Текст книги "Российское мусульманство"

Для нашей темы имеет значение тот факт, что с созданием империи Чингисхана впервые происходит объединение огромного поликультурного пространства, включавшее различные историко-культурные регионы к Евразии, в рамках единой политической системы. После смерти Чингисхана (1227 г.) и разделения всего ему подвластного пространства между сыновьями, потомкам его старшего сына Джучи (1182–1227) досталась огромная территория, включавшая Кыпчакскую степь (от верховьев Иртыша до Урала) и Хорезм с его мусульманским населением. В результате масштабного похода на запад в 1236–1242 гг., осуществленного общими силами Чингисидов во главе с сыном Джучи – Бату (1209–1255), владения Монгольской империи (в частности, та ее часть, что была подведомствена потомкам Джучи) расширились за счет покоренных территорий Урало-Поволжья, Кавказа, Северного Причерноморья, в том числе Крыма, а также русских княжеств, фактически заняв все пространство от оз. Зайсан и долины р. Обь на востоке до Новгорода и устья Дуная на западе, от Хорезма и Кавказских гор на юге до бассейна р. Енисея на севере (т. е. фактически это территории европейской части совр. России и Западной Сибири, Украины, Молдовы, Румынии, Казахстана, северо-западного Узбекистана).

Этот удел в составе всей Монгольской империи характеризовался, таким образом, пожалуй, наибольшей пестротой своего населения, в том числе с точки зрения религиозной принадлежности – кроме мусульманского населения Хорезма, Булгарии и Кавказа, здесь были кыпчаки, по большей части язычники, но частью – мусульмане и христиане, различные языческие финно-угорские и кавказские народы, а также исповедовавшие христианство жители русских, аланских княжеств и часть горцев Кавказа. Фактически, в общих чертах это образование, именуемое в историографии Улусом Джучи или Золотой Ордой, с самого начала имело многие общие черты с Хазарским каганатом[86]86
  См., напр.: Плетнева С. А. Кочевники Средневековья. Поиски исторических закономерностей. М.: Наука, 1982. С. 117–120.


[Закрыть]. Для истории России оно не менее важно, а для истории ислама – гораздо важнее.

В то время, как правители Улуса Джучи соблюдали верность кочевому образу жизни, имея основной резиденцией город Сарай ал-Махруса (Дворец Богохранимый) в степях Нижнего Поволжья[87]87
  История татар с древнейших времен. Казань, 2009. Т. III. Улус Джучи (Золотая Орда). XIII – середина XV в. / гл. ред. М. Усманов, Р. Хакимов. С. 216–218.


[Закрыть], значительная часть населения была представлена оседло-земледельческим населением, сохранявшим и свои традиции и свою внутреннюю структуру, в том числе и правящие династии. В частности, наглядный пример представляют русские княжества, зависимость которых выражалась в невозможности вести самостоятельную внешнюю политику, обязанности делать выплаты в общую государственную казну и собирать войско по указанию из ханской ставки-орды. Уже сами князья, следуя личным интересам в борьбе друг с другом, для чего старались использовать близость к Орде, принимали участие в сложной политической борьбе при монгольском дворе за получение так называемых ярлыков, санкционировавших право на княжение. Первым совершил поездку в ставку Бату уже владимиро-суздальский князь Ярослав Всеволодович (отец Александра Невского) ок. 1243 г., его примеру следовали и другие[88]88
  См.: Почекаев Р. Ю. Батый. Хан, который не был ханом. М.; СПб.: АСТ; Евразия, 2006. С. 186 и сл.


[Закрыть]. В дальнейшем, в 1246 г., он представлял Бату на великом курултае по избранию великого кагана Монгольской империи непосредственно в Каракоруме, ее столице, где пал жертвой интриг между группировками монгольской знати, будучи отравлен.

Монгольская империя, фактически первое государство евразийского масштаба, распалось после политического кризиса 1260-х гг. на несколько самостоятельных государств, прежних улусов, управлявшихся представителями различных ветвей рода Чингисхана[89]89
  Первым правителем Золотой Орды, принявшим ханский титул, был Менгу-Тимур, сделавший это в 1266/67 г. (Трепавлов В. В. Степные империи Евразии: монголы и татары. М.: Квадрига, 2015. С. 218.)


[Закрыть]. Во внутренней жизни Улуса Джучи, находившегося на стыке Европы и Азии, оказалась очень велика роль мусульманской культуры, господствовавшей здесь до монгольского завоевания. Фактически в этот период она пережила не просто реинкарнацию, но за счет объединения различных уголков мусульманского мира и интенсификации межкультурных связей обрела новые формы. Согласно персидскому историку Рашид ад-дину (1247–1318), один из сыновей Джучи носил имя Мухаммад[90]90
  Султанов Т. И. Чингиз-хан и Чингизиды. Судьба и власть. М.: АСТ: АСТ МОСКВА, 2006. С. 200.


[Закрыть]. Такой факт, как обращение в ислам двух правителей Золотой Орды – Берке (1257–1266) и хана Туда-Менгу (1283–1287) – уже является показателем влияния мусульманской культуры на правителей государства, хотя во многом здесь следует видеть личные обстоятельства. Тем не менее правители Золотой Орды традиционно покровительствовали всем своим подданным независимо от их религиозной принадлежности.

По некоторым данным (хотя это дискуссионно), Берке был сыном Джучи от Хан-Султан, старшей дочери хорезмийского султана Мухаммада. С детства воспитанный в мусульманской традиции, Берке носил имя Джамал ад-дин Ибрахим и, вероятно, являлся последователем (мюридом) бухарского шейха суфийского братства (тариката) кубравийа Сайф ад-дина Бахарзи (1180/1181–1259/1260 или 1261). Приверженность исламу самого Берке выражалась в соблюдении необходимых обрядов и покровительстве мусульманскому духовенству и купцам[91]91
  См.: Почекаев Р. Ю. Цари ордынские. Биографии ханов и правителей Золотой Орды. СПб., 2010. С. 10, 248–249, примеч. 5, с. 28.


[Закрыть]. По-видимому, суфийские формы ислама привлекали его, как и других выходцев из кочевой среды, не сущностью учений, а именно религиозными практиками, находившими параллели с элементами традиционных верований кочевников (в частности, культ святых, обладавших необычными способностями, сила которых сохранялась даже после их смерти, наполняя места их гробниц). Однако именно с деятельностью Берке связана полная замена административного аппарата с уйгуров и киданей, возможно, чжурчжэней, на местных мусульман – булгар, хорезмийцев, жителей Нижнего Поволжья, а также приглашенных из других улусов и даже из далекого Египта. Это обстоятельство подвигло возмущенных древнерусских летописцев охарактеризовать его правление как «засилье бесерменское»[92]92
  См.: Почекаев Р. Ю. Цари ордынские. Биографии ханов и правителей Золотой Орды. СПб., 2010. С. 27.


[Закрыть]. Некоторые мусульманские авторы, возможно, несколько преувеличивают, когда отмечают, что не только Берке, но и его жены, и эмиры, все приняли ислам, и каждый из них имел при себе имама и муэдзина, а также перевозные мечети из шатров. Рассказывают они и о мусульманских школах для детей сановников, о диспутах, которые происходили между богословами в ставке Берке[93]93
  Султанов Т. И. Чингиз-хан и Чингизиды. С. 238.


[Закрыть]. Древнерусская литература сохранила предание о некоем монгольском царевиче, вероятно, в период правления Берке (по крайней мере, не ранее второй половины XIII в.), отбывшего в Ростов Великий, где он принял крещение по православному образцу, получив имя Петр. Он отличался смиренным и праведным образом жизни, приняв в итоге монашеский постриг. В итоге он был канонизирован православной церковью[94]94
  Скрипиль М. О. Повесть о Петре, царевиче Ордынском // История русской литературы: в 10 т. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1945. Т. II. Ч. 1. Литература 1220-х – 1580-х гг. С. 350–357.


[Закрыть]. По разным версиям, примерно в это же время или несколько позже, уже при московском князе Иване Данииловиче Калите (1322/1325–1340), ок. 1330 г. из Орды в Москву выехал мурза Чет, принявший крещение и имя Захария. С его именем связывается основание в Костроме, где он получил владения, Ипатьевского монастыря, в котором он и был впоследствии похоронен. К нему возводили свое происхождение дворянские роды Годуновых (два представителя которых впоследствии сидели на российском престоле), Сабуровых, Вельяминовых-Зерновых[95]95
  Ахметшин Ш. К. Бархатная книга татар. Российские дворянские роды тюрко-татарского происхождения: в 2 т. СПб.: Славия, 2010. Т. 1. С. 92 след.


[Закрыть].

Симпатии Берке к исламу отразились и на приоритетах в его внешней политике. Так, Берке вел переписку с аббасидским халифом ал-Мустасимом (1242–1258), которого, как преподносят мусульманские авторы, считал своим другом, и был возмущен отправкой великим каганом Мункэ (1251–1259) своего младшего брата Хулагу (ум. 1265) против Багдадского халифата и также стремлением преемника Бату, его сына, Сартака (1256), хри-стианина-несторианина по вероисповеданию, присоединиться к этому походу. Также, согласно Рашид ад-дину, он тяжело переживал впоследствии и новость о падении Багдада и гибели халифа в 1258 г.[96]96
  Рашид ад-дин. Сборник летописей. М.; Л.: АН СССР, 1946. Т. III / пер. с перс. А. К. Арендса. С. 59.


[Закрыть]Вероятно, этот факт, как и некоторые другие моменты в описании Берке у мусульманских авторов, является плодом некоторой идеализации ими этого правителя: взаимоотношения Берке и Хулагу, как и поиски ими союзников были обусловлены интересами укрепления собственного влияния[97]97
  Юрченко А. Г. Золотая Орда. Между Ясой и Кораном. Начало конфликта. СПб.: Евразия, 2012. С. 84–89.


[Закрыть].

При Берке начинаются активные сношения Улуса Джучи с другим мусульманским государством – мамлюкским Египтом, управлявшимся в то время султаном Бейбарсом (1260–1277), кыпчаком по происхождению. Дочь Берке была выдана замуж за последнего, а по его указанию имя Берке стали даже упоминать в хутбе в мечетях Мекки и Медины. Конечно, это имело исключительно политическую подоплеку, поскольку Берке стремился ослабить основавшего новое владение в Азербайджане и Иране своего двоюродного брата Хулагу. Однако ему в конце концов удалось не только нанести ряд поражений последнему на Кавказе, но и добиться признания верховенства над сельджукским Конийским султанатом[98]98
  В 1296 г. ильханид Газан-хан сместил с престола султана Гийас ад-дина II, в результате чего в его владениях начался мятеж, подавленный в 1299 г. монгольскими войсками, однако, султанат распался. В то время как Газан-хан установил практику, чтобы местные эмиры давали присягу напрямую ему, часть из них стала во главе самостоятельных владений. Одним из них был Осман, основатель великой в будущем династии, носившей его имя (Вернадский Г. В. Монголы и Русь. Тверь; М., 2001. С. 196).


[Закрыть], правитель которого, ставленник Берке, Кей-Кавус II (1245–1256, 1257–1261) женился на его дочери[99]99
  См.: Почекаев Р. Ю. Цари ордынские. Биографии ханов и правителей Золотой Орды. С. 19–21, 27–31.


[Закрыть]. Еще в правление Бату султанат сельджуков Малой Азии попал в сферу влияния Улуса Джучи (султан Кей-Хосров II неоднократно отправлял ему посольства)[100]100
  Вернадский Г. В. Монголы и Русь. Тверь; М., 2001. С. 148. После поражения, нанесенного сельджукскому войску монголами в 1243 г. султан признал себя подданным Монгольской империи, а в 1246 г. султан Кылыч Арслан IV даже присутствовал на курултае в Монголии (там же. С. 67, 68).


[Закрыть]. Следует заметить, что Кей-Кавус II после того, как попал в византийский в плен в результате смут, был в 1265 г. освобожден по настоянию Берке, вероятно, еще рассчитывавшего использовать его в своих внешнеполитических интересах. Он впоследствии прибыл в Крыму, где умер и был похоронен (1280 г.)[101]101
  Почекаев Р. Ю. Цари ордынские. Биографии ханов и правителей Золотой Орды. С. 30–31, 264–265, примеч. 47.


[Закрыть]. Следствием продолжения союза с мамлюками является относящееся к несколько более позднему периоду, при султане Калауне (1279–1290), основание в г. Солхат (ныне – Старый Крым) на египетские средства мечети, известной ныне как мечеть Бейбарса[102]102
  Абдульвапов Н. Р. К истории науки, образования и литературы в Крыму в период Золотой Орды // Вопросы крымскотатарской филологии, истории и культуры. 2015. № 1. С. 39.


[Закрыть].

Характерно, что при Берке, правителе-мусульманине, в 1261 г. в Сарае было позволено учредить русскую православную епархию, подчиненную Киевской митрополии[103]103
  Галимов Т. Р. Еще раз к вопросу о христианской миссии сарайской епископии (XIII – начало XIV в.) // Древняя Русь: во времени, в личностях, в идеях. 2015. № 4. С. 138–158.


[Закрыть], но фактически заложившей основы для будущей автокефалии Русской православной церкви от Византии. Восточнохристианское духовенство в 1267 г. при преемнике Берке, внуке Бату, Менгу-Тимуре, вовсе было освобождено от каких-либо выплат[104]104
  Почекаев Р. Ю. Цари ордынские. Биографии ханов и правителей Золотой Орды. С. 37, 44.


[Закрыть].

Провозглашение ислама официальной религией при хане Узбеке (1313–1341) примерно в 1320 г.,[105]105
  Датировка дискуссионна: Почекаев Р. Ю. Цари ордынские. Биографии ханов и правителей Золотой Орды. С. 90, 290, примеч. 194. Некоторые исследователи относят дату провозглашения ислама в качестве государственной религии ханом Узбеком к первому году его правления. Мы следуем за аргументацией и датировкой Р. Ю. Почекаева, основывавшегося на сообщении Улугбека, помещающего принятие ислама большей частью населения поданных Узбека под 1320 г., и сведениях ан-Нувайри, помещающего под 1314 г. сообщение о письме Узбека египетскому султану, где говорится о «шайке людей, не исповедующих ислам», с которой он вынужден вести борьбу.


[Закрыть]повлекшее за собой кратковременную, но кровопролитную смуту, являлось не выражением некоей религиозной фанатичности. Узбек, с детства воспитывавшийся в мусульманской среде, насколько можно судить по нумизматическим находкам, официально использовал в титулатуре мусульманское имя – Султан-Мухаммад. Пользуясь поддержкой мусульманской знати, влиятельной религиозной элиты и купеческой верхушки, он использовал лозунг борьбы с «неверными» для прикрытия реальных целей – уничтожения политических противников и закрепления власти за своими потомками. Изгнанные со своих постов чиновники, бывшие язычниками, буддистами и несторианами, вернулись на места через несколько лет, а население продолжало жить пестрой религиозной жизнью. Узбек провел некоторые внутренние преобразования, добавив в тюрко-монгольскую номенклатуру несколько мусульманских должностей, и создал несколько традиционных для мусульманской политической культуры государственных институтов (диван, административно-территориальное деление на эмирства)[106]106
  Почекаев Р. Ю. Цари ордынские. Биографии ханов и правителей Золотой Орды. С. 90–91.


[Закрыть]. При Узбеке оформилась устойчивая денежная система[107]107
  Трепавлов В. В. Степные империи Евразии: монголы и татары. С. 213.


[Закрыть]и значительно укрепилась городская инфраструктура.

Следует отметить, что с начала XIV в., еще с правления хана Токты (1291–1312), на русские княжества активно распространяется практика заключения браков подвластных местных правителей (в данном случае – различных русских князей) с представительницами ханского дома, продолжившаяся и при хане Узбеке. Самым известным примером является выдача замуж за московского князя Юрия Даниловича (1303–1325), внука Александра Невского, во время его пребывания в ханской ставке в 1315–1317 гг. сестры хана, известной из древнерусских источников под именем Кончака, которая приняла крещение и имя Агафья[108]108
  См.: Рыкин П. О. Монгольская концепция родства как фактор отношений с русскими князьями: социальные практики и культурный контекст // Mongolica-VI: посвящается 150-летию со дня рождения А. М. Позднеева. СПб.: Петербургское востоковедение, 2003. С. 28–38.


[Закрыть]. Брак сестры Узбека и Юрия Московского может рассматриваться как очень важный политический шаг, поскольку Юрий таким образом становился ханским зятем, т. е. приближенным к ханской семье. Любопытно, что именно вслед за этим хан Узбек отобрал ярлык на великое княжение Владимирское у Михаила Ярославича, представителя тверской ветви дома Рюриковичей, и отдал его Юрию, как полагает Р. Ю. Почекаев, «в качестве свадебного подарка»[109]109
  Почекаев Р. Ю. Цари ордынские. Биографии ханов и правителей Золотой Орды. С. 92.


[Закрыть]. Таким образом, Узбек впервые вмешался в порядок наследования среди русских князей, явно не без влияния самого Юрия.

Династические браки более высокого уровня были нормальной практикой и для европейских государств того времени, но заключали их между собой правящие дома, признававшие равенство друг друга. Любопытно с этой точки зрения, что Золотая Орда оказалась втянута и в эту традицию, хотя со стороны православной Византийской империи. Стремясь заручиться поддержкой со стороны монголов, император Михаил VIII Палеолог (1261–1282) выдал в 1277 г. свою внебрачную дочь за темника (беклярибека) Ногая (ум. 1300 г.), фактически на тот момент всевластного правителя Золотой Орды, хоть и не носившего ханского титула, а Андроник II Старший (1282–1328) точно так же выдал свою внебрачную дочь за хана Токту[110]110
  По мнению Р. Ю. Почекаева, она же – Байалун, известная впоследствии как жена Узбека (См.: Почекаев Р. Ю. Цари ордынские. Биографии ханов и правителей Золотой Орды. С. 54, 89, 98, 102).


[Закрыть].

Внешняя политика Золотой Орды не отличалась успехами в XIV в.[111]111
  Почекаев Р. Ю. Цари ордынские. Биографии ханов и правителей Золотой Орды. С. 106–107.


[Закрыть]Может быть, последний сколько-либо заметное достижение здесь – это убедительная победа Джанибека над монгольскими эмирами Азербайджана и Ирана, представлявшими распавшееся государство Ильханидов[112]112
  Почекаев Р. Ю. Цари ордынские. Биографии ханов и правителей Золотой Орды. С. 117–118.


[Закрыть]. Однако, для ислама эпоха правления Узбека и его сына Джанибека (1342–1357) может считаться «золотым веком» ислама на ее территории.

С временем Узбека связано не только активное градостроительство по всей территории государства[113]113
  История татар с древнейших времен. Т. III. С. 220, 574, 586.


[Закрыть], но и беспрецедентное по масштабам культовое строительство (арабский путешественник Ибн Баттута только в одном Сарае отмечает 13 пятничных соборных мечетей (джами))[114]114
  История татар с древнейших времен. Т. III. С. 585.


[Закрыть]. Уже в начале правления Узбека в Солхате была возведена мечеть (1314 г.), а позже рядом с ней было открыто медресе (ок. 1333 г.)[115]115
  Абдульвапов Н. Р. К истории науки, образования и литературы в Крыму в период Золотой Орды. С. 35, 36.


[Закрыть]. Продолжал бурную строительную деятельность и Джанибек. Он возводил мечети, покровительствовал медресе, приветствовал в Сарае богословов. По свидетельству арабских авторов, сам он первым из ханов Орды начал носить мусульманское одеяние – чалму и фараджийа[116]116
  Почекаев Р. Ю. Цари ордынские. Биографии ханов и правителей Золотой Орды. С. 110.


[Закрыть].

Известные на весь мир сохранившиеся до нашего времени архитектурные памятники г. Булгар (совр. Бóлгар), в частности Малый минарет и остатки Соборной мечети, внесенные в Список объектов Всемирного наследия ЮНЕСКО, относятся ко второй половине XIII – первой половине XIV в.[117]117
  История татар с древнейших времен. Т. III. С. 620, 622.


[Закрыть], т. е., возможно, даже к периоду правления Берке.

Анонимное сочинение XV в. «Шаджарат ал-атрак» (Родословное древо тюрков) утверждает, что хан Узбек, при котором произошло принятие ислама в качестве государственной религии, перешел в ислам под руководством шейха тариката йаса-вийа Сайид-ата (ум. 1291/1292 или 1310/1311 г.), который был учеником йасавийского шейха Занги-ата[118]118
  Тизенгаузен В. Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. М.; Л., 1941. Т. II. Извлечения из персидских сочинений, собранные В. Г. Тизенгаузеном и обработанные А. А. Ромаскевичем и С. Л. Волиным. С. 206–207.


[Закрыть]. Источники упоминают и других суфийских шейхов при дворе Узбека, в частности Нуман ад-дина ал-Хорезми[119]119
  Тизенгаузен В. Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. СПб., 1884. Т. I. Извлечения из сочинений арабских. С. 307, 523.


[Закрыть]. Эти духовные авторитеты суфийского направления имели большое влияние на правителей Золотой Орды.

Мамлюкский хронист Ибн Арабшах (1392–1450) говорит о господстве ханафитской и шафиитской традиций при упомянутых ханах[120]120
  Тизенгаузен В. Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Т. I. С. 461–463.


[Закрыть]. В эпоху Золотой Орды традиции ханафитских ученых развивали выдающиеся богословы Саад ад-дин ат-Тафтазани (1322–1390) и Мухаммад, известный как Ибн Баззаз (ум. в 1424 г.). В городах Золотой Орды действовали медресе[121]121
  История татар с древнейших времен. Т. III. С. 223, 612.


[Закрыть]. Самое активное участие в распространении ислама в Улусе Джучи приняли суфийские братства (тарикаты) йасавийа и кубравийа, а позже – и накшбандийа. Таким образом, насколько влиятельны были суфии в государстве Джучидов с самого начала его существования, можно судить по многочисленным источникам.

К этому времени относится деятельность литераторов и поэтов. На базе кыпчакских элементов формируется литературный язык Золотой Орды, на который активно переводятся с арабского и фарси сочинения авторов из Средней Азии и Южного Кавказа: например, перевод с фарси и обработка поэмы Хосров ва Ширин («Хосров и Ширин») поэта Низами Гянджеви (ок. 1141 – ок. 1209), выполненные Кутбом (1383 г.), или поэма Джумджума Султан («Царь Череп») Хусама Катиба (1369 г.), являющейся обработанной переделкой персидской поэмы XII в. Джумджума-на-мэ («Книга черепа») Фарид ад-дина Аттара (1145–1221). На этом поволжском тюрки́ создаются произведения религиозного характера, как, например, Кисас ал-анбийа («Повествования о пророках») Наср ад-дина Рабгузи (1310 г.). Создаются прекрасные памятники собственной литературы, отразившие не только преемственность традиций, сложившихся прежде в Средней Азии, но характеризующиеся отражением социально-философских, нравственно-этических и естественно-научных взглядов мусульманских интеллектуалов Улуса Джучи. Таковы поэмы Мухаббат-намэ («Книга любви») Абд ар-Рахима Хафиза Хорезми (1353 г.), Нахдж ал-фарадис («Открытый путь в райские сады») Махмуда Булгари (1358 г.), Гулистан би-т-тюрки («Гулистан по-тюркски») Сайфа Сараи (1391 г.) и др. Характерно, что во многом мысли авторов этих произведений обращены к идее познания мироздания человеком через самопознание, что напрямую отражает влияние идей суфизма на общественно-религиозную мысль мусульманской интеллектуальной элиты государства. Интересным выглядит смешение мусульманской и фольклорной традиции в сочинении Кисек баш китаби («Книга об отсеченной голове»), прообразом одного героев которого, Али-батыра (в татарской традиции – Гали-батыра), совершающего подвиги во славу ислама, выступает четвертый праведный халиф – Али (656–661)[122]122
  История татар с древнейших времен. Т. III. С. 222, 672–673, 677–680.


[Закрыть].

Уже в XIV в. значительное место в социальной структуре Золотой Орды начинают занимать представители двух новых категорий. Во-первых, это сейиды (от арабск. саййид «вождь», «господин», «глава», синоним – шариф «благородный», «знатный»), как в арабском мире называют потомков пророка Мухаммада (его дочери Фатимы и четвертого праведного халифа Али), образовавшие в степном обществе привилегированное замкнутое сословие. Во-вторых, это ходжи (ходжа, букв. «хозяин», «господин»), которые считались, по одной версии, потомками первых трех праведных халифов, по другой – потомками первых арабских воинов, пришедших на эти территории в VIII в.[123]123
  См.: Кляшторный С. Г., Султанов Т. И. Государства и народы евразийских степей: от древности к Новому времени. 3-е изд., испр. и доп. СПб., 2009. С. 329–330.


[Закрыть]

Все эти процессы показывают, что Золотая Орда была далеко не варварским формированием, созданным «дикими кочевниками», жившими лишь за счет выкачивания ресурсов из населения покоренных территорий. Это было крупнейшее государство, создавшее уникальную цивилизацию. Доминирующие позиции ислама не препятствовали здесь существованию других религий, как это было с православием в русских княжествах или католицизмом в генуэзских торговых колониях в Крыму. Несмотря на отдельные конфликты, ордынские правители не препятствовали самобытному развитию населения регионов. Так, в Кафе (совр. Феодосии), по-видимому, уже к 1308 г., когда город подвергся разорению ордынскими войсками, существовала синагога, восстановленная в 1309 г. В дальнейшем хан Узбек покровительствовал возведению новых укреплений в городе[124]124
  Сборник еврейских надписей, содержащих надгробные надписи из Крыма и надгробные и другие надписи из иных мест, в древнем еврейском квадратном шрифте, также и образцы шрифтов из рукописей от IX–XV столетия, собранные и объясненные Д. А. Хвольсоном, заслуженным ординарным профессором при С. – Петербургском университете. СПб.: Тип. Имп. Акад. наук, 1884. С. 197.


[Закрыть].

Мы не имеем задачи и возможностей остановиться на процессах, происходивших на территории Казахстана и Средней Азии, по крайней мере в той ее части, которая была культурно или политически связана с Золотой Ордой, однако важно еще раз подчеркнуть, что значение среднеазиатского влияния на исламские традиции Поволжья, Урала, Сибири и Крыма огромно.

V

Политический кризис в Улусе Джучи, начавшийся в 60-х гг. XIV в. получил в историографии название «великая замятня» – этими словами характеризует древнерусский летописец последующие события в Орде. После гибели хана Бердибека (1357–1359), узурпировавшего власть, прямая линия потомков Бату пресеклась. Несмотря на усилия противодействовать центробежным тенденциям отдельных деятелей в лице, например, темника (беклярибе-ка) Мамая (уб. в 1380 г.), удельных правителей – Урус-хана (1372–1374, 1375) и Тохтамыша (1380–1395), а затем беклярибека Идигу (Едигей) (уб. в 1419 г.), им не удалось предотвратить образование нескольких политических центров на территории Восточноевропейской равнины. Будучи тесно связаны между собой в культурном отношении, тем не менее ни один из них не имел достаточно возможностей для восстановления политического единства. Укрепление власти при хане Тохтамыше оказалось эфемерным. Столкновение последнего с его бывшим покровителем, могущественным среднеазиатским правителем эмиром Тимуром (1370–1405) завершилось для него катастрофически, в общем-то подведя итог под длительным соперничеством двух ветвей Чингисидов – представителей потомков Джучи и Чагатая. Сам Тимур, не будучи потомком Чингисхана, не мог претендовать на ханский статус, однако, как и его современник Мамай, будучи ханским зятем, он сумел сконцентрировать в своих руках значительную власть и управлял чагатаидскими владениями от имени марионеточных ханов. Можно считать, что именно поход Тимура в 1395–1396 гг., в результате которого города Золотой Орды подверглись разорению[125]125
  См., напр., данные касательно Царевского городища, идентифицируемого с одним из крупнейших городов Золотой Орды Сарай ал-Джадид («Новый Сарай»), либо Гулистан: История татар с древнейших времен. Т. III. С. 221. Характерно, что Сарай ал-Махруса («Старый Сарай», см. выше), как считается, не был затронут нашествием Тимура (Там же. С. 580).


[Закрыть], нанес решающий удар по экономической основе поволжских центров Улуса Джучи[126]126
  Миргалеев И. М. Политическая история Золотой Орды периода правления Токтамыш-хана. Казань, 2003. С. 134–135, 136. Крымские города, видимо, не были задеты вторжением Тимура (Громенко С. В. Тимур, Тохтамыш и Идегей в Крыму: историографическая традиция и историческая реальность // Золотоордынское обозрение. 2015. № 3. С. 43–53), что, вероятно, обусловило в будущем более благоприятную экономическую базу для функционирования здесь самостоятельного политического центра.


[Закрыть].

Выделившиеся в течение XV в. политические образования – Узбекское ханство (1428 г.), Сарайская (Большая) Орда (1433 г.), Казанское ханство (1438 г.), Ногайская Орда (1440-е гг.), Крымское ханство (1449 г.), Касимовское ханство (1452 г.), Казахское ханство (1465 г.), Сибирское ханство (1490 г.), Астраханское ханство (1502 г.) и др. представляли собой довольно крупные мусульманские государства, связанные общей культурой, языком, традициями науки и образования[127]127
  Зайцев И. В. Крымская историографическая традиция XV–XIX вв.: пути развития: рукописи, тексты и источники. М., 2009. С. 33.


[Закрыть], история каждого из которых пошла, однако, по совершенно самостоятельному пути[128]128
  См.: История татар с древнейших времен. Казань: Институт истории АН РТ, 2014. Т. IV. Татарские государства XV–XVIII вв. / редкол.: Р. Хакимов (гл. ред.) и др. 1080 с.


[Закрыть]. Еще одним следствием распада Улуса Джучи стало появление такого социального феномена, как казачество – изначально это степная вольница, неподконтрольная какому-либо правителю и жившая кочевым военизированным укладом по собственным порядкам[129]129
  Трепавлов В. В. Степные империи Евразии: монголы и татары. С. 258–259.


[Закрыть].

Касательно восточноевропейских территорий следует сказать, что именно в это время, начиная с периода правления хана Узбека, происходит усиление одного из владений с оседло-земледельческой периферии Золотой Орды – небольшого Московского княжества (видимо, как раз уже со времени упомянутого выше брака Юрия Даниловича и сестры Узбека). Совокупность внешних факторов в сочетании с гибкой политикой московских князей привела к тому, что к середине XV в. их владение не только значительно расширилось, но и сумело приобрести статус весомого игрока на политической арене, выступив равнозначным соперником тюрко-татарских государств, образовавшихся в результате распада Золотой Орды[130]130
  Здесь следует специально оговориться о том, что состоявшаяся в сентябре 1380 г. Куликовская битва, приведшая к победе объединенных полков русских князей во главе с Дмитрием Ивановичем Московским (1359–1389) над наспех собранными полками Мамая (Почекаев Р. Ю. Цари ордынские. Биографии ханов и правителей Золотой Орды. С. 138–139), едва ли имела какое-то значение для истории собственно Золотой Орды. Вероятно, результаты этого сражения, безусловно, преувеличенные в русоцентристской историографии, если и имели какое-то значение для самих русских князей, были сведены на нет Тохтамышем, в 1382 г. захватившим Москву и вновь принудившим Дмитрия Донского исполнять выплаты в центральную казну (Там же. С. 162–164).


[Закрыть]. По крайней мере, этот факт стал очевидным уже после победы войск русских князей под верховенством Москвы над войсками Мамая на Куликовском поле в 1380 г. (несмотря даже на разорение ханом Тохтамы-шем Москвы в 1382 г.).

Тот факт, что нахождение в составе Золотой Орды в высшей мере отразилось на социально-экономической, политической и культурной сфере жизни населения территории бывшей Древней Руси[131]131
  См.: Вернадский Г. В. Монголы и Русь. С. 347–392; Ostrowsky D. The Mongol Origins of Muscovite Political Institutions // Slavic Review. 1990. Vol. 49. № 4. Pp. 525–542.


[Закрыть], представляется нам неоспоримым. Фактически единственным отличием здесь был религиозный облик большинства населения и религия местной элиты. При этом земли Руси не были подвержены каким-либо тенденциям исламизации, что в очередной раз свидетельствует о терпимом отношении к представителям других религий у мусульманской верхушки Золотоордынского государства.

О взаимных интеграционных процессах мусульманского и христианского миров в формате равноправного межкультурного диалога в рамках Золотоордынского государства свидетельствует и такое явление, как образование этносоциальной страты служилых татар в результате прибытия ко двору московских князей выходцев из тюрко-татарской среды – в поисках политического убежища или по торговым делам[132]132
  См.: Хайретдинов Д. З. Русь татарская: альбом. М.: ИД «Медина», 2019.


[Закрыть].

Усиление Московского княжества в XVI в. могло встретить единственного мощного соперника лишь в лице Крымского ханства. Крымское ханство, в 1502 г. нанесшее смертельный удар по Сарайской (Большой) Орде, более всего претендовало на наследие Золотой Орды, однако различные причины мешали ему реализовать свои амбиции. Крым уже в последней четверти XV в., после завоевания Османами в 1475 г. остававшихся на его территории генуэзский владений, попал в сферу политического влияния находившейся в зените могущества Османской империи (1299–1923). Крымские ханы так или иначе должны были строить свою внешнюю политику с оглядкой на Стамбул[133]133
  История татар с древнейших времен. Казань: Т. IV. С. 255. См. еще обсуждение в статье: Зайцев И. В. Крымское ханство: вассалитет или независимость? // Османский мир и османистика: сборник статей к столетию со дня рождения А. С. Тверитиновой (1910–1973). М.: ИВ РАН, 2010. С. 288–298.


[Закрыть]. Фактически они оставались суверенными правителями, однако постоянно испытывали давление со стороны Порты. Известно, например, что имя османского султана в Крымском ханстве даже произносилось в хутбе перед именем собственно крымского хана[134]134
  Зайцев И. В. Крымская историографическая традиция XV–XIX вв. С. 149–151.


[Закрыть].

С провозглашением московским великим князем себя царем в 1547 г. и последующим завоеванием территорий Казанского (1552 г.) и Астраханского ханств (1556 г.), крупнейшие очаги самостоятельной мусульманской государственности на территории будущей Российской Федерации постепенно ликвидируется. При этом Касимовское ханство на территории совр. Рязанской области, выполнявшее в первое время роль буферного владения между Москвой и Казанским ханством, продолжало существование вплоть до его ликвидации «сверху» в 1681 г.

Следует отметить, что выходцы из тюркской ордынской среды не только в значительной степени интегрируются в состав элиты Московского государства, принимая православие: в дальнейшем многие знатные роды российского дворянства возводили свои корни если не обязательно к Чингисидам, то, по крайней мере, к татарским деятелям (кроме упоминавшихся выше Годуновых, Сабуров, Вельяминовых-Зерновых, можно назвать такие фамилии, как Аксаковы, Апраксины, Аракчеевы, Басмановы, Бердяевы, Булгаковы, Бунины, Гоголи, Голицыны, Дашковы, Державины, Дохтуровы, Ермоловы, Кантемировы, Карамзины, Кочубеи, Куракины, Мансуровы, Милюковы, Нащекины, Салтыковы, Строгановы, Сурововы, Таракановы, Танеевы, Тарбее-вы, Тимирязевы, Тургеневы, Урусовы, Чаадаевы, Шереметевы, Юсуповы и мн. др.)[135]135
  См., напр.: Баскаков Н. А. Русские фамилии тюркского происхождения. М.: Наука, 1979; Ахметшин Ш. К. Бархатная книга татар. Т. 1–2.


[Закрыть]. Носителями этих фамилий были не только выдающиеся российские политические, военные, научные деятели, но также русские писатели и философы. Действительное или мнимое происхождение от татарских мурз считалось в среде российского дворянства не менее благородным, чем принадлежность к Рюриковичам или Гедиминовичам. Мать первого официального российского царя Ивана IV Васильевича Грозного, Елена Васильевна Глинская (ок. 1508–1538), долгое время исполнявшая функции регента, происходила из выехавшего из Литвы рода Глинских, возводившего свое происхождение к Мамаю (см. выше). Татарские корни, по некоторым версиям, имеет дворянский род Нарышкиных, представительница которого Наталья Кирилловна Нарышкина (1651–1694), была матерью первого российского императора Петра I (см. ниже)

Даже уже в период существования Московского государства в статусе царства титул «царь» использовался еще как почетный и жаловался представителям татарских родов. Так, при Иване IV, впервые официально принявшем титул «царь», в то же время бывшему царю Касимовскому (1567–1573) Симеону Бекбулатовичу (до крещения – Саин-Булат) в период 1575–1576 гг. был пожалован титул «царь всея Руси», и он фактически (хотя и номинально) занимал московский престол. Сам же он в списках служилых людей значился «царем Тверским». Позже, в 1598 г. царь Борис Годунов (1598–1605) пожаловал царский титул представителю казахской ветви Чингиси-дов, Ураз-Мухаммаду, бывшему затем Касимовским царем (до своей смерти в 1610 г.). Царь Михаил Романов (1613–1645) пожаловал царский титул внуку сибирского хана Кучума Алп-Арслану, от которого в дальнейшем происходила династия Касимовских царей (затем царевичей), числившаяся в числе российских дворян до 1715 г., когда умер бездетным последний ее представитель. От сына Кучума, Абул-хайра, сын которого принял православие, ведут свое происхождение полнившие реестр российского дворянства с 1718 г. (по указу Петра I) царевичи Сибирские[136]136
  Ахметшин Ш. К. Бархатная книга татар. Т. 1. С. 85.


[Закрыть].

В целом происходит процесс своеобразного «собирания земель», составляющих наследие единой Золотой Орды, и их объединение теперь уже вокруг христианского центра – Москвы. По-видимому, восприятие московского государя как преемника ордынских ханов было характерно и для некоторых народов Поволжья и Урала, добровольно принимавших московское подданство, как это было, например, в случае с башкирами, а позже казахами[137]137
  Трепавлов В. В. Степные империи Евразии: монголы и татары. С. 186–187.


[Закрыть].

Логическим продолжением восточных завоеваний следует считать присоединение к Московскому царству территории Сибирского ханства (с центром в районе впадения р. Тобол в Иртыш). Изначально спланированное как довольно авантюрное мероприятие, осуществленное в 1582 г. по инициативе казацкой вольницы во главе с Ермаком (ум. 1585 г.) и поддержанное далее купцами Строгановыми, с 1586 г. оно велось уже также и силами царских «служилых людей». Более передовое вооружение, несмотря на малочисленность казаков, позволило им изначально нанести ряд чувствительных поражений войскам хана Кучума (1563–1598), представителя Шибанидов, одной из ветвей потомков Джучи. Впоследствии это привело к распаду подвластных Кучума владений на ряд уделов, постепенное вхождение которых в будущем в состав централизованного Московского царства стало лишь вопросом времени. В 1598 г. царь Борис Годунов (1598–1604) присоединил к своему наименованию титул сибирского царя[138]138
  См.: Солодкин Я. Г. «Ермаково взятие» Сибири: дискуссионные проблемы истории и источниковедения. Нижневартовск: Изд-во Нижневарт. гос. ун-та, 2015. 234 с.


[Закрыть].

Как уже было сказано, крупнейшим противником Москвы, в том числе в борьбе и за золотоордынское наследие, было Крымское ханство. Завоевание Казани и Астрахани вызвало не только недовольство крымского хана Даулат Герая (1551–1577), войска которого весной 1571 г. смогли нанести поражение царским войскам и даже сожгли посад Москвы. Осенью 1571 г. османский султан Селим II (1566–1574) также заявлял о готовности проведения военной операции совместно с крымским ханом по отвоеванию Казани и Астрахани; при этом, как предполагалось, первая должна была отойти Крыму, вторая – Османам. Вероятно, необходимость лавирования в этой ситуации привели крымского хана к решению сойтись на том, чтобы лишь увеличить размер «поминок» (фактически – дани), посылаемых московской стороной в качестве своеобразной компенсации за бывшие золотоордынские земли[139]139
  См.: История татар с древнейших времен. Т. IV. С. 199–200.


[Закрыть]. Это была нормальная практика, в частности польско-литовские государи также выплачивали «подарки» крымским ханам за земли бывших княжеств Южной Руси вплоть до 1682 г.[140]140
  История татар с древнейших времен. Т. IV. С. 112, 504.


[Закрыть]Юридически выплаты московских государей в пользу крымских ханов, восходившие к периоду вхождения русских княжеств в состав Золотой Орды, прекратились лишь в 1700 г.; только начиная с этого момента, внешнюю политику Москвы и Бахчисарая можно охарактеризовать как отношения двух независимых держав[141]141
  См.: Почекаев Р. Ю. Дары или дань? К вопросу о «золотоордынском наследии» в отношениях Московского царства с тюрко-татарскими ханствами // Средневековые тюрко-татарские государства. Казань: Ин-т истории им. Ш. Марджани, 2012. Вып. 4. С. 200–203.


[Закрыть].

Крымское ханство, по-видимому, наиболее основательно претендовало на наследие Золотой Орды. Это проявлялось в активной внешней политике – после разгрома в 1502 г. Большой Орды крымские ханы включают титул ее правителей в свою титулатуру, а в дальнейшем серьезно претендуют на Астрахань и Казань (в первом случае один из крымских династов некоторое время сидел на ханском престоле, во втором – стал основателем новой династии). При хане Менгли Герае (1467, 1469–1475, 1478–1515) устанавливаются регулярные взаимоотношения с Великим княжеством Московским и другими княжествами Руси, а также Литвой, Польшей, мамлюкским Египтом, азербайджанским государством Ак-Койунлу[142]142
  История татар с древнейших времен. Т. IV. С. 258–261.


[Закрыть]. Следующий правитель Крымского ханства Мухаммад Герай (1515–1521), позиционируя себя как полновластный преемник Золотой Орды, использовал в своих дипломатических посланиях такую формулу: «Великой Орды и Великого царства, и Дешт-Кипчака, и престольного Крыма, и всех татар, и многих ногаев, и татов с тавгачами, и живущих в горах черкесов великий падишах я, великий хан Мухаммед-Гирей». В таковом статусе воспринимали в переписке крымских правителей и европейские монархи[143]143
  История татар с древнейших времен. Т. IV. С. 504.


[Закрыть]. И, в общем, Крымское ханство оставалось наиболее опасным соперником для московских князей, постепенно приступивших к «собиранию» ордынского наследия.