Текст книги "Сокровище семи звезд"

Глава II
Странные распоряжения

К двери тихо подошел офицер Долан, с нашего молчаливого согласия взявший инициативу в свои руки. Мы все замерли в ожидании. Он осторожно приотворил дверь, а затем с нескрываемым облегчением распахнул ее, и в комнату вошел молодой человек – высокий и худощавый, с чисто выбритым ястребиным лицом и быстрыми ясными глазами, которые быстро окинули помещение и, казалось, вмиг увидели все до последней мелочи. Вновь прибывший и Долан тепло пожали друг другу руки.

– Я поспешил сюда, как только получил вашу записку, сэр. Рад, что по-прежнему пользуюсь вашим доверием.

– И всегда будете пользоваться, – сердечно заверил старший офицер. – Я не забыл наши былые деньки на Боу-стрит, и вовек не забуду! – Затем, без всяких вступительных слов, он принялся излагать все, что знал на данный момент. По ходу рассказа сержант Доу изредка уточнял, как все случилось и кто где находился, но вопросов у него возникало не много, поскольку Долан, превосходно знавший свое дело, как правило, предупреждал каждый возможный вопрос исчерпывающими пояснениями. Время от времени сержант Доу кидал быстрые взгляды то на одного из нас, то на какой-то предмет обстановки, то на раненого мужчину, лежавшего без чувств на диване.

Когда старший офицер закончил, сержант повернулся ко мне и произнес:

– Возможно, вы меня помните, сэр. Я работал вместе с вами над хокстонским делом.

– Конечно, прекрасно помню, – улыбнулся я, протягивая ему руку.

– Как вы понимаете, сержант Доу, – вновь заговорил старший офицер, – именно вам поручается расследовать это преступление.

– Надеюсь, под вашим началом, сэр.

Долан с улыбкой покачал головой.

– Расследование такого дела отнимает много времени и требует полной отдачи, а у меня хватает другой работы. Однако я буду с превеликим интересом наблюдать за ходом следствия и при необходимости окажу вам любую посильную помощь!

– Хорошо, сэр. – Доу коротко козырнул, принимая на себя ответственность, и тотчас приступил к своим обязанностям.

Сначала сержант подошел к доктору и, узнав его имя и адрес, попросил написать подробный медицинский отчет, который он мог бы использовать в ходе следствия и при необходимости представить начальству. Доктор Винчестер сдержанно поклонился и пообещал выполнить просьбу. Потом сержант приблизился ко мне и произнес вполголоса:

– Мне нравится ваш доктор. Думаю, мы с ним сработаемся! Затем он обратился к мисс Трелони:

– Пожалуйста, расскажите все, что только знаете о своем отце. О его прошлом, его образе жизни, его интересах… в общем, обо всем, что так или иначе связано с ним.

Я хотел было сказать, что девушка уже призналась в своей полной неосведомленности о делах и привычках отца, но она вскинула руку, останавливая меня, и промолвила:

– Увы, я почти ничего не знаю. Все, что мне известно, я уже рассказала старшему офицеру Долану и мистеру Россу.

– Так или иначе, мэм, мы должны сделать все, что в наших силах, – доброжелательно отозвался сержант. – Я начну с подробного опроса. Стало быть, вы находились за дверью, когда услышали шум?

– Я была в своей комнате, когда услышала странные звуки… собственно, они-то, должно быть, и разбудили меня. Я не мешкая вышла в коридор. Дверь отцовской спальни была закрыта, и я хорошо видела всю лестничную площадку и ступени, ведущие наверх. Выйди кто из комнаты отца, я бы непременно заметила, если вы это имеете в виду!

– Именно это, мисс. Если все свидетели столь же подробно обо всем расскажут, мы быстро доберемся до сути дела.

Сержант Доу подошел к кровати, окинул ее внимательным взглядом и осведомился:

– Постель кто-нибудь трогал?

– Насколько я знаю, нет, – ответила мисс Трелони. – Но я спрошу у миссис Грант, домоправительницы, – добавила она и позвонила в колокольчик.

На звонок явилась миссис Грант собственной персоной.

– Входите, пожалуйста, – пригласила мисс Трелони. – Миссис Грант, эти джентльмены хотят знать, трогал ли кто постель.

– Во всяком случае, не я, мэм.

– Значит, к постели никто не прикасался, – сказала девушка, поворачиваясь к сержанту Доу. – В комнате все время находились либо я, либо миссис Грант, и при мне никто из слуг, прибежавших на мой зов, и близко не подходил к кровати. Видите ли, отец лежал вот здесь, возле сейфа, и все толпились вокруг него. А вскоре мы отослали слуг прочь.

Доу знаком велел всем нам оставаться на другой стороне комнаты, а сам принялся разглядывать в лупу складки постельного белья, осторожно приподнимая каждую и возвращая точно на прежнее место. Затем с помощью все той же лупы он исследовал пол, уделив особое внимание тем местам, куда с резной кровати красного дерева натекла кровь. Медленно, дюйм за дюймом, всячески стараясь не касаться кровавого следа, сержант прополз вдоль него на коленях к сейфу, подле которого обнаружили безжизненное тело. Там он тщательно осмотрел пол в радиусе нескольких ярдов, но, похоже, не нашел ничего заслуживавшего внимания. Потом он внимательно изучил переднюю часть сейфа – замок, верхние и нижние края двойной дверцы и особенно стык створок.

Затем Доу подошел к окнам, запертым на щеколды.

– Ставни были закрыты? – спросил он у мисс Трелони без всякого интереса, словно заранее ожидая отрицательного ответа, каковой и прозвучал.

Все это время доктор Винчестер занимался своим пациентом: перевязывал раны на запястье, осторожно ощупывал его голову и шею, обследовал грудь в области сердца. Неоднократно он склонялся над бесчувственным мужчиной, едва не касаясь носом его губ, и принюхивался, после чего каждый раз непроизвольно обводил глазами комнату, точно ища что-то взглядом.

– Насколько я понимаю, – раздался наконец низкий звучный голос детектива, – потерпевший собирался вставить в замок сейфа вот этот ключ. Замочный механизм, похоже, с секретом, но я не понимаю, каким именно, хотя до поступления в полицию целый год проработал в фирме Чабба. Это кодовый замок с комбинацией из семи букв, но, по всей видимости, для того чтобы его открыть, одного кода недостаточно. Такие замки изготавливает фирма Чатвуда; завтра я наведаюсь к ним и что-нибудь да выясню. – Сержант повернулся к врачу с видом человека, закончившего на сегодня свою работу. – Доктор, вы можете прямо сейчас сообщить мне что-нибудь, о чем впоследствии упомянете в письменном отчете? Если у вас еще остаются какие-то сомнения, я могу подождать. Но чем раньше я узнаю что-нибудь определенное, тем лучше.

– Зачем же ждать? – живо откликнулся доктор Винчестер. – Разумеется, я представлю вам полный письменный отчет, а пока охотно изложу все установленные мной факты, надо сказать, весьма немногочисленные, и выскажу свои предположения, довольно, впрочем, неопределенные. Итак. На голове у пострадавшего нет никаких ран, которые могли бы объяснить его бессознательное состояние. Посему напрашивается вывод, что он или одурманен наркотиком, или находится под влиянием гипноза. Но, насколько я могу судить, о наркотиках – по крайней мере, о таких, чьи свойства мне знакомы, – в нашем случае речи не идет. Впрочем, в этой комнате стоит сильный запах мумии, заглушающий более слабые ароматы. Полагаю, вы все ощущаете характерные египетские запахи – битума, нарда, благовонных смол, пряностей и тому подобного. Но возможно, где-то здесь, среди антикварных вещиц, источающих более сильные ароматы, прячется сосуд с неким веществом, твердым или жидким, воздействие коего на пациента мы сейчас наблюдаем. Быть может, пациент все-таки принял какой-то диковинный наркотик и в одной из стадий наркотического опьянения сам нанес себе раны. Это представляется мне маловероятным, и другие, не исследованные мною обстоятельства позже могут доказать ошибочность высказанной гипотезы. Однако, пока она не опровергнута, сбрасывать ее со счетов не стоит.

Тут его перебил сержант Доу:

– Это возможно, но, если все было так, как вы говорите, мы должны найти где-то здесь орудие, которым он поранил запястье. Какой-то предмет, испачканный кровью.

– Безусловно! – Доктор Винчестер решительно поправил очки, словно готовясь к спору. – Но допустим, пациент принял некое необычное снадобье, которое действует не сразу. Так как свойства этого дурманного вещества нам пока неизвестны – если, конечно, моя догадка вообще верна, – мы должны учитывать все возможности.

В разговор вмешалась мисс Трелони:

– Насчет замедленного действия наркотика – да, здесь возразить нечего. Согласно же второй части вашей гипотезы, отец мог нанести себе раны сам, причем уже после того, как наркотик подействовал.

– Совершенно верно! – хором подтвердили детектив и доктор.

– Однако ваша догадка, доктор, – продолжала девушка, – не исчерпывает всех возможностей, а значит, принимая вашу исходную идею, нам не следует пренебрегать и иными объяснениями случившегося. А потому я полагаю, что, исходя из этого допущения, первым делом необходимо найти орудие, которым отцу были нанесены раны.

– Может быть, он убрал его в сейф, прежде чем потерял сознание, – не вполне обдуманно выпалил я.

– Исключено, – быстро возразил доктор. – По крайней мере, мне кажется, что это маловероятно, – осмотрительно добавил он, коротко поклонившись мне. – Видите, левая рука у него вся в крови, а на сейфе ни единого пятнышка.

– Да, в самом деле! – вынужден был согласиться я.

Наступило долгое молчание. Первым его нарушил доктор:

– Нам срочно требуется сиделка, и я как раз знаю одну подходящую. Я сейчас же отправлюсь за ней. Должен попросить, чтобы до моего возвращения кто-нибудь из вас неотлучно находился с пациентом. Наверное, позже потребуется перенести его в другую комнату, но пока лучше оставить здесь. Мисс Трелони, могу ли я рассчитывать, что вы либо миссис Грант до моего возвращения побудете здесь – не просто в комнате, а непосредственно рядом с пациентом и приглядите за ним?

Девушка кивнула в ответ и уселась подле дивана. Доктор объяснил ей, что нужно делать, если отец очнется в его отсутствие.

Следом за доктором удалился старший офицер Долан. Перед уходом он подошел к сержанту Доу и сказал:

– Мне, пожалуй, лучше вернуться в участок – если, конечно, я вам здесь больше не нужен.

– А Джонни Райт все еще служит в вашем подразделении? – спросил детектив.

– Да! Хотите, чтобы он поработал с вами?

Доу кивнул.

– Тогда я направлю его к вам, как только это станет возможно. Он пробудет с вами сколько пожелаете. Я скажу Райту, что он переходит в полное ваше подчинение.

Сержант проводил Долана до двери, говоря на ходу:

– Благодарю вас, сэр. Вы всегда чрезвычайно внимательны к людям, с которыми работаете. Я рад снова работать с вами. Я отправляюсь в Скотленд-Ярд и доложу обо всем начальству. Потом наведаюсь в фирму Чатвуда и без малейшего промедления вернусь сюда.

Когда дверь за Доланом закрылась, он обратился к хозяйке дома:

– Полагаю, мисс, вы разрешите мне остановиться у вас на день-другой, если потребуется. Это поможет расследованию, да и вам, пожалуй, будет поспокойнее, если я буду рядом до тех пор, покуда мы не раскроем тайну.

– Буду глубоко вам признательна.

Несколько мгновений Доу проницательно смотрел на девушку, а затем продолжил:

– Позволите ли вы мне перед уходом обыскать письменный стол и трельяж вашего отца? Там может найтись что-нибудь, что даст нам ключ ко всем этим событиям.

Мисс Трелони ответила столь твердо и определенно, что сержант даже удивился:

– Я полностью и безоговорочно разрешаю вам делать все, что поможет нам в этой ужасной беде – поможет выяснить, что приключилось с моим отцом, и понять, как защитить его впредь!

Не мешкая ни секунды, Доу быстро и методично обыскал трельяж, а затем перешел к письменному столу. Там в одном из ящиков он обнаружил запечатанное письмо, которое тотчас вручил мисс Трелони.

– Письмо… адресованное мне и написанное рукой отца! – воскликнула девушка, нетерпеливо вскрывая конверт.

Когда она начала читать, я так и впился в нее взглядом, но почти сразу заметил, с каким пристальным вниманием Доу следит за быстрой сменой выражений на ее лице, и стал неотрывно наблюдать уже за сержантом. К тому времени, когда мисс Трелони дочитала, я пришел к некоему убеждению, которое, впрочем, решил держать при себе. Среди прочих подозрений у сержанта явно имелось одно, пускай слабое, смутное и ни на чем не основанное, которое касалось самой мисс Трелони.

Несколько минут мисс Трелони стояла, опустив взгляд и сосредоточенно раздумывая. Потом медленно перечитала письмо. На сей раз чувства, ею владевшие, отражались на ее лице гораздо яснее, и я с легкостью их улавливал. Закончив чтение, она снова помедлила, а затем с некоторой неохотой протянула письмо детективу. Тот с жадным интересом, но сохраняя невозмутимый вид, пробежал глазами послание, перечел еще раз и с поклоном вернул девушке. Мисс Трелони, немного поколебавшись, подала письмо мне. При этом она на миг вскинула на меня просительный взор, и ее бледные щеки зарделись.

Я взял у нее письмо, испытывая смешанные чувства, но преобладала во мне радость. Девушка не выказала ни тени волнения, отдавая письмо сержанту, как, вероятно, не выказала бы его, будь перед ней кто бы то ни было еще. Но вот вручая мне… я не посмел развить эту мысль дальше и принялся читать, ощущая на себе пристальные взгляды мисс Трелони и детектива.

«Моя дорогая дочь!

Восприми это письмо как распоряжение – беспрекословное, категоричное и не допускающее никаких отклонений – на случай, если со мной стрясется какая-нибудь беда, неожиданная для тебя и для всех прочих. Если я буду внезапным и загадочным образом сражен – вследствие болезни, несчастного случая или нападения, – ты должна в точности выполнить все указания, изложенные ниже. Если, когда это произойдет, я буду находиться вне своей спальни, меня надлежит перенести туда незамедлительно. Даже если я буду мертв, мое тело все одно непременно следует перенести в мою комнату. Затем, покуда я не очнусь и не смогу отдавать распоряжения самолично или же покуда меня не положат в гроб, меня нельзя будет оставлять одного ни на секунду. С наступления ночи и до рассвета рядом со мной должны оставаться по меньшей мере два человека. Желательно, чтобы время от времени ко мне наведывалась опытная сиделка и отмечала все симптомы, постоянные или преходящие, которые покажутся ей необычными. Мои поверенные (юридическая контора “Марвин и Джукс”, Линкольнс-Инн, 276) уже получили подробные инструкции на случай моей смерти, и мистер Марвин обязался лично проследить за тем, чтобы все они были в точности выполнены. Поскольку у тебя, дорогая моя дочь, нет родственников, к коим ты могла бы обратиться, я посоветовал бы тебе призвать на помощь верного друга, который мог бы или временно поселиться в нашем доме, или приходить еженощно, чтобы помогать присматривать за мной, или же обретаться где-нибудь поблизости, дабы являться по первому твоему зову. Друг этот может быть как мужчиной, так и женщиной, но так или иначе нужен второй человек у моего ложа, который был бы противоположного пола. Уразумей, что самая суть моего желания состоит именно в том, чтобы рядом со мной всегда бодрствовали, проявляя на пользу мне свою природу, разум мужской и разум женский. Еще раз, моя дорогая Маргарет, хочу подчеркнуть, что за мной необходимо вести самое пристальное наблюдение и на основании увиденного строить последовательные умозаключения, пускай сколь угодно странные. Если вдруг со мной приключится тяжелая болезнь или несчастный случай, произойдет это по причинам далеко не обыденным, и я настоятельно прошу тебя ни на миг не терять бдительности.

Ни один предмет в моей комнате – я говорю о древних артефактах – нельзя переставлять на другое место или передвигать даже на дюйм ни при каких условиях. Они расставлены строго определенным образом по особой причине и с особой целью, и любое их перемещение нарушит мои планы.

Если тебе понадобятся деньги или совет по какому-либо вопросу, мистер Марвин выполнит все твои пожелания в соответствии с моими подробными распоряжениями.

Абель Трелони».

Дабы не выдать своих чувств, я перечитал письмо еще раз, прежде чем заговорить. В качестве друга, упомянутого в послании, мисс Трелони вполне могла выбрать меня. Все основания для такой надежды имелись: ведь именно ко мне она обратилась за помощью в первую минуту смятения и тревоги. Но любовь всегда склонна сомневаться, и я боялся ошибиться. Мысли с быстротой молнии замелькали в моей голове, и уже через несколько секунд я знал, как мне поступить. Не следует напрашиваться на роль верного друга, к чьему содействию ее отец советовал прибегнуть, но нельзя и умалять значение просительного взгляда, который мисс Трелони бросила на меня, вручая письмо. В конце концов, когда ей понадобилась помощь, она послала не за кем-нибудь, а за мной – практически незнакомым человеком, с которым лишь раз виделась на балу да раз общалась на короткой речной прогулке. Но разве не унизительно для нее будет просить меня дважды? Унизить ее? О нет! От этого я ее избавлю, ибо в том, чтобы отвергнуть мое предложение, нет ничего унизительного. Поэтому, возвращая ей письмо, я сказал:

– Не обессудьте за навязчивость, мисс Трелони, но, если вы позволите мне помочь вам в присмотре за вашим отцом, я буду безмерно горд вашим доверием. Хотя обстоятельства и прискорбные, я буду поистине счастлив, удостоившись такой чести.

Несмотря на явную и мучительную попытку сохранить самообладание, девушка залилась румянцем смущения. Даже глаза у нее, казалось, покраснели, что стало особенно заметно, когда кровь отхлынула от лица и оно обрело прежнюю бледность.

– Я буду очень благодарна вам за помощь, – тихо ответила мисс Трелони, а потом, словно спохватившись, добавила: – Но вы вовсе не должны уделять все свое время мне одной! Я знаю, у вас много других неотложных дел, и, сколь бы высоко я ни ценила вашу помощь, распоряжаться вашим временем я не вправе.

– Все мое время в полном вашем распоряжении, – поспешно ответил я. – Я легко могу устроить свои сегодняшние дела так, чтобы иметь возможность явиться сюда во второй половине дня и остаться до завтрашнего утра. В дальнейшем, если потребуется, я смогу сделать так, чтобы в моем распоряжении было еще больше времени.

Она была глубоко тронута. Глаза ее наполнились слезами, и она поспешно отвернула лицо.

– Хорошо, что вы будете здесь, мистер Росс, – подал голос детектив. – Я тоже останусь в доме, если мисс Трелони позволит и если начальство даст добро. Благодаря этому письму все дело, кажется, предстает в новом свете, хотя от этого оно становится еще загадочнее. Если вы задержитесь здесь на час-другой, я быстро съезжу в Скотленд-Ярд, потом к изготовителям сейфов, а затем сразу же вернусь, и вы сможете уйти с более или менее спокойной душой: все-таки здесь останусь я.

Когда он удалился, мы с мисс Трелони несколько минут молчали. Наконец она подняла глаза и на краткий миг встретилась со мной взглядом – после этого я не согласился бы поменяться местами даже с королем. Какое-то время девушка занималась тем, что устраивала отца поудобнее на диване, а потом, попросив меня не спускать с него глаз до ее возвращения, торопливо вышла прочь.

Немного погодя она вернулась с миссис Грант, двумя служанками и парой мужчин, которые принесли раму, спинки и прочие детали легкой железной кровати. Слуги в два счета собрали ее, после чего покинули комнату.

– Нам надо все приготовить к возвращению доктора, – пояснила мне мисс Трелони. – Он наверняка распорядится уложить отца в постель, а даже на самой простой кровати ему будет удобнее, чем на диване. – Она придвинула стул вплотную к дивану и уселась подле отца.

Я медленно обошел комнату, внимательно рассматривая все, что привлекало взор. Что и говорить, в ней хватало диковин, которые вызвали бы любопытство у любого человека даже при менее странных обстоятельствах. Помимо предметов мебели, обычных в хорошо обставленной спальне, там находилось великое множество изумительных древних артефактов, по большей части египетских. А так как комната была огромная, в ней поместилось без счета разных вещей, подчас весьма внушительных размеров.

Я все еще обследовал комнату, когда снаружи донесся хруст гравия под колесами экипажа. Звякнул колокольчик входной двери, и чуть спустя – коротко постучав и услышав «Войдите!» – к нам присоединился доктор Винчестер, сопровождаемый молодой женщиной в темном одеянии сиделки.

– Мне повезло! – с порога сообщил он. – Я сразу нашел ее, и она сейчас свободна. Мисс Трелони, позвольте представить вам сиделку Кеннеди!