Текст книги "ЕГЭ. Алгоритмы работы над заданием 25"

/9/Вы проснетесь позже, часов в девять, десять, когда в поля и луга нахлынет зной и все высушит и все погасит, и вы будете думать, что таким всегда и бывает, окружающий вас мир, не подозревая о том, насколько, например, цветущий куст сирени или вишенья отличается от нецветущего. /10/ Ведь тому, кто никогда не видел цветения вишневого сада, невозможно, глядя на голые кусты, вообразить, как бывает в цветущем вишневом саду.

(По В. Солоухину)

Человек издревле пытался осознать окружающий мир. Понять, что он такое в нём, как нужно строить взаимоотношения с таким разнообразным, таинственным, жестоким, непонятным, порой непредсказуемым, но всё же прекрасным миром природы. О том, что всё это не просто, свидетельствуют постоянные обращения к теме «Человек и природа» поэтов, писателей, художников, музыкантов. И многое для нас благодаря этому стало очевидным. Автор представленного для анализа текста предлагает читателю подумать над проблемой взаимоотношений человека и природы. (Проблема текста сформулирована в имплицитной форме.)

В целях привлечения внимания к поднятой проблеме, достоверности, доступности её решения В. Солоухин заставляет читателя увидеть прекрасное в привычном: не просто горение капелек росы, но во всём его разнообразии и в сочетании с красками луговых цветов. Писатель предлагает представить, как накапливается влага в листиках травы, попробовать её на вкус, полюбоваться своим следом на росном лугу и отражением ромашек в капельке росы и ощутить непередаваемое словами состояние души. Для объяснения одного явления с помощью другого автор прибегает к сравнению («белые, как молоко»), для усиления выразительности речи, выражения отношения к изображаемому – к метафорам (загораются капли росы, сборчатая горстка травы); для одушевления природы – к олицетворению (роса покоится, цветы кидают свои тени), чтобы подчеркнуть наиболее существенный в данном контексте признак предмета – к эпитетам (хрустальная влага; живительная свежесть); для фиксирования внимания на отдельных словах в целях усиления их роли – к анафоре («Можно выписать…», «Можно написать…», «Можно рассказать…», «Можно написать…»).

Позиция автора выражена неявно и становится понятной лишь после внимательного прочтения текста. В. Солоухин убеждает, что природа способна благотворно воздействовать на человека, если он приобретёт чувство природы, умение видеть в привычном прекрасное.

С этим нельзя не согласиться, потому что главная задача пейзажиста как раз в том и состоит, чтобы помочь людям обрести интерес и благоговейное отношение к великому таинству жизни.

Не случайно поэтому целый ряд стихотворений Ф.И. Тютчева начинаются с настойчивого призыва к читателю. Скорее, это приглашение смотреть: «Смотри, как на речном просторе», «Смотри, как роща зеленеет», «Смотри, как запад разгорелся». Это необходимо, по мнению поэта, чтобы научиться видеть красоту в каждой крохотной частице мира природы и обрести столь необходимое человеку чувство прекрасного.

Н. Заболоцкий в стихотворении «Кто мне откликнулся в чаще лесной?» словно предлагает читателю уже не только вслушиваться в мир природы, но и вести диалог с ней:

Кто мне откликнулся в чаще лесной?

Старый ли дуб зашептался с сосной,

Или вдали заскрипела рябина,

Или запела щегла окарина,

Или малиновка, маленький друг,

Мне на закате ответила вдруг?

Все строфы стихотворения начинаются одинаково, вопросом: «Кто мне откликнулся в чаще лесной?». Как видим, откликаются и дуб, и сосна, и рябина, и щегол, и малиновка, и любимая, к которой стих рвется из ладоней подобно птице. Все стихотворение пронизано дыханьем «любви необъятной». Вечен «отзвук невнятный» растворенной в мире любви.

Таким образом, постичь великие тайны природы человеку не просто, ещё сложнее преодолеть разлад с ней. И путь здесь один – научиться не только смотреть и слушать, но и вести диалог с деревом, птицей, водой и травой.

Создание рецензии на текст, включающий разные типы речи

Чистые типы речи встречаются редко. В художественном стиле обычно они переплетаются между собой: повествование включает в себя и элементы рассуждения или описания или то и другое.

Выявление и формулирование проблемы текста

Выявить проблему текста, включающего разные типы речи, в сравнении с текстом-рассуждением сложнее. Опыт подготовки к сочинению на ЕГЭ показывает, что ученикам часто проще сначала выявить авторскую позицию, а затем прибегнуть к уже известному приему:

Сформулировать основную мысль текста в виде законченного двусоставного предложения.

Переформулировать основную мысль в вопросительное предложение, которое и будет проблемой.

Для того чтобы выявить позицию автора, нужно постараться ответить на следующие вопросы: «Что хотел сказать своим читателям автор, создавая текст?», «Как автор оценивает описываемую конкретную ситуацию, поступки героев?»

Позиция автора – это вывод, к которому он приходит, раздумывая над какой-либо проблемой. Она проявляется в художественных деталях, в пейзаже, в характерах и внешности героев. Но особенно зримо – в репликах персонажей.

Например, в тексте А. Лиханова «Лепестинья смахивает слёзы…» (см. стр. 113) позиция автора по проблеме сиротства отчётливо проявляется в реплике Лепестиньи («Всю жизнь ребёночка иметь хотела, да Бог не дал! (28)А кому не надо – даёт!») и в рассуждении героини-рассказчицы («Но сиротство – оно непостижимо, потому что так просто: детям – всем детям! – нужны родители. (24)Если даже их нет.).

Основную мысль художественного текста могут подсказать и рассуждения героев. Например, в тексте А.П. Чехова «Был поздний вечер» позиция автора проявляется в рассуждении больного учителя Свойкина:

– Странные люди, ей-богу! – подумал он. – В здоровом состоянии не замечаешь этих сухих, чёрствых физиономий, а вот как заболеешь, как я теперь, то и ужаснёшься, что святое дело попало в руки этой бесчувственной утюжной фигуры».

Встречаются и такие тексты с разными типами речи, в которых автор всё же достаточно ясно выражает свою позицию, что значительно упрощает задачу выявления проблемы. Зачастую это наблюдается в начале текста в качестве общей мысли рассказа. Например, Н. Варенцов начинает повествование о незадачливом купце Федотове с указания действующего лица и общей мысли: «Василий Федотов представлял собой довольно интересный тип купца, вышедшего из приказчиков и достигшего хорошего благосостояния, но корысть с желанием положить себе в карман лишний миллиончик погубила его». Здесь вторая часть сложносочинённого предложения и есть позиция автора, в чём убеждает содержание текста в целом. Сформулируем её в виде двусоставного предложения с более широким звучанием: корысть и стремление к обогащению может привести человека, пренебрёгшего другими ценностями, к крушению всех надежд. Остаётся переформулировать позицию автора, то есть основную мысль текста, в вопросительное предложение, чтобы получить проблему. Она может быть такой: действительно ли корысть, неуёмная страсть к обогащению могут привести человека к крушению всех его надежд?      

Работа по поиску следов авторской позиции непроста и порой требует наблюдательности, умения видеть скрытый смысл, понимать иронию, раскрывать сложные метафоры и т.д.

Обратимся в качестве примера к тексту А.П. Чехова.

(1)Был поздний вечер. (2)Домашний учитель Егор Алексеич Свойкин, чтобы не терять попусту времени, от доктора отправился прямо в аптеку.

(3)За жёлтой, лоснящейся конторкой стоял высокий господин с солидно закинутой назад головой, строгим лицом и с выхоленными бакенами, по всем видимостям провизор. (4)Начиная с маленькой плеши на голове и кончая длинными розовыми ногтями, всё на этом человеке было старательно выутюжено, вычищено и словно вылизано. (5)Нахмуренные глаза его глядели свысока на газету, лежавшую на конторке. (6)Он читал.

(7)Свойкин подошёл к конторке и подал выутюженному господину рецепт. (8)Тот, не глядя на него, взял рецепт, дочитал в газете до точки и, сделавши лёгкий полуоборот головы направо, пробормотал:

– Через час будет готово.

– (9)Нельзя ли поскорее? – спросил Свойкин. – (10)Мне решительно невозможно ждать.

(11)Провизор не ответил. (12)Свойкин опустился на диван и принялся ждать.

(13)Свойкин был болен. (14)Во рту у него горело, в ногах и руках стояли тянущие боли, в отяжелевшей голове бродили туманные образы, похожие на облака и закутанные человеческие фигуры. (15)Разбитость и головной туман овладевали его телом всё больше и больше, и он, чтоб подбодрить себя, решил заговорить с провизором.

– (16)Должно быть, у меня горячка начинается. (17)Ещё счастье моё в том, что я в столице заболел! (18)Не дай бог этакую напасть в деревне, где нет докторов и аптек!

(19)Провизор на обращение к нему Свойкина не ответил ни словом, ни движением, словно не слышал.

(20)Не получив ответа на свой вопрос, Свойкин принялся рассматривать строгую, надменно-учёную физиономию провизора.

(21)«Странные люди, ей-богу! – подумал он. – (22)В здоровом состоянии не замечаешь этих сухих, чёрствых физиономий, а вот как заболеешь, как я теперь, то и ужаснёшься, что святое дело попало в руки этой бесчувственной утюжной фигуры».

– (23)Получите! – вымолвил провизор наконец, не глядя на Свойкина. – (24)Внесите в кассу рубль шесть копеек!

– (25)Рубль шесть копеек? – забормотал Свойкин, конфузясь. – (26)А у меня только всего один рубль… (27)Как же быть-то?

– (28)Не знаю! – отчеканил провизор, принимаясь за газету.

– (29)В таком случае вы извините… (30)Шесть копеек я вам завтра занесу или в конце концов пришлю.

– (31)Этого нельзя! (32)Сходите домой, принесите шесть копеек, тогда и лекарства полу́чите!

(33)Свойкин вышел из аптеки и отправился к себе домой. (34)Пока учитель добирался до своего номера, он садился отдыхать раз пять. (35)Придя к себе и найдя в столе несколько медных монет, он присел на кровать отдохнуть. (36)Какая-то сила потянула его голову к подушке. (37)Он прилёг, как бы на минутку. (38)Туманные образы в виде облаков и закутанных фигур стали заволакивать сознание. (39)Долго он помнил, что ему нужно идти в аптеку, долго заставлял себя встать, но болезнь взяла своё. (40)Медяки высыпались из кулака, и больному стало сниться, что он уже пошёл в аптеку и вновь беседует там с провизором.

(По А. П. Чехову)

В данном тексте отношение автора к изображаемому выражено посредством деталей портрета провизора («солидно закинутая назад голова», «маленькая плешь»), эпитетов («лёгкий полуоборот головы», «надменно-учёная физиономия провизора», «бесчувственная утюжная фигура»), повторов («не ответил; не ответил ни словом, ни движением»). Проявляется идея текста также и в рассуждении больного учителя, и в заключительном повествовании о нём, и в описании его обморочного состояния. Ясно, что поведение провизора, у него даже фамилии нет, автор осуждает. Учителя же он наделяет не только говорящей фамилией, но и именем и даже отчеством. Отсюда вырисовывается основная мысль текста: бездушие, чёрствость тех, чей долг – помогать людям, отвратительны, недопустимы, так как чреваты трагическими последствиями. Это и хотел сказать своим читателям автор, создавая текст. Здесь подлежащее – тема текста, сказуемое – новое. Сформулируем проблему текста в имплицитной форме: в предложенном для анализа тексте А.П. Чехов исследует проблему человеческой чёрствости, бездушия. Можно проблему текста сформулировать и в эксплицитной форме. Например, почему недопустимо бездушие, чёрствость тех, чей долг – помогать людям, спасать их? Эту проблему исследует А.П. Чехов в предложенном для анализа тексте.

Комментарий проблемы текста

Конкретизировать содержание комментария обычно предлагается с помощью следующих вопросов:

Как, на каком материале автор раскрывает проблему?

На чём заостряет внимание? Почему?

Какие имена (факты, события) упоминает автор? Для чего?

Какие эмоции автора выражены в тексте?

Как выражено отношение автора к изображаемому? В чем это проявляется?

Какие средства выразительности помогают выявить авторское отношение к проблеме?

Как видим, совершенно игнорируется роль тех или иных типов речи в привлечении внимания к проблеме, доступности, достоверности её решения. Ведь отнюдь не случайно художники слова прибегают к пейзажу, портрету, интерьеру, рассуждению и пр. в повествовательном тексте. Поэтому в текстуальном комментарии проблемы подобного текста в первую очередь следует исходить из роли повествования, описаний и рассуждений, композиции текста, средств художественной выразительности, отношения автора к изображаемому.

Относительно повествования экзаменуемый может говорить о разновидностях этого типа речи: объективированном (уже известный текст А.П. Чехова) и субъективированном (например, текст К.Г. Паустовского «Осень в этом году стояла…). В субъективированном повествовании события излагаются от первого лица и таким образом пропущены через авторское восприятие. Объективированное повествование в этом отношении является нейтральным. Нелишне сказать в комментарии и о начале повествования, которое может быть сформулировано как обращение к адресату, или как общая мысль рассказа, или как указание места, времени, действующего лица. Можно говорить и о структуре самого повествования, где автор следует естественному порядку событий, или начинает с яркого момента, которое было не в начале события. В любом случае автору повествования важно усиливать заинтересованность читателя продвигая его к кульминации и развязке. Финал рассказа может быть открытым в целях привлечения читателя к сотворчеству или содержать вывод из всего повествования, как это наблюдается в баснях.

По тексту А.П. Чехова комментарий проблемы может быть следующим.

В целях привлечения внимания к указанной проблеме, доступности её решения, воздействия на чувства читателя автор прибегает к художественному стилю речи, включая в повествование описания и рассуждение. В начале повествования Чехов обозначил место действия и действующее лицо. В дальнейшем, следуя естественному порядку событий, автор приводит читателя к неожиданной развязке. Портрет тупого равнодушия в лице провизора и состояние больного Е.А. Свойкина нарисованы с помощью разных видов описания. Диалог героев не только оживляет повествование, но и позволяют автору воссоздать физиономию чёрствости, бессердечия и лицо безысходности. Отношение автора к изображаемому, выраженное посредством деталей портрета провизора («солидно закинутая голова», «маленькая плешь»), эпитетов («лёгкий полуоборот головы», «надменно-учёная физиономия провизора», «бесчувственная утюжная фигура»), повторы («не ответил; не ответил ни словом, ни движением»), рассуждение больного учителя и заключительное повествование о нём во многом делают очевидной идею текста. Пониманию комментируемой проблемы также способствует внутренний монолог учителя (предложения 16 – 18).

Экзаменуемому не лишне быть готовым к комментарию проблемы текстов с драматургическим способом изображения, где авторское начало сведено к минимуму, а герои выражают себя и позицию автора в монологах и диалогах. В качестве примера рассмотрим отрывок из повести Н. Носова «Шопен. Соната № 2».

(1) От имени фронтовиков взялся сказать несколько слов Иван Кузьмич Селиванов.

         (2)– Ну что тут можно добавить? – начал он, вздымая грудью всю тяжесть своих орденов. (3)– Ну вот поставлен еще один памятник товарищам по оружию. (4) Это хорошо, это нужно. (5) Теперь будем все сообща беречь его, следить, чтобы время не стерло их имена. (6) Ну конечно, памятник не ахти какой видный. (7) Делали его наши местные мастера. (8) Слов нет, Осинкин мог бы пригласить и поименитей специалистов, поставить и повыше, и поосновательней, скажем, из мрамора или из гранита. (9) Oн ведь как рассудил? (10) Могила, мол, не в людном месте, в стороне от туристских дорог, паломничества не будет, можно и поскромнее.

         (11)– Брось, брось, Кузьмич! – не сдержался Осинкин.  (12) –Памятник типовой, не хуже, чем у других. (13) Мы в Тарасовке смотрели: там тоже такой, наш даже повыше.

   (14) – Дело, в конце концов, не в мраморе и высоте памятника, – продолжал Селиванов, – а в нашей памяти. (15) В нашем понимании того, какой ценой заплачено за победу над самым лютым из врагов, когда-либо нападавших на русскую землю. (16) Мой полк прошел от Воронежа до Белграда. (17) Были моменты, когда в полку оставалось только триста с небольшим человек, и то вместе с ранеными. (18) А когда мы в конце войны вместе с начальником штаба подсчитали, сколько прошло через наш полк людей, то сами себе не поверили. (19) Двадцать две тысячи! (20) Двадцать две! (21) Вы спросите, куда они девались? (22) А вот они! – Иван Кузьмич указал на обелиск. (23) – Тут! (24) Правда, многие остались позади полка по госпиталям и лазаретам. (25) Но многие вот так – в чистом поле. (26) Полк шел на запад, а за нами – от села к селу, от города к городу цепочкой тянулись могилы – путь к нашей победе. (27) За это время я сам вот этими руками подписал и отправил многие тысячи похоронных извещений. (28) И где-то, во всех уголках нашей земли, получали их и неслышно для нас захлебывались горем тысячи овдовевших женщин и осиротевших детей… (29) Полк мой не проходил по этим местам, но здесь шел чей-то другой полк, другая дивизия. (30) И путь ее был такой же!

 (31) В толпе кто-то всхлипнул, а Иван Кузьмич, постояв в раздумье, снова поднял голову:

 () – Заканчиваю, товарищи… (32) Я не стану вас призывать достойно трудиться на этой земле. (33) Вы об этом и сами знаете. (34) Я только хочу, чтобы вы, мужчины и женщины, бывшие солдаты и солдатские жены, участники и очевидцы, пока еще живы, пока это не стало достоянием исторических книг и архивариусов, передали бы своим детям и внукам священную память о павших из рук в руки, от сердца к сердцу. (35) Вот это я хотел сказать…

(36) Возле обелиска не осталось теперь ни одного человека, и он, серый, цементный, одиноко высился среди черной предзимней наготы полей.

    (37) – Сколько же их там лежит? – в раздумье спросил Степан Холодов.

    (38)– Сорок девять, – ответил дядя Саша.   (39) – Да-а… 40Где-то сорок девять дворов осиротело. (41) Деревня целая.

 (42) – А говорят, будто только по нашей местности четыреста таких памятников будет поставлено,  – сказал Холодов. (43) – Лектор один приезжал, так рассказывал…

    (44) – Вполне может быть.

(45) – Сколь же тогда по всей России? – прикидывал дед Василий.

    (46) – А вот и считай…

(47) – Да еще по Польше, да по разным другим сторонам. (48) Под Берлином одним триста тысяч легло.

 (49) Степан Холодов поправил пустой рукав телогрейки, выбившийся из-под ремня.

 (50)– Ты говоришь – четыреста… – сказал он. (51) – Оно ежели все памятники поставить, как и положено, по тем боям, что тут были, так и пахать негде будет.

(52) – Надо бы раньше начинать ставить-то, – сказал Федор. (53) – По свежим следам. (54) Молодняк вон подрос, должон видеть и знать, во что обошлось. (55) А то уж подзарастать начало.

(56) – Я вам так скажу… – дед Василий обтер ладонью усы. (57) – Солдата не воротишь. (58) Ну, а коли он свою голову сложил, то нету цены ей.

(59)– Н-да… – Тихон поскреб под черной путейской фуражкой. (60) – Я как-то на совещание в Белгород ездил. (61) А там, может, видели, на площади Вечный огонь горит. (62) А над огнем женщина пригорюненная такая. (63) Из камня. (64) Ночевать я не стал, думаю, уеду каким-нибудь товарняком. (65) Иду часу во втором ночи-то через площадь, смотрю, пацаны возле Вечного огня колготятся. (66) Лет по шестнадцати. (67) Хохочут, на гитаре дрынчат. (68) И девчатки с ними, все в белых платьицах. (69) Гляжу, на граните бутылка, стакан. (70) «Ах, говорю, поганцы вы этакие! (71) Да разве для этого огонь тут зажгли?» (72) – «А что, говорят, мы такое особенное делаем? (73) Мы ж ничего не портим». (74) – «Марш, говорю, по домам!» (75) Осерчал я. (76) А они и в толк не возьмут. (77) «Мы тут до утра будем. (78) Рассвет встречать. (79)У нас, говорят, выпускной». (80) Во как!

   (81) Сквозь тучи низко, у самого горизонта, пробилось солнце.

(82)И вдруг на фоне темного неба, загроможденного тучами, пронзительно, как вспышка, высветилась кинжально острая грань обелиска. (83) В этот предвечерний час он выглядел особенно отрешенным, как бы вознесшимся над будничной суетой.

(По Е.И. Носову)

Здесь в целях привлечения внимания к проблеме исторической памяти, доступности её решения автор прибегает к драматургическому способу изображения, где авторское начало сведено к минимуму, а герои выражают себя в монологах и диалогах. Е. Носов оставляет за собой начало отрывка, описание реакции собравшихся на открытие памятника сорока девяти погибшим (предложение 31), описание обелиска, одиноко высившегося среди поля (предложение 36) и вдруг вспыхнувшего в лучах солнца, «вознёсшегося над будничной суетой» (предложения 81, 82). Всё остальное – это монологи Селиванова и Тихона и диалог односельчан по окончании церемонии открытия памятника. Пониманию проблемы также способствует упреждение (предложения 32, 33), вопросно-ответная форма (предложения 21 – 26), парцелляция (предложения 57, 58).

Отражение позиции автора по проблеме текста

О поисках следов авторской позиции говорилось в разделе «Выявление и комментирование проблемы». Как уже известно, решение автором той или иной проблемы проявляется в художественных деталях, в пейзаже, в характерах и внешности героев. Но особенно зримо – в репликах персонажей или в начале текста в качестве общей мысли рассказа.

По тексту Чехова позицию автора мы уже определили, выявляя проблему текста. Остаётся её сформулировать.

Позиция автора, как это свойственно художественному произведению, в котором назидания не совсем уместны, может быть понята лишь после внимательного прочтения текста. Чехов считает, что чёрствость, бездушие, бессердечие особенно отвратительны со стороны тех, чей долг – помогать, спасать. Главное же, они недопустимы, так как могут привести к трагическим последствиям. Но не всё так просто в действительности.

Следы позиции автора в тексте Е. Носова отчётливо видны в предложении 34, завершающем монолог Селиванова («Я только хочу, чтобы вы, мужчины и женщины, бывшие солдаты и солдатские жены, участники и очевидцы, пока еще живы, пока это не стало достоянием исторических книг и архивариусов, передали бы своим детям и внукам священную память о павших из рук в руки, от сердца к сердцу».) Проявляется основная мысль текста и в репликах Фёдора («Надо бы раньше начинать ставить-то, – сказал Федор. – По свежим следам. Молодняк вон подрос, должон видеть и знать, во что обошлось».), и – деда Василия («Я вам так скажу… – дед Василий обтер ладонью усы. – Солдата не воротишь. Ну, а коли он свою голову сложил, то нету цены ей».)

Всё это позволяет отразить позицию автора следующим образом. Е. Носов считает, что память о погибших в годы Великой Отечественной войны священна, потому что слишком дорогой ценой «заплачено за победу над самым лютым из врагов». Важно, по мнению автора, чтобы «участники и очевидцы, пока еще живы, пока это не стало достоянием исторических книг и архивариусов, передали бы своим детям и внукам священную память о павших из рук в руки, от сердца к сердцу».

Аргументация собственного мнения по проблеме текста

В дальнейшем нужно создать небольшое рассуждение с дедуктивным способом подачи мысли согласно критерию 4.

С позицией Е. Носова нельзя не согласиться, потому что и другие художники слова думают подобным образом. Многие из них тоже считают, что память о погибших в годы Великой Отечественной войны должна быть увековечена не только в памятниках и обелисках, не только в трудах историков и архивариусов, но и в сердцах благодарных потомков. (Тезис.)

Роберт Рождественский в этом отношении не является исключением. В поэме «Реквием» он обращается с призывом помнить о тех, кто ценой жизни спас Родину от коричневой чумы. (Довод.) Поэт заклинает ныне живущих и будущие поколения:

Через века, через года, – помните!

О тех, кто уже не придёт никогда, –

помните! (Пример-иллюстрация.)

Многие писатели и поэты, участники Великой Отечественной войны, сочли своим долгом перед погибшими рассказать читателям правду о них. (Довод.) На рубеже 50-60-годов образовалось целое художественное течение, которое стали называть «лейтенантской прозой». Одна за другой вышли повести Ю. Бондарева («Батальоны просят огня» и «Последние залпы»), Г. Бакланова («Южнее главного удара» и «Пядь земли»), Б. Балтера («До свидания, мальчики»), В. Быкова («Журавлиный крик», «Третья ракета» «Фронтовая страница»), В. Астафьева. («Звездопад»), К. Воробьева («Крик» и «Убиты под Москвой»). (Пояснение.)

В. Кондратьев, участник боёв под Ржевом, в немолодые уже годы начал разыскивать бывших однополчан, но никого не нашёл и вдруг подумал, что, может, уцелел он один. Значит, он должен, он обязан рассказать обо всем, что пережил на войне. (Довод.) «Отпуск по ранению» писатель-фронтовик начал со слов: «Всем павшим подо Ржевом – живым и мертвым посвящена эта повесть». (Пример-иллюстрация.)

Таким образом, чтобы священная память о погибших в годы Великой Отечественной войны оставалась всегда таковой, нужны памятники и обелиски, труды историков и архивариусов и более всего – незаёмные впечатления её участников. (Общий вывод.)

Приложение 3