Текст книги "Тяжелее небес. Жизнь и смерть Курта Кобейна, о которых вы ничего не знали прежде"

Последние 10 долларов она потратила на такси до Metro, где с удивлением обнаружила Nirvana в качестве выступающих. Уговорив швейцара ее пропустить, Кортни позвонила Коргану из телефона-автомата: в более поздних рассказах она утверждала, что звонок был сделан для того, чтобы убедиться, что она полностью порвала с Билли, прежде чем начать романтическую связь с Куртом. Корган сказал, что не может ее видеть, и она бросила трубку.

Все признаки сексуального влечения Кортни и Курта присутствовали на предыдущих встречах, не было лишь удобного случая. Она видела последние пятнадцать минут выступления Nirvana, когда Курт разбивал ударную установку, и все время задавалась вопросом: «Что же так разозлило этого парня?» Он был для нее загадкой, и Кортни тянуло к необъяснимому. Она была не единственной женщиной, попавшей под эти чары. Как заметила Кэрри Монтгомери: «Курт заставлял женщин хотеть заботиться и защищать его. В этом состоял его парадокс, потому что он мог быть жестоким и очень сильным, но в то же время казался слабым и нежным».

После шоу Кортни отправилась на вечеринку за кулисами, где пошла прямо к Курту. «Я видел, как она прошла через зал и села к нему на колени», – вспоминал менеджер Дэнни Голдберг. Курт был рад ее видеть и особенно обрадовался, когда она попросила разрешения остановиться в его отеле. Если ошибка Курта была в том, что он признавался в прошлых романтических связях, то Кортни в этом отношении ему не уступала. Она рассказала Курту всю свою печальную историю о ссоре с Корганом. Пока они беседовали, Курт вспомнил описание «самой крутой девушки в мире», которое дал ей после того долгого разговора в Лос-Анджелесе пять месяцев назад. Они вместе вышли из клуба и пошли вдоль озера Мичиган, в конце концов дойдя до гостиницы Days Inn.

Секс, как позже описывал его своим друзьям Курт, был потрясающим. Он сказал Кортни, что может пересчитать своих предыдущих любовниц по пальцам одной руки. Она была шокирована этим фактом, как и всем остальным, что он говорил. Кортни пришла из мира Сансет-Стрип[150]150
  Сансет-Стрип – это 1,5-мильный (2,4 км) участок бульвара Сансет, который проходит через Западный Голливуд, штат Калифорния.


[Закрыть], где секс предлагался так же небрежно, как предложение подвезти домой после концерта. Кортни также была удивлена, увидев, что Курт носил брифы[151]151
  Брифы – тип мужского нижнего белья. Представляют собой плотно облегающие классические трусы, которые удерживают половые органы в фиксированном положении.


[Закрыть] в полоску, как у зебры, вместо нижнего белья. «Ты должен купить себе семейные трусы», – сказала она ему.

Но их связь, даже в этой постсексуальной истоме, была явно больше, чем просто сексуальной. Это была эмоциональная связь, которую никто из их друзей или товарищей по группе не понимал. По иронии судьбы, доверенные лица Курта думали, что он увлекся ею не от хорошей жизни. Друзья Кортни чувствовали то же самое по поводу того, что она встречается с ним. В их личных историях было что-то схожее. Когда Кортни рассказывала о детстве, которое представляло собой пренебрежение, шатание между разведенными родителями и драки в школе, в этой истории Курт узнал и себя. Когда он рассказывал ей истории своей юности, в тот момент ставшие мифами за пределами простого преувеличения, Кортни была первой женщиной в его жизни, которая ответила: «Могу рассказать кое-что покруче». Это стало похожим на игру в «Чье детство было хуже?», но в их союзе Курт чувствовал, что его жизнь была нормальной.

Как и любой другой человек, Курт больше всего ждал от партнера безоговорочной любви, но в ту ночь в гостинице Days Inn он обнаружил в Кортни еще кое-что, ускользавшее от него в других отношениях. Понимание. Он чувствовал, что Кортни прекрасно знакома с дерьмом, через которое он прошел. Мэри Лу Лорд любила Vaselines, но никогда не жила в картонной коробке. Трейси, несмотря на всю ее непоколебимую любовь к Курту, всегда принималась своей семьей, даже когда делала что-то настолько сумасшедшее, как, например, свидания с панк-рокером из Абердина. Курт перепробовал все, чтобы заставить Тоби полюбить его, но их пути были настолько разными, что он даже не мог заставить ее понять его кошмары, не говоря уже о причине, по которой он принимал наркотики. Но Кортни знала желеобразный привкус остатков правительственного сыра, выдаваемого на продовольственные талоны. Она знала, каково это – ездить в фургоне и бороться за деньги на бензин. И за время своей работы стриптизершей в Jumbo’s Clown Room она пришла к пониманию деградации того сорта, который мало кому нравился. Позже они оба шутили, что их связь возникла из-за наркотиков – и она, безусловно, включала в себя наркотики, – но первоначальное влечение было чем-то гораздо более глубоким, чем общее желание убежать от реальности. Кортни Лав, как и Курту Кобейну, было от чего бежать.

На следующее утро они расстались, Курт продолжил тур, а Кортни отправилась обратно в Лос-Анджелес. В течение следующей недели они обменивались факсами и телефонными звонками и вскоре стали общаться каждый день. Несмотря на успех Nirvana, Курт не был счастлив в дороге и постоянно жаловался на состояние их фургона, клубов «крысиных дыр», а парни из студенческих братств, которые теперь приходили на их шоу после просмотра видео на MTV, стали его новым недовольством. Некоторые в стане Nirvana поначалу с энтузиазмом приветствовали увлечение Кортни Куртом, по крайней мере, ему было с кем поговорить (с Новоселичем и Гролом он общался все реже и реже).

В Далласе 19 октября Курт снова дошел до состояния нервного срыва, на этот раз прямо на сцене. Шоу было обречено с самого начала, потому что на него было продано больше билетов, чем планировалось, и зрители высыпали на сцену. Расстроенный, Курт разрушил консоль монитора, ударив по ней гитарой. Когда через несколько минут он нырнул в толпу, вышибала по имени Тернер Ван Бларкам попытался помочь ему вернуться на сцену, что Курт ошибочно расценил как акт агрессии. Он ответил тем, что ударил Ван Бларкама грифом гитары по голове, да так сильно, что у того потекла кровь. Это был удар, который легко мог бы убить человека поменьше. Он лишь оглушил Ван Бларкама, который ударил Курта по голове и пнул, когда певец убегал. Публика начала бунтовать. Курт спрятался в шкафу наверху, пока промоутер Джефф Лайлс не убедил его, что Ван Бларкам попал в больницу и больше не сможет причинить ему никакого вреда. «Я знаю, что в тот вечер он выпил тонну сиропа от кашля», – объяснил Лайлс. Курт, наконец, появился и завершил выступление.

Но на этом все не закончилось. После концерта Лайлсу удалось усадить группу в ожидавшее их такси, которое вернулось почти сразу после того, как уехало: никто из музыкантов не знал, в каком отеле они остановились. Как только такси вернулось, вернулся и Ван Бларкам с окровавленной повязкой на голове. Он ударил кулаком по стеклу такси, когда водитель отчаянно старался отъехать. Такси скрылось, но, когда они отъехали, никто так и не вспомнил адреса отеля, а члены Nirvana сидели на заднем сиденье, покрытые битым стеклом. Это был не единичный случай. Тур-менеджеру группы вскоре пришлось выплачивать тысячи долларов каждую неделю, чтобы покрыть ущерб, причиненный группой.

Неделю спустя Курт воссоединился с Кортни на благотворительном вечере в Лос-Анджелесе. За кулисами они казались очень похожими друг на друга, и многие отмечали, что из них получилась бы идеальная рок-н-ролльная пара. Однако позже вечером, за закрытыми дверями, их отношения приняли более деструктивный характер. Впервые Курт заговорил об употреблении наркотиков. Кортни немного помолчала, но вскоре согласилась. Они купили наркотики, отправились в его отель Beverly Garland, приготовили наркотики, и Курт сделал ей укол. Кортни сама не могла справиться с иглой, поэтому Курт, бывший иглофоб, справлялся за них обоих. Будучи под кайфом, они пошли гулять и наткнулись на мертвую птицу. Курт оторвал у нее три перышка и передал одно Кортни, держа в руке два других. «Это для тебя, это для меня, – сказал он. А потом, держа в руке третье перо, добавил: – А это для нашего ребенка, который у нас будет». Она рассмеялась и позже вспомнила, что именно в этот момент впервые влюбилась в него.

Но у Курта уже была еще одна возлюбленная. К осени наркотик стал частью постоянной ежедневной привычки. За несколько месяцев до знакомства с Кортни он «решил» стать «наркоманом», так он писал в своем дневнике. Позже для программы лечения, которую он проходил, Курт подробно описал всю свою историю с наркотиками. Начиналась она так:

Когда я вернулся из нашего второго европейского тура с Sonic Youth, я решил употреблять наркотики ежедневно из-за продолжающейся болезни желудка, которой я страдал в течение последних пяти лет, и это практически довело меня до того, что я даже хотел покончить с собой. В течение пяти лет, каждый день моей жизни, каждый раз, когда я проглатывал кусок пищи, я испытывал мучительную, жгучую, тошнотворную боль в верхней части желудка. Боль стала еще сильнее во время гастролей, из-за отсутствия правильного и регулярного питания и диеты. С самого начала этой болезни я провел десять гастроинтестинальных процедур верхнего и нижнего отделов желудочно-кишечного тракта, которые выявили воспаленное раздражение в одном и том же месте. Я консультировался с 15 различными врачами и попробовал около 50 различных видов лечения язвы. Единственная вещь, которая мне помогла, – это тяжелые опиаты. Было много случаев, когда я оказывался буквально недееспособным, неделями лежал в постели, блевал и умирал от голода. Поэтому я решил, что если я и так чувствую себя наркоманом, то вполне могу им стать.

Необычным в рассказе Курта о его путешествии в зависимость было осознание выбора, который он сделал. Он писал о своей зависимости как о «решении», принятом из-за суицидальных мыслей, возникших у него на фоне хронической боли в животе. Полноценная зависимость Курта началась в первой половине сентября 1991 года, в месяц выхода Nevermind.

Кортни и сама боролась с наркоманией в 1989 году, когда на рок-сцене Лос-Анджелеса наркотики были в моде. Она использовала 12-шаговые группы и буддистское пение, чтобы избавиться от этой привычки. Но к октябрю 1991 года ее воздержанность стала довольно сомнительной, и это стало главной причиной, по которой друзья, такие как Дженнифер Финч, предупреждали ее держаться подальше от Курта. Проблемы Лав с наркотиками отличались от проблем Курта. Сам факт того, что она не переносила инъекций, был препятствием для ежедневного употребления. Но поскольку Кортни и раньше боролась с наркотиками, многие в рок-сообществе судачили, будто это именно она подсадила Курта на иглу, хотя, по сути, все было наоборот. «Люди обвиняют Кортни в том, что она подсадила Курта на наркотики, но это неправда, – заявил Крист. – Он принимал их еще до того, как познакомился с ней. Кортни не подсаживала Курта на наркотики».

После их первой ночи совместного приема наркотиков Курт пришел следующим вечером и снова хотел кайфануть. «У меня было правило не принимать наркотики две ночи подряд, – вспоминала Кортни, – в этом не было ничего хорошего. И я сказала: “Нет, этого не будет”. И он ушел».

На третью ночь Курт позвонил ей, рыдая, и спросил, может ли она приехать. Когда Кортни приехала в отель, то обнаружила Курта неудержимо дрожащим. У него был срыв. «Мне пришлось вести его в ванну, – вспоминала она. – Курт собирался стать знаменитым, и это пугало его. И он был очень худым и тощим. Мне пришлось поднять Курта на руки, потому что он был очень слаб. Он не принимал наркотики. Он обиделся, потому что я не согласилась уколоться вместе с ним». В тот вечер Кортни снова принимала наркотики вместе с Куртом. «Я не говорю, что это была его вина, это был выбор, который я сделала сама. Я подумала: “Пожалуй, я еще вернусь к этому”».

Поскольку Nirvana продолжила тур Nevermind, продажи пластинок росли в геометрической прогрессии. Каждое утро по мере продвижения по Западному побережью они слушали новый отчет о последних данных. Альбом разошелся тиражом 100 000 экземпляров в Сан-Диего, 200 000 – в Лос-Анджелесе, а к утру, когда они приехали в Сиэтл на хэллоуинское шоу, он стал золотым и разошелся тиражом в полмиллиона экземпляров. Чуть больше месяца назад Курт уничтожил золотой диск Nelson в микроволновке. А скоро у него будет свой собственный.

Но, несмотря на всеобщее внимание и растущую славу, в тот день у Курта были другие неотложные дела. У него закончились носки. Они с Кэрри Монтгомери прошли от театра до «Бон-Марше». В универмаге Курт выбрал несколько пар нижнего белья (теперь это были семейные трусы) и носки (белые). Когда он принес свои покупки к прилавку, разыгралась сцена, достойная пьесы Сэмюэля Беккета. «Курт начал снимать ботинки и носки, чтобы достать оставшиеся деньги, – вспоминала Кэрри. – У него в ботинке были смятые купюры. Он буквально вываливает свой ботинок на прилавок в «Бон», и продавец смотрит на него, как на сумасшедшего. Таким вот раздражающим, старым, грубым способом он начинает разворачивать эти купюры. Ему потребовалась целая вечность, чтобы их пересчитать. Пришлось залезть в другой карман, чтобы найти еще. На прилавке рядом с его деньгами лежала большая куча ворса. Продавец в костюме смотрел на Курта, как на бездомного». Несмотря на свою золотую пластинку, Курт все еще был бездомным – жил в отелях или с друзьями, такими как Кэрри, когда группа не гастролировала.

Это вечернее шоу было для Курта как в тумане: съемочная группа, внимание прессы, радиореклама, его семья и друзья за кулисами, и казалось, что, куда бы он ни повернулся, кто-то постоянно о чем-то его просил. Курт сам усложнил ситуацию: он пригласил Bikini Kill открыть шоу, так что Тоби была рядом, плюс он убедил Йена Диксона и Никки МакКлюр выступить в качестве танцоров гоу-гоу в костюмах на все тело – его имя было «Девочка», а ее – «Мальчик». Когда операторы постоянно отталкивали танцоров Курта с дороги, он был расстроен, и это отразилось на его выступлении. «Эти ребята уже богаты и знамениты, но они все еще представляют собой чистую квинтэссенцию того, что значит быть неудовлетворенным жизнью», – говорилось в Rocket.

«Он был похож на старика, – заметила Лорд. – Ему было всего 24 года, но усталость ощущалась в нем гораздо сильнее, чем должна была в его годы».

После шоу Курт выглядел потрясенным. «Он напомнил мне кота в клетке», – заметил фотограф Даррел Уэстморленд. Когда Уэстморленд захотел сделать фото Курта с его сестрой Ким, в момент щелчка затвора Курт дернул ее за волосы. «Он был очень зол и вел себя как придурок», – вспоминала Ким.

Но самые странные моменты дня были зарезервированы – как в магазине Beehive – для пары призраков, от которых Курт не мог убежать. Позже вечером он тусовался с Тоби, и в конце концов она уснула на полу его гостиничного номера. Она была не единственной в его комнате. Как всегда, там находилось полдюжины друзей, которым нужно было где-то переночевать. И не было никакой иронии в том, что Тоби спала на полу его комнаты в тот день, когда было продано полмиллиона копий альбома, который якобы был о том, что она его не любит.

А после выступления Курт столкнулся с еще одним знакомым лицом из гавани. Там, у служебного входа, покуривая вместе с Мэттом Лукином, стоял Стив Шиллингер, когда-то один из самых близких друзей Курта и член семьи, которая приютила его, когда он спал в картонной коробке. Шиллингер произнес слова, которые теперь были мучительно очевидны для Курта, как бы он ни старался отрицать их: «Теперь ты очень знаменит, Кобейн. Тебя показывают по телевизору примерно каждые три часа».

«Я на самом деле не заметил этого», – сказал Курт, делая паузу на мгновение, чтобы найти классическую реплику Цеплялы, которая обезвредила бы это состояние славы, как будто словами можно было остановить что-то, что теперь было неудержимо. «Я не знаю об этом, – ответил Курт юношеским голосом. – В машине, в которой я живу, нет телевизора».

Глава 16
Чисти зубы
Сиэтл, Вашингтон
Октябрь 1991 – январь 1992

Пожалуйста, не забывай есть овощи или чистить зубы.

– Из письма мамы Курта Aberdeen Daily World

Настоящее ухаживание Курта за Кортни началось в ноябре 1991 года, когда Nirvana начала еще одно турне по Европе, а Hole последовали за ними через две недели, играя на многих из тех же самых площадок. Влюбленные каждый вечер разговаривали по телефону, посылали факсы или оставляли загадочные сообщения на стенах гримерных. Их личная шутка заключалась в том, что когда Курт звонил ей, то притворялся фанк-рокером Ленни Кравицем. Когда звонила Кортни, она завляла, что она – бывшая жена Кравица, актриса из «Шоу Косби» (Cosby Show) Лиза Боне. Это привело к большой путанице для ночных администраторов отелей, которые могли бы немедленно подсунуть определенный факс под дверь номера, в котором, как они прекрасно знали, Ленни Кравиц не останавливался. «Именно тогда мы начали по-настоящему влюбляться – по телефону, – сказал Курт Майклу Азерраду. – Мы звонили друг другу почти каждый вечер и посылали факсы через день. Я наговорил по телефону на 3000 долларов».

И все же, пока развивалась эта любовная интрижка по факсу, у Курта оставались незаконченные дела, улаживать которые ему всегда плохо удавалось. После того, как Nirvana закончила свое первое британское шоу в Бристоле, он был поражен, обнаружив за кулисами Мэри Лу Лорд. Она прилетела, чтобы удивить его, и сделала это с апломбом[152]152
  Апломб – излишняя самоуверенность в поведении, в речи.


[Закрыть]. С этого момента она поняла, что что-то не так: он стал другим, и дело было не только в степени его известности, хотя это тоже резко отличалось от того, что было всего месяц назад. За месяц до этого, в Бостоне, Курт мог спокойно гулять. А теперь каждую минуту кто-то дергал его за рукав. В какой-то момент представитель звукозаписывающей компании поймал Курта, чтобы объявить: «Мы продали 50 000 копий на этой неделе». Для Соединенного Королевства это была замечательная статистика, но Курт ответил озадаченным взглядом: должен ли он что-то с этим сделать?

На следующий день Лорд спросила: «Ты встретил кого-то еще?» «Я просто устал», – солгал Курт. Она списала это на его желудок, на который Курт так славно жаловался, утверждая, что он болит сильнее, чем когда-либо. В тот вечер, в три часа ночи, в его комнате зазвонил телефон: звонила Кортни, но Курт так и не сказал об этом. Один диджей сказал Кортни, что «девушкой» Курта является Мэри Лу Лорд. «Девушка Курта? – крикнула Кортни в ответ, чуть не плача. – Я – девушка Курта». Первое, что сказала Кортни по телефону, это: «Кто такая Мэри Лу Лорд и почему люди говорят, что она твоя девушка?» Голос Кортни вился вокруг имени Лорд, как будто это был особо опасный паразит. Курт старался отрицать, что у него были отношения с Мэри Лу, не упоминая ее имени напрямую, поскольку в момент этого разговора она была в четырех футах от него. Лав недвусмысленно сказала Курту, что если она еще когда-нибудь услышит о какой-то Мэри Лу Лорд, то между ними все будет кончено. На следующее утро Курт холодно осведомился у Лорд, как она доберется до Лондона. Лорд поняла, что, задавая этот вопрос, он как бы объявляет, что между ними больше не будет ничего.

Днем позже Лорд смотрела телевизионную программу под названием The Word, в которой было отлично разрекламированное выступление Nirvana. Прежде чем сыграть сокращенную 90-секундную версию Teen Spirit, Курт схватил микрофон и сухим монотонным голосом, который звучал так, словно он заказывал обед, произнес: «Я просто хочу, чтобы все в этом зале знали, что Кортни Лав из поп-группы Hole – лучшая трахальщица в мире». Он прекрасно знал, что его слова выходили далеко за пределы зала. Многомиллионная аудитория британского телевидения ахнула, а громче всех – Мэри Лу Лорд, которая была вне себя.

Курт уже был предметом широкого освещения в средствах массовой информации в Великобритании, но это декларативное заявление привлекло к нему больше внимания, чем все, что он произнес за всю историю своей карьеры. С тех пор, как Джон Леннон утверждал, что Beatles популярнее, чем Иисус Христос, ни одна рок-звезда так не возмущала британскую общественность. Курт вовсе не собирался опозорить себя. Он просто выбрал это телевизионное шоу, чтобы сказать Лорд, что все кончено, и поклясться в своей любви к Кортни. Его обзор сексуальных способностей Лав достиг того, чего он, безусловно, не собирался делать. Это переместило его с первой полосы музыкальных еженедельников на первую полосу ежедневных таблоидов. В сочетании с феноменальными продажами Nevermind то, что он говорил, теперь превращалось в новость. Он одновременно и принимал такой поворот событий, и проклинал его, в зависимости от того, шло ли это ему на пользу.

Три недели спустя, 28 ноября, в день, когда продажи Nevermind достигли миллиона копий в США, группа появилась на другом высокорейтинговом британском телешоу, Top of the Pops. Продюсеры настояли на том, чтобы Nirvana сыграла Teen Spirit, и программа требовала, чтобы исполнители пели живой вокал под бэк-трек – просто шаг вперед от фонограммы. Курт вместе с Новоселичем и Гролом вынашивал план, как превратить их выступление в посмешище. Пока звучал бэк-трек, Курт пел в замедленной, почти вегасской лаунж-манере. Курт позже утверждал, что пытался звучать, как Моррисси[153]153
  Стивен Патрик Моррисси – британский музыкант и поэт, основатель и вокалист существовавшей с 1982 по 1987 год британской инди-рок-группы The Smiths.


[Закрыть].

Продюсеры были в ярости, но Nirvana избежала обрушения на себя их гнева, быстро отправившись на концерт в Шеффилд. Когда они уезжали, Курт впервые за весь день улыбнулся. «Он был очень рад, – заметил Алекс МакЛеод. – Без сомнений, они были самым значительным событием, происходящим в музыке. И Курт этим пользовался. Он знал, что у него есть сила».

Если дерзость была эпизодическим пороком Курта, то вокруг Кортни она вращалась ежедневно. В этом была небольшая доля его обожания к ней. Она входила в большинство общественных мест со всей грацией росомахи, брошенной в курятник, и в то же время умела быть остроумной и забавной. Даже те члены команды и организации Nirvana, кому она не нравилась, а таких было немало, находили ее забавной. По натуре Курт был вуайеристом[154]154
  Вуайеризм или визионизм – сексуальная девиация, характеризуемая побуждением подглядывать за людьми, занимающимися сексом или «интимными» процессами: раздевание, принятие ванны или душа, мочеиспускание.


[Закрыть] и ничего так не любил, как создавать суматоху, а затем сидеть и смотреть, как она разворачивается. Но когда Кортни находилась в комнате, особенно за кулисами, люди просто не могли отвести от нее взгляда, в том числе и Курт. Мало кто был настолько глуп, чтобы втянуть Кортни в словесную игру, а те, кто это все-таки делал, понимал, что она может саркастически высмеять даже самого остроумного противника. Курту нравилось быть плохим мальчиком, и поэтому он нуждался в плохой девочке. Он знал, что в лучшем случае Кортни будет всего лишь темным персонажем, и любил ее за это еще больше. «Он выпускал часть своей агрессии через нее, – объясняла Кэролайн Рю, барабанщица Hole. – Ему это нравилось, опосредованно, потому что ему не хватало смелости сделать это самому. Курт хотел, чтобы она была его рупором. Он был пассивно-агрессивным». Лав, со своей стороны, была просто агрессивной, из-за чего получила много безжалостной критики в мире панк-рока, в котором, несмотря на заявления о равенстве, все еще доминировали мужчины и определяли роли для того, как должны были вести себя даже свободные женщины. Когда Кортни связалась с Куртом, пресса обвинила ее в том, что она прицепилась к восходящей звезде. И хотя это обвинение было по существу верным, сплетники не заметили того факта, что ранние рецензии Hole были такими же яркими, как и у Nirvana. Курт был более знаменит, чем Кортни, в ноябре 1991 года, и друзья предупреждали ее не связываться с ним из-за вероятности того, что карьера Курта затмит ее собственную. Но, будучи уверенной в себе, она не считала это возможным и обижалась, когда выдвигались подобные предположения. Сказать по правде, они оба были честолюбивы, что стало частью их притяжения друг к другу.

Их история любви была довольно необычной, но в некоторых местах она касалась традиционных чувств. Некоторые из факсов, которые они посылали, имели категорию «только для взрослых», но другие были прямо как из дешевого романа: как авторы они пытались завоевать сердце друг друга. Один из факсов Кортни от начала ноября гласил: «Я хочу быть где-то над тобой с конфетами всего мира в руках. Ты пахнешь вафлями и молоком… Я люблю тебя и скучаю по твоему телу, по твоим двадцатиминутным поцелуям».

Обе стороны в этом союзе были самоуничижительны до такой степени, что это походило на стендап-комедию. Близкие родственники рассказывали истории об их извращенном чувстве юмора, которое публика редко лицезрела. Той осенью Кортни написала список «самых раздражающих черт» Курта, и ее догадки были одновременно и злыми, и кокетливыми: «1. Строит из себя милашку перед журналистами, и они все время на это клюют. 2. Строит из себя беспомощного симпатичного панк-героя перед подростками-фанатами, которые уже и так думают, что он Бог, и уже не нуждаются в убеждении. 3. Убеждает весь мир, что он скромный, застенчивый и кроткий, хотя на самом деле он скрытый самовлюбленный болтун, поэтому я все равно люблю его, но об этом знаю только я. 4. Он – Рыбы и объект моих сильных желаний и антипатий». Она закончила очередной факс обещанием покупать ему цветы каждый день, когда разбогатеет. Многие из факсов Кортни содержали строки, которые спустя годы появятся в ее самых известных песнях. «Я – расчлененная кукла, плохая кожа, кукольные сердца, в ней ножи до конца моих дней, вынь мое маленькое сердце, впитай его своей левой рукой и позвони мне сегодня вечером», – написала она по факсу 8 ноября. Другие послания были простыми и милыми. Однажды вечером она написала: «Пожалуйста, расчешись сегодня вечером и помни, что я люблю тебя».

Курт посылал ей книги – «Портрет Дориана Грея» Оскара Уайльда и «Грозовой перевал» Эмили Бронте, а также факсы, которые были не менее романтичны, хотя из-за присущей странности многое из того, что он писал, было просто нелепым. Курт часто зацикливался на своих любимых темах: выделения человеческого организма, «траханье в зад», роды, младенцы и наркотики. Он упивался возможностью того, что их бестактность может стать достоянием таблоидов. Один факс, который Курт отправил в середине ноября, говорил об этом с бóльшей долей правды. Она начиналась с имени Кортни внутри сердца и гласила:

О, вонючая кровавая сперма. Я слишком часто галлюцинирую. Мне нужен кислород. Хвала Сатане, мы нашли щедрого на рецепты врача, который желает выдавать их по требованию всякий раз, когда его держатель не может отовариться на улице. Я думаю, что у меня что-то вроде липкого грибка, кожное заболевание, потому что я постоянно отрубаюсь в предрассветные часы, покрытый кровью маленького мальчика и одетый в ту же самую потную одежду, которую я не снимал после концерта прошлым вечером. Маленький Оливер, индийский мальчик, которого я купил на прошлой неделе, становится довольно профессиональной медсестрой, разве что иглы, которые он использует, такие большие, что из-за них мои руки раздуваются, как мячи для гольфа. Я имею в виду бильярдные шары. Также он гораздо лучше сосет мой шланг теперь, когда я выбил ему зубы. Гвидо завтра пошлет рыбу тому администратору в отеле. Я надеюсь, что она хорошо плавает. Я люблю тебя. Я скучаю по тебе. P.S. Я убедил Ленни Кравица, что это его ребенок, и он хочет заплатить за аборт. Люби меня.

Вместо подписи Курт нарисовал рыбу. Конечно, у него не было индийского мальчика-раба для любовных утех и не было никакой ноябрьской беременности. Однако зависимость, о которой говорил Курт, была реальной, и он нашел британского врача, который прописал ему фармацевтический морфин.

Кортни была настолько увлечена, что в конце ноября, не видевшись с Куртом две недели, она неожиданно отменила концерт и улетела в Амстердам. Там они купили наркотики и провели день, ловя кайф и лениво занимаясь сексом. Кортни принимала наркотики не только потому, что любила Курта. У нее были свои демоны, от которых стоило убегать, но она редко принимала наркотики, когда его не было рядом. Рядом с Куртом она стирала все границы, поскольку прекрасно понимала, что быть с ним в интимных отношениях означает жить в пропитанном опиатами мире эскапизма. Кортни выбрала Курта и одновременно с этим выбрала наркотики.

После Амстердама и короткой остановки в Лондоне она вернулась в тур с Hole, а Nirvana продолжила свои британские концерты. Со времен группы Sex Pistols ни одна группа не привлекала к себе так много внимания. Каждое шоу содержало что-то достойное внимания прессы или, по крайней мере, что-то такое, из-за чего они попадали в газеты. В Эдинбурге они сыграли акустическое шоу в пользу детской больницы. В Ньюкасле Курт объявил со сцены: «Я – гомосексуал, я наркоман, и я трахаю вислобрюхих свиней», еще один классический кобейнизм, хотя только одно из его трех утверждений было правдой. К тому времени, когда тур снова достиг Лондона, Курт был недееспособен из-за боли в животе и решил отменить шесть концертов в Скандинавии. Учитывая состояние его здоровья и растущую зависимость, это было мудрым решением.

Пока Курт был в Европе, его мать написала письмо в Aberdeen Daily World. Это было первое упоминание о Курте в газете его родного города с тех пор, как его команда Малой лиги выиграла чемпионат Лесной лиги в тот год, когда его родители развелись. Письмо красовалось под заголовком «УСПЕХ МЕСТНОГО “БРЕНЧАЛЫ”, ГОВОРИТ МАМА»:

В некотором смысле это письмо адресовано всем вам, родители, чьи дети стучат или бренчат на барабанах или гитарах у вас в гаражах или на чердаках. Следите за тем, что вы говорите, потому что вам, возможно, придется взять обратно каждое из этих наставлений обеспокоенного родителя. Таких, как: «Займись делом»; «Твоя музыка хороша, но шансы на успех практически равны нулю»; «Продолжай учиться, и потом, если ты все еще будешь хотеть играть в группе, ты сможешь это сделать, и если это не сработает, тебе будет на что опереться». Эти слова не кажутся вам знакомыми?

В общем, мне только что позвонил мой сын, Курт Кобейн, который поет и играет на гитаре в группе Nirvana. Сейчас они гастролируют по Европе. Их первый альбом с Gefef n Records только что стал платиновым (более миллиона продаж). Они занимают 4-е место в списке 200 лучших альбомов Billboard. Да, я знаю, что шансы на успех для многих все еще ничтожны, но у двоих мальчиков, которые никогда не отступали от своей цели, у Курта и Криста Новоселича, есть повод улыбнуться. Бесчисленное количество часов репетиций окупились.

Курт, если ты случайно это читаешь, то знай, мы очень гордимся тобой, и ты действительно один из самых славных сыновей, которые могут быть у матери. Пожалуйста, не забывай есть овощи или чистить зубы и попроси свою горничную застелить твою постель.

– Венди О’Коннор, Абердин

Курт не читал Aberdeen Daily World, редко ел овощи, а к декабрю 1991 года его наркотическая зависимость была настолько сильна, что обычно он приклеивал записку к двери своего номера, предупреждая горничных, чтобы те не входили. Если они все-таки входили, то часто находили его в отключке. Также, как ни странно, Курт не чистил зубы – одна из причин, по которой у него была инфекция десен во время съемок обложки альбома Nevermind. «Курт терпеть не мог чистить зубы, – сказала Кэрри Монтгомери. – И все же его зубы никогда не выглядели отвратительными, и у него никогда не было неприятного запаха изо рта». Кэрри вспоминала, как Курт говорил ей, что поедание яблок работает так же, как и чистка зубов.