Текст книги "Проза морской жизни. Записки подводника"

ПИТОНИЯ

ЗАБЫТЫЙ ПРАЗДНИК

Москва. 7-е ноября 1980 года.

Доброе утро!

Полное ощущение, что это было вчера.

Хорошее было время! Наш первый парад. За завтраком играл духовой оркестр. Под стать расцвеченной к празднику столице красная икра – на бутербродах, на десерт – мороженое.

– Вот он! Парад! Торжество!

Осенние запахи. Пожухлые листья осыпались с деревьев. Первый снег уже успел растаять, и сейчас зябко. Форма одежды «гвоздь»: чёрная бескозырка и шинель. Уши не то красные, не то синие. На груди аксельбанты! Наш полк торжественно замер у Лобного места.

Объезд парадного строя. Возле нашей «коробки» мягко останавливается блистающая хромом дисков и полировкой кузова «Чайка» с Маршалом Советского Союза. Лицо серьёзное, только первая шеренга видит радостные, сияющие из-под лохматых бровей глаза маршала. Он – напротив юных нахимовцев, ещё мальчишек-карасей, будущей опоры ВМФ и всей страны.

– Здр… ва… ва… ва… тов… щи… нах… цы!

– Здр… ва… ва… тов… мар… сов… союза!

– Поздравляю Вас с 63-й годовщиной Вел… кой… Окт… кой… Со… кой… Рев… ей!!!

– У… ра…! У… ра…! У… ра…!

Сейчас начнётся прохождение.

– Парад!

– Смирно!

– К торжественному маршу!

– Побатальонно!

– На одного линейного дистанции!

– Первый батальон прямо, остальные напра… во!

– На пле… чо!

– Равнение направо. Шагом… марш!

Застучал барабан, торжественно загудели фанфары. Линейные пошли, как оловянные солдаты, на свои места. Чётко, красиво, карабин в руках крутится, как игрушка. Одно слово – «курсанты кремлёвского полка».

И… поплыло.

Великодержавная Москва держит в своих объятиях нахимовский полк.

Мы все перемешаны в стройных шеренгах. Какой класс, какая рота, какой офицер-воспитатель – нам уже неважно. Важно, что мы в одном строю и чётко печатаем шаг по древним булыжникам Красной площади. Одним глазом ловишь грудь четвёртого в строю, другим – Леонида Ильича, Политбюро и Маршалов СССР на мавзолее. Шеренги ровные, диагональ просматривается.

Прошли молодцы.

Миновал долгий путь тренировок, первые были ещё в летнем лагере, когда вчерашние школьники едва успели отсчитать несколько недель от последнего звонка. Потом маршировали по Петровской набережной. За полтора месяца до парада уехали в Москву, ночевали в «Экипаже». Каждый день печатали шаг по два раза! Утренняя и вечерняя тренировка – обязательно. Для чего на сонных пазиках ездили в Тушино на аэродром. Этот желтоватый Тушинский запах Москвы навсегда останется в памяти. А ещё надо было учиться общеобразовательным предметам, ходили в ближайшую школу строем, в колонну по два. Шли, как пленные румыны. Уставшие, измождённые, с постоянным недосыпом. Перед парадом несколько ночных тренировок, что было очень необычно, так как днём можно было поспать.

Нахимовцы проходили по ранжиру предпоследние. Замыкали парад курсанты училища Верховного Совета, мы их называли Кремлёвскими курсантами. У нас официально самый маленький должен быть не ниже метра сорок, а у курсантов первая шеренга как на подбор – под два метра. И несмотря на то что изначально кремлёвцы брали не на одного, а на двух линейных дистанцию после нашей коробки, в конце прохождения они чуть ли не наступали своими кованными сапожищами 46-го размера на головы нашей последней шеренги. Поэтому на генеральной ночной репетиции 5-го ноября кремлёвские знаменосцы в качестве извинения за свои неприличные размеры подарили нашему левофланговому, самому мелкому, торт, сажали на руки и фотографировались на память. Это был Михаил Афанасьев, он шёл в последней шеренге.

Времени и выносливости хватало не только на изнуряющие тренировки. Культурная программа изобиловала разнообразием. Каждый день лучшая шеренга в полном составе, двадцать человек, вечером отправлялась в театр Советской Армии в качестве награды. Отметили присутствием Третьяковскую галерею, мавзолей Ленина, ВДНХ.

Традиционно посещали Звёздный городок, неформально встречались с космонавтами. Помню, как неслись с Андреем Апанасовым по Звёздному в поисках почтового отделения. Очень хотелось поставить на конверте заветный штампик закрытого для простых смертных городка.

Цирк на Цветном бульваре всегда давал представление для участников парада. Когда вручали цветы Юрию Никулину, директору цирка, он посмотрел на наши погоны с буковкой «Н» и говорит абсолютно серьёзно, без тени иронии, как обычно свои анекдоты рассказывал:

– А вы, кто вы, ребята, по званию? Ааа, полковники.

Позади изнурительная подготовка в течение нескольких месяцев. Выполнена первая серьёзная задача на военно-морском пути каждого из нас. Мальчики в свои 14—15 лет получили первую благодарность от министра обороны.

Этот день на всю жизнь останется в наших сердцах как начало славной биографии!

ПОСВЯЩЕНИЕ В ПИТОНЫ

Великая дата – 9 Мая! Мы, выпускники Нахимовского училища, празднуем не только День Победы, а ещё и День Питонии. Есть такая традиция. Отметив этот День впервые в мае 1981 года, мы на всю жизнь стали «питонами».

Я, нахимовец Седых, в этот день был «декабристом», находясь в застенках системы (училища), в чём-то проштрафился. Эту печальную участь со мной разделял Вадик Ваничкин, он нёс вахту – дежурство по роте. Мы с Вадиком сидели за одной партой. Родители его работали в Казахстане, неподалёку от Байконура, какая-то тысяча миль. Вадик в детстве часто наблюдал запуски ракет в космос. Но решил стать моряком, а не космонавтом. Плавать не умел – где там, в степях, этому учиться? Поэтому пошёл в моряки, чтоб бороздить океаны. Мама Вадика была заслуженным учителем, награждена орденом Ленина. Мне очень приятно иметь такого друга, отношения с которым не изменило время. Вадик каким был, таким и остался – творческая личность – пишет стихи, играет на гитаре.

Мы с Вадиком расположились в нашем 23-м классе на тёплом паркете, выложенным светлой ёлочкой. Лежали на полу в углу, почти под батареей, где было место Вовы Крестина, рядом с аквариумом, в котором обитал одинокий пучеглазый зверь, вернее, рыб. По идейным соображениям не торчали у окна, созерцая красивый мир, где девчонки гуляли в коротких юбочках, а на другой стороне Невы виднелся Летний сад, через знаменитую решётку которого просвечивал домик Петра. Наказание надо отбывать по-честному, поэтому я лежал на палубе, а Вадик – со мной, он же друг.

Вадик играл на гитаре, напевая мне декабристскую «По тундре, по широкой, по дороге». Эта песня в исполнении Вадика в этот момент звучала очень душевно и своевременно.

Неожиданно и как-то весело в класс вошёл Лёша Вагин – Вагон. Он был настолько мокрый, что вода с него стекала. Бескозырку украшала какая-то зелень, возможно, тина. Точно, водоросли свисали клочьями! Мы с Вадиком не успели спросить: «Что случилось?» – и вслед за Вагоном зашёл в класс Илюша Лябчук – Ляпис. Такой же мокрый, хлюпающий ботинками, источающий из-под одежд своего хрупкого военно-морского туловища зелёную жижу. И был такой же радостный, как Вагон! Ляписа отличала лишь гордость за рога, торчащие из бескозырки! Пружины, которые должны были держать белоснежный чехол, нагло выпирали в разные стороны. Чехол был утрачен, как вскоре выяснилось, в боях за женские сердца.

Юные моряки катались на катамаранах в ЦПКиО. Праздник без девушек – не праздник. Приметив симпотных русалок на другом плавсредстве, питоны решительно пошли на абордаж. В то время ребята ещё не знали, что такое метацентр и остойчивость корабля. Поэтому перевернулись столь же быстро, сколь решительной была их тяга к прекрасному полу, хорошо, что все выплыли.

Лёша Вагин в свойственной ему манере весело рассказал, что с ними случилось. Не менее впечатлило их возвращение на общественном транспорте: мокрые, рогатые, ехали в битком набитом трамвае. Люди их сторонились, и вокруг юных нахимовцев появилось кольцо неприкасаемых. Да и понятно, едет будущая элита ВМФ, всплывшая с морского дна, мокрая и в водорослях.

Ещё одним участником этого морского сражения был Вова Максименков – Макс. Он ушёл в спальный корпус переодеваться. По возвращении дополнил историю:

– После неудачного абордажа мы пришли на кольцо трамвая в ЦПКиО. Пока ждали, захотели пописать. Рядом стояла бочка с квасом, спрятались за неё. Начали было радоваться жизни. Но вдруг… бочка поехала… Её тащил за собой грузовик. Мы открылись для обзора толпе гражданского пассажиропотока на остановке. Хорошо, что отчаливание бочки происходило довольно медленно, мы пытались извиваться питонским хвостом, прячась за уплывающим нашим укрытием, с писунами в руках. Видимо, кому-то из зрителей это напомнило фрагмент из «Лебединого озера».

Потом в Ленинградской газете была статья, как юные нахимовцы исполняли в ЦПКиО танец маленьких лебедей.

Конечно, эти лебеди с питонскими хвостами тогда веселили нас с Вадиком настолько же, насколько расстраивали – наша зависть была велика, мы не смогли так интересно отметить День Питонии!

КОНЦЕРТ НАХИМОВЦЕВ

В самом начале восьмидесятых годов прошлого столетия в училище ожидалась делегация с Кубы. Надо уважить высоких гостей: дать концерт силами учащихся.

Программа представления всегда готова, хоть ночью разбуди, будет тебе, во-первых, танец «Яблочко». Во-вторых, песни в исполнении хора: «Нахимовский марш» и «День Победы». И, в-третьих, будет спета хором любимая нами песня на все времена «И Ленин такой молодой, и юный Октябрь впереди!».

Ведущего только нет, нужен непременно испаноязычный. В училище преподавали английский на хорошем уровне, при желании по окончании учёбы можно было получить диплом военного переводчика. Легендарный преподаватель Диже Вольдемар Аюпович в совершенстве знал языки: английский, французский и испанский. Но вести концерт должен, безусловно, воспитанник, нахимовец.

Отдел кадров и начальник политотдела откопали информацию про одного нахимовского родителя. Доложили важную информацию начальнику училища. Отец одного из воспитанников служил на о. Куба инженером-гидротехником, как раз во время Карибского кризиса. В рамках двух длительных командировок провёл на Кубе в общей сложности 5 лет. Первая его командировка была в начале 60-х, он был в составе первых специалистов, помогавших восстанавливать экономику свободной страны, после революции 1959-го года. Был главным инженером нескольких важных национальных проектов в сфере гидротехники и один из немногих, кто в совершенстве владел испанским языком без переводчиков.

Это был Лев Антипов, отец нахимовца из 21-го класса Паши Антипова. Много позже отец признался, это была официальная легенда, на самом деле, он занимался подготовкой инфраструктуры для обеспечения пуска ракет, включая ракеты с ядерными боеголовками.

Адмирал Столяров Лев Николаевич, начальник Нахимовского училища, вызвал Павла Антипова:

– Ты жил на Кубе. У нас будут гости с острова Революции. Там говорят вроде на испанском? Будешь, Павел, ведущим на концерте.

– Таищ адмирал, я, я… – забуксовал Паша, – недолго там жил, и только в советском представительстве, говорю по-английски свободно, на испанском – нет.

– Вот и хорошо. Раз жил на Кубе, будешь вести концерт. На испанском. Месяц у тебя есть.

– Есть, товарищ адмирал.

Сложно отказать адмиралу, тем более которого уважаешь – Герой Советского Союза, он совершил в качестве командира К-133 трансатлантический переход с Севера на Камчатку, успешно управлял ПЛ в сложных условиях длительного подводного плавания, в малоизученных районах Тихого и Атлантического океанов, в том числе среди айсбергов и ледяных полей, в проливе Дрейка и водах Антарктики, обогнул мыс Горн, прошёл в подводном положении вдоль Антарктиды – настоящий герой.

Паша проникся, озадачился. Радость в тот момент была на нуле. Что делать?

На репетиции концерта рассказал о порученной невыполнимой задаче Маме. Мама – Кочетова Маргарита Анатольевна – многие годы руководила самодеятельностью в Нахимовском училище. Её стараниями уровень концертов в училище был не ниже, чем в театре Советской Армии, возможно, даже выше, ведь училище военно-морское. Творчество Мамы по заслугам было отмечено наградами Советского правительства. Орден Ленина, высшая награда того времени, нашёл своё место на груди любимой нахимовцами Мамы.

Мама сердечно относилась к ребятам, как к своим деткам, позволяя шалить на репетициях, но свою миссию выполняла исправно. Находила подход к каждому юноше, ребята отвечали взаимностью, Маму обожали. Концерты были – загляденье!

Паша взял у Мамы русские тексты партии конферансье грядущего концерта для делегации с Кубы. Ирония ситуации заключалась в том, что подготовка к концерту началась за месяц, а поскольку интернета тогда не было, переписка с отцом, к которому будущий конферансье обратился за помощью с переводом по обычной почте, как раз и заняла больше трёх недель. Когда он, наконец, получил долгожданный конверт с пометкой «авиа» с переведённой на испанский язык программой концерта, у него реально оставались только три дня, чтобы текст выучить наизусть. Ценой этого конверта была спасённая честь нахимовца и всего училища.

Как быстро можно изучить иностранный язык? – За три дня! Если, конечно, на вашем жизненном пути встретится «адмирал Столяров». Нет ничего невозможного. До сих пор отскакивает от зубов:

– Queridos amigos Cubanos! Y ahora comenzamos el concierto de los futuros officales de la marina de Guerra!11
  – Дорогие кубинские друзья! Начинаем концерт будущих офицеров ВМФ!


[Закрыть] – и далее по чётко вызубренному тексту до финальных аплодисментов высоких зарубежных зрителей.

Кубинская делегация после концерта выражала благодарность за высокий уровень концерта. Особенно хвалила испаноязычного ведущего.

Адмирал Столяров крепко пожал руку нахимовцу Антипову со словами:

– Спасибо, молодец, а говорил, испанского не знаешь.

Паша промолчал, повёл плечами, но не признался, что язык за три дня «выучил», а вдруг французы приедут. Надо втайне хранить, что полиглот.

– Молодец, молодец! Благодарю за службу!

Паша с гордостью ответил:

– Служу Советскому Союзу!

Тогда это не были просто слова. Согласно Уставу, это выражало суть текущего момента. Решена задача международного уровня! В рамках торжественного приёма делегации дружественного государства. Дипломатический уровень. И ещё это заклинание, мантра на будущее.

Павел Львович после Нахимовского поступил в Киевское Высшее Военно-морское политическое училище. В сложные времена перемен служил на кораблях ВМФ. Закончил службу в звании капитана 2-го ранга. Паша принадлежит к той редкой когорте замполитов, которых уважали и матросы, и офицеры. Был допущен к самостоятельному управлению кораблём и отлично справлялся в сложных условиях. Во время службы возникали разные боевые задачи, они были ему по плечу. Павел Львович успешно вынес все причуды военно-морской службы в 7-й оперативной атлантической эскадре кораблей ВМФ (г. Североморск) на БПК «Смышлёный» и крейсере «Адмирал Горшков». Сейчас, некогда нахимовец, Антипов проживает в Самаре, работает в сфере международного образовательного консалтинга, часто находится в загранкомандировках. Проводит выставки, конференции, семинары. Владеет несколькими иностранными языками.

Не удивительно. Ведь Паша – нахимовец. И за три дня выучил испанский язык…

El pueblo unido jamas sera vencido! – Когда мы едины, мы непобедимы!

No pasarаn!

КУЛЬТПОХОД

Андрей стал счастливым обладателем билетов в оперу. Напарником по случаю и возможности прикоснуться к прекрасному оказался… ну, пусть будет Вадик Новиков. После очередной материализации духа и раздачи слонов два нахимовца девятого класса получили бумажки невысокого качества, но большой ценности, с крупными буквами «БИЛЕТ», далее мелкими «Опера Евгений Онегин» из рук самого офицера-воспитателя Виктора Ивановича Строгова.

Наш ментор под стать фамилии: строг, но справедлив. Его не проведёшь, видит каждого своего птенца насквозь, знает, кому сегодня необходимо слушать оперу Петра Ильича Чайковского.

Командование ЛенВМБ повышало культурный уровень моряков, бесплатно выдавая билеты в театры, часть которых попала в Нахимовское училище.

Почему выбор пал на Андрея и Вадика, знал исключительно он, офицер и воспитатель. Его решения обязательны к исполнению, увы, никакого плюрализма. Нам в жизни повезло с наставником, спуска не давал, возможно, поэтому из нас толк получился.

Первая мысль после пересечения проходной:

– Зачем нам эта опера? Пойдём, погуляем, с девчонками взбаламутим.

Вторая реалистичнее:

– Строгова не проведёшь, лучше сходим на «Онегина», но совместим полезное с приятным.

В каждой паре водится ведущий и ведомый, как у лётчиков. Летят два нахимовца в ленинградском трамвае, вечереет, загорелись первые окна. В одной из квартир варят варенье. Из дома слышен вокал. Классическое сопрано филигранно выводит:

 
Слыхали ль вы за рощей глас ночной
Певца любви, певца своей печали?
Когда поля в час утренний молчали,
Свирели звук – унылый и простой —
Слыхали ль вы?
 

Ведущим в паре истребителей оказался Вадик:

– Андрюха, что на сухую в театр идти? Рубль есть?

Ведомый достал из кармана шинели мятую советскую жёлтую бумажку. Высыпал из всех загашников мелочь.

Вадик воскликнул:

– Отлично, нам должно хватить!

Андрей понял, на что скидывались, когда оказались в винном магазине. Никогда не пил ничего крепче кваса, но отступать некуда. С умным видом помогал Вадику выбрать напиток. Денег хватило на «Бычью кровь». Продавщица вежливо дала бесплатно две конфетки.

Времени до начала оперы оставалось совсем впритык. Надо быстрее попробовать эту «кровь». Забежали в ближайшую парадную, вскрыли бутылку.

Довольный Вадик перед первым глотком:

– Хорошее, венгерское, смотри, какой цвет рубиновый. Креплёное.

Сделали по длинному глоточку, бутыль опустела, побежали на спектакль.

Смеркалось, какой красивый город, как приятны голоса меццо-сопрано:

 
Они поют… и я, бывало,
В давно прошедшие года —
Ты помнишь ли? – и я певала…
 

Опоздали, уж третий звонок отзвенел. Сыскали амфитеатр, согнувшись, на цыпочках заходят в зал.

 
Вы были молоды тогда!
 

Темно, не видно ни черта. Ступеньки где?

Тем временем «Бычья кровь» смешалась с кровью нахимовцев, результат диффузии дошёл до головного мозга, нарушив координацию движений. Вадик споткнулся и с грохотом упал. Громко чертыхнулся. Андрей брякнулся на Вадика и что-то ему очень сильно отдавил.

Вадик неистово закричал:

– Ой, больно, больно, любезный мой товарищ, за что же, брат?

 
Ведь он был славный франт,
Игрок и гвардии сержант!
 

Весь зал смотрел уже не на сцену, а на действо в амфитеатре. Пользуясь темнотой, пробрались к своим местам без оваций.

Когда в зале рассвело, Андрей увидел офицеров ЛенВМБ с жёнами:

– Да, неудобно получилось, мало того, что опоздали, так ещё кучу малу устроили. Столько офицеров, вдруг учуют «венгерскую кровь» и строго накажут. Спасибо продавщице в магазине, душевная женщина, надо конфетку съесть.

 
Куда, куда, куда вы удалились,
Весны моей златые дни?
Что день грядущий мне готовит?
 

С непривычки второе отделение Андрей слушал во сне. Тенор арию Ленского исполнил очень сильно и проникновенно, какой голос!

 
Паду ли я, стрелой пронзённый,
Иль мимо пролетит она,
Всё благо; бдения и сна
Приходит час определённый!
 

Благодаря культпоходу, Андрею полюбилась опера, и до сих пор вокальное искусство оставляет его неравнодушным.

Виктор Иванович не ошибся в выборе пассажира, вручая заветный билет в мир прекрасного…

ХИТРЫЕ ПИТОНЫ

Не могу вспомнить, был ли нахимовец ростом меньше, чем Илья Кузнецов. Наверняка, ведь Илюха – здоровый малый! Таким подходят выражения: «Мал да удал» или «Мал золотник да дорог».

Выраженьица – о ловком и быстром человеке. Он хоть и маленький, но юркий, гибкий и шустрый. Что помогает ему достигать поставленные перед собой цели, быть пробивным, удачливым по жизни. Ведь не в росте дело, и не в сантиметрах счастье. Главное, чтобы человек был хорошим.

Илюша в ЛНВМУ учился так себе, особо не усердствовал, наслаждался прелестями нахимовского бытия. На медкомиссии при поступлении обнаружилась близорукость —3,5. С таким диагнозом можно отправляться на ДМБ, не принимая присяги. Пришлось отцу написать рапорт на имя Главкома ВМФ и начальнику училища, дяде Лёве Столярову. А также за помощью обратиться к маме Володи Бабошина. Когда отец Вовы был командиром БЧ-5, батя Ильи служил старпомом – на одной лодке К-5. Мама Вовы работала в поликлинике детским педиатром, благодаря ей Илюша остался в строю нахимовцев. Правда, какое-то время слыл очкариком.

Когда Илью одели в форму, как в фильме «Юнга Северного флота», и отпустили попрощаться с родителями, мама плакала и говорила:

– Илюша, поехали домой…

– Нет, мама, я буду моряком, а ты поезжай домой, всё будет хорошо, – ответил Илья и убежал в роту, чтоб не разводить лишнюю сырость.

Пришёл во взвод вроде как блатной, пацаны смотрят на мелкого:

– Что за чмо? Да ещё в очках?!

Илья – парень простой, компанейский, оказался за одной партой с Антошей Кобзевым, москвичом, а их не очень любили, такая традиция на Руси. Вдвоём легче дружить со всей Русью. Постепенно они сошлись, потом случилось покорефаниться на почве разгильдяйства и курения «Беломора» с Владом Ярошем, Вадимом Хужахметовым и Сашей Макаровым. Саша не курил, но с удовольствием участвовал в безобидных проказах с друзьями.

По-настоящему Илюху зауважали после чемпионата Нахимовского училища по вольной борьбе. В поединке за 1-е место Илюшу укусил питон на год старше и положил на лопатки. Победителей не судят, Илья занял почётное второе место. Однако ребята из 21-го класса жаждали возмездия за неспортивное поведение старшего питона, и через два дня, после чистки картошки, его встретили с целью объяснить, что нельзя в честном поединке побеждать, употребляя запрещённые приёмы. Прибежали старшеклассники, но грандиозной потасовки не случилось, те включили заднюю.

После этого чемпионата за Ильёй закрепилось прозвище Дедушка Пак. К 60-летию Ленинского Комсомола в кинотеатрах прошла премьера фильма «Поговорим, брат», про дальневосточных партизан 1922 года, где был персонаж – маленький дедушка Пак.

Учебный процесс не всем давался легко. Приходилось прибегать к питонским хитростям, так, на пару с Владом Ярошем перед очередной контрольной по физике сбежали в санчасть:

– Болят животы, похоже, отравились пирожками на Горьковской.

Илья потом рассказывал:

– Наш любимый врач Софья (отчество, к сожалению, не помню) вызвала медсестру с трёхлитровым кувшином марганцовки, мы пили противное содержимое под её присмотром, затем синхронно травили в гальюне, а потом лежали в стационаре и ели белые сухари. Настоящие профессионалы лечили наше воспаление хитрости. Но мы держались, ведь пацаны не давали умереть с голода и таскали бутерброды из «чепка», который находился в полуподвале возле центрального входа, где пушки стояли.

Нет, конечно, в высшем училище подводного плавания Илья остепенился и с 3-го курса взялся за учёбу, стал замкомвзвода, хотя все пацаны обижались:

– Илюха, за что ты нас под танки бросаешь?

Илья отшучивался:

– Не под танки, а на корабли… На флот – матросами, если будете безобразия хулиганить.