Текст книги "Грани безумия. Том 1"

– Вы путаете арлезийцев с мауритами, юноша, – фыркнул Дункан в точности как разморенный теплом огромный кот. – Гладкостью кожи озабочены именно они. А меня, раз уж вам так любопытно, всего лишь прокляли много лет назад. Довольно необычным образом, следует признать.

– За что? – поразился Альс и даже соскользнул от удивления на ступеньку ниже. – То есть… если, конечно, вам не слишком неприятно об этом вспоминать…

– Пожалуй, теперь даже забавно, – усмехнулся Дункан. – Извольте, я расскажу. Однажды – мне тогда было лет семнадцать – очаровательная целительница устроила турнир поцелуев, от участия в котором я отказался и сделал это весьма язвительно, сейчас проявил бы больше такта. В любом случае, участники турнира справедливо сочли себя оскорбленными; я получил два или три вызова на дуэль, от которой также отказался…

– Отказались от дуэли? – растерянно переспросил Альс, и Лучано мысленно с ним согласился.

Отказаться от поединка, да еще в этом варварски пристойном Дорвенанте?! Даже месьор д’Альбрэ приподнял бровь, и разумник развел руками.

– Вам это, конечно, неизвестно, друзья мои. Но, видите ли… дуэли на оружии строжайше запрещены для адептов – страшно представить, сколько горячих юношей погибло бы в стенах Академии. По неосторожности, без малейшего желания на самом деле убить соперника. Конечно, порой это правило нарушают… – Он поморщился, словно вспомнил что-то неприятное, и решительно закончил: – Но я не мог себе этого позволить. Нарушителя отчисляют из Академии без возможности продолжить образование…

«И если для дворянина в этом нет ничего особенно страшного, то для простолюдина Академия – единственный способ подняться, – закончил про себя Лучано. – Стать дворянином, пусть это дворянство и личное, а не родовое. Завести связи… И в самом деле, немыслимо глупо потерять все ради пустой прихоти!»

Он еще раз сплавал к подносу и набрал фруктов. Как и ожидалось, Альс выбрал персик, а они с месьором д’Альбрэ предпочли апельсины.

– А как же мажеские дуэли? – подал голос фраганец, и Дункан кивнул.

– Они допустимы, но разумники в них не участвуют. Особенность нашего дара не позволяет нам накапливать магическую силу в нужном количестве, а использование артефактов дуэлянтам запрещено. Таким образом, формально меня не могли принудить к дуэли, чем я и воспользовался. Конечно, пришлось выслушать обвинения в трусости и изворотливости, но разумникам к этому не привыкать.

Он хмыкнул, и Лучано, вспомнив бой на холме, ответил усмешкой. Трусость, ага!

– Я понял, – быстро откликнулся Аластор, виновато опустив глаза. – Спасибо, что объяснили. И что же тогда случилось?

– Обычная шутка адептов, – усмехнулся Роверстан. – Один юный некромант, обидевшись за друга – участника турнира, пожелал отомстить за него, и как-то раз я проснулся полностью… хм… лишенным волос.

– Полностью? – ужаснулся Лучано, попытавшись сначала представить эту картину, а затем как можно скорее отогнать ее прочь.

В казармах провинившихся иногда брили наголо, и это считалось куда позорнее порки, ведь даже простолюдинам разрешено носить волосы до подбородка! А взрослые Шипы позволяли себе еще больше, как и вольные наемники.

– Именно так, включая брови и ресницы. Признаю, месть получилась отменной! Я и в самом деле гордился своим обликом, и особенно волосами, куда больше, чем пристало мужчине. Потому и отрастил их гораздо длиннее, чем позволялось адептам недворянского происхождения. Конечно, через несколько лет я бы получил перстень и мог бы позволить себе любую прическу, но тогда… В общем, тот юноша – он, кстати, был очень знатен – ударил по больному месту – моему самолюбию. И принять эту месть с должным достоинством мне не удалось. Очень уж нелепо я выглядел… – Роверстан вздохнул и добавил: – К счастью, милорд тогда еще мэтр Эддерли позаботился, чтобы тот адепт снял проклятие. Волосы на голове вернулись, но снимать его полностью он наотрез отказался, потребовав извинений, которые уже отказался принести я. Пока мы спорили, проклятие преодолело некий рубеж, став неснимаемым, и мое тело осталось вот в таком виде.

– Вы ему тоже отомстили? – не выдержал Лучано, и разумник прищурил искрящиеся от смеха глаза.

– Разумеется. И самым страшным образом! Я поблагодарил его и сообщил, что обнаружил в новом облике массу преимуществ. Полагаю, он еще долго ждал от меня подвоха! К слову, именно после того случая я отпустил усы и бороду и не собираюсь с ними расставаться.

– И над вами совсем не смеялись? – с недоверчивым любопытством спросил Альс.

Дункан отмахнулся с таким ленивым благодушием, что Лучано снова явственно представился огромный кот, вроде дона Леона, растянувшийся на теплых плитах террасы, разомлевший под солнцем и разве что иногда сонно взмуркивающий.

– О, еще как потешались. Особенно в первое время. Забавно вспомнить, каким позором мне тогда это казалось… Впрочем, я притворялся, что насмешки меня не задевают, и кажется, довольно успешно. Во всяком случае, всем скоро надоело – и месяца не прошло.

– Почему же вы не обратились к иллюзорникам? – не выдержал Лучано. – Разве они не смогли бы помочь?

– Несомненно, смогли бы, – согласился разумник. – Но любая иллюзия рано или поздно развеивается. Подобная попытка вызвала бы еще большее веселье среди адептов, и, вот этого, боюсь, мое самолюбие могло бы не выдержать.

– Значит, вы отказали тому юнцу в дуэли? – подытожил фраганец. – Заставили его ожидать вашей мести, а потом попросту пренебрегли ею, пока он оглядывался на любой шорох, ожидая опасности? О, друг мой, это было весьма коварно!

– И даже весело, – согласился Роверстан. – Потом, когда я достаточно поумнел, чтобы это осознать.

– И вы не держите на него зла? – уточнил Лучано. – Совсем?

Он попытался представить, что бы сотворил с тем, кто так его опозорил. Убивать, может, и не стал бы, но уж точно превратил бы его жизнь в пытку, причем надолго.

– Он погиб, – очень просто сказал магистр. – Через несколько лет после этого случая, едва выпустившись из Академии. Сложил голову на войне с фраганцами, и я, признаться, искренне жалею об этом. Друзьями мы вряд ли стали бы, но он был не самым плохим человеком. Упрямым, но по-своему великодушным и неглупым. Еще хуже, что его молодая жена, безумно в него влюбленная, покончила с собой. Две семьи разом лишились любимых сына и дочери, брата и сестры… Он вздохнул и с извиняющейся улыбкой сказал: – Право, не будем о грустном! Еще вина, милорды? Или окунемся в прохладную воду и перейдем в сад?

– Я, кажется, опять голоден, – сконфуженно сказал Аластор. – Эта купальня так разгоняет кровь! Хочу завести у себя во дворце что-нибудь похожее. Или комнату в арлезийском стиле. Такую, с диванчиками!

Он мечтательно прикрыл глаза и повел рукой в воздухе над водой. Лучано заподозрил, что в этот момент Альс вспоминает не столько диванчики, сколько прекрасную мауритку, но разве этот паладин признается?

– Что же вам мешает? – удивился Роверстан. – Поверьте мне как разумнику, нельзя жить одной работой. Удовольствия нужны и телу, и разуму. Отвлекитесь немного, устройте, ну, скажем, арлезийскую гостиную! Если желаете, я пришлю мастеров! Может быть, ее величество тоже развлечется, женщины любят подобные заботы.

– Вы думаете? – оживился Аластор. – Благодарю, милорд! И охотно принимаю ваше предложение!

Проплыв напоследок по всему бассейну, он вылез и с не меньшим удовольствием ухнул в прохладную воду. Роверстан и д’Альбрэ последовали его примеру, Лучано же замотал головой.

– Премного благодарен, грандсиньор, – заявил он. – Но в этой прекрасной стране так мало случаев погреться и почувствовать себя как дома! Я, конечно, покину купальню, но не ради холодной воды, а исключительно ради кальяна и вашего дивного кота!

Сразу три смешка были ему ответом. Гордо их проигнорировав, Лучано с достоинством доплескался в восхитительно горячей купальне и вылез последним. Ну ладно Альс, он северной крови и всю жизнь прожил в Дорвенанте! Грандсиньор Дункан, конечно, арлезиец, но большие мужчины легче переносят холод, а вот фраганец мог бы и поддержать. Наверное, месьор д’Альбрэ к своему возрасту уже сам превратился в подобие любимой рапиры не только душой, но и телом. Эх, вот бы все-таки свести их с Лоренцо Стилетом! Душу можно продать Барготу за вид подобного поединка!

Одеваясь, Лучано вдруг задумался, что не знает, кого Лоренцо растит себе в преемники, и это странно. В боевой ветви гильдии целых три старших мастера, но всех их Стилет назначил исключительно по требованию Совета, никого не приблизив к себе и не сделав личным учеником. Среди младших мастеров у него тоже нет любимчиков, насколько известно… Очень, очень странно и любопытно! Надо бы расспросить Фелипе, когда выпадет случай с ним увидеться. Зато у Тино личных учеников целых пять! Но все свеженькие, еще и трех лет не прошло. А те, что были у Темного Омута до этого, как-то быстро закончились…

Следуя за Альсом и остальными, он вышел на большую крытую террасу и восхищенно вдохнул душистую вечернюю прохладу. До полуночи осталась еще пара часов, и в саду упоительно пахло ночной фиалкой и туберозой. Отличный садовник у грандсиньора Дункана!

Разумник жестом предложил гостям располагаться на уютных мягких диванчиках, а сам подошел к сложенному из камней очагу, полному раскаленных углей. Снял крышку с большой кастрюли и принялся насаживать на вертел куски мяса, которое запахло так одуряюще, что Лучано тоже вмиг почувствовал себя голодным. Он даже не стал разбирать, из чего состоит маринад – запахи вина и специй сливались в единую симфонию!

– Ну вот, скоро будет готово, – весело сказал магистр, пристроив над очагом четыре больших вертела. – А пока можно вернуться к вину и познакомиться с кальяном!

Он вернулся к столу, накрытому на террасе, и принялся колдовать над большим кальяном из вендийского стекла, добавляя горячих углей и раскуривая ароматную смесь.

Вот к этому зелью Лучано принюхался очень придирчиво и с уверенностью назвал четыре травы в составе, но над пятой задумался всерьез и, к своему стыду, признал поражение.

– Можете спросить у магистра Бреннана, – посмеиваясь, сказал Роверстан. – Смесь для кальяна мне делает он и уверяет, что в небольших дозах она исключительно благотворна. Милорды?

Фраганец благодушно отказался, а Лучано с удовольствием вдохнул душистый дым. Альс на кальян поглядел с опаской, но все-таки решился попробовать и принял янтарный мундштук.

– Дыши медленно, – посоветовал ему Лучано. – Не торопись.

Первая попытка заставила Аластора закашляться, но упрямства ему было не занимать, и через пару минут Альс обращался с кальяном уже вполне сносно. Одобрительно покивав, Роверстан вернулся к мясу, а Лучано умильно заулыбался – на перила террасы рядом с ним взлетела огромная серая тень.

– Доброго вечера, благородный Дон Леон, – сам почти мурлыкнул Лучано. – Полагаю, вас интересует мясо? Я бы счел за честь угостить вас…

Кот презрительно покосился янтарным глазом, сверкнувшим в отблесках очага, и сделал вид, что просто проходил мимо.

– Может, все-таки познакомимся поближе? – вкрадчиво продолжил Лучано. – Никогда не видел такого достойного представителя вашего племени… У вас такие роскошные усы! Такие уши… такие лапы…

Уговаривая кота, он осторожно протянул руку, но Дон Леон коротко и очень выразительно зашипел, а потом приподнял упомянутую лапу, показывая внушительные выпущенные когти. Лучано замер, а сидящий рядом Аластор хохотнул и поинтересовался:

– Что он тебе сказал? Вы как два кота должны друг друга понимать!

– У него слишком сильный арлезийский акцент, – обескураженно отшутился Лучано, а Дон Леон спрятал когти и с независимым видом принялся умываться.

– Хоть я и не имею чести быть ни котом, ни арлезийцем, – заметил бретер, – но могу перевести. Вас, юноша, пообещали распустить на ленточки, если не уйметесь. А учитывая размер когтей и то, с каким искусством этот дон ими пользуется, я бы поставил на него. Дункан, вы не хотите подарить вашему коту бретерскую серьгу? Сдается, он ее заслуживает.

– Ну, меня он пока еще не победил, – улыбнулся разумник, намекая на бретерские традиции. – У нас с Доном Леоном взаимное уважение. Он считает себя полным хозяином в саду, но поскольку я иногда угощаю его молоком, Дон Леон милостиво позволяет почесать себя за ухом. Конечно, когда у него есть настроение. Других прикосновений он не терпит, и я бы вам не советовал испытывать его терпение. Он и так был исключительно великодушен, предупредив вас целых два раза.

– Обязательно устрою арлезийскую гостиную, – решительно сказал Аластор, оставляя кальян и разваливаясь на диване.

Камзол он, несмотря на вечернюю прохладу, надевать не стал, оставшись в штанах и рубашке, которая ярко белела в сумраке сада. Откуда-то тенью выскользнула Амина и поставила на стол подсвечник с зажженными свечами. Улыбнулась и негромко спросила на ломаном дорвенантском:

– Дорогие гости что-то желать? Сыр, апельсин, музыка?

– Вы еще и играете? – восхищенно уточнил Аластор. – Если можно…

– Я играть на зурна! – обрадованно заявила мауритка. – И на аль-удд! Это как ваша лютня… Если гости хотеть, Амина им сыграть и спеть. Гости – хорошо, радость в дом!

После танца она сменила одежду на прежнюю, но накинула на плечи покрывало, сколов его подаренной брошью, а на смуглом пальчике мауритки Лучано заметил перстень Альса, который женщина явно придерживала, чтобы кольцо не спадало.

– Ваша экономка – настоящее сокровище, – позавидовал Аластор. – О, простите, кажется, ей не нравится, когда ее так зовут? Но называть такую прекрасную женщину – рабыней?

– Амина не просто рабыня, – обиженно отозвалась мауритка и с гордостью пояснила: – Амина очень дорогая рабыня! Амина ведет дом господина! Господин добрый, он обещал Амине доверить ей госпожу, когда приведет ее в дом! Амина ждет! Она очень-очень ждет госпожу! Мужчине нехорошо быть одному!

Над террасой повисло неловкое молчание. Аластор, вспыхнув, не знал, куда деваться от смущения, а Лучано больно укололо где-то внутри острое сожаление о не случившемся. Сейчас они могли бы сидеть здесь вместе с Айлин. Она бы шутила, смеялась и не казалась тенью себя самой, как в доме Бастельеро.

– Амина, сыграй гостям на аль-удде, – спокойно сказал разумник, и мауритка торопливо упорхнула.

Роверстан вздохнул и разлил по бокалам вино.

– Простите, Дункан… – тихо попросил Аластор.

– За что? – так же ровно отозвался магистр. – Вы же ни в чем не виноваты. Да, я обещал Амине, что сделаю ее камеристкой своей жены. И не вижу причины отказываться от этого обещания. Времена меняются, милорды, и, прошу, больше не будем об этом…

В беседку неподалеку от террасы скользнула гибкая тень, и оттуда послышались нежные звуки незнакомого инструмента. Лучано встрепенулся.

– Какая прелесть, – торопливо произнес он, желая загладить неловкость. – Это… как же его…

– Аль-удд, – подсказал Роверстан. – Он и правда похож на лютню. Если хотите, я привезу вам такой для арлезийской гостиной.

Он снял с очага восхитительно пахнущее мясо и положил перед каждым вертел на отдельную тарелку. Лучано вдохнул аромат, но решил подождать, пока угощение остынет.

– А я попробую на нем сыграть, – пообещал он. – Какой необычный звук! Он должен интересно сочетаться с флейтой… Можно устроить музыкальный вечер, как делают у нас в Итлии. Лютня, гитара…

Про то, что разумник превосходно поет, он благоразумно прикусил язык, вспомнив, когда и для кого Роверстан исполнял серенаду.

– Прекрасная мысль! – обрадовался Аластор. – Беатрис будет приятно! Кстати, зачем ждать, пока гостиная будет готова? Господа, я приглашаю вас на ответный вечер через три дня! И если кто-нибудь решит порадовать нас музыкой или пением… Лу, мясо!

Ошалело обернувшись, Лучано только успел увидеть серую лапу, которая просунулась между столбиков террасы, цапнула его вертел и уволокла в ночную темноту.

Миг он вглядывался в кусты, из которых донеслось предупреждающее урчание, потом расхохотался и махнул рукой.

– Арлеза победила Итлию, – насмешливо прокомментировал месьор д’Альбрэ. – Не печальтесь, Фарелл, я с вами поделюсь.

– Благие с вами, Жозеф, – тоже смеясь, возразил магистр. – Если кому и возмещать нашему другу потерю, так это мне. Пустяки, сейчас просто приготовим еще! А пока мясо жарится, выпьем?

Все, что было потом, слилось в памяти Лучано в бесконечно долгое и очень приятное мгновение. Он помнил, как Роверстан поставил на угли еще порцию ягненка и разлил вино. Как появилась Амина и принесла еще две бутылки. Или три? Нет, третья и четвертая появились потом! Когда они съели по второй порции ягнятины, закусив ее сыром и фруктами.

Потом Лучано, Альс и Дункан снова пустили по кругу кальян, а месьор д’Альбрэ рассказал пару бретерских баек, уморительно смешных для всех, кто понимает толк в хорошей драке. Да, точно, именно потом они пошли смотреть подарки – экипаж, марину и пару старинных рапир! И Дункан улыбался так счастливо, что Лучано хотелось плакать от щемящей тоски и нежности, но он, конечно, не стал… Зато их всех пригласили в Вуаль будущей весной, когда там зацветут апельсины и гранаты! И, конечно, все клятвенно пообещали…

Потом откуда-то появились лютня с гитарой, и Дункан с фраганцем спели дуэтом. Лучано выпросил у появившейся Амины аль-удд, попробовал на нем сыграть, и у него вполне получилось, хотя мауритка закатывалась от смеха. Потом Лучано зачем-то поперся ловить Дона Леона, но подлый котище только глумливо прошипел что-то из кустов и исчез. Потом Амина тихонько играла что-то очень нежное, пока Альс вздыхал и жаловался ей, что его беременная жена сама не знает, чего хочет. То ей надо, чтобы он постоянно был рядом, то наоборот. Мауритка сочувственно отвечала на своем языке, но, удивительно, Аластор прекрасно ее понимал!

Единственный момент, который Лучано запомнил совершенно ясно и пронзительно, как он сел у ограды террасы, сжимая в ладонях опустевший бокал, и подумал, что это подозрительно похоже… нет, не на счастье, а на то, что он давным-давно не испытывал – полный и безмятежный покой. А еще – доверие. Подумать только, он пьет в компании целых трех человек, и к любому из них может спокойно повернуться спиной! Он даже вино за весь вечер ни разу не проверил! Не говоря уж о еде и кальяне. В Итлии он себе такое позволял только в доме мастера Ларци. Да еще у Фелипе, пожалуй… А здесь их четверо – и никакой тревоги! Не-ве-ро-ят-но!

Он поднял платок Амины, который мауритка оставила на перилах, и вдохнул горячий аромат женского тела и благовоний, смешанный со всеми ароматами, что плыли в воздухе – жареного мяса, кальяна, вина, разгоряченных тел… Закрыл глаза и несколько мгновений просто дышал всем этим, пытаясь запомнить. Лучано точно знал, как пахнет смерть и опасность. Как воняют предательство, оскорбление, боль… Но ему никогда в голову не приходило, что у доверия и дружбы тоже есть запах!

А потом они как-то разом почти протрезвели и засобирались домой, хотя магистр уговаривал переночевать в его доме. Фраганец, подумав, согласился, но Альс уперся, хотя Лучано пытался ему объяснить, что в таком виде лучше не показываться на глаза супруге, у которой спился прежний муж. С этим Аластор согласился и пообещал, что во дворце сразу ляжет спать, но ночевать непременно желал у себя. У него, видите ли, завтра Совет! И канцлер ждать будет… И вообще, этих всех только оставь на день, они же одну половину королевства разворуют, вторую – потеряют, а третью – поломают!

– Да-да, – вздохнул Лучано. – Так и будет. И неважно, что половин всего две. Эти – могут!

Поэтому во дворец они все-таки уехали. Там Альса немедленно уложил камердинер, скорбно поджав губы и поглядывая на молодого короля с явной тревогой, а Лучано, которому спать расхотелось безнадежно, увидел под дверью мастера Ларци полоску света и поскребся туда, словно нагулявшийся кот.

– Хоро-о-ош… – насмешливо протянул, впустив его, мастер и потянул воздух носом. – Так, благовония для купальни… жареное мясо, арлезийское белое… хм, отменный букет! Женские духи… Мальчик мой, да я преисполнен зависти! А это зачем?

Он потянул за кончик шелкового платка, который Лучано выпросил у Амины и повязал им шею, как огромным шарфом.

– Это… образец! – истово выдохнул Лучано. – Просто образец!

– Хм… – Ларци опять принюхался. – Роза, мускус, амбра. И давно тебе нужен образец из всего трех компонентов? Молчи уж!

– А еще там был кот, – виновато попытался объяснить Лучано то, что почему-то показалось самым важным, и показал руками: – Во-о-от такой кот!

– Прямо вот такой? – уточнил мастер, повторив размах его рук. – Мальчик мой, такие размеры показывают только рыбаки. И подростки. Но чтобы котов?! Между прочим, котом не пахнет.

– Потому что он не дался погладить, – пожаловался Лучано и скорбно добавил: – Вообще никто не дался!

– Трагедия, – посмеиваясь, подтвердил мастер и виртуозно подпихнул его к кровати. – Ложись-ка спать. Завтра все расскажешь. Но я уже понял, что вечеринка удалась.

Стянул с него камзол и ботинки, чем-то укрыл и погладил по голове. Лучано потрясенно замер, боясь шевельнуться, а мастер над его головой сказал очень странным голосом:

– Надо же… За пятнадцать лет это впервые. Я уже думал, что обойдется… Бедный мальчик…