Текст книги "Про то, как враг народов войну выигрывал"

Вот в точности эдак совсем недавно был полностью обелен Ричард III, оболганный современниками и впрямь-то, как есть, вознесенный великим Шекспиром на жертвенник вековой исторической кривды…

Горба у него точно никакого не было.

И да, конечно, в поисках на редкость сколь основательно затерянной или тем паче кем-либо злонамеренно утаенной правды надо бы проявлять довольно-таки большую щепетильность, поскольку совсем никому и никак нисколько нельзя бросать даже и малую тень на всех тех зачастую безымянных защитников нашей не столь и давно бескрайне широкой, единой родины.

Раз именно их светлой памяти мы все как один и обязаны – своим до чего только вот обыденно простым физическим существованием.

13

Однако вовсе-то и невозможно будет именно того фактически вот разом буквально сходу разом не признать, что как-никак, а намного лучше будет узнать горькую истину, нежели чем всю свою жизнь без конца и края так и пережевывать, да пережевывать басни старой, совсем уж и близко не в меру подслащенной советской лжи.

На тех же немцев никто в Европе искоса ныне не глядит и никто в них пальцем не тычет, как на диких заклятых вандалов, причем разве что только потому, что некогда их отцам и дедам и впрямь-то довелось жестоко развязать кровавую бойню, – зверски изничтожив при этом миллионы и миллионы гражданских людей.

В свое время всем тем никак не в меру самонадеянно спесивым представителям той еще именно что делово и незамысловато саму себя крайне же преступно провозгласившей таковой высшей расы был доподлинно верно преподан весьма достойный и славный урок, как и куда им соваться, и близко-то никак этак явно вовсе не следовало.

Ну а всего того с них и должно быть вполне оказаться, ясное дело, и впрямь-то до чего еще безупречно как-никак абсолютно вот разом всецело навеки довольно.

Ну а если наших предков сколь бесстыдно и подло некогда попросту именно что обманули, наобещали им сладкую жизнь, добро и свет…

И разве то никак и никому вовсе-то явственно совсем непонятно, что дело то не в едином своем глазу и близко вот нисколько несхоже с тем до чего напыщенно и весьма уж эгоистически беззастенчивым возвеличиванием всего своего собственного, как есть самого так наилучшего из всех существующих на этом свете народов…

В России звериный национализм в массах явно бы никак совсем не прижился.

Однако вот даже если на одну короткую минуту и вправду допустить, что Советская Россия вполне могла по-братски искренне обнять в медвежьих объятьях социализма весь необъятно широкий западный мир, то это всего лишь, что бросает дополнительную тень на извне завезенную проказу большевизма, а более уж нисколько и не на что иное.

И если подобного рода факт будет всецело признан полностью официально, то чем это все те никак не вчерашние грехи промозгло серого умом коммунистического тоталитарного режима и вправду на деле хоть сколько-то действительно и вправду вообще ведь сумеют до чего еще неистово взбаламутить мутную воду не столь и далекого прошлого?

Неужели и впрямь нечто подобное разом еще сможет весьма вот надолго чертовски испортить дипотношения России со всеми ее западноевропейскими соседями?

14

И разве можно то хоть сколько-то и далее скрывать?

Между всеми теми совсем уж буднично проявляемыми действиями истых приверженцев коммунизма и нацизма было чрезвычайно так много на редкость совсем безрадостно и беспутно весьма ведь сколь еще многозначительно как есть вполне вот действительно общего, кроме разве что чего-то именно всецело так одного.

Именно те самые два десятилетия интернационального социализма и создали все условия для возникновения подобного до чего как-никак непомерно большого количества предателей, запросто так готовых обагрить и замарать руки кровью мирных граждан и своих же соотечественников находясь при этом на службе у Третьего рейха.

А то уж и был тот самый истинно заклятый во всех тех грядущих веках режим безжалостнее и продуктивнее в убийстве, которого никогда доселе не знала вся вот человеческая история.

Причем его отношение к гражданам советской России не имело ровным счетом ничего общего к какому-либо даже и не самому так гуманному отношению к людям вообще.

Да и сами условия дьявольски скотского содержания наших военнопленных, как нечто ведь иное всецело-то затем весьма еще поспособствовало всему тому до чего только бурному развитию в самых вот обычных людях донельзя свирепых инстинктов сущей бесчеловечности.

А между тем все те напрочь обезвоживающие саму уж душу людскую жесточайшие обстоятельства исключительно же тягостного пребывания советских военнопленных в том самом непомерно так суровом немецком плену могли бы оказаться на редкость вот корне совершенно иными, подпиши СССР те сколь еще и впрямь всецело надлежащие к их подписанию международные соглашения…

Эти люди жили бы тогда совсем в других условиях и впрямь-таки, как по накладной, бесперебойно получая посылки Красного креста, и с ними немцы никак вот при данном раскладе и близко так не отважились тогда обращаться чисто уж как с животными.

Поскольку, ясное дело, что тогда как-никак вполне бы явственно существовал, в том числе и некоторый международный надзор над всем тем, так или иначе происходящим в лагерях советских военнопленных.

А эти лагеря медленной и мучительной смерти, кстати, еще с самого начала войны были нисколько так попросту совсем не счетны, причем вот, пожалуй, словно бы звезды на небе.

И наиболее главное тут то, что, те самые пленные никак при этом совершенно не считались охранявшими их оккупантами хоть сколько-то вообще за настоящих людей…

Ну, а если бы положение военнопленных советских солдат и близко не было столь ужасающе попросту ведь более чем очевидно донельзя плачевно, то, как бы это тогда удалось всем тем нацистским агитаторам весьма же основательно поставить под ружье настолько большие солдатские массы под почти все тем же красным знаменем лютого нацизма?

Медленная и мучительная смерть или служба на благо врагу, уж кто это вообще был в том виноват, что советскому воину попросту было жизненно необходимо принимать решение и, кстати, непременно так затем отдавать самое определенное предпочтение до чего и впрямь-то сколь весьма поспешно почти подневольно сделанному им выбору?

А между тем тот самый никак недосужий выбор буквально-то для каждого человека, жизнь или верная смерть, до чего частенько более чем невольно совершается именно в пользу продолжения жизни, и с этим ничего вот никак совсем не поделаешь.

15

Так что вовсе так нечего более чем откровенно поражаться всем тем исключительно невероятным масштабам всего того массового предательства, как и тому, что до того много людей разом тогда попросту вот оказалось где-то совсем невдалеке, в тех уж других до чего как-никак довольно близко-то расположившихся от каких-либо наших, – соседствующих окопах.

Причем наиболее заглавной всему тому первопричиной было именно то, что большевизм – это фактически тот еще вывернутый наизнанку нацизм, и с той же точностью это можно бы сказать и прямо наоборот.

Попросту говоря, нацизм и коммунизм – это именно те две до чего во всем полностью равные половинки одной и той красно-кровавой идеологии, совершенно вот никак не признающей за человеком никакого права на существование из-за каких-либо чисто внешних признаков, совсем не имеющих к его внутреннему естеству ровно так никакого весьма существенного отношения.

А главное, еще и то сколь безоговорочно оно фактически само собой ясно, что это как раз-таки люди, искренне близкие по своим фанатическим убеждениям ко всей руководящей элите, и могли за здорово живешь совсем безапелляционно занять нисколько не подобающие им места в управлении государством, а в частности, и в армейском корпусе.

Причем где-то глубоко внутри политически злокачественных опухолей на теле всего этого мира, Третьем Рейхе и СССР, явно имелись чиновники, безыскусно державшиеся от линии фронта, как можно разве что только подалее, зато бесцеремонно и навязчиво смевшие лезть с советами к тем, у кого над головой все время рвались и рвались снаряды.

16

В суровых реалиях СССР (учитывая только лишь ему и свойственную государственную действительность) все это явно вот выглядело значительно хуже, чем оно было в Германии, и именно в связи с этим гитлеровцы и прошагали своим бравым, и до чего совсем уж неробким шагом от весьма неблизких окраин почти до самой Белокаменной.

Однако то неудержимо стремительное продвижение немецких частей строго на восток было также еще и весьма как-никак сколь неразрывно связано именно с тем никак немаловажным обстоятельством, что та крайне недалекая в деле самого насущного проявления элементарной житейской логики административная система попросту гнала и гнала свой народ строго вперед и на запад.

Ну, а враг беспрестанно крошил все эти солдатские массы полностью ведь в труху, причем зачастую безо всяких больших своих людских потерь.

17

А между тем, какая бы мощная и чудовищная силища на нас сколь внезапно бы не поперла, впрямь-таки сходу скомкав все наши войска, а все равно свои полуобескровленные части можно было бы и несколько рассеять, спешно создав в тылу у безудержно прущего вперед противника чувствительно разящие врага столь многочисленные партизанские отряды.

У всякой армии обоз – это и есть его наиболее слабое место.

Да и вообще, гнать и гнать вперед и только вперед современные войска в случае внезапного вражеского нападения могла одна лишь та пресловуто же всенародная политическая система, что своих от чужих, если и была хоть как-либо способна действительно различить, то только на ощупь и где-то сколь непосредственно рядом с самою собой.

Поскольку буквально все ей были вполне одинаково вовсе этак и близко никак ведь совсем явно уж не свои…

Она весьма и весьма вот всеобъемлюще и безоглядно стремилась к одному разве что истинно беспримерному расширению всех своих и без того совсем этак попросту необъятно широких границ, как и самому же беззастенчивому перерождению всего этого мира под флагом именно что чисто своей весьма старательно перемалывающей людские кости штампованно аляповатой идеологии.

Ну, а с умом и честью защищать свои собственные государственные границы она попросту никак и не умела, да и вообще, уж того никак явно и не могла.

И было то так, а не иначе, разве что поскольку в ней еще изначально был слишком глубоко заложен хищнический инстинкт, а потому и атаковать было единственно верным, с ее точки зрения, средством защиты от подлого агрессора, как есть посмевшего посягнуть на вотчину единственно верного по всем своим «светлым» идеям марксизма.

18

А может, все-таки как-никак было бы исключительно же вполне предостаточно всего-то навсего разом так сходу несколько ниточек магистралей, совсем ведь не мешкая попросту фактически немедля перерезать, мосты вовремя подорвать, и все – конец блицкригу?

Да только вот, однако, чего-либо подобное было бы уж явно вовсе-то нисколько так явно не по-советски.

Тут, понимаешь ли, даешь незамедлительное контрнаступление – и баста!

А между тем любые выступления войск куда-либо вперед и только вперед надо было осуществлять со всем тем достаточно же зрелым, светлым умом и безо всяческой и впрямь совсем этак до чего напрочь остекленевшей в глазах панической истерии.

Раз уж, и вправду, делать подобного рода вещи следовало сколь, как есть исключительно до чего еще многозначительно разве что во всем более чем вполне вдумчиво и рассудительно, а никак этак нисколько не безумствующе безрассудно.

А еще и надо было при этом вполне вот вовремя весьма же стояще призадумываться о более чем неимоверно злосчастной судьбе всех тех войск, что были безо всякой пользы загублены в результате чересчур так донельзя далекого прорыва обороны отнюдь нисколько не глупого противника!

В 1942 году именно при подобных трагических обстоятельствах и попал в плен генерал Власов.

Причем, несмотря на то, что был он вполне вот искренне верным долгу сталинским выдвиженцем, да только все равно было бы сколь еще так несказанно лучше, кабы он так и продолжил службу своей родине на единственно верной ей стороне – его самые бесспорные полководческие таланты могли принести стране весьма еще значительную пользу.

Причем надо бы и то, как есть донельзя так непосредственно всецело разом учесть, что вот довольно-то многие другие сталинские соколы были по всем своим явным задаткам только разве что до чего значительно хуже его, и весь тот вред, причиненный ими своей стране, был более чем несоизмеримо крупней и всецело весомей.

Их мысли черным дегтем мазали всякое подчас жизненно необходимое отступление, как и полностью сколь этак планомерно продуманное создание весьма уж четкой линии должной обороны, а между тем на всякой современной войне это и есть то самое наивысшее преступление супротив всех своих бравых защитников.

Полное незнание истинных батальных реалий, пребывание в своем собственном мире идеологически верно выверенного угара…

Все это и создавало крайне настороженно удушливую атмосферу более чем беспрестанного сивушно перегара всяческих до чего еще совсем вот отчаянных наступлений на пятки врага, который тем временем улепетывать восвояси вовсе-то и близко никак явно не собирался.

19

А между тем даже и перед тем, как той одной самой же отдельной полностью ведь укомплектованной личным составом дивизии этакий суровый приказ наспех так рубя с плеча весьма спешно до чего еще разом сходу отдавать…

Вот и впрямь, перед тем как куда-либо довольно-то сколь весьма многозначительно так далеко вперед на новые позиции всеми силами спешно выдвигаться, разве уж никак не нужно было при этом, совсем не скупясь на время, буквально-то все четко и взвешенно вполне досконально со всех тех или иных сторон всецело обдумать.

Мысленно взвесить все препятствия и преимущества, сопоставить топографию местности с расстановкой сил, причем как своих, да так и противника, а иначе из всего этого могло выйти разве что вовсе так одно совсем пустое и почти бессмысленное разбазаривание, как техники, а впрочем, в том числе и, действительно вполне храбрых духом людей.

И вот они, те совсем как-никак разве что вовсе недавно сколь на редкость до чего милостиво разрешенные к их опубликованию меткие, хлесткие и верные, а как раз потому и праведные слова великого белорусского писателя Василя Быкова.

Его повесть «Карьер» более чем наглядно повествует о наиболее главной задаче всех тех до самой так невозможности безразмерно распухших штабов – порождать одни лишь сущие горы в дальнейшем (в стратегическом плане) вовсе так совсем же полностью бесполезной бумаги.

Василь Быков, «Карьер».

«– Да ну их, этих щелкоперов! – снова повысил голос Желудков. – Терпеть не могу. И на войне не терпел. За что их уважать?

Бывало, если какая операция намечается, сроки ведь ужатые, так эти штабы на бумаги все время и угробят. Месяц с бумажками возятся, графики чертят, перечерчивают, утверждают и согласовывают. Потом ниже спускают, опять чертят и согласовывают и так далее. А придет, наконец, к исполнителю, в полк или батальон, времени и не остается. Комбату некогда на местность взглянуть, где наступать будут, до атаки час светлого времени остается».

20

Причем это как раз из-за подобного рода невозмутимо заоблачных планов самое начало той войны великая страна и встретила во всеоружии до чего изначально уж как-никак исключительно совсем бесплодной попытки и впрямь-то нахрапом вытеснить подлого врага именно туда, откуда он к нам до чего внезапно и более чем безрассудно разом пожаловал.

А между тем среди наиболее зрительно выпуклых последствий подобной откровенно так безбожно простецкой тактики и стало то на редкость беспардонное вклинивание немецких войск в самую глубину доселе неизменно подверженной плотской любви ОТЦА И КРОВОПИЙЦЫ НАРОДОВ и впрямь никак так незамысловато же ставшей именно мигом вовсе-то совсем разом бывшей советской территории.

И надо бы тут и про то сколь этак весьма скабрезно и желчно как-никак попросту ведь совсем мимоходом чисто так сходу разом заметить… а именно, что все те на свете до чего еще грандиозные поражения более чем неизменно оказывают САМЫЙ ТАК, ЧТО НИ НА ЕСТЬ истинно тяжелейший психологический эффект.

Да и вообще смело наступать, да и прямо в лоб до чего отчаянно же атаковать можно было лишь в том единственном случае, коли тебе и впрямь, про то как-никак во всем заранее полностью ведомо, а чего это вообще такое творится на вверенном тебе участке фронта.

Ну, а коль скоро сквозь мутную нетрезвость разве что только и хватит у главнокомандующего ума после трезвона телефона разом же встать во фрунт, да и послушно и жизнерадостно, что есть сил отрапортовать о том, что все давным-давно готово к тому самому до чего давно более чем весьма долгожданному широчайшему наступлению…

И оно и впрямь-таки действительно вскоре начнется, и будут бессмысленно гибнуть люди, поскольку без тщательно выверенных на карте точек удара всякое наступление до чего только незамедлительно превращается в простую свалку, причем картина всеобъемлющего хаоса сопровождала именно уж как-никак практически все большие наступления Красной армии.

А между тем всеми теми отчаянно бравыми кавалерскими наскоками можно было разве что только сгоряча своему врагу совсем этак невзначай и на скорую руку сколь до чего откровенно как-никак вполне всерьез во всем подсобить.

В самой великой спешке и близко никак необдуманно затеянное, а заодно и выражающее одно лишь то на редкость залихватское желание, куда поскорее надрать бы уши наглому агрессору может подчас разве что оказаться выгодным одному треклятому врагу, а особенно если он свое дело действительно уж твердо и до конца верно ведает.

21

А этак-то, кстати, совсем же недолго и свои собственные части морально во всем более чем безнадежно ослабить и разложить, причем как-никак явно совсем еще задолго до подхода живого противника, а именно всем тем донельзя тупым их изматыванием еще вот по пути к фронту пешком, да и сущей безостановочной бестолковщиной.

Ну а заодно и той, как и понятно, сколь несусветно и донельзя так зримой и беспрестанной совсем ведь нисколько несусветной неразберихой…

То есть, те самые гражданские люди, что были лишь разве что только вчера наспех позваны в армию из своего родного двора…

Все они пока живы-здоровы, да только заспаны и никак не поевшие толком, затасканные в дороге и сутолоке, а потому и бросать их сходу в бой – значило только-то и отдать их на заклание фрицам, и ведь никого они не убьют и ничего не остановят, а попросту даром полягут все, как один…

Но отчетность есть отчетность, а потому и все те новоприбывшие войска совершенно же незамедлительно и вправду так сходу на деле следовало разом вот бросать на затыкание прорех в весьма, надо сказать, чрезвычайно протяженной линии фронта.

А, кроме того, при советской системе многоглавого, а все-таки совершенно уж вовсе бестолкового командования, понять, где свои, а где немцы, было порой очень непросто, раз все подчас столь отчаянно перемешивалось во времена всякого до сущего сумасбродства попросту сумасшедшего натиска чудовищно массивного, словно бы слон в посудной лавке, необычайно массового наступления.

Ну, а потому те же танки порою, куда поболее своих солдат давили, нежели чем тех еще истинно лютых врагов.

Ну а в самом начале войны тем более сущая разноголосица иступленных криков, раздающихся откуда-то исключительно так вовсе разве что издалека, до чего совсем бесшабашно призывающих солдат умирать за родину, попросту подчас напрочь убивала в них саму веру в грядущую победу.

А между тем без тени сомнения, ум простого человека, он разве что и близко вовсе-то никак абсолютно не развит, но то уж явно и близко не значит, что он у него сколь принципиально так отсутствует совершенно так вообще.

И вот всему тому в подтверждение слова, взятые из дневника деда автора Спиртуса Бориса Давидовича.

«Помню такой характерный эпизод. Мне позвонили из облвоенкомата и попросили выступить на вокзальной площади перед бойцами четвертой армии, которые отступали от румынской границы в сторону Донбасса, но отбились от своих частей и попали в Крым. «Только учтите, – сказали мне, – когда будете читать лекцию, что, по их мнению, у нас ничего не осталось, и война фактически уже кончилась». Когда я увидел эту толпу небритых людей в потрепанных шинелях без поясов, то разозлился и стал говорить с большим подъемом, стараясь воздействовать на их души. Я доказывал им, что война только начинается, наши силы неисчислимы, и победа будет за нами. Сам был поражен, как эти люди преображались у меня на глазах. Я понял, что, несмотря на тяжелое положение, на пережитые беды, они способны творить чудеса, если их воодушевить и умело ими руководить. Когда кончилось мое выступление, они дружно прокричали «Ура!» и стали задавать мне вопросы. Один из них задал два каверзных вопроса.

1-й вопрос: «Почему мы все время отступаем, не принимая боя? Только займем новые позиции, начинаем окапываться, как получаем приказ отходить дальше».

2-й вопрос: «Почему мы не видим ни одного командира больше, чем с кубиками? Старшее начальство уезжает, оставляя нас на произвол судьбы».

22

А между тем все эти довольно частые передислокации происходили только потому, что умные командиры прекрасно понимали, что пользы от подобного рода позиций будет, ну совсем не ни на грош.

Ведь если враг уже где-то далеко сзади, его попросту незачем тут далее сдерживать, так только в окружение или, чего доброго, еще хуже, в плен к фрицам буквально сразу и попадешь.

Да и вообще, когда то самое безотлагательно спешное и заранее во всех его деталях и близко уж совсем этак нисколько никак не обдуманное наступление всею именно что своею кровью разом захлебывается, да и безо всякого промедления затем превращается в бешеный панический драп…

Причем при той самой сколь донельзя и впрямь попросту так на редкость весьма ведь злосчастной советской системе командования самыми первыми разом незамедлительно драпают именно те самые сурово насупленные отцы-командиры…

Причем как оно само собой и понятно, в конечном итоге, при подобном вот ходе всех дел армию ранее пуль врагов всенепременно до чего еще запросто так настигает именно то сугубо же чисто внутреннее «ржавое» разложение.

Ну, а заняли бы наши войска в 1941 году ту чисто оборонительную позицию совсем этак безо всяческих заранее обреченных на самое то сколь ведь неминуемое поражение отчаянно осатанелых контрнаступлений, авось и за два более легких года пятилетний план по разгрому фашистской Германии… и впрямь-то досрочно вот с великой честью как-нибудь обязательно выполнили…

Да только по адскому плану тех еще самых яростно и днем, и ночью бездумно бдящих очей непримиримо и фанатично бескомпромиссной коммунистической партии всему тому должно было происходить разве что с боем, как и немыслимо показным отчаянным рвением.

23

А между тем в том самом случае, коли бы наши части всеми теми стройными рядами до чего еще поспешно в самом-то начале войны разом уж отступили, то, вот он вопрос так вопрос, а сколько это именно народу в немецкий плен безо всякого боя совсем ведь никак тогда не попало…

Да еще и впрямь, словно мышь в темный мешок, а самоотверженно продолжили бы те бойцы воевать и бить фрица…

Причем всему тому всецело уж должно было как-никак тогда осуществляться и совсем безо всяческой на редкость так грозной тени всего того донельзя еще самодовольного сумасбродства, а это именно с ним некоторые удивительно бравые большевистские воители попросту до чего только чисто по иезуитски злокозненно и чеканили шаг смерти своих собственных войск, направляя их тупо вперед на убой…

И главным для них было разве что именно то, чтобы их воины врага совсем этак никуда вовсе вот нисколько и на пушечный выстрел не пропустили.

Ну, а сами уж чьи-то чрезвычайно ведь мелко суетливые жизни были при этом разве что начисто более чем беззастенчиво вычеркнуты из всякой сметы, да и вообще те люди оказались исключительно так сметливо полностью вот заранее сняты со всякого воинского довольствия.

И главное – всем тем безалаберно напрасным шапкозакидательским демаршем сгубили тогда скольких вполне еще более чем основательно (до всякой войны) хорошо же обученных бойцов, ну а смена им пришла и близко нисколько не та…

Не в смысле хоть сколько-то общечеловеческом, а разве что в смысле той еще самой чисто как есть самой изначальной своей воинской подготовки, как и всяческого на редкость правильного и разумного понимания всяческих «разнокалиберных» свойств всей той нынешней современной войны…

В условиях теперешнего ныне чисто этак до чего всеобъемлющего техногенного фактора будет вовсе-то никак совсем недостаточно одного ведь явного наличия в душе солдата яркой искры личной храбрости…

Нет, нужны были еще и знания, и опыт, где, чего и как может вдруг выдать залп и этаким макаром разом в щепы разнести чью-либо до чего принципиально вконец нахраписто тупую пролетарскую самонадеянность…

Кадровиков, их и без того свои бдительные чекисты частенько приструнивали, а то и весьма основательно до чего еще «заботливо» по-хозяйски постреливали за все то, надо бы прямо сказать, донельзя вредное умничанье, сколь запросто ими разом переименованное в малодушие и трусость…

24

Да и тот навеки легендарно «отеческий» приказ «ни шагу назад» был не только более чем незамысловато жесток, но и был он к тому же и слепо преступен, а как раз потому и суждено было ему некогда и впрямь-то внести в быт отступающих частей самый явный элемент, вмиг иссушающей душу трусости.

Сзади, как оказывается, тоже был вовсе не тыл, а смерть или, в лучшем случае, отсроченная

смерть – штрафбат.

Отступавших там никак не жаловали – считали чуть ли не за тех же предателей…

Ну а судьи-то кто?

Да уж, собственно, говоря, именно те, кто в том самом никак не расплывчатом виде, чисто наспех определив должные параметры наиболее основной и главной цели своей суровой борьбы, попросту всею душою стояли именно за безупречно верное сохранение истинно незыблемых и неприкосновенных основ и поныне в точности так и существующего общественного строя.

А как раз вот потому, до чего огнедышаще яростно подпирая сзади линию фронта, верные своему бравому делу «защитники социализма» очень ведь страстно любили, чеканя при этом буквально каждый свой слог сколь еще свирепо читать суровую мораль солдатам и офицерам переднего края.

И они до чего весьма рьяно при этом всячески старались буквально всеми так силами разом же полностью оправдать доверие коммунистической партии, пославшей как раз-то именно их на это ратное поприще, а не кого-нибудь для того и близко никак совсем ведь нисколько не подходящего другого.

А партия та после всех тех достаточно частых и весьма тщательных чисток и впрямь во всем отныне была сколь еще беззаветно предана делу Ленина под необычайно доблестным и чутким руководством товарища Сталина.

Ну а именно под его донельзя так исключительно строгим и праведным руководством и рушилось разом уж все и вся.

Однако вот как-никак, а тем и впрямь совсем на редкость доблестным мастерам кулачного боя (в тихом тылу) со всем своим народом воевать, всегда было как-никак намного до чего еще необычайно же явно сподручнее, как и во всем на редкость удивительно так чрезвычайно привычнее.

И уж вовсе-то никак оно не иначе, а только лишь в этом и были они более чем до чего еще неизменно и вправду как-никак басовито деловиты, а также и совсем не безгласно вопиюще сноровисты…

К тому же именно посредством данной хлебной и сытой должности и оттого всепоглощающего адового пекла будет значительно этак как-никак довольно-то весьма и весьма явно ведь вовсе далече – небось, немец не искалечит, не испепелит, не изжарит…

25

А как раз-таки потому ловить и расстреливать трусов и паникеров и стало тем самым поистине бравым делом для до чего еще донельзя самого же исключительно так весьма разнообразного рода заплечных дел бравых моралистов…

И это именно они и заняли позицию самых отчаянных радетелей и заступников за весь тот от века им родимый край, а потому и начали они сражаться более чем никак недвусмысленно сколь же смертоносными резолюциями буквально за каждый сантиметр советской земли.

А потому и указ Сталина «НИ ШАГУ НАЗАД» был, собственно, вполне лаконичным призывом лечь костьми на пути врага, а никак не победить его в ратном бою…

И этот беспрецедентно преступный в истории всех войн приказ начали применять к действию еще с того самого августа 1941-го года, попросту тогда его, официально повсюду вывешенного в войсках, нигде еще пока совсем этак вовсе ведь нисколько не наблюдалось.

Однако во всех инструкциях для армейского начальства данный приказ был оформлен в те самые исключительно безапелляционные, совершенно так никак не терпящие никаких возражений рамки ничем не сгибаемой воли величайшего вождя, да и было оно, кстати, с этим лозунгом всецело-то как есть досконально вполне ознакомлено.

И вот ниже будет уж всему тому приведен более чем яркий пример из книги военного корреспондента «Красной Звезды» Василия Гроссмана «Жизнь и судьба».

«Знаете приказ: «Ни шагу назад»? Вот молотит немец по сотням людей, а стоит отвести их за обратный скат высоты, и люди будут в безопасности, и тактического проигрыша никакого, и техника сохранится. Но вот есть приказ: «Ни шагу назад», – и держат под огнем, и губят технику, губят людей.

– Вот-вот, совершенно верно, – сказал Бова, – в сорок первом году двух полковников к нам в армию из Москвы прислали проверить этот самый приказ «Ни шагу назад». А машины у них не было, а мы за трое суток от Гомеля на двести километров драпанули. Я полковников взял к себе в полуторку, чтобы их немцы не захватили, а они трясутся в кузове и меня просят: «Дайте нам материалы по внедрению приказа ««Ни шагу назад»… «… Отчетность, ничего не поделаешь».

26

Отчетность во всем, подотчетность и явное уж впрямь-то как есть попросту так вприсядку заискивающее перед всяким высоким начальством мучительно ведь вкрадчивое низкопоклонное очковтирательство…

И главное, тут было именно в том, чтобы все значится, только лишь разве что и пошло по некоему тому самому так до чего единому плану и буквально безо всяческих излишних задержек.

Ну и скольких человеческих жизней те бумажки, где-то в тыловой тиши бездумно и многослойно составленные, нашей всецело же некогда общей отчизне… на самом-то деле, поистине как-никак некогда действительно стоили?

Бумажные планы били по рядам наших солдат, куда только весьма этак значительно похлеще вражеских пуль.