Текст книги "Взлетая высоко"

Я крепче хватаю стакан и облокачиваюсь на стойку, потому что чувствую: вот-вот я потеряю равновесие. А может, мне давно плохо, просто я не заметила этого. Чтобы отвлечься, я позволяю взгляду скользить по людям. Лекси я уже видела сегодня вечером. Она страстно притянула к себе Эрика, заставляя другую сторону танцзала занервничать. Они невероятная пара – даже несмотря на то, что они отплясывают, как ненормальные, и хохочут во все горло. Я не могу сдержать улыбку. Когда Лекси замечает меня, то довольная машет мне.

Я отвечаю ей тем же и подавляю вздох. Не потому что не радуюсь за этот ее тайм-аут от повседневной жизни, а потому что хотела бы поменяться с ней местами. Я бы столько отдала, чтобы закрыть глаза и какое-то время ничего не замечать. Но я не могу этого сделать. Потому что мои мысли кружатся все быстрее, во мне слишком много хаоса. И страха.

– Эй, – Шарлотта пихает меня в бок. Сегодня она кажется погруженной в свои мысли: с тех пор как мы приехали сюда и заказали в баре выпивку, она едва ли произнесла хоть слово. Пиво для нее, кока-кола для меня. Сейчас мне не нужно ничего, чтобы затуманить мои чувства. Кроме того, вечер караоке и похмелье на следующий день после него отчетливо запечатлелись в моей памяти. Нет, спасибо. Мне и так нормально.

– Что такое? – спрашиваю я, наклонившись к ней, чтобы она могла услышать меня сквозь музыку, гогот гостей и звон бокалов.

– Я рада, что ты прошла через терапию сегодня утром.

Я слабо улыбаюсь. Еще одна вещь, о которой я предпочитаю не думать. Поэтому я потягиваю колу через соломинку, чтобы не отвечать.

– О, я думаю, Чейз здесь, – она указывает на дверь.

Мое сердце на мгновение останавливается, а затем бьется еще быстрее. Но, прежде чем я успеваю оглянуться, рядом с нами появляются Лекси и Эрик.

– Пить! – Лекси обмахивается рукой, как веером, и делает знак Дарлин. Эрик прислоняется к стойке.

– Я предупреждал, что вымотаю тебя.

Шарлотта улыбается в свою бутылку, я поднимаю брови, а Лекси смеется.

– Продолжай мечтать. Это я довела тебя до изнеможения. Это всем понятно.

– Ничего подобного, – возражает он. – Хейли, ты отсюда все видела. Скажи ей, что у нее не было шансов против меня.

Я не могу не усмехнуться.

– Прости, Эрик, но в этом вопросе я полностью на стороне Лекси.

– Ха! – торжествующе восклицает она, поднимая бутылку, как кубок. – Вот настоящая женская сила. Прости, приятель.

Он смеется, покачав головой, и на мгновение, всего на несколько крошечных секунд я чувствую себя почти… нормально. Будто мы собираемся так каждую неделю, и эти двое всегда забавно ссорятся. И… Боже, как бы мне хотелось, чтобы это было правдой. Я так жажду этой нормальности, этого чувства общности, что все во мне – каждая мышца, каждая косточка и каждый нерв – болит. Так же как мое сердце.

Чтобы отвлечься от этого, я оглядываюсь на Чейза, который уже должен был подойти к нам, но не могу найти его среди гостей. А? Это странно. Шарлотта же упомянула, что Чейз здесь, так что он должен был… Мой взгляд останавливается на темных волосах и широких плечах. На Чейзе черная футболка, волосы спутаны, будто он уже несколько раз за сегодня теребил их. Хотя он стоит в нескольких футах от меня, повернувшись спиной, я сразу узнаю его.

И тут я замечаю девушку, с которой он болтает.

Она на целую голову ниже его, и я вижу ее только потому, что он делает полшага в сторону, чтобы пропустить какого-то парня, однако при этом не прерывая разговор. Я почти уверена, что никогда раньше не встречала ее здесь, хотя что-то в ней кажется мне знакомым. У нее копна черных волос, светлая кожа, и кажется, что она сияет изнутри. На ней красивое, но лаконичное розовое платье. И она говорит что-то, отчего Чейз запрокидывает голову и громко смеется.

– Кто это? – спрашиваю я Лекси, ни на секунду не отрываясь от них.

– Хм? – Она следит за моим взглядом и широко распахивает глаза.

– Оу. Вау. Это Мия. Не знала, что она в городе.

Мия. Его бывшая подружка. Девушка, с которой он учился в старшей школе. Девушка, которая помогла ему стать лучше. С которой у него были отношения на расстоянии после выпуска, пока они не расстались.

А теперь Чейз непринужденно болтает с ней, и она говорит что-то, что заставляет его вновь рассмеяться. Не улыбнуться. И даже не усмехнуться. Я со своего места слышу его смех, и сердце в моей груди сжимается. Чейз кажется… счастливым. Расслабленным. Как будто ничто в мире его не заботит.

Чей-то локоть пихает меня в бок, и я вздрагиваю. Лекси выглядит довольной, когда я раздраженно смотрю на нее, но она не извиняется.

– Не волнуйся, – вместо этого говорит она, указывая на симпатичного блондина лет двадцати. Он стоит за одним из столиков и беседует с парочкой и еще одним парнем с черными волосами, который очень похож на Мию. Может быть, ее брат? Мой взгляд возвращается к блондину, на которого указала Лекси.

– Это муж Мии, Марко. Они поженились год назад, у них недавно родился ребенок. Думаю, они здесь, чтобы навестить родителей Мии, и, скорее всего, малыш с ними. Так что, видишь, нет причин для беспокойства. Или для ревности, – решительно добавляет она.

Странно, что ей приходится подчеркнуть это дважды, потому что я не ревную. Да, мне больно видеть, что Чейз так хорошо знаком с этим человеком, и я понимаю, что Мия была важной частью его жизни. В каком-то смысле она всегда будет важна для него. И, несмотря на все противоречивые чувства внутри меня, я отчасти благодарна ей, потому что она помогла Чейзу найти выход из депрессии и стать тем человеком, которым он является. Человеком, в которого я влюбилась. И, несмотря на их общее прошлое, в ее присутствии, по крайней мере на некоторое время, он, кажется, становится счастливее и забывает о проблемах. Ситуации с Джошем. Лжи, которую приходится выдумывать ради семьи. Ожиданиях, которые возлагаются на него.

Внезапно он словно забывает и о том, что я сделала с ним…

Не то что я наблюдаю их рядом, когда они смеются, но то, что я вижу Чейза – такого расслабленного, заставляет мое сердце сжиматься в груди. Он и раньше был… свободным, точнее сказать, в последние недели до моего побега. Но теперь уже нет. Не после того, что я сделала. Теперь он чувствует, что должен заботиться обо мне.

Я отпиваю большой глоток колы, но горький привкус во рту остается. Я не хочу быть той девушкой, о которой приходится постоянно беспокоиться. Я хочу, чтобы он был счастлив. Хочу, чтобы он жил своей жизнью, не обращая внимания на всех остальных и на меня. Но как он может это сделать, когда ему все время кажется, что он должен быть рядом и присматривать за мной?

Наше прощание в закусочной вчера вечером снова приходит мне на ум. Беспокойство в его глазах. Невысказанные вопросы. Как нерешительно он ушел, оставляя меня с родителями.

Тебе здесь не место. Весь этот город… Эти люди… Ты их едва знаешь. Фервуд – не твой дом.

Мамины слова проносятся в голове с пугающей ясностью. И она права. Может, Фервуд и не мой дом, но на какое-то время он им стал. Здесь я сумела хотя бы на несколько недель притвориться нормальной. Я не могла уехать, потому что моя машина была сломана, но чем дольше я тут оставалась, тем сильнее влюблялась в этот город и его жителей. Тем больше я чувствовала себя как дома. Тем не менее это лето было иллюзией. Все это время я жила так, будто не было никакого завтра, будто ничего из того, что я говорю или делаю, не будет иметь последствий. И если бы я осуществила свой план в пятницу утром, так и было бы. Не было бы никаких последствий, потому что меня не стало бы. Но я все еще здесь. И мне придется ответить за случившееся.

Ты студентка колледжа, которая бросила учебу, Хейли. У тебя нет настоящей работы, и ты израсходовала все деньги из своего фонда на эту поездку.

Она права. Как бы я ни противилась этому, мама абсолютно права.

Но что мне делать? Неужели я захочу остаться в Фервуде вместо того, чтобы вернуться домой вместе с родителями? Могу я вообще это сделать? Неужели я действительно хочу, чтобы Чейз беспокоился обо мне? Или чтобы из-за меня он часами бесцельно бродил по окрестностям и каждый раз бросался в драку, из которой выходил с подбитым глазом и ободранными костяшками? Чейз не сказал напрямую, но могу представить, где он был, откуда эти раны и что заставило его это сделать.

Он остался со мной на выходные, вместо того чтобы отправиться на бранч со своей семьей, как всегда. И из-за меня у него теперь синяк, ему придется еще больше лгать. Как я могу быть ответственной за это? Как я могу оставаться здесь с чистой совестью, если знаю, что Чейз бросит все, чтобы помочь мне? Чейз – тот, кто делает все для людей, которые важны для него. Даже если это означает отказаться от собственных желаний. Он делал это слишком долго, я не хочу быть для него обузой. Он должен жить той жизнью, которую заслужил.

Я не хочу быть для него якорем, но именно это и делаю. Я для него бремя. Даже на расстоянии я замечаю его настороженный взгляд, в котором читается беспокойство. И вдруг возвращается оно – напряжение, которое, казалось, до этого момента он полностью поборол в общении с Мией. Я отвечаю на его улыбку, несмотря на то что мне не хочется.

– С тобой все в порядке? – спрашивает Шарлотта. Похоже, от нее не ускользнул наш короткий обмен взглядами с Чейзом. Но, может быть, она тоже понимает, что абсолютно ничего не в порядке.

Я хочу покачать головой, хочу избавиться от дурных мыслей и лишних чувств, побороть их навсегда – но вместо этого я просто киваю. Ничего не в порядке, но скоро будет. Должно таким стать, потому что иначе я не знаю, как двигаться дальше. И пока я таращусь в свой стакан, будто темная жидкость в нем содержит хоть какие-то ответы, я ощущаю отсутствие Кэти отчетливее, чем когда-либо. Раньше я могла представить, что она все еще там. Где-то снаружи. Что она слишком занята, чтобы отвечать на мои сообщения, но читает их и все слушает. Что она веселится, живет своей жизнью и переживает приключения, о которых подробно расскажет в конце лета.

Но лето прошло, Кэти больше нет. Она никогда больше не поговорит со мной, и я не смогу признаться ей, как сильно скучаю. Я не смогу рассказать ей о человеке, в которого влюбилась вопреки здравому смыслу. Ей бы понравился Чейз, я в этом уверена.

Понятия не имею, почему именно от этой мысли у меня на глазах выступают слезы. Возможно, потому что Кэти никогда с ним не познакомится. Она никогда о нем не узнает. Она не просто удалила сообщения или голосовую почту, она умерла.

Я была идиоткой, полагая, что смогу просто остаться в Фервуде и продолжать жить, как раньше.

– Хейли!

Только когда Лекси зовет меня по имени, я понимаю, что делаю. Я опускаю свой стакан и проталкиваюсь сквозь толпу к выходу. Я никого ни о чем не предупреждаю. Я просто хочу выбраться отсюда. Мне нужен свежий воздух, потому что я чувствую, что задыхаюсь от собственных мыслей.

Я проталкиваюсь мимо людей, знакомых со мной, и приветствую их, игнорируя вопросительные взгляды, и обхожу стол, за которым пожилые люди играют в карты. Кажется, будто проходит целая вечность, прежде чем передо мной наконец не появляется дверь. Еще несколько шагов, а затем…

– Эй.

Я вздрагиваю, когда ощущаю теплую ладонь на своей руке, и инстинктивно сбрасываю ее с себя. Внезапно я вижу зелено-карие глаза Чейза. И вдруг в этот момент я точно понимаю, что мне нужно сделать.

Глава 9

Чейз

Что-то не так. Я так отчетливо это чувствую, словно Хейли произнесла мольбу вслух, хоть она и не издала ни звука. Но ее глаза широко распахнуты, и я так отчетливо вижу в них панику, что вспоминаю нашу первую встречу в Фервуде, когда она вела себя со мной так, будто мы знакомы. Только, кажется, в этот раз ее паника стала еще больше.

– Пойдем, – я кладу руку ей на спину, несмотря на то что она оттолкнула меня до этого, и открываю дверь.

Мы оказываемся перед баром: нас окутывает теплый ночной воздух, слышится запах сигарет – всего в нескольких шагах от входа стоит небольшая компания курильщиков. Я смотрю на Хейли.

– Хочешь, отведу тебя обратно в закусочную?

Она молча кивает, и мы отправляемся к закусочной. Она достает из кармана мобильник и печатает сообщение. Наверно, своим родителям, которые остались в баре. Я мельком видел их, когда пришел, но желания пообщаться с ними у меня не возникло. Если бы они этого захотели, то я бы не противился, но в конце концов я вполне могу себе представить, какое дерьмовое первое впечатление наверняка произвел на них. Парень с подбитым глазом, который, скорее всего, был замешан в драке и поздно ночью привел их дочь в закусочную. Я фыркаю. Не хватало только мотоцикла и байкерской куртки, но это стиль Клэйтона, а не мой.

По дороге Хейли не говорит ни слова. Она уставилась в одну точку на земле, почти механически ставя одну ногу перед другой. Будто никак не могла дождаться, когда наконец вернется в свою комнату. И дело не в том, что сейчас с ней именно я. В течение дня она ответила на мои сообщения, но совсем кратко и без подробностей. Ни о ее первом сеансе, ни о разговоре с родителями, ни о том, что происходит сейчас, она не рассказала. Если бы я не знал ее лучше, то предположил бы, что Хейли намеренно держит меня на расстоянии. Но надеюсь, что мне показалось. Боже, я очень на это надеюсь.

– Хочешь посидеть? Еще что-нибудь поесть? – спрашиваю я, как только мы добираемся до закусочной. Сегодня внутри много народу, потому что еще ранний вечер, чуть позже восьми. Местные жители и туристы ужинают, а группа подростков, попивая молочные коктейли, собралась в зоне отдыха.

Хейли отрицательно качает головой и спешит к лестнице. Я ненадолго застываю, киваю в знак приветствия Марисоль, у той вечерняя смена, а затем следую за Хейли наверх. Перешагиваю через ступеньку, потому что мрачное предчувствие внутри продолжает нарастать. Что-то не так. Я знаю. И с каждой секундой это становится очевидным.

Хейли уже в своей комнате, когда я туда вхожу. Она положила сумку, сняла сандалии и включила прикроватную лампу. И она так же неподвижна, как и в прошлый раз. Как во время нашего последнего прощания. Только теперь она не поворачивается ко мне спиной, а стоит посреди комнаты и так сильно дрожит, будто мы вернулись прямо из снежной бури.

Не говоря ни слова, я подхожу к ней и беру ее руки в свои. Они ледяные. Хейли выглядит настолько несчастной, что я не могу не притянуть ее к себе.

Она обнимает меня и цепляется пальцами за футболку. Понятия не имею, в чем дело, или, может, что-то случилось, поэтому просто крепко прижимаю ее к себе и глажу по спине. Не знаю, поможет ли ей это. Что бы я ни сказал или сделал, поможет ли ей это или только усугубит ситуацию? Я просто не знаю. Даже с Джаспером я не чувствовал себя таким бессильным, и это дерьмовое чувство. Я бы сделал все, чтобы помочь Хейли, но понятия не имею, как.

– Ты хочешь поговорить? – наконец еле слышно спрашиваю я, потому что мы стоим, так тесно прижавшись друг к другу, что мой рот оказывается на уровне ее уха.

Она качает головой и цепляется за меня чуть крепче. И тогда я чувствую их. Слезы. Хейли не шмыгает, не всхлипывает, но молча плачет – и все во мне болезненно сжимается.

– Ты ведь знаешь, что можешь поговорить со мной о чем угодно? – Я не отпускаю Хейли, прижимаю руки к ее щекам и ловлю испуганный взгляд.

Ее глаза заволокло слезами – такое чувство, будто кто-то вонзил нож мне в грудь. Ненавижу видеть ее такой. Но еще больше я ненавижу то, что она страдает и я ничего не могу для нее сделать. Да и как? Я до сих пор не знаю, этим летом я познакомился с настоящей Хейли – или с кем-то, кем она хотела быть. Я до сих пор не знаю, кто эта девушка на самом деле.

Я проглатываю разочарование и большими пальцами вытираю ее слезы.

– Поговори со мной…

– Я видела тебя с… с Мией и…

Это все? Именно это ее расстроило? Я качаю головой.

– Мы давно не виделись и просто поболтали. Вот и все. Она в городе с мужем и сыном.

Хейли издает невеселый смешок.

– Почему все думают, что я ревную?

Я опускаю руки.

– А это так?

– Нет, – решительно отвечает она, но тут же прячет лицо. – Ладно, да. Немного. Но только к тому, что у тебя было с ней раньше. К тому, что у тебя может быть с другой женщиной. И ты это заслужил, Чейз. Ты заслуживаешь намного больше, чем… чем…

– Чушь, – я не хочу этого слышать. Или вести с ней этот разговор. Не сейчас. Не завтра. Никогда.

Но Хейли, похоже, еще не закончила. Она освобождается из моих объятий и отступает к окну.

– Кто захочет быть с девушкой, которая пыталась покончить с собой?

Мы оба застываем, когда эти слова слетают с ее губ. Глаза Хейли расширяются от ужаса, но она не забирает их обратно. Она не забирает слова обратно, а оставляет все как есть.

Боже… Я тереблю волосы и делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться. Она ошибается. Она чертовски ошибается и даже не осознает этого.

– Я, – твердо заявляю я. – Окей? Я хочу быть с такой девушкой.

Она не шевелится, замирает как вкопанная. Проходит несколько мгновений, когда не слышно ничего, кроме нашего дыхания.

– Я думаю… – Хейли сглатывает, заламывает пальцы и тут же прекращает, едва заметив, что делает, и смотрит мне в глаза. – Думаю, будет лучше, если я вернусь домой с родителями.

Я шокирован. Я в замешательстве и не знаю, что сказать.

– Вернуться… в Миннесоту? – нерешительно размышляю я. Вернуться в то место, откуда она сбежала в начале лета. Вернуться в то место, что находится более чем в тысяче миль отсюда. Черт, если я не ошибаюсь, Миннесота находится в другом часовом поясе.

Хейли не выпускает меня из виду.

– Да.

– Ты уверена, что это то, чего ты хочешь?

– Я не знаю, – тихо признается она. – Не знаю, чего хочу или какой должна быть моя жизнь теперь. Но я видела ее конец, Чейз, видела его. Я сделала все, что хотела, все, что на самом деле жаждала испытать – и многое другое. Это должно было… это просто должно было закончиться.

Я стискиваю зубы, ее слова похожи на удар в живот.

– Думаешь, Кэти бы этого хотела? Или Джаспер? – Джаспер, который точно знал, что однажды наступит конец, но все равно продолжал бороться.

Хейли в ужасе таращится на меня.

– Это нечестно… – шепчет она.

Да, это так. И, может быть, мои слова делают меня тварью, но я считаю, что она должна услышать правду. Она действительно должна все понять.

– Я… я понятия не имею, что мне делать дальше. – Она подходит к кровати, опускается на нее и зарывается лицом в руки.

– Эй… – За два шага я оказываюсь рядом с ней, встаю перед ней на колени и беру за руки. – Это нормально. Никто не ожидает от тебя, что ты просто продолжишь делать вид, будто ничего не случилось, – она качает головой, но я рядом, стараюсь отогнать от нее сомнения. И даже если я возненавижу себя за это, я все равно должен произнести следующие слова: – Если это на самом деле то, чего ты хочешь, то езжай домой со своими родителями. Хорошо? Я могу навестить тебя на весенних каникулах в Рондейле, и мы…

– Нет, – ее голос не такой ледяной, как в прошлый раз, но такой же тихий и… слабый? Он такой, вашу мать, слабый, словно Хейли давно отказалась от борьбы. – Ты не сможешь меня навестить.

Я застываю. Потому что все это чертово дежавю. Потому что не хочу признавать, что это на самом деле происходит. Хейли снова отталкивает меня.

– Почему нет? – допытываюсь я.

Впервые за вечер она отвечает, ничего не скрывая. Ни своих чувств, ни своей боли.

– Потому что все, что я написала в предсмертной записке, было серьезно, – ее голос – просто приглушенный шепот. – Ты заслужил лучшую жизнь. Великого будущего. Но… я не могу быть частью этого. Не знаю как. И не хочу, чтобы из-за меня тебе пришлось ограничиться малым.

Я застываю в ужасе.

– Это совсем не так.

– Так. Ты уже это делаешь, – она встает. И хотя Хейли выглядит чертовски хрупкой, она все равно продолжает: – Ты жертвуешь собой. Из-за меня. Из-за своей семьи. Из-за своего брата. Ты… С утра пятницы мы ни разу не говорили о том, что произошло. Это неправильно, то, что я чуть не сделала с собой.

– Что ты хочешь от меня услышать? – Я медленно выпрямляюсь. – Ты хочешь, чтобы я злился на тебя? Разочаровался? Я должен накричать на тебя? Бросить тебе в лицо какие-нибудь обвинения за то, что ты все это время водила меня за нос? За то, что ты не была со мной честна? Неужели я должен осуждать тебя за то, что тебе было так плохо, что ты не нашла другого выхода? Прости, но ты можешь забыть об этом. Ты этого не получишь. Не от меня, – я провожу руками по лицу. Заставляю себя сделать глубокий вдох и сохранять спокойствие, хотя хочется что-то разбить. Но больше всего на свете мне хочется убежать, сесть в свой «Додж» и просто уехать. Прочь отсюда. Подальше от этой дерьмовой ситуации и неприятного разговора.

Хотя я прочитал прощальное письмо Хейли всего один раз, каждое слово из него врезалось в мою память. Я до сих пор точно помню, какие чувства оно вызвало во мне. Страх и паника по-прежнему со мной, боксерский бой и два дня, которые я провел с Хейли, этого не изменили. Чем больше я смогу видеть ее, говорить с ней, тем меньше буду волноваться, но я не думаю, что чувство страха когда-нибудь исчезнет. Не после всего, что случилось.

Возможно, я просто обманывал себя, когда думал, что ничего не изменится. Правда, одно остается прежним: Хейли чертовски важна для меня. Ничто и никто не может этого изменить.

То, что теперь я знаю, как сильно она страдает, и хочу сделать все возможное, чтобы помочь ей, не может быть использовано против меня. Но как, мать вашу, она сумела перевернуть все с ног на голову?

– Я не хочу с тобой спорить. – Хейли сжимает кулаки и начинает дрожать. Несмотря на то что в комнате тепло, она вся дрожит, и мне приходится бороться с желанием снова ее обнять.

– А я не хочу, чтобы мы расходились, – отвечаю я так же тихо, как и она. – Не хочу, чтобы это закончилось. Не так. Не… вообще нет.

Хейли закрывает глаза, и на мгновение меня охватывает страх, что она снова заплачет. И что тогда я буду совершенно бессилен, потому что не смогу ей ни в чем отказать.

Но Хейли не плачет. Она снова смотрит на меня с такой грустью в глазах, что я просто хочу обнять ее и никогда больше не отпускать. Но именно этого она не позволяет.

– Как только я скажу родителям, они поедут со мной домой, – тихо объясняет она. – У тебя уже были отношения на расстоянии, и ты потерпел неудачу. И я… я не могу… Мы не можем…

Быть вместе. Она этого не произносит, но я вижу, что это именно то, что она хочет сказать. И она права. Как это вообще должно работать? Между нами будут тысячи миль, независимо от того, нахожусь ли я здесь, в Фервуде, или в кампусе в Бостоне. Я не смогу навещать ее каждые выходные, и даже дважды в месяц, потому что путь до ее дома чертовски длинный, да и у Хейли сейчас совсем другие проблемы. Она должна позаботиться о себе, а я последний, кто хочет мешать ей в этом. Но… вашу мать. Я не сдамся, даже если все в груди ноет от страшной боли.

Я делаю шаг к ней.

– Да, у меня не получилось с Мией, но это не значит, что так будет и с тобой. Я уже говорил тебе, что хочу большего. Больше, чем это лето. И то, что написано в твоем письме… Что ты сказала…

Она отворачивается и обнимает себя руками, чтобы утешить. В этот раз ее всхлипывания отчетливо слышны.

– Я не могу, Чейз. Не хочу потерять тебя. Не так. Но я знаю, что это произойдет. Ты вернешься в колледж и будешь жить своей жизнью. А я… я буду сидеть дома и жить от сеанса к сеансу – вернее, существовать. Ты не можешь хотеть таких отношений. И я этого не хочу.

– То есть ты предпочтешь сдаться, чем хотя бы попытаться?

Когда она поворачивается ко мне, я вижу отчаяние в ее глазах. Тоску. И решимость.

– Я не знаю, что еще делать.

До сих пор я был уверен, что чуть не потерял Хейли в пятницу утром. Но мне никогда не приходила в голову мысль, что это может случиться снова. Только на этот раз эта потеря будет иного рода.

– Твою мать…

Я не могу. Нет, неправильно. Я не хочу этого. Не хочу это слышать, признавать ее правоту. Я в таком ужасе, что даже не замечаю, как оказываюсь у двери, уже держась за ручку. Хейли выкрикивает мое имя, и я останавливаюсь.

Я опускаю руку и сжимаю ее в кулак.

– Я не хочу тебя потерять…

– Я тоже этого не хочу…

Теперь она кажется совсем близко ко мне. Я слышу ее дыхание, такое же сдавленное, как и мое. И чувствую ее тепло, хотя она даже не касается меня. Ей нужно только протянуть руку и дотронуться до меня, чтобы стереть последние несколько минут нашей ссоры.

Но она этого не делает.

Я – тот, кто поворачивается к ней первым. Я был прав, она действительно стоит в половине шага от меня. Я весь на нервах и совсем не хочу думать. На самом деле думать – это последнее, что мне сейчас нужно. Вместо этого я сокращаю расстояние между нами, кладу руку на щеку Хейли и прижимаюсь к ней губами в отчаянном поцелуе.

Хейли отвечает на поцелуй. Она обвивает пальцами мое запястье, но, вместо того чтобы оттолкнуть, цепляется за меня. Она отвечает на поцелуй с той же страстью, с той же тоской, что бушует и во мне. Я не хочу ее терять. Я не хочу потерять то важное, что есть между нами, даже если все и идет наперекосяк.

Мои губы продолжают целовать ее, пока до меня не доносится слабый стон. Все во мне жаждет того, чтобы притянуть Хейли ближе, отдаться нашей страсти – но я этого не делаю. Может быть, потому, что знаю: в конечном счете это причинит боль нам обоим.

Поэтому я заставляю себя остановиться.

– Прости, что не смог подарить тебе поцелуй под дождем, – я прислоняюсь своим лбом к ее лбу.

Она сдавленно смеется. По щеке скатывается одинокая слеза.

– Ты дал мне гораздо больше, чем я могла ждать от этого лета. Честно? Не знаю, что бы я делала без тебя.

Ее слова заставляют меня улыбнуться, хотя все внутри меня болит, а еще приходится подавлять желание поцеловать Хейли. Правда в том, что я не хочу ее отпускать. Не так. Но я так же не могу заставить ее остаться в Фервуде. Точно так же, как не могу заставить ее быть со мной. Не тогда, когда ей и без того плохо. Я последний, кто хочет еще сильнее все усложнить. Отношения на расстоянии достаточно тяжелая штука, а значит, не то, что может быть нужно Хейли прямо сейчас.

Дерьмо. Все во мне противится этому, но, прежде чем я потеряю ее, я должен радоваться тому, что она мне предлагает. Это единственный способ сохранить ее в моей жизни.

– Я не хочу потерять тебя, – повторяю я. – Но… Ах, проклятье. Я понимаю тебя. Окей? Я понимаю.

Хейли крепче сжимает мои запястья, и я не знаю, то ли она пытается удержать меня таким образом, то ли себя – в вертикальном положении. Что бы это ни было, я буду рядом с ней. Я всегда буду рядом с ней.

– Но это не значит, что мы должны исчезнуть. Я хочу, чтобы ты была в моей жизни, Хейли. Я хочу, чтобы ты была ее частью.

– Я тоже этого хочу, – шепчет она. – Не знаю, как, но я тоже этого хочу.

Возможно, она правда не знает, но я-то знаю, вот только время против нас. Может быть, его никогда и не было. Время с самого начала играло против наших отношений.

Так как я не хочу ее потерять, то делаю глубокий вдох и заставляю себя произнести следующие слова.

– Значит, друзья? – хрипло предлагаю я. – Мы все еще можем быть друзьями.

Она улыбается, несмотря на то что в ее глазах блестят слезы, и мне требуется сила воли, чтобы не поцеловать ее еще раз.

– Хорошо. Друзья.

На этот раз ничто не мешает мне притянуть ее к себе и обнять. Хейли обвивает меня руками и держит так же крепко, как и я ее. И, ощущая знакомое тепло и близость, вдыхая ее аромат, я проклинаю время, обстоятельства и людей, что мешают нам быть вместе.

– Тебе лучше уйти… – бормочет она, но не предпринимает никаких усилий, чтобы оттолкнуть меня или вырваться из объятий.

Я замираю, не желая отрываться от нее, но, главное, я не хочу выходить в эту дверь и оставлять Хейли одну. Одновременно я знаю, что это единственно правильное решение после нашего разговора.

Друзья. Я фыркаю про себя. Будто что-то из того, что я чувствую к Хейли, хотя бы отдаленно похоже на дружбу…

– Я знаю, – я обнимаю ее еще сильнее на случай, если больше никогда не представится возможности это сделать, и склоняюсь к ней еще ближе, так что мои губы почти касаются ее уха. Потому что, несмотря на все, о чем мы говорили и что решили, есть еще одна вещь, которую мы никогда не обсуждали. Кое-что, что она должна знать, прежде чем я выйду в эту дверь. – Я тоже тебя люблю.

Она задыхается, всхлипывает и еще больше зарывается пальцами в ткань моей рубашки.

Я выпрямляюсь, ловлю ее взгляд, затем целую в лоб.

– Береги себя, Хейли. Обещай мне, что позаботишься о себе.

Она легонько кивает.

– Обещаю.

В последний раз я поглаживаю Хейли по щеке, затем заставляю себя отпустить ее и сделать шаг назад.

– Не уезжай, не попрощавшись заранее, хорошо? Я хочу увидеть тебя еще раз.

Улыбка озаряет ее лицо, но на глазах все равно выступают слезы.

– Это и есть наше прощание. Пожалуйста, не приходи завтра, когда я буду прощаться с ребятами, – шепчет она. – Я… я не знаю, смогу ли тогда уехать.

Боже, я хочу снова ее обнять, поцеловать, поцеловать по-настоящему, держать всю ночь в своих руках и никогда больше не отпускать. Но именно это я и должен сейчас сделать. Я должен отпустить Хейли и выйти из комнаты, потому что, если я не сделаю этого сейчас, то у меня не хватит сил. Поэтому я киваю ей, еще раз улыбаюсь и выхожу из комнаты. Но я не спускаюсь в закусочную, потому что, несмотря на все случившееся, не хочу, чтобы Хейли оставалась одна. Не сейчас. Не снова. Не тогда, когда ей нужен человек, который будет рядом, независимо от того, хочет она этого или нет.

Я закрываю за собой дверь, прислоняюсь к стене около нее и достаю смартфон из кармана брюк. Мне нужно сделать глубокий вдох, чтобы собраться с мыслями, затем отправляю короткое сообщение Лекси, а после Шарлотте и жду, когда они приедут сюда. Только тогда я спускаюсь по лестнице, пересекаю закусочную, сажусь в «Додж» и уезжаю.