Текст книги "Наставники"

– Нет, конечно, – ответил Браун. – Но мне будет очень досадно, если мы не сумеем его удержать.

– Повторяю вам, – сказал Кристл, – Кроуфорд прекрасно понимает, что перевес у Джего минимальный и не очень-то прочный. А нынешний тупик все равно равносилен для него проигрышу. Так почему бы ему не рискнуть?

– А как быть с Джего?

– Главное – убедить Кроуфорда, – жестко сказал Кристл. – Джего-то мы без труда растолкуем, что для него это почти безусловная победа. А если он заупрямится, то, по-моему, с ним и возиться не стоит.

– Все это очень хорошо, – хмурясь, сказал Браун. – Но они – каждый по-своему – решительные и упорные люди. И они определенно объявили, что голосовать друг за друга не будут.

– А мы припугнем их третьим кандидатом, – сказал Кристл.

Его план был прост. Совет колледжа разделился на два лагеря, но единодушно не хотел, чтобы ректором стал чужак. Надо было заставить самих кандидатов вывести нас из этого тупика. В том случае, если они заупрямятся, «солидные люди» обеих партий могли объединиться и пригрозить им третьей кандидатурой. Кристл, как я потом узнал, уже разговаривал об этом с Гетлифом и Деспардом – чужак пугал их не меньше, чем его, – и был уверен, что они поддержат предложенный им план.

– Не нравится мне эта затея, – сказал Браун.

– А почему, собственно? – с вызовом спросил Кристл.

– Меня, конечно, вовсе не радует захлестнувшая колледж вражда, – ответил Браун. – Но вступать с нашими противниками в сговор я не хочу. Потому что невозможно предугадать, к чему это нас приведет.

В их диалоге явственно отразилась их несхожесть. Браун, человек по натуре мягкий и уступчивый, в критических обстоятельствах становился крайне несговорчивым: предусмотрительность и осторожность превращали его упорство в неодолимую твердыню. А Кристл, несмотря на внешнюю властность, часто поддавался внезапным порывам, менял решения, был склонен к авантюрам и рискованным поступкам. Бездействие быстро подрывало его уверенность в своих силах, поэтому к затяжной борьбе, которая требует выдержки и упорства, он, в отличие от Брауна, был совершенно не приспособлен. Но сейчас к нему вернулась вся его энергия. Он с воодушевлением думал о новых переговорах, перегруппировке сил и временных союзах – короче, ему не терпелось начать действовать.

– Мы же ничем не рискуем, – сказал он. – И вполне можем выиграть.

– Я уверен, что надо подождать, – возразил Браун.

– Чем скорее мы это сделаем, тем лучше.

– Вы не впервые торопите нас, Кристл. Однажды мы уже поторопились увидеться с Джего – и в результате потеряли Найтингейла.

До сих пор Браун ни разу не упрекал при мне Кристла.

– Не согласен, – проговорил Кристл. – Решительно не согласен. Найтингейла ничто бы не удержало. Разве я не прав, Элиот?

– Думаю, что правы.

– А как вы считаете – нам ведь стоит поговорить со сторонниками Кроуфорда, правда? – напористо сказал Кристл.

– Вам кажется, что вы сможете их убедить? – спросил я. – Если вы в этом не уверены, то лучше не надо. Зачем открывать им наши планы?

– Уверен, что смогу, – с жаром ответил Кристл.

– Что ж, тогда у Джего появится надежда пройти в ректоры.

– И при этом мы ничем не рискуем, – повторил Кристл. – А выиграть можем.

Когда говорил я, Браун внимательно наблюдал за мной, а теперь перевел взгляд на Кристла. Потом опустил голову, так что его массивный подбородок уперся в грудь, и долго молчал.

– Я, пожалуй, приму участие в этих переговорах, – наконец сказал он, – если вы сами их организуете. Хотя в общем-то мне ваша затея не нравится. – Он все взвесил и решил, что если нам повезет, то новый план Кристла действительно может обернуться победой для Джего – при условии, что мы будем действовать искусно и осмотрительно. Он очень хорошо понимал, насколько опасен этот план. Однако предчувствовал, что, если он откажется помогать Кристлу, тот, по всей вероятности, начнет действовать на свой страх и риск.

Браун добавил:

– Должен вам заранее сказать, что буду поддерживать вас без всякого рвения, пока мне не станет ясно, что наши противники ведут себя абсолютно честно. И давить на кандидатов тоже не буду.

– Тем лучше. Заметив наши разногласия, сторонники Кроуфорда поймут, что мы не заманиваем их в ловушку, – с холодноватой, но все же дружелюбной улыбкой проговорил Кристл.

27. Ультиматум

Кристл начал переговоры с нашими противниками на следующее же утро. Днем он объявил нам, что совещание состоится в ближайшее воскресенье. Получилось так, что на обед в этот воскресный день собрались почти все члены Совета – Деспард-Смит не преминул проскрипеть: «Ну, конечно, все норовят избавиться от холодного домашнего ужина», – и поэтому было не очень заметно, что, кончив есть, шесть человек сразу же ушли из трапезной; однако, по-моему, кое-кто все же обратил внимание на наш уход.

Мы миновали второй дворик и подошли к служебной квартире Кристла. Вечер был ясный и тихий, в неосвещенных окнах отражалась луна, наши тени резко выделялись на светло-серой брусчатке, а очертания старинных зданий четко прорисовывались в мягкой ночной полутьме.

Несмотря на теплынь, в гостиной у Кристла ярко пылал камин. Его гостиная напоминала комнату отдыха какого-нибудь солидного клуба; на низеньком столике аккуратной стопкой лежали газеты и журналы – меня всегда поражала в Кристле эта стародевическая аккуратность, – на стенах висели клетки с чучелами птиц – охотничьи трофеи Кристла.

– Где вы хотите расположиться? – спросил он. – За столом или у камина?

– Вы чрезвычайно любезны, – ответил Винслоу. – Но, по-моему, нам лучше расположиться за столом, мой дорогой декан. Ваш камин чересчур пылко расточает гостеприимство – особенно для нынешнего вечера.

Кристл промолчал. Он, видимо, решил не реагировать на ехидство Винслоу. Увлеченный своей идеей, он сдерживался сегодня без всякого труда. Мы расселись за столом: Деспард-Смит, Винслоу и Гетлиф с одной стороны, а Браун и я напротив. Кристл, сказав, что он, к сожалению, не может предложить нам такого богатого выбора вин, как Браун, налил всем почти неразбавленного виски и сел на председательское место.

Мы молча прихлебывали виски; разговора никто начинать не хотел. Кристл набил трубку, раскурил ее и деловито сказал:

– С подготовкой к выборам мы зашли в тупик. Вы согласны?

– Похоже на то, – откликнулся Гетлиф.

– И что вы об этом думаете? – спросил Кристл.

– Я думаю, что это истинное бедствие, – с мрачной торжественностью ответил Деспард-Смит; он почти допил свое виски и теперь пристально наблюдал за нами.

– А я с горестным изумлением думаю об умственных способностях некоторых наших коллег, – сказал Винслоу.

– Меня это попросту поражает, – проговорил Кристл; сегодня он произнес свое излюбленное слово без зловещих интонаций. – Однако такие разговоры едва ли нам помогут. Мы решительно ничего не добьемся, упражняясь в язвительном острословии.

– Я согласен с деканом, – сказал Деспард-Смит; его реплика прозвучала сурово и веско.

– Мне пока не совсем понятно, чего наш уважаемый декан хочет добиться, – заметил Винслоу. – Но, может быть, остальные осведомлены лучше, чем я?

– Все очень просто, – глядя на наших противников, сказал Кристл. – Если положение не изменится, ректора нам назначит епископ. Вам нравится такая перспектива?

– Эта возможность не ускользнула от нашего внимания, – сказал Винслоу.

– Я полагаю, это каждому из нас приходило в голову, – вступил в разговор Браун. – Но мы надеялись, что все как-нибудь уладится.

– Теперь уже трудно на это надеяться, – сказал Деспард-Смит.

– Вам нравится такая перспектива? – опять спросил Кристл.

– Должен признаться, дорогой декан, – проговорил Винслоу, – что у меня нет телепатических способностей, а поэтому я не знаю замыслов епископа и не могу ответить на ваш вопрос.

– Мне такая перспектива представляется к-катастрофической, – объявил Деспард-Смит. – И позорной, – добавил он. – Мы же опозоримся на весь Кембридж, если не сумеем сами выбрать себе руководителя.

– Очень рад, что вы так думаете, – заметил Кристл. – А теперь я скажу вам, что думаем об этом мы. Да-да, у нас сложилось твердое убеждение на этот счет. Если в дело вмешается епископ, ваш кандидат в ректоры не пройдет. Наш – тоже. Ректором станет чужак.

– А как по-вашему? – спросил Деспарда Гетлиф.

– Должен с горечью признать, что декан прав, – ответил Деспард-Смит. Он, как и Кристл на нашем совещании несколько дней назад, говорил с такой уверенностью, будто ему были известны намерения епископа. Интересно, подумал я, не узнал ли он что-нибудь через своих знакомых-клириков? И не от него ли получил сведения Кристл? Сегодня, во всяком случае, они явно друг друга поддерживали. А поддержка Деспарда, хотя ему уже перевалило за семьдесят, имела большое значение. Он никогда не сомневался в своей правоте. Он помолчал, налил себе виски и твердо сказал: – Да, к несчастью, декан совершенно прав. Должен заметить, что нынешний состав Епископата никак не назовешь удачным. Там никто не отличается особой мудростью. Но даже на этом фоне наш епископ кажется поразительно легкомысленным. Он, без сомнения, навяжет нам в ректоры совершенно неподходящего человека.

– Вам этого хочется? – напористо спросил Кристл.

– Мне нет, – ответил Гетлиф.

– Мне вот тоже нет, – сказал Кристл.

– В этом, конечно, мало радости, – заметил я.

Винслоу ехидно улыбнулся.

– Небезынтересно выяснить, – проговорил он, – предпочтут ли члены Совета любого из наших кандидатов епископскому чужаку. Некоторые, наверно, предпочтут. Но отнюдь по все.

– Вы имеете в виду, что среди нас есть люди, способные добровольно передать дело епископу? – спросил Кристл. – Люди, готовые прокатить одного из кандидатов любой ценой?

– Совершенно верно, мой дорогой декан, – ответил Винслоу.

Браун с тревожным вниманием поглядывал на Винслоу и Кристла.

– Я думаю, – сказал он, – что сейчас каждый из нас должен четко определить, чего он хочет. Моя позиция не изменилась. Я уверен – ректором должен стать Джего; ни о каких других вариантах я пока не задумывался. Сказать, что после Джего наилучшим кандидатом мне кажется Кроуфорд, я никак не могу.

– А я, – подхватил Винслоу, – не могу даже сказать, что считаю Джего приемлемым кандидатом на должность ректора.

– И поэтому, – спокойно выслушав казначея, закончил Браун, – если наш кандидат не наберет абсолютного большинства голосов, я не буду возражать против вмешательства епископа.

– Крайности, как известно, смыкаются, – сказал Винслоу, – и мне остается повторить заключительную фразу наставника: если наш кандидат не наберет абсолютного большинства, то я готов положиться на мудрость епископа.

– А по-моему, – сказал я, – крайности – это всегда плохо. Я не могу согласиться с Брауном. Мне-кажется, что любой из наших кандидатов лучше чужака. Любой.

– Прекрасно сказано! – энергично и по-дружески поддержал меня Гетлиф, словно мы опять стали союзниками. – Мне кажется, что Элиот безусловно прав. Я не в восторге от кандидатуры Джего, но по мне уж лучше он, чем ставленник епископа.

Когда Фрэнсис умолк, все посмотрели на Деспарда. Он отхлебнул виски и с медлительной важностью проговорил:

– Я присоединяюсь к вам, лаодикейцы. – Потом необычно серьезно, так что никто не обратил внимания на разностилье в его репликах, добавил: – Пусть кто-нибудь другой покупает кота в мешке.

– Ну вот, – сказал Кристл, – а моя позиция, по-видимому, всем уже ясна. – Он смотрел на Брауна. – Я поддерживаю Джего не для того, чтобы прокатить Кроуфорда. Мне просто кажется, что Джего лучше, чем он, справится с обязанностями ректора. Но в общем-то справится и Кроуфорд. – Он помолчал и закончил: – Таким образом, четверо из нас определенно не хотят, чтобы в жизнь колледжа вмешивался епископ. И значит, нам надо подумать, как этого избежать.

Браун, раскрасневшийся от тревожной неуверенности, сказал:

– Я убежден в своей правоте, но считаю, что нам следует внимательно выслушать декана. Его предложения не раз помогали нам справляться с трудностями. – Я видел, что за всегдашней благожелательностью Брауна скрывается острое беспокойство. Мне трудно было определить, дружба или партийная лояльность заставляла его сейчас подыгрывать Кристлу. Скорей всего, и то и другое, подумал я: политические соображения и дружеские чувства всегда сплавлялись у него воедино, помогая ему действовать тактично и мудро.

– Я полагаю, мы выслушаем декана? – полувопросительно проговорил Деспард-Смит.

– Как вам будет угодно, – равнодушно ответил Винслоу.

– Итак, – сказал Кристл, – начнем с подсчетов. Джего поддерживают пять человек, и эти пять человек, по меркам любого университетского сообщества, абсолютно надежны – я имею в виду Брауна, Элиота, себя и Калверта с Льюком, наших молодых членов Совета. Пилброу несколько раз давал нам обещание проголосовать за Джего, но я не хочу кривить душой и прямо говорю, что не знаю даже, вернется ли он в колледж к выборам: они не очень-то его интересуют.

– Что ж, оценка вполне беспристрастная, – заметил Гетлиф; он улыбнулся, и от его прищуренных глаз разбежались по лицу лучики-морщинки.

– У Кроуфорда четыре вполне надежных сторонника, – продолжал Кристл. – Деспард, Винслоу, Гетлиф и Найтингейл. Второй раз Найтингейл не переметнется – иначе ему не удержаться в колледже. Кроме того, вы рассчитываете на Гея, но его, как и Пилброу, трудно принимать в расчет. Он вполне может забыть фамилию вашего кандидата или проголосовать за самого себя.

– Я уверен, что Гей нас не подведет, – возразил Деспард-Смит.

– Давайте уж не будем сбиваться с беспристрастного тона, – сказал Гетлиф. – Мы не можем положиться на Гея. Кристл прав.

– Все это, безусловно, верно, – заметил Винслоу. – И что же дальше? Может быть, вы перейдете к сути, мой дорогой декан?

– Разумеется, через пару минут. Но сначала я хочу выявить истинное положение дел. Пока что Кроуфорд проигрывает Джего. Сомневаться тут не приходится. Я не хочу этого скрывать, чтобы вы потом не заподозрили меня в бесчестной игре. Если вы примете мое предложение, у Джего появится надежда на победу, а у нас – уверенность в том, что кто-нибудь из кандидатов обязательно наберет абсолютное большинство. Короче, мы наверняка избавимся от чужака. – Кристл на минуту умолк и решительно закончил: – Я предлагаю объясниться с нашими кандидатами начистоту. Мы скажем им, что четверо из нас – или пятеро, а то и все шестеро, если Винслоу с Брауном захотят присоединиться к нам, – решили не допускать, чтобы в дела колледжа вмешивался епископ. Мы объявим кандидатам, что они должны проголосовать друг за друга. Так и только так один из них может набрать абсолютное большинство голосов. Если они откажутся, мы им объясним, что выдвинем третьего кандидата и обеспечим ему большинство. Таким образом мы сами – без вмешательства епископа – справимся со своими трудностями. При необходимости мы сумеем найти третьего кандидата. – Кристл усмехнулся. – Но я уверен, что до этого дело не дойдет.

– Превосходная мысль, – проговорил Винслоу.

– Да, мысль неплохая, – согласился с Винслоу Гетлиф.

– Превосходная мысль, – повторил Винслоу. – Но скажите, уважаемый декан, вы заметили, что Джего потенциально располагает шестью голосами, а это значит, что если Кроуфорд примет ваше предложение, то он, по всей вероятности, обеспечит Джего победу?

– Не только заметил, но подчеркнул это с самого начала, – ответил Кристл. – Я во всеуслышание заявил, что такая возможность не исключена. Но я повторяю: так и только так мы избавимся от вмешательства епископа. Другого способа я не вижу.

– Мне кажется, декан прав, – заметил Гетлиф.

– Я, как вы знаете, многие годы проработал в колледже, – сказал Деспард, – но ничего подобного при мне не случалось. Это очень серьезный шаг, даже если рассматривать его чисто теоретически. Больше того, я назвал бы этот шаг беспрецедентным. Но ради общей пользы мы должны со всей серьезностью обдумать предложение декана. Никому не известный ставленник епископа может принести колледжу неисчислимые б-бедствия.

Я понял, что Гетлиф и Деспард-Смит обязательно поддержат Кристла. В их первых репликах уже слышалась неосознанная поддержка – хотя они и не сказали ничего определенного. Они согласились с Кристлом, как бы не размышляя, как бы не думая, что отдают ректорство Джего. Они, казалось, потеряли способность рассуждать логически. А ведь оба были целеустремленными и расчетливыми людьми.

Я, впрочем, прекрасно понимал, что они руководствуются вполне здравыми, на их взгляд, соображениями. Им представлялось, что предложение Кристла принесет победу Кроуфорду. Но каким образом? Этого я понять не мог.

Зато мне было ясно, что до них наверняка дошли какие-то слухи о намерениях епископа. Они, по всей видимости, уверились, что тот ни в коем случае не назначит ректором Кроуфорда. А может быть, они проведали о каких-то тайных замыслах одного из сторонников Джего? Но позже я отбросил эту мысль. Не было у них строго обоснованных расчетов. Они просто верили обещанию Гея, смутно надеялись на безалаберность Пилброу и предполагали, что за Кроуфорда проголосует Рой Калверт, – однажды я с изумлением услышал, как об этом говорит Деспард: он истолковал буквально какую-то ироническую Роеву реплику и решил, что тому очень нравится Кроуфорд. Короче, наши противники знали не больше, чем мы.

Но мы все руководствовались в своих поступках не только логикой: мы бездумно подчинялись логически необъяснимым настроениям, которые почти всегда охватывают людей, вовлеченных в сложную политическую игру. Деспард и Гетлиф, так же как и мы с Кристлом, вдруг панически испугались ректора-чужака. Нам почудилось, что под угрозу поставлены наши привилегии: у нас как бы хотели отнять священное право жить по нашим собственным законам в нашем собственном сообществе. Мысль вздорная и нелепая, но, однажды подумав об этом, мы уже не могли избавиться от подсознательного страха. Ну, и кроме всего прочего, нам нравилось, что мы можем продиктовать свою волю нашим кандидатам. Всякая напряженная политическая кампания рождает странные глубинные течения, которые выходят на поверхность только во время особенно острой предвыборной борьбы. Человек внезапно обнаруживает – внезапно, но, как правило, ненадолго, – что он симпатизирует противникам, презирает союзников и ненавидит своего кандидата. Обыкновенно это никак не отражается на его поведении, но в критических обстоятельствах вспышки таких умонастроений необходимо учитывать.

Выслушав Кристла, Деспард принялся важно излагать свои опасения и перечислять необходимые, на его взгляд, оговорки; Гетлиф держался настороженно, хотя и старался это скрыть; но Кристл ясно видел, что в принципе он уже победил. Он считал это своей личной победой. Да так оно, в сущности, и было. Впервые с тех пор, как началась предвыборная кампания, он вложил в борьбу всю свою волю и энергию. Ему было ясно, чего он хочет добиться, и он добился своего – хотя его противниками были очень серьезные люди.

Обсуждение продолжалось. Винслоу сказал:

– Даже идиллический рассказ про льва, который мирно возлег рядом с ягненком, кажется не слишком фантастическим, когда думаешь об идее декана.

В конце концов Браун завершил дискуссию своим традиционным присловьем:

– Очертя голову тут решать ничего нельзя. Я, во всяком случае, сначала семь раз отмерю, а уж потом на что-нибудь решусь.

– И вы совершенно правы, – поддержал его Деспард-Смит. – Было бы катастрофически неразумно связывать себя какими-нибудь обещаниями уже сегодня.

Дня через два я с удивлением услышал, что Винслоу, обсудив предложение Кристла со своими единомышленниками, решил поддержать его. О чем они говорили, я, естественно, но знал и очень беспокоился; Гетлифу, как я заметил, тоже было не по себе. Меня удивило, что Винслоу сумел преодолеть свою неприязнь к нашему кандидату. Может быть, он в глубине души симпатизировал Джего? Однажды тот сделал попытку провести его в ректоры – так, может быть, теперь он ощущал что-то вроде благодарности? А может быть, суровая язвительность Винслоу была напускной, и он скрывал под этой личиной доброе сердце?..

Решение Винслоу принудило сдаться и Брауна. Видя, что выбора у него нет, он неохотно, однако без угрюмой воркотни, примкнул к нашей коалиции. Но он был слишком благоразумен, слишком-мудр, слишком дальновиден и осторожен, чтобы радоваться этому.

– Все же не по душе мне эта затея, – признался он, когда мы разговаривали с ним наедине. – Джего это как будто выгодно, я понимаю, а переломить себя не могу. По-моему, Кристл опять поторопился: его предложение прозвучало бы гораздо своевременней после безрезультатных выборов. И по-моему, он думает главным образом не о победе Джего, а о борьбе с возможным вмешательством епископа. Но больше всего меня беспокоит, что он слишком терпимо относится к Кроуфорду.

– Ну, что бы там ни было, – добавил Браун, – а у Джего теперь появится надежда пройти в ректоры. Я бы даже сказал – не надежда, а реальная возможность. Его положение очень упрочится.

Собравшись во второй раз, мы написали обращение к кандидатам. Фактически его составил Деспард, но Браун, хотя он и не хотел присоединиться к «ультиматистам», как называл нас Деспард, все-таки не удержался и тоже предложил несколько фраз. После многочисленных поправок, дополнений и сокращений текст наконец был составлен:

«Мы, нижеподписавшиеся, твердо убеждены в том, что колледж должен справиться с выборами ректора без вмешательства епископа. Насколько нам известно, ни один из кандидатов, выдвинутых на эту должность, не может в настоящее время собрать абсолютного большинства голосов. Поэтому мы считаем, что, идя навстречу пожеланиям членов Совета и в соответствии с «Положением о выборах» нашего Устава, кандидаты должны проголосовать друг за друга. Если они найдут наше предложение приемлемым, то один из них наверняка будет избран в ректоры абсолютным большинством голосов. Если же кандидаты не сочтут возможным принять наше предложение, то мы, полагая вмешательство епископа в дела колледжа крайне нежелательным, будем вынуждены искать пути для выдвижения третьего кандидата, который соберет на выборах абсолютное большинство голосов.

А.Т.Д.-С.

Г.Г.В.

А.Б.

Ч.П.К.

Ф.Э.Г.

Л.С.Э.»

– То-то будет крику, – сказал Кристл и подмигнул нам. Иногда в нем неожиданно проглядывал уличный сорванец.