Текст книги "Гордиев узел Российской империи. Власть, шляхта и народ на Правобережной Украине (1793-1914)"

Глава 3
ПОЛЬСКИЕ ПОМЕЩИКИ ПОД ОКОМ ПЕТЕРБУРГА

Хотелось бы, не претендуя на описание всех сторон жизни польских землевладельцев на Украине, рассмотреть то, что уцелело от их внутренней самоорганизации – знаменитой шляхетской вольности, являвшейся одной из форм демократии в предыдущие столетия. Вместе с тем крайне важным является изучение методов и результатов царского контроля над этой группой, что дает возможность определения уровня эффективности работы царской администрации и степени солидарности и единства, существовавшей внутри самой империи. В первой главе уже оговаривалось то, какой фикцией стали демократия и шляхетское братство в период Четырехлетнего сейма. Кроме того, частично было показано, что само понятие дворянства, основанное в русском понимании на владении поместьем, не слишком отличалось от понимания сути шляхетства реформаторской группой «патриотов» Речи Посполитой в 1791 г. Как могли польские помещики смириться с потерей права решающего голоса и законодательной власти на сеймиках и с фактом ликвидации сейма? Неужели достаточной компенсацией стало несколько царских указов (речь идет об указе от 27 сентября 1793 г., гарантировавшем неприкосновенность имений, и указах от 20 октября и 14 декабря 1794 г., согласно которым польским землевладельцам предоставлялись такие же привилегии, как и русским дворянам, включая власть над крепостными)? В новых условиях сеймики стали именоваться сперва шляхетскими, а затем дворянскими собраниями. Привело ли изменение названия к изменению значения этой организации? Было ли суждено этим собраниям превратиться в исполнительные органы царской административной системы? Достаточно ли было польским землевладельцам того, что екатерининская Жалованная грамота 1785 г. сохраняла за собраниями судебные полномочия, а за шляхтой – традиционные титулы, засвидетельствованные в гербовниках?

В этой главе основное внимание будет уделено двум тесно связанным между собой аспектам шляхетской жизни, а именно выборам, имевшим принципиальное значение для внутренней иерархии шляхты, прежде всего в судебных органах власти, и деятельности собраний, определявших весь круг возможного проявления активности шляхты. Анализ того, каким образом происходившие изменения комментировались, воспринимались, направлялись как заинтересованной стороной, так и различными властными органами, даст нам возможность оценить позицию царского правительства и предложить новый взгляд на историю постепенного закручивания гаек центральной властью в изучаемых губерниях, где всё – за исключением веры крестьян – было ей чуждо.

В основу деятельности польских сеймиков легло стремление сохранить преемственность судебной системы, т.е. прежде всего сохранение существовавших порядков в деревне, в т.ч. барщины. Российским властям не составило труда назначить военного губернатора в Киеве и разместить армию для устрашения поляков. Куда сложнее было обеспечить порядок и покой: и хотя в губернские правления трех губернских городов – Киев, Каменец-Подольский и Житомир – назначали по большей части чиновников из центра, однако на местах с этой задачей могли справиться лишь польские органы власти, существовавшие здесь долгие столетия. Необходимо помнить, что на Украине сеймики собирались регулярно со времени принятия в 1566 г. Второго Литовского статута. События же недавнего прошлого (конца XVIII в.) показали, насколько важной была способность быстро подавлять крестьянские бунты. Как раз в канун второго раздела Польши Комиссия гражданского и военного порядка, созданная Великим сеймом 23 февраля 1789 г., доказала эффективность шляхетских институтов власти в условиях ослабленной военной мощи Речи Посполитой. На Волыни начались крестьянские волнения, получившие название Волынской тревоги 1789 г., причиной которых стало ошибочное понимание реформаторских намерений Четырехлетнего сейма. Сына Ивана Гонты, одного из руководителей Колиивщины – восстания гайдамаков 1768 г., заподозрили в том, что он по примеру отца устроит резню шляхты и евреев. Шляхта восстановила порядок в Луцке, в результате чего было вынесено 30 смертных приговоров, а также арестовано несколько сотен бунтовщиков, хотя оснований для столь сурового решения было намного меньше, чем в 1768 г.

Во время военных операций под руководством М.Н. Кречетникова и Т.И. Тутолмина царское войско могло выступать как защитник крестьян, однако после смерти Екатерины II Павел I пришел к выводу, что сохранению гарантированных польской шляхте его матерью привилегий должно сопутствовать возобновление местной судебно-административной системы как части упомянутых привилегий. Отныне император должен был давать губернаторам разрешение на созыв губернских шляхетских собраний, которые, в свою очередь, могли избирать судей сроком на три года. Содержание двух указов, изданных по этому поводу 6 февраля 1797 г.255255
  ПСЗ-І. Т. 24. № 17789, 17790. 6 февраля 1797 г.


[Закрыть], и способ их выполнения свидетельствуют, что толкование российского законодательства (Жалованная грамота дворянству 1785 г.) и польского права (Литовский статут 1566 г.) давало основания для различных интерпретаций.

Первый указ предусматривал избрание трех или четырех шляхтичей на главные судебные должности, что не отвечало ни количеству, предусмотренному Жалованной грамотой (статьи 41 и 42), ни существовавшим на Украине традициям, где судей было намного больше, но Павел I, желая подчеркнуть, кто хозяин, настаивал на необходимости «представления нам на утверждение, кого мы достойным тех мест за благо признаем».

Во втором указе разрешалось сохранение польских наименований должностей: маршал (в действительности маршалок) вместо предводителя и хорунжий (по-польски – chorąży, знаменосец) – вместо кандидата (заместителя) предводителя. Согласно «Табели о рангах» первая должность соответствовала V классу, а вторая – VII. В дальнейшем мы убедимся в том, что на притяжении последующих 30 лет одним из наиболее хлопотных вопросов станет интеграция польских должностей в российскую систему согласно «Табели о рангах».

Как бы там ни было, а первые шляхетские выборы состоялись при Павле I, подробные же отчеты волынского и подольского губернаторов дают возможность для нескольких существенных замечаний256256
  РГИА. Ф. 1374. Оп. 1. Д. 453. Л. 28 – 35 – Отчет подольского вице-губернатора Арсеньева на имя князя А.Б. Куракина, генерального прокурора Сената, 22 апреля 1797 г.; Л. 64 – 70 – Отчет волынского прокурора на имя князя А.Б. Куракина, 6 мая 1797 г.


[Закрыть]. Сопоставление этих отчетов с данными главного казначейства Министерства финансов от 20 июля 1800 г., основанных на переписи 1795 г. (см. предыдущую главу), позволяет дать по сравнению с Э. Ростворовским более точную оценку как относительно количества «граждан», так и сути данного «гражданства»257257
  Эммануэль Ростворовский, соглашаясь с позицией Леонида Житковича, считал, что для данного периода нельзя определить количество землевладельческой шляхты. См.: Rostworowski Е. Ilu było. S. 24 – 25; Żytkowicz L. Rządy Repnina па Litwie w latach 1794 – 1797. Wilno, 1938. S. 169 – 170, 394, 398.


[Закрыть].

Хотя при переписи 1795 г. в том, что касается определения «землевладелец», не было дано четких и одинаковых для всех губерний указаний, однако достоверно известно, что поветовые маршалки, предоставлявшие эти сведения, исходили из количества крепостных душ, не уделяя при этом особого внимания размеру поместий. Околичная шляхта, которая сама обрабатывала свои наделы, отождествлялась (по крайней мере, на Волыни) с чиншевиками, т.е. ее относили к беспоместной и не включали в списки. Поскольку в Жалованной грамоте не давалось четкого определения размеров поместий, были переписаны все от самых небольших до самых крупных поместий. Более того, это было сделано в духе польской переписи 1791 – 1792 гг., так как в список были включены самые различные владельцы: арендаторы, пожизненные владельцы и залогодержатели, которых было немало на территориях многочисленных латифундий. К примеру, в Киевской губернии несколько магнатов владело даже целыми уездами. В этой губернии землевладельцы в строгом смысле слова не составляли даже трети тех, кто жил за счет земли. До того как в первые годы царствования Александра I были сделаны некоторые уточнения и введены ограничения, все они относились к «гражданам» (obywatelstwo258258
  Оbywatelstwo (польск.) – 1) гражданство; 2) землевладельцы, помещики. (Прим. пер.).


[Закрыть]), т.е. к тем, кто пользовался активным или пассивным избирательным правом на шляхетских (дворянских) собраниях, которые еще долго будут называть губернскими сеймиками.

Пользующаяся избирательным правом шляхта распределялась следующим образом:

Соответственно на Правобережной Украине проживало 11 026 «землевладельцев», которые выслали своих представителей на объявленные Павлом I выборы в Каменец-Подольском (16 – 21 апреля 1797 г.) и Житомире (1 – 5 мая 1797 г.). Протоколы из Киевской губернии не сохранились – возможно, что там из-за недостаточного количества землевладельцев было невозможно провести нормальные губернские выборы.

Из сравнительного анализа данных по переписи и обоих отчетов следует, что явка была низкой. При почти одинаковой численности землевладельцев на Волыни и в Подолье в губернские центры прибыло лишь по 260 избирателей (цифра приблизительная, поскольку в зависимости от дня голосования число выборщиков менялось). 260 избирателей из Подольской губернии составляли 5,5 % землевладельческой шляхты. К сожалению, неизвестно, каким образом они были избраны и в какой степени были поддержаны на местах. Неизвестно также, проводился ли какой-то их отбор, или это были самовыдвиженцы–; последнее свидетельствовало бы о низком уровне гражданского сознания 94,5 % отсутствующих на губернских выборах. Косвенный ответ на этот вопрос мы получим в дальнейшем при анализе регламента проведения выборов от 3 мая 1805 г. Отсутствуют данные и о количестве выборщиков на первом этапе, однако вполне вероятно, что, собственно, эта небольшая группа и составляла «клуб землевладельцев», о котором мечтали польские авторы Закона о сеймиках 1791 г., в чем обнаруживается его неожиданное сходство с Жалованной грамотой дворянству.

В то же время пример из Подольской губернии свидетельствует о том, что выборы не проходили в соответствии с Жалованной грамотой и царскими указами об их созыве. Отчет подольского вице-губернатора Арсеньева, русского по происхождению, раскрывает перед нами тайну урн: количество голосов, отданных за каждого из избранных уездных маршалков. Голосовали шарами: белый шар означал «за», черный – «против».

Согласно ожиданиям первые подольские маршалки в большинстве своем были представителями самых известных семейств этой губернии. Были избраны:

Примечание 1259259
  Przeździecki – возможная транскрипция фамилии Пшездецкий, Пшезьдзецкий, Пшезьдецкий, Пржездзецкий, Пржездецкий. (Прим. пер.).


[Закрыть]

Несколько маршалков, которых в российских документах того времени именовали маршалами, не побоялись сообщить в Петербург свои давние польские титулы и должности, которые выглядели несколько устаревшими: Быковский назвал себя Звенигородским хорунжим, Орловский – ротмистром бывшей национальной кавалерии, Потоцкий – галицким старостой, Уруский – подольским чесником, Михаловский – поручиком бывшей национальной кавалерии, Венцкий – камергером польского двора. Эти двенадцать уездных выборщиков, желавших сохранить в новых условиях свой прежний статус, избрали губернского маршалка, находившегося уже два года в этой должности, – графа Теодора Потоцкого.

Затем 260 выборщиков избрали друг друга на судебные должности (выборы проводились раз в три года), которые гарантировали полную власть землевладельческой шляхты над общественной и сельской жизнью вплоть до 1831 г. Учитывая количество раздаваемых должностей, практически каждому досталось место на уездном или губернском уровне.

Самыми престижными были должности четырех главных руководителей первого и второго департаментов земских (по гражданским делам) и гродских (по криминальным делам) судов, сохранившие свои прежние польские названия. В каждом департаменте кроме руководителя было еще по трое помощников – подсудков. В принципе на все остальные должности назначалась родовая шляхта (наследственные землевладельцы), но поскольку на каждый уезд приходилось по 15 мест (в целом 180), в нескольких случаях удалось оказаться при должности и некоторым арендаторам, а в Ушицком уезде секретарем был чиншевик. В каждом уезде было по три суда, польские названия которых сохранились в русском языке: подкоморский, земский и гродский. Подкоморский суд регистрировал все акты поземельной собственности и нотариальные акты, а также рассматривал споры о праве собственности. Во главе него стоял подкоморий, которому помогал коморник (землемер). В состав земского суда входили судья, два заседателя и секретарь, как уже отмечалось, он отвечал за решение гражданских споров. Давний гродский суд был заменен полицейским участком, во главе которого стоял исправник, у него в подчинении находилось три следователя – заседателя, в данном случае польские названия должностей не сохранились. Все они, включая возных, получали должность благодаря своему происхождению, компетентность же в юридических вопросах, вероятно, была делом практики.

Мнимое шляхетское правосудие разъедало кумовство, помноженное на коррупцию, которое не раз клеймилось в произведениях польских авторов со времен эпохи Возрождения (Миколай Рей, Севастьян Кленович) и до конца XVIII в. (Адам Нарушевич, Енджей Китович). Однако существовавшая система была настолько значительной частью жизни шляхты, что еще было рановато для нанесения прямого удара по ней, подобного тому, который произвела Австрия на отошедшей к ней части земель бывшей Речи Посполитой. Многочисленность шляхты на Украине и в Литве политически усложняла для России проведение реформы, аналогичной австрийской в Галиции. Павел I, который решил вознаградить послушных поляков, 14 октября 1799 г. сделал должность шляхетского маршалка пожизненной, однако в мае 1802 г. Александр I возобновил ее выборность260260
  Bairašauskaite T. O litewskich marszałkach gubernialnych i powiatowych: (do 1863 r.) // Przegląd Wschodni. 1997. T. IV. Z. 2 (14). S. 427 – 441. Закшевский указывает на то, что данная должность не существовала в коронных землях Речи Посполитой (см.: Zakrzewski A. Marszałek powiatowy Wielkiego Księstwa Litewskiego marszałkiem sejmikowym (XVI – XVIII w.) // Parlament, prawo, ludzie. Studia ofiarowane profesorowi Juliuszowi Bardachowi w sześćdziesięciolecie pracy twórczej. Warszawa, 1996. S. 356 – 361). Однако следует отметить, что, несмотря на присоединение украинских земель к коронным, на Украине этот институт власти, которому дается точное определение в Третьем Литовском статуте, сохранился.


[Закрыть]. После 1820 г., в чем нам предстоит убедиться, в отдельных случаях одни и те же губернские предводители шляхты будут переизбираться на протяжении десятков лет.

Невзирая на существовавшие злоупотребления и архаичность, польские дворянские собрания сохранились примерно до 1860 г., причиной тому была неспособность царских властей обеспечить украинские губернии нужным количеством чиновников. Собрания, чью работу власти пытались корректировать, были нужны Петербургу для обеспечения сбора налогов и проведения рекрутских наборов. Итак, маршалки, подкомории с подсудками поддерживали чиновников, это взаимодействие гарантировало существование крепостничества еще долгие годы. О судебной реформе в Петербурге начали вести робкие разговоры лишь после 1831 г. До этого времени лишь несколько малозначительных поправок нарушило незыблемость местного самоуправства. Возможно, именно такое положение дел обусловило то, что в русском языке одним из синонимов слова «обыватель» (созвучного польскому слову obywatel (гражданин)) стало «филистер» – человек с узким кругозором, живущий исключительно мелкими личными интересами, а синонимом чванливого высокомерия, заносчивости стало польское слово латинского происхождения honor (честь), в русском варианте звучащее как «гонор».

Принципы раздачи судебных должностей в первые после присоединения к Российской империи годы также дают повод задуматься над тем, насколько по сравнению с землевладельцами, остающимися вне всякого подозрения, в действительности шляхетскими привилегиями пользовались посессоры и арендаторы. 19 октября 1798 г. Павел I решил ликвидировать суды в Васильковском, Черкасском и Уманском уездах Киевской губернии, мотивируя это нехваткой достаточного количества шляхтичей для их формирования. Судебная власть над первым перешла к Богуславскому уезду, над вторым – к Чигиринскому и над третьим – к Звенигородскому. Затем в ноябре 1800 г. гражданским губернатором В.И. Красно-Милашевичем было продолжено сокращение судов, и к 6 сентября 1804 г. в Киевской губернии лишь семь уездов из двенадцати имели полный судебный аппарат: подкоморский суд и двухступенчатый (верхний и нижний) земский суд261261
  Об истории этих сокращений идет речь в указе от 6 сентября 1804 г.: ПСЗ-I. Т. 28. № 21440.


[Закрыть].

Официальная причина – недостаточное количество шляхтичей – выглядит несколько надуманной: даже если взять под сомнение данные переписи и учесть, что в Киевской губернии было втрое меньше землевладельцев, чем в Волынской и Подольской, они все-таки составляли 1692 лица, а такого количества должно было хватить для полной комплектации уездных судов. Правда, в 1797 г. Уманский уезд целиком (речь идет о 117 селах с примерно 60 тыс. крестьян обоего пола) принадлежал Щ. Потоцкому. Сложно себе представить, чтобы такого магната интересовали проблемы правосудия на низшем уровне. Его владения не ограничивались лишь этим уездом: в целом ему принадлежали 312 сел. Не столь богатым был его кузен Петр Потоцкий, впрочем, как и Чарторыйские, владевшие 194 селами, Браницкие, Вороничи, Любомирские, Жевуские или Оссолинские262262
  Об огромном имущественном превосходстве магнатов над остальной шляхтой в этом регионе и избирательных проблемах см.: Кривошея І.І., Кривошея В.В. Дворянство Уманщини. С. 38, 57.


[Закрыть]. Тем не менее предположение, что из 511 фигурирующих в переписи наследственных землевладельцев никто не выразил желания заседать в суде или возглавить шляхетское собрание, кажется сомнительным; удивляет и то, что эти функции не были перепоручены кому-то из 1181 арендатора, зафиксированного в переписи по Киевской губернии. Следует ли из этого сделать вывод, что при Павле I крупные землевладельцы этой губернии восприняли указ Екатерины II от 3 мая 1795 г., где в 3-м пункте шла речь лишь о владении землей, а не о ее аренде, буквально? Или, скорее, можно предположить, что отсутствие органов правосудия в пяти уездах окончательно развязывало магнатам руки и полностью отвечало их желаниям?

В любом случае такое положение дел не могло сохраняться долгое время: мало того что в судах накапливались залежи крестьянских жалоб, негде было регистрировать земельные сделки шляхтичей. И хотя наверняка подкупленный военный губернатор, которому поручили провести в Киевской губернии перепись, в 1804 г. утверждал, что в губернии проживают всего 401 наследственный землевладелец и 426 арендаторов, т.е. в целом 827 «граждан» (лишь половина из приведенных в переписи 1795 г.), Сенат постановил, а император утвердил решение о возобновлении деятельности пяти судов и их организации в Богуславе, Чигирине, Липовце, Махновке и Умани.

Вопреки повсеместной для Российской империи практике, согласно которой судьями становились местные жители, указ предписывал провести выборы из числа «граждан» соседних уездов, а если это невозможно, назначить русских чиновников из губернского правления, что было все-таки нежелательно, «особливо по тамошним обрядам судопроизводства, основанным на прежних их правах» (т.е. речь шла о применении права согласно Литовскому статуту, тогда еще малоизвестному властям)263263
  ПСЗ. Т. 28. № 21440.


[Закрыть].

Украинский историк И. Кривошея отмечает, что и в самом деле до 1809 г. маршалки Уманского уезда земельных владений в нем не имели, а впоследствии, после смерти в 1805 г. Щ. Потоцкого, его огромное имение было раздроблено между множеством потомков. Значительная часть его владений была выставлена на продажу, и таким образом появились многочисленные новые владельцы средней руки (зачастую прежние арендаторы). Эта «демагнатизация» дала возможность организовать выборы, поскольку с этого времени количество шляхтичей стало достаточным264264
  Кривошея І.І., Кривошея В.В. Дворянство Уманщини. С. 57 – 65.


[Закрыть].

Александр I, как уже говорилось, в начале своего правления принялся энергично приводить в соответствие основные принципы существования польской шляхты с принципами организации российского дворянства, однако постепенно пришел к выводу о существовавших между этими группами принципиальных отличиях. В мае 1802 г. он упразднил пожизненное пребывание маршалков в должности, что дало повод А. Чарторыйскому полагать, что в скором времени все существовавшие проблемы будут решены265265
  В письме к отцу князь писал: «Надеюсь, что возможно в скором времени в связи с выборами будет определен статус польских провинций». См.: Biblioteka Czartoryskich, Kraków. Sygnatura 6340 – List A.J. Czartoryskiego do A.K. Czartoryskiego od 7 maja 1802 r.


[Закрыть]. Действительно, в опубликованном 19 мая 1802 г. Учреждении о губерниях, новой редакции Учреждения 1775 г., много места было уделено выборам и функциям, возлагаемым на дворянство, однако, поскольку это был текст общего характера, в скором времени его оказалось недостаточно, и губернаторы начали его корректировать. Указ был критически воспринят и наиболее независимыми членами польских дворянских собраний, которые, едва лишь политический климат стал более благоприятным, выступили с инициативами, в значительной степени отличными по своему характеру от принятого в среде русского дворянства повиновения. Например, сразу после провозглашения указа от 19 мая полномочный представитель волынской шляхты, князь Каликст Понинский, обратился с просьбой, чтобы на должности, на которые было невозможно найти кандидатов из помещиков (скорее всего, речь шла о второстепенных должностях, которые не интересовали богатую шляхту, а не о нехватке вероятных кандидатов), позволили назначать чиншевиков, на что через месяц получил временное разрешение266266
  РГИА. Ф. 1286. Оп. 2. Д. 113. Л. 66 – 67 – Указ царя в Сенат, июнь 1802 г.


[Закрыть].

Подобные поправки никак не могли способствовать унификации традиций, характерных для русского дворянства и польской шляхты. Ход выборов в Подольской губернии, которые согласно указу от 19 мая начались 25 августа 1802 г., во многом свидетельствует о том, что «граждане» – шляхта продолжали по старинке считать дворянские собрания-сеймики поводом для шумихи, драк и демонстрации «золотых вольностей». Военный губернатор А.Г. Розенберг, на которого был возложен надзор за ходом работы собрания, и гражданский губернатор В.И. Чевкин были более чем удивлены увиденным, о чем и сообщили в Петербург.

Их рапорты дают возможность реконструировать небольшой скандал в стиле давних традиций «шляхетской демократии», а одновременно с этим увидеть первые попытки вмешательства со стороны российского чиновничества в дела этой замкнутой среды267267
  Ibidem. Ф. 1374. Оп. 5. Д. 114. Л. 1 – 22.


[Закрыть]. Согласно рассказу Розенберга, в назначенное время множество шляхтичей (т.е. 200 – 300 человек) съехалось в Каменец-Подольский, дав тем самым понять, как высоко они ценили оказанную им честь. После традиционной церемонии принесения присяги в большом зале благородного собрания губернатор Чевкин обратился к ним с речью, в которой заверил их в расположении к ним монарха и призвал выбрать среди равных себе предводителя – человека достойного, заслуженного и опытного, а кроме того, всем сердцем готового служить правде, поскольку именно ему они вверяли не только свои дела, но и судьбу. Ходом дискуссии и голосованием руководил Ю. Витославский, однако в скором времени военный губернатор убедился в том, что процедура выборов не отвечала установленным правилам и что во многих уездах количество «чиновников» (автор рапорта заменил этим словом, очевидно, непонятное ему польское слово poseі – депутат), не располагавших какой-либо собственностью, было крайне велико. Вновь видим уже упомянутую проблему – зажиточная шляхта неприязненно относилась к служебным обязанностям. Подобное положение дел, по мнению Розенберга, противоречило как положениям Жалованной грамоты, так и указу от 19 мая 1802 г., поэтому после безрезультатного напоминания главе собрания о регламенте он не колеблясь обратился к губернскому прокурору и городничему с просьбой провести проверку, что, несомненно, явно противоречило неприкосновенности депутатов и шляхетской автономии, а потому оказалось нереальным. Недовольство и беспорядок достигли пика, когда в зале заседаний и в городе начали распространяться памфлеты на некоторых членов собрания, что свидетельствовало о формировании партий, а это уже было абсолютно неприемлемо для самодержавия. Военный губернатор поручил коменданту знаменитой Каменецкой крепости Гану и В.И. Чевкину найти авторов и издателей этих постыдных и незаконных произведений (которые, естественно, не прошли царской цензуры, находящейся на тот момент еще на стадии формирования). Напрасный труд. Важные лица, в адрес которых были направлены памфлеты, покинули выборы.

Следствием бурных выборов стало то, что гражданскому губернатору Чевкину согласно ст. 39 Жалованной грамоты предложили две кандидатуры на пост маршалка. Чевкин считал, что один из них – землевладелец Людвик Рациборский, который никогда не занимал никаких должностей даже на уровне уезда, а большая часть отданных за него голосов внушала сомнения, – не отвечает необходимым критериям. Губернатор отдал предпочтение Каетану Пешинскому, который, по крайней мере с 1797 г., был хорунжим в своем Летичевском уезде, а затем с 1800 г. – уездным предводителем. Таким образом, вроде бы требования российских властей к «службе» были соблюдены. Губернатор заверял, что в своем выборе руководствовался исключительно уважением к воле императора и закону.

Считая свое задание выполненным, военный губернатор Розенберг отбыл по делам в Одессу. И тем самым совершил ошибку, поскольку понятия не имел о принципах функционирования «шляхетской демократии». Он не успел проехать и 35 верст, как получил письмо от Чевкина, высланное 7 сентября 1802 г., с сообщением, что Пешинский отказался от должности маршалка, поскольку не чувствовал себя в состоянии исполнять возложенные на него обязанности. К письму прилагалась петиция членов дворянского собрания, написанная на польском и русском языках, в которой объяснялось, что отказ Пешинского предопределен состоянием его здоровья и нехваткой опыта. Шляхта просила утвердить в должности Рациборского, получившего большинство голосов, а именно 125. Уже 8 сентября теми же лицами – уездными маршалками и только что избранными судьями было составлено на польском языке обращение к императору, в котором объяснялось, что набравшего всего 100 голосов Пешинского выдвинули только потому, что по закону следовало предлагать двух кандидатов, и что он, кроме того, находится под полицейским надзором. «То, что маршалком губернии был утвержден тот, кто менее отвечал пожеланиям общества, вызывало неудовлетворительную реакцию», – писали протестовавшие, добавив несколько льстивых фраз о чувстве справедливости императора.

Методы, как видим, не были слишком деликатными, однако решение царского представителя обжалованию не подлежало. Как раз тогда, когда Розенберг получил письмо Чевкина и петицию, прибыл новый посыльный с письмом от Пешинского, в котором тот сообщал, что никогда ни от чего не отказывался, напротив – с благодарностью принимает оказанную ему честь. Чевкин также получил подобное послание. Поддержка со стороны царских властей дала Пешинскому возможность выиграть выборы без учета мнения большинства своих «сограждан».

В объяснениях, представленных обоими царскими чиновниками в конце декабря министру юстиции Г.Р. Державину, подчеркивалось, что поддержанный ими маршалок старательно исполнял возложенные на него обязанности. Кроме того, были даны заверения, что он не находился под полицейским надзором. Он лишь получил напоминание о внесении оплаты за уборку места, где происходило дворянское собрание в 1801 г. Вопрос был закрыт, а того, кто не хотел поддержать голосования, самого лишили права голоса.

Суть интриги, по мнению обоих российских чиновников, состояла в том, что предыдущий маршалок Витославский, вдохновитель написания петиции к Александру I, был шурином Рациборского. Это предположение представляется правдоподобным. Данный пример хорошо иллюстрирует значение кумовства в жизни шляхты, как, впрочем, и манипулирования голосами нескольких безземельных шляхтичей при слабом участии в выборах. Ведь контроль над судебной властью давал возможность слежения за ходом всех земельных сделок, а также контроль над аграрными отношениями.

Представление о роли шляхты в империи не предполагало беспокойства о сохранении влияния на местном уровне, а также превосходства помещиков. Это становится еще более понятным, если принять во внимание, что императорский указ Сенату от 4 февраля 1803 г., уточнявший роль Герольдии, не вызвал практически никакого отклика на Украине268268
  ПСЗ-I. Т. 27. № 20608 – О правилах для единообразного и успешнейшего течения дел по Герольдии.


[Закрыть]. Этот высший орган по делам привилегированного сословия, управляемый герольдмейстером и двумя асессорами, одновременно подчинявшийся министру юстиции и генерал-прокурору Сената, был, как мы уже убедились, хотя в то время это могло быть еще не настолько очевидно, абсолютно непригодным для проверки шляхетских титулов в присоединенных губерниях. Подписывая указ, царь ошибочно полагал, что можно полностью добиться того, чтобы принимались лишь исключительно достоверные свидетельства о шляхетском происхождении, этого идеала на Украине не удавалось достичь. Одно из положений указа свидетельствует о бездне, разделявшей помещиков юго-западных и центральных губерний Российской империи. Указом определялась процедура назначения на государственные должности, получения высоких должностей в царской администрации, а также напоминалось, что кандидаты на такие должности должны быть внесены в списки, представляемые в Герольдию раз в три года; кандидаты должны были выдвигаться дворянскими собраниями, в т.ч. должна была делаться отметка о предпочитаемом месте службы. Далее прилагался список должностей, на которые можно было таким образом выдвигать людей.

Случалось, хотя и крайне редко, что некоторые польские аристократы с Украины назначались на высокие должности: в 1818 г. Филипп Плятер269269
  Известен как Филипп Антонович Плятер. (Прим. пер.)


[Закрыть] стал волынским вице-губернатором, в 1820-х гг. Б. Гижицкий и М. Грохольский были даже назначены губернаторами, хотя очень сомнительно, что они смогли подняться так высоко благодаря описанной избирательной процедуре: связи при дворе были фактором значительно более действенным. В целом же, за несколькими исключениями, помещики на Украине не выражали желания получить чин таким образом.

Н.К. Имеретинский, изучавший в 1893 г. волынское дворянство, не только удивлялся, но и возмущался, найдя подтверждение о государственной службе в Герольдии лишь для двух лиц с 1803 по 1818 г., по одному лицу в 1818, 1819 и 1820 гг., ни одного в 1821 и 1822 гг., для двух в 1823 г.; незначительный рост наблюдался в более поздний период: от одного до десяти лиц в 1824 – 1830 гг.270270
  Имеретинский Н.К. Дворянство Волынской губернии… Август 1893. С. 362.


[Закрыть]

Очевидно, чтобы избежать последствий бесконтрольных действий судей, избранных способом, описанным выше, император указом от 19 июля 1804 г. устанавливал, что в дальнейшем четыре представителя шляхты/дворянства – заседатели уездных судов – будут исполнять возложенные на них обязанности не в качестве почетных, как ранее, а за незначительное официальное вознаграждение, предусмотренное в бюджете Министерством финансов в размере 200 рублей ассигнациями в год, и будут подчиняться Министерству внутренних дел. Вместе с тем не было сказано ни слова о соответствии этой должности существовавшему перечню гражданских чинов в Табели о рангах – видимо, причина крылась в том, что эта выборная должность, включавшая в себя «феодальные» традиции, воспринималась властями как временная и переходная. Этот гибрид по своей сути был слабо интегрирован в бюрократическую машину империи271271
  Об официальном вознаграждении для четырех заседателей упоминается в адресе Волынского губернского правления в Сенат за 1822 г. См.: РГИА. Ф. 286. Оп. 3. Д. 208. Л. 1 – 8.


[Закрыть]. За исполнение остальных судебных функций, как мы в дальнейшем убедимся, продолжали платить вознаграждение из дворянских взносов.