Текст книги "Хладнокровное предательство"
Автор книги: Чарлз Тодд
Жанр: Зарубежные детективы, Зарубежная литература
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)
Глава 35
Как поговорить с мальчиком, который, возможно, убил пять человек?
Что сгладит страдания, которые, должно быть, запечатлелись у него в мозгу?
«Второй попытки тебе не дадут», – тихо предупредил его Хэмиш.
– Здравствуй, Джош. Моя фамилия Ратлидж. Можешь звать меня Иен, если хочешь. Я приехал из Лондона специально, чтобы найти тебя…
Ратлидж не сходил с места и старался говорить ровно, как будто никакой опасности не было. Он нащупывал подход.
Страдальческое личико побелело, мальчика затрясло. Но он по-прежнему крепко прижимал к себе топор.
«Осторожно!» – предупредил Хэмиш.
Ратлидж импровизировал на ходу:
– Я был на фронте, как и твой отец. На войне мне пришлось повидать много страшного. Но это не сравнится с тем, через что прошел ты. Если ты впустишь меня и позволишь с тобой поговорить…
– Он немой, – сказала Мэгги, подходя к нему.
– Все понятно. Джош, я задам тебе несколько вопросов, можешь в ответ кивать или качать головой. Главное, дай мне понять, прав я или нет. Я не собираюсь обижать Мэгги Ингерсон. Она очень храбрая, и я ее уважаю.
– Спроси, скоро ли он уберется отсюда и оставит нас в покое, – посоветовала Мэгги Джошу. – Тогда сразу поймешь, что у него на уме!
Глаза мальчика встревоженно перебегали с лица Ратлиджа на Мэгги и обратно.
– Мэгги знает, что уехать я не могу, – искренне продолжал полицейский. – Мы ищем тебя уже несколько дней, все боялись, что ты умер. Много людей беспокоились за тебя. Тебя искали повсюду, даже ночью. В Эрскдейл приехала твоя тетя Джанет, она в гостинице. Представь, как она обрадуется, когда узнает, что ты жив. Она горевала по тебе, боялась, что ты заблудился в снегу или ранен и не можешь позвать на помощь. И твой отец приехал из Гэмпшира…
Тревожный крик сорвался с губ мальчика, и он с грохотом захлопнул дверь.
Ратлидж бросился к дому. Из-за двери неслись отчаянные, пронзительные крики и глухие удары.
– Вы врете… вы все врете! – снова и снова кричал мальчик, рубя половицы топором.
Они стояли на морозе бок о бок, молча. Наконец глухие удары прекратились, а крики сменились сдавленными рыданиями. Ратлиджу показалось, что они простояли так несколько часов. Он повернулся к Мэгги:
– Идите в дом и успокойте его.
– Он не любит, когда до него дотрагиваются.
– Все равно… а дверь оставьте открытой, и пошире.
Она подчинилась и осторожно открыла дверь. Навстречу им хлынула волна теплого воздуха, в ноздри ударил запах овсянки. Мальчик лежал на полу, обняв обеими руками собаку и забыв о топоре. Но в полу, в тех местах, куда вонзилось острое лезвие, виднелись зарубки.
– Сибил меня опередила, – вздохнула Мэгги.
Она нагнулась, отбросила мокрые от слез волосы с лица мальчика. Он дернулся.
Ратлидж вошел в дом следом за ней и осторожно прикрыл за собой дверь. После ночи, проведенной на улице, внутри ему показалось душно. Он снял пальто и вместе со шляпой положил на стоящее у дверей ведро.
Мэгги осторожно взяла в руки топор и задумчиво смотрела на него, словно решая, пустить его в ход или нет.
Ратлидж опустился на колени.
– Я бы с удовольствием съел овсянки, – сказал он, – и выпил чаю. Это, – он жестом показал на топор, – вам не понадобится.
Мэгги в последний раз бросила взгляд на острое лезвие и отложила топор в сторону. Но сама не двинулась с места.
– Я его не обижу. Идите же. Приготовьте завтрак, и я поем вместе с вами. Мне нужно достучаться до него – возможно, это лучший способ.
Мэгги нехотя подошла к буфету и достала оттуда три миски. Ратлидж посмотрел на фигурку, съежившуюся на полу, и осторожно взял мальчика на руки. Казалось, Джош так глубоко ушел в себя, что не понимает, что происходит. Во всяком случае, никакого сопротивления он не оказал. Ратлидж подошел к креслу, в котором обычно сидела Мэгги, а до нее ее отец, и сел, не выпуская своей ноши.
К тому времени, как Мэгги поставила кашу на стол, Джош заснул. Проснулся он только в два часа дня. Мэгги потратила почти все время, чтобы убедить Ратлиджа оставить все как есть. Джош открыл красные глаза, распухшие от слез, и без всякого выражения уставился на Ратлиджа.
Несколько часов Ратлидж разговаривал с ним. О Сибил, об овцах, о Мэгги, об Уэстморленде и Лондоне, обо всем, что только приходило ему в голову, только не об убийствах и полицейских.
Время было уже за полночь, когда Ратлидж, успевший охрипнуть, дождался ответа.
Джош поднял на него глаза и спросил:
– Теперь вы меня повесите?
Простой вопрос, но как на него ответить?
В комнате стало тихо.
Ратлидж помолчал и сказал:
– Тебя нельзя повесить. Ты еще слишком мал. И я не знаю, что ты сделал, чтобы заслужить такое суровое наказание. Я ведь не знаю, что там произошло…
Мэгги недовольно поморщилась, ей не хотелось, чтобы мальчик заново переживал все, что случилось в ту ночь.
– Зато я знаю, – просто сказал Джош. – Я убил их. Их всех. Убийц всегда вешают. Так он мне сказал… мой отец.
Несколько секунд Ратлидж сидел без движения. А потом спросил:
– Значит, Джералд погиб последним?
Мэгги встала и подошла к раковине; опершись на нее, она стала смотреть в окно.
Мальчик покачал головой:
– Нет. Он был первым. А потом… потом Хейзел. После нее – мама. И малыши. Потом он меня отпустил, сказал, что, когда сюда придут и найдут трупы, за мной будут охотиться, как за бешеным псом. Меня схватят и повесят. Когда я выбегал за дверь, он приставил револьвер к своей голове. Я услышал выстрел, потому что еще не успел отбежать далеко. Но его голос гнался за мной, снова и снова, как бы быстро я ни бежал. Он повторял, что во всем виноват я, я виноват, потому что не хотел с ним жить. Мама меня понимала, она отказалась меня отпустить. Я очень боялся, что мама умрет, когда родятся малыши, и меня отправят к нему в Лондон. Мистер Блэкуэлл сказал маме, что мое место там. И Пол все время говорил: нам всем здесь не место, мы вовсе не Элкотты, хотя мама и вышла за Джералда, а Джералд называл меня своим сыном. И Грегги Халднес говорил, чтобы я убирался обратно в свой Лондон и не задирал нос…
Мальчик перечислял бесконечные обиды, унижения, оскорбления и казался ужасно беззащитным.
– Ты говорил об этом маме?
Джош покачал головой:
– Доктор Джарвис запретил мне ее огорчать, он сказал, что мама ждет двойню и все очень опасно… Не хочу же я, чтобы из-за меня маме стало хуже.
Ратлидж едва не выругался, но прикусил язык.
– Ты уверен, что в ту ночь на кухне был именно твой отец? Ты уверен, что не вообразил его, потому что соскучился по нему?
Джош покачал головой и закатал рукав рубашки.
Мэгги ахнула от ужаса.
На тонком предплечье проступали синяки в форме мужских пальцев, они уже начали желтеть и оттого казались еще более зловещими.
– Он заставил меня смотреть. Держал меня и заставил смотреть…
К тому времени, как Ратлидж разобрался в сумбурном рассказе Джоша, помог Мэгги накормить его и уложить спать, у него самого начали слипаться глаза. Он ясно представлял, какой ужас мальчик носил в себе больше недели; перед его глазами тоже всплывали отчетливые, чудовищные образы. Но усталость последних часов взяла свое. Вернувшись на теплую кухню и сев в кресло, он сказал Мэгги:
– Я полчасика посплю. А потом пойду и исполню свой долг.
– Да. Так будет лучше всего… Я вся киплю внутри, но, пожалуй, тоже ненадолго прилягу. – Она прикрутила фитиль, разгребла угли в очаге и ушла к себе в комнату, закрыв за собой дверь.
В доме было тихо и тепло, только тикали часы за стеной. Едва закрыв глаза, Ратлидж заснул. Проснулся он через три четверти часа; он не сразу вспомнил, где находится. Лампа не горела. Как только глаза привыкли к темноте, Ратлидж чиркнул спичкой и зажег стоящую на столе лампу. Потом огляделся по сторонам.
На первый взгляд все как было раньше. Двери в комнаты Мэгги Ингерсон и мальчика закрыты. Сибил лежит у двери черного хода, положив голову на лапы, но ее глаза мерцают в свете лампы. Ратлидж посмотрел на часы. Сейчас уже поздно будить Майклсона или Грили. Придется как можно скорее сходить за машиной и пригнать ее… Постойте-ка…
Он снова посмотрел на дверь черного хода.
Топор исчез.
Ратлидж в два прыжка очутился у двери, ведущей в спальню хозяйки. На кровати он увидел свернутое одеяло, накрытое покрывалом. Издали казалось, будто Мэгги спит. Но когда на подушку упал свет, он понял, что ее нет.
Глава 36
Ратлидж торопливо надел пальто и поспешил к двери. Сибил отказывалась пропустить его, она рычала и скалила клыки. Выругавшись, он распахнул дверь, ведущую в парадные комнаты; там было холодно, нетоплено. Он выбежал на переднее крыльцо, побежал по тропе, ведущей на дорогу.
Ратлидж был сравнительно молод и крепок, бежал довольно быстро. Но Мэгги его опередила. Она уже спустилась на дорогу, ведущую в Эрскдейл. Топор она волочила за собой. Услышав его торопливые шаги, Мэгги круто развернулась, не подпуская его к себе.
– Не мешайте мне! Этот гад заслуживает смерти! Его наверняка не повесят, ведь против него только слово мальчика. Зато самого мальчика упекут в клинику и будут обращаться с ним как с сумасшедшим. Ничего бы не случилось, если бы вы оставили нас в покое!
– Мисс Ингерсон… Мэгги… послушайте меня. До Эрскдейла вы не доберетесь. Пешком идти очень долго… А если даже вы доберетесь, вас повесят за то, что вы собираетесь сделать!
Она по-прежнему не подпускала его к себе.
– На что я гожусь с такой-то ногой? Иногда я думаю: мне только и остается, что умереть… Смерти я не боюсь! По крайней мере, перед тем, как уйти, совершу хоть один достойный поступок!
– Мэгги, я позабочусь о том, чтобы Робинсон болтался на виселице. Даю вам слово, готов поклясться всем, что ни попросите. Возвращайтесь на ферму, не то мальчик проснется и увидит, что вас нет. Сейчас вы с ним нужны друг другу. Не делайте этого!
Она стояла, освещенная звездным светом, и смотрела на него в упор. Ратлидж так и не понял, что в конце концов заставило ее переменить решение. Мэгги замахнулась топором, острое двойное лезвие сверкнуло в тусклом свете.
Сначала ему показалось, что она собирается броситься на него, но Мэгги отшвырнула свое оружие в сторону. Крутясь и мерцая в лунном свете, топор отлетел в снег футах в тридцати от дороги. Пока топор летел, Мэгги истошно вопила – волосы на голове у Ратлиджа встали дыбом от ее вопля. Она была похожа на раненого зверя и одновременно на древнюю скандинавскую воительницу. Как будто из тумана прошлого возникло нечто языческое и вселилось в нее.
Он отвел Мэгги в дом, а сам вернулся за топором. Нашел и отнес в хлев. Мэгги не привыкла так много ходить и устала, да и сломанная нога разболелась. И все же она шла с прямой спиной, высоко подняв голову, хотя он видел, что по лицу ее текут слезы. Ратлидж ничего не сказал, и, когда, измученная, она наконец позволила ему взять себя под руку, он поддерживал ее, как поддерживал бы товарища на поле битвы.
Только в пятом часу он с трудом поднялся на холм, к овечьему загону, а оттуда – через седловину к сараю, где оставил автомобиль.
Было холодно, мотор завелся только с третьей попытки.
Прежде чем возвращаться в гостиницу и говорить с инспектором Грили, Ратлидж должен был сделать еще одно дело.
Дверь, ведущая в жилые комнаты над трактиром «Баранья голова», оказалась не заперта. Ратлидж был уверен, что застанет Элкотта спящим. Он взбежал по темной лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, и распахнул дверь в спальню Элкотта со словами:
– Это Ратлидж. Вы должны кое-что знать…
Света в комнате не было, и он увидел у окна тень, которая как-то странно колыхалась. Ратлидж очень устал, он не сразу понял, в чем дело. Вот тень качнулась к нему, потом назад.
Хэмиш воскликнул: «Слишком поздно!»
Ратлидж выхватил из кармана фонарь и зажмурился от яркого света. И все же он успел заметить Пола Элкотта, висящего под потолком – на том месте, где раньше была лампа.
Ратлидж поспешно отпихнул с дороги перевернутый стул и придвинул стол под ноги повешенного. Потом забрался на стол и стал пилить перочинным ножом толстую веревку. Когда он перепилил последние нити, тело Элкотта сложилось пополам и больно ударило Ратлиджа. Они оба полетели на пол. Отдышавшись, ошеломленный, Ратлидж с трудом поднялся на колени. Во время падения фонарь выпал у него из руки и отлетел куда-то в сторону.
Элкотт закашлялся, его вырвало. Ратлидж ослабил петлю у него на шее и перевернул его, словно утопленника. Элкотт отчаянно хватал ртом воздух; в тусклом свете фонаря, который откатился под кровать, Ратлидж увидел его багровое лицо.
Оставив его, Ратлидж бросился на улицу, к дому доктора Джарвиса. Он замолотил в дверь кулаками, крича, чтобы ему немедленно открыли. Джарвис осторожно высунул голову из окна верхнего этажа.
– Что там еще?
– Сейчас же… немедленно идите к Элкотту!
– Ратлидж? Я думал, вы вернулись в Лондон, старина!
– Скорее! Иначе он умрет еще до вашего прихода!
Он развернулся и бросился назад. Оживший Хэмиш напомнил, что он еще не обыскивал «Баранью голову»…
Даже снизу Ратлидж услышал шумное, с присвистом дыхание Элкотта. Он лежал в том же положении, в каком Ратлидж его оставил, глаза у него были открыты. Когда Ратлидж нашел лампу и зажег ее, Элкотт прищурился, а потом задергался, как будто боялся того, кто стоял за светом.
– Это Ратлидж. Какого черта вы тут устроили?
Элкотт немного расслабился и затих, дыхание его стало более ровным.
Джарвис шумно топал по лестнице, окликая Ратлиджа. Пальто он надел прямо поверх пижамы, а ботинки – на босу ногу. Доктор остановился на пороге и изумленно воззрился на Элкотта. Затем взгляд его переместился на болтающуюся под потолком веревку.
– Боже правый! – только и сказал он перед тем, как подойти к пациенту. Через некоторое время он повернул голову к Ратлиджу. – Еще бы чуть-чуть – и все! Ему повезло, что он не сломал шею… – Доктор обратился к Элкотту: – Что на вас нашло? Ведь инспектор приказал вас освободить. Все кончилось… – Он замолчал и медленно поднялся. Потом снова посмотрел на Ратлиджа: – Или это… своего рода признание?
– Да, так все было задумано.
Присмотревшись, Ратлидж заметил, что на подушке что-то белеет. Он нащупал приколотую булавкой записку, прочитал ее и протянул доктору.
Всего три слова, выведенные печатными буквами. Почерк мужской; тот, кто писал, очень волновался или боялся.
«Это сделал я».
– Боже правый! – снова воскликнул Джарвис. – Зря вы его спасли. Стоит нам отвернуться, и он повторит попытку…
– Он не сам повесился, – возразил Ратлидж. – Ведь так, Элкотт?
Ошеломленный человек на полу закивал и попытался сесть. Конечности отказывались ему подчиняться, руки болтались вдоль тела, как будто больше не способны были выдерживать свой вес.
Элкотт попробовал заговорить, но из его горла вырвался лишь хриплый стон. Пришлось Ратлиджу объясняться за него.
– Здесь побывал Хью Робинсон – хотел замести следы. Он боялся, что Майклсон начнет копаться в его прошлом, как я. Он больше не мог изображать горе… И не сумел во второй раз изобразить попытку самоубийства. Ведь так, Элкотт?
Элкотт не сводил взгляда с лица Ратлиджа. Он снова закивал, и из его сдавленного горла вырвался хриплый стон. Джарвис с ошеломленным видом поднял перевернутый стул и сел на него.
– Давайте уложим Элкотта в постель, – предложил Ратлидж ошарашенному доктору.
Но Джарвис опомнился лишь через несколько секунд.
Элкотт упал на подушку и снова попробовал заговорить. Из его горла вырвался хриплый шепот. Едва слышно он произнес:
– Он… придушил меня… подушкой. Потом… подставил мне под ноги… спинку стула… Я пробовал ослабить петлю… Не получилось… Потерял равновесие… выключился.
Ему предстояло умирать медленно и долго – постепенно задыхаться.
Джарвис вытер губы ладонью.
– Вы говорите – Робинсон?!
– Робинсон, – кивнул Ратлидж. – Он давно все задумал и тщательно спланировал.
– Значит, он всех убил? Но почему?! Почему, во имя всего святого… ведь они были его родные дети!
– Из мести. – Ратлидж встал. – А вас, – он перевел взгляд на Элкотта, – он избрал козлом отпущения. Мне не удалось его уличить, но он испугался, что моему сменщику повезет больше.
Джарвис вышел на кухню, начал шумно рыться в шкафчиках, потом вернулся с тремя стаканами и бутылкой виски. Не говоря ни слова, налил всем на палец. Элкотту пришлось придерживать голову. От спиртного он едва не задохнулся.
Ратлидж попросил:
– Побудьте с ним, пожалуйста. Я разыщу констебля Уорда и пошлю его составить вам компанию. Не уходите, пока я снова не вернусь. Вы меня понимаете?
– Да, да. Уорд сейчас спит в полицейском участке. Грили постоянно держит там дежурного после того, как… после убийств.
Доктор оказался прав. Еще с крыльца Ратлидж услышал храп констебля. Уорд безмятежно спал на койке в камере, скинув ботинки и открыв дверь. Он ошеломленно выслушал сбивчивые объяснения Ратлиджа. До него не сразу дошло, что он должен сделать.
– При всем к вам уважении, сэр… вас вроде отстранили от дела! – Констебль вытер глаза кулаками и потянулся.
– Если хотите бросить Джарвиса и его пациента на милость убийцы, который непременно вернется полюбоваться результатами своей работы, тогда действуйте по инструкции, – сухо ответил Ратлидж. – А я пока поговорю с Грили.
Уорд поспешно надел ботинки и потянулся за мундиром.
– Да-да, сэр, я сейчас… Мистер Грили велел сообщить, если что-нибудь случится.
Следующие полчаса Ратлидж провел в чистенькой гостиной Грили. Он говорил быстро, однако тщательно подбирал слова. Грили, вначале полусонный, к концу его рассказа совершенно проснулся.
– В жизни ничего подобного не слышал! – мрачно сказал он. – Но как вы на него вышли? На побережье все клянутся, что никто не спрашивал, как найти старую дорогу!
– Ему не нужно было спрашивать. Должно быть, он слышал о ней, а во время летнего отпуска бродил в горах и сам нашел ее. Горная тропа ему очень пригодилась; хотя он и угодил в метель, он наверняка успел подготовиться заранее. Не такой он человек, чтобы полагаться на волю случая.
– И этот гад заставил меня везти его смотреть на мертвецов! Он, наверное, хотел еще раз их пересчитать!
– Хороший предлог для того, чтобы потом его не трогали. Он почти все время проводил у себя в комнате и ждал, когда найдут труп его сына.
– Наверное, надо рассказать инспектору Майклсону, что случилось? – спросил Грили. – Поскольку главный теперь он…
– Если мы сейчас пойдем к Майклсону, Робинсон нас услышит. Его комната напротив комнаты инспектора. Он сразу поймет, что мы нашли Элкотта, и, возможно, выйдет в коридор узнать, что нового. Лучше подождать, пока все постояльцы выйдут на кухню завтракать.
– Значит, к доктору Джарвису и Элкотту пошел Уорд? – уточнил Грили. Увидев, как Ратлидж кивнул, Грили предложил: – Давайте сначала зайдем за сержантом Миллером. Такого человека, как Робинсон, просто так не возьмешь.
Грили направился к двери, но на пороге остановился.
– Кстати, а где орудие убийства?
Ратлидж не смутился:
– Элкоттов убили из револьвера Тео. Скорее всего, Робинсон выкинул его где-то между Эрскдейлом и побережьем. Он специально взял такое оружие, которым мог бы воспользоваться Джош. Иначе никто не поверил бы, что мальчик убил всю семью.
– С радостью посмотрел бы, как этого гада повесят! – злобно проворчал Грили.
Глава 37
Ратлидж, Грили и сержант Миллер отправились в гостиницу. День выдался серый, с низким небом.
– Придется рассказать о ваших выводах инспектору Майклсону, – беспокойно повторял Грили. – Иначе получится нехорошо.
– Если мы столкнемся с Робинсоном в коридоре, ему будет достаточно одного взгляда на ваше лицо, чтобы сразу догадаться, что его ждет. Пошлем сержанта Миллера с черного хода, а я попытаюсь найти Камминса – пусть уведет жену и мисс Фрейзер наверх и запрет в комнатах. А вы как можно осторожнее идите к мисс Аштон и скажите, что ей телеграмма из Карлайла. Пусть немедленно явится в участок к констеблю Уорду. Она живет в том же крыле, что Майклсон и Робинсон. Очень важно убрать ее подальше.
– А если мисс Фрейзер уже на кухне? – спросил Миллер. – Как ее оттуда вывести?
– Придумайте что-нибудь, сержант. Например, скажите ей, что в соседнем доме произошел несчастный случай. Выкатите ее на улицу и отвезите к соседям, а потом ступайте за доктором Джарвисом.
– Но как же Майклсон? – снова спросил Грили, боясь действовать без одобрения начальства.
– Сначала мы должны позаботиться об остальных, – с досадой ответил Ратлидж. – Робинсон очень опасен! Он хладнокровно убил пять человек, а родного сына оставил умирать от холода. Он пытался повесить Элкотта. Мы не знаем, вооружен ли он… Возможно, он попытается взять заложников. Майклсон отдал бы вам такой же приказ: избежать лишнего кровопролития.
– Вполне разумно, сэр, – кивнул сержант Миллер. – Мы должны делать, как он велит!
Они подошли к гостинице. Миллер решительно направился к черному ходу, Ратлидж и Грили тихо вошли с парадного. Ратлидж сразу поднялся на второй этаж, чтобы найти Камминса и его жену.
Он негромко постучал и сразу открыл дверь. Миссис Камминс, завинчивавшая крышечку на бутылке джина, сердито уставилась на него.
– Что вам нужно в моей спальне? – гневно спросила она. – Немедленно уходите, или я сейчас закричу и перебужу весь дом!
– Извините, что побеспокоил вас, но у меня срочное дело. Я ищу вашего мужа…
– Он внизу, помогает Элизабет разжечь плиту. Она говорит, с ней что-то неладно.
Ратлидж выругался про себя.
– Тогда очень вас прошу, посидите здесь, пока все не закончится.
– Вы пришли арестовать Гарри! Ведь так? – Вера Камминс посмотрела на него в упор. – Потому что он еврей? И вы серьезно полагаете…
– Миссис Камминс, мне нужна помощь вашего мужа. Мы разыскиваем одного человека, который сейчас где-то поблизости… – на ходу сочинял он. – Если останетесь в комнате и запретесь изнутри, с вами ничего дурного не случится.
Вера Камминс протянула руку за ключом.
Вдруг снизу донеслись громкие голоса и топот шагов. Ратлидж сунул миссис Камминс ключ и побежал вниз. Он сразу столкнулся с взъерошенным Грили; на скуле у инспектора вспухал синяк.
– Мисс Аштон была уже на кухне, поэтому я разбудил инспектора Майклсона. Робинсон понял, что происходит, набросился на меня и сбил с ног. Сейчас Майклсон гонится за ним!
Ратлидж не стал ждать, он стрелой понесся по коридору. За ним бежал Хэмиш. Его присутствие было настолько реальным, что казалось, будто шотландец вот-вот наступит ему на пятки.
Из кухни доносились громкие, сердитые голоса: сначала голос Майклсона, потом Робинсона. Миссис Камминс стояла на лестнице и громко звала мужа. Ратлидж приказал Грили остановить ее, но она поднырнула под руку пожилого инспектора и, ворвавшись в кухню, бросилась к мужу и прижалась к нему.
Камминс стоял рядом с Элизабет Фрейзер и ошеломленно смотрел на Робинсона, которого пытался арестовать Майклсон. Джанет Аштон, сидевшая за столом, привстала и потянулась к острому ножу. Сообразительная девушка сразу поняла, что происходит. Она не сводила взгляда с лица Робинсона. Ратлидж услышал ее голос:
– Хью! Этот человек говорит правду? Кого я видела в ту ночь на ферме – тебя или Пола? Хью, отвечай!
Ратлидж замер на пороге. Нельзя загонять Робинсона в угол, пока рядом женщины. Но Грили врезался в него сзади и буквально втолкнул на кухню. Робинсон, с перекошенным от ярости лицом, круто развернулся к вошедшим. А тенорок Майклсона не переставал его уговаривать прекратить сопротивление и сдаться.
Ратлидж увидел, как в руке мисс Аштон сверкнул нож, и сказал:
– Джанет…
Майклсон, развернувшись к Грили, презрительно осведомился:
– А Ратлидж что здесь забыл?
Как только Майклсон повернулся к нему спиной, Робинсон схватил утюг, стоящий рядом на полке, и замахнулся. Майклсон упал, из рассеченной скулы хлынула кровь.
– Послушайте! – закричал Грили.
Ему едва хватило времени уклониться от второго удара. Утюг угодил в шкафчик, щепки полетели во все стороны. Вера Камминс завизжала от ужаса. Джанет Аштон выскочила из-за стола и двинулась на Робинсона, сжав в руке нож. Ее лицо превратилось в маску убийственной ярости.
Распахнулась дверь черного хода, сержант Миллер перегородил собой проем.
Ратлидж просил Джанет Аштон опомниться, а Миллер, увидев нож, бросился вперед, чтобы прижать ее руки к бокам.
Поняв, что сержант преграждает ему путь к бегству, Робинсон выхватил из кармана револьвер. Он переводил ствол с Ратлиджа на Миллера, заставив их замереть.
– Если вам не терпится отправиться на тот свет, я охотно вам поспособствую! – рявкнул он и прицелился в Элизабет Фрейзер. Не сводя с нее взгляда, он спросил: – Ратлидж, где ваша машина? Говорите, быстрее! Даже если я ее прикончу, мне терять уже нечего!
Ратлидж старался говорить хладнокровно, хотя все его внутренности сжались в комок:
– Моя машина у церкви. Берите и уезжайте. Я не стану вас останавливать и передам, чтобы вам дали сбежать. Прежде чем мы свяжемся с полицией, вы уже будете на полпути в Лондон. В баке есть бензин, а в багажнике – деньги и запасная одежда. Убирайтесь с глаз моих долой! – Он напряженно следил за дулом револьвера.
Грили возразил:
– Нельзя его отпускать! Ваш долг…
– Я дал ему слово. Уйдите с дороги, Грили. Сержант Миллер, будьте любезны, откройте дверь и выпустите во двор дам. Робинсон, если хотите, берите меня в заложники, только отпустите остальных. Я не причиню вам никакого беспокойства.
– Где мальчик? – спросил Робинсон. – Без него я не уеду.
– Он умер, – солгал Ратлидж. – Больше вы ему ничего не сделаете.
– Вы бы ни за что не узнали про меня, если бы не поговорили с ним!
– Мальчику не нужно было ничего рассказывать. Видите ли, Элкотт выжил. Он и рассказал мне о вас. Есть только одна причина, по которой вы пытались его повесить…
– Не верю… не мог он выжить!
– И все-таки выжил. Вы придушили его подушкой и подвесили к потолку, придвинув спинку стула… Потом написали записку и положили на подушку. Я успел вовремя.
Робинсон выругался.
– Что ж, ладно! Машина… Грили, прочь с дороги! Быстрее, я теряю терпение!
Робинсон исподлобья огляделся. Шагнул было к Майклсону, который застонал, приходя в себя. На долю секунды он оторвал взгляд от Ратлиджа, чтобы взглянуть на лежащего на полу человека и убедиться, что тот ему не помешает. Правда, он по-прежнему целился в Элизабет Фрейзер.
И вдруг она в первый раз подала голос.
– Хью! – сказала Элизабет, вставая с кресла и делая шаг ему навстречу. – Надеюсь, вы больше никогда не сможете спокойно закрыть глаза!
Робинсону еще не доводилось видеть, чтобы мисс Фрейзер стояла. Он не сводил с нее потрясенного взгляда. Ратлидж понял, что Элизабет подарила ему единственную попытку. Однако воспользоваться ею он не успел. Майклсон неожиданно рванулся вперед и, не поднимаясь с пола, схватил Робинсона за ногу. Робинсон, однако, был начеку. Отскочив от протянутых к нему рук, он нажал на спусковой крючок.
На тесной кухне выстрел показался оглушительным. Пуля попала в Элизабет Фрейзер, она тихо ахнула и упала.
Взревев от ярости, Ратлидж бросился на Робинсона и повалил его на пол. Силы его как будто удвоились. Миллер перемахнул через стол и навалился на них.
Не сводя с них взгляда, Грили нагнулся за утюгом, но замахнуться он не успел. Снова грянул выстрел, но тут Ратлидж выбил у Робинсона револьвер и отшвырнул в другой конец комнаты. Он упал к ногам Веры Камминс.
Пригвоздив Робинсона к полу, Ратлидж молотил его по лицу кулаками. Майклсон удерживал убийцу за ноги.
– Миллер, скорее приведите сюда Джарвиса! – закричал Ратлидж.
Джанет Аштон опустилась на пол рядом с Элизабет и положила ее голову себе на колени. Подоспевший Камминс пытался остановить кровь, окликая Элизабет по имени. Вера Камминс, смертельно бледная, не двигалась с места. Она не сводила взгляда с кровавой раны.
Наконец Робинсон затих. Ошеломленный Ратлидж поднялся и бросился к Элизабет Фрейзер. Он схватил ее за руки, просил держаться, не делать глупостей. Она открыла глаза и улыбнулась ему.
– Нельзя было… его упустить, – сказала она. – Мальчик умер? В самом деле?
– Нет. Джош цел и невредим. Милая моя девочка, замолчите и лежите тихо.
Элизабет закашлялась, на губах у нее выступила розовая пена. Джанет погладила ее по голове, и она, закрыв глаза, тихо вздохнула.
Майклсон и Грили поволокли избитого, окровавленного Хью Робинсона в полицейский участок, за ними шагал сержант Миллер. В своей огромной ручище он сжимал револьвер Тео Элкотта.
Доктор Джарвис немедленно занялся Элизабет Фрейзер. Иногда он отрывисто отдавал приказы помогавшей ему Джанет Аштон. Потом, обернувшись к Ратлиджу, скомандовал:
– Уберите отсюда остальных!
Гарри Камминс увел жену.
Джанет спросила у Ратлиджа:
– Вы сказали правду или солгали, чтобы ее утешить? Джош жив?
– Да, он жив, и сейчас ему ничто не угрожает…
Все внимание Ратлиджа было сосредоточено на женщине, лежащей на полу. Хэмиш сказал: «Ты тоже уходи и дай доктору сделать свое дело». Но он не мог двинуться с места.
– Не дайте ей умереть! – взмолился он. – Не дайте ей умереть!
Джанет не сдавалась:
– Я должна знать… скажите! Что же все-таки случилось в ту ночь?
Джарвис сказал:
– Я ведь приказал всем уходить!
Хэмиш напомнил: «Она встала ради тебя. Чтобы подарить тебе время».
– Черт бы побрал Майклсона и Грили! – сквозь зубы процедил Ратлидж.
Тем не менее он понимал, что сам во всем виноват. Нельзя было на них полагаться. И Грили, и Майклсон не любят нарушать должностные инструкции. И почему он не взял Робинсона в одиночку? Тогда удалось бы избежать жертв.
«А вдруг ты бы не справился с ним один?»
В словах Хэмиша содержалась доля истины, но сейчас Ратлиджу было не до шотландца.
«Если она умрет, я подам в отставку, – пообещал себе Ратлидж. – Хватит с меня смертей, я и сам убил достаточно людей».
Джарвис повернулся к нему:
– Ратлидж! Осторожно поднимите ее и отнесите в постель. Здесь я ничего не могу сделать. Мне еще понадобятся бинты и кое-какие инструменты и лекарства. Они у меня в кабинете. Мисс Аштон, пожалуйста, сходите ко мне домой… – Он начал перечислять, что нужно принести.
Ратлидж опустился на колени, осторожно подсунул ладони под тело Элизабет Фрейзер. Какой хрупкой она ему показалась! Он прижал ее к груди и понес в комнату. Ладони испачкались в теплой крови.
Джарвис открыл ему дверь и показал на постель.
– Уложите ее и принесите побольше подушек. И горячую воду. Чайник, таз…
Ратлидж бросился выполнять распоряжения, чувствуя себя как в дурном сне. Он вернулся с грудой подушек, набранных в соседних комнатах, и помог доктору уложить Элизабет так, чтобы ей удобнее было дышать. Потом принес чайник и таз.
Доктор хмурился.
– Куда запропастилась мисс Аштон? – досадливо спросил он. – Мне срочно нужны порошки!
И тут Джанет вернулась. За ней спешила миссис Джарвис с корзинкой, полной баночек, флаконов и бинтов.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.