Текст книги "Проза морской жизни. Записки подводника"

РАССКАЗ КОМАНДИРА К-19

Автономке конец, путь на базу, домой.

Тихо лодку глубины качают.

Спит девятый отсек, спит девятый жилой,

Только вахтенный глаз не смыкает.

Владимир Ветчинников

Однажды нас, курсантов училища подводного плавания, собрали в большой светлой аудитории, где читали высшую математику, научный коммунизм и прочие полезные дисциплины, на которых мы дремали без храпа. Окна выходили на центральный плац, где по квадратам отрабатывали строевой шаг бравые ракетчики. В аудитории тепло – всяко лучше, чем на плацу носок тянуть или лосиным стадом стучать копытами кросс на три километра по 12-й Красноармейской. Весна, светит солнце, тестостерон разгуливает по молодым организмам, второй курс обучения, нам лет по двадцать.

Зачем собрали – не говорили. Мы расселись в ожидании, в сон потянуло. Кто-то по парте растёкся, кто-то книгу Валентина Пикуля достал. Через пять минут тихо вошёл коренастый, невысокого роста начальник штурманского факультета, капитан 1-го ранга Кулибаба, за ним как всегда бодрым шагом прошёл заместитель по политической части, капитан 1-го ранга. Странно, что двух капразов даже никто не заметил.

Старшина 1-й статьи Коля Евленов первый среагировал, дал команду:

– Смирно!

Виктор Павлович рукой показал, что докладывать не надо, тихо сказал:

– Рассаживайтесь, хотел с вами поговорить.

Начфак по-дружески обратился к заместителю:

– Слушай, у тебя были дела в политотделе, можешь идти, если надо. А я тут с ребятами поговорю.

Замполит ответил:

– Есть, – и убежал быстрой смешной походкой.

Зам почему-то носил форменные штаны, подшитые высоко, показывая носки, а когда быстро шёл, голая нога виднелась – нас это очень веселило. На флоте потом часто шутили: «Зам сказал, что много дел, и ушёл в политотдел».

Дверь за Замом закрылась, Начфак тихо продолжил:

– Зачем нам лишние уши?

Аудитория оживилась.

– А вы военную тайну хранить умеете?

За нас ответил:

– Умеете.

Виктор Павлович производил впечатление уравновешенного человека. Коренастый, круглолицый, курносый, в ясных голубых глазах читается сильная усталость. Страшные события, участником которых стал, оставили глубокий след в душе и во взгляде. По тому, как он держался, чувствовалось, что этот немногословный человек привык руководить со знанием дела, принимать решения и отвечать за них.

Строгий начальник, но справедливый. Курсанты его настолько уважали, что часто обращались за мудрым советом. Любой втык от него считался заслуженным. И в чувстве юмора ему не откажешь, про это слагали легенды! Со всеми подчинёнными, независимо от звания и возраста, разговаривал уважительно и доброжелательно.

Мы знали, что в недавнем прошлом Виктор Павлович командовал известной всему Военно-морскому флоту подводной лодкой К-19 и горел на ней. Этот корабль после тяжёлой аварии с ядерным реактором получил печальное прозвище «Хиросима» и пользовался у моряков недоброй славой. Слова «Чернобыль» тогда не знали, до него было ещё 17 лет.

Виктор Павлович после пожара на К-19 дал обещание лично министру обороны Маршалу Советского Союза Гречко хранить военную тайну об этих событиях в течение пяти лет. Пошёл второй десяток с того дня…

К-19 стала последней лодкой Кулибабы, и он отзывался о ней, как о поздней любви взрослого мужчины к женщине – с непроходящим и щемящим теплом и блеском в глазах; рассказывал о её быстроте и безупречной манёвренности, позволявшими творить разные чудеса: чуть ли не «мёртвую петлю» в подводном положении и «прыжки дельфина» при всплытии, мчать по бухте на всех пара́х. Что, безусловно, не могло не вызвать негодование флотского начальства и кулуарных неформальных угроз о снятии с должности.

А потом случилась та, самая трагическая в её истории, ночь на 24-е февраля 1972 года. Пожар – нередкий случай на подлодке – на этот раз стал неуправляемым и унёс 28 молодых жизней.

Мы видели, что Виктору Павловичу было сложно собраться с мыслями и продолжить рассказ. С мужеством и самообладанием он поведал историю о том, как развивались события той страшной аварии и об их последствиях, стараясь каждую фразу формулировать по-командирски, кратко и ясно.

– Когда раздался аварийный сигнал «Пожар в девятом отсеке», это была вторая или третья тревога за время похода. Дальше события развивались настолько стремительно, что если бы не знания, опыт и умение быстро принимать правильные решения, то не спасся бы никто.

Капитан-лейтенант Борис Поляков волею случая оказался в последнем, десятом отсеке, который оказался отрезанным пожаром. Двенадцать человек задыхались и теряли сознание, были обречены на верную гибель, имея только 6 спасательных средств – ровно столько, сколько положено по штату на случай боевой тревоги. Капитан-лейтенант принял командование на себя как старший по званию, приказал задраить отсек и первым бросился к клинкету вентиляции, закрутив маховик с такой силой, что сорвал его со штока, но таким образом предотвратил поступление дыма. «Каштан» замкнуло при пожаре, зато насколько древний, настолько же надёжный корабельный телефон к вечеру обеспечил связь с первым отсеком. Борис последующие 23 адских для десятого отсека дня возглавлял борьбу за живучесть всего состава, оказавшегося в абсолютно замкнутом и безнадёжном состоянии, добывая им воздух, воду, пищу, поддерживая моральный дух – пока лодка не пришла на базу, предоставив пленникам десятого возможность увидеть белый свет. Такими ребятами впору гордиться не только их матерям, но и командирам…

Знайте, в любой, даже самой безвыходной ситуации, не стоит давать волю эмоциям, впадать в панику, упускать контроль над собой. Вы всегда должны помнить, что вы офицеры, на вас равняются подчинённые, поэтому выдержку и самообладание никогда терять нельзя, а мозг сам включится и достанет нужные знания, для того мы вас здесь и учим. Прояви я в тот момент смятение хоть на секунду, весь экипаж бы оказался втройне беспомощным, – продолжал Виктор Павлович.

Затем помолчал и продолжил, подбирая слова:

– Мы всплыли… за долгих 24 минуты. Так, как положено всплывать по инструкции, предварительно прослушав горизонт, чтобы не напороться на идущее по воде судно. Аварийное быстрое всплытие было исключено. Скорость в этом случае была во вред живучести. Наверху волной живительного воздуха нас накрыл Североатлантический шторм. Начали выносить и реанимировать пострадавших, считать первые потери, продолжать бороться за живучесть уже в надводном положении.

Понятное дело, что у здравомыслящего человека всегда присутствует элементарное желание выжить. Но как его поддерживать двое суток? Именно столько потребовалось времени, чтобы ребятам продержаться в условиях непрекращающегося шторма до прихода первого спасательного сухогруза «Ангарлес». Для меня это загадка русской души. Другие бы не продержались. Про ребят из десятого никто не имел возможности узнать, живы ли, связь пропала.

Вскоре замаячил на горизонте буксир. В связи с тем, что шторм разыгрался не на шутку, большая качка, буксир СБ-38 не мог пришвартоваться лагом к подводной лодке. Поэтому мы вместе с доктором, просчитав время транспортировки человека, приняли решение о «мокрой» эвакуации. СБ-38 встал с наветренной стороны, чтобы хоть как-то прикрыть наш «островок жизни» от штормовой волны. Между буксиром и лодкой натянули трос. Моряка к нему пристёгивали карабином и отправляли в воду, а другим тросом, который был заведён параллельно, как могли, быстро вытягивали на буксир. В условиях Северной Атлантики и высокой волны каждый эвакуируемый был обречён не только на холодный душ, но и вполне мог захлебнуться. Что и происходило с любым, оказавшимся в воде. Поэтому каждого спасённого на буксире откачивали, возвращая к жизни. Но этого было не избежать. Другого способа мы не нашли.

Вертолётчикам с подоспевшего большого противолодочного корабля «Вице-адмирал Дрозд» в условиях бурлящего океана, ветра, тумана и думать нечего было о поднятии в небо. И всё-таки нужно отдать должное их смелости и самоотверженности. Рискуя жизнями и машинами, они ловили «окна» для эвакуации тяжелораненых, которые никак не смогли бы вынести «мокрый» путь. Их доставляли на борт вертолёта в беседке. И слава морским богам, потому что вскорости стихия разыгралась так, что мачты подошедшего крейсера «Александр Невский» порой терялись за гребнями волн. В крейсере был резервный экипаж для лодки и высокие чины – командный пункт из специалистов управлений Флота.

Тут аудитория начала переглядываться, «Александра Невского» знали не понаслышке. Будучи первокурсниками, многие из нас проходили морскую практику на том самом крейсере! Кто б нам тогда сказал, что и он участвовал в спасении Хиросимы.

Начфак отхлебнул воды из стакана, стоявшего на кафедре, и продолжил:

– А дальше началась буксировка длиной в три недели в условиях непрекращающегося шторма. Буксирный трос не выдерживал и рвался многократно. Привели мы лодку в Кольский залив. Наконец выпустили пленников десятого. Достучались из девятого – живы! Только двое на ногах, остальные лежат, но живые! Выносили страдальцев на руках. Их спасло не чудо – капитан-лейтенант Поляков, настоящий герой, без прикрас. Лодочку оттащили в ремонт. Погибших ребят тихо схоронили. Высокая комиссия произвела расследование. В итоге одних наградили, других наказали. Многих – незаслуженно. Всё засекретили и велели молчать. Всё как всегда…

В конце встречи Виктор Павлович дал напутствие:

– Вы придёте на корабли ВМФ штурманами – интеллигенция, флотская элита, как многие считают. Запомните, вы в первую очередь подводники. Русская поговорка «Сам погибай, а товарища выручай» на флоте звучит иначе: «Сам выживай и товарища спасай». Иногда всё решают секунды. Изучайте теорию, устройство и борьбу за живучесть подводных лодок, легководолазное дело – это позволит вам в момент истины спасти не только себя, а жизни подчинённых и всего корабля. Расширяйте кругозор, офицеру военно-морского флота это необходимо, и, кто знает, возможно, через несколько лет кто-то из вас будет командовать флотом. Вот чего я вам от души желаю!

После этой беседы выходили из аудитории молча, сонливость отшибло напрочь почти на неделю.

Костя Федотко, протискивая свою квадратную фигуру в дверь, будто разговаривая сам с собой, произнёс:

– Не дай бог оказаться в аварийной ситуации. Такую судьбу сами выбрали, надо к этому быть готовым.

Кто-то из курсантов сказал:

– Страшно, аж жуть. Вот, к чему нас готовят.

Старшина ответил:

– А ты думал, в рай попал? Будем учиться военному делу настоящим образом, – усмехнулся и добавил: – Кто-то из великих это уже говорил.

Спасибо Виктору Павловичу Кулибабе, рассказал правду от первого лица, без сказок про героизм, без руководящей и направляющей роли и лозунгов строителей коммунизма. При этом умолчал о том, что лично он, ещё достаточно молодой командир, смог сосредоточиться в критической ситуации, не потерял контроль и управление кораблём, приняв все возможные меры для спасения экипажа и атомохода, тем самым предотвратив экологическую катастрофу в Северной Атлантике, вторую Хиросиму, и сам привёл пострадавший корабль к родным берегам, покинув его лишь после швартовки на базе.

При первой возможности после аварии командиру удалось передать жене клочок бумажки со словами: «Лариса, я жив». Ценность этой фразы гораздо выше, чем избитого объяснения в любви… тоже из трёх слов.

Настоящий подводник!

АНЕКДОТ ИЗ КУРСАНТСКОЙ ЖИЗНИ
Речь пойдёт о самодеятельности, не о самоизоляции, от которой уже подташнивает.

История произошла в училище Подводного плавания имени Ленинского Комсомола, которое находилось на Лермонтовском проспекте в Ленинграде. Времена перестроечные, восьмидесятые! Родине ещё нужны были штурмана-подводники в больших количествах. Ядерный щит обеспечивать надо, чтобы советский народ спал спокойно. Обучали качественно, но история не об этом.

Учился с нами Серёга, талантливый парень во многих отношениях, хорошо пел, в меру и часто пил. Виртуозно играл на гитаре, красиво выводил трели в микрофон. Участвовал в самодеятельности курса, потом – факультета и училища. Допелся до солиста ВИА Ленинградской военно-морской базы «Волна». Руководитель ансамбля, секретарь комитета комсомола штурманского факультета, старший лейтенант Забелин притащил Серёгу в творческий коллектив патриотов.

ВИА «Волна» участвовала во Всесоюзных конкурсах военных песен. Серёга стал периодически мелькать своим смазливым лицом в телевизоре.

Сей факт никак не повлиял на смену привычек новоявленной звезды голубого экрана: при сходе на берег продолжал нажираться, как кочегар, либо девок клеил косяками. Чаще то и другое – одновременно. Девицы вешались на Серёгу спелыми виноградными гроздьями, тёрлись розовыми сосцами – требовали любви. Военно-морской артист удовлетворял всех желающих, заодно и прихоти своего нижнего этажа.

Неудивительно, боевой конец любовных баталий периодически заболевал. «Насморк» лечил антибиотиками. Многие догадывались, если Серёга не бухает, значит, лечит амурные болезни от самой богини Венеры. Жизнь протекала весело, содержательно, с элементами творчества. Но однажды…

Приходят на приём к начальнику политотдела (Начпо) посетители: мужчина и женщина. Курсанты Начпо за колоритные размеры дали позывной Хлястик. Одноимённая деталь его шинели была длиной с ремень курсанта, такой большой человечище.

Посетители жалобно запричитали:

– Мы очень рассчитываем на руководящую и направляющую роль партии.

– Конечно, можете питать надежду. Что случилось?

– Ваш курсант встречался с нашей девочкой, Светочка забеременела, а курсант Сергей не женится, хотя брал на себя обязательство, давал честное комсомольское слово. Куда смотрит комсомол?

Начпо успокоил родителей, сказал, что разберётся.

Вызвал Серёгу, осведомился:

– Как протекает подготовка к финалу Всероссийского конкурса?

– Нормально, репетируем, – ответил Сергей.

Начпо с ходу:

– Хороши репетиции! Девчонку обрюхатил?

Сергей осознал, для чего его вызвали, будут женить.

– Товарищ ка-аперра-анга, – начал заикаться и оправдываться горе-жених, – не факт, что я обрюхатил, Светка и с прочими курсантами встречалась.

Начпо не унимался:

– Обещал жениться?

Сергей искренне простодушно ответил:

– Хотел жениться, но как кончил – отпустило.

– Хорош комсомолец, пока не кончил, больше не подписывай комсомол на свои шашни!

Начпо махнул рукой и выгнал Серёгу из кабинета, как блохастого кобеля.

Время идёт, живот растёт. Прошло два месяца. Серёга в Светкином будуаре не появляется. Светка фрукты ест, родители переживают. Решили ещё раз в училище сходить, реабилитировать честь дочери, на этот раз к начальнику штурманского факультета.

Виктор Павлович Кулибаба – боевой офицер, в прошлом геройский командир подводной лодки, на груди орден Красного Знамени, внимательно слушал родителей Светки, не отводя свои ясные голубые глаза.

Те как обычно:

– Куда смотрит партия и комсомол?

Виктор Павлович спокойно отвечает:

– Дело молодое, житейское. Сами разберутся.

– А вы для чего тут поставлены? Начальник факультета, как воспитываете будущих советских офицеров?

Виктор Павлович терпеливо внимал наветы будущего дедушки с бабушкой, потом закончил беседу исторической фразой:

– А что именно вы от меня хотите? Я не всесилен! Вы в четыре руки не прикрыли одну дырку, а у меня всего две руки и пятьсот х..в на факультете!

P. S. Имена и должности вымышлены, совпадения случайные, а Серёга на Светочке женился. Светочка не была шалавой, она встречалась только с военно-морскими курсантами. К пятому курсу развёлся, потом разводился за долгую жизнь ещё раза три.

Кому что на роду написано.

«УСТАЛАЯ ПОДЛОДКА»
История с участием Киры Маргарянца, ещё одного славного ВММУППовского преподавателя, в прошлом бравого подводника.

На пирсе тихо в час ночной.

Тебе известно лишь одной,

Когда усталая подлодка

Из глубины идёт домой.

С. Гребенников, Н. Добронравов

Поведаю вам, дорогой читатель, давнюю легенду, седую, как ваш покорный слуга и камни побережья Баренцева моря. А где быль иль небыль – судите сами, где правда, а где флотский фольклор.

Поговаривают, что родилась байка в легендарных стенах ВВМУППа, и на поверхность моря сурового чудесным образом поднял её не менее легендарный капитан 1-го ранга Кира Маргарянц.

Множество историй с ним и вокруг него происходило неслучайно, наш герой – необычайно колоритный персонаж многих повествований, извергающий яркую лавину флотского юмора.

Сам Кира начинал первую лекцию о Боевых Средствах флота словами:

– Зовут меня Кирилл Иванович, фамилия, что неудивительно, самая русская – Маргарянц!

Преподавал и на кафедре торпедного оружия ВВМУПП. Поговаривали, что он сын испанского народа, из эвакуированных детей.

Апофеозом случилась его «музыкальная история».

Кира с корсарами морских глубин на своей дизелюхе возвращался с боевой службы протяжённостью больше полугода с далёких Карибов к родным берегам Палермо, для тех, кто забыл – город Полярный, Екатерининская гавань, Северный флот.

Подлодка ворвалась в гавань поздно вечером, по плану оперативного дежурного назначен заход в базу с утречка, по светлому. Но командир, будучи заслуженным и легендарным, под стать экипажу, не привыкший стоять в очереди, договорился с НИС и ОВР и скрытно проник в родную базу, огорошив оперативного бригады.

Внезапное появление корабля свалилось как ком на голову. Героев никто не ждал, спешно начались поиски швартовой причальной команды. Самоличный цепкий взор Кэпа узрел на корне пирса невысокого росточка матроса в приметном белом караульном тулупе. По громкоговорителю матросику было велено принять носовой швартовый.

Швартовщик неуклюже пытался что-то изобразить, постоянно упуская конец в студёную воду, в довершение к неловкости плюнул на свою никчёмность и с первой космической скоростью скрылся в направлении штаба бригады. Не дай бог, догонят и претворят в жизнь обещания: вдуть, порвать, вступить в половую связь противоестественным образом, ясен кнехт, выраженные в нелитературной форме.

Не иначе, убегая, Тулуп думал: «Звери, а не люди».

Вся операция неудачной швартовки и бегство Тулупа сопровождались выдачей в матюгальник хорошей увесистой брани с содроганием всей причальной стенки. Командир лодки являлся доблестным мастером торпедного удара и матерщины слыл мастаком.

Наконец, прибежала швартовая команда, привязала лодочку по уму, как положено.

Не замедлил приехать комбриг на ГАЗе, принял на причале доклад командира.

И первыми его словами были:

– Ты вообще, еть-медь, ухи поел?

Командир в ответ:

– Не понял! Я авианосец в перископ, как вас, видел у острова Свободы!

Комбриг, уже на повышенных тонах:

– Ты кого только что на хер@х относил?!

– Не понял. Вы про того матроса сиворукого, что ли? Так он конца боится, как девственница из монастыря!

– Ты послал… любимого всем советским народом композитора Александру Пахматову!!!

Здесь пришёл черёд в осадок выпасть командиру:

– А какого… она, народная… на пирсах Полярного по ночам шарахается?

Оказывается, Александра Николаевна писала свою впоследствии бессмертную «Усталую подлодку» и за вдохновением с Николаем Добронравным прибыла в Полярный. Никого не трогая, в творческом поиске она бродила в одиночестве по безлюдному вечернему пирсу, утеплённая заботливыми подводниками в тулуп и валенки, и слагала песнь. Вдруг откуда ни возьмись появилась подводная лодка.

Осознав весь ужас случившегося, Кира берёт газик комбрига, мчит в Мурманск, на известной явке покупает букет роз (внимание – зима, Заполярье), шампанское, фрукты и шоколад. Гонит в гостиницу, чтобы пасть к ногам Пахмутовой, пребывающей в глубоком потрясении от ненормативной флотской лексики и неудачной попытки ошвартовать подводный чёлн. Вымаливает прощение.

Кира наряду с куражом проявляет напористое флотское гостеприимство, приглашает великого композитора на свой борт пообщаться с подводниками, только вернувшимися из дальних странствий. Командование флота позволило творческому дуэту Пахмутовой и Добронравова прочувствовать романтику морских глубин в составе экипажа бравых корсаров, пришедших с Карибского моря. Во главе с Командиром с большой буквы был совершён выход в море и даже погружение на небольшие Баренцевы глубины. Поэт лично оценил, какое значение для подводника имеет команда «Дифферент на корму».

И, о Чудо!

Песня родилась по мановению провидения, такая пронзительно-трогательная лирическая баллада, при этом мужественная и лаконичная. Ставшая впоследствии негласным и горячо любимым всеми подводниками гимном их суровой службе.

И, как говаривал капитан 1-го ранга Маргарянц, строки:

 
Хорошо из далёкого моря
Возвращаться к родным берегам —
Даже к нашим неласковым зорям,
К нашим вечным полярным снегам,
 

– появились благодаря его личному содействию и участию в творческом процессе!

Спасибо Алексею Тарасову, в недавнем прошлом поведавшему такую замечательную и колоритную легенду.