшие и отдаленные результаты лечения. А у нас многие дети уезжали в лучшем случае после двух-трех сеансов.