Текст книги "Жизнь – сложная штука. Рассказы"

Олег из АО «Стройдеталь»

1

В АО «Стройдеталь», в прошлом Сухогорский кирпичный завод, за месяц было уволено семь человек за пьянку.

И это когда закрывались предприятия, росла безработица, инфляция достигала 25 процентов. Все было шатко, неопределенно. Кажется, надо было держаться за рабочее место из последних сил, а тут – прогулы, увольнения. Странно все это было. Остаться без работы – остаться без средств к существованию.

– Олег, ты отличился вчера… Пьяный свалился у заводоуправления напротив окна главного бухгалтера. Уработался. Ладно хоть никто не видел из начальства, а то бы сейчас отдыхал. Ну ты даешь!

Олег шел быстро, Андрей еле поспевал.

– Ну ты, Олег, даешь!

Олег был в зеленом китайском пуховике, джинсы, кроссовки. На Андрее была болоньевая куртка отечественного производства, серые брюки, тоже кроссовки. Андрею уже было за сорок, высокий, худой, седой. Солидный мужчина. Олег был моложе Андрея, ненамного, но тоже уже седой – этакий крепыш, с детским, полным восторга лицом.

Было ветрено. Кое-где за дорогой лежал еще снег.

– Олег, Власова знаешь? – быстро заговорил Андрей. – Он еще в ремонтном цехе работал. Невысокого роста… Колька. Да ты, Олег, его знаешь. У него жена, Танька, у нас в «Стройдетали» работала.

– Может быть… – Мужики рассказывали, – продолжал Андрей. – Колька любил выпить. Жена от него в этом деле не отставала. Вместе хорошо заливали. Когда Кольку поперли с завода, жена говорит: пить не умеешь, я пью – меня никто не выгоняет с работы. Был какой-то праздник. Танька пошла на работу с глубокого похмелья. Колька возьми да и позвони в отдел кадров: мол, встречайте, ваша работница пьяная. Ну ее и встретили… Выгнали с работы. Сейчас сидят дома.

Все это было похоже на анекдот. Олег после обеда хотел занять денег опохмелиться, но не нашел: получка была давно, аванс будет, не будет, в «Стройдетали» денег не было. «Деньги, деньги… – думал Олег. – Работаешь, а денег не видишь. Проклятый рынок. Какой-то коммерсант на иномарке разъезжает, а тут на бутылку денег нет. Где справедливость?» Олег от работы не отказывался, за месяц как-то десять отгулов заработал, но богаче не стал, сколько ни работай – больше не заработаешь. Надо было у Петровича, мастера, занять – свой человек. Промашка вышла. Олег сейчас не молчал бы, и жизнь не казалась бы беспросветной.

После магазина «Одежда» Олег почти был дома, еще осталось пройти метров 300—400, Андрею еще идти и идти. Дом был панельный, пятиэтажка, 16-я квартира, Олег не стал открывать дверь ключом, позвонил. За дверью послышались шаги, затем громкое:

– Кто?

– Я.

Валя, супруга, была в просторном ситцевом старом халате до пят. Валя с Олегом были одногодки.

Валя выглядела намного моложе своих лет, следила за собой. Плечистая, чуть выше среднего роста. Большие, испуганные серые глаза.

Валя внимательным взглядом окинула крепкую фигуру мужа с ног до головы, прошла в комнату. Игорь, сын, с ногами сидел в кресле, смотрел телевизор. Игорь ходил в девятый класс, учился плохо. Валя могла родить еще, Олег не хотел плодить нищету, Валя не настаивала. Женщина она была немногословная, но когда разговорится – ее трудно остановить.

В комнате было душно, хотя и была открыта форточка, все еще грели батареи. Диван, два кресла, стол, буфет – вся мебель была куплена еще родителями, новым был только телевизор. Валя все хотела купить мягкую мебель, но не было денег, почти вся зарплата уходила на питание. Валя работала в ателье закройщицей, зарплата небольшая, да и та задерживалась.

Олег не стал смотреть телевизор, прошел на кухню. На работе Олег не обедал, в столовой все было дорого, а брать с собой, таскаться с банками не хотел. Все было разогрето. На первое был рыбный суп из консервов, на второе – жареная колбаса с картошкой. Ел Олег – торопился, за первой тарелкой супа была вторая… Раз Олег пришел с работы, был с похмелья, четыре тарелки супа за раз съел, второе есть уже не стал. Из комнаты вышла Валя, фильм закончился.

– Давай я тебе картошки положу.

– Сейчас. На, – довольный, протянул Олег пустую тарелку. – Опять я сегодня с технологом поцапался. Ну дуб… Ни черта не понимает в чертежах, а указывает. Знаешь, кем он раньше работал? Я случайно от мужиков узнал. Ну кем, ты думаешь? – забыл Олег о колбасе. – Ни за что не догадаешься.

Валя задумалась.

– Ну кем? Не догадаешься.

– Не знаю, – сдалась Валя.

– Подумай.

– Не знаю! – уже сердито ответила Валя.

– Кочегаром. Я его так и зову: Викторович-кочегар. Мужики смеются. Вид у него какой-то пришибленный, голова лошадиная. Не переношу я его. Так бы дал в морду.

– Он твой начальник, техникум окончил.

– Начальник… Таких начальников под зад ногой. Скорей бы ушел на пенсию. Еще ему два года работать до пенсии. Я ему все напоминаю, чтобы меня не забыл пригласить на проводы. Молчит. Пусть только не пригласит – я ему устрою.

– Чего ты ему устроишь? Ты хоть думай, что говоришь.

– В понедельник начальник цеха уходит в отпуск, Викторович будет за начальника. Я не знаю, как я с ним буду работать.

– Ешь давай.

– Петрович у меня сегодня спрашивал, чем я буду в выходные заниматься. Баню ему надо достраивать. Хочет, чтобы я ему помог.

– Это опять пьянка, – знала наперед Валя.

– Надо идти, куда денешься, – состроил Олег гримасу, давая понять, что безвыходное положение. – Петрович меня много раз выручал, спасал. Накануне майских праздников мы с Андреем напились… Я на ногах не стоял. На следующий день Петрович вызвал нас к себе, спрашивает, когда пить кончим. Андрей говорит: скоро. Андрей – психованный. Петрович его боится. Петрович – мужик ничего. Новиков как-то три дня прогулял, Петрович его простил.

Валя уже это слышала, Олег рассказывал.

– Еще картошки?

– Нет.

Олег наелся, была отрыжка.

Вот уж вторую неделю Олег выходные проводил на даче у Петровича, своей дачи не было, строил баню. Валя не могла запретить Олегу ходить, все равно бы пошел.

– Сегодня Панкратов с Зыковым всю смену делали печку из нержавейки Петровичу в гараж. И доски, что остались от лесов, у нас стену закладывали, Петрович забрал себе. Хитрый жук, – рассказывал Олег, в изнеможении откинувшись на спинку стула.

Валя включила колонку – мыть посуду. Олег встал, взял со шкафа сигареты, закурил.

– Я не знаю, как кочегар будет за начальника цеха. Да его и слушать никто не будет. Какой он начальник, когда в чертежах не разбирается, а получает больше меня в два раза? Значит, он работать должен больше меня в два раза. Вчера он ко мне привязался: сделай-то, сделай другое, как будто я один слесарь в цехе. Свалился на мою голову. Не везет мне с начальством, попадаются какие-то самодуры. Я до сих пор работал бы в депо, если бы не этот чертов механик! – крякнул в сердцах Олег. – Ну и что, если я пришел с похмелья. Я работаю. Механик: пиши объяснительную!

Олег тогда психанул, на следующий день рассчитался, устроился на кирпичный завод, ныне АО «Стройдеталь». И вот уже шестой год Олег работал в АО, все хорошо, если бы не Викторович… Раз Олег не выдержал, вспылил, это было в понедельник, Викторович был один в кабинете: «Что ты за мной следишь, караулишь?! Что тебе надо?!» Викторович ничего не ответил. Вчера, позавчера Викторович не караулил, вроде как отстал, и вот опять начал следить, докучать. «Что за натура», – сердился Олег.

Валя уже помыла посуду, смотрела телевизор. Игорь у себя в комнате крутил магнитофон. Олег прошел в комнату, лег на диван, он всегда после ужина лежал. Валя сидела в кресле, сложив на груди руки, – шел документальный фильм про казачество.

Смотреть-то нечего, в субботу – к Петровичу. Завтра уже пятница. Если бы Петрович в пятницу не напомнил про баню, Олег не стал бы спрашивать, никуда бы не пошел: уже две недели без выходных, сколько можно. Петрович в конце недели вызывал к себе в кабинет и осторожно намекал насчет выходных, чтобы поработать. Олег не смел отказаться, а может – не хотел. Петрович этим и пользовался. Олег раз пять в этом году «залетал», попадался на работе пьяным. Петрович прощал, не безвозмедно, конечно, за баню. Олег не уверен был, что больше не будет «залетов», лучше было не дразнить начальство, отработать.

2

Прозвенел будильник. Олег еще полежал минут пять, встал. Валя смотрела телевизор, была не в настроении. Олег пошел на кухню, чай был горячий. Завтракать Олег не стал, закурил, прошел в прихожую, стал одеваться. По утрам еще было холодно.

– Пойду отрабатывать барщину.

– Во сколько придешь? – подала голос Валя.

– К часам четырем подойду.

На самом деле Олег не знал, на сколько уходил – как получится. Один раз только Олег пришел домой вовремя, Петровичу надо было куда-то ехать, а так – 8—11 вечера. Валя ничего не ответила. Олег вышел из дома. Дача у Петровича была за прудом – недалеко. Олег был и слесарь, и плотник, и каменщик; разбирался в электротехнике. Каких-то специальных курсов он не кончал, до всего дошел сам, кроме слесарного дела, закончил училище. С баней работы еще осталось дня на два-три – обшить внутри досками и сделать кое-что по мелочи.

Дверь в баню была открыта, Петрович строгал доски. Петрович был примерно одного роста с Олегом, только шире в плечах, массой больше. Глаза с хитринкой —правильнее будет, хитрые.

– Петрович, подожди, успеем. Давай покурим, – всякую работу Олег начинал с перекура. – Куда торопиться? Успеем.

В правом углу у печки стоял наскоро сколоченный стол, скамейка. На столе пепельница, полная окурков. Олег закурил. Закурил и Петрович, сел рядом.

– Петрович, выпить есть? – спросил Олег без обиняков.

Петрович всегда перед работой наливал граммов сто водки для поднятия настроения, приучил.

– С похмелья, что ли?

– Нет, вчера я не пил.

Петрович достал из-под стола сумку, поставил рядом на скамейку; на закуску была колбаса, хлеб, соленые огурцы. На скорую руку выпили, закусили. Захорошело.

– Ну вот теперь можно и работать, – довольный, встал Олег.

Петрович раскраснелся.

– Люблю я, Олег, с тобой работать, – признался Петрович. – Работаешь ты спокойно. Молодец. Что ж, давай будем работать.

Петрович строгал доски, Олег обивал угол за печкой. Потом опять был перекур, но уже без спиртного, и опять работа. Петрович не успевал за Олегом. Олег покрикивал, надо было доски. Петрович не обижался: Олег шутил. Работа спорилась. 35 минут работы – Петрович закурил. Олег за компанию тоже достал из кармана сигареты. И опять перекур был сухим, водку Петрович оставлял на обед, на 12 часов. До обеда было полтора часа. Олег заметно в работе сдал, заскучал. До обеда был еще один перекур, и опять сухой. Просить выпить, унижаться Олег не стал.

Без пяти двенадцать Софья принесла обед, иногда приносила Катя, дочь, школьница. Софья была чуть выше супруга, татарка, сильно красилась, одевалась хорошо – была в осеннем клетчатом пальто, импортные сапоги.

– Ну что, работа идет? – весело спросила Софья. – Коля, ты работал?

Петрович сьежился, ничего не ответил. Ответил Олег:

– Еще как!

– Садитесь, мужики, – хозяйничала Софья. – Проголодались.

На обед была курица, винегрет, жареный картофель, булочки. Петрович достал водку. Софья выпила граммов 50 и ушла, сославшись на занятость. Петрович достал из сумки портвейн, 0,7 литра, разлил по стаканам.

– Петрович, в этом месяце будет премия? – спросил Олег.

Тема животрепещущая, и Петрович разговорился:

– Положение на заводе, как сказал главный механик, пока стабильное, но что будет завтра, никто не знает. Все будет зависеть от платежеспособности потребителя. Я считаю, хуже не будет. Летом все начнут строиться, будет спрос на кирпич. Так?

– Так, – согласился Олег. – А как насчет зарплаты?

– Будем хорошо работать – будет зарплата, – улыбнулся Петрович. – В конце месяца будет планерка. На ней пойдет речь о зарплате. Я слышал, что оклады добавят.

– Хорошо, – повеселел Олег, закурил.

Надо было бы это дело отметить, но все уже было выпито. Впереди было еще одно застолье, в конце работы – Петрович угощал, поил у себя дома. Оставалось набраться терпения.

– Слушай, Петрович, – насупился Олег. – Я не представляю, как Викторович будет за начальника, ведь он дуб дубом. Я не знаю, – Олег виновато развел руками. – Он в чертежах не разбирается. Я бы не оставил его за начальника. Он раньше кочегаром работал, я случайно узнал, мне Витька сказал. Как-то я нарезал резьбу на чугуне, он подходит ко мне и говорит, почему я без масла работаю. Вот балбес! Дурак! – не скупился Олег на выражения. – Чугун нарезается с керосином или с водой. Еще технолог! Лучше бы тебя поставили начальником.

– Олег, может, ты поешь? Ты почти ничего не ел.

– Аппетита нет, – подговаривался Олег на бутылку.

– Ладно…

– Петрович, посиди еще минут пять. Хитрый ты, – имел Олег в виду, что Петрович не платил за доски, отдал кирпичом, было еще и другое.

– Чего хитрый?

– Так… Пьяный Олег все выложил, не стал бы молчать.

Петрович с Олегом пошли за досками. Еще три часа работы – и опять застолье. Пил Олег не знал меры, не помнил, как добирался до дома, если помнил, то плохо. Петрович, случалось, даже заказывал такси. Утром Валя рассказывала, как Олег пьяный куражился, не хотел снимать обувь, ругался. Олег верил и не верил. Раньше Олег никогда не болел с похмелья, теперь даже не мог работать, отпрашивался. Петрович всегда отпускал.

– Петрович, хочешь анекдот? – вспомнил Олег. – Верка в пятницу рассказывала.

Петрович отложил инструмент:

– Давай.

– Вот, значит, молодая пара купила машину, решили покататься. Едут по оживленной улице – машина врезается в столб. «Приехали», – говорит муж. «А как ты будешь останавливать машину, где нет столба?» – спрашивает супруга. Понравился, не понравился анекдот, Олег не понял. Он знал еще анекдот. Петрович уже работал. Олег больше не отвлекался, работал.

Он еще бы работал – Петрович уже собирал инструмент. Олег закурил, потянуло на общение, стало хорошо. От плохого к хорошему, от хорошего к плохому – так проходила жизнь, и, когда совсем было плохо, Олег брал бутылку, и плохое отступало; и когда было очень хорошо, Олег тоже выпивал. Без спиртного он не мог. Ничего плохого Олег в своем пристрастии к спиртному не видел: он не бузил, как некоторые, работал… Было, конечно, что и ругался, пьяный он не помнил. С кем не бывает. Все пьют. Президент – и тот пьет.

3

Олег вконец разочаровался в работе: зарплата была чисто символическая. Раньше, до развала Союза, до рыночных отношений можно было хоть что-то купить из вещей, съездить отдохнуть, сейчас все это непозволительная роскошь.

Олег заменил масло в редукторе в загрузочном отделении на третьем ленточном транспортере и сидел курил. Неприятно пахло резиной. Воздух сырой, тяжелый. Работы в цехе было мало – все больше по хозяйству. Завод работал в половину своей мощности, исключительно на потребителя, с предоплатой, ничего лишнего, никаких заготовок. Главное – удержаться на плаву. Пока задержек с зарплатой не было.

Вот уж пошла вторая смена, как начальник ушел в отпуск. Викторович был за начальника и за мастера, Петрович взял три дня без содержания. «Кочегар – он и есть кочегар, – думал Олег. – Все ходит, выглядывает, чтобы не сидел, хочет показать себя, что начальник. Чего ходить, если работы мало? Лучше бы Петрович остался за начальника, больше толку было бы. Начальник… Дюймовую резьбу не может отличить от метрической. Начальник хренов». Панин Генка вчера после работы где-то крепко поддал и ходил с похмелья, болел. Генка работал в цехе пятый год.

В апреле Генка на свой день рождения, тридцатипятилетие, приносил на работу две бутылки водки, угощал. Олег тоже в свой день рождения угощал, традиция была такая.

Олег пошел в формовочный цех. Было десять часов. Был большой перекур, почти весь цех собрался в слесарке, пили чай. Панин сидел в стороне от всех, в углу у батареи, курил. Андрей стоял у окна с кружкой, с чифиром. Олег скромно встал у двери, закурил. Лебедев хвалил тещу. Мишка рассказывал анекдоты. Олег как ни всматривался, не мог понять опохмелился Генка или нет. Если Генка опохмелялся, то должен был угостить, Олег всегда угощал, один не пил. Вошел Викторович.

– Чай пьем? – спросил он, хотя можно было и не спрашивать. – Как, Олег, редуктор?

«Привязался», – хотел сказать Олег:

– А что редуктор?

– Смотрел?

– Посмотрю, куда торопиться.

– Куда торопиться… – удивился Викторович. – Другая работа есть.

– Всю работу не переделаешь.

– Тогда зачем ты приходишь на работу? Сиди дома.

Ну это уж слишком:

– Я прихожу на работу, чтобы на тебя посмотреть. Не могу жить без тебя. Нравишься ты мне очень, – не мог Олег остановиться. – Ты лучше скажи, как ты кочегаром работал. Чем топил – углем или мазутом?

– Тебе, Олег, язык надо отрезать, чтобы не болтал лишнее. Несерьезный ты человек. Балаболка.

– Как несерьезный? Если бы я был несерьезный, ты не доверил бы мне редуктор, так?

– Так. Только любишь ты это дело, – щелкнул Викторович себя пальцем по горлу.

– Викторович, дай на бутылку.

Викторович никогда не давал в долг, и об этом весь цех знал.

– С тобой, Олег, невозможно разговаривать.

– Так выпить хочется, начальника нет…

– Так вот, – хрипло произнес Викторович, – я тебя, Олег, предупреждаю, что за появление на работе в нетрезвом состоянии буду наказывать, вплоть до увольнения.

– Начальником стал, так теперь тебе все можно. А если бы президентом был… Из кочегаров в президенты, как в Америке.

Викторович ничего не ответил. Олег, как назло, ничего больше не мог придумать смешного, был не в форме. Викторович ушел. Перекур закончился. Олег предпоследним, за Андреем, вышел из слесарки.

– Вот козел! Наказывать буду! Начальник какой.

– Перестань, Олег, – сердито заговорил Андрей, – как ребенок. Ну и что, если сказал? Сказать все можно. Ты уже запаниковал.

– Так ведь хватит ума – и накажет. Ведь дурак. Послал меня масло заменить в редукторе на транспортере. Ты, говорит, разбери редуктор, крышку сними. Зачем мне разбирать редуктор, когда я могу через смотровое окно залить масло? Может, говорит, подшипник сломан. Ну сниму я крышку, все равно я не увижу, сломан подшипник, не сломан. Это надо разбирать весь редуктор. Ну дурак. Андрей, ты не знаешь, где вчера Генка напился?

– Говорит, у брата был. Бутылку водки на двоих выпили, потом Васька Шутов зашел – и понеслось…

– С похмелья мучается.

Андрей ничего не ответил.

Если бы Андрей тоже работал на транспортере, Олег выведал бы, опохмелялся Генка или нет, Андрей должен был знать, без него не проходила ни одна пьянка в цехе. Были бы деньги, заначка, было бы все проще, Валя в день получки все деньги выгребала из кармана у пьяного. «Зачем они тебе, – говорила она, – все равно пропьешь». Это была правда: как только появлялись деньги, сразу находились друзья – и понеслось, как говорил Андрей.

Работы с редуктором было минут на двадцать. До конца смены еще три часа. Сходить к Андрею… Викторович вышел из-за колонны. Олег как сидел, так и остался сидеть.

– Сделал работу? – строго спросил Викторович.

– Сделаю.

– Почему редуктор не вскрывал?

– А зачем? Я так масло залил.

– Я тебе сказал снять крышку, – стоял на своем Викторович.

– Зачем?! – не мог Олег говорить спокойно. – Что я, дурак, что ли? Я так заменил масло. Зачем тогда смотровое окно? Вот выйдет Петрович, я спрошу – надо было снимать крышку или нет, чтобы заменить масло.

– А если подшипник лопнул?

Олег рассмеялся:

– Ну сниму я крышку, все равно не увижу, лопнул подшипник, нет.

– Ну смотри, Олег, застучит редуктор – это будет на твоей совести.

Викторович ушел. Олег закурил.

– Ну и дурак, ну и дурак. Ни черта не понимает, а указывает. Свалился на мою голову, старый хрен.

Олег долго ругался. Тяжелой была смена. Викторович привязался… Хорошо бы расслабитьcя, взять бутылку после работы, хотя бы вина. Валя опять: «Денег нет! Напьешься! Все деньги пропиваешь!» Попробовать уговорить.

– Что ты там расселся! – закричал Андрей. – Всю смену будешь сидеть.

– А что, нельзя? Еще один начальник объявился! – демонстративно отвернулся Олег.

– За шабашку мне принесли. После работы пойдем в «Ветерок».

– В «Ветерок»? После работы? – не мог поверить Олег. – С этого сразу надо было и начинать, а то раскричался. Генку с собой возьмем? Он с похмелья. Он как-то угощал нас.

– А ну его, нахлебника, – скривился Андрей.

– Почему нахлебника?

– Ладно, возьмем, добрая ты душа.

– Викторович тут ко мне приходил: «Ты почему не вскрыл редуктор? Может, подшипник лопнул». Ну сниму я крышку, все равно не увижу трещину, – разговорился Олег. – Вот дурак!

– Две бутылки водки возьмем, – прикидывал Андрей.

«Две бутылки – это начало, – думал Олег. – Там видно будет. Там можно занять у Генки или Андрея».

4

Как пришел домой, Олег не помнил. Валя говорит, Андрей на себе принес, как мешок. Ладно не бросил. Если бы Генка не снял деньги с книжки, не взял еще водки, было бы нормально, Олег тогда еще держался на ногах. Не надо было больше пить, но как не пить, когда захорошело…

Кажется, еще 100 граммов – и будет еще лучше, но был перебор, как в картах. Если бы не эти последние 100 граммов, Олег сам пришел домой.

Сильно болела голова, тошнило, Олег не знал, как работать. И работа была тяжелая, на высоте. Работы было много: вентиляция вся проржавела, надо было менять фланцы. Вот уж тридцать минут прошло, как Лешка ушел за фланцами в ремцех. За тридцать минут можно было раз десять сходить туда и обратно. Антону, похоже было, все равно, когда Лешка придет. Олег не мог так:

– Вот дебил. Его только за смертью посылать. Прошлый раз дали мне его в помощники, я с ним помучился. Стал он запрессовывать подшипник, бьет по наружной обойме молотком. Чуть не сломал подшипник, хорошо я заметил. Ничего не может делать и не хочет учиться. Парню уже 20 лет. Где он шляется?!

Олег сам бы сходил за фланцами, если бы не болел.

Лешка принес фланцы.

– Ох, – тяжело вздохнул Олег. – Сейчас бы 100 грамм, и я бы поправился.

Но где взять? У кого занять? Сам за водкой идти Олег не мог, надо было кого-то просить. Можно было Ложкина уговорить сходить, он уже бегал. Но у кого занять? Вот вопрос. У Селедкова должны быть деньги. Человек он серьезный, не курит, не пьет. Есть машина.

– Ох, – опять тяжело вздохнул Олег.

– Мутит? – спросил Лешка.

– Деньги есть?

Лешка был один сын у родителей. Мать работала бухгалтером, отец – начальник. Должны быть деньги.

– Дай денег! – оживился Олег. – Чего молчишь?

– Нет у меня. Что пристал?

– Врешь ведь. Родители у тебя богатые.

– Богатые они, а не я.

– Зажался. Мне бы только поправиться, чтобы не болеть. Граммов 100.

Но где граммов 100, там и 200 – и понеслась… и опять похмелье.

– Давай работать, – встал Антон, открыл пропан, кислород, разжег резак. От работы Олег не отказывался, как ни было тяжело. Главное было – доработать до обеда. В обед Олег думал отлежаться. Один Олег сачканул бы, а в бригаде надо было работать, в коллективе все на виду.

– Ты, Лешка, сначала фланцы надень на трубу, – учил Олег.

– Знаю. Вот пристал.

– Знаешь ты… Ни черта ты не знаешь и не хочешь знать! – прорезались в голосе Олега начальственные нотки. – Сейчас бы 100 грамм и пирожок. Лешка, дай денег. С получки отдам.

– Нет у меня!

– Ну найди, – не отставал Олег. – Один сын у родителей – и денег нет.

– Заколебал ты меня! – Лешка смачно сплюнул. – Куда тебе еще 100 грамм, еле живой, в чем душа держится.

– Это не твоя забота. Дашь? – через силу улыбнулся Олег.

– Отстань! Как алкоголик…

Олег не каждый день пил, мог и не пить… какой алкоголик? До обеда Олег слова не проронил. В 11:30 Антон с Лешкой пошли разогревать обед в термоцех. Специального места, где можно было бы пообедать, в цехе не было. Обедали кто где, кому где удобно. Обедали по 3—4 человека. У каждого было свое место, угол. Оставшись один, Олег взял в инструментальной фуфайку, бросил на доски и лег, закрыл глаза. В горле все пересохло. Обедавшие рядом, у пресса, Громов с Евгением о чем-то спорили.

Олег задремал… была электричка, потом – лес. Места знакомые, но что за места, Олег не мог припомнить. Проснулся Олег – Андрей стоял рядом, толкал:

– Спишь, сынок. Я тебе опохмелиться принес. Лешка сказал, что ты умираешь. Чего лежишь, поднимайся! Или поднять тебя?

– Подожди, подожди… – замахал руками Олег. – Я сам встану.

Андрей достал из кармана брюк початую бутылку вина, открыл зубами пробку, сделал несколько больших глотков. Потом Олег приложился к бутылке – опорожнил.

– Хорошо. Молодец, Андрей. Ты меня спас. Я перед тобой в долгу.

Олег закурил, захорошело. Обед закончился. Андрей ушел.

– Поправился я немного, мужики, – рассказывал Олег Антону с Лешкой. – Андрей приходил, вина принес. Молодец! Так он парень ничего, только пьяный – шальной

Олег заметно прибавил в работе, но до полного выздоровления было далеко. После перекура Олег опять сник, даже стало как-то хуже, лучше бы, кажется, Андрей не приходил, не приносил вино. В три часа стало невмоготу, и Олег пошел искать деньги, занял у кладовщицы. Андрей сбегал, купил водки, пили за складом, все на скорую руку, без закуски. В 15:30 Олег рассказывал Лешке, Антон ушел за болтами, как занял деньги, как пили.

– Прет от тебя, как от винной бочки.

– Что ж ты хочешь, пили без закуски. Все нормально. Что вы тут сделали без меня? Молодцы! Только надо было сначала поднять трубу, а потом фланец приварить.

Скоро Олег совсем опьянел.

– Устал?

Олег поднял голову, долго смотрел на Викторовича, не узнавая.

– Устал, – честно признался Олег. – Работа тяжелая.

– Я вижу.

– Чего ты видишь?!

Лешка рассмеялся. Олег хотел сделать ему замечание, Викторович заговорил: – Я смотрю – Андрей пьяный ходит, значит, и Олег готов. Так оно и есть

– Как готов? – сделал Олег удивленное лицо, стараясь не дышать на мастера

– Пьяный.

– Кто пьяный? Я пьяный? Вот сказанул. И как у тебя язык повернулся такое сказать.

– Я вижу, какой ты пришел на работу и какой ты сейчас.

– Какой я сейчас?

– Пьяный!

– Кто пьяный?

– Ты пьяный.

– Вот придумал.

Викторович ушел. И тут Олег вспомнил, что, когда проводил Викторовичу свет в гараж, брал свой кабель. Кабель этот Олег достал, когда работал в депо. Правда, Викторович тогда за работу поставил бутылку, но все равно, если бы Викторович не выпендривался, Олег не стал бы брать деньги за кабель. Викторович достал из нагрудного кармана 3 тысячи.

– Хватит?! Больше нет.

– Давай, – на бутылку вина было.

В душевую Олег не пошел, мылся под краном, торопился домой!

– Жрать! Жрать! – повторял Олег, беззвучно шевеля губами.

5

С баней все было закончено, в четверг Петрович мылся, звал, Олег не пошел… Еще надо было заменить пленку в парнике, покрасить веранду… Работа была. В 10 часов хотел Андрей прийти помочь, не пришел. Петрович даже пива не купил. Так Олег и работал, без настроения, отбывал барщину. В обед Катя принесла плов, винегрет, булочки, была водка. После обеда тоже как-то не работалось, и Олег взмолился:

– Петрович, давай покурим.

Олег сел у парника на доски, закурил.

– Я, наверное, Петрович, переел, как-то нехорошо.

– Я тоже, когда переем, – тяжело. Переедать вредно, между прочим. Лучше не доесть, чем переесть.

Петрович закурил. Он был чем-то расстроен, тоже работал – не старался.

– Петрович, может, мне взять без содержания на недельку, отдохнуть? Устал я от Викторовича.

– А… – понимающе протянул Петрович. – Ты, Олег, мужик неплохой, только вот пьешь по-черному. Попадаешься. Жаль мне с тобой будет расставаться. Я к тебе привык.

– А сам-то, Петрович… Под Новый год напился.

Олег это хорошо помнил, и это был не единственный случай: Петрович выпивал, напивался.

– Олег, полегчало?

– Ничего.

– На сегодня хватит, да?

– Не знаю, – пожал Олег плечами. – Как хочешь.

– Ладно, на сегодня хватит, а то супруга у меня говорит, что я тебя замучил.

– Да ну!

Было пять минут третьего, Олег так рано еще не приходил домой. Можно было бы зайти к Андрею. А если его нет дома?

Петрович собирал инструмент.

– Зайдешь?

Петрович мог и не спрашивать – когда Олег отказывался? В выходной, да не выпить – вспомнить нечего. Олег не искал приключений, но по пьянке чего только не было – и замерзал, и был бит… С годами он вроде как меньше стал пить. За рюмкой Олег легко забывал о всех своих неприятностях, и не так уж все было плохо, как трезвому казалось, жизнь продолжалась.

– Пошли, – взял Петрович сумку с посудой.

Олег взял бидон из-под воды. Пошли низом, мимо гастронома, так было ближе. Улица Ленина, третий дом от аптеки, 58-я квартира. Олег не раз был у Петровича, занимал деньги. Петрович никогда не отказывал, и Софья давала в долг.

Дверь открыла Софья в дорогом сером платье. Ей шел серый цвет. В прихожую прошла Катя.

– Здравствуйте, дядя Олег.

– Здравствуй, красавица.

– Олег, устал? – спросила Софья.

– Нет.

– Проходи в комнату.

– Мы с Петровичем покурим.

В прихожей стояла тумбочка, была пепельница, сигареты. Софья не разрешала курить в комнате.

– А я, Олег, сегодня говорю своему: пораньше приходите. Зачем себя изматывать? Мой увалень тоже работал?

– Работал. Конечно, работал, – живо отозвался Олег.

Петрович никак не отреагировал на замечание жены, словно не слышал. Олег с довольной улыбкой на лице прошел в комнату, сел в кресло у окна. Катя помогала матери накрывать на стол. Стол стоял посередине комнаты. Слева от окна – хорошая четырехсекционная стенка, диван, кресла. На полу ковровая дорожка. Было три комнаты.

– Ну и муж у меня: нет чтобы помочь накрыть на стол – сразу плюхнулся в кресло, – не унималась Софья.

– Петрович, смотрел вчера футбол? – чтобы как-то разрядить обстановку, спросил Олег.

– Я вчера рано лег. Устал, – развалился Петрович в кресле.

«Наверное, пьяный был. Вот и лег, – подумал Олег. – То-то Софья ворчит».

– Петрович, когда второй транспортер пустят? – заговорил Олег о работе

– К 20-му числу должны.

– С ним много еще работы?

– Хватит. Опять подскочили цены на энергоресурсы.

– Петрович, а сколько директор завода получает?

– Я думаю, около 2 миллионов, а может и больше. Коммерческая тайна.

– Да, – тяжело вздохнул Олег. – На все коммерческая тайна. Жили… На все денег хватало.

– Жили… Экономика рушилась. Жили в долг. Как жили, так уже жить нельзя.

– Мужчины, к столу! – приглашала Софья. – Олег.

Олег хотел спросить Петровича еще про оклады – будут добавлять, не будут, забыл, не до окладов было. Петрович принес в комнату водку, вино. Олег оживился, болтал без умолку, но скоро сник, сидел тихо, если и говорил, то плохо, речь была бессвязной. Отключился он сразу – уронил голову на грудь, затих, уснул. Как уходил, Олег уже не помнил.

– Вставай, чего лежишь! – кричала в ухо Катя. – Пойдешь на работу?!

Лежал Олег одетый на диване.

– Ты хоть помнишь, что с тобой вчера было? – стояла Валя босая, в рубашке.