Текст книги "Принцесса Дюны"

Челис начала было отнекиваться, но затем с удовольствием взяла одно. Уэнсиция продолжала сидеть с добрым и понимающим лицом, но втайне злилась на Челис за то, что сестра ближе к императорскому трону – по праву рождения, а не в силу личных качеств. Что ж, по крайней мере, на Челис легко повлиять. Уэнсиция воспринимала это почти как игру – смотреть, сколь многое из сказанного пустоголовая сестра проглотит… а затем поступит в ее интересах.

– Ты обратила внимание на новую фрейлину, герцогиню Фесту? – Уэнсиция видела, как сестра оживилась в ожидании интересной сплетни. – Она из северных земель, но какой скандал! Ей приходится работать, потому что ее отец спустил все семейное состояние в азартных играх. И я слышала, что там вообще не все гладко с вопросом отцовства…

Глаза Челис загорелись:

– Правда?

Уэнсиция мысленно улыбнулась. Очень немногое в этой истории о Фесте и ее отце было правдой, но каждой рассказанной сплетней, каждым разговором, который вела с Челис, она готовила сестру к роли своей важной союзницы.

В нашей огромной Империи очень немногое на самом деле является тем, чем кажется.

Принцесса Ирулан.

Неопубликованные заметки

Когда Шаддам собрался вершить суд над капитаном Зенхой, Ирулан не захотела садиться рядом с Троном Золотого Льва. Императора удивило ее поведение – он ожидал, что дочь вместе с ним будет свысока взирать на виновника, но позволил ей сесть на одной из двух смотровых галерей, при условии, что она будет видна многочисленной публике, а также опозоренному офицеру.

Облаченная в скромное белое платье с золотым гербом на груди, Ирулан сидела прямо и настороженно. Она не проявляла никаких эмоций, анализируя каждую деталь происходящего, как учили ее в Бинэ Гессерит. Падишах-Император в пышной мантии под звуки фанфар появился из боковой двери, и в зале воцарилась благоговейная тишина. Шаддам направился к своему трону из хагальского хрусталя и уселся перед большой беспокойной аудиторией. Ирулан отметила, что Вещающая Истину отсутствует в зале; не было там и Челис – очевидно, та еще не проснулась, – но Уэнсиция расположилась на противоположной смотровой галерее, явно заинтересованная судьбой офицера. Ирулан также обратила внимание на спокойную миловидную леди Марго Фенринг, жену графа Фенринга, имперского комиссара по контролю за специей на Арракисе. Леди Фенринг вот уже месяц с небольшим жила при дворе, вдали от мужа, и ее можно было встретить на многих важных мероприятиях – она ни за что не пропустила бы такое зрелище.

Учитывая катастрофический публичный провал капитана, его ждало неизбежное наказание. Но когда офицера вызвали, он держался не как опозоренный командир, боевая группа которого практически уничтожена. Шагнув вперед, он остановился перед возвышением – в парадном мундире, с ярко начищенными медалями; и выглядел довольно дерзко. Он слегка прихрамывал – как говорили, из-за травмы, полученной на Отаке; одна его нога была перевязана и обута в ортопедический ботинок.

Зрители молчали. Зенха тяжелым взглядом окинул зал, затем снял фуражку и сосредоточил внимание на Императоре. Со своего наблюдательного пункта Ирулан внимательно изучала капитана. Он приковал все ее внимание.

В то время как офицер сохранял каменное выражение лица, Император позволил проявиться своему гневу – будто неудача этого человека стала для него личным оскорблением. С огромного трона Шаддам сухо произнес:

– Я полностью проинформирован об инциденте на Отаке. Мне известно о ваших многочисленных и непростительных ошибках, которые стоили жизни почти четырем тысячам бойцов. Из-за вашей самоуверенности и просчетов разрушена столица одного из моих миров. Фанатики не понесли заслуженной кары, и восстание продолжается по всей планете. – Ноздри Императора раздулись. – Хорошо еще, что вы не пытаетесь скрыться от правосудия и не наложили на себя руки в трусливой попытке уйти от ответственности.

– Я не оправдываюсь, сир. И готов принять любое наказание, которое вы назначите. – Капитан вытянулся еще сильнее. – Но катастрофа на Отаке не должна была произойти. Отсутствие точных сведений военной разведки помешало мне принять верное решение и отреагировать вовремя. Меня не проинформировали ни о количестве повстанцев, ни о захвате ими атомного оружия. Нам дали ложную информацию, что правящая семья находится в изгнании и ей ничто не угрожает. Мои сводки не отражали ни уровень фанатизма, ни то, что новохристиане готовы использовать это запрещенное оружие.

Шаддам холодно взглянул на него:

– То есть вы говорите, что примете любое наказание без оправданий, и в то же время отстаиваете свою правоту? Вы вините в своей некомпетентности неточную информацию? Хороший командир должен быть готов к любому развитию событий, но вы не приняли во внимание элемент неопределенности.

Но Зенха оставался непоколебим:

– Я имею в виду лишь то, сир, что после вынесения мне приговора вам стоит также провести расследование в отношении сотрудников разведки. Мне были представлены крайне неполные данные и не оказана адекватная поддержка. – Он глубоко вздохнул и ясным голосом продолжил: – Полагаю, я был обречен на неудачу, сир.

Эти слова разнеслись по всему роскошному тронному залу. Ирулан выпрямилась в кресле с еще большим вниманием. Он что, обвиняет Императора? Принцесса знала, что отец хочет отклонить дерзкое предложение Зенхи. Неужели он и впрямь пожертвовал таким количеством верных бойцов только для того, чтобы унизить и растоптать этого перспективного офицера? Чтобы запугать всех других неприемлемых женихов, которые могут заявиться?

Капитан вскинул подбородок:

– Сир, если бы я мог пожертвовать собственной жизнью на Отаке, я бы так и поступил. Как только стало известно о наличии атомного оружия и о том, что лидер фанатиков готов его применить, я отдал приказ о немедленном отступлении и эвакуации. Я спас столько кораблей и экипажей, сколько смог.

– Как бы вы ни пытались преуменьшить свою вину, капитан, Отак стал камнем преткновения в вашей карьере. Поскольку восстание на планете продолжается, я вынужден теперь отправить туда сардаукаров, чтобы они разобрались с этим сбродом и выполнили миссию, которую вы оставили незавершенной.

– При всем уважении, сир, осмелюсь заметить, что я сразу запрашивал войска сардаукаров для подкрепления – но мой запрос отклонили.

Шаддам вскинул ладонь, призывая зал к тишине:

– Ваше поражение придало повстанцам уверенности и укрепило их позиции в отдаленных городах. Из-за вашего провала потребовались сардаукары – для операции, которую можно было провести малыми силами!

Император вызвал командира сардаукаров, и офицер в серой униформе вышел из-за кулис, где ожидал. Безукоризненно одетый, без единой морщинки на мундире, он снял офицерскую фуражку и замер на шаг впереди Зенхи:

– Майор-баши Колона по вашему приказанию явился, сир!

Шаддам поднялся с трона:

– Собирайте войска для срочной карательной акции на Отаке – уничтожьте всех бунтовщиков и подготовьте планету к заселению более достойными гражданами! Без предупреждения. Без предложения капитуляции. Просто используйте превосходящие силы, чтобы уничтожить сопротивление – и мы сможем преобразить Отак. Приказ ясен?

– Я приступлю немедленно, сир.

Император отпустил Колону взмахом руки, и сардаукар зашагал прочь, оставив Зенху стоять под взглядами огромной бормочущей аудитории. Набравшись смелости прервать паузу, Зенха заговорил:

– Могу ли я вернуться на Отак вместе с их отрядом, сир? В любой должности, в любом звании – как прикажете.

– Вы там и так наворотили дел! – отрезал Шаддам, возвышаясь над офицером, стоящим у подножия помоста. – Я должен свершить над вами наказание здесь, перед людьми.

Капитан взирал на Императора со спокойным достоинством, ожидая. Но по едва уловимым признакам Ирулан видела, что он изрядно пал духом. Очевидно, он надеялся, что его снова отправят сражаться, рассчитывая не искупить вину или спасти свою репутацию, но хотя бы умереть с честью – участь лучшая, чем публичный позор.

Голос Шаддама сочился сарказмом:

– И что теперь с вами делать? О намерении жениться на моей дочери можете забыть, учитывая, что вы опозорили мундир и погубили свое доброе имя.

Зенха вздрогнул, но продолжал стоять по стойке смирно. Ирулан заметила, что леди Фенринг внимательно наблюдает за ним своими голубыми глазами.

Шаддам спустился по ступеням, раздвинув полы своего одеяния и демонстрируя церемониальный кинжал на боку. Остановившись напротив неподвижного офицера, он вытащил кинжал из ножен.

– Вы оскорбили меня, осмелившись просить руки наследной принцессы! Несмотря на то, что вы явно недостойны моей дочери, я дал вам шанс проявить себя – шанс, который вы с треском провалили.

Ирулан не могла поверить своим ушам – столько яда и личной неприязни слышалось в голосе отца.

Шаддам приставил острый как бритва кинжал к горлу Зенхи. Тревожный шепот и аханье пронеслись по залу, но офицер не дрогнул и не стал умолять сохранить ему жизнь. Он просто спокойно продолжал смотреть в глаза Императору – и Шаддама, похоже, смутило хладнокровие этого человека. Он надавил на клинок слишком сильно, и острие неглубоко вошло в кожу Зенхи – а затем дернулось назад, оставив на шее капельку крови.

– Самая глубокая рана – это полное бесчестье!

Император использовал клинок, чтобы срезать с Зенхи знаки отличия и эполеты, которые с отвращением швырнул на пол тронного зала. Затем тем же образом он поступил с медалями и даже с фамильной символикой капитана – а после пинками разбросал все это по сверкающим плиткам из ракушек кабузу, словно мусор.

Завершив эту унизительную процедуру, Император подобрел:

– Но я не растрачиваю кадры впустую, Моко Зенха, и в вашем прошлом послужном списке есть положительные моменты. Вы останетесь на службе в Имперских вооруженных силах, но в качестве младшего офицера четвертого ранга, приписанного к боевой флотилии на Чадо – под командованием герцога-баши Горамби. Свободны!

Зенха пошатнулся, когда до него дошло сказанное, но смирился со своей печальной участью и даже смог поклониться. В изрезанном мундире, он повернулся и вышел, уже не такой гордый, как при входе, и хромая еще сильнее прежнего.

Ирулан оценила то, чему стала свидетельницей. Герцог-баши Горамби был одним из самых богатых и знатных военачальников – идеальный пример щеголя-позера, не соответствующего занимаемой должности. Этот человек каким-то образом получил звание, по традиции присваиваемое лишь сардаукарам, но для него это был лишь пустой титул. Горамби представлял собой одного из тех никчемных паркетных офицеров, на которых Ирулан жаловалась отцу. Она позволила себе слегка улыбнуться, размышляя о новом назначении наказанного капитана. Хотя это понижение в должности было унизительным для Зенхи, она считала, что его способности могут оказаться полезными при Горамби. Он будет самым младшим командиром, но его таланты хотя бы не пропадут впустую.

Если бы Зенха хотел жениться на какой-нибудь другой девушке, он не вызвал бы такого гнева Шаддама. Впрочем, в глубине души Ирулан испытывала облегчение оттого, что дело не дошло до помолвки.

Многие смотрят, но мало кто видит.

Афоризм фрименов

Шарнирные крылья трепетали, корпус вибрировал. Ощущая биение сердца машины, Чани уверенно сжимала ручку управления. Сосредоточенно удерживая курс, она поглядывала на приборы, следя за оборотами двигателя, уровнем топлива, зарядом солнечных батарей и состоянием вооружения. Резкий порыв ветра накренил топтер, но Чани выровняла аппарат и продолжала полет.

– Держись пониже, – посоветовал Стилгар. Он сидел в кресле второго пилота, готовый в случае чего перехватить управление. – Мы далеко от территории Харконненов, но не помешает попрактиковаться в уклонении от радаров.

Красуясь своим мастерством, девушка резко сбросила высоту и пронеслась всего в нескольких метрах над волнистыми дюнами. Она прижалась почти к самой поверхности, а затем резко взмыла вверх, когда впереди показался бархан повыше. Стилгар напрягся, но промолчал. Он мог бы вмешаться, но положился на навыки девушки.

– Ты хороший пилот, Чани. Не стоит пытаться произвести на меня впечатление.

– Я не пытаюсь. Мне нужно потренироваться выполнять внезапные маневры, если я собираюсь сражаться с харконненскими топтерами.

– Тренировка – это одно дело, – проворчал Стилгар. – Дерзость – совсем другое.

– Мне больше нравится слово «уверенность», – возразила Чани, но повела машину ровнее, поднявшись еще на несколько метров над пустыней.

Бесконечные просторы вокруг успокаивали, песок простирался до горизонта – золотистыми волнами, как в океанах на других планетах, которые описывал ей отец.

– Кроме того, это такой же топтер Харконненов, – добавила она, не желая уходить от темы. – Мы будем равны по вооружению – а значит, мне поможет лишь то, что я лучший пилот, чем они.

– Ты еще только учишься быть им, – хмыкнул Стилгар, а затем пробормотал себе под нос: – Дерзкая девчонка!

Чани усмехнулась. Этот топтер с некоторыми повреждениями фримены захватили во время партизанского рейда. Вражеские солдаты были убиты, а вода из их тел послужила небольшой компенсацией – платой по давним кровавым счетам.

Харконнены охотились на «пустынных бродяг» всякий раз, когда это представлялось возможным, но недооценивали своего врага. Лайет-Кайнс помогал племенам с подготовкой к окончательному освобождению планеты Дюна. Каждый фримен должен быть обучен и готов к бою. Чани по собственной инициативе начала брать уроки пилотирования всего в одиннадцать лет и относилась к ним с большим рвением.

Порывистый термальный ветер раскачивал топтер, но она летела сквозь него – спокойная, несмотря на толчки. Когда она садилась в пилотскую кабину, орнитоптер словно становился ее телом, а рефлексы перетекали в шарнирные крылья. Лазерные пушки и пусковые ракетные установки были продолжением ее самой – ее когтями хищника.

Чани улыбнулась, заложив крутой вираж вокруг пустынного смерча. Этот злобный бурый столб пыли был слишком мал, чтобы называться «хоуро», но она все равно вспомнила о брате.

Стилгар улыбнулся:

– Ладно, я признаю, что ты больше не нуждаешься в моих уроках. Ты показала, на что способна, девочка.

– Тогда не называй меня «девочкой»! – потребовала она. – И расскажи моему отцу о моем мастерстве, чтобы он больше не считал меня малым ребенком!

Наиб серьезно кивнул:

– Лайету нужно иметь точное представление об имеющихся у него ресурсах.

Чани предпочитала, чтобы о ней думали как о ресурсе племени, а не как о ребенке.

– Настоящая тренировка будет, когда мы нападем на Харконненов. Не могу дождаться.

Они давно определили все радиочастоты Харконненов, в том числе особые диапазоны, зарезервированные для боевых действий, хотя фримены не знали вражеского кодового языка. Опознавательные знаки на фюзеляже топтера можно закрасить, даже если маскировка обманет врага ненадолго. Чани надеялась, что будет участвовать в бою, когда фримены соберутся использовать топтер.

Когда дело доходило до драки, она была больше, чем пилотом. Она тренировалась сражаться на крисножах, провела бесчисленное множество схваток с Джемисом на песчаной тренировочной площадке в пещерах. Чани выиграла половину поединков, но соперник по-прежнему относился к ней недостаточно серьезно. Он превосходил ее в росте и силе, и чтобы компенсировать это, девушка перенимала его боевые приемы, изучала его привычки и использовала против него.

Чани также владела пистолетом Маула – пружинным метательным оружием. Это простое механическое устройство обычно использовалось бандитами, хотя и не слишком эффективно работало против солдат Харконненов, которые, как правило, носили нательные энергетические щиты. Кроме того, покойная мать показала ей множество ядов, которые можно применить против врага, если потребуется более изощренный способ убийства.

Чани, дочь Лайета, была готова сражаться за свой народ. Готова убивать Харконненов.

Теперь Стилгар выглядел мрачным и обеспокоенным, и она в скором времени ожидала продолжения разговора. Им предстоял долгий перелет, и в конце концов наиб подберет нужные слова. Она не торопила его.

Наконец Стилгар произнес:

– Ты знаешь обычаи пустыни, но Лайет считает, что тебе следует больше узнать об обычаях Империи.

Чани усмехнулась:

– Зачем мне это? Я – фримен.

– Я тоже, – кивнул Стилгар, – но Лайет это Лайет, а ты его дочь. А значит, вы нечто большее, чем простые фримены.

Ей не нравился этот разговор.

– Что плохого в том, чтобы быть просто фрименом? Не хочу погружаться в этот имперский смрад.

– Тебе могут пригодиться имперские знания, потому что знания – это сила, а сила нужна фрименам, чтобы завоевать свободу.

Дальше Чани вела машину в угрюмом молчании. Отец уже предлагал ей продолжить образование за пределами пустыни, которую она так хорошо знала.

– Отец хочет, чтобы я поступила в имперскую школу на другой планете, – пробормотала она, зная, что Стилгар слышит ее даже сквозь хлопанье крыльев топтера. – Я сказала ему, что хочу еще многое узнать о Дюне. Да человеку жизни не хватит, чтобы изучить всю нашу планету! Зачем мне изучать другие миры, которые для меня ничего не значат?

– Лайет – свой человек для обеих сторон, – сказал Стилгар, – и он использует это, чтобы усилить свое влияние здесь. Как имперский планетолог, он способен помочь делу больше, чем любой из нас.

Недоверие Чани смешивалось с раздражением:

– Он ошибается, если считает, что я стану следующим местным планетологом!

– Лайет продолжил дело своего отца после его смерти. В этом нет ничего постыдного для тебя.

– Разве имперцы примут женщину на такую должность, даже если у меня будет образование и опыт практической работы?

Стилгар пожал плечами:

– Обычаи и традиции Империи отличаются от наших. Я не претендую на то, чтобы разбираться в них. – Он повернулся к Чани. – Но ты стала бы хорошей преемницей Лайета.

Она пресекла дальнейшие рассуждения на эту тему:

– Мой отец еще достаточно молод. Нет нужды задумываться о его преемнике.

Помолчав минуту, Стилгар указал на юг – в том направлении, куда они летели:

– Большой пылевой смерч. Держись от него подальше.

Столб песка был выше, чем тот, от которого она увернулась ранее. На таком расстоянии он не представлял угрозы, и Чани могла легко уклониться. Но пока она всматривалась в смерч, то заметила в небе три темные точки – летательные аппараты. Они двигались строем, на большом расстоянии друг от друга. Чани всецело сосредоточилась на них, забыв про неприятный разговор:

– Это чьи?

Стилгар тут же отменил свои прежние указания:

– Быстро ныряй ниже! Как можно ближе к дюнам! Если это Харконнены, то лучше бы они нас не заметили.

– Я могла бы открыть по ним огонь. – Чани активировала прицельную систему и увеличивала изображение до тех пор, пока таинственные аппараты не стали более отчетливо видны на пыльных экранах. Девушка задумалась: могут ли эти машины иметь отношение к кораблю-мародеру без опознавательных знаков, который похитил тело Навигатора.

– Ты не сможешь сбить все три! – предупредил Стилгар. – Независимо от своих умений. – Он наклонился ближе к обзорному экрану.

Чани поняла, что это не корабли Харконненов. Чужие аппараты были быстрыми и округлых очертаний, с выпуклостями по бокам, в которых размещались гравидвигатели.

– Обрати внимание на схему их передвижений, – заметил Стилгар. – Они методично прочесывают пустыню в поисках чего-то. Разведывают месторождения специи? Но если это не Харконнены, то…

– Космическая Гильдия, – произнесла Чани. – Похожи на тот корабль, что мы видели над бродящей массой. Если подлетим поближе, то сможем разглядеть их маркировку.

Стилгар помрачнел:

– Мы платим Гильдии хороший куш, чтобы держать любопытствующих подальше от нашей пустыни!

– Возможно, они считают, что наше соглашение их самих не касается.

– Мы платим за то, чтобы за нами не следил никто! – возмутился Стилгар. – Зачем они сканируют пустыню, составляют карту наших секретных мест?

– Более важно, что именно они ищут.

Стилгар фыркнул:

– Ну а что все ищут на Дюне? Специю, несомненно. Это единственная ценность на нашей планете. Но Гильдия не должна нарушать наше соглашение! Я поговорю об этом со старейшинами, – проворчал он себе под нос.

Чани изменила курс, уходя подальше от кораблей Гильдии. Она использовала пылевой смерч как прикрытие, чтобы остаться незамеченной. Бурая пыль широко распространилась по небу, пока вихрь носился над дюнами.

Но кораблям Гильдии явно не было дела до одинокого топтера. Чани летела до тех пор, пока не оказалась за пределами досягаемости, в то время как чужаки позади продолжали свой планомерный поиск. Она так и не поняла, что же они ищут.

Зависть – это особенно неприятная эмоция, зачастую плохо скрываемая.

Методическое руководство для медицинской школы Сукк. «Психиатрические расстройства»

Преподобная мать Мохайем со всей строгостью и серьезностью подходила к своим обязанностям, в том числе и к обязанностям Вещающей Истину при Императоре, но этим утром чувствовала себя особенно подавленной, ожидая в классной комнате на территории дворца.

Большинство дочерей Шаддама опаздывали.

Старое учебное здание представляло собой перестроенный гостевой дом на берегу пруда, покрытого цветущими лилиями. Потолок в главном классе был высоким, как в спортивном зале. Высоко над головой висели гимнастические брусья из четырех перекладин, под ними мерцало страховочное поле Хольцмана.

Там, наверху, самая младшая из принцесс Коррино – тринадцатилетняя Руги – в облегающем спортивном костюме перелетала от перекладины к перекладине, раскачавшись взад-вперед. Такие физические тренировки укрепляли мышцы, оттачивая чувство равновесия и рефлексы, но стройная девочка получала от процесса столько удовольствия, словно это было игрой. Руги находилась в отличной форме и участвовала в различных состязаниях по легкой атлетике.

Мохайем просила всех пятерых принцесс прийти вовремя, но пока здесь появилась только Руги. Девочка продолжала раскачиваться под потолком, все сильнее и быстрее.

– Спускайся сейчас же! – резким голосом окликнула ее Мохайем, но затем напомнила себе, что не стоит вымещать раздражение на единственной ученице, которая пришла, когда велено.

– Как только увижу своих сестер. – Девочка демонстративно приступила к новому упражнению.

Все это раздражало Мохайем, которая ценила собственное время. Конечно, Ирулан, Челис, Уэнсиция и Джосифа занимают высокое положение, но им также необходимо помнить и о своих обязанностях перед Бинэ Гессерит. Особенно Ирулан.

Мохайем ощущала мрачное раздражение с самого утра, когда встала с постели в свое обычное время. С помощью глубинного самоанализа она попыталась определить причины своего настроения, неочевидные даже для нее. Она вспомнила обрывки дурного сна, в котором к ней взывали ее предки-женщины, но подробности ускользали из памяти. Иногда у нее получалось лучше разбираться в других людях, чем в себе самой.

Заставив себя успокоиться, Мохайем продолжала ждать. Остальные опаздывали уже на десять минут.

Наконец она услышала снаружи голоса, и вскоре Челис, Уэнсиция и Джосифа, возглавляемые Ирулан, вошли в классную комнату. Старшая принцесса пояснила:

– Нас то и дело отвлекали во дворе, преподобная мать. Это я во всем виновата. – Девушка проявила положенное раскаяние, чтобы уладить вопрос, и Мохайем не стала заострять на этом внимание.

Руги спрыгнула в гравитационное поле, затем соскользнула по канату на пол и накинула синий халат поверх облегающего костюма.

Преподобная мать кивнула на полдюжины стульев, расставленных по кругу, и все заняли свои места. Поджав губы, Мохайем обратилась к двум младшим девушкам, Джосифе и Руги:

– Мне нужно сообщить вам кое-что важное. Настало время перемен. Ваши старшие сестры понимают, что я имею в виду.

Джосифа, четвертая по старшинству, родилась на шесть лет раньше Руги: прелестная девушка с темными волосами и мягкими чертами лица. Самая спокойная и терпеливая из дочерей Коррино, она до сих пор не проявляла особого интереса к молодым людям при дворе, хотя ей уже исполнилось девятнадцать. Ей тоже предстояло выгодно выйти замуж за человека, рекомендованного отцом и Сестринством, но традиции позволяли четвертой дочери больше выбора в этом вопросе.

Глядя на двух младших принцесс, Мохайем официальным тоном произнесла:

– Джосифа и Руги! Ваш отец отправляет вас обеих в Школу Матерей Бинэ Гессерит на Уаллахе IX. В течение следующего года вы пройдете базовое обучение по программе Сестринства – по примеру Ирулан.

Ирулан удивилась:

– Обе сразу? Но у них большая разница в возрасте, преподобная мать.

– Им необходимо сформировать правильное мышление и обучиться дисциплине. Уаллах IX подходит для этого как нельзя лучше.

Уэнсиция не смогла скрыть зависти. Они с Челис получали советы от наставников Бинэ Гессерит при дворце – это могло принести им пользу во многих аспектах личной и политической жизни. Ирулан же прошла углубленное обучение непосредственно в Школе Матерей. Несколько лет она занималась по очень строгой программе.

Для третьей дочери Шаддам не счел необходимым дополнительное обучение, как и Сестринство. Но амбициозная Уэнсиция продолжала интенсивно заниматься самостоятельно, используя возможности дворца.

Руги выглядела недовольной, а Джосифа, похоже, еще сама не поняла, что чувствует по этому поводу. В любом случае, это не имело значения; они улетят. Объявление вряд ли стало для них неожиданностью.

– Почему отец сам с нами это не обсудил? – требовательно вопросила Руги. – Это он так приказал?

– Разумеется, все происходит с его одобрения, – заметила Джосифа.

Криво улыбнувшись, Мохайем ответила:

– Я всего лишь объявляю его волю. С Падишах-Императором такие вопросы не обсуждают. Нужно слушаться его распоряжений. И он хочет, чтобы вы немедленно приготовились к перелету. Ваш галактический лайнер прибывает через два дня.

Челис, похоже, радовалась за сестер, в то время как Уэнсиция сидела с недовольным видом.

Ирулан спокойно улыбнулась младшим девушкам:

– Это к лучшему, вы сами увидите. В Школе Матерей вам откроются новые горизонты мышления. А тебе, Руги, особенно понравятся физические тренировки прана-бинду.

– Что входит в этот курс? – спросила Джосифа, все еще пребывая в задумчивости. – Разве мы не можем пройти такое же обучение при дворце, у наших наставников? Как Уэнсиция? Здесь тоже могут преподавать прана-бинду.

Уэнсиция ощетинилась:

– Я сама выбираю себе преподавателей! Как и предметы, которые изучаю.

Мохайем кивнула старшей принцессе, передавая ей слово.

– Вы обе будете обучаться по методикам Сестринства. Если выяснится, что вы соответствуете строгим стандартам, вам предложат остаться на Уаллахе IX для углубленного обучения, подобного тому, которое прошла Ирулан. Возможно, когда-нибудь вы даже сможете пройти самое сложное испытание и стать преподобной матерью, как я. – Это прозвучало одновременно и как соблазн, и как предостережение.

Затем заговорила Ирулан, затрагивая темы, которые, как она знала, будут интересны ее сестрам:

– В Школе Матерей вас научат боевым искусствам, а также в совершенстве владеть своим телом, каждой отдельной мышцей. Вам покажут простейшие дыхательные упражнения и успокаивающие приемы, необходимые для ясности мышления.

Удивительно, но Челис попыталась пошутить:

– Это будет полезно во время долгих собраний или церемоний!

Руги раздраженно закатила глаза. Мохайем обратила свое внимание на Джосифу:

– Ты уже почти вышла из возраста, в котором обучение наиболее эффективно. Возможно, отец мог бы отправить тебя туда раньше, но у него есть свои веские причины сделать это сейчас, и мать-настоятельница Харишка дала особое разрешение.

– У тебя все получится, – ободрила сестру Ирулан. – У тебя ясный ум.

Джосифа взглянула на младшую сестру, которая все еще выглядела недовольной:

– Это хорошая возможность для нас, Руги. Просто хотелось бы, чтобы нас предупредили заранее, с учетом наших обязанностей при дворе. – Она обняла младшую сестру, но та отстранилась.

– И с учетом того, сколько у нас здесь подруг! – добавила Руги. – А можно мне отказаться?

– Нет, – покачала головой Мохайем, стараясь, чтобы это прозвучало без возмущения. – Но ты можешь задавать вопросы, если хочешь, или приберечь их для Ирулан. Это большая честь и привилегия – получить приглашение в Школу Матерей.

– Что-то я не чувствую особой гордости, – пробормотала Руги. Затем ее глаза сверкнули: – Но мне хотелось бы научиться драться, как Бинэ Гессерит!

Мохайем поднялась со стула, чувствуя возрастную ломоту в суставах:

– Пока это все, что я хотела сказать. – Шурша мантией, она подошла к двери и распахнула ее. – Джосифа, Руги, вы можете начать собираться прямо сейчас. А мне нужно еще кое-что обсудить с вашими старшими сестрами.

Озадаченные и растерянные, обе девушки вышли из класса. Когда дверь за ними закрылась, Ирулан сказала:

– Все это довольно неожиданно, не так ли? Бинэ Гессерит обычно все планируют заранее.

Мохайем нахмурилась:

– Принято решение, что девочки отправятся на Уаллах IX ради их безопасности – некая мера предосторожности. Назревают политические и, возможно, военные проблемы, и ваш отец не хочет, чтобы девочек использовали как разменные фигуры.

– Ради их безопасности? – воскликнула Челис. – А как насчет нашей? Мы что, в опасности здесь?

Серьезным тоном Мохайем произнесла:

– Как дочери Императора, вы всегда в опасности.

Уэнсиция проницательно взглянула на нее:

– Вы нам что-то недоговариваете? Может, хотите сообщить что-то еще?

– Только то, что вы все должны проявлять бдительность – вероятно, даже больше, чем обычно.

Уэнсиция заерзала на стуле:

– Вы сыплете соль на свежие раны! Как принцессы Коррино, мы должны быть готовы встретить любую угрозу и справиться с любой проблемой! – Она фыркнула. – По-хорошему, мне следовало бы пройти полную подготовку Бинэ Гессерит на Уаллахе IX, чтобы уметь то же самое, что Ирулан. А вместо этого мне приходится организовывать здесь для себя частные курсы!

Мохайем сердито посмотрела на нее:

– Для тебя это не сочли обязательным, Уэнсиция!

На Челис никто и не взглянул.

Ирулан заговорила с Уэнсицией успокаивающим тоном:

– Есть такое понятие, как государственная необходимость. Некоторые обстоятельства мы должны просто принять, как того требует наше благородное происхождение. Возможно, мы никогда не узнаем причин.

– И это говоришь мне ты! – вскинулась Уэнсиция. – Та, которая постоянно присаживается отцу на уши и дает ему советы по политическим вопросам! Моего мнения он никогда не спрашивает!

Мохайем подобрала свою мантию и направилась к выходу, успев услышать, как Ирулан тихо сказала сестре: