Текст книги "Игра"

X

Когда на химии у нас кто-то зевал или в целом отвлекался (вспоминается случай со мной, м-да!), учитель использовал подготовленную для такой ситуации фразу, которой каждый удобный раз старался сострить над «счастливчиком»: перед этим он упирал руки в боки и поучительно говорил, пристально смотря на жертву: «Сразу видно, кто сегодня утром C₈H₁₀N₄O₂ не пил!». В принципе, ничего архиобидного в этой фразе нет, но сама примитивность юмора несколько меня из себя выводит. Но, возможно, это лишь следствие моей к химику неприязни с первого «свидания». Причём очевидно, что он ни разу не ожидал, что кто-либо из его учеников будет знать формулу кофеина, так что вообще не понятно, какой именно реакции он ожидал на свою фразу… Короче, странный тип.

Примерно такие мысли витали у меня вчера в голове в одиннадцать вечера. Именно тогда я вспомнила, что из-за выпитого стакана кофе сон мне до полуночи не светит.

Я думала об уже практически на тот момент прошедшем дне. Ну вот почему именно в это время всегда на ум лезет самое неприятное?! Этот несчастный проект по истории, например! Вообще, идея, неожиданно пришедшая мне в голову после физики, была очень даже хорошей: на просторах интернета легко найти информацию о существовавших в то время (а возможно, сохранившихся и по сей день) политических партиях, а там и до их участников недалеко. Какую-то партию мне даже посоветовали… Всё-таки интересно, что будут делать другие. Хотя большинство из-за своей безответственности только лишь вспомнит о проекте в последний день его защиты. Проверено опытом, хи-хи! Не личным, конечно…

Да что я всё об учёбе! Я, конечно, далеко не самокритик, но, кажется, мне надо чаще разгружать голову от мыслей об учении. Хах, плюс ко всему в последнюю неделю я впервые в жизни почувствовала себя по-настоящему общительным человеком… благодаря Эдвину. С раннего детства я практически всегда была гораздо более замкнута в себе, чем выходила на контакт, к тому же обоюдно приятный! Да, у меня много подруг, по крайней мере я так считаю; и я очень ценю дружбу с ними, но… это не то. Даже дружбу на расстоянии называют «дружбой», что по факту ей не является. Разве можно называть другом того, кто раз в месяц в десять утра напишет в мессенджер «Привет. Как дела?» – и то разве что из вежливости; причём за этим ещё беспромедлительно последует какой-то вопрос или какая-то просьба – зачем, собственно, этот человек и пишет. Опять-таки возвращаясь к моим подругам: среди них есть даже те, которых я поздравляю с праздниками, приглашаю на тот же день рождения и искренне радуюсь, когда они приходят справить его вместе со мной. Но это не то! Кажется, я никогда не разберусь, чего по-настоящему хочу от социума. Хотя… надо жить в моменте и наслаждаться тем, что имеешь сейчас, ведь так? Сейчас мне правда приятно общение с Эдвином. Он интересный человек… и весёлый… и совсем не замкнутый!

Я с улыбкой вспомнила, как он предложил мне кофе, как я тогда опешила; его невозмутимое лицо. Нет, он явно чувствовал, что я была в восторге, просто виду не подал. Уверена, воодушевить меня – и было его целью, хи-хи! Он ведь говорил, что хорошо в людях разбирается. Для меня ещё очень необычно, что… вот эта его фраза якобы похожа на хвастовство, но на самом-то деле Эд нисколько не приукрасил своё умение, а лишь… подчеркнул его значимость. Получается, Эдвин – единственный человек, в котором я, как и в себе, могу найти справедливую оценку себя как личности, и меня это так… так!..

Даже мысленно я не могла подобрать слов. Я снова почувствовала эту странную радость, как тогда на лестнице. Непонятно откуда взявшийся задор подчинил себе все остальные эмоции в моей голове и никак не давал мелатонину до утра завладеть моим разумом.

Я вспомнила, с каким энтузиазмом Эд представлял мне школьный медиацентр; часовой телефонный разговор; как мы вместе шли из школы; нашу беседу в актовом зале, в то время как параллельно нам вещали про то, насколько важно учиться; наши переписки; как он угостил меня кофе…

И тут меня всю будто передёрнуло: я резко распахнула глаза, ранее мечтательно прикрытые, и даже подскочила на кровати.

…Предложил зонт, сделал комплимент по поводу причёски, опять-таки этот кофе… А может быть, я ему… нравлюсь?

Ну точно, конечно, безусловно! Его сообщение: «Когда закончишь с делами, не хочешь поболтать?», та же «экскурсия» в первый учебный день, комплимент! Ха-ха, втюрился-втюрился-втюрился!!!

Не дай бог на меня бы кто-нибудь взглянул тогда со стороны: сидит в турецкой позе на кровати, ссутулившись, с глупой детской радостью на лице. Я была счастлива: в меня влюбился мальчик! Я воображала себе, как теперь Эд будет за мной всюду ходить, как будет одаривать меня ласковыми словами, и с каким я упоительным спокойствием буду их принимать! Как он не будет спать, думая обо мне ночами, и совсем не из-за действия кофеина!

…Да уж, этой ночью у меня особо эффективно поспать не получилось. Пару раз чувствовала, будто начинала дремать, но ни единому сновидению не предалась. Странные тогда были у меня ощущения: я вроде понимала, что пока ещё не совсем заснула, но в мыслях мне представлялись какие-то несвязные, сплошь бессмысленные кадры, но веющие каким-то спокойствием и умиротворённостью. Я тогда уже не могла определённо о чём-нибудь задуматься и то открывала глаза, то снова под тяжестью век мой взор окутывался мраком. В какой-то момент я перестала чувствовать своё тело и, наверное, только тогда уснула.

* * *

Утро. Восходящее осеннее солнце. Дорога, вымоченная ночным дождём, всю ночь барабанившим по крыше балкона. Небо, которое так и блещет ярко-лазурным цветом, далеко прогнавшее тучи и демонстрирующее свои умения по созданию соприкасающихся разноцветных полос, именуемых радугой. И я, мерно идущая по этой самой дороге, поднимающая голову к этой самой радуге, мысленно находящаяся далеко от этой реальности…

Подойдя к автобусной остановке, немного постояла (даже не знаю, зачем?) – и вот я уже по привычке тяну на себя неподдающуюся школьную дверь, которая, как назло, открывается вовнутрь…

– Небольшое уведомление для тех, кто вчера либо же на прошлой неделе записался на курсы программирования, – так начал информатик первый урок, – занятия начнутся сегодня в три ровно в этом кабинете!

– Извините, а где можно записаться? – хором (ну или почти хором) спросили несколько человек.

– У вашего классного руководителя, – ответил учитель тем же деловым тоном, всем своим видом показывая, что иного вопроса сразу после своего «уведомления» не ждал. – Теперь касательно урока: перед тем, как вы приступите к практическому заданию за компьютерами, давайте совместными усилиями вспомним об особенностях работы динамической адресации ячеек в электронных таблицах…

– Ты же и в этот раз мне поможешь, Кора? – ткнула меня в спину подруга.

– Да, если отвлекать не будешь, – я постаралась ответить как можно мягче…

После урока я у неё спросила:

– Ну вот хочешь, я тебе объясню, как это работает? Ты же понимаешь, что я не смогу тебе подсказывать всегда?

– Я была бы признательна. Но всё равно сомневаюсь, что хоть что-то пойму… Я истинный гуманитарий!

Как же режет уши «что что-то»…

– Поймёшь, уверяю. Смотри: адресация в таблицах бывает статическая и динамическая. Как, я думаю, понятно, вторая из них, в отличие от первой, изменчива от разных внешних процессов…

– Это я понимаю, – перебила меня она.

– Хорошо… отлично. Приведу пример на функциях: допустим, нам надо применить функцию сложения значений каких-либо двух ячеек…

– Извини, а как эту функцию передать? – подруга сделала максимально смущённое лицо.

Я перевела дух.

– В левом верхнем углу программы есть строка для ввода функций. Итак: э-э-э… да! применить функцию суммы. Для этого выберем пустую ячейку… ячейку… а о чём я говорила?..

Не дай бог мне когда-нибудь придёт в голову идея стать учителем!

– Ты начала объяснять функцию сложения.

– Я в курсе, но к чему?

– В смысле «к чему»?..

Я закатила глаза.

– Что я тебе изначально объясняла?

– Разницу между статич…

– Точно! Так вот: передали мы, значит, значение суммы в некую третью ячейку. А теперь предположи, что у нас было не две ячейки, а… например, двести. Чтобы каждый раз снова не вводить функцию, мы можем взять и «перетянуть» ячейку с ней вниз; но из-за того, что адресация слагаемых изменится, может получиться так, что в какой-то из «сумм» не будет хватать одного, а то и двух слагаемых (ведь никто не гарантирует, что в таблице – в наших двухстах ячейках – не будет пустых ячеек, то есть промежутков); соответственно, в таком случае мы увидим ошибку…

Я удивлённо посмотрела на подругу, так долго меня не перебивавшую. Хотя нет, моё удивление было обычным взглядом по сравнению с тем шоком, который читался в её глазах.

– Так, хорошо… Скажи, с какого момента тебе перестало быть понятно?

– Э-э… ну… с «перетянуть»?

– Помнишь, как на уроке я тебе показала: берёшь за правый нижний край ячейки и тянешь вниз.

– А, да! Напомни, пожалуйста, зачем это нужно?..

– Что нужно???

– Ну тянуть!

– Ну так я же сказала: чтобы двести раз функцию суммы не вбивать!

– Ты этого не говорила!

– Да в смысле?!

В этот момент к нам подошёл прежде не знакомый мне мальчик.

– Ой, привет! – подруга стиснула его в объятиях, что заставило меня чувствовать неловкость…

– Кора, это мой парень. Это моя лучшая подруга, – обратилась она к нему.

Она назвала меня лучшей подругой? Хах, неожиданно…

– Большое спасибо, что постаралась объяснить мне тему, но, по-видимому, информатика – не моё… – и они двое удалились, уже шутя и хихикая.

Насколько бы я ни была сдержанной, этот поступок обидел меня до глубины души. Мало того, что она постоянно перебивала меня на полуслове, так ещё и отказалась дослушать до конца! Ну конечно же, парень ведь важнее, кто бы спорил! Она же… она таким образом просто-напросто загубила мою уверенность в том, что я смогу ей помочь с её трудностью, научить тому, что у неё самой не получается! «…информатика – не моё…» – да не существует ничего такого, чего нельзя было бы постигнуть! Всё зависит только от желания это сделать. И что теперь? Будет продолжать меня отвлекать по поводу каждого подобного задания?! Да флаг ей в руки: вообще, я не обязана никому ни с чем помогать. Это я ещё одолжение сделала, а она!..

Мне вспомнилось, как в детстве я специально закрывала рукой тетрадь, чтобы не дать списать соседу по парте. Да уж, вредной я тогда была, наверное… Но ведь это другое: подруга сама отказалась меня слушать! Не моя же в этом вина: опять-таки я не обязана никому помогать! В первую очередь дело должно быть до себя, а уж потом до других; хотя даже правильнее, чтобы вообще до других дела не было! И пусть только хоть кто-то попробует сказать, что это эгоизм!..

В задумчивости я поднялась на третий этаж. Настроение моё было абсолютно испорчено. Мои мысли уже даже не концентрировались на случившемся, но неприятное послевкусие не сходило с души. Ведь каждый имеет право обидеться… Или тут я тоже неправа, как и в том, что решила помочь подруге?!

Вдруг кто-то на скорости задел меня плечом.

– Господи, извини, пожалуйста! Не больно?! Я очень торопился, прости!

Я, уже собиравшаяся что-то пробубнить себе под нос, почему-то подняла глаза. Витая в своих мыслях, я не сразу обратила внимание на владельца голоса.

– Эдвин, всё хорошо…

Он остановился и смотрел на меня одновременно пристально и с каким-то оттенком испуга.

– Точно? – Эд подошёл ближе.

В любой другой ситуации, я думаю… нет – я убеждена, что ответила бы утвердительно. Ведь больно мне правда не было… телесно.

– Настроение почему-то сегодня плохое, – сказала я, снова опустив глаза.

– Расскажешь, что случилось? – спросил он, помедлив.

– Ты же торопился?..

– Ничего, Кора, не срочно.

– Точно? – спросила теперь уже я.

– Гарантированно! – улыбнувшись, тихо сказал он.

– Я… я… м-м… Нет, Эдвин, поверь, всё в норме; у всех же бывают… не очень приятные дни, так ведь? – и я с грустной улыбкой посмотрела ему в глаза. В эти широко распахнутые глаза…

– Хорошо! – на секунду переменился он, но потом вновь на чём-то усиленно сосредоточился. – Да, – добавил Эд ещё через мгновение, – конечно… Но разреши… я тебя утешу…

То, что произошло в следующий момент, впоследствии стало для меня очень памятно. Интересное слово, вообще, – «памятно». В своём лексиконе я употребляю его крайне редко, только лишь в исключительных случаях, ибо для меня оно несёт очень многообразный свод понятий. Особенно запоминаются нам события, случившиеся неожиданно; повлекшие за собой какие-нибудь грандиозные, масштабные последствия (ни в коем случае не обязательно, что плохие); оставившие отпечаток на душе – какой-то удивительный, нестираемый след, который можно только… почувствовать.

Между мной и Эдвином было меньше, чем два шага. Он приблизился и… обнял меня. С необыкновенной лёгкостью он прижал меня к себе, и тепло его тела с быстротой молнии передалось мне. Я чувствовала… о Боже, что я чувствовала!

Мои руки обвились вокруг его торса. В этот самый миг я вспомнила всё: то, о чём думала вчера вечером, что представляла, чего ожидала… вернее сказать, не ожидала!

Я понимала, что должна отойти, что это уже выходит за рамки нашего ежедневного общения… но не могла. Нет, Эд не держал меня крепко; я из-за чего-то другого не могла… из-за каких-то внутренних разногласий… которые я испытывала впервые в жизни.

– Тебе легче? – спросил Эдвин, засунув руки в карманы и снова отдалившись от меня на полшага.

– Что это только что было? – лукаво спросила я.

– То, что теперь будет при каждой нашей встрече и каждом прощании! – заключил он таким тоном, будто выносил приговор.

Не знаю почему, но я нашла в этом сарказм.

– Посмотрим.

Мне хотелось промолчать, но его испытующий взгляд вынуждал меня оставить последнее слово за собой. Я не могла понять, что из всего сказанного и… сделанного было в шутку, а что всерьёз. Вообще, голова напрочь отказывалась критически мыслить…

Я постаралась сделать максимально невозмутимое выражение лица.

– Так куда ты бежал?

– Одноклассник забыл тетрадь; я вдали коридора его увидел – кричать было бы бесполезно – я решил догнать.

– М-м-м… – небрежно заметила я.

Пульс у меня стучал так, будто я сама кого-то догоняла.

– Звонок прозвенит через минуту – я ему отдам, – значительно произнёс Эд, взглянув на наручные часы.

Я совсем не уследила за временем! Ещё расстроенная шаталась по школе, на третий этаж зачем-то поднялась…

Забегая в класс, я всё пыталась понять, что именно в ту минуту меня так потянуло на третий этаж. Я была убеждена, что полностью тогда не воспринимала происходящее рядом с собой; может быть, подсознание? А что подсознание? Что именно подсознание? Мне кажется, на него ссылаться всё равно что ссылаться на судьбу. А эта вещь загадочная…

XI

[CP]: «Кора, извини, что вчера тебя не дослушала. Ты же не сердишься, надеюсь? Ты тут не при чем, просто для меня это все такая скукота!.. Но ты очень интересно объясняешь, правда! Надеюсь, я тебя не разбудила: пишу спозаранку».

Боже мой, какая нелепость…

[Me]: «Привет. Все хорошо, не бери в голову».

[CP]: «Встретимся перед школой?».

[Me]: «Даже если нет, то в классе уж точно)».

[CP]: «Окей, обнимаю)».

Я послала улыбающийся смайлик. Приятно, конечно, что извинилась, но, по правде сказать, это было далеко не обязательно. Я не обижаюсь подолгу на какие-то мелкие недоразумения: это ниже моего достоинства. К тому же ещё с вечера вчерашнего дня мои мысли были переполнены другим…

Ах, как же я люблю жизнь! Я даже предполагать не могла, как удивительно начнётся этот учебный год! Всегда ранее он начинался для меня со слов «учёба», но теперь восторг от отличных оценок перешёл на второй план: в меня влюбился мальчик! Он ухаживает за мной, утешает меня, ждёт после уроков; а когда я вежливо и боязливо (хи-хи!) спрашиваю, долго ли я его заставила меня ждать, заведомо ожидая отрицательного ответа, – отвечает: «Да максимум пять минут!», хотя я отчётливо видела, как он подошёл минутами десяти ранее! И как он восторжен, когда я смотрю ему в глаза с приветливой улыбкой! О, насколько я счастлива!!!

Но вдруг среди всех моих мыслей одна до удивительной степени отвратительная, резко контрастирующая с другими в этом потоке блаженного забвения, казалось бы, изолированного ото всех животрепещущих вопросов, – ударила мне в голову с неистовой силой.

А как я должна реагировать на проявление ко мне внимания? Ведь я в Эдвина… не влюблена!

Мне нравится, как он проявляет ко мне симпатию; я чувствую себя обаятельной, желанной… Ведь каждой девушке хочется чувствовать себя желанной – понимать, что она привлекательна, красива, женственна. И мне, конечно, очень приятно это ухаживание со стороны Эдвина, но… я не чувствую ничего к нему как к человеку. Да, он очень общительный, у него много друзей, он может найти общий язык в совершенно любой компании людей, – эти качества очень притягивают моё внимание к нему… Но я не испытываю к нему любовь! Опять-таки я не понимаю, о каких отношениях в четырнадцатилетнем возрасте может идти речь! Ни опыта, ни страстей, ни средств самообеспечения, которые дают возможность парню ухаживать за девушкой: водить её в рестораны, покупать дорогие подарки, например, – ничего этого нет! Не понимаю я пар, создающихся в седьмом, восьмом, девятом классах, когда основная задача – учиться и получать достойное образование для дальнейшего создания карьеры. Ну разве в таких парах может разгораться эта пламенная, яркая, неотразимая на словах искра любви, о которой мы узнаём из книг, фильмов, сериалов и юношеской жизни?! Снова я возвращаюсь к вопросу: что вообще такое для этих пар любовь – то же, что и влюблённость? Они не различают эти два нисколько не схожих понятия, всегда считая второе первым.

Любовь – чувство обоюдное! Любящие люди преданы друг другу; парень находит в девушке то, чего не хватает ему для полной умиротворённости; и наоборот. Любящие люди не могут долго находиться в разлуке: они скучают друг по другу, им не достаёт совместных разговоров, тактильного контакта; взглядов, так и выжигающих на душе: «Ни на кого на свете я бы тебя не променял (-а)!». Любящие люди видят друг в друге то, чего никто более не видит: лучших качеств характера, жизненных приоритетов; того, насколько удачно она сегодня сделала макияж, а он удачно подобрал галстук к пиджаку.

Влюблённость же (повторюсь – не любовь!) основана на безоговорочной идеализации партнёра, причём зачастую ни с чем дельным не связанной: так, милая улыбка, приятный голос, красивый стан… Мне вот вообще кажется, что влюблённость развивается на гормональном фоне. У человека полностью отключается мышление – он предаётся чувствам и укутывается в облако неги, не имея возможности одуматься. Хах, наверное, более даже «желания», чем «возможности». Ведь даже имея возможность, но не имея желания, человек этой возможностью не воспользуется. Влюблённые считают, что объект их обожания был послан им той же судьбой; что никогда в жизни им больше не доведётся так сильно и страстно любить! А ведь всё это – иллюзия. Фантазия, капающая с наконечника стрелы Купидона, выступающая в роли скифского яда.

И что теперь? Сказать Эдвину, что я знаю, что нравлюсь ему и… Или лучше не надо? Ведь мне не делается хуже от его ухаживаний. Нет смысла пока что-либо говорить, решать, убеждаться в том, чего, может быть, и нет вовсе. Нет: думаю, что сейчас я не должна как бы то ни было выражать свои предположения по… этому поводу. И вообще, такими темпами я опоздаю в школу: уже без пятнадцати девять!

* * *

На биологии, которая, впрочем, уже не первый урок проходит у нас более в лекционной, чем в семинарской системе, нам объясняли новый материал по внутриклеточному строению эукариотов. Не знаю как другим, но мне очень нравится оформлять подобного рода лекции: используя текстовыделители, цветные ручки, различные интересные методики написания заголовков (моноширинно, «заборчиком» и так далее); такие записи получаются очень креативными и читабельными, что важно, когда новую информацию необходимо выучить и усвоить.

Вышла из класса вместе с подругой (да и на биологии мы сидели за одной партой) – о вчерашнем дне речи не шло. Видимо, никому из нас не хотелось портить другому настроение.

Мы поднялись в так называемый холл и вместе со своими «миниатюрными» рюкзачками и выложенными тетрадями по литературе заняли целый диван.

Подруга снова начала что-то рассказывать про свои отношения, и мне невольно вспомнилось, как её парень вчера подошёл и обнял её… И как она тут же пошла с ним, а не осталась со мной.

Уж не ревную ли я?

В голове всплыли вчерашние слова Эдвина на третьем этаже и дальнейшая… картина. Тогда я восприняла её как вздор, шутку, нелепость; но теперь… Почему я так этого хочу?!

[Me]: «Привет! Если хочешь поговорить, то я на втором этаже)» – печатала я ему, пока подруга тоже отвлеклась на телефон.

[CP]: «Привет! Конечно, но пока я не поднялся к тебе, давай сыграем в игру?».

[Me]: «Э… Ну давай, наверное… А в чем прикол?».

[CP]: «Если ты имеешь в виду: „А в чем суть?“, то объясняю: каждый из нас постарается угадать, что в настоящее время делает другой. За каждый правильный ответ зачисляется по баллу. Идет?».

[Me]: «Опять какой-то розыгрыш?».

Мысленно я сомневалась в правоте своих слов.

[CP]: «Да какой розыгрыш?! Хорошо, я начну: ты сидишь на диване».

Гениально, конечно: а что я ещё могу делать на перемене на втором этаже?!

[Me]: «Угадал. Теперь я: ты сейчас находишься в движении, а если быть точнее, идёшь к лестнице или уже поднимаешься на второй этаж».

[CP]: «Хах, а если я уже на третьем?».

[Me]: «Я же сказала – в движении!».

[CP]: «Ладно, все равно ведь неверно)».

[Me]: «В смысле „неверно“? Стоишь, что ли???».

[CP]: «Сейчас мой ход; счет 1: 0. Твой рюкзак лежит поодаль от тебя… слева!».

Я посмотрела на свою левую руку, придерживающую рюкзак за лямку.

Если подумать логически, то очевидно, что, сидя, на спине я его оставить не могла, а шанс угадать, с какой стороны от меня он лежит, – один к одному. Но может…

Я огляделась. В этом всём точно есть подвох, я уже не маленькая девочка, чтобы верить в экстрасенсорные сказки!

Эдвин сидел напротив и немного в стороне вместе с двумя товарищами, поэтому я, увлечённая своими дедуктивными мыслями, его не заметила.

Он с усмешкой смотрел на меня, а когда я пристально на него взглянула, встал и подошёл ко мне. Мы… обнялись!

Я постоянно удивляюсь, насколько же складно происходят обнимания. Сблизившиеся люди как-то одновременно протягивают друг к другу руки, какой-то беззвучной речью сообщают, что, мол, вот! я доверяюсь тебе! я разрешаю тебе нарушить мои личные кинестетические границы; причём делают это одновременно. Они одинаково определяют, насколько продолжительными должны быть объятия, насколько крепкими…

– Знал, что жульничать – нехорошо?

Эд проигнорировал моё замечание и снова усмехнулся.

– О чём ты хотела со мной поговорить?

– Да просто… хотела. Слушай, неужели ты каждый раз, когда хочешь с кем-либо завести разговор, уже заранее знаешь, как он будет построен?

Эдвин задумчиво посмотрел на меня.

– Вообще, по-разному бывает. Я не умею считывать людей насквозь, так что, наверное, всё же – нет. Но если я долго общаюсь с человеком и знаю о его вкусе, предпочтениях в разговоре и волнующих его темы, то в таком случае принцип построения диалога будет для меня очевиден ещё перед началом последнего.

Я практически не слушала Эдвина и с хитрой улыбкой старалась заглянуть ему в глаза. Догадывается он, что я всё знаю, или не догадывается?..

– Что? – удивлённо спросил он, пытаясь поймать мой уже отведённый взгляд.

– Ничего… – попыталась тоже сделать якобы недоумённое выражение лица, но смогла лишь поднять брови: глаза мои смеялись. Отчего – я и сама до конца понять не могла; чувствовала только, что Эд очень искусно подавляет эмоции…

– Точно? – он поднял одну бровь над другой.

Мне стало совсем смешно, и я даже не старалась сдержать смех. Вот как некоторые люди так умеют делать?! Я (в детстве, конечно) пару раз пыталась – получались одни гримасы! Мне кажется, что это такой же эксклюзивный навык, как, например, возможность двигать ушами или разводить средний и безымянный пальцы кистей рук.

– А почему ты сомневаешься? – захотелось мне пококетничать.

– В основном, когда кто-нибудь смотрит продолжительно другому в глаза ещё и с такой загадочной улыбкой, а потом говорит, что ничего не произошло – это капельку настораживает, – и Эдвин ещё забавнее выгнул бровную дугу.

– Ха-ха! Ну может быть, не мне знать.

– Допустим. Что у вас было сейчас?

– А говорил, что расписание моё выучил!

– Процитируй.

– Что? – удивлённо подняла я глаза, – я не помню…

– Вот и я не припомню, чтобы такое говорил, – улыбнувшись, перебил меня он, – упоминал, что, просматривая своё расписание, трудно мимоходом не взглянуть и на твоё; или что-то в этом роде.

– Кстати, что-то про медиацентр ничего не слышно… – постаралась сменить я тему.

– А-а… – задумчиво протянул он.

– Бэ!

– Да нет, я просто не понял сути вопроса. Что про него слышно-то должно быть? Когда вот будут какие-нибудь мероприятия, или там расписание по итогу поменяют…

– Очередной наш разговор, сводящийся к теме о новом расписании?

– Совпадение, хах?!

– Не думаю!

– Тогда что же? Залог судьбы, ха-ха?!

– Ну зачем до крайностей-то доводить!

– Неужели не держишь нас за радикалов?

– Математик44
  Обыгрывается двусмысленность понятия «радикал»: приверженец крайностей и арифметический корень.


[Закрыть]! – я закатила глаза.

– Вот ты пытаешься обратить это в шутку, – он сделал нравоучительный голос, – а я на полном серьёзе говорю!

– Эдвин, я не знаю, это слишком философский вопрос. Я не привыкла этим заниматься с бухты-барахты. У вас какой урок сейчас?

– Химия. Новая тема, наверное, – он пожал плечами.

– Но тебе же нравится химия?

– В принципе – да. Но в этом мы с тобой похожи, – Эд мне подмигнул.

– Это кто тебе сказал, что я химию люблю?!

– Я придерживаюсь мнения, – он опять сделал умный вид, – что если ты вытягиваешь предмет на отлично, то он должен тебе нравится; и наоборот.

– М-да… – сказала я неопределённо.

– А ещё что новенького?

– Да вроде ничего… Учусь, хах!

– Ну это понятно, я учёбой тоже не обделён. И это всё?! А как же твой фриланс?

– Пока заказы не поступают – фриланс в тени.

– Может, тебе стоит рекламу заказать? А то так и будешь ждать… как у моря погоды.

– Да нет, опять крайности! Я же не профессионально этим занимаюсь, а в удовольствие. Мне не нужно наплыва заказов.

– Ну как знаешь.

Нечаянно я увидела, как меня кивком подозвала подруга.

– Ладненько, я в класс.

– Увидимся! – Эдвин улыбнулся.

* * *

– Что такое? – спросила я у подруги, заняв место за третьей партой.

– Спорим, – ответила она, садясь рядом, – что наш классрук сейчас будет делать оповещение об олимпиадах?

– Рановато как-то… – восприняла я её слова как новость. – Но сейчас же только первый этап пойдёт: он в онлайн-формате и пишется из дома. Там нет никакого контроля над браузерными вкладками, окружением ученика и так далее, так что ничего не помешает тебе списать, если тебя это волнует.

– Как будто я сама не знаю, Кора!

– Друзья и… подруги! – учитель окинул нашу парту весёлым взглядом так, что после мне было даже неловко продолжать разговор с подругой шёпотом.

– Меня тут «сверху» попросили вам сказать, – литератор показательно посмотрел в потолок, – что с завтрашнего дня стартует неделя олимпиад. Участие добровольно-принудительное.

– Типа желающие участвуют добровольно, а остальных принуждают? – выкрикнули из класса.

– Ну конечно! Но вы же все у нас добровольцы, ведь так?

Одни усмехнулись, другие что-то промычали себе под нос, но абсолютно все поняли, что лучше уж поучаствовать. Такова школьная реальность: часто приходится выполнять то, чего не хочется. Хотя вот эти олимпиады, например, я считаю очень важными, потому что победа в финальных этапах даёт ученикам очень и очень немалые преимущества над другими… Но кому-то победы не нужны.

Некоторым вообще ничего от жизни не нужно. Они живут просто потому, что были рождены на свет. Они не видят себя профессорами, инженерами, врачами, учёными в будущем; кажется, они даже не ценят свою жизнь: существуют, потому что существуют, и всё тут! Каждый день для них монотонен: в нём нет красок активного досуга; нет радостей, а если и есть, то так… единичный смешок над каким-нибудь анекдотом. Эти люди буквально запираются в себе, навсегда затеряв ключ от замка́ в якобы непостижимой вселенной, полной целеустремлённости и интереса к обществу, окружающей среде, жизни в конце концов!

Всегда моё отношение к таким людям будет высокомерно; я не побоюсь назвать их глупцами! Конечно, искать в жизни смысл – очень сложная задача, которая, ко всему прочему, нередко даёт ошибочный результат; но ведь оставить собственную жизнь на произвол судьбы – разве это не глупость?!

В такие моменты мне всегда очень важно, чтобы кто-нибудь поддержал моё мнение, чтобы я не посчитала его неверным и чтобы услышала ещё более подробное разъяснение терзающего меня вопроса. И, честно говоря, мне кажется, что только один мой знакомый сможет удовлетворить эту потребность…