Текст книги "Книга поддержки. Как справиться с любыми потрясениями и стать сильнее"

Последняя категория разрушителей (разрушители человеческого тела) демонстрирует сопоставимую изменчивость.

Рэнди Райли родилась в пятницу, 13-го. «Что в некоторой степени определяет мою жизнь, – рассказывает она. – С детства меня приучили к труду. Я была умным ребенком. Я прошла через школу – никаких проблем со здоровьем, ничего». Она играла за чемпионскую команду штата Индиана по софтболу и была школьной королевой красоты. «Я была очень счастлива».

После первого года обучения в Университете Пердью она начала набирать вес. «Я думала, что всему виной стресс первокурсника, но тем летом я часто бегала по 5 км, с легкими синяками и сильными болями в животе». В один из выходных ее рвало кровью. Друг сказал: «У тебя проблемы с печенью? У тебя абсолютно желтые глаза».

Парень Рэнди отвез ее в больницу. Анализы показали необычно высокий уровень печеночных ферментов, но местные врачи не понимали, в чем дело. Когда тело девушки начало разрушаться, ее переправили по воздуху в Чикагский университет, где ей диагностировали болезнь Вильсона – это редкое аутоиммунное заболевание крови, вызывающее накопление меди в организме. Ее печень была разрушена; легкие наполнены жидкостью; она находилась в нескольких часах от смерти.

«Я чувствовала, что мое сердце уходит в пятки».

Три месяца спустя Рэнди перенесла первую пересадку печени. Она вернулась к учебе, получила диплом медсестры и вышла замуж. В последующие два года ей также установили восемь панкреатических стентов. «Мне прописали достаточно обезболивающих, чтобы убить осла», – говорит она.

На первый взгляд Рэнди казалась совершенно нормальным человеком. Она работала в лаборатории крови, была счастлива в браке, воспитывала маленькую дочь и сына. «Я абсолютно нормально функционировала, – продолжает она. – Это было жутковато. Потому что вместе со всей этой хронической болью появилась зависимость от обезболивающих. Я была полностью зависима от опиоидов».

Рэнди изо всех сил пыталась снизить свою зависимость, но, когда ей понадобилась вторая пересадка печени, а затем третья, она снова подсела на наркотики. В конечном итоге ей потребовалось три года и поддерживающее лекарство, чтобы вылечиться. «Послушайте, если бы вы меня не знали, вы бы никогда не подумали, что я наркоманка, – сказала она. – Я очень хорошо владею речью. У меня двое маленьких детей. В воскресенье я хожу в церковь. Я типичный житель Среднего Запада». Рэнди также добавила, что она не головорез: «Люди не понимают, что врачи иногда назначают слишком много медикаментов и на них слишком легко подсесть. Наркотики сбивают вас или кого-то из ваших знакомых с ног, а затем очень-очень быстро становятся вашей единственной реальностью».

Вы можете верить, что современная медицина делает тело менее подверженным разрушению, но складывается впечатление, что каждый шаг вперед сопровождается множеством новых затруднений. Американцы сегодня переживают половое созревание раньше, менопаузу позднее и более затяжной конец жизни. Мы также сталкиваемся с беспрецедентной эпидемией депрессии, беспокойства и самоубийств. В конце 2010-х годов (впервые после окончания Первой мировой войны) продолжительность жизни американцев начала последовательно падать. Шесть из десяти американцев страдают по крайней мере от одного хронического заболевания, такого как болезнь сердца, высокий уровень холестерина, артрит или диабет; у четырех из десяти их больше одного. Треть из нас заболеет раком, четверть – тревожным расстройством, пятая часть будет страдать хронической болью. Все эти проблемы усугубляются с возрастом, а пожилых людей среди нас становится все больше. Доля тех, кто старше 65 лет, выросла с 5 процентов в 1920 году до 16 процентов в наши дни. Ожидается, что к 2050 году число пожилых людей вырастет на 75 процентов.

Вот некоторые из телесных разрушителей, о которых я слышал:

• Джеффри Спарр был начинающим теннисистом из штата Огайо, когда у него начался генитальный зуд, который он не мог игнорировать, осматривая себя десятки раз в день, – первый признак обсессивно-компульсивного расстройства, с которым он теперь борется с помощью лекарств и арт-терапии.

• Ли Минц, уже страдавшая сонным апноэ и диабетом в результате того, что путешествовала по 100 тысяч миль в год в качестве главы международной некоммерческой организации, обнаружила у себя опухоль яичников. Это побудило ее развестись, нанять тренера и сбросить 60 фунтов.

• Кэролайн Грэм, пережившая сексуальное насилие со стороны вожатого скаутов, была настолько истощена болезнью Лайма, что смешала смертельную дозу антидепрессанта с коктейлем из McDonald’s и вошла в Атлантический океан у мыса Канаверал. Это была первая из двух попыток самоубийства, которые она пережила, прежде чем обратиться к альтернативным методам лечения, облегчившим ее состояние.

Коллективные потери от всех этих способов радикального переустройства нашей жизни составляют первое правило разрушителей: они становятся все более распространенными. Второе правило гласит: они происходят в течение все более длительного периода времени.

Кризис среднего возраста представлял собой сомнительную концепцию с самого начала. Идея о том, что каждый человек в нашей культуре переживет абсолютно одинаковый кризис, начинающийся в определенное время (в возрасте 40 лет!), на первый взгляд должна была казаться абсурдной. Так получилось, что ученым потребовалось всего нескольких лет, чтобы развенчать эту идею. И к вашему сведению, они обнаружили (и конечно же, я обосновал в проекте «История жизни») совсем не то, что некоторые люди не испытывают переходов за это временное окно. Дело в том, что этот период – всего лишь один из десятков, когда происходят подобные трансформации.

В идее кризиса среднего возраста есть три основных недостатка. Во-первых, она не подтверждается эмпирическими данными. Книга Passages вызвала волну исследований. Крупнейшее из них, названное «Средний возраст в Соединенных Штатах», состоялось в 1995 году. В нем участвовали 13 ученых и 7 тысяч субъектов в возрасте от 25 до 74 лет. В результате был сделан следующий вывод: «Существует относительно мало доказательств, подтверждающих идею о том, что большинство американцев переживают кризис среднего возраста или, в более общем плане, универсальный жизненный цикл с ожидаемыми периодами кризиса и стабильности». Лишь четверть участников сообщили, что испытывали трудности в этот период, и все они были связаны с определенными событиями, а не с отчаянием по поводу собственной смертности. Напротив, было показано, что люди становятся более счастливыми по мере того, как переходят от среднего возраста к старости. New York Times сформулировала это так: «Новое исследование показывает, что средний возраст – это расцвет жизни».

Во-вторых, сам термин «средний возраст» стал настолько гибким, что практически лишился смысла. Поскольку подростковый возраст теперь наступает раньше, а старость – позже, период среднего возраста стал длиннее. Исследования показывают, что молодые люди считают, что средний возраст приходится на период жизни от 30 до 55 лет, а пожилые люди относят его к возрасту от 40 до 70. В наши дни все относятся к среднему классу и к среднему возрасту!

В-третьих, жизненные события, которые раньше широкие слои населения переживали в одно и то же время, например женитьбу, покупку дома или рождение детей, теперь растянуты на десятилетия. Многие люди по-прежнему заводят детей в возрасте слегка за 20, в то время как другие ждут, пока им не исполнится 40, а у некоторых второй ребенок появляется и того позднее. Между тем, события, которые раньше ассоциировались исключительно со средним возрастом, такие как смена работы или партнера, теперь происходят на протяжении всей взрослой жизни.

На этом заключительном моменте стоит остановиться, так как в нем заключается суть нелинейной жизни. Мы все постоянно претерпеваем изменения. Более того, мы настроены на это. Первые поколения психологов подчеркивали, что все мы заканчиваем развитие к 21 году. Эта идея теперь мертва. Волна недавних исследований мозга показала, что мы способны меняться в любом возрасте. Как сказал один нейробиолог: «Мозг реконструируется на протяжении всей жизни».

Вывод же из всего этого заключается в том, что мы должны, наконец, похоронить понятие кризиса среднего возраста и заменить его идеей, гораздо более близкой к реальности: жизненные кризисы происходят в любом возрасте, или, если говорить более нейтрально, всякий раз, когда жизнь совершает кульбит. Я спрашивал всех, с кем проводил интервью, о высшей и низшей точках и поворотных моментах их жизни. Я представил все ответы в виде графика, и то, что я обнаружил, меня поразило: важные жизненные события распределяются по нашей жизни равномерно.

Рассмотрим низшую точку – ближайшую аналогию с предполагаемым «кризисом среднего возраста». Те, кому за 30, сказали, что их низшие точки довольно равномерно распределяются между каждыми пятью годами их взрослой жизни; те, кому за 40, демонстрировали такое же разнообразие. У тех же, кому за 50, низшие точки получают все большее распространение на протяжении 30 и 40 лет, но сохраняют высокие показатели и после 50, в то время как те, кому за 60, демонстрируют самое широкое распределение. Поворотные моменты еще более рассредоточены.

Затем я продвинулся в своем анализе на один уровень глубже. Чтобы исключить из уравнения возраст опрошенных, я взял число, равное возрасту каждого человека в момент его важного поворотного момента, а затем разделил это число на возраст человека на момент нашего интервью. Полученная цифра представляет собой время поворотного момента в жизни человека, независимо от возраста. Я обнаружил, что эти низшие точки удивительно равномерно распределены на протяжении всей жизни.

Подведем итог: я не нашел абсолютно никаких доказательств каких-либо серьезных нарушений в жизни между 35 и 45 годами. На самом деле, подобные сбои случаются в любое время на протяжении всей жизни.

Вот как жизненные потрясения проявляются в реальной жизни:

Некоторые люди в жизненной сумятице рождаются. Эми Каннингем «родилась в утробе скорби». Ее старший брат умер в 13 месяцев, и мать объявила, что срочно хочет еще одного ребенка. Уилл Дана был последним из четверых детей, рожденных у уже враждующей пары, которая вскоре развелась. «Я родился посреди всей этой суматохи, о которой еще не подозревал».

Другие люди переживают тяжелую травму в детстве. Мать Лиз МакГуайр серьезно заболела, когда Лиз была подростком, из-за чего девушка вошла в штопор одиночества, поскольку ей пришлось стать матерью для своей прикованной к инвалидной коляске мамы. Бадди Кейси вырос в Северной Каролине – там, где заканчивалась грунтовая дорога, в доме без водопровода и с необразованными родителями. В возрасте шести лет его изнасиловал мальчик постарше.

Многие люди переживают тяжелые испытания после 20 лет. Сет Мнучин начал употреблять наркотики в старшей школе, окончил Гарвард, но в свои 20 лет настолько подсел на героин, что отдалился от семьи и жил в своей машине. Решающим моментом в его жизни стал его 26-й день рождения, когда он завязал с наркотиками. Джилл Кэмерон Мишель была призвана на служение в подростковом возрасте, стала пастором церкви в Миссури, когда училась в колледже, и вышла замуж в 24 года. Две недели спустя ее муж сообщил, что он гей.

Другие претерпевают серьезные изменения в более зрелом возрасте. Ширли Эггермонт, мать семерых детей из Миннесоты, в течение 41 года покорно работала вместе со своим мужем в бизнесе детских игровых автоматов, пока не узнала, что в течение последних десяти лет у него был роман на стороне. Это послужило для нее поводом выйти за пределы своего замкнутого мирка. В течение почти 15 лет Джон Смит стыдился убийства 40 человек в Ливии в рамках военной операции США, пока не обрел Бога и душевный покой, помогая ветеранам-инвалидам.

Сексуальное пробуждение – прекрасный пример того, как работает жизненная встряска. Адам Фосс стал сексуальным наркоманом в 14 лет. Ксанет Пайлет чувствовала себя настолько оторванной от своего тела после смерти отца и психического расстройства матери, что у нее не было значимых сексуальных отношений (в том числе с мужем) до 50-летнего возраста. Теперь она тренер по тантрическому сексу. Шон Коллинз понял, что он гей, в пять лет, но в 18-летнем возрасте ушел в бенедиктинский монастырь, чтобы скрыть свою сексуальную ориентацию. Пять лет спустя он покинул обитель, осознав, что «безбрачие – это не выход».

Разрушители – это факт жизни и факт всех десятилетий жизни. Они не придерживаются ни биологических, ни социальных, ни механических часов. Они звонят в колокола по собственному графику.

Так сколько же разрушителей ждет каждого из нас? Ответ на этот вопрос и есть последнее правило разрушителей: больше, чем вы ожидаете.

Для получения этой цифры я использовал два подхода. Сначала я подытожил все общедоступные данные. Например, мы знаем, сколько рабочих мест в среднем сменяет один человек (13), количество переездов (11,7), количество несчастных случаев (3). Нам также известно соотношение людей, которые женятся (7 из 10), изменяют (1 из 5), разводятся (1 из 5). У половины из нас будут сердечные приступы, четверть из нас станут наркоманами, треть женщин подвергнется сексуальному насилию, как и шестая часть мужчин. Я даже не учел количество диет (55) или финансовые затруднения (1 из 3), потому что слишком сложно количественно определить, в каких случаях они действительно носят разрушительный характер.

В итоге я пришел к выводу, что общее количество разрушителей, с которыми сталкивается средний взрослый, составляет от 30 до 40.

Затем я просмотрел свои интервью и подсчитал, как часто мои собеседники описывали разрушительные события. Очевидно, я не слышал о каждом переезде, разрыве или смене работы. Тем не менее, закономерности были очевидны. В среднем за свою взрослую жизнь люди сталкиваются с тремя дюжинами разрушителей.

После того, как я сопоставил два этих числа, и открылась эта яркая, мерцающая эмпирическая закономерность:

В СРЕДНЕМ ЗА СВОЮ ВЗРОСЛУЮ ЖИЗНЬ ЧЕЛОВЕК СТАЛКИВАЕТСЯ С ОДНИМ РАЗРУШИТЕЛЕМ КАЖДЫЕ 12–18 МЕСЯЦЕВ

Когда я поделился своим открытием с окружающими, они отреагировали на это смесью шока и смирения. Ух ты, а затем – да. И помните: это обычные разрушители, а не те, которые действительно нас дестабилизируют. (Мы вернемся к ним в Главе 3.) Более важно следующее: когда вы начинаете признавать, что все мы подвергаемся воздействию бокового ветра современной жизни (Подождите! Я еще не справился с этой дрянной ситуацией и вот уже попал в новую.), логично предположить, что некоторые из этих разрушителей появляются в неудобное время. То, как мы себя чувствуем, когда это происходит, является важнейшим элементом современного недуга. Мы расстроены, сбиты с толку, измучены.

На самом же деле я считаю, что все это мы испытываем, потому что нас преследует призрак линейности.

Настроенные на то, что наша жизнь пойдет предсказуемым путем, мы оказываемся поверженными, если этого не происходит. У нас есть линейные ожидания, но живем мы в нелинейной реальности. Даже люди, линейные в одной области (например, стабильная карьера или длительный брак), нелинейны в других (периодические проблемы со здоровьем или частые изменения религиозной идентичности). Почти все, с кем я разговаривал, свидетельствовали о том, что по крайней мере один аспект их жизни был внеплановым, отклонялся от принятого курса, шел вразнобой, не соответствовал правилам.

Мы все сравниваем себя с идеалом, которого больше не существует, и ругаем себя за то, что его не достигли.

Беспорядочная жизнь означает для разных людей разные вещи. Это 63-летняя Лоретта Пархэм, вынужденная растить двух внучек после того, как дочь Лоретты погибла в автокатастрофе. Это 29-летняя Сара Купер, вынужденная вернуться к родителям после того, как ее первый брак продлился всего три месяца. Это Фред Шлемер, осознавший себя геем в свои 50, и Венди Ааронс, в возрасте слегка за 20 потерявшая круг общения, потому что оказалась единственной замужней женщиной из всех своих подруг. Это Сара Холбрук, обратившаяся к услугам сайта знакомств с новорожденным ребенком после того, как узнала, что во время ее беременности у мужа был роман на стороне, и Катрина Алкорн, покупающая дом со вторым мужем, будучи замужем за первым.

И это я, 43-летний молодой отец с детской формой рака.

Хорошая новость в отношении беспорядочной жизни (выживания в условиях, когда из сумасшедшей колоды карт-разрушителей постоянно происходит раздача), состоит в том, что мы освобождаемся от оков ожиданий независимо от того, исходят ли они от наших родителей, соседей или нас самих. Поезд замедлился. Каждый из нас может сделать свой выбор и решить, что приносит нам душевный покой.

Плохая же новость в том, что все это может оказаться сложнее. Столкнувшись с безграничным выбором, мы не выбираем ничего. Мы впадаем в творческий кризис писателя, пытаясь написать свою собственную историю. Разница между успехом и неудачей, между жизнью, приносящей удовлетворение, и жизнью, полной разочарований, заключается в том, насколько хорошо вы справляетесь с задачей придания смысла своей жизни. К счастью, постоянно растет объем знаний, облегчающих этот процесс.

Глава 3
Жизнетрясения
Что происходит, когда человек попадает в одну из больших передряг

Представление о том, что десятки разрушителей поджидают нас за каждым углом нашего существования, – достаточно обескураживающая черта нелинейной жизни. Но есть одна особенность, вызывающая еще большее беспокойство. Время от времени – а для многих и гораздо чаще – нас поражает более грубая, более взрывная сила перемен. Это характерные события, которые формируют или, точнее, перестраивают нашу жизнь, да часто так, как мы не можем себе вообразить, и с интенсивностью, которую мы не в силах контролировать.

Это волки, превращающие нашу сказку в кошмар.

На первый взгляд, эти события часто кажутся единственными в своем роде: повторяющимся раз в 100 лет наводнением, редкой болезнью, непредвиденным совпадением двух никак не связанных между собой событий. Но присмотритесь к достаточному количеству подобных эпизодов, и вы увидите определенные закономерности. Что же это за повторяющиеся сценарии и способны ли они научить нас тому, как выживать в эти сложные времена? Эти вопросы полностью поглощали меня на всем протяжении проекта «История жизни».

Возьмем, к примеру, Лизу Людовичи.

Лиза была младшей из трех детей, рожденных в Питтсбурге в семье двух алкоголиков, которые развелись, когда ей было три года. «У меня такое чувство, что я воспитывала себя самостоятельно, – рассказывает она. – Отец не платил алиментов. Мать открыла мою дверь ногой, когда мне было 12, и сказала: “Ищи работу!” Я возразила: “Мне 12 лет. Что я могу делать?” Она ответила: “Иди в няньки”». Вдобавок ко всему у Лизы было 17 мигреней в месяц, начиная с того дня, как ушел ее отец.

«Я не спала ночами, кричала, меня рвало фонтаном головой в унитазе, я царапала глаза, пытаясь вырвать их из глазниц, – продолжает она. – Я пропускала экзамены, походы за сладостями на Хэллоуин, всякие праздники. Таким было мое детство. К тому времени, как я добралась до Пенсильванского университета, я могла контролировать тошноту, но все еще страдала от головной боли. Я читала абзац, потом у меня начиналась мигрень и мне приходилось останавливаться».

Она закончила обучение с тройками; никто из ее семьи не потрудился явиться на выпускной. Она работала на полставки в Питтсбурге специалистом по поиску натуры для съемок и, утонув в студенческих и медицинских долгах, жила в своем автомобиле. В конце концов она нашла работу в рекламном отделе на радио, что привело к собеседованию в малоизвестном стартапе под названием America Online. 11 реорганизаций, девять начальников, три переезда, один неудачный брак, и 17 лет спустя Лиза стала руководителем отдела в центре интернет-рекламы на Манхэттене. Она получала хорошие комиссионные и имела престижных клиентов (Pfizer, Kimberly-Clark, Walmart), но работала по 14 часов в день и все еще страдала от мигрени. Кроме того, она ненавидела своего начальника, имевшего обыкновение унижать своих сотрудников. Каждую ночь она плакала, сидя за столом.

Однажды Лиза подключилась к конференц-связи на несколько минут раньше и подслушала, как коллеги о ней отзываются – о ее неослабном напоре и всеобъемлющей раздражительности. Она вернулась домой, в свою однокомнатную квартиру, и просмотрела свои счета, размышляя о том, как сократить расходы. Она подсчитала все свои сбережения и прикинула, что если она отключит кабельное телевидение, перестанет питаться вне дома и не будет больше покупать одежду, то сможет продержаться 18 месяцев. На следующий день она вошла в офис начальника и уволилась.

«Я сделала то, о чем читала десятилетиями, и всегда думала, что это отличная идея: прыгни, и появится страховочная сеть». «Откуда у вас взялась такая смелость?» – спросил я. Ее ответ был почти идентичен объяснению Брайана Вехта о том, как он бросил физику, чтобы целиком посвятить себя работе в группе Ninja Sex Party: «Страх остаться был сильнее, чем страх уйти».

Две недели спустя Лиза сидела на диване и смотрела общественный телеканал (она отключила кабель), как вдруг на экране возникла женщина и заговорила о силе подсознания. Она тоже ушла из корпоративного мира и теперь помогала людям раскрыть свое внутреннее «я». Лиза разыскала эту женщину и добилась разрешения побеседовать с ней по телефону. «К тому времени, как я повесила трубку, я сказала себе: “Вот что я собираюсь делать со своей жизнью. Я хочу помогать людям жить лучше”».

Через месяц она поступила на курсы коучей в Санта-Фе. «На десятый день занятий, 10 февраля 2010 года, в 10:30 утра я сидела за столом, закрыв лицо руками, когда ко мне подошла директриса и спросила: “Что происходит?”» Лиза объяснила, что у нее мигрень, в этом нет ничего страшного, у нее случается мигрень раз в несколько дней уже в течение 41 года. Директриса попросила ее зайти к ней в кабинет и сесть в большое мягкое кресло. Затем она загипнотизировала Лизу и проделала с ней управляемое упражнение, чтобы заново открыть ее здоровое, лишенное боли «я», о котором она не знала с трех лет.

«Это был последний день, когда я страдала от мигрени, – рассказывает Лиза. – Дойдя до седьмой недели курса и начав узнавать о том, как еще внутриутробно мы впитываем мысли и эмоции наших матерей, что я несла в себе стресс и беспокойство, связанные с проблемами моих родителей еще до того, как родилась, я знала, что начинается моя новая жизнь, направленная на исцеление людей».

Через два месяца Лиза поступила в школу гипнотерапии. Десять лет спустя она стала ведущим сертифицированным медицинским гипнотизером в Нью-Йорке, работая с пациентами, страдающими болезнью Паркинсона, раком, черепно-мозговой травмой, искривленными пальцами ног «и некоторыми из самых невероятных заболеваний, о которых я когда-либо слышала». Она читает лекции в медицинских школах по всему миру. Ее пригласил Департамент по делам ветеранов для лечения ветеранов войны во Вьетнаме, все еще страдающих от огнестрельных ранений через 50 лет после окончания войны. «Я первый гипнотизер, нанятый правительством США для работы в крупнейшей в мире системе здравоохранения, и мы опубликовали работу, демонстрирующую 50-процентный успех нашей методики избавления от хронической боли, в то время как никто другой не показывает даже 30-процентного результата».

Она прошла путь от руководителя отдела корпоративной рекламы до гипнотизера. Она переключила свою основную сюжетную линию с работы на тело. И ее жизнь, раньше наполненная болью и страхом, озарилась прощением и исцелением. «Это определение нашей души, – говорит она. – И цель моей жизни состоит в том, чтобы все мы приобщались к этому насколько только возможно».