Текст книги "Неразлучные"

Саша заметила, как бугрятся мускулы Райана под футболкой, которую он надел с черными джинсами. Он был в фантастической форме, и легко было догадаться, что он работал над этим ежедневно.

– Я врач! – прокричала она ему в ответ. – Акушерка!

Он выглядел ошеломленным ее ответом.

– Я думал, что вы модель, как и ваша сестра.

Она с улыбкой покачала головой:

– Нет, я ординатор в акушерско-гинекологическом отделении в больнице Университета Нью-Йорка. Принимаю роды.

На мгновение Райан, казалось, потерял дар речи, потом кивнул.

– Полагаю, это круто.

Он понятия не имел, чем Саша занимается, когда приглашал ее на свидание. Ему просто понравилась ее внешность, притом что он с ума сходил по Валентине уже много месяцев. Саша не стала говорить ему, что он слишком молод и слишком беден для ее сестры, которая встречалась только с очень богатыми и зрелыми мужчинами. Райан был не в весовой категории сестры.

– Вам нравится быть врачом? – спросил он, не зная, о чем еще поговорить.

– Очень. А вам нравится быть актером?

– Да. Мне предлагают роль в фильме в Лос-Анджелесе. Теперь жду ответа. Я прошел пробы на прошлой неделе. У меня было несколько ролей в дневных сериалах, и работа моделью на Кельвина Кляйна была очень интересной.

Саша кивнула. В этот момент им подали ужин, и, учитывая, что в ресторане стало еще шумнее, они были избавлены от необходимости вести беседу, пока снова не оказались на улице. Райан обнял Сашу за плечи, когда они вышли из ресторана, выжидательно посмотрел на нее и спросил:

– Не хотите зайти ко мне? Это всего в нескольких кварталах отсюда.

Местоположение его квартиры не имело значения, но Саша совсем не знала Райана, и было очевидно, что он рассчитывает переспать с ней в обмен на ужин. Но как бы красив он ни был, заниматься сексом с незнакомцами не входило в ее планы.

– Мне нужно быть на работе завтра в шесть утра. Так что лучше пойти домой, – ответила она, не зная, что еще можно было сказать. «Вы шутите?» выглядело бы грубо, и ей не хотелось быть ханжой.

– Ну что ж, хорошо было бы встретиться еще как-нибудь, – сказал он неубедительным тоном.

Саша отлично понимала, что Райан думал о том, что, если она не собирается спать с ним, нет смысла снова встречаться. Спустя пять минут он усадил Сашу в такси и помахал рукой ей вслед. Саша чувствовала себя оглушенной. Вечер был шумным, скучным и неудовлетворительным, и еще она знала о Райане не больше, чем при первой встрече, кроме того, что он надеется получить роль в фильме в Лос-Анджелесе. У девушки возникло такое чувство, что целью свидания с такими мужчинами, как Райан, вовсе не желание узнать друг друга лучше, а просто предлог, чтобы нарядиться, выйти из дома, поужинать где-нибудь, потолкаться среди посетителей галереи и, если удастся, заняться сексом. Ничего из этого не привлекало Сашу, и это казалось ей пустым способом убить время. Сидеть дома и смотреть спортивную передачу по телевизору было гораздо приятнее. Саша чувствовала, что впустую потратила весь вечер, и ее ноги ныли из-за нелепых туфель, которые она одолжила у Клэр. Не стоило так стараться. И она чувствовала себя униженной и глупой из-за того, что вообще согласилась на это свидание.

Когда такси подъезжало к ее дому, Саша услышала вой сирен и увидела полдюжины пожарных машин и нескольких полицейских, которые перекрыли въезд на улицу. Водитель такси остановился, посмотрел, что происходит, и обернулся, чтобы сказать ей, что он не сможет подъехать прямо к дому.

– Все в порядке, – сказала ему Саша, заплатила по счетчику и дала щедрые чаевые. – Я дойду отсюда пешком.

Но когда она вышла из машины, по спине у нее пробежал холодок страха. Повсюду были пожарные и полицейские машины, кареты «Скорой помощи» и две грузовые машины фельдшеров, загораживающие въезд на улицу. Когда она попыталась пройти к своему дому, полицейский остановил ее.

– Вам сюда нельзя, мисс. Несколько зданий горят. Это очень опасно. Вам придется подождать здесь.

Он указал на ленту полицейского ограждения, и Саша вытянула шею, чтобы увидеть, какие здания горят. Пик активности приходился на середину улицы. Пожарные в тяжелой униформе, со шлемами на головах и масками на лицах, на полной скорости мчались к месту происшествия. Саша увидела лестницы, приставленные к фасаду двух зданий, и только тут осознала, насколько пожар был близок к их дому. Ее сердце забилось сильнее, и она не отводила глаз от горящих домов, беспокоясь о том, где сейчас ее подруги. Они все должны были быть дома этой ночью, и она подумала, что соседки, вероятно, находятся сейчас на другой стороне Тридцать девятой улицы, на Десятой авеню. Она достала мобильный телефон, чтобы проверить, где они. В это время увидела, как от пожарной станции, находившейся всего в квартале от них, отъехали две машины.

Саша наблюдала за лихорадочной активностью, царившей на улице, потом увидела пламя, вырывавшееся из двух зданий. На крышах были пожарные с топорами, чтобы пробить дыры и выпустить жар, в то время как остальные заливали пламя водой. Дым, идущий от зданий, был густым и черным, что, как она знала, говорило о том, что пожар бушевал в полную мощь. Если бы ситуацию уже смогли взять под контроль, дым был бы белым.

– Господи! – воскликнула Саша, когда Клэр ответила на ее звонок. Ее голос прозвучал нервно и встревоженно. – Что случилось? Почему никто из вас не позвонил мне?

– Ты все равно ничем не смогла бы помочь. Мы не хотели испортить твое свидание. Мы стоим на улице почти с тех пор, как ты ушла. Сначала загорелось одно здание, а примерно час назад пожар перекинулся на другое. Похоже, они не могут с ним справиться.

– Черт, а мы всего лишь через два здания от них! Где вы?

– На Десятой авеню. Морган пошла к Максу, чтобы взять у него несколько бутылок воды. Даже здесь чувствуется жар.

В воздухе висел едкий дым. Саша видела, как двое пожарных в масках спускаются по лестнице, держа на руках людей, завернутых в одеяла. Один из этих людей не шевелился, а вторым оказалась старая женщина, которая выглядела смертельно напуганной, пока пожарный спускался с ней по лестнице. Было очевидно, судя по дыму, вырывавшемуся из здания, что внутри мало что могло сохраниться. А то, что не поглотил огонь, было затоплено мощными струями воды. Саша забеспокоилась, что они потеряют свою квартиру, но по какой-то причине огонь повернул на восток, в противоположную от их дома сторону. И еще одно здание, расположенное дальше от них, охватил огонь, пока все стояли и смотрели. Саша чувствовала себя виноватой из-за того, что испытала облегчение, когда направление движения огня изменилось. И ей было жаль людей, живших в здании, которое загорелось.

– Это становится просто ужасным, – печально сказала Саша. – Они только что вынесли пожилую женщину, надели на нее маску и погрузили в карету «Скорой помощи». А сейчас выносят еще двоих людей.

– Ты собираешься предложить свою помощь? – спросила Клэр, пока Саша, широко раскрыв глаза, наблюдала за происходящим.

– Я им не нужна, если только у одной из этих старушек не начнутся роды. У них здесь три грузовика с фельдшерами, которые лучше меня знают, что надо делать.

В этот момент мимо нее проехали две кареты «Скорой помощи» с включенной сиреной.

Саша продолжала разговаривать с Клэр весь следующий час, но ни одна из них не хотела покинуть свой наблюдательный пост и прозевать что-нибудь важное. И наконец через час из окон зданий и дыр, пробитых в крышах, появился белый дым. Пожар пошел на убыль. Кареты «Скорой помощи» несколько раз проезжали мимо Саши. Она уже устала считать, сколько их было, и с печалью смотрела на две каталки, на которых лежали безжизненные тела, укрытые одеялами. И она видела, как пожарный вытащил из здания другого пожарного, очевидно, раненного, и спешно понес к «Скорой помощи». Грузовики с фельдшерами и пожарные машины собрались со всего города.

К двум часам ночи пожар начал стихать, но пожарные выходили из всех трех зданий, вынося тела. Саша услышала, как стоявшие рядом с ней полицейские обсуждали, что пока известно о семи погибших, пяти раненых и пострадавшем пожарном, про которого Саша уже знала, поскольку видела, как его выносили. Она снова позвонила Клэр, к которой присоединились Эбби и Морган. Морган предложила встретиться в ресторане у Макса, за полквартала от того места, где они стояли, на другом конце улицы. Их зданию больше ничто не угрожало, но им сказали, что всем разрешат вернуться в свои дома только через пару часов. Саша была уверена, что, когда они окажутся дома, там будет трудно дышать из-за дыма. Но они легко могли вообще потерять свое жилье этой ночью, если бы ветер не изменил своего направления. Саша с грустью подумала о тех, кто погиб. Она направилась окружным путем, чтобы присоединиться к подругам на Десятой авеню. По дороге к Максу все молчали. Ресторан закрылся полчаса назад, и Макс подсчитывал выручку, пока остальные работники наводили порядок. Макс во время пожара несколько раз выходил посмотреть, что происходит, приносил подругам воду, а потом снова возвращался на работу. Это была очень напряженная ночь.

– Полыхало изрядно, – заметил Макс, когда подруги пришли в ресторан.

Все четверо выглядели уставшими, а Саша все еще ковыляла на шпильках. Остальные были одеты в футболки, шорты и туфли без каблуков, и было похоже, что они одевались в спешке.

– Семь человек погибло, – печально сказала Саша. – Думаю, это в основном были старики, которые задохнулись в дыму.

Они ни с кем из них не были близко знакомы, но знали некоторых своих соседей в лицо и обменивались с ними приветствиями. Горько было думать о том, как закончилась их жизнь. Это было одним из рисков проживания в очень старых зданиях. Один из пожарных рассказал Морган, что все началось с возгорания электропроводки в здании, которое не ремонтировали, а поскольку оно сдавалось по фиксированной арендной плате, многие жили там с момента его постройки.

Девушки выпили бутылку вина у Макса, и наконец в половине четвертого им разрешили вернуться домой. В здании отчаянно пахло дымом, и они, зайдя в квартиру, сразу же открыли все окна и включили кондиционер на режим вентиляции. Но они справедливо полагали, что понадобится несколько дней, а то и больше, чтобы запах полностью выветрился. Здания, расположенные через два дома от них, все еще дымились, и пожарные заливали их водой как снаружи, так и внутри. Было ясно, что ничего из имущества не сохранилось.

– Да-а, мы висели на волоске, – сказала Морган, усаживаясь на кушетку рядом с Максом. – Мы могли бы все потерять.

В спешке они ничего не взяли с собой, только Эбби схватила лэптоп, на котором печатала свой роман. А Клэр засунула в сумочку несколько фотографий своих родителей. Все остальное казалось неважным, но они были бы в отчаянии, если бы потеряли свой дом. Девушки установили в своей квартире датчики дыма много лет назад, но никогда пожары не случались так близко от их дома. Они были молчаливы и подавлены, особенно из-за того, что погибли люди.

Только к пяти часам утра все отправились спать, но по дороге Клэр повернулась к Саше:

– Кстати, как прошло твое свидание?

Саша уже успела забыть обо всем в ажиотаже, возникшем вокруг пожара.

– Нелепо, – ответила она. – Пустая трата времени. Лучше бы я осталась дома с вами, поработала или поспала, – сказала она, зевая. – Он красавчик, но больше о нем нечего сказать.

– Но существуют и достойные мужчины, – сказала Морган.

Саша скептически посмотрела на нее, а Клэр покачала головой.

– Я думаю, ты забрала себе последнего из достойных, – заметила Клэр, имея в виду Макса, который пошел готовиться ко сну и предоставил девушкам обсуждать свидание.

– А чего ты еще ждала от мужика, демонстрирующего нижнее белье, бога ради? – спросила Морган Сашу.

– Райан все время меня фотографировал, чтобы отправить снимки своим подписчикам в Инстаграме, – сказала Саша. – Он, наверное, скажет им, что был на свидании с Валентиной.

Морган и Клэр решили, что это, скорее всего, так и есть. Маловероятно, что на него произвели впечатление Сашины успехи на поприще медицины, а если он скажет, что был с Валентиной, все его друзья сойдут с ума. Морган даже застонала, представив себе, как Райан рассылает в социальной сети фотографии со своего свидания.

– По крайней мере, ты попыталась, – похвалила она Сашу, которая повернулась к Клэр.

– И как, черт возьми, ты ходишь в такой обуви? Я все время боялась упасть и сломать себе бедро.

– Но нельзя же отправляться на свидание в сабо или в тапках, – возразила Клэр, и они рассмеялись.

– Почему бы и нет? Я так и пошла на свое последнее свидание с одним парнем. Он ординатор в ортопедическом отделении. Мы пошли поужинать после работы прямо в белых халатах и довольно неплохо провели время, пока он не признался, что помолвлен, но не уверен, что готов жениться, поэтому проверяет на других девушках, какие чувства он на самом деле испытывает к своей невесте.

– Очень мило, – заметила Морган.

– Полагаю, я не слишком ему понравилась. Я слышала, что он женился во время празднования Четвертого июля<sup>[3]3
  День независимости, национальный праздник США.


[Закрыть]</sup>. Она медсестра в отделении интенсивной терапии. Может быть, он хотел жениться на дипломированном враче. Может быть, они все немного сумасшедшие. Слава богу, что у меня нет времени ходить на свидания. Сама не знаю, зачем я отправилась сегодня.

Разве что для того, чтобы не терять сноровки, и Саша полагала, что обязана быть в форме. Ее сестра всегда говорила, что у нее нет никакой личной жизни. И Валентина была права, но Сашу это мало беспокоило.

– Два неудачных свидания не оправдывают твою монашескую жизнь. А у тебя вообще нет оправданий, – сказала Морган, обращаясь к Клэр. – Вы, дорогуши, не можете оставаться в одиночестве всю жизнь. А чтобы найти хорошего парня, стоит потрудиться.

– И что потом? Вы женитесь и ненавидите друг друга всю оставшуюся жизнь? – возразила Клэр.

Ее родители не питали друг к другу ненависти, но, по мнению Клэр, отец загубил жизнь матери. И ее мать сама позволила ему это сделать, что было еще хуже.

– Такое случается не всегда, – настаивала Морган.

Хотя с ее родителями так и произошло. Они вообще не должны были жениться. Но представители ее собственного поколения стали более осторожными и осмотрительными в том, на ком они женятся и почему. Или они просто живут вместе, что она считала гораздо более разумным. Причины, по которым женились родители Клэр и Морган, больше не существовали. Отказаться от собственной жизни, карьеры и родного города ради мужчины было немыслимо для их современниц. Такой брак мог принести только несчастье, как случилось у родителей Клэр и Морган.

– Ну что ж, я теперь могу передохнуть и какое-то время не ходить на свидания, – с облегчением вздохнула Саша.

– Ты и так себя не сильно утруждала в этом вопросе, – упрекнула ее Морган. – Нельзя сдаваться после одного скучного свидания. Это нелепо.

– Нет, нелепо встречаться с мужчинами, с которыми у тебя нет ничего общего.

Но Саша слишком устала, чтобы размышлять на эту тему. Она пожелала своим соседкам спокойной ночи и отправилась в свою комнату, чтобы лечь спать. Ей нужно будет появиться на работе в шесть утра, чтобы принимать роды. Ее жизнь была полной и содержательной, и незачем было утруждать себя встречами с такими мужчинами, как Райан. И она не нуждается в бесплатном ужине. Когда она легла в кровать и закрыла глаза, воспоминания о нем уже улетучились. Это была долгая ночь, кошмарная для тех, кто рисковал потерять свой дом, и трагичная для тех, кто погиб, и все это делало ее свидание совершенно не имеющим значения. Она глубоко заснула, радуясь, что у нее есть хотя бы полчаса для сна, и еще больше радуясь тому, что их дом остался цел.

Глава 3

Когда Эбби снова рисовала декорации, а Айван отправился на обед с театральным агентом, в театр вошла хорошенькая девушка, выглядевшая слегка потерянной. У нее была огромная грудь, которая почти вываливалась из мужской майки без рукавов. На девушке были обтягивающие джинсы, а ее спутанные длинные светлые волосы выглядели так, словно она только что встала с кровати. Эбби подумала, что Айван, наверное, назначил прослушивание, но у них не было роли для такой девушки ни в той пьесе, которая шла в настоящий момент, ни в следующей.

Эбби перестала красить декорацию и посмотрела на девушку.

– Могу я вам чем-нибудь помочь? – спросила Эбби.

– Я… у меня есть кое-что для Айвана. Он сказал, что я могу оставить это в театре. Он здесь?

Эбби покачала головой и посмотрела на большой манильский конверт, который девушка прижимала к груди.

– Это… это пьеса, которую я написала, и он сказал, что посмотрит ее. Я актриса, но последние два года работала над этой пьесой. Думаю, что мне нужна помощь, и он предложил мне свою. Меня зовут Дафна Блейк.

Что-то в ее словах пробудило у Эбби воспоминания трехлетней давности. Она так же пришла в театр с похожим конвертом после того, как Айван убедил ее попробовать себя в написании пьесы, а не романа, а потом пообещал поставить ее. Эбби встревожилась, почуяв опасность.

– А вы, наверное, художник-декоратор? – спросила девушка.

– Нет, я тоже драматург. Мы все делаем здесь разную работу. Рисуем декорации, продаем билеты перед началом спектакля, убираемся в театре. Вы можете оставить мне ваш конверт. Я передам его Айвану, как только он вернется, – спокойно сказала Эбби, стараясь скрыть свою нервозность и подозрительность.

У Эбби не было причин для беспокойства. Айван имел полное право читать сочинения других авторов. Хотя ставил он только свои авангардные пьесы, которые никогда не получали одобрительных отзывов или вообще не получали никаких. Айвана больше всего задевало то, что все пьесы, которые он писал и ставил, не удостаивались внимания. Даже критики, которые писали о пьесах, идущих в экспериментальных театрах, ничего не говорили о его работах. Для него это было самым большим оскорблением. У Айвана было несколько последователей, которые снабжали его небольшими суммами денег, чтобы он смог кое-как продержаться и сохранить веру в свои работы. Но мужчина не использовал ни цента из этих денег на постановку какой-нибудь из написанных Эбби пьес.

– Вы не возражаете, если я подожду? – спросила девушка у Эбби.

Она продолжала прижимать к груди конверт, словно опасаясь, что кто-нибудь попытается украсть его у нее. Эбби обычно чувствовала то же самое в отношении своих работ. И больше всего в отношении своего романа, а не экспериментальных пьес, которые Айван побуждал ее писать. Некоторые из них казались ей надуманными и неестественными. Но она доверяла Айвану.

– Конечно, не возражаю, но он может вернуться очень не скоро, – сказала Эбби девушке. – Мне кажется, что он собирался куда-то по делам.

Эбби немного раздражало то, как эта девушка стоит здесь, словно ожидая пришествия мессии или предсказания оракула. Эбби испытывала то же самое по отношению к Айвану. Его собственные сочинения были какими-то бесплотными и странными. Но он так много знал об экспериментальных театрах, что Эбби считала его одним из незаслуженно игнорируемых гениев своего времени. И было видно, что эта девушка думает точно так же. Она села на второй ряд и приготовилась ждать, а Эбби дрожащей рукой продолжила рисовать декорации. Она рисовала огромного дьявола, который понадобится во втором действии, и вся была заляпана красной краской, которая казалась капельками крови в ее волосах.

Девушка просидела два часа, не издав ни звука, читая книгу, которую принесла с собой. Эбби почти забыла о ней. И когда появился Айван, он вышел на сцену и улыбнулся Эбби, подходя к ней.

– Как продвигается работа? – спросил он, имея в виду дьявола, которого она рисовала. – Надеюсь, что он вселяет ужас.

Их глаза встретились, и Эбби почувствовала слабость в коленях, как бывало всегда, когда Айван смотрел на нее. Он словно гипнотизировал ее, и для него она сделала бы что угодно. Вдруг девушка, которая до этого молча сидела во втором ряду слабо освещенного зрительного зала, заговорила. Эбби, совершенно забыв про нее, выключила свет в зале и оставила только яркие огни рампы, освещавшие работу. Айван при звуке голоса повернулся и изумился, увидев девушку, смотревшую на него с обожанием, которое Эбби очень не понравилось. Атмосфера внезапно сделалась зловещей.

– Что вы здесь делаете? – с явным удивлением спросил Айван.

– Вы сказали, что я могу принести вам свою пьесу и вы ее почитаете, – напомнила ему девушка.

– Да, верно, – сказал он так, словно совсем забыл о своем обещании, и улыбнулся ей.

Морган всегда сравнивала его с Распутиным, когда дело касалось женщин. Саша считала, что он просто подонок. Но Эбби видела в нем что-то, чего не видели подруги. – Я прочту ее в воскресенье или в понедельник, когда в театре не будет представлений. А потом сообщу вам свое мнение. – И тут ему в голову пришла идея. – Вы не хотите пойти со мной выпить кофе и рассказать о своей пьесе? – предложил Айван. – Вы объясните мне, что именно хотели сказать этой пьесой, так чтобы я не упустил главную мысль.

Эбби не хуже его знала, что пьеса не нуждается в пояснениях драматурга, она должна говорить сама за себя. Но она ничего не сказала и продолжила рисовать, притворяясь, что не слышит их разговора.

Девушка моментально приняла приглашение, и спустя несколько минут они ушли из театра, разговаривая о пьесе и о ее главной идее. На мгновение Эбби почувствовала тошноту. Она уже слышала все это раньше. Он говорил ей то же самое в течение последних трех лет. И Эбби видела, как он флиртует с другими девушками, с актрисами, которые приходили на прослушивание, или с молодыми режиссерами, ищущими работу. Она никогда всерьез не беспокоилась об этом и не чувствовала в этом угрозы для себя. Но в этот раз, по какой-то неведомой причине, Эбби запаниковала. Девушка выглядела невинной, но весьма решительной, и Айван так заинтересованно разговаривал с ней.

Он вернулся часом позже, без девушки, и объяснил Эбби, зачем он устроил эту встречу, чтобы она не беспокоилась. Он не хотел расстраивать ее.

– Ее папаша – настоящий денежный мешок, и он готов финансировать любую ее пьесу, если кто-нибудь возьмется ее поставить. Я уверен, что она не написала ничего стоящего. Но нам нужны деньги, и, если ее богатый папочка поможет нам выпутаться из долгов, я готов прочитать все, что угодно, лишь бы удержать театр на плаву. Это нам не повредит. – По крайней мере, это объясняло, почему он хотел поговорить с девушкой и выглядел таким заинтересованным ее пьесой. – Иногда приходится заниматься проституцией ради всеобщего блага. Не как твои родители, продавая себя миллионам ради коммерческого успеха. Но иногда в нашей жизни появляется ангел, и ее отец может оказать нам поддержку, в которой мы так нуждаемся.

Эбби вздохнула, слушая его и желая поверить в то, что Айван сказал правду о причине, по которой взялся читать пьесу. Она не была уверена в этом, но готова была поверить ему на слово. А еще Айвану понравился дьявол, которого она нарисовала, хотя большая часть красной краски была на ее рубашке и в волосах. Потом он спросил, не придет ли Эбби к нему этой ночью, после того как он поужинает с другом. У того была проблема с женщиной, и он хотел эту проблему обсудить.

– Полночь будет не слишком поздно для тебя? – спросил Айван, гладя ее шею; потом его рука соскользнула к ее груди, и Эбби растаяла от прикосновения.

– Нет, все в порядке.

Эбби будет к тому моменту невероятно сонной, но перспектива свернуться клубочком в его объятиях с чувством удовлетворения после занятий любовью была слишком соблазнительной, чтобы отказаться. Айван был искусным любовником, который хорошо знал все потребности женского тела, и секс с ним был для девушки как наркотик, под воздействием которого она забывала обо всем. О том, что мужчина так и не поставил ни одной ее пьесы, и даже о богатой маленькой девочке, которая прождала его в театре полдня.

– Я приду в полночь, – тихо сказала Эбби, и Айван поцеловал ее.

И тут она вспомнила, что ее подруги собирались завалиться к Максу в ресторан в субботу вечером, и подумала, не захочет ли Айван присоединиться к ним после спектакля. Он никогда не говорил, что ему не нравятся ее соседки, но она прекрасно чувствовала это. И эта неприязнь была взаимной. По возможности Айван избегал встречи с ними, и когда она пригласила его в ресторан, его взгляд затуманился.

– Спектакль забирает у меня слишком много сил. Я буду не в состоянии вынести шум и толпу людей в ресторане. Но в любом случае спасибо. Может быть, в другой раз?

Эбби кивнула и не стала настаивать. Она знала, как много сил он отдает своей работе.

– А ты иди с ними, если хочешь. Я же отправлюсь домой и лягу спать.

Приглашение было спонтанным, просто для тех, у кого нет других планов. Но ужины в лофте в воскресный вечер были еженедельной традицией, и на них приходили все.

– А ты придешь к нам на ужин в воскресенье? – робко спросила она.

Айван чувствовал себя неловко в кругу ее друзей и редко приходил по воскресеньям на их почти семейные ужины. У него всегда находился предлог уклониться от участия в них.

– Мне нужно будет встретиться с моим бухгалтером, – поспешно ответил он. – А теперь мне еще придется читать пьесу этой девчонки, чтобы ее отец поддержал нас в финансовом плане. Мы с тобой устроим тихий ужин на следующей неделе, – пообещал он.

Но Айван всегда был очень изменчив в отношении своих планов и никогда не помнил, сколько раз он предлагал ей провести вместе вечер. Побыть рядом с ним можно было только экспромтом, когда Айван был в настроении и не слишком утомлен представлением или написанием очередной пьесы. Эбби не удивилась, что он отклонил ее приглашения – она к этому привыкла. Он был творческим человеком до мозга костей, и его нелегко было заставить сдержать свои обещания, поэтому девушка больше и не пыталась это сделать.

Она попрощалась с ним и отправилась домой, чтобы привести себя в порядок и попытаться соскоблить с себя всю краску перед свиданием в полночь. Айвану не нравилось отсутствие уединения в лофте Эбби, и он предпочитал проводить с ней ночи, когда такое случалось, у себя. Его студия была маленькой, и там царил беспорядок, но они были там одни и могли наслаждаться друг другом.

Айван поцеловал ее еще раз, когда она уходила, и та девушка показалась Эбби совсем не стоящей внимания. Она была лишь средством для получения денег, в которых, как было известно, театр отчаянно нуждался. Даже постоянные последователи Айвана имели очень ограниченные возможности. А любой авангардный театр никогда не делал больших сборов. Часто приходилось давать представление при полупустом зале, поскольку очень немногие понимали его работы. Они были слишком «заумными».

Несколько раз, когда Айван был совсем на мели, он просил Эбби одолжить ему деньги, чтобы оплатить аренду театра, и она давала ему их, оставаясь почти без средств на последующие несколько недель. Эбби не хотела просить у родителей деньги на театр Айвана, поскольку он не одобрял их работу и не скрывал этого. Она отдавала ему деньги, которые ухитрялась сэкономить. Но при этом Айвана задевало то, что родители Эбби не испытывают желания поддержать его театр, притом что они, по его мнению, были очень богаты. Эбби никогда не говорила Айвану, что ее отец считает его мошенником, пишущим всякий вздор, который никому не нужен. Отец хотел, чтобы Эбби снова начала писать «нормальные» вещи, а не то, что он считал экспериментальным «мусором». Айван любил ее родителей не больше, чем они его.

Эбби появилась в студии Айвана в полночь, а он в это время крепко спал. Мужчина открыл дверь и, казалось, был удивлен ее появлением, а потом обнял и прижал к себе. Его седеющие волосы были спутаны, и Айван был полностью обнажен, потому что ночь стояла теплая, а в его крохотной студии не было кондиционера. Эбби прерывисто дышала после того, как поднялась к нему на седьмой этаж. Но ее дыхание участилось, когда возлюбленный стащил с нее одежду и начал жадно ласкать ее еще до того, как они добрались до кровати. Они занимались любовью всю ночь и заснули в объятиях друг друга только на рассвете. Именно такие ночи и привязывали Эбби к нему и отгоняли прочь все сомнения и разочарования. Айван очаровывал девушку, кружил голову и умело играл с ее телом.

* * *

Саша была на вызове в субботу вечером, но заскочила в ресторан к Максу, чтобы поужинать. Морган была уже там, а у Клэр не было никаких планов на вечер, поэтому она охотно присоединилась к подругам. Эбби сказала, что может заглянуть к ним по дороге домой из театра. Планы девушек на субботы всегда были неопределенными, и Макс на всякий случай всегда оставлял им столик.

– Айван придет? – спросила Саша, надеясь, что его не будет.

– Нет, слава богу. Эбби сказала, что он «слишком устал» после представления, – ответила Клэр.

Сама Саша молилась, чтобы ее не вызвали в больницу, и на всякий случай воздержалась от выпивки. Оливер и Грэг сказали, что они могут присоединиться к ним, а Саша пригласила Валентину, но та уехала на Сент-Барт[4]4
  Остров в Карибском море.


[Закрыть] на весь уик-энд с новым поклонником. Она сказала, что он француз и потрясающий парень шестидесяти лет от роду. К тому же мультимиллионер и только что переехал жить в Нью-Йорк. Все мужчины, с которыми встречалась Валентина, были по возрасту годны ей в отцы, так что Саша не удивилась. Отдалившись от собственного отца, Валентина словно пыталась найти ему замену. Пока женщины мило беседовали, подошли Оливер и Грэг, загорелые и отдохнувшие после того, как весь август провели в Хэмптоне[5]5
  Популярный курорт на северо-восточной оконечности Лонг-Айленда.


[Закрыть], снимая дом вместе с друзьями. Друзья были счастливы видеть друг друга.

Все, кроме Саши, заказали вино. Ресторан был переполнен, и Макс смог прислать им для начала только кое-какую закуску. В компании говорили о недавнем пожаре в их квартале, который сильно их напугал. Клэр снова пожаловалась на свою стажерку, Морган сказала, что нашла новых клиентов, а Саша с восторгом выразила надежду, что в ближайшие месяцы ей удастся поработать в клинике, специализирующейся на проблемах бесплодия. Потом они дружно решили купить для своей квартиры новую черную кожаную кушетку, которую мать Клэр могла достать для них через свои связи с дизайнерами. А Оливер объявил, что они с Грэгом хотят устроить у себя дома ужин в День благодарения<sup>[6]6
  Государственный праздник в США, который отмечается в четвертый четверг ноября.


[Закрыть]</sup> для всех, кто не поедет домой. Они обменялись новостями и обсудили планы на осенний сезон. Морган предложила на уик-энд арендовать домик в Вермонте, чтобы покататься на лыжах. Все решили, что это отличная идея. Макс и Морган были заядлыми лыжниками, так же, как и Оливер с Грэгом, и Саша сказала, что с удовольствием присоединится к ним, если не будет дежурить в больнице в это время. Клэр никогда не каталась на лыжах, но она собиралась поехать с ними просто за компанию. Идея показалась всем очень удачной, хотя они часто обсуждали ее, но никогда не могли подобрать конкретную дату, которая устраивала бы всех.