Текст книги "Покорение дворца Яньси. Том 3. Хозяйка дворца"

Глава 125. Возвращение

Счастливые события даруют легкость и смягчают нрав: после примирения с Вэй Инло Хунли несколько дней подряд сиял от радости – даже когда младший евнух по неловкости пролил на него чай, император не разгневался, а лишь мягко попросил Ли Юя не наказывать провинившегося.

А еще счастливые события часто ходят парами: в тот же самый день, едва император занялся государственными делами в павильоне Янсинь, в помещение стремительно вошел главный евнух.

– Ваше величество! Победа в Цзиньчуани! Под личным командованием генерала Фуча крепости захвачены!

Хунли резко поднялся, лицо его сияло от радости.

– Правда? Победа в Цзиньчуани, Фухэн победил!

– Да, цзиньчуаньский тусы Солопан[19]19
  Тусы – местный предводитель, вождь инородческого племени. Солопан (Солобэнь) – вождь тибетских племен тубо, сражавшихся против Цинского завоевания в 1740-х гг.


[Закрыть] просит о капитуляции, наша армия возвращается с победой!

– Отлично, отлично, просто отлично! Я не ошибся, Фухэн – великий полководец! Вызвать его в столицу для доклада!

Война длилась больше двух лет, и, когда Фухэн вернулся в особняк Фуча, домашние едва узнали его: прежде подобный полной луне, грациозный юноша потемнел, исхудал и осунулся от забот, так что теперь он больше походил на одинокий костер в пустыне.

– Фухэн, Фухэн! – Старая госпожа Фуча выскочила из дома, глаза ей давно отказали, она ничего не видела даже прямо перед собой, поэтому безостановочно шарила руками вокруг. – Где ты? Где же?

– Матушка! – Фухэн взял мать под руку.

Старая госпожа ухватилась за него, пальцы проворно ощупали лицо, и, наконец, распознав сына, она заплакала:

– Скоро уж три года, как ты ушел. Но ты вернулся, сынок. Так исхудал…

– Главное, что вернулся. – Кокетливо улыбаясь, к ним подошла Эрцин в роскошных одеждах. – Не уезжай больше, мы с матушкой места себе не находили от беспокойства.

Увидев ее, Фухэн сразу помрачнел.

– А ты как здесь оказалась?

Старая госпожа хоть и ослепла, но по голосу тут же распознала его чувства и сказала с упреком:

– Ты уехал, бросил жену беременной, она чуть не умерла в родах. Если бы я не приказала взломать двери в особняк, осталась бы по твоей милости без внука!

Фухэн равнодушно спросил:

– Но теперь-то с ними все в порядке?

Старая госпожа не понимала, что с ним. Сын со всеми был добр и только Эрцин как будто считал врагом. Сколько она его ни увещевала, никакого толка. Эти двое были словно куски разбитого зеркала – даже если сложить их вместе, трещины от этого не исчезнут.

Оставалось только надеяться, что этот разлом сможет закрыть ребенок. Старая госпожа сказала:

– Ладно, взгляни-ка лучше на своего сына. Фуканъань… Фуканъань…

Все расступились, пропуская маленького мальчика.

На вид ему было года два-три, на нем был голубой парчовый халат, а на голове – шапочка с ослепительно сияющим шариком. Когда малыш подошел и, задрав голову, застенчиво взглянул на него, его прекрасные глаза живо напомнили Фухэну глаза императора Хунли в юности.

Фуча почувствовал, что сердце его пронзила игла. Он повернулся к матери.

– Матушка, мне нужно еще во дворец для доклада, поэтому я не могу задерживаться. Вечером я заеду еще, и мы побеседуем. Хорошо?

Для таких людей, как семья Фуча, дела империи всегда были превыше семейных. Старой госпоже оставалось только кивнуть:

– Не задерживайся! Хватит тратить все свое время на дела страны, найди немного и для жены с сыном.

Фухэн принужденно кивнул, проводить время с этим ребенком и его матерью ему совсем не хотелось. Попрощавшись с матушкой, он тут же собрался уходить, словно за ним по пятам гнались страшные бедствия.

– Постой, – окликнуло его одно из бедствий. – Фухэн! – Эрцин была тщательно накрашена, но толстый слой пудры и яркие румяна не могли скрыть злость в ее улыбке. Она подбежала и повисла на нем, не давая пройти. – Это ведь твой сын, так почему бы тебе не приглядеться к нему получше?

С этими словами она снова подтолкнула вперед Фуканъаня.

Фухэн снова двинулся к выходу. Ему совсем не хотелось смотреть в эти знакомые глаза.

– Я, знаешь ли, чуть не умерла в особняке во время родов, – проговорила жена с улыбкой. – А теперь у тебя не найдется для меня даже пары слов извинений?

Фухэн холодно ответил:

– В особняке были врач и повитуха.

Он ненавидел ее за измену, за то, что она обманула Хунли и обзавелась запретным ребенком. Но даже после всего этого он не стал избавляться от нее, решил, пусть живет в свое удовольствие, ест и пьет вдоволь и ни в чем не знает недостатка, только одного он ее лишит: свободы.

Но Эрцин не помнила того, что он щедро давал ей, зато хорошо понимала, чего у нее не было.

Возможно, поэтому она считала, что неблагодарный муж заслуживал мести и бесконечных придирок.

– Мне нужнее было внимание мужа. – Она еще сильнее прижалась к Фухэну, требуя того, чего так страстно желала, – любви.

Он оттолкнул ее.

– После того, что ты сделала, Фуча Фухэн тебе больше не муж.

– Ты не можешь быть со мной таким бессердечным.

– Думаешь, я оставил тебя при себе, потому что питаю к тебе какие-то чувства? – В глазах Фухэна не было ни капли тепла, когда же его взгляд переместился на Фуканъаня, лицо его приняло сложное выражение. – И все же ради этого ребенка прошу: довольно. Ты его родила, так будь ему достойной матерью.

Мальчик задрожал, спрятался за Эрцин и стал разглядывать его из укрытия.

Фухэн смотрел на него.

Он не мог дать ребенку отцовской любви, он даже не знал, как сможет смотреть на него в будущем. Вздохнув про себя, он развернулся к выходу. За его спиной раздался холодный смех Эрцин:

– Торопитесь во дворец, чтобы увидеть Вэй Инло, господин Фуча?

Фухэн не обращал на нее внимания.

– Ой, что это я такое говорю! – Эрцин повысила голос. – Теперь ведь нельзя называть ее вот так запросто, она же сейчас младшая супруга Лин!

Молодой воин остановился и резко обернулся.

– О чем ты?

Супруга не торопилась отвечать, вместо этого она наклонилась и взяла на руки сына – два великих бедствия, большое и маленькое, вместе смотрели на Фухэна, невыразимый стыд, невысказанный позор.

– Позор, который я тебе принесла, и страдания, которые причинил тебе Фуканъань, даже если сложить их вместе, – ничто в сравнении с тем, что сделала Вэй Инло. – Молодая женщина рассмеялась. – Только посмотри на себя, как ты побелел… Что, разве ты не собирался с ней встретиться? Беги скорее во дворец Яньси, разыщи ее, преклони колени и не забудь обратиться по титулу: младшая супруга Лин.

Каждая ее фраза, каждое слово клинками пронзали грудь, и из этих невидимых ран струилась кровь.

– Я в это не верю! – Он зажмурился, потом сжал зубы и снова открыл глаза. – Ты меня обманываешь!

Ноги перестали его слушаться, но он выбежал из дома, вскочил на коня и стремительно помчался к воротам дворца.

Въезд верхом во дворец был запрещен, так что он швырнул стражнику поводья и вбежал внутрь, вот только путь его лежал не к павильону Янсинь.

– Фухэн! – На плечо ему легла рука. – Ты с ума сошел?

Фухэн обернулся.

– Отпусти.

Хайланча, похоже, всю дорогу бежал: дыхание его было частым, а на лбу выступил пот. Настороженно оглянувшись по сторонам, он спросил, понизив голос:

– Император ждет тебя в павильоне Янсинь, так что тебя принесло во дворец Яньси?

Проникновение во внутренние дворцы жен императора грозило подданным смертной казнью.

А уж с учетом прошлого Фухэна и Вэй Инло…

Фухэн и сам знал, что поступает неправильно, но ничего не мог с собой поделать. Ноги отказывались ему повиноваться и сами привели его сюда, к той самой женщине.

– Я… – пробормотал молодой человек, – я должен ей кое-что сказать.

Он так долго таил эти слова в своем сердце.

Он думал сказать их перед тем, как отправиться на войну, но сомневался: не принесут ли они ей лишнюю боль, если он погибнет на поле боя? А потому он тогда только издалека полюбовался на Вэй Инло в резиденции Юаньмин, оставил все невысказанное при себе и отправился на войну.

Тогда он пообещал себе: «Я сохраню эти слова в моем сердце: если я погибну в бою, то сердце, в котором они сокрыты, сгниет вместе со мной; если же я вернусь живым, то оно достанется ей».

– Идут! – Хайланча одернул его. – Быстро опусти голову!

Но Фухэн прямо смотрел на медленно приближающийся паланкин супруги третьего ранга.

Он чудом ушел от верной гибели и получил свой шанс поговорить с ней.

Вот только он и не думал, что, оставшись в живых, утратит право с ней разговаривать.

Его сердце не сгнило на поле боя, но теперь ему оставалось гнить в груди своего хозяина…

Словно что-то почувствовав, Вэй Инло в паланкине резко повернула голову, и, вторя этому движению, мелькнули в воздухе двумя снежно-белыми лучами ее жемчужные серьги. Вот только взгляд, остановившийся на лице Фухэна, был холоднее сияния жемчугов.

Глава 126. Ревность в природе человека

Их взгляды встретились, но лишь на мгновение.

Лицо Вэй Инло не выражало ничего: ни радости, ни ненависти, – она была так равнодушна, словно взгляд ее скользнул по камню у дороги или цветку на берегу – мгновение безразличия, и вот уже она смотрит на что-то другое.

Когда паланкин супруги третьего ранга неспешно проследовал мимо Фухэна и оставил его позади, ему показалось, что среди ясного весеннего дня он вдруг угодил в царство стужи.

Так же чувствовала себя Вэй Инло в тот год, когда, лежа ничком среди вдруг ставшего ледяным мира, смотрела, как удаляются плечом к плечу Фухэн и Эрцин, – все для нее перевернулось, а надежды обратились в прах.

Хайланча вздохнул, тронул его за плечо и сказал:

– Тут много чего случилось, теперь она супруга императора… Фухэн, выкинь ее из головы.

= Павильон Янсинь =

– Фуча Фухэн, ты не подвел меня. – Хунли смотрел на молодого военачальника с гордостью и теплом. – Я должен щедро вознаградить тебя за подвиг в Цзиньчуани. Чего бы ты хотел?

Лицо совершившего беспримерный подвиг Фухэна было таким безжизненным, словно он уже стоял одной ногой в могиле.

Прошло немало времени, прежде чем он наконец медленно поднял голову и посмотрел на императора.

– Ваше величество, я могу попросить что угодно и вы даруете мне это?

Он не успел продолжить, но Хунли, похоже, уже о чем-то догадался: радость сошла с его лица, и он холодно приказал:

– Моим высочайшим повелением Фуча Фухэну жалуется титул князя Чжунъюн первого ранга, шапка с драгоценным камнем в навершии и облачение с четырьмя изображениями драконов.

Молодой воин замер и хотел было что-то возразить в ответ, но Хунли уже отгородился от него очередной докладной запиской.

– Ладно, а теперь ступай.

– Я… Слушаюсь. – Фухэн видел, что правитель уже принял решение, оставалось только поклониться: – Нижайше благодарю за милость, ваше величество.

Хунли кивнул, лицо его за гармошкой доклада потемнело.

– Ваше величество, прошу. – Вскоре в зал вошел Ли Юй с нефритовыми табличками, на самом видном месте располагалась табличка Вэй Инло.

Хунли взял табличку, погладил большим пальцем имя на ней и блеклым голосом сказал:

– Фухэн был крайне заботлив с младшей супругой Лин, когда она жила во дворце Чанчунь, наверняка она очень волновалась после его ухода на войну и теперь будет рада его благополучному возвращению.

Ли Юй не знал, что на это ответить, а потому застыл в молчаливом ожидании.

Император вдруг яростно отбросил табличку и глухо произнес:

– Во дворец Чусю!

= Ночью в особняке Фуча =

Один кубок вина сменял другой: пустой – полным, полный – пустым.

– Молодой господин! – Цинлянь вошла с деревянным подносом, на котором теснились тарелки с закусками и миска риса, и заботливо произнесла: – Молодой господин, вы весь день ничего не ели. Вы одержали великую победу и получили высочайшую награду, так почему вы так грустите?

Фухэн молча поднял чашу с вином и выпил ее залпом.

Служанка вздохнула, поставила поднос, направилась к выходу, но еще не успела дойти до двери, когда сзади послышалось:

– Почему?

Она обернулась и увидела молодого господина бессильно опавшим на кресле, он весь пропах вином и был совсем не похож на великого полководца, скорее уж на одинокого скитальца, что странствует по свету в компании меча и кубка.

– В решительный час сражения даже двенадцать указов императора не могли заставить меня отвести войска. Я не подчиняюсь и бьюсь до последнего вздоха, пока не возьму верх, потому что мне нужна только победа… – Он случайно облился вином, но продолжил свою то ли трезвую, то ли пьяную речь: – Император ведь обязан исполнить мое желание…

Цинлянь осведомилась:

– И чего же вы хотите, молодой господин?

Ей и впрямь стало любопытно, потому что Фухэн издавна славился своей умеренностью в желаниях, ничто не соблазняло его: ни власть, ни богатство, ни женская красота. Говорили, что кого угодно во дворце можно подкупить, только не его – ведь никто не знает, чего он хочет.

– Мне нужен один человек.

Цинлянь немного удивилась.

– Я бы хотел получить взамен своих воинских заслуг одного человека… Человека, которого я потерял, а теперь хочу вернуть любой ценой. – Он закрыл глаза, и губы его исторгли два сотрясающих мир до основания слога: – Инло…

Служанка до смерти перепугалась.

Имя Вэй Инло было в доме под запретом.

Порой Эрцин извлекала его на свет вместе с руганью и проклятьями, словно не было на свете слов ужаснее. Она не унималась даже после того, как ее соперница стала младшей супругой Лин.

До сих пор Цинлянь не понимала, почему Эрцин так ненавидела ту девушку, теперь, кажется, все стало ясно…

– Думаешь, я сошел с ума? – Фуча открыл глаза, улыбнулся ей и приложил правую руку к груди. – На поле боя на девять шансов умереть всего один – остаться в живых. Вот здесь остался шрам, будь мой противник тогда чуть точнее – и попал бы в сердце. После этого я решил, что, если выживу, обязательно возьму ее в жены… Пускай она будет в обиде, пусть бранится, я все равно больше никогда не разлучусь с ней.

– Молодой господин… – Цинлянь помедлила, не зная, говорить ли ему, что он помешался от любви или что он говорит глупости, поэтому только вздохнула. – Молодой господин, вы пьяны.

– Я очнулся от хмеля давних заблуждений и трезв как никогда. – Фухэн грустно улыбнулся. – Я считал себя благородным и способным сдержать собственные чувства, смотреть на нее издалека и желать ей счастья, теперь же понял, что сам себя обманывал. Как только я узнал, что она стала супругой императора, я не удержался и бросился к нему, просить у него…

Служанка покрылась холодным потом от испуга.

– М-молодой господин! – На какой-то миг язык отказался ей повиноваться. – В-вы правда попросили у его величества отдать вам младшую супругу Лин?

Даже двенадцать победных кампаний в Цзиньчуани не искупили бы подобного оскорбления императорского достоинства! Из-за одной его просьбы всем в особняке Фуча могла грозить беда!

– Я еще не настолько обезумел. – Молодой человек горько усмехнулся, откинулся на спинку стула и пробормотал: – Ничтожество… Даже добравшись до последнего предела, я все равно ничего не смог сказать…

Цинлянь облегченно выдохнула. При взгляде на него сжималось сердце, она, не удержавшись, подошла и протянула было к нему руку, но коснуться его так и не решилась.

– Молодой господин, это не ваша вина, так уж распорядилась судьба… – Ей оставалось только сожалеть, что она так мало училась и теперь не могла найти достойных слов для его утешения, одни только бесполезные прописные истины.

Фухэн ничего не ответил, он закрыл глаза и уснул прямо в кресле.

Цинлянь не смела оставить его одного в такой момент. Она боялась, что если он проснется, а рядом никого не будет, то господину станет холодно и одиноко, и осталась стоять рядом с ним.

Свеча на столе догорела, и, когда служанка зажигала новую, Фухэн у нее за спиной что-то пробормотал. Похоже, ему снился кошмар, в уголке его глаза показалась слеза и покатилась по щеке. Не просыпаясь, он прошептал:

– Сестрица, как же я сожалею…

Цинлянь подняла руку к своим глазам. Кончики пальцев были мокрыми. Сама не зная почему, девушка расплакалась вместе с ним.

 
Незыблема природа, но людей терзают измененья.
Невысказанных слов преддверьем льются слезы[20]20
  Измененные строки из стихотворения поэтессы династии Сун Ли Цинчжао «Весна в Улине».


[Закрыть].
 

Как часто мы не осознаем чего-то в нужный момент и, лишь когда становится слишком поздно, терзаемся сожалениями.

Вот и во дворце Чусю перед императором плакала молодая женщина.

Прошел ровно месяц с начала заточения младшей супруги Цзя. Измученная опалой, она исхудала, так что одежда на ней обвисла, в сочетании с беззвучным плачем вид ее пробуждал жалость.

– Ваше императорское величество, я осознала свою вину. – Она стояла на коленях и задыхалась от слез. – Накажите меня, как вам будет угодно, только не оставляйте без внимания!

– Хорошо, что ты осознала свою вину, – равнодушно проговорил Хунли, думая при этом: «Как было бы хорошо, если бы и она была такой же нежной и покорной, как ты».

Младшая супруга была похожа на собаку, которая больше всего страшится, что хозяин ее бросит, – не осмеливаясь встать, она проделала весь путь к своему господину на коленях, потом двумя руками ухватилась за полы его одежды, запрокинула голову и жалобно сказала:

– С тех пор как младшая супруга Лин вошла в гарем, вы никому больше не уделяли времени. Я всего лишь ничтожная женщина, и мои мысли занимаете только вы, государь. Я так страдала от того, что вы все свои дни проводите с младшей супругой Лин! Вот я и не сдержалась и заставила ее тогда стоять на коленях! Теперь я осознала свою ошибку, я больше никогда не буду чинить ей неприятностей!

Хунли вздохнул.

– Хорошо, теперь вставай.

Только тогда молодая женщина поднялась, тихонько вздохнула и как бы невзначай ввернула:

– Не сердитесь больше на меня, ваше величество, ревность в природе человека. Если вы согласитесь уделить мне хоть немного того внимания, которым одаряете младшую супругу Лин, я больше никогда не совершу ничего подобного.

– Ревность в природе человека… – Хунли словно попробовал эти слова на вкус. – А что, если кому-то все равно, с кем я провожу ночи и кого одаряю милостями?

– Вполне очевидно, что этому человеку вы безразличны, ваше величество, – не раздумывая ни секунды, решительно ответила младшая супруга Цзя.

Хунли надолго погрузился в молчание.

Глава 127. Сплетни

С той ночи Вэй Инло утратила положение фаворитки.

Император стал посещать то один дворец, то другой: казалось, его увлеченность новой наложницей прошла, и он снова стал щедро делить свои милости на всех, подобно дождю и росе.

Однажды он пришел и во дворец Чусю, вот только заметно было, что ему не слишком интересно: два часа он пил один кубок вина, да так и оставил его полным. Близилось время ложиться, но он поднялся, сказав:

– Я вспомнил, что должен разобраться с несколькими важными докладами, мне пора идти.

– Я провожу вас, ваше величество. – Младшая супруга Цзя потянула Хунли из покоев, намеренно отправившись длинным путем. Фонарь у нее в руках осветил цветы гардении. – Ваше величество, я думаю, что здесь можно выстроить беседку и назвать ее беседкой Юйцзин[21]21
  Нефритовый чертог Юйцзин – место обитания Нефритового императора, верховного божества даосского пантеона.


[Закрыть]. Что вы об этом думаете?

– «Кончилось время цветов в царстве Шу, но раскрылась гардения. Цвет подобен нефритоносному древу, а запах – чертогам Юйцзин»[22]22
  Цитата из китайского поэта династии Тан Лю Юйси «Воспеваю гардении с канцлером Линху». Нефритоносное древо – мифологическое дерево долголетия цюншу, рождающее яшму.


[Закрыть].

Император улыбнулся, глядя на сад, полный гардений.

– Неплохая мысль, эти цветы очень красивы.

Он находил забавным, что в прошлый раз младшая супруга Цзя пыталась, подобно Вэй Инло, притвориться больной, теперь же подражает ей, высаживая гардении. К чему все это? Сколько бы они ни пытались повторять за ней, другой такой все равно нет.

– Вот только лучшие гардении растут не у меня… – протянула она.

«Конечно, они растут не у тебя, а у Вэй Инло».

Весь дворец знал, что младшая супруга Лин очень любит гардении.

Чтобы ее порадовать, Хунли велел доставить во дворец Яньси лучшие сорта. Некоторые в шутку называли Вэй Инло хозяйкой дворца гардений, а не госпожой дворца Яньси.

– …а в особняке Фуча, – закончила фразу младшая супруга.

Хунли онемел от удивления.

– Я слышала, что господин Фуча велел разыскать редчайшие сорта гардении, похоже, ему очень нравятся эти цветы. – Цзя рассмеялась. – Его сад теперь называют садом Юйцзин.

Император резко обернулся и уставился на нее.

Лицо его было до чрезвычайности мрачным, так что младшая супруга нервно сглотнула и робко спросила:

– Ваше величество, я что-то не то сказала?

– Держишь меня за дурака? – холодно проговорил Хунли. – Пытаешься опозорить младшую супругу Лин своими намеками?

Поняв, что он разгадал ее замысел, младшая супруга решила не отпираться, поэтому бросилась к нему на грудь и, глотая слезы, воскликнула:

– Ваше величество, я люблю вас всем сердцем, но вы этого не цените, у вас на уме только эта чванливая девица! Можете убить меня, но я все равно скажу: младшая супруга Лин вас недостойна!

Хунли оттолкнул ее и ушел не оглядываясь.

– И зачем вы это делаете, госпожа? – подошла Чжэньэр и помогла ей подняться. – Себе вреда причиняете не меньше, чем ей.

Младшая супруга Цзя хмыкнула, поднялась, держась за руку служанки, и злобно улыбнулась.

– Император – всемогущий владыка, нет никого превыше него, а на его любимую супругу зарится подданный, может ли он такое стерпеть? Риск того стоит, я не дам этой хитрой лисе вывернуться!

Сплетни птицами поднялись в небо, заслонив собой солнце, и распространились по всему дворцу.

Теперь они наконец добрались и до правителя Поднебесной.

Императрица-преемница как раз пила чай. Заслышав шаги, она обернулась. Хунли был в ярости. Не дождавшись, пока она поднимется для вежливого приветствия, он махнул рукой и выпалил:

– Вам известны сплетни, которые в последнее время гуляют по дворцу?

– Сплетни? – Императрица-преемница помедлила. – Речь о младшей супруге Лин и господине Фуча?

Лицо Хунли еще больше потемнело.

– Значит, известны. Похоже, все во дворце о них знают?

Императрица-преемница вздохнула.

– Император, вы проявляли явное расположение к младшей супруге Лин в последнее время, это не могло не породить зависть и слухи во дворце. Не переживайте, я займусь этим делом и верну младшей супруге Лин доброе имя.

– Так ты веришь, что она невиновна?

– Ваше величество, господин Фуча постоянно пропадает в военных походах, а младшая супруга Лин живет во внутренних покоях. Даже если при случайной встрече они перебросились парой фраз, это сущие пустяки. Не стоит забывать, что младшая супруга Лин была любимой служанкой прежней императрицы, они с господином Фуча друг другу не чужие люди, ничего удивительного, если между ними есть некоторое взаимное расположение.

Руки императора непроизвольно сжались в кулаки.

– Взаимное расположение?

Императрица мельком взглянула на его руки и, не меняя тона, ответила:

– Вы неправильно поняли меня. Я говорила лишь, что все это дело прошлое. После смерти прежней императрицы младшая супруга Лин жила в уединении в резиденции Юаньмин, и они с господином Фуча не виделись. Теперь же она стала супругой императора, досконально придерживается правил, во всем проявляет осторожность, в чем же ее можно упрекнуть? Ваше величество, вы милостивы и великодушны, и подобные пустяки никогда раньше вас не тревожили…

Сложно разобраться в чужих чувствах. Порой чем больше человека убеждают не волноваться, тем ближе к сердцу он принимает дело.

Хунли резко поднял голову и отчеканил:

– Начиная с этого дня, если кто-то еще будет об этом болтать, забить палками до смерти.

– Ваше величество… – Императрица-преемница замерла, услышав приказ, и не спускала с него глаз, пока он не ушел.

Подошла Чжэньэр.

– Госпожа, вы слышали?..

– Никогда прежде я не видела, чтобы император устраивал подобное ради женщины. Что она с ним делает, эта Вэй Инло?.. – Императрица холодно рассмеялась. – Похоже, у благородной супруги Чунь появилась достойная соперница!

Приказ объявили быстро, но он не сработал. На людях все держали языки за зубами, но продолжали перешептываться тайком.

– Я все вызнала.

Во дворце Яньси расстроенная Минъюй уже почти час пыталась закончить прическу своей госпожи, но только зря щелкала роговым гребнем в руках.

– В последнее время во дворце ходят слухи о вас с господином Фуча: кто-то уверяет, что вы сговорились еще во дворце Чанчунь, кто-то – что господин Фуча отдал любимую женщину императору, чтобы получить повышение, кто-то – что вы все еще вместе… Из-за этих-то слухов император и не приходит в наш дворец.

Да, Хунли действительно уже месяц не бывал во дворце Яньси.